Задушевные письма из страны СССР — принцу на белом коне [Лариса Харахинова] (txt) читать постранично

Задушевные письма из страны СССР — принцу на белом коне
Лариса Харахинова

Предисловие

\\Это авторский перевод англоязычной книги «Heart-to-heart letters: to MrRight from CCCP», изданной в 2012. \\

Академгородок, конец 80-х. Я закончила учебу и собиралась домой. Однажды вечером к нам в комнату зашел один наш известный комитетчик.
- Привет, девчонки, где тут Лариса?
- Вот она я.
- Слышал, ты домой собираешься, в Улан-Удэ?
- Да, на днях еду.
- А билет уже взяла?
- Нет ещё.
- Слушай, у меня к тебе есть дело. К нам приехали немцы из Лейпцига. По обмену. Их трое, они хотят на Байкал. Сможешь их довезти и отправить до места назначения? Билет и все расходы мы оплатим.
- Не вопрос.
- Только они дико привередливы. Им уже не понравилась столовка, Пироговка, белье в общаге, комары и вообще, сама Сибирь им не нравится. Нет у нас европейского комфорта тут! И культуры европейской. Воротят нос от всего и не хотят общаться (читай – пить) с нами.
- Так-с, Сибирь им не понравилась, значит? И где же эти фрицы окопались? Давай адрес, пойду и «фэйсом» их об «тэйбл». Посмотрим, кто тут «юбералес». Залюбят как миленькие. Каждую мошку возлюбят - ладошкой! Ещё уезжать не захотят.
- Ну, ты поаккуратнее там, наш интеротряд к ним на будущий год собирается. От того, насколько им понравится здесь, зависит, как нас примут там.
- Да уж, постараюсь не запятнать лик Отечества! Буду в меру строга, но чертовски обаятельна.
Шутливо вскинув руку под козырек и сделав ею «финтифляк», я развернулась на каблуках и пошла наводить себе «чертовское обаяние».
***
Немцы остановились в гостинице общежития, на Пирогова 10. Я подошла к их номеру и постучалась. В ответ: «Herein!»

Мои познания в немецком были родом из детства, и любая «их-бин»-фраза рефлекторно вызывала почти партизанские чувства. Видимо, потому и напал на меня эдакий развеселый кураж, в духе «кино и немцы».

«Гордая, говорите, Европа? Сейчас мы им тут весну-то сорок пятого устроим! Штабелями улягутся в тенёчке развесистой клюквы» .

Я чуть ли не пинком распахнула дверь и капральским шагом прошла на середину комнаты. Приняв киношную позу «а ля гестапо» (ноги на ширине плеч, руки за спину, волевой подбородок), медленно обвела всю троицу свинцовым взглядом, в который старательно вложила максимум насмешливого пренебрежения, – на целых 9 грамм. Затем, слегка подняв правую бровь и чуток нахмурив левую, произнесла тоном железного комиссара, чеканя каждый слог в повисшей тишине:

- Гутен таг, геноссен! Меня зовут Лара. Их! Бин! Лара! Кому тут комары не нравятся, поднимите руки. Кто не понял – хэндэ-хох !

Трое симпатичных парней удивленно застыли с приоткрытыми ртами, рассматривая странное существо, ворвавшееся к ним с утра, в черном с головы до ног, и требующее поднять руки. Потом они медленно переглянулись и заулыбались.

- Меня направил к вам комитет комсомола. Если не возражаете, я буду вашим гидом по городу и отвезу на Байкал. Меня слушаться – беспрекословно! Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Вопросы есть?

Они не возражали, на них подействовало моё «чертовское обаяние. Но, увы, красноречие пропало даром. По-русски говорил только один из них.
Второй мог сказать лишь отдельные фразы типа «вы очень … м-м-м … как это по-русски… м-м-м». Третий, Курт, не говорил ничего вразумительного на великом и могучем, зато был красив как арийский бог. Белокур и синеглаз. Высок и строен. Второй, Адди, видимо Адольф, был пухленький и розовощекий, как большой младенец с распахнутыми голубыми глазами. А тот, через кого я отрывисто раздавала команды, был кареглазый шатен в очках и с бородой. Звали его Рене.
И поехали мы с ними, в международном вагоне, по Сибири. Хорошо быть иностранцем в СССР!
Всю дорогу мы развлекались настольными играми: карты, кости, фанты и, наконец, появились дорожные шахматы. При виде клеток вообще, и черно-белых в частности, во мне просыпается зверь, точнее, кролик - брошенный удаву на забаву.
– Ты умеешь играть в это? В Советском Союзе, мы зна-а-ем, все умеют играть в шахматы, и потому у вас лучшие в мире шахматисты.
- Да, немного.
И хоть я не любила эту, болезненную для меня, игру с самого раннего детства, играть пришлось. Надо было поддержать марку. Ведь «позади Москва»…
Сел за доску со мной Рене. «И зачем только я сказала, что умею?!. Сейчас как начнется… Избиение младенца… И кто из нас им будет?..» Меня трясло.
Первую партию Рене честно поддавался, но только в самом начале, а когда понял, что зря – было уже поздно. Вторую партию он все ещё не настроился на серьёзного противника. И последующие попытки взять реванш тоже были безуспешны. Он раскалялся от шуток товарищей, о смысле которых можно было только догадываться по его багровому лицу. В общем, шахматную славу страны я не уронила, слава богу, ни разу. Рене надулся и спрятался за книгой. Остальные не рискнули повторить его участь. Мой затравленный кролик расцвел солнечным зайчиком – победно весенним.
А вообще, ребята были славные. Я сбросила свою