Гоген. Другой мир [Фабрицио Дори] (pdf) читать онлайн

УДК 82-94:75(084.1)
ББК 84(4Фра)6-80:85.143(3)
Д68

Литературно-художественное издание

Фабрицио Дори

Гоген
Другой мир
Перевод с французского Инны Солодковой
Издано с разрешения SARBACANE CREATION
На русском языке публикуется впервые
Возрастная маркировка в соответствии
с Федеральным законом № 436-ФЗ: 18+
Руководитель редакции Анна Сиваева
Литературный редактор Дарья Балтрушайтис
Научный редактор Анна Шапочкина
Арт-директор Елизавета Краснова
Дизайн обложки, верстка, леттеринг Елена Мнацаканян
Корректоры Мария Кантурова, Дарья Балтрушайтис, Ирина Тимохина

Оригинальное название книги:
GAUGUIN, L’AUTRE MONDE
© Sarbacane, Paris, 2016
© Перевод на русский язык, издание на русском
языке. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2019
Все права защищены.
Никакая часть данной книги не может быть
воспроизведена в какой бы то ни было форме без
письменного разрешения владельцев авторских прав.
ISBN 978-5-00146-426-6

ООО «Манн, Иванов и Фербер»
mann-ivanov-ferber.ru
vk.com/mifcomics
instagram.com/mifcomics
telegram.me/mifcomics

Прежде острова Раиатеа
и Тахаа были одним большим
островом — Хаваии’Нуи,
«Великий край, призванный
и обретенный».

Боги разгневались
и обратились за помощью
к Великому Угрю Туна-нуи,
и он проглотил девушку.

Тогда боги призвали
великого шамана Тураху-нуи.

Однажды священнослужители
построили на нем храм Мараэ.
Ничто не должно было
нарушать покой этого святого
места: ни петух не запоет,
ни человек не ступит на порог.

Прекрасная девушка по имени
Тере-хе, что означает «Плохое
намерение», нарушила запрет.
День за днем она приходила
купаться в реке, что текла
возле храма.

Угорь, в которого вселилась душа Тере-хе, впал в ярость.
Он принялся вырывать из земли деревья, швырять огромные скалы и пожирать жителей острова. Проглотив всё,
что было вокруг, Туна-нуи превратился в гиганта.

С помощью магии шаман
приручил чудовище. Он оседлал
Туна-нуи и увел ужасную рыбу
на юго-восток от острова.

С этого момента Великого
Угря стали называть
Великим Преображенным.

3

Один его спинной плавник,
высокий и острый, стал
горным хребтом, из которого вырос остров Таити.
Второй спинной плавник,
что поменьше, превратился
в хребет острова Муреа.

4

Теперь гигантская рыба могла отдохнуть. Но ей было трудно
оставаться неподвижной. И тогда к острову Таити на лодке
отправился отряд воинов. Они решили подрезать Великому
Угрю сухожилия, чтобы он больше не смог двигаться.

Среди воинов был знаменитый Тафа’и.
Он соорудил каменное тесло, самое
большое из когда-либо существовавших.
Оружие оказалось страшно тяжелым,
никто другой не мог его поднять.

Тафа’и призвал повелителя океана Тино-руа,
и тот сделал тесло настолько легким, что
его мог удержать даже ребенок.

Тафа’и перерезал угрю все сухожилия
и мускулы. Тогда-то остров Таити и приобрел
ту форму, которую мы видим сейчас.

Тафа’и и его воины стали королями острова.
Через много поколений их потомки увидели,
как сбылось старое пророчество, гласившее:
«Однажды приплывут люди на большой лодке.
Они будут одеты с головы до ног».

В ночь на 9 июня 1891 года, после шестидесяти трех дней
плавания, Поль Гоген прибыл на Таити. Остров был обнаружен
в 1767 году английскими мореплавателями, а в 1880-м стал
французской колонией.

Гоген сошел на землю в Папеэте, портовом городе, основанном
британским миссионером Уильямом Круком в 1818 году.

5

Гоген навсегда распрощался
с Европой и прежней жизнью:

«Придет ли день, когда я отправлюсь
в девственные леса Океании и стану там
жить, наслаждаясь покоем и искусством?

Жить в окружении своей новой
семьи, вдали от европейской
погони за деньгами.

Там, на Таити,
в тишине тропических ночей
я буду слушать
беззвучную
мелодию сердца,
которое бьется
в гармоничном
ритме любви
к таинственным
существам,
окружающим
меня.

Наконец я буду свободен и смогу не думать
о деньгах, я буду петь, любить — и умру спокойно».

1
Манао Тупапау

Дух мертвых не дремлет

Копенгаген, март 1893 года

Какой идиотизм!

А! Значит, вот эти
картины он прислал с Таити?

И у него еще хватает наглости
просить у меня денег! Неужели
он полагает, будто что-то
из этого удастся продать?!

Господи! Как горько думать,
что Поль такой эгоист.
Я больше не могу это выносить…

М-м-м… Странно…

Вы об этой картине?
Он не продаст ее дешевле
1500 франков… Говорит,
что иначе картину
нужно оставить.

8

Весьма необычное полотно…
Дорого будет стоить!

Да, в Париже наверняка найдутся.

Не думаю,
что продам
его здесь.
В Париже — может
быть. Как я понимаю,
у вашего мужа там
есть поклонники.

Нам нечего от него ждать. Он всегда думает только о себе и своем благополучии.
Да еще так доволен собой!

Сожалею, мадам Гоген. Ничем
не могу вам помочь. Попытайте счастья в Париже.

Он и его скверная живопись…

Он уехал на Таити
и забрал с собой
все деньги, которые только смог
собрать! А теперь
он смеет просить
у меня на обратную дорогу!

Ему безразлично, что его дети вынуждены
просить на хлеб у чужих людей.

Пусть только он
оставит нас в покое!
Я больше не желаю
о нем думать! Я хочу,
чтобы он навсегда ушел
из нашей жизни и никогда не возвращался!

9

Париж, декабрь 1893 года

Видишь вон тот
дом? Там моя
новая мастерская.

Снаружи выглядит
не очень… Как там
его называют?

Бато-Лавуар!* Там раньше
были мастерские, делали
пианино. Подожди, ты еще
не заходил внутрь!

Извини, Максим**, но сначала я хочу
заглянуть в мастерскую твоего приятеля Гогена. О ней столько разговоров!

По слухам, у него там стены выкрашены желтым хромом и на них
висят маорийские топоры,
копья и амулеты! А еще якобы
он живет с попугаем, обезьянкой
и любовницей-мулаткой.

С тех пор как он вернулся
с Таити, Гоген стал звездой!

Говорят, он пришел
на свою выставку
у Дюран-Рюэля
в костюме мадьяра
XVII века! Во дела!

Лучше бы все обсуждали
его картины, а не выходки.
Живопись Гогена — это
нечто невероятное!

* Бато-Лавуар (фр. Bateau-Lavoir, «корабль-прачечная») — знаменитое общежитие художников на Монмартре.
** Максим Мофра (1861–1918) — первый художник, поселившийся в Бато-Лавуар.

Еще как обсуждают, Максим! Говорят:
«Если хотите позабавить детей,
приведите их на выставку Гогена. Там они
увидят красочные фигуры, обезьянок,
растянувшихся на бильярдном сукне,
и везде подписи на таитянском наречии».
Моне и Ренуар назвали
живопись Гогена
«откровенно плохой».

Монфрейд сказал мне по секрету, что Гоген подумывает
уехать навсегда, совсем
исчезнуть…

Жаль его: продажи
были мизерными.
Под конец дня Поль
плакал как дитя.

А Писсарро* сказал, что
эту экзотику он явно
содрал у канаков**!

Ну, импрессионисты
теперь новые академисты!
Из моды-то они уже вышли.

Вы были правы. Это
отличное место для
занятий живописью.
Здесь так светло!

Хочет окончить свои
дни на свободе, в спокойствии, перестать
сражаться с дураками.
* Камиль Писсарро (1830–1903) — французский художник, один из первых импрессионистов.
** Канаки — коренные народы Меланезии.

11

Решено!
В декабре
возвращаюсь
в Париж и продаю всё, что
осталось.

Бретань, ноябрь 1894 года

Это место не имеет
ничего общего с моими
воспоминаниями. Не нужно
было возвращаться. Здесь
вдохновения не дождешься.

Ладно, хватит
ныть, Гоген!
Сперва тебе надо
восстановить
здоровье.

Да, Сегин*, ты
прав. У меня нет
сил, устаю от этой
ходьбы по сугробам.
Пошли домой.

Как только получу
деньги, отправлюсь
в Океанию. Тут меня
ничто не держит.
Уеду — и больше
не вернусь.

Живопись — это
язык. А краски —
алфавит.

Давай лучше поговорим
о живописи, это меня всегда
бодрит. Вот слушай…

Красный — это вертикаль,
активность, движение
вверх. Синий — горизонталь,
спокойствие. Желтый —
наклонный, обманчивый.

* Арман Сегин (1869–1903) — художник и иллюстратор, друг Поля Гогена, Эмиля Бернара и Поля Серюзье.
12

Париж, октябрь 1895 года
«Я видел такие деревья,
о которых знает
не каждый ботаник».

«Я видел море, похожее на раскаленную лаву, и небо, в котором
бог не смог бы поселиться».
Читайте дальше.
«Кто же этот человек? Это Гоген,
дикарь, который возненавидел породившую его цивилизацию. Он подобен
Титану, ревнующему к Создателю
и между делом творящему свой собственный маленький мирок; он подобен
ребенку, который разобрал свои игрушки
на кусочки, чтобы собрать их по-новому;
он тот, кто всё отвергает и ни с чем
не считается, предпочитая видеть
небо красным, а не синим».

И этот текст он сделал предисловием к каталогу аукциона
картин в отеле Друо?

Гоген попросил Стриндберга*
написать предисловие.
Тот отказался, ответив
не очень лестным письмом.

И что делает Гоген?! Публикует
это письмо вместо предисловия,
а рядом помещает свой ответ
писателю. Выходит, что в его
каталоге всё же появился текст
за подписью Стриндберга.

* Август Стриндберг (1849–1912) — шведский писатель и публицист.
13

Орье* в журнале
«Меркюр де Франс»
назвал его художникомсимволистом.

Ха-ха! Весьма
оригинально!

Это да! Так же оригинально,
как и его произведения!

Откровенно говоря, мне
больше нравится Редон**.
Манера Гогена слишком…
груба, пожалуй. А вы как думаете, господин Малларме***?

Удивительно, как можно
вложить столько таинственности в такие яркие краски.

По-моему,
живопись Гогена
невероятно
интересна.

Живет в Океании,
господин Верлен****.
Он продал всё что
мог и уехал.

А где он сейчас находится,
этот господин Гоген?

«Вот я на армориканском взморье. Пусть вечером
города зажигают огни. Мой день завершен; я покидаю Европу. Морской воздух опалит мои легкие;
гибельный климат покроет меня загаром»*****.

Что ж, выпьем
за здоровье этого беглеца
и вспомним стихи другого!
* Альбер Орье (1865–1892) — французский поэт, арт-критик и художник-символист.
** Одилон Редон (1840–1916) — французский живописец, один из основателей символизма.
*** Стефан Малларме (1842–1898) — французский поэт-символист.
**** Поль Верлен (1844–1896) — французский поэт, импрессионист и символист.
***** Из книги Артюра Рембо «Одно лето в аду» (1873).

Хива-Оа, Маркизские
острова, май 1903 года

15

Дальше…

Всё дальше и дальше…

16

Тиока!

Чем дальше, тем
быстрее я иду ко дну…

Отдохни, ты бредишь.

Отдыхать…
Тебе сейчас
нужно поспать.

Я вернусь завтра,
тебе должно
стать лучше.

17

18

19

Это ты?
Я тебя узнал.

Это я.

Мы встречались…
Тогда, давно…

Я много раз рисовал
тебя — на холсте
и на бумаге.

Так и есть.

Этой ночью нам
предстоит проделать длинный путь.

И ты искал
меня.

У меня
болят
ноги.

Я умер?

Больше
не болят…

20

Да!

Вставай.

Я не вижу тебя.

Следуй за мной.
Я здесь,
рядом.

Где ты?

Всегда рядом… Я тень,
которая следует за человеком всю его жизнь.

Но когда человек
умирает, уже
он следует за мной.

Куда мы идем?

21

На остров Муреа, к горе Ротуи,
туда, откуда мертвые навсегда
уходят из этого мира.
Я никогда никого не провожаю.
У белых свой собственный
путь, свои боги. Но мои братья,
духи островов, попросили
меня пойти с тобой.

Почему?

Когда-то, в незапамятные
времена, люди и боги
могли общаться.
Но теперь только
я имею возможность
говорить с людьми,
и то лишь когда
они умирают.

И есть кое-что,
о чем они особенно
желают узнать. Один
поступок, который
они хотят понять.
Им нужна история
твоей жизни, чтобы
хранить ее вместе
с историями других
людей, живших
на островах.

Много лет назад мои
братья увидели, как ты
пришел сюда. Раньше
мы никогда не встречали
такого человека: ни среди
белых, ни среди местных.

Что же они
хотят узнать?

Настанет момент, и я спрошу
тебя об этом…

2
Te пo

Бесконечная ночь

Говорят, рядом
с человеком всегда
живет его двойник.

Мы помним
о своем детстве.
Но вспомним ли
о нашем будущем?

Я помню, что
жил. И помню,
что не жил.

Прошлой ночью мне
снилось, что я умер…
В этот момент
я был абсолютно
счастлив.
Но когда мы спим,
наши сны смелее.
И реалистичнее.

Видеть сны
наяву — это
почти так же,
как видеть сны,
когда спишь.

24

Ты всё время молчишь.

Там, за деревьями,
кто-то есть…

Как странно!
Я видел сон наяву.

Так бывает. Когда человек
умирает, его сознание, как
рыба, плывет по течению
бесконечной ночи.

Ты разве
не узнаёшь его?

А ведь он был с тобой
рядом всю жизнь.

Он — часть тебя.
Ребенок.

Даже теперь, когда
ты умер, он не хочет
покидать тебя.
Он пугает меня.

Я не хочу на него
смотреть.

Опиши самое раннее
воспоминание своего
детства.

25

Свет…
Ослепительный
свет Перу.

Когда наша семья покинула
Париж, мне едва исполнился
год. Отец был журналистом и антимонархистом.
С приходом нового правительства ему пришлось уехать
из Франции.

Мы решили переселиться
в Перу и пожить в Лиме,
в семье моей матери.

Продолжай…

Путешествие было очень
тяжелым. Отец умер,
прежде чем мы достигли
берега.

Шесть лет спустя мы
вернулись во Францию.

Мы с матерью и сестрой добрались до Лимы и поселились
у маминого дяди, состоятельного дона Пио де Тристана
и Москосо.
Мы были
счастливы.
Я чувствовал
себя свободным
и любимым.
А мама была
такая красивая!

И вот я смотрю в окно
на чужой мне край, холодный
и серый…

Я возненавидел это место.
Оно стало для меня тюрьмой.
Другие дети, учителя…
Я не понимал их, а они
не понимали меня.
26

Спасайся!

Когда мне исполнилось семнадцать,
при первой же возможности я сел на торговый корабль, плывший в Южную Америку.

Будучи в Индии, узнал о кончине моей любимой матери.

Я хотел вернуть свободу, которую у меня
отняли. К девятнадцати годам я уже
совершил кругосветное путешествие.
Затем вернулся во Францию,
в Париж.

Тебе, наверное,
непонятно, о чем
я рассказываю.

Перед смертью мать
назначила мне опекуна —
Гюстава Ароза, старого
друга семьи.

Ароза был большим любителем живописи. Он обожал
импрессионистов, которые
в то время получили шумную
известность.

Язык белых людей трудный. Вы часто говорите о непонятных вещах. Но тебе не стоит
беспокоиться. Не забывай, кто я…

По твоим словам
я узнаю твое сердце.

27

Зарабатывал прилично,
жил обеспеченно
и к тому же общался
с парижскими
художниками.

Ароза нашел мне
работу: я стал
биржевым агентом.

Я начал заниматься живописью.
В свободное время,
как любитель,
просто для себя.

Потом женился на красавице датчанке по имени Метте.
Познакомился с импрессионистом Писсарро, и он стал моим учителем.

Мне удалось показать свои
картины на выставке импрессионистов. А это огромная
удача для такого самоучки, как я.

Постепенно творчество
стало занимать все мои
мысли. Я всё больше времени отдавал живописи.
Искусство требует
жертв! Надо пробовать
и пробовать, не бояться
каждый раз начинать
сначала. Мы лишь на мгновение достигаем неба,
а потом приходится двигаться к нему заново.
Но идея, явившаяся на миг,
сильнее всего остального.

28

Мы снова
обрели свободу!

К черту твою живопись!
Я был уверен, что добьюсь успеха и смогу
зарабатывать на жизнь
искусством. Мой талант
непременно признают.
Они будут нами
восхищаться!
Они полюбят нас!

В конце концов я потерял работу на бирже.
Освободившись от этого
бремени, я полностью
посвятил себя живописи.

Мы снова
обретем свободу!

Но всё получилось не так.
Деньги кончались, и Метте
решила переехать к родителям в Копенгаген.
Я пошел работать: стал
торговым представителем и продавал
непромокаемые ткани.
И ненавидел такую жизнь.
А семья Метте ненавидела меня: ведь я ничего
не приносил в дом.

Бежим отсюда!
Это тюрьма! Здесь как
в школе! Они презирают нас!
Они не понимают нас!

К черту твою
живопись!

Я вернулся в Париж, хотел
поддержать семью так, как
мог, — с помощью живописи.

29

Но всё опять пошло не по плану.
Я тонул в нищете!
Мы должны
найти другой мир!
И мечтал о месте, в котором мы —
я и моя живопись — найдем свой дом.

Я искал это место в Бретани, потом
на Мартинике. Затем добрался до Панамы,
но снова вернулся в Бретань. Тревога снедала
мою душу. Я метался, как зверь в клетке.
Моя живопись стала намного
смелее, сильнее, независимее,
а мое видение — глубже.

Выйдя за пределы импрессионизма, я отважился исследовать сферы, неведомые никому.

Вокруг меня собралась
небольшая группа художников,
для которых я был духовным
наставником.

В Париже я обрел репутацию
и влияние, особенно в среде
символистов.

Но этого было недостаточно!
Это не тот успех,
к которому я стремился.
Мне хотелось совершить
революцию в живописи!

Я жаждал больше пространства, больше свободы.

Некоторые признавали
ценность моего творчества
и смысл моих исканий.
30

Бежим!

Среди множества художников,
которые ценили мою живопись,
особо выделялся один —
Винсент Ван Гог.

Мы были очень разными. Однако наши взгляды
на искусство и наши надежды совпадали.

Мы мечтали о мастерских в живописных
уголках и о коммуне художников, которые
могли бы жить и работать вместе!

Но всё закончилось иначе.
Я уехал один…

Подальше от этого общества посредственностей, где побеждают ничтожества!

Прочь отсюда!

В 1891 году мне удалось
реализовать этот план. Я сел
на корабль, который отплыл
из Марселя к берегам Таити.

Вот и нам настала пора
отправиться в плавание.

Мысль покинуть Европу
не оставляла меня. Я мечтал увидеть новый мир.

31

Но многое придется оставить на берегу…
В лодке не хватит места для всех твоих
воспоминаний и призраков.

Мне не впервой путешествовать налегке.

3
Те наве наве фенуа

Сладостная земля

Как много тебе пришлось
оставить ради своей мечты:
жену, семью, друзей, родину…

Я всю жизнь боролся за свои
идеи. Не уделял внимания близким,
и теперь признаю это.

Видел в людях союзников или
врагов, препятствия или средства
достижения цели.

Мне никого
не было жалко.

В свою защиту могу
лишь сказать, что
и себя я не пощадил.

Жить так — это
весьма печально.

34

Меня всегда критиковали
за упрямство, но я шел
к своей цели!

Я должен был
бороться!

И поступал так, как считал нужным.
Не принимая ни советов, ни упреков.

Стал ли ты в итоге
счастлив?

Это был мой путь
в поисках счастья…
счастья художника.
Наверное, не все
меня поймут…

И здесь его нет,
оно принадлежит
другому миру.

Ты нашел его
на Таити?

На Таити… да…

35

Таити, сентябрь 1891 года

ТУК!

ТУК!

ТУК!

ТУК!

36

37

Сегодня был в районе
Матайэа, в сорока пяти
километрах от Папеэте.

Я слишком долго жил в Папеэте —
городе колонистов. Он похож на Европу,
от которой мне хотелось освободиться.

38

Наконец я нашел следы этого
далекого и таинственного
прошлого, которое искал.

Я сделал свой выбор! Буду жить жизнью туземцев
и блуждать по лесу. Стану собой! Стану дикарем!

За небольшие деньги я купил хижину, в которой от неба
меня отделяла лишь тонкая лиственная крыша.

Здесь я познал тишину таитянских ночей…

39

Как хочется есть! Все
запасы кончились за два
дня. Вот же досада!

Думал, что
смогу купить еду
в деревне, но увы…

…ловить рыбу…

Здесь, чтобы добыть пищу,
нужно уметь лазить
по деревьям…

40

...и охотиться в горах.

Нет-нет, спасибо!
Эй!

41

Эй!
Пайеу?

С соседями мы с любопытством наблюдали друг за другом. Дикарем
здесь был я: не знал ни языка, ни обычаев, ни как добывать пищу.

42

М-м-м… Очень
вкусно! Спасибо!

Они красивые.

Аита!

Нет?

43

Теперь да.

44

Я подружился с местными жителями.

Однажды вечером один
старик сказал:

Одевался и ел как они.
Когда не работал, то проводил время так же, как они:
беспечно и радостно.
Это несправедливо: каждый
должен иметь крышу
над головой. Предлагаю
собраться всем вместе
и построить новые дома.

И всё же эти люди оставались
для меня загадкой, они
не переставали удивлять.

У нас в деревне
разрушаются хижины.
Дырявые крыши не защищают от дождя.

Все были согласны со стариком.

Да.
Хорошо.
Правильно.

«Какой мудрый
народ!» — подумал я.

45

На следующий день я пошел узнать
план работы: хотел участвовать.

Хотя они правы:
зачем работать!

Вот странно!

Боги Таити дают этим
людям всё необходимое.
Зачем заботиться
о завтрашнем дне?

46

Но никто об этом уже
и не думал! Они едва помнили
о том собрании.

Завтра, как сегодня и как
всегда, взойдет солнце,
и оно опять будет щедрым и безмятежным.

А вдруг это просто равнодушие? Нет, должно быть,
это признак более глубокой
философии, чем наша.

Здесь я узнал, что такое легкость;
прежде никогда ее не испытывал.

Мой разум освободился
от старого бремени.

Здесь так просто было рисовать всё,
что я видел! Класть на холст красную
или синюю краску, не продумывая
наперед, освободясь от прежних
ограничений, сбросив оковы правил.

Увлечься волшебством окружающего мира было так легко!

47

Каждый день казался
приятнее и прекраснее
предыдущего. Я начал неплохо
понимать местный язык.

Стал думать и действовать
просто и постепенно
отвыкал от цивилизации.

Нашел друга.
Его звали Иотефа.

Он приходил ко мне каждый
день. Любил смотреть,
как я рисую и занимаюсь
скульптурой. Иотефа был
заворожен тем, что я делал.

Хочешь попробовать?

Ты человек, который делает
людей. Ты способен на то,
что другим не под силу!

Я? Нет!
У меня
так не получится!

Ха-ха! Каким же простодушным ребенком надо
быть, чтобы верить,
что художники полезны!

48

«Человек, который делает людей» — красивое
определение художника.

Тебя еще называют
«мужчина-женщина».
Это из-за
длинных волос.

Ха-ха-ха!

Хочу исследовать остров изнутри, дойти
до высокого плато Таманау. Говорят, что
оттуда видно гору Аораи, центр Таити.

Слушай, Иотефа, я тут
собираюсь уехать
на несколько дней.

А где ты будешь
ночевать? Тупапау
не дадут тебе покоя!

49

Тупапау?

Духи-призраки! Надо быть
сумасшедшим, чтобы
беспокоить духов гор!

Я не боюсь духов!

И вот однажды утром,
на рассвете, я отправился в путь. Но прежде
решил подстричься…

50

51

Зачем ты пришел?
Зачем ты пришел?

Зачем ты пришел?

52

За кем?
Ты должен пойти за ней!

За ней!

Подожди!
Эй!

53

Куда она
исчезла?

54

Какая кошмарная ночь!

55

Это девушка,
о которой я мечтал…

Ой!

56

Ее нет…

Она исчезла…

57

Наконец я вышел из этого огромного густого леса и добрался
до Аораи — самой высокой точки острова, сердца Таити.

И остался наверху в ожидании ночи.
Лишь облака сопровождали меня,
скользя по изрезанным склонам гор.

58

Белые люди
такие невежды!

Что он делает?
Ему нельзя здесь
находиться!

Пойдем к Ро’о: вчера вечером
он путешествовал по снам
этого человека. Я его видел.

Он наверняка в курсе.
Среди богов он лучше всех
понимает людей.

59

Ро’о, великий бог-целитель, просим
тебя: расскажи нам об этом белом
человеке, что пришел на гору.
Прошлой ночью
ты овладел его сном.
Что ты видел?

Белых, как и островитян, понять трудно.
Но я расскажу вам,
что видел.

60

Этот человек покинул родную землю.

Деревни теснятся друг к другу, как деревья
в лесу, как прутья тюремной решетки.

Но сохранил в своем сердце
серое небо, нависающее
над домами с остроконечными крышами.

Как и у всех белых людей,
в груди у него пустота.

Пустота, в которой скапливаются туманы, дуют
ледяные ветры и рождаются дурные мысли.

Странные
они, белые
люди.

Так и есть.
Они странны и полны
отчаяния.

Когда-то белые люди рассорились с миром и с тех пор живут
с пустотой в груди. Большинство не знает об этом, но так
оно и было.

Он обладает знанием
далеких предков, которые
и привели его сюда.

Белый человек, который поднялся на гору, всё знал
и пришел сюда, чтобы заполнить эту пустоту.

61

Я уже видел
эти фигуры!
Я их узнаю.

Тот сон
на горе Аораи…

62

Это боги.

Тебе повезло, потому что,
как я и говорил, люди и боги
никогда не встречаются.
Это немыслимо! Но иногда
случается, что люди
видят великие сны,
и эти сны сбываются.

63

В моем сне еще
была женщина.

Знакомая
женщина?

Не совсем…
Возможно, это она
привела тебя сюда,
ты пошел за ней —
и пришел к нам.

И что же, нашел ли ты
свою экзотическую Еву?

Год назад, прежде чем отправиться
на Таити, я нарисовал картину.
На ней изображена экзотическая Ева.
Та женщина напоминает ее.

Думаю, да…
Ее зовут Техура.

4
Те Атуа

Боги

То, как Техура появилась в моей
жизни, было весьма необычно.

Как будто я получил ее в дар.

Подарок
с предупреждением. Как
в сказках.

66

В маленькой деревушке Фааон местный
житель пригласил меня в свою хижину.
ПАПЕЭТЕ

Эй! Человек, который
делает людей, иди
поешь с нами!

АОРАИ

ФААОН
МАТЕА

ТАРАВАО

Мы познакомились во время одного
из моих многочисленных путешествий
по острову. Один жандарм из Таравао
одолжил мне свою лошадь. Я решил
отправиться на восточное побережье,
где европейцы почти не бывали.

67

Я не мог сдержаться и всё время смотрел
на девушку… Ее отец заметил мой интерес.
Это моя дочь… У меня
их много. Хочешь ее?

И там я впервые увидел Техуру.
Ее атласная кожа сияла, как золото.

Техура,
подойди!

68

Я был смущен и растерян. Дело
принимало неожиданный поворот.

Ты боишься меня?
Аита. (Нет.)

Ты хотела бы прийти
в мой дом навсегда?

Э.

(Да.)

И всё…

69

Ты смелый
мужчина?

Так спросила
меня ее мать…

Я был обескуражен таким простым
и прямым вопросом. И честно ответил:

Да, смелый.

И тотчас всё
было решено.

Она сказала:

Техура придет ко мне через неделю.
Если я пойму, что моя дочь несчастлива,
она уйдет от тебя, не вернется в твой
дом и ты ее больше не увидишь.

70

Техура очаровывала
и одновременно
пугала меня.
Что происходило
в ее душе?
Это была тайна…

Мое сердце
бешено колотилось,
а ее билось спокойно.

Я был на двадцать лет старше,
но из нас двоих именно я волновался как
ребенок. Техура оставалась безмятежна.

Ироничная складочка ее рта… но такая
красивая и чувственная… будто
предупреждала меня об опасности…

Но что мне
грозит?

71

Всю неделю, которую
мы провели вместе, я вел
себя как маленький мальчик.

Я любил Техуру и говорил
ей об этом! В ответ она
лишь застенчиво улыбалась…

Техура, наверное, немного
любила меня, но никогда
не говорила об этом.

Она была не слишком разговорчивой, меланхоличной,
а иногда насмешливой.

Мы постоянно смотрели
друг на друга, но она
всегда оставалась
для меня непроницаемой.

В этой битве я мгновенно
оказывался повержен.

Для европейцев океанийская душа непостижима,
и это приводит нас
в замешательство.

72

В отличие
от ветра,
что обдувает
острова, она
непредсказуема.

Изучает нас со спокойной
уверенностью, из глубины
своего безразличия,
с иронией и детской
непосредственностью.

На восьмой день Техура попросила
разрешения пойти в дом своей матери
в Фааоне, как и было оговорено.

Я волновался
и проводил ее
до дилижанса.

Я никак не мог
сосредоточиться
и начать работать.

И мысленно попрощался с ней.

Чувство одиночества
не покидало меня
ни на минуту.

И тут как ни в чем
не бывало Техура
вернулась.

73

С этого дня началась наша
счастливая жизнь. Мы были
первыми мужчиной и женщиной в этом земном раю.

Я больше не считал дней и часов,
не понимал, где добро и где зло.
Мы жили в таитянском Эдеме,
в незапамятные времена, до начала истории, до появления людей.

Техура открыла мне тайны
острова, которые до сих пор
были для меня непостижимы.

В ней таились две души:
маленькой девочки и предков.
Через нее я прикасался
к далекому прошлому.

Миссионеры-протестанты
считали, что навсегда
изгнали с острова древних
богов, но на самом деле они
укрылись в глубине памяти
таитянских женщин.

74

Техура рассказывала
мне о богах. А я пытался
объяснить ей некоторые
природные явления,
опираясь на свои знания.

Она с трудом согласилась с тем, что Земля
вращается вокруг Солнца, но так никогда
и не поверила в мое объяснение падающих
звезд. Для нее это были несчастные
призраки, блуждающие по небу в поисках
нового пристанища.

Кто сотворил
Небо и Землю?

Вначале был
Единый — Таароа.

Таароа жил
в раковине. Вокруг
него была пустота.

75

Таароа звал, но никто
не откликался.
Тогда Таароа сломал
свою раковину.
Он был один в мире.
И очень грустил.

Он взял осколок раковины
и сотворил основу нашего
мира — камни и песок.
Позвоночник Таароа
стал горным хребтом.

Своими слезами
он наполнил океаны и реки.

Из его перьев выросли
деревья и кусты.

А кровь окрасила радугу
и закат солнца.

Затем взял свои ногти
и покрыл рыб чешуей.

Таароа — это
великое Всё.

76

Он создал армию мастеров.

Мастера принялись за работу
и топорами вырубили Тане,
первое божество, которое
породило всех других богов.

Тане украсил небо звездами и поместил
на него солнце, чтобы освещать день,
и луну, чтобы освещать ночь.
Тем временем Ру — бог переселения
душ — построил гигантскую лодку
и отправился путешествовать
по только что созданному миру.

77

Он посадил в лодку свою сестру
Хину. Она села впереди, чтобы
смотреть вдаль и сообщать
о приближении новых земель.

Сам Ру сел
сзади, чтобы
грести.

В это время Таароа понял,
что для окончания его работы
чего-то не хватает.

И тогда он создал
человека.

Так было завершено
сотворение мира —
мира богов и людей.

78

Иди сюда!

Скорее!

Ну иди же!

79

Что случилось?

Смотри, какие
сережки!

Я хочу такие!

Они стоят двадцать франков.
Что? Ты не понимаешь: во Франции эти
побрякушки стоят
от силы два франка.
Это всего лишь
блестящая железка!

80

Но я хочу их!

Это безумие —
платить за них
такие деньги!

Я хочу!

Нет!

Тебе не стыдно будет
видеть, как они сияют
в ушах другой женщины,
а не в моих? Некоторые мужчины готовы
продать своих лошадей,
чтобы подарить такие
своей вахине*.

Ну ладно…

Спустя два дня наступило
воскресенье, и Техура прихорашивалась, чтобы пойти в церковь.

Постой,
а сережки?

Но ведь они не драгоценные, ты сам
так сказал!

* Вахине — женщина. Одно из названий туземных женщин на Таити.
81

Ха-ха-ха!

Техура была такой же
непредсказуемой
и своенравной, как сама
природа острова…

Это Муреа. Там
закончится наше
путешествие.
Гора Ротуи похожа
на опору хижины, она
скрепляет Землю и Небо.

Посмотри
туда!
Видишь?

В этом месте
невозможно лгать.
Здесь все иллюзии
растворяются,
и раскрывается
истинная природа
человека.

82

Даже наша лодка
превращается в рыбу.

А-А-А-А!!!

Не волнуйся!

Лучше продолжай рассказывать. Признайся,
ты действительно
любил эту девушку?

83

5
Махана но варуа ино

День злых духов

Любил ли я Техуру?
Да, всем сердцем.

Однако в моем
случае сердце не так
уж много значит.

Внутри меня есть некий
императив, которому
я не могу не следовать.
Одержимость, которая
поглощает всё, что есть
во мне человеческого.

Я отдаю всю любовь,
которая есть во мне.
Отдаю полностью.

И всё же… Меня называли
чудовищным эгоистом.
Может быть, так оно и есть…

Но я не могу дать
другим то, чего нет
у меня самого!
И глубоко убежден, что в человеке
есть предел любви.

Любовь нужна мне для того, чтобы питать
тирана, живущего внутри. Нет ничего лучше,
чем делиться с другими тем, что остается!
Но остается так мало…

86

Я разглядываю небольшой
музей, который привез
с собой из Европы.

Итальянское Кватроченто.

Фотографии, репродукции,
рисунки — целый ворох. Я могу
смотреть на них бесконечно…

Драгоценная утонченность японского стиля.

Искусство Древнего мира.
Золотой век Греции.

Я всю жизнь искал разгадку,
ключ к великому мифическому
примитивному искусству.
Пытался дать форму древним
образам, используя язык
современного человека.
Хотел вернуть
в наше время то, что
мы когда-то потеряли
и чего нам не хватает.

87

И всё это ценой
неимоверной
усталости…

Увы, меня
не посещает
вдохновение
гениев!

Однако у меня есть
железная воля. Я слепо
верю интуиции и особенно
моему безмерному желанию
свободы и творчества.

У меня нет даже теоретических знаний или выдержки,
которая свойственна тем,
кто владеет методом.

И всегда готов
начать всё заново.

Мне больше нечего
здесь делать.

Теперь нужно вернуться
в Париж и предъявить свету
плоды моей работы, убедиться
в том, что их принимают.

88

Мои картины были готовы,
а все деньги, что были,
закончились.

Чтобы не волновать Техуру,
я просто сказал ей, что мне
нужно уладить кое-какие дела.
В Папеэте я подал запрос
на репатриацию.

Поэтому я решил
поехать в Папеэте.

На полпути
обратно автомобиль, на котором
я ехал, сломался.

Но денег на поездку не хватало,
пришлось просить помощи.

89

Я обещал Техуре вернуться вечером,
но мне пришлось идти домой пешком, и, когда
дошел, уже наступила глубокая ночь.

90

Техура?

Никогда больше
не оставляй меня одну.

В такую
ночь призраки
спускаются с гор.

91

Именно в этот
момент я очень
четко увидел тебя.

Но тут же выбросил из головы твой образ,
полагая, что это Техура заразила меня
своими страхами и предрассудками.

Я обнял ее и, зная наверняка, что лгу, пообещал, что больше никогда не оставлю одну.

92

Видение этой штормовой
ночи так никогда
и не покинуло меня…

93

Вижу Техуру, неподвижно лежащую ничком
на кровати. Ее глаза кажутся огромными, они
широко открыты, вытаращены от страха.
А ты скрываешься в тени.

Я написал картину.
На мой взгляд, одну
из лучших за это время.

У тебя проницательный взгляд…

Меня не так-то
легко увидеть.

Мои глаза
никогда меня
не подводили.

А деньги — всегда. Мне
их постоянно не хватало.
Чертовы бумажки!

Оставив Европу, я наивно полагал, что
смогу забыть о денежных проблемах,
которые многие годы отравляли мне жизнь.

94

Я не был уверен, что Генеральный
совет по колониальным вопросам
согласится финансировать мое
возвращение во Францию.

На Таити
я потратил
больше, чем
планировал…

И осознал, что застрял
на этом острове.
Вскоре я понял, что
больше не могу даже
заниматься живописью:
мне не на что купить
самое необходимое —
холст и краски.
Написал друзьям, коллегам,
всем хорошо и плохо
знакомым, даже жене!

Поэтому позвал
на помощь всех,
кого знал, чтобы
собрать хоть
немного денег.

С тех пор как я уехал, уж
точно что-нибудь продалось!

Но увы!
Я не смог
собрать
ни гроша!

Пытался вернуть
все долги. Во Франции
наверняка были деньги,
вырученные от продажи
моих картин!

Да.

Судя по всему,
тебе не терпелось
покинуть Таити.

95

Нет.

Я чувствовал
безысходность.

Мне потребовалось столько времени,
чтобы познать душу этих мест…
И теперь, когда это наконец
удалось, приходилось уезжать!

Можно подумать, что
нехватка денег была единственной причиной, побудившей
тебя бежать с Таити.

Имелись и другие причины. Я хотел, чтобы люди
увидели мои работы!
Иначе какой в них смысл?!

И был прав, я всегда
прав. И хотел, чтобы
все это признали!

Никогда, понимаешь,
никогда я не мог надолго
уехать оттуда, «где всё
происходит»! И вот пришло
время туда вернуться…

96

Думаю, что для вас, духов
и богов, и так всё ясно.

У нас, людей, самые разные
души живут рядом, и порой
приходится бороться
с враждебными душами.

Мы живем во власти наших
противоречий, желаний
и потребностей, которые
изматывают, как буря
лодку посреди океана.

Больше всего в Париже я хотел получить то, что
заслужил. Мне следовало вернуться — находиться
там было моим долгом и моим правом.

Несколько месяцев в ожидании новостей о репатриации
я продолжал жить, будто
ничего не происходило.

К тому же, не имея средств, я был вынужден вернуться… И, как ни странно,
одновременно больше, чем когда-либо,
я хотел остаться на Таити.

97

98

99

В декабре 1892 года новость
свалилась на меня, как нож гильотины: губернатор отказал в финансировании моего возвращения…

Теперь я рассчитывал только на вмешательство министерства, но оно
отложило свое решение до апреля.

Я отправил восемь картин жене
и молился богам, чтобы она смогла
их продать и прислать мне денег.

Оставалось только
надеяться…

100

Что это
за пещера,
Иотефа?

101

Это священная пещера.

Поль, не заплывай туда!

Поль! Поль! Прошу
тебя, вернись!

102

Ты прекрасно знаешь,
Техура, я не боюсь духов!

Бр-р-р… Здесь так глубоко… Даже дна не видно.

Так темно,
так мрачно…

Поль! Поль!
Где ты?

103

И вот я отправлялся
в путь. Корабль отчаливал,
и я в последний раз смотрел
на Техуру.

С тех пор как
она узнала, что
я уезжаю, плакала
все дни напролет.

Я покидал Таити спустя
два года после того,
как впервые ступил
на этот остров.

104

Обратный путь
был невероятно
мучительным.

Когда мы проплывали Красное море,
нам пришлось
сбросить за борт
тела трех пассажиров, погибших
от жары.

Наконец в начале
августа я прибыл
в Марсель.

Прошел почти месяц, прежде чем я покинул
город. Найти способ недорого переправить
меня и мой скарб было непросто…

105

Париж показался мне пустыней. Все люди,
которых я знал и на кого рассчитывал,
на лето сбежали из столицы.
Жена не отвечала
на письма. У меня была
куча проблем, и никто
не мог мне помочь.

Возвращение
во Францию оказалось
не таким, как я ожидал…

К счастью,
с приходом осени
дела пошли в гору.

Благодаря содействию Дега, единственного из импрессионистов, кто оценил и поддержал мое искусство, коллекционер
Дюран-Рюэль согласился организовать большую
выставку моих таитянских картин.

Галерея Дюран-Рюэля
считалась одной из самых
значимых в Париже, и это
была прекрасная возможность.

106

Казалось, что
фортуна наконец
повернулась
ко мне лицом.

Затем я неожиданно получил
девять тысяч франков —
наследство после смерти
дальнего дядюшки.

Моя жена Метте незамедлительно написала мне,
требуя часть этой суммы,
как она выразилась, на детей.

Что за вздор! Эти деньги
мои! Они должны пойти
исключительно на поддержку моего творчества!
Метте этого не понимала.
По ее мнению, я вел себя, как
всегда, эгоистично. Но эти деньги
были мне очень нужны, а в тот
день, когда я стану победителем,
поделюсь с женой и детьми.
Я чувствовал, что
близок к успеху!

Снял студию на улице Версенжеторикс и развлекался,
украшая ее в стиле маори.

Я стал жить там
вместе с Анной; в тот
период у нас были романтические отношения.

107

Выставка
открылась
4 ноября.

Всего были представлены
сорок четыре картины
и две скульптуры. И это
оказался полный провал…

Посетителей было много, но, к сожалению,
их приводила туда только страсть
к скандалам. Еще до открытия выставка
вызвала много споров. В итоге большинство
пришли лишь посмеяться надо мной…
Как только выставка закрылась,
я в полном разочаровании
покинул Париж. Вернулся
в Бретань, где когда-то мне
было хорошо. Анна поехала
со мной. Там я встретил своего
дорогого друга Армана Сегина.

Я был разочарован
и не чувствовал
прежней атмосферы.

108

Ах, мой друг, здесь слишком
много зевак, слишком много
купальщиков, туристов!
Раньше, Арман, всё было
совсем по-другому…

109

И вот я оказался на три месяца
прикованным к постели с открытым
переломом лодыжки. К тому же
меня снова одолевало безденежье.

Три ужасных месяца я провел
одуревшим от морфия,
который должен был принимать, чтобы заглушить
страшную боль в ноге.

Я бы с радостью оказался
сейчас где-нибудь подальше от этой промозглой
бретонской зимы…

Мне больше не хотелось рисовать, денег
по-прежнему не было…

Я не мог спать. Чтобы
заснуть хоть на несколько
часов, после укола морфия
я пил. Алкоголь был моим
старым верным другом…
Анна воспользовалась моей
болезнью и вернулась в Париж.
Она обчистила мою мастерскую и исчезла навсегда.

110

Она украла всё,
оставив только
картины.

Полоса неудач
в моей жизни
не заканчивалась.

Несчастья преследуют меня.

Во Франции мне
больше не на что
было надеяться.

Что касается
искусства, я знаю,
что прав, но у меня
больше нет сил бороться и защищать
мое творчество перед
этими идиотами.

Слава — удел других,
мне же она безразлична. Я просто хочу
исчезнуть,чтобы
ничего от меня здесь
не осталось.

Я вернусь на Таити
и окончу свои дни там.

Можете обвинить меня в слабости, в неудаче, но не говорите, что я не пробовал.

111

Я организовал аукцион
своих картин в отеле
Друо. Небольшая
выручка позволила
мне оплатить дорогу
в один конец.

Гравюры, которые украшали мою студию
на улице Версенжеторикс и которые
не забрала Анна, я раздарил друзьям.

В июле я прибыл на Таити. Шел 1895 год. К моему удивлению,
улицы Папеэте теперь освещало электричество.

Европейский «прогресс»
опередил меня…
Я не пытался искать встреч с Техурой и поселился
в районе Пуноауиа на окраине Папеэте.

Боль в ноге
продолжала
мучить меня.
Утомленный, обессилевший,
я почти не рисовал.

112

Длинные бессонные ночи
изнуряли меня.

Мое здоровье
ухудшалось,
но тело всё
еще боролось
за жизнь…

Я получил письмо от Метте,
оно было последним. Жена
сообщала, что наша дочь
Алин умерла от пневмонии.

С тех пор с каждым днем всё
становилось только хуже…

Если бог существует,
то он несправедливый и злой.

Наконец я принялся за работу
над огромным холстом и писал
отчаянно, будто в лихорадке.

И вот, когда мой труд
был наконец завершен,
я решил покончить с собой,
проглотив мышьяк.

Я знал, что это произведение
будет моим завещанием.

Но выжил…

113

Здесь так темно.

Иди за мной.

Я ничего не вижу.

Твой час
совсем
близок…

114

Мне было чуть больше пятидесяти, и я чувствовал себя
изнуренным. С каждым днем
зрение ухудшалось…

Краски на картине я видел
словно сквозь туман.
Воображение иссякло.

Я писал по субботам и воскресеньям. А в будни для заработка служил переписчиком
в бюро земельного кадастра.

С тех пор как я вернулся,
Таити не пробуждал
во мне никаких желаний.
Боги больше не разговаривали со мной.
Они оставили меня.

Глупая надежда,
что возвращение
на Таити вернет
меня к жизни…

Нужно уйти отсюда.
Нужно искать другой мир.
Иначе мы умрем.

Я сделал последнее
усилие и отправился
на Маркизские
острова.

Всё дальше
и дальше…

Мысль о том,
что я увижу
новые берега,
придавала сил.

115

Я искал другой мир, нечто иное, то, к чему я стремился
всю жизнь, но оно продолжало бежать от меня…

…Я остановился
на острове Хива-Оа.

Мое здоровье не улучшалось, наоборот…
Ноги
покрылись
язвами.

Сосед Тиока
помог мне
построить дом.

Именно в этот дом
в ту самую ночь
ты пришел за мной.

116

Вот и всё! Это
конец путешествия.

Сюда.
Иди за мной.

117

Я ничего не вижу.

118

Здесь так темно
и холодно…

Где мы?
Куда ты исчез, дух?

Ответь мне!

119

Моя хижина.
Я узнаю это
место.

120

Это же я!

Ты помнишь
тот день?

…покинуть
Таити.

Когда
принял
решение…

Но?

121

Техура?

Подожди!

Смотри!

122

Не понимаю, о чем
ты говоришь. Я здесь
ни при чем!

Его не должно быть здесь.
Ты поступил нечестно.
Я же просил тебя не тащить с собой призраков.
Ты мне обещал!

В начале этой ночи
я предупредил, что
на рассвете должен
буду кое о чем тебя
попросить.
Этот момент
настал.

123

Во время твоей первой поездки
на Таити ты нашел то, что
называют «другим миром».
Тот самый мир, который
отчаянно искал всю жизнь.

Но ты решил уехать —
и потерял всё. Наказание
должно было стать
для тебя уроком.

Боги острова были
щедры. Они дали
тебе всё. На Таити
ты нашел мир и любовь.
Здесь ты мог бы жить
счастливо.

Пришло твое время
оставить земную оболочку.
Но прежде мы, духи, дадим
тебе последний шанс.

Шанс сделать иной
выбор — не такой, как
прежде, поступить
не так, как ты поступал
всю свою жизнь. Шанс
покинуть эту землю
без сожалений.

124

Сожалений…

Но я же говорил тебе, дух!
Есть счастье обыкновенного
человека, а есть другое
счастье — доступное только
художникам.

Художник — он другой,
понимаешь?

Ты говоришь о выборе…
Мне никогда не приходилось выбирать!

Ты говоришь о сожалениях… У меня их нет.

Таити для меня не «другой мир»!
По сути, это было не то, что я искал.
Я наконец
понял.

Мой идеал
находится на поверхности полотна,
а не в реальной
жизни.

И я нашел его. И изобразил этот другой
мир во всей гармонии.

И в конце концов,
несмотря на всё
и на всех, я победил.

125

Если даже моим работам не суждено сохраниться, это не имеет
значения: всё равно после меня
останется след художника,
который освободил живопись.
Художника, который утвердил
свое право пробовать всё.

Те, кто придут
после меня,
без преград
насладятся этой
свободой и будут
у меня в долгу.

Путь для новой
эпохи намечен.
Механизм
запущен, его уже
не остановить.

126

Господин Гоген,
вы спите?

Он умер…

127

Человек покинул эту землю…

128

Париж, зима 1907 года

«Эти причудливые
контуры, искривленные, как у Гогена».
Так говорят иногда
и о картинах
Матисса.

Надо же! Они, наверное,
хотели его обидеть,
но лучшего комплимента
и не придумаешь!

О! Это ваше восхищение
Гогеном! С тех пор как
в прошлом году состоялась его выставка, все
просто сошли с ума!

Послушай, ты ведь
сам собираешь эти
странные черные
африканские статуэтки.

Примитивное искусство должно стать
ключом к новому
и современному!
Ну, если это говоришь ты, Пабло…

Забавный парадокс,
не правда ли?

129

Гоген был
первым, кто это
почувствовал!
Он ввел свободные
формы и пропорции,
освободился от натуралистичного
видения.

Я должен
показать вам,
над чем я сейчас
работаю!

Новое пространство!
Это уже не мир вокруг нас,
а мир в плоскости картины.

Это будет
моим ответом
на работы
Матисса.

Он слишком застенчив, слишком привязан
к традициям…

Нужно покончить с формальной красотой.

Нужно
стать
дикарем…

Поль Гоген играет
на фисгармонии в студии
Альфонса Мухи. Париж, 1893

Ггерой
оген
—
романа
Нет ничего удивительного в том, что писатели не удержались и сделали
из Поля Гогена героя книг: жизнь художника и впрямь похожа на роман!
оген имел аристократическое и одновременно
экзотическое происхождение; он рано потерял отца —
журналиста и революционера,
служил юнгой на корабле, совершил кругосветное плавание, стал
успешным биржевым маклером
и отцом большой буржуазной
семьи, потом — прóклятым художником, восхищавшим молодых поэтов и повлиявшим
на молодое поколение живописцев; наконец, он отправился
в добровольную ссылку в тропи-

Г

ки и умер там одиноким отшельником. Пятьдесят пять лет жизни
Поля Гогена, с 1848 по 1903 год,
не перестают поражать нас разнообразием событий, которые
они вместили.
Чтобы начать творить легенду
о Гогене, нужно вспомнить его
бабушку Флору Тристан. Эта красавица франко-перуанского происхождения, утверждавшая, что
она родом из императорской
семьи, была вдохновительницей романтических социалистов

и одной из первых феминисток
в мире. Гоген, который провел
детство в Перу, не застал своей
выдающейся бабушки в живых.
Однако через сто лет после
смерти художника писатель Марио Варгас Льоса сделал так,
что судьбы этих двух бунтарейидеалистов пересеклись в романе «Рай на другом углу» (исп.
«El paraíso en la otra esquina»).
Решив бежать от ненавистной
учебы и пасмурного парижского
неба, семнадцатилетний Поль
133

Гоген стал моряком: он плавает по Средиземному и Черному
морям, снова посещает Южную Америку, открывает для
себя Крайний Север и Индию,
а спустя шесть лет возвращается
в Париж и устраивается там. В жизни
Гогена начинается период, который, как теперь
кажется, был нужен хотя бы ради
того, чтобы контрастировать с его
невообразимой биографией до
и после. В 1872 году Гоген успешно начал карьеру биржевого
маклера, женился на молодой
датчанке, которая родила ему
пятерых детей, и стал жить
жизнью просвещенного молодого буржуа. Он собирает коллекцию импрессионистов и сам
занимается живописью — как
любитель, в свободное от работы время. Но спустя десять лет
полностью и навсегда порывает
с комфортной жизнью: бросает
работу, теряет жену, которая сбегает с детьми в Данию, и решает
целиком посвятить себя творчеству. Позже Сомерсет Моэм
напишет роман-драму «Луна
и грош», в котором изобразит
героя, очень похожего на Гогена
и чья пламенная страсть к живописи так же разрушает всё
на своем пути…

Он несколько раз изображал
себя в виде христоподобного
мессии, а в переписке с женой
и друзьями не переставал жаловаться на страдания и одиночество, на которые обрекла
его живопись.
Впрочем, Гоген
оставил после
себя и другой
образ, привлекательный для
одних и пугающий для других. «У него
было необычное выражение
лица, экстравагантная манера
одеваться и довольно суровый
вид, мой отец улавливал по его
чертам признаки мании величия
и просил меня держаться от него
подальше», — писал сын известного психиатра доктора Бланша.

«Я вбил себе
в голову, что
должен стать
именно художником».

«Я вбил себе в голову, что должен стать именно художником», — пишет Гоген Камилю
Писсарро в 1882 году. С этого
момента он воспринимает себя
как мученика, вынужденного
следовать своему призванию.
Поль Гоген.
Таитянская женщина и пары на природе.
Лист из альбома «Ноа Ноа». 1894–1901.
31,4 × 24 см

134

Поддерживая свой образ проклятого художника, в автопортрете,
посвященном Винсенту Ван Гогу,
Гоген отождествил себя с Жаном
Вальжаном, героем с трудной
судьбой из романа Виктора Гюго
«Отверженные». Недолгая дружба двух художников закончится
знаменитым трагическим эпизодом с отрезанным ухом. Этот
страстный жест Ван Гогу будет
стоить заточения в Арле, и Гоген
больше никогда в жизни не увидит товарища. Зато писателям
и кинематографистам этот эпизод даст тему для творчества…
В 1891 году, после того как художник объявил, что уезжает
на Таити, писатель Октав Мирбо опишет его как «человека,
сбежавшего от цивилизации»:
«Он намеревался поселиться

вспоминал его биограф Арман
Сегин. Его образ имеет успех,
и Гоген устраивает настоящие
шоу, стремясь продвигать свое
творчество. В своей мастерской на улице Версенжеторикс,
на Монпарнасе, он красит стены
в ярко-желтый цвет, расписывает окна таитянскими пейзажами,
наполняет пространство всевозможными экзотическими безделушками и принимает друзей
в компании любовницы-яванки,
попугая и маленькой обезьянки.
Страница рукописи с иллюстрациями к «Ноа Ноа»

там один, на несколько лет, построить хижину и работать над
сюжетами, которые его волновали». По возвращении в Париж
зимой 1893 года Гоген примеряет на себя образ полудендиполудикаря. «Он появлялся в парижском обществе роскошным
мадьяром, очень большого роста,
этаким Рембрандтом 1635 года,
особенно когда он медленно
и тяжело вышагивал, опираясь
рукой в белой перчатке и серебряных украшениях на трость,
им самим разукрашенную», —

В 1895 году Гоген снова решает
покинуть Францию. Он озлобленно и надменно объявляет,
что больше не вернется. Это окажется правдой. Конец его жизни подтвердит клишированный
образ проклятого художника,
который Гоген так часто использовал: больной, вспыльчивый,
склонный к суициду и пристрастившийся к алкоголю, он умрет
в одиночестве. Когда известие
об этом дойдет до Франции,
журналисты припомнят из его
жизни лишь скандальные эпизоды: алкоголь, морфий, дра-

ки и вахине — всё то, что потом
долгое время будет мешать
объективному восприятию его
творчества. Зато воспоминания
о Гогене молодых художников
окажутся наполнены безграничным восхищением: «[Он был]
бесспорным мастером, странности которого мы коллекционировали и копировали, талантом,
поступками, физической силой,
язвительностью, неисчерпаемым
воображением, упорством в сопротивлении алкоголю, романтическими мечтами об иных мирах
которого мы восхищались», —
писал художник Морис Дени
в 1903 году.
Через несколько месяцев после
смерти художника поэт Виктор
Сегален посетит последнее его
пристанище на Маркизских островах — величественное строение из резного дерева, названное
«Домом радости», — и напишет
хвалебную статью, а потом и рассказ, положив тем самым начало
необыкновенной литературной
судьбе Гогена.

Гоген
—
писатель
Если Поль Гоген и похож на литературного героя, то справедливости
ради нужно заметить, что он и сам не удержался от того, чтобы внести
вклад в создание мифа о себе!
а протяжении всей жизни в качестве художника Гоген раскрывал
себя в обширной переписке,
обращаясь к жене и друзьям:
художникам, поэтам и кри-

Н

тикам. Эти письма, помимо
своего прямого назначения, позволяли Гогену выражать свои
взгляды на искусство и роль
художника в нем. Удивленный
его талантом красноречия,

Эдгар Дега назвал Гогена «профессором». Написание писем
для художника, кроме всего
прочего, было способом запечатлеть эволюцию своей художественной практики: «В этом
135

Поль Гоген вел записную книжку для своей
дочери Алин, в которой он не только размышляет
об искусстве, любви и жизни, но и объясняет
рождение картины: «Название “Манао Тупапау”
имеет два значения: либо “Она думает о призраке”,
либо “Призрак думает о ней”. Подытожим. Сторона
музыкальная: горизонтальные волнистые линии,
сочетания оранжевого с синим, соединенные
с их производными — желтыми и фиолетовыми
оттенками — и освещенные зеленоватыми искрами.
Сторона литературная: душа живой женщины,
тяготеющая к духу мертвых. Ночь и день».

году я пожертвовал всем: и исполнением, и цветом — ради стиля,
хотелось заставить себя делать
нечто иное, чем то, что я уже
умею. Я думаю, что эта трансформация еще не дала результатов,
но, безусловно, даст», — писал
он другу Эмилю Шуффенекеру
в 1888 году. Письма демонстрируют, что писáть для Гогена было
настоящим удовольствием. Более того, он был убежден, что
имеет литературные способности, и вполне допускал, что его
могут публиковать. Он чувствовал
необходимость изложить собственную версию своей карьеры:
«Если я скажу вам, что по женской линии я происхожу от Борхаи-Арагона, вице-короля Перу,
вы скажете, что это неправда
и я слишком много о себе возомнил…» В своих автобиографических заметках художник иногда
преувеличивает, но мало лжет!

Однако литературный труд Гогена, помимо стремления изложить автобиографию, прежде
всего демонстрирует непреодолимую жажду исследований.
Когда он начал узнавать жизнь
Таити, то был разочарован тем,
что от древней культуры маори не осталось и следа. В поисках сведений об истории
и этнографии Океании он наткнулся на работу бывшего дипломатического работника. Гоген
переписал оттуда большие отрывки в отдельную тетрадь, снабдив их множеством иллюстраций, и в дальнейшем эта тетрадка послужила основой для
его работы: благодаря ей океанические божества и легенды
ожили в его живописи и скульптуре. В 1893 году
Гоген пытался
опубликовать записи под названием «Древний культ маори», чтобы рассказать европейцам об этой

обойденной вниманием культуре. Одновременно он взялся за написание другого
текста, в котором смешал заметки об утраченной цивилизации с собственными воспоминаниями. Эта книга предназначалась для того, чтобы «объяснить»
свою живопись и дать комментарий к выставке. Вернувшись в Париж, Гоген просит поэта Шарля
Мориса поучаствовать в его проекте: он хочет совместить тексты «цивилизованного» автора
(Мориса) и тексты «дикаря» (самого себя). Он изложил свои знания о культуре маори от имени
своей
вахине
Техуры — имя,
которое он дает
Техамане. В реальности
молодая девушка
вряд ли могла
обладать такими
знаниями. Гоген
стремился продемонстрировать
целостный характер своего «дикарского» опыта. С этим связано
и то, что он дает своим карти-

«В этом
году я пожертвовал всем:
и исполнением,
и цветом…»

Манао Тупапау (Дух мертвых не дремлет). 1892. Холст, масло. 73 × 92 см.
Художественная галерея Олбрайт-Нокс, Буффало, США

136

нам названия на языке маори,
желая подчеркнуть экзотичность
работ для парижской публики. Прекрасное произведение
«Ноа Ноа» Гоген несколько
раз переписывал. Разные варианты текста Гогена в соавторстве с Морисом издавались
в 1897 и 1901 годах. Но полный
труд, сопровождавшийся акварельными рисунками, фотографиями и гравюрами, увидел свет
только спустя много лет после
смерти автора — в 1924 году.

Удовольствие от писательства
у Гогена соединялось со страстью к полемике. На Таити он сотрудничает с сатирическими
журналами, в которых яростно,
хотя и с юмором, нападает на колониальных управленцев и миссионеров. Некоторое время
он увлекается изданием газеты,
в которой сам пишет все статьи
и делает все иллюстрации. В конце жизни, ослабев от болезни,
Гоген бóльшую часть времени
отдает письму. Он создает но-

вую автобиографическую книгу
«Прежде и потом», в которой
осуждает несправедливое отношение к себе со стороны семьи
и общества. А в книге «Россказни
мазилы» он отдает дань уважения
художникам, которыми восхищается, от Рафаэля до Дега, а о себе
говорит либо уничижительно,
как о вечном их ученике, либо
с горечью — как о человеке, который лишь выглядит как художник, но таковым не является…

Г
оген
—
современный и дикий
Импрессионист, синтетист или символист? Объявив себя «дикарем»,
Поль Гоген утвердил свой собственный, ярко современный стиль.
оль Гоген начал заниматься живописью в то время,
когда искусство вступило
в эпоху модернизма. В 1879 году
молодому любителю-самоучке
предлагают выставиться вместе
с импрессионистами. Под влиянием Писсарро он осваивает
их манеру — главенство света и ощущения. У Дега он перенимает смелость композиции,
у Сезанна — систему цветового
построения.

П

Начиная с 1886 года Гоген стремится пойти дальше, вырваться за рамки этого направления;
тогда же он совершает первый
побег к «другим» берегам в поисках «дикости». В Понт-Авене его
приняли как импрессиониста;
«Да, импрессионист, в смысле —
революционер», — высказался
он, снимая с себя ярлык. Но уже
в 1889 году ему присвоили но-

вый: «синтетист». Эта манера
живописи была разработана молодыми художниками во время
работы в Бретани и заключалась
в том, что художник синтезировал свои впечатления от реальности. Результатом стали
упрощение рисунка, использование чистых цветов и ритмических композиций в декоративном
духе. И именно здесь можно
заметить движение к модернизму, где картина становится
самоцелью. Это прекрасно сформулировал Морис Дени: «Помните, что картина, прежде чем стать
боевой лошадью, обнаженной
женщиной или еще какой-нибудь
ерундой, является, по существу,
плоской поверхностью с наложенными на нее определенным
образом красками».
В работах Гогена почти всегда соединяются традиционные темы,

часто религиозные, и воображаемые сцены. В 1890 году из-за
этого его стали определять как
символиста, хотя для символиста
он слишком много времени уделял наблюдению за природой.
Однако именно поиски «дикости» позволили Гогену занять
особое место в истории искусства. Романтическое увлечение
экзотикой характеризует его
как человека XIX века. Но когда художник начинает искать
вдохновение в своем необразованном, диком «я» и обращается
к так называемым фантазийным
источникам творчества — детским, архаичным, религиозным,
народным или примитивным, —
он демонстрирует самые современные тенденции искусства
ХХ века.
Селин Делаво

Приключения и фэнтези
Графические романы

ПРИВЕТ!

Биографии
Арт-комиксы
Познавательные
Читают дети

МИФ Комиксы
Все комиксы
на одной странице:
mif.to/comics

Подписывайтесь на полезную
рассылку: книги, скидки и подарки
mif.to/com-letter

#mifcomics