Хрусталь и стекло [Татьяна Ренсинк] (fb2) читать онлайн

Хрусталь и стекло

Глава - Вступление

Первая половина девятнадцатого века.

Алекс и Кэтрин вошли в кабинет своего замка. Лёгкая седина в волосах, но в глазах молодость. Красота же внешности не меркла от уже прожитых лет, а наоборот - восхищала и пленяла, словно с молодости влечение и любовь так и растут, так и крепнут.

Вокруг, во всём их замке, царили такие же уют и умиротворение, как здесь, в кабинете... Высокий дубовый шкаф тёмного медового цвета стоял у окна вдоль всей стены, а на его полках в алфавитном порядке красовалось множество книг. Огонь в камине уже грел и радовал глаза своей игрой, отбрасывая отблески тёплого света на высокую ель рядом, которая была украшена гирляндой небольших фонарей. Те, сделанные из разноцветного стекла, переливались и иногда сверкали, вызывая в душе восторг праздника.

Закат виделся за окном, среди зимы, среди заснеженного леса, парка и виднеющегося вдалеке бесконечного поля. Он разливался по небу то алыми, то жёлтыми красками и такими яркими, что взгляды обратились на время туда... Кэтрин и Алекс обнимали друг друга и любовались видом...

- Так и мы, наша любовь и жизнь вместе, - нежно сказал Алекс, одарив любимую в своих руках ласковым поцелуем в губы. - Никто и ничто не разрушит этого. Не смогли, как ни пытались, и не смогут.

Он покрепче прижал к себе счастливо улыбающуюся милую и напел:

Судьба нас пригласила к волшебнице-любви.

Любовь нам подарила лишь сказочные дни.

Та самая, большая, что крепнет каждый год,

Любовь наша не стынет и, знаем, не умрёт.

Пред алтарём стояли мы, жизни осветив

Лишь верностью и правдой, а беды — схоронив.

На том балу венчальном впервые в вальсе том

Нас люстры освещали разноцветным хрусталём.

И ты, и я навеки принадлежим любви,

Той самой, что друг другу отдали, сберегли.

И поняли давно мы, что счастье — как стекло,

И истину любви познать не каждому дано.

Наш новый день, как новая страница для любви

Пускай вокруг и зависти, и ревности враги.

Уже немало пройдено, но победили мы.

И вновь тобой любуюсь, целую с зорьки до зари...

- Боже, Алекс, - выдохнула переполненная отрадой Кэтрин. - Это новая песня?!

- Конечно, - засмеялся счастливый он. - Пока я жив, так и буду сочинять все песни только тебе.

- Как же нам повезло обрести такую любовь? - смотрела Кэтрин с той же бескрайней и необъяснимо прекрасной любовью, как он.

Алекс же подмигнул и отошёл к ёлке. На ней он поправил висевшие маленькие фонарики, сделанные из разноцветного стекла, и открыл один из них.

- Слуги уже новые свечи вставили... Что ж, будем зажигать? - улыбнулся он.

- Это чудо, что у нас на ёлочке в рождественский праздник горят разноцветные огни. Такое мало у кого есть, - встала рядом Кэтрин и восхитилась любимым. - Твоя идея вдохновила многих стекольных мастеров создать эти фонарики.

- И многие отказались от идеи, - улыбнулся милый и снова одарил её поцелуем. - Но зато у нас какая красота уже на протяжении... Сколько?... Лет двадцать?

- Боже, - засмеялась с умилением Кэтрин. - Ты осмелился напомнить о нашем возрасте?!

- Что нам возраст?! - игриво притянул к себе за талию любимый. - Мы уже четверть девятнадцатого века прожили. Подумаешь, пятьдесят?! И потом, я раньше тебя скоро подберусь к шестидесяти!

- Ай, - погладила она его по плечам и с видимой лёгкой грустью вздохнула. - Мужчины с возрастом лишь краше, очаровательнее,... как бы это выразить всё словами?... Становятся более привлекательными. А мы, женщины, увы.

- Неправда, - одарил Алекс вновь сладким поцелуем в губы. - Женская красота, как хрусталь. Без света любви нет и блеска красоты.

- Любимый, - положила Кэтрин ему голову на плечо.

Они ещё некоторое время стояли вот так, крепко обнимая друг друга с парением счастья, и Кэтрин спросила:

- Когда зажжём фонарики на ёлке здесь и в зале?

- В зале с детьми, - улыбался Алекс. - А здесь давай вместе? Всё равно собирались дальше мемуары писать, так вдохновимся блеском разноцветного стекла?

- Чудесная идея, - засмеялась с радостью Кэтрин. - Как и идея создать эти фонарики, повторюсь. Хотелось бы, чтоб история та была сказочной, но, увы, так не было.

- Однако, я считаю иначе... Так как? Как назовём очередную нашу историю? - задумался Алекс, а милая с игривой улыбкой отошла к книжному шкафу и взяла оттуда одну из книг.

Положив её на стол у горящей свечи, она взяла с полки на стене рядом стоящую небольшую туфельку, сделанную из стекла.

- Это флакон для духов, что я тебе подарил, когда мы вернулись из Турции, - вспомнил любимый, а Кэтрин кивала. - Потом и духи твои любимые заказали... Но идея для создания такой туфельки родилась сразу, как вернулись из иной страны... Венеции! О, что за страсти были там...

Кэтрин села к столу, поставила туфельку рядом и открыла книгу:

- Мы приехали тогда со сказочным чувством, будто вернулись в то самое прошлое, которые у нас пытались отнять. Ты помнил, какие духи я люблю. Заметил, что они почти закончились, но решил подарить их мне перед балом в честь рождения нашей малышки Софи именно в этом флаконе.

- Да, да, но давай начнём чуть раньше, - сел рядом любимый. - Ты, помню, как вернулись из Венеции, хотела записать произошедшее и бродила здесь, по кабинету, с пером в руках и своим дневником... О, как мы были молоды!

Глава 1

Вечер. Свет свечей. За окном виднелась ясная, медленно темнеющая синева неба, а там — появляющиеся и слегка мерцающие звёзды.

Мечтательно подняла Кэтрин взгляд от дневника, когда дописала туда всё, что душа просила. Находясь в кабинете своего замка, где жила с любимым супругом и четырёхлетним сыном, где теперь ожидала появление на свет ещё одного малыша, она вспоминала недавнюю поездку в Венецию*.

Кэтрин устало села к столу и положила закрытый дневник перед собой. Взгляд казался печальным. Будто думала о чём-то, что отнимало былую радость и не давало наслаждаться жизнью. Кэтрин сидела и не знала, что любимый уже стоит на пороге.

Ласково смотрел Алекс на неё. Он любовался до последнего, пока не заметил грусть. Как только подошёл, Кэтрин вздрогнула и обратила взгляд к нему:

- Милый,... это ты.

- Что случилось? Или всё из-за Венеции? - стал переживать Алекс.

Он сел рядом, заключив в объятия, и поцеловал в губы. Ответив тем же теплом, Кэтрин слабо улыбнулась:

- Просто вспомнила, как была фрейлиной, ты охранял меня от несчастий, а сам скрывал свои чувства ко мне.

- Неужели всё это навевает лишь грусть?

- Не всё, - смущённо опустила Кэтрин взгляд. - Были и сказочные моменты, когда ты сочинял мне песни или читал на ночь сказки, помнишь?

- Сказки да, помню. Особенно твою любимую Сендрильон**, - засмеялся Алекс и с удивлением прищурился. - А песни я и сейчас тебе одной сочиняю и пою. У нас украли четыре года, которые бы мы провели уже женатыми и счастливыми, было бы куда больше детей, но мы наверстаем упущенное, ведь так?

- Так, - верила в то и Кэтрин, и на душе её явно стало спокойнее, а в глазах появился блеск настоящего счастья.

– Я планирую сделать ещё нечто сказочное, - признался Алекс.

Он замолчал, глядя в глаза удивлённой любимой, и скоро тихо добавил:

- Надеюсь, получится, и успею сделать настоящий сказочный праздник к рождению нашей малышки.

- Малышки. Ты так и думаешь, что это девочка! Но это так скоро. Лишь месяц остался, - улыбалась Кэтрин, погладив свой видный живот. - Что ты придумал?

- Это обязательно будет девочка, - верил твёрдо Алекс. - И знаешь, что я придумал? В Италии я видел нечто интересное, когда оказался между делом в городке, или даже деревне, Муран. Там проходил по рынку и видел различные товары, сделанные из стекла или хрусталя... Зеркала, суда, гондолы, замки, кареты — всё, что только можно придумать и подивиться искусству мастеров. Но только два товара заняло моё внимание. Это было нечто волшебное.

- Что же? - заинтересовалась Кэтрин, уже предчувствуя, что и сама подивится чему-то прекрасному.

- У одного стекольного мастера была на столе небольшая ель. Такая, какую в Европе принято ставить у себя дома, наряжать сладостями и свечами на Рождество. На ели висели сделанные им разноцветные стеклянные шары. Потом я увидел рядом у его товарища сделанные из стекла дамские туфельки. Маленькие, которые помещаются на ладони. Словно в сказке, что ты любишь: Сендрильон**. Я всё это забыть не смог, и теперь хочу поделиться идеями с нашими мастерами, но самая большая причина, конечно, сделать что-то сказочное для тебя.

- А если родится девочка, то и в честь неё? - улыбалась счастливая милая.

- Именно, - кивнул Алекс. - Мы уже умеем создавать прекрасную иллюминацию на праздники, научившись в других странах, как в Пруссии или России. Но я бы хотел сделать что-то особенное для нас. Для всех не сможем сделать. Это будет дорого и невозможно. Но для нас, только для нас... У меня в планах к рождению нашего ребёночка сделать праздник с той иллюминацией, как я задумал... Из хрусталя.

- Почему из хрусталя?! Это же действительно дорого, - удивилась Кэтрин.

- Мы ведь создаём люстры из хрусталя. Так мы получаем больше света, да и хрусталь — он прочнее стекла. Со временем стекло тускнеет, а хрусталь — нет. Его же не так легко поцарапать или разбить. Именно такую, более прочную иллюминацию и хочу создать. Небольшие гирлянды, которые бы мы смогли потом использовать каждый год, украшая нашу ёлку в Рождество и Новый год. Вместо свечей, понимаешь? Так более безопасно может быть.

- А ты прав, сгореть бы не хотелось, - восхитилась идеей милого Кэтрин. - Но как же будет свет от такой гирлянды?!

- Это ты увидишь на празднике, - подмигнул Алекс. - Я уже договорился с одним стекольщиком. Некий Пьер. Говорят, он лучший у нас в городе. Вот с ним и попробуем создать такое чудо.

Он снова прикоснулся губами к губам любимой трепетным и сладким поцелуем. Снова они наслаждались, обнимаясь и целуясь. Уверенные, что в собственном замке, куда наконец-то уехали жить после венчания, где всё обустроили на свой вкус и лад, нет угрозы счастью, оба были спокойны.

Даже подслушивающая служанка улыбнулась с умилением... Молодая, с большими выразительными глазами и строго убранными волосами. Одетая в не менее строгую одежду... Она всё время стояла за оставшейся открытой дверью, слушала и подглядывала в щель. Подивившись силе чувств своих хозяев, служанка тихонько прошла дальше и, когда была в конце коридора, ускорила шаг.

Она побежала скорее к кухне, а там спустилась в подвал. В полутьме у единственного горящего фонаря она увидела силуэт человека, прикрывающегося тёмным плащом с ног до головы, чтобы никто не смог узнать...

* - роман «Венецианские страсти», Татьяна Ренсинк

** - такое имя изначально носила «Золушка» в сказке Шарля Перро.

Глава 2

Служанка знала человека, к которому спустилась в подвал. До того, как уходила подслушивать беседу хозяев, она тайком встретила его у леса и проводила незаметно сюда, после чего оставила ждать. Скрываясь под плащом, пряча лицо за широкими краями капюшона, этот человек повернулся.

- Вы правы, он рассказал супруге про стекольщика Пьера. Он будет у него что-то заказывать... Какие-то менее опасные гирлянды. Я не совсем всё поняла. Герцогиня сказала, что сгореть не хотела бы, - взволнованно, но с желанием верно донести всё, сказала шёпотом служанка. - Герцог настолько любит свою жену, хочет к родам что-то сказочное подарить. А вчера, я слышала, духи её любимые заказал из Турции. Много! Не мудрено, что у герцога столько поклонниц. Он богат, невероятно красив, мужествен, а любит как!

- Ты сможешь его соблазнить? - взяв за подбородок, низко прошептал сквозь зубы собеседник.

- Боюсь, у меня не получится. Трудно такого будет заставить обратить внимание на другую. Герцог безумно влюблён в свою жену, - усмехнулась тихо служанка.

- Именно, что безумно, - повернулся собеседник спиной и сделал шаг к выходу.

- После их приключений они боятся сгореть, вот герцог и придумал менее опасный способ украсить праздники иллюминацией. Он говорил про рождение малыша, а потом про Рождество и Новый год, когда бы той гирляндой украсили ёлку. Чтобы не сгорела от свечей вдруг, как то у многих бывает, - шептала служанка.

- Он угодить жене хочет. Но я знаю, как их разлучить. Любую любовь можно убить, - сквозь зубы шептал в ответ собеседник и вложил ей в руку несколько монет.

- Чем же? - удивилась служанка, прижав полученную награду к груди.

- Например, ревностью... Кэтрин ужасно ревнива, - снова прошептал низко собеседник и направил шаг к выходу. - Или с...

Служанка не расслышала, что было сказано дальше, но на миг застыла на месте от пробежавшего по телу холода. Она проводила собеседника, каждый раз выглядывая первой в коридор, опасаясь быть увиденными, и скоро смотрела ему, поспешно удаляющемуся в сторону леса, вслед...

- Ты что здесь стоишь? - заставил вздрогнуть от неожиданности мужской голос позади.

- Отец?! - оглянулась она и тут же закрыла дверь. - Ночь такая спокойная. Будто весной запахло. Вот я и наслаждалась свежим воздухом, пока совсем не стемнело.

- Я же просил тебя заняться стиркой! - возмутился отец. - Лус? Ты слышишь меня?

Лус уже почти не слышала отца. Она будто покорилась и направила шаг обратно. Только мысли были ещё на произошедшей встрече,... в той беседе...

В свои шестнадцать она думала, что ясно представляла себе то, чего хочет добиться в жизни. С самого детства, рано оставшись без матери, переезжала с отцом с места на место. Отцу было трудно удержаться на одной службе из-за того, что подвергался соблазну посещать трактир, нежели работу.

Лус же, часто остающаяся дома одна, мечтала... Мечтала покинуть очередное бедное временное жильё, платить за которое снова и снова было нечем, откуда вот-вот прогонят... Мечтала жить богаче, свободнее,... счастливее... Ведь, продолжая жить, как живут, она даже друзей и подруг не могла завести.

Многое изменилось, когда отец пришёл устраиваться на службу в замок герцога Алекса Армоур. Тот с супругой, с которой только обвенчался, нанимал слуг. Замок был недавно построен. Новая совместная жизнь хозяев начиналась теперь именно здесь. После беседы с отцом Лус, когда тот откровенно признался, что имеет слабость к выпивке и трактирам, Алекс долго беседовал с ним, но видел, что человек хороший, только требуется помощь.

Алекс, мужчина лет тридцати пяти, высокий, с красивыми чертами лица и стройной военной фигурой был человеком душевным, всегда старающимся понять собеседника и найти выход из проблемы. Так же и его супруга, Кэтрин, которой на тот момент было около двадцати семи лет, была чуткой особой, всегда отзывающейся на помощь.

Понимая состояние души отца Лус, сорокалетнего Бернарда, когда тот потерян из-за смерти жены, души в которой не чаял, Алекс согласился принять его на службу. Только с условием, что Бернард не будет отлучаться из замка, пока не охладеет к трактирам и выпивке. Со своей же стороны Алекс обещал в том случае разрешить и его дочери, Лус, жить и служить здесь же, в замке.

Прошло с тех пор полгода, но Лус всё больше наполнялась желанием иметь иную жизнь, чем служить в замке и подчиняться приказам хозяев и отца, который все полгода столь ответственно служит, будто находится у самого Бога. Отвращение к любому делу в Лус только росло.

Когда же её заметил тот господин, с кем только что говорила, кого проводила тайком и в замок, и обратно, Лус наполнилась надеждой добиться в жизни чего-то лучшего. Тем более за услуги, какие требовались, ей уже платили немалые деньги...

Укрывшись в своей комнате, Лус села у печи и достала один из самых низких камней которыми была выложена печь. За ним скрывался небольшой тайник, куда Лус и прятала полученные монеты. Она достала спрятанный там кошелёк, сшитый из зелёной ткани, и заглянула внутрь.

- Вас всё больше... Свобода ближе... Зелёный цвет принесёт мне удачу, - прошептала Лус и прижала к груди кошелёк.

Вдруг резко вздрогнув, она скорее спрятала его назад в тайник, закрыла опять камнем и поднялась. Она вышла вновь в коридор. Снова направила шаг к кабинету, где недавно подслушивала разговор хозяев, но услышала доносившуюся из зала напротив музыку.

Остановившись у оставшейся открытой двери, Лус спряталась за ней и подглядела в щель. Алекс играл на фортепиано и допел песню стоящей рядом супруге. Она же, его единственно возлюбленная Кэтрин, с нежностью смотрела в его глаза, взгляд которых всю песню обращался лишь к ней, как и каждое слово,... каждая строчка, спетая удивительно красивым тенором...

Всегда

Борюсь за жизнь я для тебя.

Всегда

С тобою будет душа моя.

Всегда,

Всегда,

Всегда,

Всегда умру я лишь за тебя.*

Оставив фортепиано, Алекс тут же заключил любимую в объятия и припал к губам жарким поцелуем...

- Только,... только пусть нас больше не разлучит никакая смерть, - прошептала она.

Со слезами и счастья, и былых неприятных воспоминаний Кэтрин смотрела на милого, а он, нежно прижимая к себе, прошептал заветные слова:

- Нас больше ничто не разлучит ни при жизни, ни там...

Целуясь, всё жарче, с нарастающей страстью, оба прошли к двери и скорее её закрыли. Лус усмехнулась, глядя на дверь, и скоро слышала счастливые вздохи хозяев. Она прошла подальше в коридор и встала к окну, за которым уже темнело.

Месяц на небе показался из-за чёрных облаков. Он сиял ярко, даже будто весело, что Лус снова заулыбалась и подмигнула ему:

- Их жизнь не стала лучше, как они думают. Врагов слишком много ещё... А вот моя скоро будет лучше...

* - из романа «Разделённые злом», Татьяна Ренсинк

Глава 3

- Ветви елей в белых шапках... На тонком стекле озера снег, будто сахарная пудра покрывает лакомый десерт, - с ласковой улыбкой любуясь своей возлюбленной, произнёс Алекс.

Кэтрин стояла этим утром у окна и наслаждалась видеть выпавший снег. Эта зима была на удивление мягкой и редко радовала снежными днями, а за одну ночь всё вокруг превратилось во что-то сказочное, до этого дня невиданное. Кэтрин сразу взглянула с нежностью в ответ, когда любимый подошёл.

Она улыбнулась тому, что он сказал, наслаждалась видеть его любовь и погладила уже давно заметный живот, в котором росло их очередное чадо.

- И малыш пинается, - с умилением заметила Кэтрин.

Алекс обнял её и тоже стал гладить живот:

- Или наша малышка...

- А Алекс младший хочет с нами вместе поехать в город, но я постаралась ему объяснить, что сегодня не получится, - с сожалением вздохнула Кэтрин, и милый одарил её губы поцелуем:

- Я уже говорил с ним. Сказал, что ему скоро пять лет, он уже учится и большой мальчик, что не всегда можем его с собой взять, особенно, когда у него будут уроки. Думаю, он понял. Там его учитель пришёл любимый, так тот сразу занял делом.

- Слава Богу, Алекс любит учиться, - улыбнулась Кэтрин в объятиях милого и погладила его плечи. - Но я поеду с тобой к этому стекольщику.

- Разумеется. Я тебя теперь никогда от себя никуда не пущу, - засмеялся с умилением тот.

Он взял её за руку и повёл за собой. Они вышли в тихий коридор и спустились на этаж ниже, где располагались гостевая, зал, столовая с кухней, библиотека и кабинет. Остановившись в холле у высоких окон, выходящих на двор, Алекс снова обнял:

- Снег выпал, не помеха. Поедем в крытых санях. Их сейчас приготовят. А пока...

Он прошёл дальше с любимой за руку в зал, где у таких же больших окон стояло фортепиано, а на нём лежал букет больших, с начинающими распускаться бутонами, белых роз.

- В нашей оранжерее расцветают твои любимые белые розы, - взяв цветы, Алекс протянул их восхитившейся любимой.

- Боже, как это красиво, да ещё и в такую сказочную, снежную погоду, как сегодня! - с наслаждением вдохнула Кэтрин сладкий аромат цветов. - Они прекрасны...

- И снова дарю с букетом белых роз..., - не договорил счастливый Алекс и сел к фортепиано, приготовившись играть.

Мягкие звуки ласкающей душу и слух мелодии полились из-под его пальцев. Он запел так же красиво, а Кэтрин любовалась им и чувствовала каждое слово, каждую нотку до мурашек восторга и нежно прижимала к груди подаренные любимые розы...

Как в сказку дверь открыли этим утром,

Когда вдвоём проснулись мы с тобой.

Глядя в глаза, мы вспомнили о трудном,

Но то ушло, а мы всё вместе, мы вдвоём.

В объятиях нежности, любви и страсти

Пройдём весь путь, что проложила жизнь.

И не страшны нам больше все напасти.

Рука в руке... Верим, что сбудутся мечты.

Взгляни на сказку, что вдруг этим утром

Нам за окном судьба преподнесла.

Нет, не случайно столько света счастья

Зима, прощаясь, дарит то, что сберегла.

Ветви лесов искрятся в белых шапках.

И луга ширь покрыта снежным сном.

Белая нежность, чистота мечтаний,

Как и в букете твоих любимых белых роз.

На озере мороз стеклом тончайшим

Свои узоры осторожно рисовал,

Посыпал пудрой, будто сахар сладкий

Украсил лакомый десерт, как он мечтал.

В глаза друг друга снова мы взглянули.

И понимаем — счастье здесь и навсегда.

Вечная верность и любви кристальность...

Это стекла теплее и прочнее хрусталя.

Только Алекс закончил петь, Кэтрин расслабленно села в кресло рядом. Её руки с букетом роз опустились на колени, и казалось, что-то было не так... Кэтрин будто ослабла. Будто стало худо. Алекс тут же вскочил и поддержал за руки, опустившись на колени:

- Милая?... Тебе плохо?...

- Закружилось всё... Да, - стала кивать она, приходя немного в себя.

Только глаза ещё были покрыты туманом неясности. Сама покачивалась и тяжело дышала.

- Мне плохо,... да...

- Кэти, - поднялся Алекс и крикнул в сторону двери. - Врача! Обожди, - резко оглянулся он снова на любимую и схватил букет.

Слегка вдохнув его аромат, Алекс насторожился:

- Кто обрызгал их какой дрянью?! Они не пахли так!

- Что случилось, Ваше Сиятельство?! - вошёл в панике слуга и Алекс швырнул в него букетом:

- Убрать! Разберусь, кто отравил цветы, уничтожу!

- Алекс,... любимый, - молвила Кэтрин. - Не надо врача...

Она стала медленно подниматься, и милый скорее приказал подать ей шубку. Слуга быстро принёс. Алекс сам помог любимой одеться и, придерживая в объятиях, вышел с нею на двор:

- Вот так, - обнимал он, остановившись у готовых в путь саней. - Дыши глубже свежим воздухом... Может получше станет...

Он был счастлив чувствовать, что любимая дышит легче.

- Я всё равно поеду с тобой, - с опасением, что милый хочет отказать, улыбнулась она.

Но Алекс и не собирался отказывать:

- Я тебя дома одну не оставлю... Никогда!

Глава 4

Зимней красотой, навевая ощущение сказочности, радовала природа и здесь, в городе. Кэтрин любовалась уютной улочкой, слегка покрытой снежным покрывалом ещё не протоптанного снега. Она сидела в крытых санях и ждала возвращения супруга.

Тот, пока держали путь к лавке стекольщика, попросил кучера остановить именно здесь, а сам, оставаясь загадочным, скрылся в одной из лавок. В какой — Кэтрин не знала... Не успела выглянуть из саней, как милого уже и след простыл. Она была удивлена его порыву, но поняла сразу, что Алекс планировал эту остановку ещё до поездки.

- Секрет, - сразу сказал он, так же внезапно вернувшись в сани, и одарил её губы ласковым поцелуем. - Теперь едем к стекольщику. Тебе не хуже?

- Мне легче, уверяю. Интересно, что ты выдумал вновь, - хихикнула Кэтрин, прижавшись в его объятия. - Но я и так счастлива.

- Знаю, но не могу остановить себя не одаривать тебя чем прекрасным, - ласково молвил любимый. - То, что сейчас прячу, подарю чуть позже. Ведь у тебя завтра именины!

- Хорошо, - улыбалась довольная Кэтрин с ощущением приобретённого счастья, которое переполняет и уже никуда не уйдёт.

Кучер тем временем увозил дальше... Уже минули другую, такую же уютную и освещённую тёплым светом фонарей или из окон домов улицу. Лавка же стекольщика, где на этаже выше располагалась и его квартира, находилась недалеко от порта.

Площадь перед лавкой была просторной и уже полной жизни. Там же находились пристань и множество отдыхающих кораблей. Кто-то строил на площади будущую ярмарку, кто-то прогуливался, кто-то спешил перенести товары с прибывших судов на склад или в ожидающие почтовые повозки.

Когда сани остановились, Алекс подал любимой руку и вышел с нею перед лавкой стекольщика. На витрине красовалось множество различных фигурок, бокалов, гирлянд, сделанных из различного стекла и цвета. Каждый из товаров сиял от попадающих на него лучей солнца, как и снежный покров вокруг переливался радужным блеском...

- Боже, как красиво! Я не замечала эту лавку раньше, - восхитилась Кэтрин.

- Потому что она была нам не нужна, - улыбнулся милый.

Он открыл дверь в лавку и висевший на ней маленький колокольчик издал нежный радостный звон. Хозяин сразу обратил на прибывших внимание. Он стоял у высокой стойки и разглядывал разложенные перед ним прозрачные камушки. На глазах у него были надеты очки: очковые стёкла вшиты в ременной пояс, который был завязан на затылке, словно карнавальная маска. Сдвинув очки на лоб, стекольщик улыбнулся:

- А, это Вы, герцог. Прошу Вас! Я ждал!

- Рад, Пьер, рад, - улыбнулся в ответ Алекс и представил супругу.

- Очень приятно, что Вы вдохновляете мужа создавать новые и очень полезные вещи, - поклонился с искренним восхищением тот. - Вот, - сразу открыл он в шкафу рядом дверцу и достал шкатулку.

Он вынул оттуда сияющий чистотой и серебром новый вид очков. Казалось, более удобных и красивых больше нигде невозможно было найти.

- Вот эту идею тоже подал мне Ваш супруг, - показал Пьер очки Кэтрин. - Я уже давно думал об заушниках, чтобы очки крепились более удобно, за ушами, и не падали с глаз, но Ваш супруг подтолкнул меня это всё же сделать и сразу заказал себе такие очки. Я их сделал, герцог, и сделал из серебра, как Вы просили. И стекло тонкое, должно порадовать, - обратился он к Алексу.

Тот улыбался, взял очки и сразу надел. Взглянув на приятно удивлённую любимую, он подмигнул:

- Ну, как я тебе? Зрение к старости будет всё хуже, а я не намерен терять возможность любоваться тобой!

- Ты всё об одном, - засмеялась счастливая милая.

- Любовь творит чудеса, - поддержал радующийся за них Пьер. - А очки теперь Ваши. Если понадобятся ещё, сделаем. Я намерен продемонстрировать их многим клиентам.

Сняв очки и положив обратно в шкатулку и за пазуху, Алекс сразу перешёл к делу:

- Это всё чудесно, и так и должно быть. Но я вернулся не только за очками. Я по поводу фонариков. Давайте всё же попробуем сделать их быстрее. Я очень хочу успеть к рождению малыша, понимаете?

- Понимаю, прошу, - пригласил Пьер пройти к столу у окна и сесть туда. - Нужной машины у меня нет. Я должен буду сделать их на заводе, но мне понадобится немного времени...

В тот момент из дальней двери вышла молодая особа. Это была темноволосая стройная девушка, с тонкой талией, которая была особенно подчёркнута тем толстым чёрным атласным поясом, что был повязан поверх её белой блузки и длинной чёрной юбки. Девушка прошла к стеллажу, на котором были расставлены у окна различные фигурки из стекла и хрусталя, и принялась каждую заботливо протирать влажным платочком.

- Не обращайте внимание, - тихо сказал Пьер оглянувшимся на неё Алексу и Кэтрин. - Это моя дочь... Помогает. Надеюсь, вода тёплая? - спросил он вдруг с беспокойством у дочери.

Та оглянулась и, взглянув исподлобья красивыми карими глазами, словно чего опасалась, тут же продолжила протирать фигурки, сказав при том тихим голосом:

- Да, отец... Я помню, что хрусталь нельзя мыть горячей или холодной водой... Я осторожно...

- Хорошо, - кашлянул тогда он и вернулся к беседе с гостями.

Алекс рассказывал ему снова об идее создать иллюминацию в виде небольших и, если получится, разноцветных фонариков. Кэтрин молча сидела рядом, слушала, а взгляд постоянно возвращался к дочери стекольщика.

Та часто украдкой смотрела в ответ, но продолжала своё дело. Только какое-то странное чувство переполняло обоих: и её, и Кэтрин... Что-то будто не давало покоя, но пока было покрыто тайной...

Глава 5

- Вы правы, по примеру хрустальных люстр фонарики будут радовать больше, - соглашался Пьер, беседуя с Алексом.

- Тем более, что хрусталь раздваивает предметы и играет красками, - улыбнулся тот. - Да и со свечами, как известно, лучше хрусталь рядом.

- Почему? - удивилась Кэтрин, но снова украдкой взглянула на протирающую у витрины стеклянные фигурки дочь стекольщика.

- Хрусталь холоднее стекла, - стал пояснять Пьер. - Вот, положите одну руку на этот стеклянный шар, а другую - на этот,... хрустальный, - предложил он и подвинул ближе к Кэтрин два обсуждаемых небольших шарика. - Чувствуете?

Кэтрин положила руки на них и стала внимательнее прислушиваться к своим ощущениям.

- Да, Вы правы, хрусталь холодный, - улыбнулась она от восхищения.

- К тому же стекло легче разбить, чем хрусталь, - добавил Алекс.

- Но такие фонарики, хрустальные,... будет дорого, - удивился Пьер.

- Я не собираюсь делать такие гирлянды всему городу. Лишь себе. А там, по примеру, может ещё кто захочет.

- Вы правы, - соглашался Пьер. - Хоть фонари из хрусталя будут дороже, но прочнее.

- Вы поняли, что я хочу, - говорил Алекс дальше, а Кэтрин, снова обратившая внимание на дочку стекольщика, поднялась из-за стола.

Она оставила беседующих и подошла к витрине, где девушка протирала одну стеклянную или хрустальную фигурку за другой. Алекс сразу наклонился ближе к собеседнику и прошептал:

- Про туфельку не забудьте.

- Помню, уже начата работа, - кивнул с пониманием тот и улыбнулся.

Кэтрин их уже не слышала. Она стояла рядом с дочерью стекольщика и глазами любовалась уже начищенными фигурками. Блеск их очаровывал, как и искусно сделанные детали...

- Ваш отец настоящий мастер, - не скрывала восхищения Кэтрин.

Только девушка молчала. Она продолжала протирать фигурки, а взгляда не поднимала то ли от смущения, то ли от закрытости. Пряча взгляд, девушка повернулась иным боком и украдкой взглянула на Алекса, который тайком показал её отцу что-то, что находилось в маленькой коробочке.

- Да, да, будет похоже, - донёсся голос отца, а Кэтрин рядом с интересом спросила:

- А Вы тоже умеете делать такие фигурки?

- Нет, - еле слышно ответила девушка.

Она скорее поставила фигурку, которую протирала, на витрину и поспешила скрыться за дверью помещения, откуда недавно пришла. Глядя ей вслед, Кэтрин удивлялась. Она не понимала поведения девушки... Что-то казалось странным, но, улыбнувшись, вернулась к любимому и села снова рядом.

- Подождите, немного, я сейчас, - заторопился вдруг Пьер и умчался следом за дочерью.

Алекс не успел и слово сказать, желая попросить его оставить коробочку, содержимое которой только что показывал, но тот убежал с нею за дверь.

- Подождём, - с выдохом опустил Алекс руку на стол и улыбнулся любимой. - Тебя увлекли его изделия?

- Да, и знаешь, они все так по-разному сияют от солнца! - восхитилась Кэтрин.

- Это хрусталь. Именно его и хотелось бы использовать для фонариков, но, если не получится, будет простое стекло. Надо проверить, как такой фонарь выдержит тепло свечи. Всё же это будет не уличный фонарь.

- Понимаю, - улыбнулась милая и взглянула на дверь, куда ушли стекольщик и его дочь. - Ты знаешь, эта девушка очень странная, а внешне так похожа на Клару!

- На Клару?! - с усмешкой удивился Алекс. - На фрейлину, с которой ты служила королеве?!

- Да, - подтвердила Кэтрин. - Клара часто носила парик, конечно, но без парика эта девушка очень на неё похожа. Не будь она дочерью стекольщика, я бы подумала, Клара.

- Не знаю, - сомневался Алекс. - Как-то даже не обратил внимание.

- Жалко почему-то эту девушку. Кажется, ей здесь совсем не нравится, будто вынуждена здесь служить, - задумчиво сказала Кэтрин глядя на дверь, а оттуда уже вышел и сам стекольщик:

- Простите, дочь совсем от рук отбивается. Всё ей не так, а чистить хрусталь надо, вы ведь знаете! Да и обычное стекло тоже! Ведь иначе вид теряется!

- Разумеется, Пьер, - поддержал Алекс и протянул руку, принимая назад свою коробочку.

Он поднялся, повернувшись ко всем спиной и скорее проверил содержимое.

- Я сделаю в таком же стиле, - обещал с добродушной улыбкой Пьер.

- Я буду рад, - улыбнулся довольный Алекс.

Он спрятал коробочку во внутреннем кармане своей шубы и подал любимой руку:

- Что ж, сообщите, когда можно приехать посмотреть на первые результаты.

- Обязательно, - поклонился Пьер.

Не успели они переступить порог, как пробегающий мимо молодой человек столкнулся с Алексом. Кратко притормозив, чтобы как можно скорее продолжить свой путь, парень так же мимолётно умчался дальше.

- Идиот, - ругнулся Алекс, а удивлённый позади Пьер добавил:

- Совсем не смотрят уже вокруг. Только о себе думают.

- Хорошо, не тебя толкнул, - погладил Алекс живот любимой, которую держал под руку. - С малышом всё хорошо?

- Да, милый, - улыбнулась она, одаривая спокойствием. - Поедем уже домой.

Они не ждали дольше. Обнимая, даря друг другу поцелуи, они скоро приехали домой. Только и там Кэтрин замечала, что милый стал более взволнованным... Будто что теперь мучило и отвлекало от всего...

Глава 6

Остаток дня Алекс и Кэтрин провели с сыном. Алекс младший: добрый, милый пятилетний ребёнок - обожал быть вместе с родителями, воспитывался в любви, заботе и их, и добродушной пожилой няни Греты. Он добавлял в жизнь родителей дополнительный свет и веру в самое лучшее.

И всё же Кэтрин тем вечером замечала, что супруг крайне взволнован и часто отвлекается на свои мысли. Тот же дождался, когда Грета уведёт малыша спать, а Кэтрин с удивлённым видом встала рядом. Не дожидаясь слов, которые она хотела произнести, Алекс приказал всем слугам собраться здесь же, в зале музыки, где находились...

- Милый, как вернулись домой, ты сам не свой, - всё же прошептала Кэтрин, и любимый обнял за талию:

- Ты не подумала, я оставлю произошедшее утром без внимания? Я бы и тогда сразу призвал слуг к ответу, но нам уже надо было уезжать.

Кэтрин поняла, что речь идёт о цветах, запах которых утром показался милому совсем другим. Будто кто специально чем обрызгал, от чего ей стало худо. Только строгий допрос слуг, который Алекс устроил теперь, всё равно не дал результатов.

Строгий, угрожающий добраться до истины и жестоко наказать Алекс смотрел на слуг. Каждый казался невиновным. Взгляды удивлённые и испуганные. Кэтрин не могла долго выдерживать такого давления, от чего становилось лишь хуже, и снова прильнула к милому:

- Умоляю, отпусти их... Я верю им, - шептала она. - Не были цветы наверное ни чем обрызганы. Показалось. Да и дурно мне потому, что уже почти срок... Ведь рожать скоро. Может это начало родов.

- Не знаю, - усмехнулся Алекс, так и взирая на слуг с недоверием.

Он взмахом руки отпустил их уйти, а сам мотал головой.

- Всё будет хорошо, - улыбнулась ему в поддержку Кэтрин.

Она взяла в тепло ладоней его лицо и заставила посмотреть в глаза. Он смотрел... Наполнялся любовью и той же верой, что нет причин чего опасаться, но память возвращала к неприятным моментам прошлого, когда им обоим трудно было проходить те злые дороги судьбы, чтобы прийти к спокойному времени счастья друг с другом...

Это воспоминания Алекса о том, как долго он скрывал свою любовь; как принц Филипп пытался разлучить с Кэтрин, имея свои планы на захват престола и сделать Кэтрин своей. У Филиппа всё получилось тогда, и он надеялся, что Алекса удалось убить. Только судьба была другой... Алекс выжил...

Какие бы интриги ни плели против них, Алекс и Кэтрин прошли многое и теперь стали мужем и женой, ожидая появление на свет второго ребёнка. Счастье было уже с ними. Время казалось тихим. Но страх пережить вновь то, что пережили, не покинул ещё навсегда... Именно потому Алекс особенно внимательно и строго следил за всем вокруг, чтобы никто не посмел даже подумать навредить как его любимым людям или счастью, которое досталось столь тяжело*...

- Всё будет хорошо, - повторила Кэтрин, глядя в глаза любимого.

Она видела те же воспоминания пройдённого вместе, как и он. Оба боялись потерять снова всё, что имели, и крепко обнялись, после чего их губы нашли друг друга. Долгое наслаждение поцелуем. Потом уход в спальню, где, сбросив на пол одежды, продолжили праздник ласк, душ и тел...

- Завтра отметим твой день, - с улыбкой прошептал Алекс, когда милая уснула на его плече. - Завтра день твоего рождения... Как же благодарен я твоим родителям, что ты родилась... Их судьба была, увы, короткой, но они подарили миру двух замечательных людей: тебя и твоего брата Андре.

Встав аккуратно, чтобы не разбудить любимую, с постели, Алекс поднял с пола свой камзол. Потом поднял остальные вещи и взглянул на часы. Была полночь. Алекс оглянулся на спящую любимую и улыбнулся:

- Вот и твой день.

Порывшись в кармане камзола, он насторожился. То, что искал, куда-то пропало. Он стал проверять другой карман,... карманы штанов,... шубу, что уже была спрятана в шкафу... Обыскал всё вокруг, но не находил то, что было нужно. На краткое время задумавшись, Алекс спешил одеться. Только стал застёгивать камзол, проснувшаяся Кэтрин приподнялась на постели.

- Ангел мой, - выдохнул ласково Алекс, но милая насторожилась:

- Ты уходишь?!

- Любимая, - обнял он её. - Я боюсь, потерял тот подарок, на твой день рождения. Потерял, как думаю, когда столкнулся с кем-то у входа лавки, помнишь?

- Да, мужчина куда-то так бежал, а мы только вышли из лавки стекольщика, - вспоминала она. - Но, милый, ты собрался туда среди ночи?!

- Да, я не смогу так спать. И потом, это дорогая вещь.

- Так её уже наверное кто подобрал, - с умилением улыбнулась Кэтрин. - Пусть. Мне важнее ты и наши детки.

Только Алекса ничто не могло остановить. Он снова одарил любимую долгим поцелуем, а после поспешил уйти. Кэтрин сразу поднялась, бросившись к окну, и долго смотрела вслед умчавшемуся верхом в ночь милому.

Она не спала. Она ждала и ждала, глядя то в окно, то на часы. Уставшая, чувствуя подступающий холод ближе к утру, Кэтрин всё же вернулась в постель под одеяло, но любимый так пока и не возвращался...

* - романы «Разделённые злом» и «Горький вкус мести», Татьяна Ренсинк.

Глава 7

Снова ночь жестоко

Разлучила нас с тобой.

Видно же воочию:

На пути стена тревог.

Не сказал ни слова,

Просто ты закрыл вдруг дверь.

Я ко многому готова,

Только бы всё без потерь...

Где ты, где ты, милый,

Где любовь - там силы,

Чтоб разлуку пережить.

Где ты, где ты, милый,

Не молчи, скажи мне,

Чтоб от зла освободить.

Я молюсь за нас, за мир,

Пусть судьба тебя хранит.

Не спешит к нам утро,

Чтобы всё вдруг прояснить.

Ты ушёл, всё — пусто,

А я не смогла остановить.

Прогоню печали,

Выдержу обиды боль.

Знаю, помнишь, как мечтали,

Боготворишь нашу любовь.

Где ты, где ты, милый,

Где любовь - там силы,

Чтоб разлуку пережить.

Где ты, где ты, милый,

Не молчи, скажи мне,

Чтоб от зла освободить.

Я молюсь за нас, за мир,

Пусть судьба тебя хранит.

- У любви сил много... Бесконечно, милый, - молвила Кэтрин с тоской и вытерла платочком слёзы.

Она стояла у окна и смотрела в ещё тёмную даль, куда любимый после полуночи скрылся... Умчался верхом на поиски потерянного подарка для неё... Она чувствовала любовь его, но тревога, что ночью может случиться всякое, а милый может снова исчезнет и настанет злая разлука - росла.

Прибывшая помочь одеться служанка подтвердила, что Алекс не возвращался. Сердце Кэтрин билось чаще, тяжелее. Постоянно поглядывая в окно, она быстро собралась к этому дню и наполнилась желанием отыскать любимого. Оставляя сына в руках няни Греты, Кэтрин приказала приготовить крытые сани...

- Ваше Сиятельство, - с неловкостью подошёл к ней извозчик, когда сани были готовы и она вышла на двор.

Снег падал с серых облаков, покрывая всё вокруг своим пушистым толстым одеялом. Он шёл уже несколько часов и успел скрыть следы дороги, что явно тревожило извозчика.

- Едем в город. Как вчера, - торопливо сказала Кэтрин, надев перчатки и поправив на себе шубу.

Держа дверцу открытой, пока она садилась в сани, извозчик продолжал с жалостью говорить:

- Но ведь снег валит. Если и доберёмся, то обратно пути может не быть.

- Ничего, город рядом. А там во дворце переждём.

- Вы думаете, герцог ещё у стекольщика? - сомневался извозчик.

- Он должен был быть там. Может они знают что. Искать надо именно оттуда.

- Вы правы, - вздохнул извозчик, закрыл дверцу саней и снова взглянул на снег вокруг.

Странное предчувствие чего-то неприятного ощущал он так же, как и хозяйка, уже ожидавшая отправления в путь. Он не стал ждать более ни секунды, чтобы успеть может вернуться до того, как снег накроет дороги так, что будет не проехать...

Лавка стекольщика Пьера была уже открыта. Тёплый свет струился из окна. Вокруг казалось спокойно. Только редкий прохожий, кутаясь в тепло одежды, еле перебирал ногами по уже хорошо заснеженному тротуару. Город медленно просыпался. Лавки одна за другой освещались светом изнутри, вывешивая на двери таблички, что они опять открыты.

Поспешив покинуть остановившиеся перед лавкой стекольщика сани, Кэтрин надеялась, что любимый именно здесь. Она позвонила в колокольчик на двери и сразу вошла в лавку. Хозяин вышел навстречу и удивлённо смотрел в ответ.

- Герцог Армоур, мой супруг, у Вас?

- Ваше Сиятельство, - кивнул Пьер и развёл руками. - Был здесь, но ещё ночью ушёл. Искал потерянное колье.

- Колье?! - удивилась Кэтрин и покачала головой, догадываясь, что за подарок хотел милый ей сегодня подарить. - Но где же он?!... Как глупо пропасть из-за этого...

Тут она замолчала, а волнение, которым была полна, на время замерло, потому что из-за дальней двери, где, как можно было догадаться, находилась некая комната, выглянула дочь стекольщика. Она будто чего испугалась, увидев Кэтрин, но тут жеотступила в сторону.

Из той же комнаты немедленно вышел Алекс. Он спешил надеть камзол на ещё расстёгнутую рубаху и застыл, уставившись на Кэтрин. Широко раскрытые от неожиданности его глаза. Страх во взгляде... Кэтрин застыла, словно тот холод, что был снаружи с падающим снегом, накрыл лишь её одну...

Ясно было, что Алекс не ожидал увидеть здесь Кэтрин. Весь мир его перевернулся и стало тяжело дышать. Будущее казалось пустым, незримым, а потеря любимой, её любви и доверия,... душила... Алекс резко оглянулся на вышедшую следом за ним дочь стекольщика, и та протянула ему колье:

- Боюсь, уже не скрыть случившегося между нами, но всё же возьми. Ты же хотел подарить его жене. Жаль,... нас застали врасплох, - ухмыльнулась она и, возвращаясь в комнату, добавила. - Всё же любовницей быть лучше...

Алекс будто опомнился, вернулся в комнату, схватил коробочку от колье и быстро вышел к Кэтрин. Та так и смотрела в ответ, поражённая происходящим. Она выхватила украшение из его рук и тут же разорвала и бросила на пол. Сама же поспешила вернуться в сани...

Глава 8

- Она просто уехала. Я выбежал следом, но не успел остановить, - сказал Алекс и тяжело вздохнул.

Он стоял в коридоре королевского дворца вместе с другом. Это был Крис — нынешний король, недавно взошедший на престол после того, как погиб правящий брат Филипп. Алекс и Крис уже много лет верные друзья, поддерживающие друг друга и помогающие во всём. Вместе прошли и огонь, и воду. Вместе боролись за любимых и счастье с ними. Вместе терпели поражение и побеждали*...

Теперь Алекс стоял с ним в коридоре дворца и смотрел в сторону, где Кэтрин тихо беседовала с подругой-королевой - Викторией. Кратко оглянувшись, те скрылись в одном из кабинетов...

- Идём в нашу диванную, - улыбнулся Крис, пытаясь как-то поддержать. - Пусть поговорят. Может это успокоит Кэтрин.

- Да,... идём... Давно не расслаблялись, - усмехнулся Алекс.

Скоро они сидели в небольшом зале. Спокойная обстановка, уют и тепло. Расставленные вокруг диваны и кресла так и манили присесть и насладиться отдыхом. На стоящих рядом маленьких круглых столиках красовались хрустальные графины со свежей родниковой водой и стаканами, а находящийся у стены у входа буфет был полон разнообразием винных напитков...

Заметив среди бутылок в буфете знакомую, Алекс сразу взял её и стал разливать в бокалы себе и другу вина:

- Наше любимое... Давно, давно не сидели вот так.

- Причина только грустная, - улыбнулся снова Крис. - Давай-ка подробно поведай? Не хочется, чтобы вы снова расстались и мучили себя и других, тем более детей. Ведь родится скоро второй, а вы...

- А что мы? - усмехнулся Алекс и пригубил своего вина. - Что сказать?... Всё, как обычно. Застала меня с очередной интриганкой. Теперь уж точно будет не доказать, что я не изменил. В наш век так популярно иметь фаворитов, фавориток. Что сказать?

- Ты говорил, был у стекольщика, и его дочь там была, - кивнул друг. - С нею застала тебя Кэтрин?

- Да, с нею. Я возвращался только чтобы найти колье, которое хотел подарить Кэт сегодня, в её день рождения, - снова отпил вина Алекс и усмехнулся, глядя в пол. - Хорошо поздравил...

Он рассказывал, как ночью обнаружил пропажу колье и уехал обратно к лавке стекольщика Пьера. Алекс тогда был уверен, что колье потерял именно там. Именно там, когда уходил с Кэтрин, столкнулся с пробегающим мимо молодым человеком. Вспоминая всё это, Алекс был уверен: колье выпало из кармана при столкновении.

Когда прибыл ночью обратно к лавке Пьера, сразу было видно, что тот ещё не спал... Свет в окне. Тепло тихого в камине огня... Только Алекс вошёл в лавку, увидел у окна дочь стекольщика.

Она оглянулась с улыбкой, со светом глаз, в которых виделась непонятная радость встречи. Словно она ждала его появления здесь...

- Я ждала, - подтвердила она и кивнула застывшему с удивлением Алексу. - Вы ведь пришли за колье?

- Оно здесь, - с облегчением выдохнул он и сразу улыбнулся. - Благодарю! Где оно?

- Идёмте, - смело взяв его за руку, она увела в соседнюю комнату.

Там была маленькая уютная спальня. Свечи почти догорели, но света ещё было достаточно, чтобы увидеть и занавешенные окна, и столик рядом с букетом белых роз, и старинный комод, над которым висел портрет молодой женщины в бедной одежде.

- Это моя матушка, - погладив свисающий на плече локон волос, с улыбкой взглянула дочь стекольщика.

Она повернулась к Алексу и встала ближе к глазам. Взгляд её вздрогнул. Показалось тепло желания, которого Алекс видеть не хотел, но уже понимал происходящее. Игривость, которой была спутница полна, сияла в её глазах и поведении.

- Меня зовут... Роза, - подмигнула она и взяла из вазы одну из белых роз.

Прикоснувшись цветком осторожно к щеке Алекса, она погладила им и по его шее, после чего коснулась кончика носа лепестками. Аромат розы казался крепким и... знакомым... Таким, каким не обладала ни какая другая роза, но пахли те розы, что дарил Кэтрин утром...

- Когда проснулся в её спальне, в её постели, а она лежала обнажённая в моих объятиях, понял, что за аромат был, - закончил рассказ Алекс. - И понял, что столкновение с тем парнем тоже было не случайным. Наверняка её какой дружок помогал.

Он снова пригубил вина и усмехнулся:

- Тот же самый аромат я чувствовал накануне на других цветах... У нас дома. Но было поздно. Что случилось, я не знаю. Хорошо, что Кэтрин увидела меня уже одетого, а не застала нас в постели. Такого удара для неё я не желал.

- Интересно, - задумался Крис. - Как те цветы и эти розы связаны?... Кто теперь плетёт интриги и почему, и кто тот парень?

- Это я выясню, когда вернусь в замок. И стекольщику придётся отвечать вместе с дочерью.

- Пошлю за ними немедленно, - отставив свой бокал на столик рядом, друг был решительным.

Он только прикоснулся к колокольчику, чтобы вызвать слугу, как в в двери вошла привлекательная молодая особа. Оба друга её сразу узнали и поднялись со своих мест:

- Клара?! - удивился Алекс.

Она улыбалась и сияла карими глазами, взгляд которых был похож на тот, что был у дочери стекольщика. Она протянула руку и остановилась ближе. Алекс одарил её руку поцелуем, не скрывая удивления:

- Никак не ожидал увидеть здесь Вас.

- Умоляю, продолжим быть на ты, как было раньше, когда я служила фрейлиной вместе с твоей нынешней супругой, - нежно засмеялась Клара. - Увы, мой супруг просит уехать домой. Но мы увидимся на завтрашнем балу. Надеюсь, к тому времени вы помиритесь с Кэтрин. Хотя, - старалась скорее выговориться она, явно волнуясь. - Ты знаешь, я говорю это часто, она не заслуживает такого мужчину, как ты. Мучить ревностью... Моветон.

Сказав всё это, Клара кокетливо погладила кудри своего белокурого парика и поклонилась Крису. Тот кивнул в ответ, с улыбкой взглянув на удивлённого друга, и так же стал смотреть вслед удалившейся, не оглянувшейся собеседницы.

- Да, - молвил задумчиво Алекс. - Она похожа на Клару.

- Что? - не понял друг.

- Кэтрин говорила, что дочь стекольщика напомнила ей Клару.

- Уверяю, Клара была здесь с супругом, - улыбнулся Крис. - Но я пошлю за стекольщиком и его красавицей...

* - романы «Разделённые злом» и «Горький вкус мести», Татьяна Ренсинк

Глава 9

Тихо беседовала Кэтрин с Викторией в одном из кабинетов. Подошедшему с другом к двери Алексу не было слышно, о чём шла речь. Дверь была приоткрыта. Было видно обеих: как они стояли у окна, как шептались, как Кэтрин смотрела на перстень на своей руке.

Вдруг сняв это кольцо, Кэтрин протянула его подруге и более слышно сказала:

- Весна наступает, а жизнь моя будет снегом запорошена вечно.

- Не преувеличивай вновь, умоляю, - с жалостью попросила Виктория, приняв перстень, который недолго рассматривала и вернула ей. - Красивая гравировка ваших имён. Вы должны быть вместе. Вот, смотри,... сегодня даже на удивление, - повернувшись к окну, открыла она его. - Ветер стал тёплым. Глядишь, и выпавший снег быстро растает. Весна борется с зимою, но тепло победит. Вы победите вновь!

- Я должна вернуть, - смотрела Кэтрин на перстень и резко замолчала, поскольку дверь, которая от ворвавшегося в кабинет свежего, но тёплого ветра хотела закрыться, резко была остановлена вставшим на пороге Алексом.

Обе подруги застыли на месте, глядя на него и показавшегося следом Криса. Алекс смотрел пронзительно... Лишь на Кэтрин... Он подошёл и протянул руку к её, в которой она держала кольцо. Тот самый перстень, который он когда-то дарил ей в знак любви нерушимой, верной,... настоящей...

Кэтрин смотрела в глаза, а рука покорно, словно под каким заклинанием, протянула кольцо. Взгляды дрожали у обоих, но полного понимания, видно, не было. Что-то кубарем валилось и в мысли, и в души. Что-то закрывало разум. Что-то заставляло видеть всё так, как теперь вдруг виделось. Так не хотели ни он, ни она, но жестокие сети обвивали, и оба с трудом принимали тот факт, что неизбежное зло руководит их судьбами.

Алекс был полон множеством чувств: любовью, отчаянием, болью потери, обидой... Всё заставляло действовать не так, как хотел, и,... резко забрав перстень, он выбрасывает его с размаху в открытое окно.

С ужасом наблюдая, как кольцо исчезло где-то в холоде, упало куда-то в снег во дворцовом парке, там, внизу, Кэтрин застыла. Застыл и Алекс. Он смотрел вперёд, на серые облака за окном, которые медленно, но уходили, подгоняемые усиливающимся тёплым ветром. Будто тот снег, что недавно падал, и мороз, что ощущался, находились здесь не ко времени. Всё менялось круто и в жизни, и в природе.

Алекс смотрел вдаль. Он скрывал за гордым видом все чувства. Молчал. Не двигался. Взгляд был холодным и непробиваемым... Алекс не заметил, как Кэтрин убежала, закрыв рот и пытаясь сдержать вырывающееся рыдание. Не заметил, как следом за нею убежала Виктория, ушёл Крис... Он стоял один посреди кабинета, где гулял лишь ветер, а тот безуспешно пытался то ли согреть, то ли вернуть чувства чего-то нежного и тёплого.

Не сразу вернулся Алекс из своего забвения. Что-то заставило тело содрогнуться и обратить внимание на движение в парке за окном. Из доносившихся с улицы голосов, было ясно, что Кэтрин, Виктория, Крис и ещё пара друзей и слуг — активно пытались найти перстень, который Алекс туда бросил...

- Нашли, - вздохнул он свободнее, когда это произошло, а все, кто был в парке, медленно вернулись во дворец.

Снова настала тишина. Даже ветер стал будто тише. Только уходить Алексу отсюда не хотелось; но и куда идти, зачем — он продолжал стоять и ощущать пустоту...

- Это какая-то игра? - раздался спокойный голос вставшего рядом господина.

Мельком взглянув в ответ, Алекс лишь усмехнулся. Он узнал его. Это был Уильям Блэкстон: барристер (адвокат), ведущий дела здесь, при королевском дворе. Сам он был в свои пятьдесят лет человеком внимательным, знал, где стоит быть строгим, а где проявить доброту. К нему часто обращались за советом. Он знал не только судебное дело, не только правила и законы, но научился видеть и людей...

- Я выбросил перстень в окно, - вдруг ответил Алекс, глядя в парк. - Они его искали.

- Нашли, видать, - внимательно смотрел на него собеседник.

- А что Вы здесь делаете, Уильям?! - взглянул с удивлением вернувшийся в реальность Алекс.

В его взгляде горело недовольство, но оно исчезло сразу с последовавшим ответом Блэкстона:

- Это мой кабинет.

- О, - оглянулся Алекс. - Простите... Действительно, Ваш...

- Я слышал, у Вас с супругой опять недоразумение, не хотите присесть? - пригласил Блэкстон.

Он прошёл вокруг стола и сел за него, указав на свободный стул. Алекс недолго постоял с чувством неловкости, но всё же принял приглашение.

- Я могу чем-то помочь? - спросил Блэкстон.

- Здесь уже ничего не поможет, - усмехнулся Алекс. - И мне неудобно. У Вас и так дел полно.

- Раз предлагаю помощь, время имеется, - слегка улыбнулся кажущийся более строгим собеседник. - Не сегодня, завтра, Ваша супруга может придти ко мне с просьбой оформить развод и бумаги насчёт детей. Я бы не хотел подобного.

- Да, понимаю, - перебил его речь Алекс. - Но она вряд ли поверит мне теперь...

Глава 10

И Блэкстон, и Алекс помнили, как уже случалось, что Кэтрин просила оформить документы, желая тем самым расстаться с Алексом, но согласилась принять его участие в воспитании (на тот момент) их сына. Тогда была та же самая причина — ревность, интриги поклонниц Алекса... Уставшая от подобных поклонниц Кэтрин в тот раз была решительной и казалось, ничто уже не сможет вернуть былое счастье или заставить её всё же остаться с любимым.

Алекс помнил это, помнил, как события в Венеции*, где был не так давно, чуть снова не разлучили их. Разлука злым роком преследует их, как видел, до сих пор. Он сам уже устал от подобного, но Блэкстон, не раз сталкивающийся с их историей, не терял пока надежды...

- Разрешите, герцог, не согласиться, - продолжил говорить Блэкстон. - После пережитого... Неужели Вы позволите случиться расставанию из-за нового недоразумения?

- Вы уверены, что недоразумение? Я вот сам не уверен, - снова усмехнулся Алекс, начиная больше нервничать. - Я даже имени той красавицы не помню. Слов не найти, как её назвать.

- Кого?

- У стекольщика Пьера дочь есть. Я вчера ночью вернулся туда. Потерял там подарок для Кэтрин. Он нашёлся, но, - вспоминал Алекс с нежеланием. - Эти цветы там... Эта девица взяла одну из тех роз, а их запах до боли знакомый. Точно так пахли розы у нас дома тем утром. Они тоже были белыми... Кэтрин стало от них плохо. И хорошо, что я вовремя пришёл и мы уехали в город, к стекольщику.

- Что сделала дочь стекольщика дальше?

- Она пыталась соблазнить. Её взгляд, поведение... Она вела розой по моему лицу нежно, ожидая тёплого ответа, но что было потом... Как выброшено из памяти, - мотал головой Алекс, глядя в стол.

Он напряг скулы, выдержал паузу, пытаясь найти в себе силы признать поражение, и добавил:

- Я проснулся в её постели. Очень надеюсь, что не предал Кэт, нас,... нашу любовь...

- Вы были одеты?

- Нет, в том-то и дело, - выдохнул Алекс. - Я ни словом не обмолвился. Сразу оделся и хотел уйти. Покинул спальню, а в лавке уже была Кэтрин. Слов и не нужно было. Она уехала.

- Понятно. Она приехала сюда, - кивал Блэкстон. - Но простите, - вдруг сдвинул он брови в размышлении. - А почему цветы в замке и у дочери стекольщика имели один аромат и цвет?

- Это отвратительный,... сладкий до ужаса запах, - поправил Алекс. - Не знаю, почему.

- Они может были куплены в том же месте?

- Куплены?! Наши розы в замке только из нашей оранжереи и не продаются, но у них иной аромат. Я был уверен, что наши розы кто-то опрыскал каким зельем, - смотрел поражённый Алекс и стал что-то понимать. - Но как эти розы,... наши розы,... вдруг оказались у стекольщика?

- Думаю, дальше выяснять всё будет легче, - слегка улыбнулся, ощущая приближение победы над данной интригой, Блэкстон.

- Вы не хуже наших придворных сыщиков, - опять усмехнулся Алекс, но видно было, что теперь с восхищением.

- Просто многое можно выяснить через беседу. Почему бы Вам не обратиться за помощью к ним, к сыщикам? Вполне вероятно, здесь кроется ещё что-то. Генрих, увы, в отъезде с матушкой-королевой, а вот его брат Густав не откажет.

- Да, Вы правы, - вздохнул Алекс. - Но я так не хочу видеть эту девицу... Допрашивать, выяснять.

- Поручите это Густаву. Ваше присутствие в подобных делах не обязательно.

- Крис уже сказал, что пошлёт за стекольщиком и его дочерью, - поднялся Алекс. - Разрешите поблагодарить. Я немедленно постараюсь всё выяснить.

- Удачи Вам, - поднялся следом его собеседник.

Он верил в то, что Алексу удастся всё же сберечь своё счастье и доказать невиновность перед любимой. Алекс верил теперь в то же самое. Теперь, после данной беседы, он был вдохновлён действовать, а любимую не отпускать...

- Хрусталь и стекло, - прошептал себе под нос Блэкстон, когда Алекс ушёл из кабинета и дверь закрылась.

Он открыл ящик стола, достал оттуда конверт и раскрыл перед глазами письмо. Он потряс его в руках, снова прочитал и взглянул на закрытую дверь. Лишь раздавшийся в дверь стук заставил убрать всё обратно в ящик.

Вошедшая с Кэтрин молодая королева остановилась посреди кабинета. Блэкстон не замедлил поцеловать в знак приветствия её руку, потом руку Кэтрин и выпрямился.

- Я просила Вас, Уильям, - взволнованно говорила королева. - Помогите же им. Мы, как с Вами договаривались, подслушивали случившуюся с Алексом беседу, - кивнула она на другую дверь, за которой находился ещё кабинет.

- И все пытаются меня переубедить, - с гордой ухмылкой добавила сама Кэтрин, кутаясь в тепло шубки. - Я должна вернуться в замок за сыном.

- Я помог, как смог, - развёл руками Блэкстон и незаметно для опустившей взгляд Кэтрин осторожно кивнул королеве.

Та всё поняла и оставила их наедине. Она не успела закрыть за собой дверь, как заметила скрывшегося в соседнем кабинете Алекса.

- Как раньше, - хихикнула она, став более довольной, и облегчённо вздохнула.

Сложив руки в мольбе, она подняла взгляд к потолку и прошептала:

- Пусть следят друг за другом, пусть не расстанутся никогда...

Алекс, действительно, прошёл туда, чтобы проследить за Кэтрин и подслушать её беседу с Блэкстоном. Он встал к двери между кабинетами и прислушался...

- Мне претит бороться за мужчину, - донёсся голос строгой Кэтрин. - И соперниц ни видеть не хочу, ни говорить с ними! Легче отказать себе в счастье, чем мучиться вот так всю жизнь. Они же не сдадутся! Они так и будут добиваться своего! Таков век, таковы нравы и воспитание высшего света здесь и сейчас. Я воспитана иначе! Вы знаете, что я появилась во дворце совершенно против своего желания

.

- Да, - подтвердил Блэкстон. - Вас заставили стать фрейлиной и жить иначе, чем привыкли. Только перемена в жизни может привести как раз к счастью. Людям свойственно бояться перемен и бояться верить в свои силы... В Вашем случае...

* - роман «Венецианские страсти», Татьяна Ренсинк

Глава 11

- Вы говорите со мной, как отец, - удивилась Кэтрин и тут же поправила. - Вернее,... так бы наверное говорил со мной отец.

Кэтрин отвернулась лицом к окну и замолчала. Её грусть и растерянность в чувствах Блэкстон опять заметил. Он стоял на месте, с жалостью наблюдая за нею и лишь вздохнул.

- Вы с ним наверное одного возраста... Я его плохо помню, но помню, что он безумно любил меня и мою матушку. Брата моего тоже любил, но брат был тогда ещё совсем малыш. Я не помню его на руках отца. Отец рано погиб.

Кэтрин замолчала. Стало очень тихо. Слышно было лишь щебетание птиц за окном и шорох лёгкого ветра среди голых веток деревьев заснеженного парка...

- Я знаю, - не выдержав затянувшуюся паузу, сказал Блэкстон.

- Вы знали моих родителей? - оглянулась Кэтрин с вопросом.

- Увы, - улыбнулся он с сожалением. - Я в то время служил в Англии, учился делу у моего дяди. Но я слышал их историю. Говорят, Вы с братом похожи на родителей.

- Да, - с грустью улыбнулась Кэтрин. - В архивном зале хранятся их портреты. Есть схожесть. Даже, говорят, у меня характер матушкин. Но я не могу ничего изменить.

- Вы воспитывались не среди дам высшего света, - улыбнулся с поддержкой Блэкстон. - Ваша няня заботилась о Вас. Вы знаете, что значит по-настоящему любить и быть верной этим чувствам.

- Почему же в высшем свете принята иная любовь? - не понимала Кэтрин. - Почему все эти интриги, зачем?

- Как знать, - вздохнул снова Блэкстон и пояснил. - Видите ли, так принято. Если нет фаворитов или фавориток, в свете смотрят иначе, не как на своего. И потом, зависти много к тем, у кого судьба более благосклонная... Не подумайте, что таких, как Вы, нет. С такими же чувствами и желаниями... Оглянитесь. Достаточно пар, женившихся по любви, хранящих друг другу верность. И у них интриги, и им завидуют и пытаются разрушить счастье. Я нагляделся уже за свой век, поверьте.

- Верю, - усмехнулась Кэтрин. - Но я-то устала.

Она снова повернулась к окну и замолчала. Снова была полна сомнениями и болью в душе. Блэкстон выдержал паузу. Он жалел и её, и Алекса. Понимал их состояние...

- Быть верным должно приносить удовольствие. Тогда это настоящая любовь, - сказал он. - Повторюсь, ведь раньше я Вам это как-то говорил... Спрашивал... Вы сможете жить без него? Сможете видеть его в стороне, не прикоснуться, не ощущать его объятий, поцелуев...?

- Нет, - прослезилась она, но изо всех сил уговаривала себя внутри не разрыдаться.

Резко повернувшись, она вобрала с воздухом решительности и сказала:

- Приготовьте бумаги! Мы позже всё обсудим.

С этими словами она покинула кабинет. Алекс из соседнего кабинета тут же продолжил украдкой следить за нею. Он шёл по пятам, скрываясь за углами или колоннами, а оставшийся в кабинете Блэкстон сел за стол.

Он устремил взгляд на окно, откуда так и продолжал чувствоваться будто уже весенний тёплый ветер. Вдохнув свежий, приносящий наслаждение воздух, Блэкстон услышал, как кто-то появился на пороге...

- Вы читали моё письмо? - строго вопросил молодой господин и, сняв шляпу, прошёл в кабинет.

Расправив плащ, он сел перед столом и сложил перед собой руки, ожидая ответа удивлённо взирающего собеседника.

- Да, - ответил Блэкстон совершенно спокойно. - Даже несколько раз перечитал... Вы ошибаетесь насчёт Алекса. Он никогда не будет участвовать ни в каком заговоре против нынешнего короля. Он его верный друг.

- И верные друзья предают, - развёл руками молодой человек.

- Вы ошибаетесь.

- Вы занимаетесь моим делом, так? Вы знаете, кто этот стекольщик Пьер?

- Я догадался. Но стекольщика вот-вот приведут во дворец вместе с дочерью, там и будут допросы.

- Такого типа надо сразу в крепость, - выдал с нотами сдерживаемой ярости собеседник. - А с ним связанных сообщников туда же... И казнить!

- Вы спешите с выводами. Мы давно уже не судим по доносам никого, - поднял удивлённо брови Блэкстон. - Иные времена грядут. Иные способы выведать правду и наказывать. Я взялся за Ваше дело и прошу верить, всё разрешится в Вашу пользу. Однако не будем спешить, повторю, - видел он несогласие молодого человека перед ним. - Шаг за шагом.

- Так мы будем вечность за ним следить. А я не верю ему и не поверю. Стекольщик Пьер - опасный тип и норовит отнять мой завод! У него деньги в банке так и копятся, а сам всё продолжает угрожать мне и моему заводу расплатой!

- Разберёмся, уверяю, - пытался убедить его в обратном Блэкстон.

- Что ж, раз допрос будет сегодня или завтра, - поднялся тот недовольный со вздохом и надел шляпу. - Я приду завтра вечером.

- Завтра бал, - напомнил Блэкстон, но видно было, что кивнувшему в ответ с пронзительным взглядом собеседнику это не помешает...

Глава 12

- Кэт? - Виктория увидела стоящую в коридоре дворца подругу.

Та смотрела вслед махающему ей на прощание пятилетнему мальчику, который за руку с няней скрылся скоро в одной из комнат.

- Я привезла сына,... забрала. Всё получилось, - ответила прослезившаяся Кэтрин и подошла к окну, за которым уже стемнело. - Как странно начался день. Сначала пошёл снег, всех пугая, что закроет дороги и будет не проехать. Потом пошёл краткий дождь, а после него подул тёплый ветер.

- Весна с зимою борется, - вздохнула рядом Виктория.

- Спасибо, что позволили пожить снова во дворце, - взглянула Кэтрин. - Мне даже прежнюю комнату дали.

- Это и твой дом, - улыбнулась подруга. - Идём...

Долго они ещё сидели в спальне Кэтрин на краю постели и разговаривали. Виктория всё пыталась успокоить, поддержать и попробовать убедить подругу взять себя в руки и поверить в верность супруга. Тем более супруг — любимый человек. Человек, без которого будущее не видно, без которого душно и темно и ничего не хочется...

Алекс тем временем стоял за дверью в комнате прислуги. Саму служанку он попросил уйти и остался здесь, чтобы снова следить за возлюбленной... Так было когда-то уже не раз. Тогда Кэтрин служила здесь, во дворце, фрейлиной, потом была супругой молодого короля (брата нынешнего короля). Алекс же смотрел сейчас опять за нею, невольно вспоминал прошлое и с горечью для себя усмехнулся:

- Вечно мне под дверью у тебя стоять...

Он замолчал, как застыли и беседующие подруги. До слуха донеслось детское пение...

- Роза красная, фиалка голубая, мёд сладкий, как и ты. Ты - любовь моя, моя святая, а я — твоя любовь, наяву мечты. Ты Валентинкой моей стала: жребий брошен был, а потом... я его принял, и фортуна сказала, что будешь ты моей явью и сном*...

- Наш малыш, - улыбнулась сквозь слёзы Кэтрин. - Наш Малыш Алекс поёт... Мы с ним выучили эту песню в день Валентина.

- Он с Гретой поёт? - удивилась Виктория, и подруга кивнула. - Она тоже умеет петь! Повезло вам с такой няней. Наша поёт детям, но не так красиво.

- Спасибо, - улыбнулась Кэтрин, высушивая слёзы на щеках платочком. - Грета нам стала родной ещё со времён жизни здесь.

- Кэт, мне больно от одной только мысли, что вы расстанетесь и останетесь несчастными. Ведь не умрёт ваша любовь, - вернулась Виктория к прежней беседе.

- А толку? Нас пытаются разлучить постоянно. Нам постоянно что-то или кто-то мешает. Я не могу уже, - мотала Кэтрин головой. - И где он сейчас? Где он был всё это время?

- Он был здесь, следил за тобой, я видела. Может за тобой уезжал следом потом и сейчас может следит, - пыталась успокоить подруга.

Вдруг наполнившись подозрениями, Кэтрин оглянулась вокруг:

- Следит?... Как раньше?

- Он не может без тебя, я уверена...

Не успела подруга договорить, как Кэтрин бросилась к двери прислуги и резко распахнула её. В комнате, казалось, не было никого. Царил порядок и тишина. Взгляд Кэтрин блуждал по скромной обстановке этого помещения.

Маленький старый стол с одинокой догорающей свечой. Тёмный угол с узкой и на вид неудобной кроватью. Небольшой и тоже старый комод. Ни ковра, ни картин... Никакого уюта Кэтрин не ощутила, но из-за того, что горела свеча, верила: служанка была недавно здесь.

Сделав шаг, чтобы вернуться к себе в комнату, Кэтрин всё же остановилась. Она наполнилась новыми подозрениями и скорее прошла дальше в комнату, заглянув за дверь... Взгляд тут же встретился со стоящим и смотревшим в ответ блеском тоскливых глаз супругом...

- Да, - еле слышно произнёс он. - Я не могу без тебя. И да, я следил за тобой всё время и буду, даже если ты никогда не захочешь быть со мной, как прежде.

Кэтрин поспешила вернуться в спальню. Алекс решительно последовал за нею и закрыл дверь в комнату прислуги:

- Я выгнал твою девицу, чтобы не мешала.

- Нет, - резко повернулась Кэтрин, оказавшись близко к лицу взволнованного и всё же любимого мужа. - Мы... Мы должны всё же расстаться, - волновалась она.

Алекс видел, как милая пыталась остановить подступившие слёзы, но они не слушались. Он чувствовал, что любим и что Кэтрин хочет быть с ним. Он понимал её чувство страха и ревности, но сдаваться не собирался:

- Я буду добиваться тебя. Я буду пытаться тебя вернуть. Я сделаю всё, чтобы доказать свою верность. Вижу, и перстень ты надела обратно.

Кэтрин же оглянулась вокруг, не видя больше подруги, и поняла:

- Вы сговорились с Викторией?! Она исчезла! - ухмыльнулась она, спрятав за спину руку, на которой, действительно, вновь был его перстень.

- Я думаю, она захотела оставить нас наедине. Не было сговора.

- Уходи, - прошептала Кэтрин всё равно.

Она резко повернулась спиной, но Алекс схватил в объятия и, так же резко развернув, припал жарким поцелуем к губам. Не хотелось больше ни отрываться друг от друга, ни противиться или что-то обсуждать... Души и тела желали лишь одного: снова быть единым целым и торжествовать в блаженстве бесконечной и становившейся сильнее любви...

* - (перевод автора) — опираясь на стихотворение Roses are Red, из сборника стихов Gammer Gurton’s Garland, изданном фольклористом Д. Ритсоном в 1784 году.

Глава 13

Довольная и с надеждой, что друзья воссоединятся вновь, Виктория медленно шла по уже тихим и почти не освещённым коридорам дворца. Она знала, что супруг сейчас ещё в своём кабинете и снова ждёт её, чтобы вместе отправиться в покои, как уже стало обычным.

Виктория и Крис. Их путь к счастью был тоже долог и труден*... Встретившись однажды в таверне и полюбив, они провели несколько счастливых дней вместе, пока злые интриги хозяина таверны не обратились против них...

Викторию, оставшуюся в одиночестве в комнате на недолгое время, сразу посетило двое заинтересованных в плотских утехах мужчин. Она там же потеряла сознание, но прибывший милый понял всё иначе... Видя её, обнажённую в постели, под ласкою рук тех двоих, Крис решил, что она не та, какую любил...

Так прошли года их разлуки и тоски, но... любовь не забылась. Она жила и будто поддерживала надеждами ждать, чего-то ждать... И заветная встреча случилась. Крис отыскал любимую, когда узнал случайным образом, что она не предавала, а сама оказалась жертвой*. С тех пор они расставались лишь на время начавшейся войны, а потом, тайком ото всех, Крис укрывал любимую всегда где-то рядом.

Судьба была за них. Любовь победила все преграды, подарив однажды возможность объединиться и стать супругами уже не в тайне, а по закону, перед Богом и людьми. После этого они смогли взойти на престол...

Виктория невольно часто вспоминала всё произошедшее и счастье вызывало чувство восторга от того, что сберегли любовь, что нашли друг друга и теперь продолжают жить вместе. Наполнившись желанием поскорее оказаться в объятиях любимого, она теперь открыла дверь в его кабинет...

- Боже, - невольно вымолвила она еле слышно, застыв на пороге.

То, что Виктория увидела, было совершенно неожиданным и причинило резкую душащую боль где-то в груди... В ответ на неё уставились стоящие в объятиях друг друга Крис и молодая, симпатичная на вид, но явно небогатая женщина... По одному только взгляду женщины, не скрывающей игривость, по её расстёгнутому верху платья, от чего обнажённая грудь уже проглядывала,... всё было понятно без слов...

- Что ж, - только и сказала эта женщина и, взяв со стола ожидавший там тёмно-красный бархатный кошелёк с деньгами,... медленно прошла мимо Виктории и исчезла в коридорах дворца.

- Вики, - помотал головой Крис.

В глазах его видно было многое: и как понимал чувства супруги, и как сожалеет о подобной ситуации. Он пока смотрел в ответ и молчал. Виктория же, принимая на себя роль быть первой, кто что-либо произнесёт, вобрала в себя сдержанность и откуда-то появившуюся холодность:

- У короля должна быть не одна фаворитка, но... женщина низкого сословия?

- Вики, - снова помотал Крис головой.

Он молча шёл за немедленно уходившей супругой к их покоям. Скрывшись там, Крис не стал долго ждать с объяснениями, которые очень хотел дать.

- Вики, - взял он любимую за руку и пригласил сесть вместе на диван. - Я должен рассказать, а ты... Умоляю, - видел он, как она гордо отвела взгляд в сторону. - Выслушай.

Крис выдержал недолгую паузу и вздохнул:

- Я должен рассказать о том, что случилось, когда мы были в той разлуке...

- Я думала, я знала всё, - усмехнулась Виктория и с укором и обидой взглянула. - Ты забыл рассказать, что не смог расстаться с любовницей?

- Я не хотел рассказывать о таком... Похоже, нет тайн, которые могут скрыться навсегда, - опустил взгляд Крис. - Но она мне не любовница и сейчас с нею ничего не было. Я не видел её с тех пор, как нашёл и вернул тебя.

- Откуда же она взялась?! Да ещё и здесь? - не верила Виктория.

- Это дочь хозяйки трактира в центе города. Я часто посещал тот трактир, чтобы забыться, выпить, расслабиться, - говорил он, а Виктория вновь и вновь усмехалась, еле сдерживая слёзы.

Отдёрнув руку, которая лежала в его, она поднялась и отошла к окну. Она простояла так недолго, после чего села на краю постели, оставаясь к супругу спиной. Не выдерживая боли в душе за неё и за предчувствие потери любви и доверия, Крис сел позади:

- Я страдал от мысли, что ты оказалась, как думал,... простой девкой... Вики, я пытался забыть тебя, да, - прикоснулся он к плечам любимой. - Но я не предавал тебя всё это время, пока мы вместе. И не предам уже.

- Зачем она явилась? Почему ты её обнимал? Она была уже почти раздета, - закрыв глаза, Виктория пыталась сдержать слёзы, но они текли по щекам солёными струйками разочарования и страха.

- Она хотела соблазнить, не скрою. Она подошла, я хотел попросить её уйти, - Крис целовал слёзы милой и желал доказать, что зря она себя терзает.

Он с потерей сил искал подходящие слова, но выдохнул и поднялся:

- Боже, это ужасно... Я скажу тебе всё, как есть, а ты суди и решай, как будем... Я отдаю себя на твой суд, Виктория, - встал он перед ней...

* - роман «Разделённые злом», Татьяна Ренсинк

Глава 14

Беззвучно пала слеза, медленно скатившись по щеке прямо на подоконник. Виктория тихо плакала, сидя у окна. Она держала в руках стакан воды, поставила его на подоконник, а слёзы одна за другой падали рядом с ним... Падали, словно хрустальные, создавая своё море боли...

Виктория вспоминала произошедшее вчера вечером, а душа сжималась и было горестно, словно никогда. Почувствовав неладное, вошедшая сюда, в кабинет, Кэтрин, остановилась у порога. Она смотрела на подругу, сопереживала и подошла:

- Вики?... Что случилось?

Подруга, и плача, и пытаясь успокоиться, поведала о вчерашнем и добавила:

- Я верю, что не был он с нею сейчас, что верный мне, что она пыталась его соблазнить вновь... Может скучает по нему... Верю ему, - снова лились слёзы. - Но и тому, что она ему рассказала, верю! Сын у неё от него есть, понимаешь?

Кэтрин опустила взгляд. Её печаль и то, что понимала боль подруги, - было видно. Подруги крепко обнялись, просидев так некоторое время, и Кэтрин прошептала:

- Сын... Он не виноват... И Крис тогда был потерян.

- Всё я понимаю, но... больно, - со слезами усмехнулась Виктория.

Она снова пыталась просушить на щеках слёзы и спросила:

- А вы? Вы-то помирились?

- Я не переживу боль, если Алекс всё же был с другой женщиной, - глубоко вздохнула Кэтрин и посмотрела за окно.

Там, внизу, на двор конюх вывел тройку лошадей, запряжённых в крытые сани. Снег за день немного подтаял, воздух ещё был тёплым, словно весна пришла и уже не уйдёт. Только, глядя на прекрасную погоду и вдыхая этот нежный воздух, ни Кэтрин, ни Виктории легче не становилось. Это заметила и пришедшая к ним подруга — Анна...

Такая же молодая, когда-то так же служившая при этом дворе фрейлиной, она с нежностью улыбки подошла. Добротою из глаз уже ласкала душу, не говоря ни слова, а, погладив теплом руки обеих по спине, выслушала каждую. Анна тоже сочувствовала им и хотела как-то помочь...

- И ты ушла утром от Алекса?! - удивилась Виктория, когда Кэтрин рассказала, что после бурной ночи, проведённой вместе с супругом, она просто поспешила уйти.

- Да, ушла, - опустила та взгляд. - Он крикнул вслед, что мы должны вместе поехать сегодня к стекольщику и всё выяснить, но я не оглянулась даже.

- Почему? - нахмурилась Анна. - Я всё же на этот раз Алексу поверю. Не предавал он тебя. Ты ведь сама подслушала его беседу с Блэкстоном, так? - спрашивала она, и подруги кивали. - Зачем бы он лгал ему?! А те розы?! Нет... Здесь надо всё выяснять, пока эта интриганка не придумала ещё чего.

- И наказание ей и её отцу будет приличное, - угрожающе заявила Виктория. - Я не зря королева! Да и Крис не позволит такому злу продолжаться. Больше неприятностей быть не должно.

- И ты, моя милая, - Анна улыбнулась Виктории и погладила по руке. - У тебя большая душа, полная любви и милосердия. Сердце ласковое и любящее. Пусть может мечтает какая бывшая поклонница о твоём муже, какая и настоящая поклонница даже... Королю, увы, тем более такому молодому и привлекательному, не легко обойти стороной толпу мечтательниц. Главное, что верность хранит, так?

- Права ты вновь, Анечка, - вздохнула Виктория. - И в те времена нас поддерживала, и сейчас.

- А ты? Что ты здесь делаешь? Где муж, дети? - стала волноваться Кэтрин, и подруга засмеялась:

- У меня всё чудесно! Любима ещё жарче, дети дома с няньками, а мы с мужем приехали к вам, на сегодняшний бал! И, - робко протянула Анна, бросая подругам улыбчивый взгляд и поглаживая свой ещё незаметный живот. - Ждём нового малыша. А вы?! - прищурилась она шутливо. - Снова подчиняться каким-то интригам!

Подруги на это невольно переглянулись и засмеялись. Алекс любовался Кэтрин, вновь подглядывая в щель за дверью. На этот раз он не стал долго скрываться. Пройдя в кабинет и остановившись у порога, он молчал. Подруги сразу оглянулись, застыли на мгновение, а Кэтрин опустила взгляд.

Она тоже не стала долго ждать и подошла к нему. Они молча удалялись вместе дальше по коридору дворца, а оставшиеся в кабинете Виктория и Анна с улыбкой переглянулись. Они были полны одинаковой надеждой на воссоединение любящих и остались стоять у окна, наблюдая за тем, как подруга с возлюбленным вышла на двор к той самой тройке коней, которые конюх уже приготовил с санями для поездки...

- У Вашего друга есть ещё сын, - будто с укором молвила Кэтрин, остановившись у одного из коней. - У Вас тоже есть дети, о которых я пока не знаю?

Она взяла коня за уздцы, взглянула на Алекса с улыбкой, но улыбка та выражала множество чувств, переполняющих её: недоверие, боль, разочарование, тоску по истиной, вечной и верной любви. Жалея, что всё выходит не так, как хотелось бы, Алекс медленно подошёл. Он поправил на её плечах меховую накидку, такую же её аккуратную меховую шапку и тихо сказал:

- Не говори мне Вы и не пытайся меня оттолкнуть. Я не сдамся... Кэт... Мы останемся вместе. Состаримся вместе. Я твой был и буду, верен тебе был и буду. Давай лучше поедем к стекольщику, как просил, и поставим точку в этом ужасном событии. Густав уже там и поможет разобраться во всём.

- Как же твои хрусталь и стекло? - усмехнулась она, всё же пытаясь держаться строго, но взгляд дрожал, выражая бескрайнюю любовь и доверие.

- Я добьюсь своего, - было всё, что Алекс пока сказал.

Он пригласил любимую сесть в крытые сани, а уже через минуту их обоих извозчик увозил от дворца, чтобы прибыть как можно скорее к лавке стекольщика Пьера...

Глава 15

Тёплый ветер этим днём, когда снег ещё не таял, но зима борется с подступающей весной, будто вселял веру в лучшее. Алекс держал Кэтрин за руку, время от времени поглаживая ту или одаривая поцелуем. Всю дорогу оба молчали: опасались нарушить всё же создавшееся между ними спокойствие, опасались дать волю сомнениям вновь править...

Когда их крытые сани остановились возле лавки стекольщика, Алекс снова одарил ручку любимой поцелуем и вышел вместе наружу. Город уже вовсю проснулся. Прохожих было много, как и проезжающих экипажей или всадников. Только то, что окна нужной лавки были занавешены, насторожило и Кэтрин, и Алекса.

Они переглянулись. Из кафе рядом сразу вышел Густав, которого они узнали, и он развёл руками, когда остановился перед ними:

- Наш король Кристиан послал за стекольщиком и его дочерью, но здесь никого. Лавка закрыта.

Его взгляд пал на окна второго этажа дома напротив. Прямо над кафе, откуда вышел. Он заметил, что две молодые особы поглядывали сквозь шторы и, когда поняли, что он их увидел, тут же исчезли глубже в комнате.

- Однако странные люди здесь вокруг блуждают, - стал он говорить тише. - Здесь явно с этим стекольщиком Пьером неладное что. Слежка.

- Вы пугаете, - удивилась Кэтрин, сразу оглянувшись вокруг. - Я не вижу никого.

Алекс же поверил предчувствию Густава, который многие годы занимается именно сыском и опыт в ведении дел подобного рода у которого большой...

- Ждал вас, - говорил Густав дальше.

Он украдкой смотрел вокруг, словно продолжал наблюдать за каждым движением и человеком.

- Хочу спросить соседа стекольщика, не знает ли он чего. Он проходил недавно здесь и теперь дома.

- Хорошая идея. Может он что видел, - поддержал Алекс.

Они не замедлили сразу отправиться именно к соседу, и скоро пожилой мужчина открыл дверь, пригласив войти в тепло своего уютного дома.

- Я так и думал, что вы ждёте его, - ответил он на вопрос о стекольщике. - Но Пьер уехал на завод.

- С дочерью? - спросил дальше Густав.

- Какой дочерью? У Пьера нет детей и не было, - поднял брови собеседник, и Алекс удивился:

- Девушка у него жила.

- Нет у него никого, - улыбнулся уверенно тот. - Жена померла давно, и он так и не женился, семьёй не обзавёлся. Один он!

Алекс, Густав и Кэтрин переглянулись. Ясно было, что происходит что-то неладное.

- Что ж, - вздохнул Густав, когда попрощались с соседом стекольщика и вновь вышли на улицу. - Будем искать. Завод, так завод. Доверьте это дело мне. Я думаю, быстро разберусь.

- Мы верим, - держа любимую за руку, кивнул Алекс.

Они попрощались теперь с Густавом, чтобы вернуться домой, но у саней Алекс резко остановился. Из кареты чуть в стороне донёсся тихий мужской голос:

- А жена его, эта Кэтрин, за ним... как собачонка...

Кэтрин уже села в крытые сани, но Алекс наполнялся гневом. Терпеть того, чтобы кто-то так унижал его возлюбленную, он не мог. Увидевший его прыть тот самый господин в карете тут же оставил скрывшуюся за шторкой окна спутницу и покинул экипаж, гордо выпрямившись перед идущим навстречу Алексом. Только Густав успел подбежать и притормозить Алекса рукой:

- Не стоит. Тише. Лучше уезжайте домой.

- Какого чёрта?! - огрызнулся Алекс и оттолкнул его в сторону, а взгляд пронзал гордо взирающего у кареты этого господина...

Примерно того же возраста, что Алекс. Только грубые черты лица, тонкие брови, глаза небольшие и прищуренные, словно хозяин постоянно кого-то в чём-то подозревает или насмехается, считая себя выше остальных...

- Может быть лишь хуже, - шепнул Алексу Густав. - Это хозяин стекольного завода. Барон Дершау.

- Любимый, нет! - позвала в тревоге из саней Кэтрин, наблюдая за происходящим в окно.

Алексу было всё равно. Честь любимой — превыше всего. Он рвался наказать негодяя и выхватил шпагу. Тот принял бой, достав из ножен свою шпагу, и завязалась дуэль. Кэтрин хотела выйти из саней, крича любимому остановиться, носхватилась за живот. Колющая боль заставила её застыть на месте.

Густав поспешил сесть рядом с нею и приказал извозчику увозить к замку. Кэтрин обнимала живот, плакала и была в панике... Страх за любимого. Страх за ещё неродившегося ребёнка... Густав постоянно смотрел в окно, наблюдая и за бившимися, и за тем, как прохожие расступались или останавливались переждать в стороне.

До того, как сани скрылись из вида, Густав заметил, что из дома напротив лавки стекольщика, откуда со второго этажа недавно следили две некие особы, вышла молодая женщина. Она прикрывала лицо капюшоном тонкой, потёртой шубки и спешила убежать с места, чтобы дерущиеся не обратили внимания.

У дома подальше она оглянулась, и её молодое лицо Густав смог чётко увидеть, как и наблюдать за тем, что подъехавший в повозке господин звал её скорее сесть к нему, после чего увёз поспешно прочь...

Глава 16

Как только сани остановились на дворе, прямо перед главным входом в замок, Густав помог Кэтрин выйти из них. Придерживая живот и заливаясь слезами, она смотрела на двери, откуда выбежала встревоженная дама...

Это была мать Алекса, Эльвира. Ей было лет пятьдесят, но выглядела моложе и бодрее. Её красивый цвет лица, большие тёмные глаза и такие же тёмные волосы, в которых почти не было седины, которые были аккуратно уложены, восхищали с первого взгляда.

Увидев, с какой заботой эта женщина спешила и как приняла в объятия Кэтрин, уводя в дом, Густав почувствовал тепло и доброту. Он сразу понял, что она — родственница Алекса, если не мать. Настолько видел он схожесть черт лица. Сглотнув вдруг подступившее волнение и отогнав размышления об этом, Густав последовал в дом...

- Грета! - воскликнула с волнением Эльвира пожилой служанке, вышедшей из зала с пятилетним мальчиком за руку. - Уведите Алекса младшего играть! Всё потом! Потом!

- Идём, девочка моя, - обратилась Эльвира к Кэтрин, а вышедшему слуге приказала:

- Пошлите немедленно за доктором и скорее!

Тот умчался, тоже наполнившись переживанием за хозяйку, а Эльвира повела рыдающую Кэтрин в гостиную, где помогла сесть на мягкий диван.

- Алекс погиб? - с трудом вопросила Кэтрин через слёзы, уставившись на вставшего на пороге Густава.

- Нет, что ты, милая, - теряла Эльвира голос от страха, что почувствовала, и тоже оглянулась на стоящего в дверях.

- Нет, всё будет хорошо, уверен. Там недалеко гвардейцы, и они обязаны остановить дуэль.

- Да, - кивала Эльвира, тоже наполнившись этой уверенностью. - Ведь дуэли запрещены! Всё будет хорошо! Он вот-вот вернётся. Давай в спальню пойдём, ляжешь? Доктор вот-вот осмотрит.

- А если погиб? А если опоздали? - плакала в панике Кэтрин, и Эльвира заключила её в крепкие материнские объятия:

- Нет, девочка наша, нет. Такая любовь не может вот так вот закончиться трагедией...

Ей удалось уговорить Кэтрин уйти отдыхать. Она ещё долго оставалась подле неё: пока ждали врача, пока тот потом осматривал... Когда Кэтрин удалось успокоить и она уснула, доктор ушёл. Эльвира зашторила окна и погладила Кэтрин по голове.

Взяв с ночного столика подсвечник с горевшей свечой, она ещё немного постояла, жалостливо наблюдая, как Кэтрин тревожно спит, и покачала головой. Только развернулась уйти, как увидела стоящего у открытой двери Густава.

Он молча дождался, когда она выйдет в коридор, и Эльвира, осторожно закрывая дверь, спросила:

- А Вы?... Кто Вы?

- Я? - удивился Густав, снова разглядывая её красивые черты лица, а странное волнение заставляло теряться. - Кто я?... Никто... Друг...

- Где же Алекс? - переживала Эльвира. - Уж почти два часа прошло.

- Он приедет, я уверен. Он справится, - тихо сказал Густав, желая успокоить.

- Что за дуэль? - нахмурилась Эльвира.

- Защищает честь. А Вы? - задрожал его голос, выдавая неровное дыхание. - Вы...

- Мать Алекса, - последовал ответ, поразивший его:

- Мать?! Не может быть. Вы слишком молоды!

- Я была слишком молода, когда родила его, - смущённо улыбнулась она.

Эльвира медленно отправилась спускаться вниз, а Густав, следуя за нею, снова удивился:

- И всю жизнь оставались с жестоким человеком... Да, я слышал... кратко... от Вашего сына...

- Я любила, - ответила она.

Спустившись в холл, они прошли в гостиную, где, сев в кресла у окна, молчали, пока слуга подавал им чай. Когда он ушёл, Густав спросил:

- Долго? Долго любили?

- Он отец моих сыновей, - тепло улыбнулась Эльвира.

- Да, я знаю...

Генрих не закончил речь, желая сказать больше, познакомиться ближе, но отвлёкся на движение за окном. Он увидел, как за воротами у дороги, чуть в стороне, остановилась повозка. Сидевшая в ней девушка спрыгнула на землю и побежала по протоптанной снежной тропинке за воротами к замку, чтобы войти в него с другого входа.

Оглянувшись на окно, Эльвира поняла, что отвлекло собеседника:

- Ах, это Лус. Неугомонная дочь нашего слуги Бернарда. Видать, опять куда-то уходила без спроса.

Густав поднял удивлённо бровь:

- Разрешите с нею поговорить?

Эльвира сразу догадалась, что происходит что-то важное, и позвонила в колокольчик со стола, за которым сидели...

Глава 17

- Лус, - кивнул Густав, когда вызванная молодая служанка сидела перед ним и Эльвирой. - Вы... Я видел Вас в окне дома напротив стекольной лавки.

- Могли ошибиться, - еле слышно молвила та, а взгляд, как пришла, так и не поднимала.

Густав проигнорировал и её реакцию, и ответ. Он сразу задал следующий вопрос, не обратив внимания и на с удивлением наблюдающую за ними Эльвиру:

- Вы подглядывали за нами. В данном случае, следили за хозяевами... Вспомнили? Из окна дома напротив. Вместе с некоей подругой.

Лус молчала и смотрела вниз. Что творилось в голове и о чём думала — не показывала. Эльвира с предчувствием тревоги сразу предложила:

- Давайте позовём Бернарда. Он наверняка сможет помочь. Это же его дочь.

- Позовите, - согласился Густав.

Воцарилась тишина совсем не надолго. Никто не сказал ни слова, пока взволнованный, но не смеющий сделать и шага от порога Бернард не пришёл. Он явно был где-то недалеко и, возможно, уже слышал беседу...

- Прошу, - указал подозревающий то Густав на стул рядом, чтобы Бернард сел именно туда. - Вам известно, где была сегодня Ваша дочь?

- Лус, - прошептал он.

Шаг был несмелым. Взгляд часто обращался к дочери, но она молчала и не реагировала. Сев на указанный стул, Бернард встретился с вопросительным взглядом Густава.

- Я не знаю, - снова прошептал Бернард.

Густав обратился к Лус и продолжил напоминать о встрече днём:

- Я видел повозку, в которую Вы садились, чтобы скрыться скорее с места, где завязалась дуэль. У лавки Пьера... Вы в повозке с тем же самым господином вернулись сюда. Так зачем следили? И кто та подруга, промелькнувшая в окне?

Лус сорвалась с места. Она убегала так быстро, как могла, полная желания скрыться. Густав бросился следом. Уверенный, что вот-вот на все вопросы будут ответы, он догонял её... Только, как только Лус выбежала за ворота и направилась к лесу, след был потерян.

Вечер раскинул вокруг уже свою вуаль. Становилось темнее и прохладнее. Снег у леса и на его тропах был полон следов людей, повозок. Куда Лус скрылась, Густав не смог разглядеть. Лесная темень удачно скрывала любое движение,... любой силуэт...

С порога, как только Густав вернулся обратно в замок, Бернард взволнованно стал говорить:

- Где моя дочь? Она вернётся! Она не плохая девочка, клянусь! Клянусь, сразу сообщу, как вернётся! Только не забирайте её от меня! Пусть будет жива!

- Что Вы кричите? - нахмурился Густав. - Жива Ваша девочка и ничего пока не произошло. Она обязана будет ответить на мои вопросы. Я ведь всё равно доберусь до истины!

- Что происходит? - вошёл в холл с улицы прибывший Алекс.

Густав сразу рассказал о произошедшем и что уверен в том, что видел Лус там же, где недавно были вдвоём у лавки стекольщика. Только сказал о побеге Лус, как Алекс выдохнул:

- Мне не до неё.

- Ты не прав, - поднял удивлёно бровь Густав. - Она связана может быть с произошедшим. Розы ваши как вынесли из оранжереи и отдали дочери стекольщика Пьера?... Она была в окне том не одна.

- Узнаем, - вздохнул Алекс, так и кажущийся равнодушный к происходящему с Лус.

Он взглянул на встревоженную рядом Эльвиру и спросил:

- Где Кэтрин?

- У неё был доктор. Всё хорошо. Кэтрин очень испугалась за твою жизнь. Что происходит?

- Прости, матушка, - опустил взгляд Алекс. - Я должен был защитить честь любимой женщины.

- Ты его убил? - насторожился Густав, но Алекс мотал головой и взглянул с ухмылкой:

- Клянусь, убил бы, если бы гвардейцы не помешали.

- Я чувствовал, что может такое случиться. Гвардейцев просил быть рядом. Дуэли ведь запрещены, - стал Густав довольным.

- Нашёл, чем гордиться. Дуэль практически сразу прекратили, как только вы уехали. Нас увели и держали, пока не остыли. Где теперь искать подлеца?! Его выпустили раньше меня! - возмутился Алекс и махнул рукой. - Ладно, всё... Я к Кэтрин!

Он уходил наверх по лестнице. Он спешил оказаться рядом с любимой и на ходу добавил:

- Я его всё равно найду! Весь завод обыщу!

Кратко постучав в свою с Кэтрин спальню, Алекс сразу вошёл. Кэтрин тут же приподнялась на постели. Их полные переживания друг за друга взгляды встретились, и Алекс поспешил заключить милую в объятия прежде, чем она сделает попытку встать.

- Ты жив! - со вновь полившимися слезами воскликнула осчастливленная она...

Рыдала, крепко обнимала, целовала, как целовал и он, её вернувшийся живой и невредимый возлюбленный. Радости обоих не было предела... Жизнь вновь не дала им погибнуть или переносить долгую разлуку...

Глава 18

Яркие, как звёзды, взгляды сияли друг для друга... Очнувшись вместе в объятиях, Алекс и Кэтрин улыбались тому счастью, что ощущали вновь.

- Вчера был просто дурной сон, - склонившись над милым, Кэтрин ласково смотрела. - Не надо дуэлей и смертей больше. Иначе я спрячу все оружия, заставлю сломать шпагу, я не знаю, я придумаю что-нибудь, но ты будешь более сдержанным! Я первой должна уйти.

- Что ты выдумала теперь? - засмеялся Алекс, прижимая её за бёдра крепче к себе. - Вечно ты со своими страхами. Первая она уйдёт. Я тебе уйду!

- Но ведь может случиться, - удивлялась шутливо она.

- Я не переживу без тебя. Так же, как и ты без меня, - подмигнул Алекс и стал строже. - Не говори на эту тему больше никогда.

- Мужчинам нельзя без ласки и любви. Если не будет меня, будет иная, - хотела Кэтрин договорить, но милый прервал речь сладким поцелуем в губы:

- Никогда... Я останусь лучше один. Вот, не успел тебе в день Валентина исполнить песню. Уезжали тогда в Венецию, но...

Он поднялся с постели и, взяв стоящую в углу гитару, сел рядом. Проиграв несколько нежных аккордов, Алекс взглянул проникновенно на любимую. Приятные мурашки пробежали по её телу и от этого взгляда, и от голоса, каким он запел свою новую и вновь невероятно красивую песню. Песню, которая вновь была посвящена ей...

Да, солнца луч ласкает нас,

А ветра касание — нежно-нежно.

Да, они ключ любви подарили нам,

И мы в объятиях счастья неизбежно.

Когда душа проснулась вдруг от света,

Света любви, которым так богата планета;

Света добра, радости смеха, поцелуев,

Мы знаем — нет прекрасней любви кружев.

Да, сегодня, в этот день любви,

С тобой мы вспомним, что уже прошли.

А после — в нежных танцах до зари —

Отпразднуем... Молю, вечно живи!

Когда душа проснулась вдруг от света,

Света любви, которым так богата планета;

Света добра, радости смеха, поцелуев,

Мы знаем — нет прекрасней любви кружев.

Души наслаждались от звучавшей песни. Слушая исполнение Алекса для Кэтрин, Эльвира и Густав находились внизу, в гостиной. Они молча сидели друг перед другом за столиком и невольно улыбались. Чай стоял перед ними с угощениями. За окном уже было темно, но здесь, в этом замке, где находились, было светло не только от освещения хрустальных люстр, в которых играли огни множества свечей... Души пели. Души сияли. Радость переполняла...

- У них всё будет чудесно, - молвил наконец-то Густав, когда песня затихла.

Только тиканье часов у стены и было слышно.

- Я верю, - улыбнулась Эльвира.

- А второй, или даже первый, Ваш сын приносит столько же переживаний? - поинтересовался Густав, а в голосе была уловима дрожь волнения.

Эльвира выдержала паузу. Она тяжело вздохнула и отошла к окну. Оно было закрыто, словно её душа. Густав наблюдал за нею, а странное чувство тревожило, пока нежный голос собеседницы не прозвучал:

- Может даже больше, чем Алекс сейчас. Мой Грегор в плавании вновь. Со своей супругой. Вы знаете, что у них уже два сына и может третий скоро будет? - повернулась она с улыбкой. - Я так часто с ними. Играем вместе, гуляем, учимся. Они замечательные!

- Верю, - улыбнулся с восхищением Густав. - Даже завидую Вам. У Вас есть дети и внуки. Вы выглядите счастливой с ними.

- Не в детях ли счастье? - встретил он снова улыбку Эльвиры.

Подойдя ближе, Густав сложил руки за спину, чтобы спрятать желание прикоснуться к её плечам:

- Вы... Вы должны думать и о себе. Дети уже имеют свои семьи, своих детей. Муж Ваш в ином мире, скажем так. Зная, каков он был, я жалею лишь об одном... Что он не ушёл туда раньше, чем мы встретились.

- Вы, оказывается, опасный человек, - прищурилась шутливо Эльвира.

Густав невольно и кратко засмеялся, но снова смотрел более серьёзно. Он выдержал паузу, выискивая подходящие слова, чтобы не спугнуть ненароком или не обидеть как, и сказал:

- Я осмелюсь сказать, что Ваш сын Грегор куда опаснее. Он ведь корсар, не так ли? Вантала?

- Я горжусь им. Он многого добился, руководит кораблём и таким количеством людей, - с восхищением о сыне ответила она. - И кличка его, Вантала, мне по душе. Она означает Одиночка. Он уже не один, но... Мы все всё равно одиноки, если посмотреть иначе. Мы пришли в мир одни и уйдём одни. Без детей или кого родного. Без вещей...

- Но желательно с чувством удовлетворения,... счастья, - сглотнул Густав.

- Вы обрели это счастье? - поинтересовалась Эльвира, тоже став более серьёзной и пытающейся скрыть подступившее волнение.

Их взгляды не отрывались... Почему-то обоим было трудно прервать ту создавшуюся невидимую, но будто очень нужную нить. Видны были во взглядах и дрожь, и грусть, и трепет. Но не тот трепет, что был бы, если бы были молодыми и желающими познать те самые сокровенные чувства, к которым бы рвалась душа. Однако оба поймали себя на мысли, что хотелось бы вернуться в то канувшее время и... встретиться там...

- Я не имел возможности обрести то счастье, о котором говорим, - наконец-то тихо произнёс Густав. - И Вы, кажется, тоже его ещё не обрели. Нет, - мотал он головой, свято в то веря. - Не с тем мужем, какого имели.

- А теперь возраст не позволит, - хотела через улыбку ещё что-то сказать Эльвира, как крик Алекса заставил выбежать из гостиной:

- Врача! Роды! Скорее!

- Роды?! - переглянулись Эльвира и Густав, одарив при том друг друга улыбкой радости...

Глава 19

Позолота рамок висевших на стенах картин нежно отражала свет горевших в королевской спальне свечей. Подсвечники стояли на комодах, на будуарном столике или ночном,... а то - на столике у окна. Там же рядом было и два мягких кресла с гобеленовой обивкой, на которой вышиты замысловатые узоры и различные птицы.

Только взгляд вошедшего сюда этим вечером Криса сначала остановился на другом... Здесь, в его с супругой комнате, любимая лежала на боку на постели и что-то разглядывала в своих руках. Она была ещё одета в будничное платье, не менее роскошное, чем всё вокруг. Она увлеклась и не услышала приход мужа.

Крис с наслаждением улыбался, задержавшись у двери. Он любовался ею, потом взглянул на свечи, на золотистые рамки картин и на те пейзажи, которые были там изображены. Всё только добавляло нежности к романтическому настроению...

- Вики, - прошептал Крис и лёг рядом с милой рассматривать раскрытый в её руках медальон. - Наши детки.

- Да, наша девочка Кристина и ещё малыш Карл, - улыбалась она, поглаживая изображения детей. - Ещё бы гравировку сделать. Я у Кэтрин на перстне видела, очень красиво и аккуратно сделано.

- Скоро придётся заказывать иной медальон, - обняв за плечи, с вожделением молвил Крис. - На большее количество наших деток.

- Они будут? - с ноткой обиды улыбнулась Виктория.

Крис сразу почувствовал, что её сомнения не ушли, как не испарилось и разочарование в том, что у него, как оказалось, была связь с дочерью трактирщицы, и та родила ему сына...

- Вики, - вздохнул с тем же сожалением он. - Я должен навестить этого мальчика. Да, я был в отчаянии тогда и использовал её. Послушай, - видел он нежелание любимой говорить об этом. - Мальчик не виноват, но я не могу отказаться от него, если он действительно мой сын.

- Я понимаю, - усмехнулась Вики. - И когда ты решил навестить её?

- Мы сделаем это вместе, - робко погладив по спине и плечам, сказал Крис. - Не оставляй меня... Я с тобой и только с тобой хочу быть всю жизнь. Никаких других.

- Тебя будут пытаться отнять. Ты молод, красив и король, - смотрела Виктория вновь на изображение детей в своём медальоне.

- Этого не будет, - сказал Крис под уже раздавшийся к ним в дверь стук.

Явившийся слуга сообщил, что хозяин стекольного завода, Барон Дершау, просит принять. Удивившийся тому Крис оглянулся на поднявшуюся с постели милую. Оба были ещё одеты. Вечер был не поздним. Только такая просьба всё равно вызывала настороженность.

Не отказав, Крис сказал слуге, что скоро будет в своём кабинете. Взяв любимую под руку и взглянув в глаза, Крис спросил:

- Ты ведь и сейчас не откажешься быть рядом?

Виктория улыбнулась. Она улыбнулась так, что всё было ясно без слов: любит безмерно и навсегда. Подарив друг другу нежность поцелуя в губы, они скоро пришли к кабинету, где ждал тот самый Барон Дершау.

Этот молодой человек, примерно того же возраста, что и сам король, гордо стоял посреди кабинета и ждал. Он сразу смотрел в глаза правителя, согласившегося принять в час, когда приёмы все закончены, и не терял веру в своё...

- Джозеф Дершау, - кивнул в приветствие Крис и проводил супругу сесть в кресло. - Ваш вопрос, полагаю, крайне важен.

- Я рад, что Вы не на балу, - кивнул в ответ тот.

- Нет, в виду некоторых обстоятельств мы решили не идти на бал, но и не отменили его для гостей, - кратко пояснил Крис.

- Надеюсь, Вы в курсе моих дел с Блэкстоном, - строго смотрел барон, получив тут же знак руки короля сесть в одно из свободных кресел.

- Да, да, слышал что-то. Вы боитесь, Ваши права владения стекольным заводом отнимут.

- Назовут поддельными бумаги, - добавил Джозеф. - Поймите, Ваше Величество, я с рождения вовлечён в стекольное дело. Вы знаете, что мой отец много открытий совершил, но этот человек... Этот Пьер, стекольщик... У него лавка в центре.

- Да, знаю, - снова кивнул Крис и всем видом был внимательным и ждущим продолжения.

Сглотнув мешающее волнение, Джозеф продолжил:

- Мы с ним оба французы. Он вечно соперничает со мной во всём.

- Вы же были друзьями? - будто вспоминая историю, о которой кратко знал, удивился Крис.

- Да, давно, - подтвердил тот. - Пока он не предал. Такому человеку я доверять не могу. Он занят заговором, а Блэкстон не действует! Я плачу Блэкстону большие деньги, как защитнику, а результатов нет.

- Блэкстон спокоен, значит спокоен и я. Нет повода волноваться, Джозеф, - был Крис уверен.

- Вы его не знаете, - не соглашался собеседник, и тогда он удивился вновь:

- А Вы знаете?

- Я уезжаю в Турцию. Мне совершенно не до интриг. Завод достался мне честным путём, а не как пытается доказать Пьер.

- Расследование ведётся насчёт Пьера, но Вас хочу заверить, что всё будет хорошо и никто не лишит Вас завода. Вы можете спокойно уезжать. У Вас в Турции есть друзья?

- Есть друг, да. Именно с ним я хочу поделиться некими наблюдениями и узнать нечто новое, что поможет заводу стать лучшим. А если Пьер, как бывший работник завода, устраивает что за моей спиной, меня могут упрятать в крепость, а завод погибнет, - так и волновался Джозеф.

- Вы слишком уж, - не удержался и улыбнулся Крис, веря в иное.

- Я хочу просить лишь об одном, Ваше Величество. Обратите внимание на него и подействуйте на Блэкстона.

Крис лишь развёл руками и легко вздохнул:

- Обещаю.

Легко на душе хозяина стекольного завода явно не стало. Он уходил, а взгляд показал всё: неуверенность, недоверие,... страх... Крис смотрел ему вслед, как и сидевшая всё это время молча Виктория. Когда дверь закрылась, она сказала:

- Мне его жаль. А этот Пьер? Он действительно опасен? Это же из-за него и из-за его дочери неприятности у Алекса с Кэтрин?

- Да, - подтвердил Крис. - Из-за них...

Глава 20

- Пьер хочет, и правда, захватить стекольный завод? - удивлялась Виктория дальше.

- Я в их истории ещё мало что знаю, но она явно может быть связана с Алексом, что мы точно не можем оставить без внимания, - скорее высказал Крис и позвонил в колокольчик со стола, вызывая слугу.

Казалось Виктории, любимый давно не был таким озадаченным. Она видела, что знает он больше, чем она, в данной истории, но теперь чувствовала, что Крис посвятит её во все секреты. Чувствуя себя более важной и нужной, она наблюдала, как прибывшему слуге Крис приказал передать Блэкстону явиться немедленно сюда, в кабинет.

Блэкстон, как Крис и был уверен, ещё находился во дворце. Тот работал в своём кабинете, когда слуга сообщил, что король желает срочно говорить. Блэкстон тут же оставил всё, чем занимался, и поспешил явиться к правителю...

- Простите, дорогой Уильям, что в столь поздний час вынужден отвлекать, - сразу извинился Крис, всегда уважая данного человека и желая, чтобы и дальше между ними были доверительные и дружественные отношения. - Прошу, - пригласил он Блэкстона сесть в одно из кресел.

Тот кивнул с добродушной улыбкой, и, сразу став серьёзным, понимая важность дела, сел во внимании.

- Вы ведёте дело барона Джозефа Дершау. Его конфликт с Пьером, со стекольщиком, который имеет лавку в центре города, пора бы прекращать. Имеются некие подозрения, но я не посвящён во всё происходящее, - сразу сообщил Крис. - Это давно у них?

- Да, Ваше Величество, давно, - подтвердил Блэкстон. - Сами оба не сознаются, но Густав для меня уже провёл расследование однажды и выяснил, что Пьер женат был на женщине, которую любил Джозеф.

- Дело в любви?! - усмехнулся Крис с удивлением.

- Между ними была неприязнь с тех пор, - кивнул Блэкстон. - Доказать пока, что Пьер пытается склонить на свою сторону больше людей и выкупить завод, при том разорив Джозефа, не удаётся. Но и я, и Густав с агентами держим всё под контролем. Да, Пьер копит деньги и уже в банке имеется приличная сумма. Но на что он копит — не сознаётся. Джозеф же в панике и боится потерять всё. Многие из рабочих устраивают забастовки, но не признаются, кто ими руководит. Джозеф уверен, что всё это дело рук Пьера.

- Но ведь бумаги на завод в порядке? - снова поинтересовался Крис.

- Разумеется. Завод куплен честным путём. Однако страх у Джозефа есть и мысли все его сводятся только к Пьеру, - развёл руками Блэкстон.

- Что ж, - тогда вздохнул Крис. - Будем ждать. Тем временем Джозеф собрался уехать в Турцию. Там у него некий друг. Они собрались обменяться знаниями в стекольном деле. Думаю, следует продолжать следить за ним, как и за Пьером. Прошу, постарайтесь сделать так, чтобы Джозеф отправился туда именно на корабле Ванталы.

- Это брат Алекса? - уточнил Блэкстон.

- Да, именно. Вантала уже как-то просил патент, что хочет отправиться именно туда. Я подпишу патент. Готовьте бумаги и сделайте всё, чтобы Джозеф попал только на его корабль. Вантала возьмёт его с собой, как и наших тайных агентов, я уверен. Надо будет, пусть сложится так, чтоб другой корабль не взял, чтоб Джозеф отправился именно к Вантале.

- Всё будет сделано. Наши агенты позаботятся обо всём, - обещал Блэкстон.

Крис верил, так и будет. На Блэкстона всегда можно было рассчитывать. Это был ответственный человек, отдающий всё время лишь службе... Честный. Строгий. Неподкупный...

Блэкстон родился в Англии и служил, как и большинство его родственников, именно барристером, адвокатом. Он знал законы. Он умело управлял знаниями и применял их в любом деле, от чего ему сопутствовал успех. Будучи уже опытным в свои тридцать, он женился на женщине, с которой связывали дружественные отношения. Ради того, чтобы спасти её материальное положение в обществе, чтобы не дать прекрасному человеку, как она, пропасть. Только совместная жизнь продлилась недолго. Судьба взяла своё и эта милая женщина умирает при родах вместе с только родившимся сыном...

Эта трагедия наложила большой отпечаток в душе Блэкстона. Он помнил всё, что случилось, и пережить подобное, знал, уже не сможет. Желая изменить многое, уйти от мест, где всё напоминало о личной драме, Уильям покидает Англию. Так он прибыл к отцу Криса, нынешнего короля, и тот принял его в свои барристеры. Жизнь началась будто заново, но только для службы и ради службы...

- Ему можно доверять, - уверилась и Виктория, когда Крис рассказал ей после ухода Блэкстона его историю.

- Да, - заключил милый её вновь в объятия и одарил губы ласковым поцелуем. - Потому я хочу сделать всё, чтобы потом не хотеть повернуть время вспять и изменить то, что можно было. Я хочу быть всегда с тобой. Наша любовь истинная, и без тебя я мёртв.

- И я без тебя мертва, - только произнесла со слезами на глазах Виктория, как любимый долго стал целовать в губы, передавая веру в прекрасное совместное будущее вместе вопреки всем интригам или ошибкам прошлого...

Глава 21

Алекс испугался за любимую, когда она несколько раз почувствовала тем утром, как тянет в спине, как боль вокруг живота стала увеличиваться. Зная, что роды могут начаться в любой момент, и ожидая появление малыша или малышки, Алекс как никогда следил за самочувствием любимой.

Для Кэтрин же было впервые ощущать именно такие перемены в себе, поскольку при первых родах, которые были около пяти лет назад, схваток не было. Кэтрин была тогда замужем за человеком жестоким, яростным: бывшим королём и братом Криса... Подняв на неё руку и избивая, он вызвал её падение, и роды пришли внезапно...

Теперь же Кэтрин сомневалась, что ощущает схватки. Казалось, это просто боль в спине или мышцах. Когда же боль то утихала, то возвращалась минут через десять, постепенно нарастая в силе, Алекс сделался более серьёзным. Кэтрин отрицала всё, но он испугался, что доктора не получится позвать вовремя.

Выскочив в коридор из их спальни, Алекс тут же стал кричать:

- Врача! Роды! Скорее!

Слуги засуетились, как и находящиеся в доме Эльвира с Густавом. Доктор прибыл быстро. После проверки Кэтрин сразу стали готовить всё к начинающимся родам... Суета, волнение. Усиление боли Кэтрин и переживания Алекса...

Эльвира пыталась увести сына, но всё равно он остался подле любимой, как бы ни было шоком всё, что далее происходило у него на глазах: как милая страдала, как до боли сжимала его руку, которой он пытался её поддержать, и как после мучительных часов показалась головка их ребёночка...

Чем-то магическим и несказанно волшебным в воцарившейся тишине наполнилось всё вокруг. Алекс с полившимися по щекам слезами радости смотрел на родившуюся... дочь... Это маленькое и хрупкое создание казалось сказочным. Словно родилась самая ласковая, самая прекрасная и самая хорошая девочка мира.

Эльвира была рядом. Она видела его взгляд и как застыл на месте. Пока Алекс не замечал ни своих слёз, ни улыбающуюся счастливую возлюбленную, Эльвира поднесла малышку к нему. Доктор взял его руки и сложил их так, чтобы правильно принять дочь. Алекс же заворожённо смотрел на малышку,... плакал, плакал от переполняющей радости...

Вскоре счастливые и успокоившиеся Алекс и Кэтрин, когда малышку покормили первым материнским молоком и уложили под тепло одеяла в люльку рядом, ещё некоторое время любовались ею. Они были оставлены одни. Они обнимались, сидя на постели в объятиях друг друга, и никогда не ощущали того умиротворения, как теперь...

- Она, - выдохнул еле слышно Алекс и покачал головой. - Она и вера, и любовь, и надежда... Что-то светлое и самое лучшее.

- Ты оказался прав, - с умилением смотрела в ответ милая. - Это дочь.

- Да, я говорил, - засмеялся тихо он, взглянув на спящую малышку. - Только имени мы так и не придумали.

- А вот, как ты сказал, так и назовём, - прошептала Кэтрин. - Назовём в честь Святой Софии? Она мать Веры, Надежды и Любви.

- Ангел мой, - с восхищением взглянул Алекс. - Да! Да! София!

Бессонная же из-за счастья ночь всё же взяла власть... Кэтрин уснула под утро после следующего кормления малышки, которую решила вскармливать грудью сама вопреки правилам и законам, что для этого существуют специальные кормилицы. Почему-то ту связь, что создалась между нею и дочуркой никак не хотелось прерывать, а наоборот — укрепить...

Встав с постели, пока милая спала, Алекс надел праздничную одежду. Обычно любил одеваться в тёмные наряды, а здесь надел более светлый, украшенный вышивкой золотыми и серебряными нитями. Так хотелось показать, насколько полон в душе праздником. Спрятав в кармане камзола коробочку, покрытую бордовым бархатом, Алекс дождался, когда любимая проснётся.

Видя милого таким красивым и праздничным, Кэтрин, хоть и не могла ещё вставать с постели на долгое время, всё же оделась при помощи служанок в лёгкую, но не менее праздничную одежду. Эльвира сама уложила её волосы красиво и тихонько, в предвкушении праздника для сына и невестки, снова ушла из спальни.

Дочурка ещё сладко спала. Будто чувствовала покой и что не стоит переживать ни о чём. Взглянув снова на неё, Алекс и Кэтрин со счастливыми улыбками встретились взглядами...

- Я спешу устроить великий праздник, - воодушевлённо прошептал Алекс. - В честь рождения нашей дочери и тебя!

- Милый, - наблюдала за засуетившимся возлюбленным Кэтрин. - Любимый,... хороший мой...

Алекс помог ей сесть на краю постели, а сам встал на колени перед нею. Он смотрел проникновенно. Сладкая истома ласкала души обоих. Достав из кармана припрятанную там коробочку, Алекс протянул её любимой:

- Спасибо, что ты есть и что подарила не только сына, но и дочь...

Кэтрин со счастьем в глазах опустила взгляд на подарок и открыла его. Прекрасным светом заблестело лежащее там нежное колье. Алекс взял колье бережно в руки и застегнул на её шейке.

- Не стоило, - смутилась она. - Это же...

- Это особенное колье, - прервал он.

- Оно было сломано, - смотрела с печалью от неприятных воспоминаний Кэтрин. - Да, я его сама разорвала у стекольщика и бросила там на пол.

Только Алекс нежно улыбался и мотал головой:

- Судя по записям архива, оно было сломано ещё когда жили твои родители.

- Что? - насторожилась Кэтрин, не понимая, что происходит.

- Это колье когда-то принадлежало твоей матери, - сразу признался любимый. - Оно сделано из хрусталя и стекла. Его нашёл Крис и передал мне, чтобы сделать тебе сюрприз. Я уносил ювелиру его чинить... Потом захотел ещё один подарок заказать в таком же стиле у стекольщика. Заказал, но... столько неприятностей...

- Моей матери? - приложив руки к колье, Кэтрин разрыдалась. - О, если бы она и отец были живы!

Алекс заключил её в объятия. Ничего пока больше не было сказано. Душа разрывалась и была полна и любви, и тоски по дорогим людям, с которыми никак уже не разделить минуты счастья.

...Делясь друг с другом похожими переживаниями, тем временем прогуливались в саду замка Эльвира и Густав... Густав так и не смог уехать. Да и сама Эльвира не хотела прощаться с таким внимательным и интересным человеком. Оба как-то и не думали даже о том, чтобы расстаться, что уже второй день на исходе, а они всё вместе.

- Да, тяжело Вам приходилось в разлуке с сыновьями, - поддержал Густав, узнав более подробно о том, как Эльвира жила с супругом, а сыновья один за другим покинули дом и не возвращались, не желая иметь никаких дел и отношений с жестоким родителем.

- Если бы они знали, что я им мать, с самого начала, может всё сложилось бы иначе, - вздохнула с сожалением Эльвира.

- Не корите себя, - остановился Густав перед нею и осторожно взял за руку, прикоснувшись к той теплом не менее осторожного поцелуя. - Такими были обстоятельства. Вы были обязаны скрывать это. Ваш супруг был бы куда более опасным... Как же я счастлив, что Вы теперь вдова... Но как же жаль, - смотрел он глубоко в глаза, встречая такую же тоску. - Как жаль, что не встретил Вас раньше.

- Что поделаешь, - улыбнулась со слезами Эльвира.

- Многое можно сделать, - не соглашался Густав и снова поцеловал её руку. - Вы молоды ещё. Безумно прекрасны.

- Перестаньте, мы уже не в том возрасте, - улыбнулась она, словно не хотела погружаться в мечты. - Нам надо заботиться о внуках.

- У внуков есть родители. Ни Алекс, ни Грегор, то есть Вантала, не принуждают же Вас думать и заботиться лишь о внуках? - удивился Густав.

- Нет, что Вы! Грегор весь в море, туда же берёт и жену, и детей иногда, - засмеялась Эльвира.

- Значит, я не ошибся в своём мнении о Ваших детях, - снова одарил он её руку поцелуем. - Вы дороги им, и они желают Вам счастья, как и я.

- Вы сумасшедший. Вы так спешите со словами, - отвела взгляд Эльвира, стараясь держаться строже, но Густав был серьёзен, как никогда:

- Время терять уже бессмысленно, а то, что я говорю, не просто слова. Но то время, которым я располагаю, позволит доказать Вам всё, - поклонился он. - Я вынужден покинуть Вас совсем ненадолго, но вернусь!

Густав улыбнулся, оставил во взгляде намёк на то светлое и нужное, о чём пела в молитвах душа, и Эльвира, оставаясь в саду одна, робко улыбнулась на прощание в ответ...

Глава 22

Цветы одеты в росы и солнца блеск.

Ветер так нежен, словно тепло здесь навек.

Нет ни тревог, ни беды, ни терзаний.

Это — весна. Это — со счастьем свиданье.

Может всё призрачно, будто мираж.

Может коснётся и горя рука.

Только, молю, не покинь ты меня.

Вместе пройдём через бурю преград.

Твой поцелуй в губы — это так сладко.

Слёзы от счастья мы дарим украдкой.

Только целуй, обнимай! Любовь ведь — спасение!

Даже когда будет вдруг и затмение.

Может всё призрачно, будто мираж.

Может коснётся и горя рука.

Только, молю, не покинь ты меня.

Вместе пройдём через бурю преград.

Эта весна, и мы вместе в объятиях.

Помнишь, поцелуи дарили на расстоянии?

Пусть глаза наполняются лишь счастья слезами,

Как поля вокруг благоухающими цветами.

Спев новую песню, играя за клавесином в музыкальном зале королевского дворца, Кэтрин улыбнулась своим двум подругам. Те сидели рядом на стульях и зачарованно слушали. Души были обласканы волшебной красоты мелодией и голосом...

- Боже, Кэтти, - молвила с восхищением Анна. - Вот даже ранняя весна пришла, как по зову твоей души. Снег растаял и уже наверняка не вернётся!

- Не знала бы, что существует такая любовь, не поверила бы, - вздохнула не менее восторженная Виктория и погладила свой ещё незаметный живот.

- Как там малыш? - поинтересовалась Кэтрин. - Не успела родить и снова беременна. Такое чудо!

- Надеемся, что всё будет хорошо, - пожала плечами Виктория, не скрывая страха. - Врач говорит, трудно может быть.

- Ничего, жена моего брата так родила. Одного за другим! - с верой в хорошее сказала Кэтрин. - Андре так счастлив! Он тоже переживал, слушая докторов, но ведь всё может сложиться совсем иначе...

Они беседовали, уединившись здесь, в зале, чтобы поиграть музыку и пообщаться. Кэтрин приехала во дворец с мужем, сыном и новорождённой дочерью сразу, как только оправилась после родов. Супруг должен был присутствовать на одном из совещаний, но помимо этого их обоих с детьми ждали с нетерпением, чтобы порадоваться вместе прекрасным событиям.

Проводя время с подругами, Кэтрин ощущала ещё большее счастье, чем было: жизнь сложилась удачнее, чем думалось; есть прекрасные, верные подруги и друзья; дети рождаются и радуют; а любимый любит всё сильнее и совместная жизнь становится лишь краше...

- Вам записка от супруга, - удивило сообщение прибывшего слуги.

Он протягивал для Кэтрин послание. Радостная, что получила от милого весточку, когда уже несколько часов они не видели друг друга, та сразу прочитала...

- Он ждёт меня в беседке! - воскликнула она и поспешила покинуть музыкальный зал, подруг, а там — дворец.

Удивлённые, но счастливые за неё подруги лишь переглянулись с улыбками и скоро в окно наблюдали, как Кэтрин, подхватив подол платья, чуть ли не бежала через королевский парк к беседке, которая находилась за ним, прямо у начинающегося леса.

Не прошло много времени, как чувство радости мгновенно испарилось... Прибывший Алекс, как выяснилось, уже некоторое время искал Кэтрин, не зная, что она была с подругами здесь. И он, и Крис не скрывали волнения, что происходит неладное.

Как оказалось, и Алекс получил записку, якобы от Кэтрин, но явно не её рукой написанная. Потому не сразу отправился к беседке на встречу с нею. Узнав, что Кэтрин убежала туда, Алекс сорвался с места. За ним и Крис, и встретившийся по пути брат Кэтрин — Андре...

Страх поселился в душе каждого надолго. Видеть объятую пламенем беседку, слышать крики ужаса и горевшей, и людей вокруг — никто не ожидал...

Горе...

Не растерявшиеся Крис и Андре набросили свои плащи на горевшую. Огонь самой беседки скоро утихал, но не кричавший от ужаса беды Алекс.

Он смотрел на кусок недогоревшего платья, такого знакомого,... а потом на лежащие на траве украшения, тоже принадлежавшие ей — его бесконечно любимой,... его Кэтрин... Как долго он сидел теперь здесь, обнимая ещё горячее тело погибшей, - не помнил, как не помнил и что его еле увели, заставив проститься и... отпустить...

Глава 23

Алекс лежал уже больше месяца в постели. Он так и находился во дворце, и ему было всё равно, где он, как дела дома или что происходит с детьми. Он мало ел, пил. Будто упал в бездну бесчувственности, в бездну равнодушия к жизни, конец которой хотел приблизить быстрыми темпами, как бы окружающие ни были против и ни боролись спасти его.

Кто бы ни приходил и что ни говорил, он будто не слышал. Всё было впустую. Эльвира разрывалась между внуками и им. Она была в отчаянии, а выхода из такой уже кажущейся адской жизни не видела...

- Вы здесь, - тихо сказал Густав, когда застал её плачущей в одном из кабинетов дворца.

Он закрыл дверь и встал рядом. Эльвира смотрела в окно, стараясь скрыть лицо и продолжить просушивать платочком упрямые слёзы. Густаву было тяжело смотреть на неё такую. Она всё смотрела куда-то, а он, протянув руку, еле коснулся её плеча.

- Он и домой не хочет, ничего не хочет, не отвечает, - всё, что смогла скорее сказать Эльвира, разволновавшись сильнее.

Оба сразу заключили друг друга в объятия. Воцарившаяся тишина будто тоже поддерживала. Ничто не тревожило. Обоим становилось как-то легче и спокойнее. Чувствуя, что может и хочет поддерживать Эльвиру всегда и во всём, Густав взял её за плечи и, достав платочек, сам стал сушить слёзы с её щёк:

- А Вантала? То есть Грегор... Он ещё не вернулся?

- Он был в Турции. То кораблём, то по суше, но путешествие было кратким и сразу рвётся вновь туда, - кивала переживающая и за старшего сына Эльвира. - Я была всё время то у его супруги Элизы, то здесь, у Алекса и внуков. Элиза снова родила сына. Им везёт на мальчиков, но не везёт быть больше времени вместе, - сквозь слёзы улыбнулась она.

- Грегор ещё не знает, что отца убил кто-то? - спросил дальше Густав, явно желая знать подробности.

- До отъезда в Турцию узнал, - вздохнула Эльвира.

- Он переживал?

- Нет, - пожала она плечами. - Промолчал... Врагов у моего мужа хватало.

- Да, хватало, - закрыл окно Густав. - Ветер поднялся. Весна ранняя, но ветра иногда штормовые.

- Я не смогу сообщить Грегору об Кэтрин, - снова заплакала Эльвира и повернулась спиной.

- Я с Вами, - нежно коснулся он её плеч.

Только Эльвира промолчала. Она не выдержала и сразу поспешила покинуть кабинет, оставив дорогого собеседника всё же одного. Задумчиво проводив её взглядом, Густав вздохнул. Он ждать тоже не стал.

С новыми вопросами и планами Густав прибыл к кабинету Блэкстона. Тот ещё работал там, но принял его незамедлительно:

- Я Вас ждал, Густав. Как там со стекольщиком?

- Мои агенты его и его дочь пока не нашли, - сел напротив тот. - Говорят, нет у него дочери и не было.

- Как знать, что там. Барон Дершау может оказаться прав. Здесь явно тёмные дела, - смотрел с подозрением Блэкстон. - Может быть связано с гибелью Кэтрин?

- Не знаю, - покачал головой Густав. - Чувство странное, Вы правы, Уильям. Они исчезли незадолго до произошедшего. Но за что так жестоко?!

Оба замолчали из-за раздавшегося стука в дверь. Прибывший офицер, запыхавшийся, волнующийся, выпрямился и пытался держать себя стойко, пока сообщал:

- Поймали того, кого искали со дня гибели герцогини Армоур!

- Кэтрин, - еле слышно выдохнул Блэкстон, искренне переживающий за её судьбу.

И перед ним, и перед Густавом будто снова встали те картины ужасного дня. Всё вспоминалось...

Как только Алекса увели тогда с места пожара, а тело его погибшей супруги унесли, Густав и Уильям Блэкстон с агентами оставались осматривать место. Они нашли только несколько украшений Кэтрин, которые были разбросаны вокруг на довольно большом расстоянии.

После, при осмотре обгоревшего тела, Густав заметил, что перстень Алекса, который Кэтрин не снимала никогда, был надет не на указательный палец, как обычно, а на средний, на котором перстень держался более свободно. Так же на Кэтрин не было совершенно никакой обуви, что показалось странным. И никто потом никаких туфелек не находил.

Позже, когда стемнело, оставшиеся тайно наблюдать за округой агенты заметили движение возле сгоревшей беседки. Кто-то во тьме будто обыскивал территорию, но, заметив слежку, успел удачно скрыться в близлежащем лесу.

С тех порникто больше не возвращался к месту происшествия, как бы агенты ни следили. По приказу короля караул продолжался, как продолжался и поиск тех, кто играл роль в явном убийстве Кэтрин...

Глава 24

Густав и Уильям Блэкстон незамедлительно отправились к допросной комнате вместе с офицером. Тот сообщил о поимке подозреваемого. Комната располагалась в подземелье дворца, прямо у камеры, где временно держали преступника до того, как будет отправлен в крепость ждать суда.

Подозреваемый оказался моряком, как кратко сообщил по пути сюда офицер. Молодой, с насмешливым выражением лица, подозреваемый давал внешним видом понять, что ничего не боится и говорить истину вряд ли станет. Связанный по рукам и ногам и сидевший посреди комнаты он смотрел перед собой.

Он не обращал внимания ни на охрану, ни на стоящего у стола напротив мужчину, одетого в простую одежду, но сильного, мускулистого и явно выполняющего здесь важную роль... На столе же лежали различного рода инструменты: щипцы, кочерга, металлические прутья. Рядом стоял стул для пыток и стол для растяжки или четвертования. Что стол, что стул были грязными, со следами крови. Смотреть на это было крайне неприятно, но ничто не смущало подозреваемого. Он глядел или в пол, или как в стене горел очаг, хоть и догадывался, что скоро будут применять различного рода пытки.

- Почему не удивляюсь? - встал Густав у стола и оглянулся на подозреваемого. - Моряк, говорите... Да... Как Вы думаете, Уильям?

- Вы намекаете, что барон...? - смотрел с удивлением Блэкстон.

- Не совсем, - улыбнулся Густав. - Он был здесь до отъезда Ванталы в Турцию, так? Мы всё подстроили, чтобы барон попал именно на его корабль, и Вантала без слов согласился и высказался не говорить на тему наших тайных дел.

- Да, да, - подтвердил Уильям. - Всё прошло слишком быстро и официально. Помню, Вантала не любит вмешиваться и согласился лишь довести барона до Турции и обратно. Остальное под видом моряков выясняли Ваши агенты.

- Они ещё не вернулись, - снова взглянул на подозреваемого Густав. - Как и барон.

Он подошёл ближе к поднявшему насмешливый взгляд моряку и наклонился:

- Что ты искал на месте убийства?

- Ничего не знаю, - медленно выговорил с улыбкой тот.

- Я тоже верю в лучшее и люблю улыбаться, - с облегчением вздохнул Густав и щёлкнул пальцами, подав тем самым знак стоящему у стола мужчине действовать.

Тот взял щипцы и стал их нагревать в огне очага. Подозреваемый лишь усмехнулся. Воцарилась тишина. Время на раздумья было немного, и тревога о будущей неизбежной боли только росла. Не выдерживая подобного давления, моряк сглотнул. Когда же раскалённые щипцы уже мелькнули перед глазами, чтобы начинать пытки с пальцев рук, он воскликнул:

- Искал украшения, которые там остались!

- Подробнее, - подняв руку, остановив все действия палача, сказал Уильям.

Моряк встряхнулся и уставился на щипцы, которые снова оказались над огнём:

- Я знаю, что погибла герцогиня, и что там ещё были её украшения. Вот и всё.

- Разбросанные вокруг... Не странно ли? А знаком с бароном Дершау? - вопросил Густав.

- А что ж не знаком? - немного успокоился моряк. - У нас на корабле в Турцию ездил. Он и остался в Турции!

- Как остался? - удивился Уильям.

- Временно! Наш капитан обещал вернуться, - сглотнул снова допрашиваемый.

- Так вот, голубчик, - выпрямился Густав и вздохнул. - На месте пожара ты был задолго. Ты даже являешься участником убийства, и был там не один. Одному вряд ли бы удалось схватить герцогиню, как-то её поджечь вместе с беседкой да ещё и подложить ложные записки ей и её супругу. Этот сценарий дешёвого театрального представления. И, если тебе не хочется сидеть в крепости пожизненно в одиночестве, позовём твоих дружков. Хочешь? Или всё же один справишься?

- Смертельную казнь не отменили, - добавил Уильям. - Однако король за мучения при жизни для таких преступников, как ты. Это куда интереснее наблюдать. Бальзам для души.

Вновь воцарилось молчание. Вновь краткое. И первая боль первого пальца прокатилась по всему телу выпустившего надрывный, неудержимый крик подозреваемого. Раскалённые до красна щипцы вонзились в палец, который пытались выдернуть, пока через крик не раздался зов души:

- Скажу!

Тут же щипцы вновь оказались над огнём, а воцарившаяся тишина позволила прийти немного в себя. Густав вздохнул и кашлянул, давая понять, что терпение заканчивается, и моряк открыл глаза, которые держал изо всех сил закрытыми от той боли, что испытывал.

- Да,... не один я... Заплатили нам... Какой-то господин... Молодой... Богатый... А нам что? Только нам ведь и свои планы в голову приходят.

- Что несёшь? - удивился Уильям.

- Хватает врагов-то у герцога этого и герцогини, - тяжело дышал моряк, еле терпя боль пока ещё спасённого, но раненого пальца. - Да услышали мы подобную историю в Швеции. Помогали одному товарищу следить за кем-то. Вот и узнали, что в России так кто-то одну графиню сжёг*. Тот, кто нас купил убить герцогиню, согласился на подобную её смерть. Но... мертва она, мертва, - сглотнул моряк вновь и закрыл глаза, будто устал.

Странно замолчал он. Странно дышал. Но когда снова взглянул, был полон надежды на то, что жить теперь будет... и без мук... Видя его таким, имея теперь всю информацию, что была нужна, Густав насторожился и переглянулся с Блэкстоном.

- К королю, - еле слышно вымолвил тот.

Оба были в шоке от тех предчувствий, которыми наполнились. Ни озвучивать их, ни себя убеждать в чём-то, что так хотелось, чтобы было наяву, не стали. Поспешили уйти, приказав заключить подозреваемого под строгую охрану...

* - роман «Внезапная удача», Татьяна Ренсинк.

Глава 25

Крис сразу выслушал всё, что узнали Густав и Уильям из допроса подозреваемого в убийстве Кэтрин. Почувствовав то же самое, что и они, он немедленно приказал офицерам найти Ванталу. Корабль того уже был замечен в порту, а значит — Вантала был дома.

Густав и Блэкстон сами лично спешили явиться к Вантале и привезти его во дворец. Воодушевившись тем, что скоро многое станет ясно, они прямо в холле застыли на месте, столкнувшись с вошедшим во дворец... Это был сам Вантала: брат Алекса.

Высокий, статный, мускулистый. Имя его было Грегор, но все по привычке так и звали по его корсарской кличке. Он предстал в строгой аккуратной одежде и треуголке. Всегда для суши одевался опрятно и по последней моде. В его взгляде, в таких же больших и выразительных глазах можно было заметить явную схожесть с Алексом и сказать, что они братья. Вантала пристально смотрел на остановившихся перед ним. Он помнил их лица, но кем приходились — забыл.

Уильям тут же представился и пригласил Ванталу пройти, пока король тем временем спешил вновь навестить друга. Алекс уже не лежал в постели. Новость о том, что поймали убийцу Кэтрин, заставила его найти в себе силы поесть и подняться.

- Чист, почти полон сил, - развёл руками счастливый за друга Крис, когда вошёл к нему в комнату и увидел, как тот, ещё не совсем окрепший, стоял у постели и застёгивал на себе рубаху.

- Где подлец? - сразу раздался хриплый, давно не звучавший голос Алекса.

- Дай время. Ванталу ждём, и станет многое ясно. Тот подлец был не один. Он является моряком с корабля твоего брата, - пояснил Крис.

- Ваше Величество, - раздался позади тихий голос слуги. - Густав и Уильям Блэкстон просят принять.

- Что? - удивился оглянувшийся Крис. - Они же уехали!

Но, понимая, что происходит важное, он тут же сорвался с места и ушёл вместе со слугой. Не менее удивлённый Алекс смотрел им вслед, пока не исчезли из вида. Решив пока переждать со своими действиями, он отправился к детской комнате, где, как знал, и были пока его сын и недавно родившаяся дочь.

Дверь комнаты была наполовину открытой. Много света и тепла чувствовалось вокруг. Остановившись на пороге, Алекс смотрел, как Клара укачивала на руках малышку, как мило улыбалась ей и что-то шептала. Облокотившись на дверь, Алекс оставался незамеченным.

В душе его была война тоски, война с настоящим и прошлым, которого не вернуть... С тем прошлым, которое отняло любимую, в котором хочется тоже пропасть навсегда, чтобы больше не существовать и не видеть никакой иной женщины возле себя или детей. Именно иной женщины Алекс не хотел.

Он смотрел на Клару и знал, что она до сих пор испытывает к нему тёплые чувства. Догадывался о том. Чувствовал. Иначе бы она не была сейчас здесь.

- Алекс? - когда положила малышку обратно в люльку, счастливая видеть его на пороге улыбнулась Клара.

Она снова оглянулась на уже спящую его дочь, потом взглянула на давно спящего в кроватке рядом его сына и опять ласково улыбнулась Алексу. Подойдя ближе, Клара положила руки ему на плечи:

- Мне больно тоже. Поверь... Особенно за детей. Они милые такие. Очень похожи на тебя. И знаешь, даже наши судьбы с тобой похожи, - прослезилась она, а говорила всё взволнованнее. - Я тоже по воле судьбы теперь вдова. Муж случайно погиб две недели назад на охоте.

Алекс смотрел в её глаза и молчал. Он прошёл дальше в комнату, остановился перед спящими детьми, но ничего не говорил. Клара встала рядом. Она снова положила руки ему на плечи, заставив повернуться к себе лицом, и стала гладить его щеку, по которой потекла вырвавшаяся, как бы хозяин ни сдерживался, слеза.

- Я не любила его никогда. Ты знаешь, вышла за него лишь бы забыть тебя и позволить тебе быть счастливым с Кэтрин, - продолжила говорить с волнением Клара. - Не скорблю по нему, но скорблю по твоей судьбе... Я люблю тебя, - прошептала чувственно последние три слова она, медленно приближаясь к губам.

- Не надо, - прошептал Алекс. - Я принадлежу Кэтрин навечно.

Но Клара всё же коснулась его губ своими, уже стала дарить осторожные поцелуи, как прибывшие в комнату заставили обоих оглянуться:

- О, простите, - с удивлением сказал Крис, застав их.

Он замолчал, отошёл в сторону, а следом медленно показался на пороге... Вантала... Он так же замер, понимая происходящее, а Алекс повернулся с удивлением и молчал. То, что прозвучало дальше из уст явившегося брата, повергло и его, и стоящую рядом с надеждами на сбыточность своих мечтаний Клару в шок.

-Кэтрин жива, - сказал прямо Вантала...

Глава 26

- Кэтрин жива, - повторил Вантала, словно ощущал себя виноватым. - И мать её жива.

Шокированный от новостей Алекс так и стоял на одном месте, уставившись широко раскрытыми глазами на брата. Точно так же следила за происходящим и поражённая услышанным Клара. Крис же только развёл руками и кивнул в подтверждение слов Ванталы, как тот стал рассказывать быстрее и как можно короче, вспоминая произошедшее в Турции.

Он вспоминал, как болел весь путь до Турции, как команда взяла на борт с его разрешения бездомную пленницу, чтобы обменять её на мать Кэтрин. Последняя, как Вантала недавно узнал от своего моряка по имени Лис, находится все эти годы в гареме. Когда же прибыли в Турцию и всё было согласовано, пленница стояла перед восхитившимся её красотой султаном и его свитой,... всё рухнуло...

И не красота пленницы ошарашила тогда Ванталу, а то, что ею оказалась супруга Алекса — Кэтрин...

«- Нет, - покачал тогда Вантала головой и взглянул на таких же поражённых друзей: Константина с Виктором (квартирмейстера и боцмана их корабля). - Как это возможно?!

- Кто же к ней присматривался в том виде, в каком она была, - тихо ответил Виктор и вновь уставился на стоящую в молчании «пленницу».

- Что происходит, спрашивает Наш Падишах, - прервал их речь переводчик и указал на вопросительно взирающего правителя.

- Эту женщину мы не можем обменять на герцогиню. Это же её дочь, Кэтрин, - покачал головой в растерянности Константин, забыв уже и о том, что никто не поймёт его речи.

Однако все застыли от того, что женщина в стороне, удивлённо вздрогнув, вдруг прослезилась. Именно это и выдало Вантале то, что она и есть та, которую им надо вернуть к родным берегам: мать Кэтрин,... герцогиня Пэр...

- Мы не меняем эту девушку, - начал было Вантала на английском объяснять падишаху, через силу скрывая встревоженность в душе, но шепчущий тому слуга уже о чём-то доложил, на что правитель взмахом руки заставил Ванталу умолкнуть.

Падишах отдал какие-то поручения окружившей страже и не произнёс больше ни слова.

- Вы не получите никакую женщину, и эта молодая женщина остаётся теперь здесь. Вы должны покинуть страну, - доложил сложивший перед собой руки переводчик и кивнул стражникам.

Те в свою очередь, как и остальные, уже ничего не слушали, что бы Вантала, или кто из его друзей ни говорил в оправдание или желание подкупить чем угодно. Вантала лишь успел воскликнуть в сторону женщины, так взволнованно следившей за происходящим:

- Это Ваша дочь, Ваша Кэтрин!... Вспомните и о совершении благих дел!...

Но её, как и саму Кэтрин, уже уводили за резные двери куда-то далеко. Кэтрин же успела лишь в ответ оглянуться, но так ничего и не сказала.

Что же произошло, почему и как - Вантала пока не понимал и не знал, кто бы мог ответить на все вопросы. Он знал лишь одно: всё время плавания супруга брата была в их руках, как пленница, никем не узнанная и жестоко отданная теперь в руки иной судьбы. В придачу ко всему, и эту женщину, которая ей - мать, которая так же попала от жестокости сюда, им пока не спасти...»

- Потом я набросился на того самого Лиса. Мы его привезли сюда, и сейчас он под стражей в крепости ждёт дальнейшего разрешения дела и суда. Я спросил его, как он выкрал Кэтрин, но он заявил, что ему заплатили, чтобы убить. Дальше всё выяснять в Турции не получилось. Стражники, взяв власть в свои руки и объединившись с вышедшей подмогой, повели нас прочь к порту, где, толкнув к лодке, нацеливали свои оружия и что-то кричали, но всё и так было ясно: “Pathik” должен был покинуть берега Турции навсегда...

С криком ярости и боли брата Вантала застыл и не увернулся от жесткого удара кулака. Умчавшийся, и так до того полу-живой от горя, Алекс исчез совсем с его глаз и от глаз наблюдавшего всё это молодого короля. Клара, молчавшая, не шевелившаяся всё время от происходящего, тоже убежала скорее прочь.

Что же до Ванталы и Алекса — всё успокоилось так же стремительно в тот день, как и началось. Желающий поскорее вернуть супругу с её матушкой Алекс вернулся. Он был готов отплыть к берегам Турции немедленно...

Глава 27

Сборы начались срочные, быстрые, чтобы приготовить и экипажи, и иной корабль доплыть к Турции. Брат Густава, такой же сыщик, как и он, недавно вернувшийся к делам, - Генрих - тоже примкнул помочь Алексу и Вантале вернуть женщин домой. Узнавший о произошедшем брат Кэтрин, Андре, так же был полон желания помогать. Тем более речь шла о его сестре и матери, которую тоже все считали эти годы погибшей. Будучи темпераментным, он был не менее зол на всё произошедшее с родными людьми и наполнен жаждой возмездия.

Самого Лиса, который был одним из виновных в похищении Кэтрин, оставили в тюрьме крепости. Он знал гораздо больше и о похищении матери Кэтрин, о чём пока не раскрывался. Крис, как король, обязанный оставаться при дворе, обещал продолжить расследование здесь, в родных краях, а так же выведать всю истину у тех, кого уже успели поймать. Надежда, что к тому времени, когда вернутся, всё будет уже известно, грела душу каждому...

Когда проехали часть пути по суше и прибыли в порт, где отдыхал корабль Ванталы, то с таким же желанием помочь к ним присоединился и один из друзей Ванталы — боцман Виктор. На подмогу взяли и ещё пару человек команды, а остальные должны были ждать на судне возвращения капитана и дальнейших указаний. Снарядив нанятый корабль, под видом торгового, скоро прибыли в порт Турции.

Вантала сразу послал своих людей тайком найти кого из дворца султана, чтобы с его помощью как-то узнать о нужных женщинах. Сам же Вантала сообщил, что собирается встретиться с одним бароном, которого оставил здесь ждать своего возвращения...

- Не о бароне ли Джозефе Дершау идёт речь? - поинтересовался Генрих. - Хозяин стекольного завода.

- Да, о нём, - усмехнулся Вантала, понимая, что тому всё известно.

- Я говорил с Густавом. Он просил проследить за сим бароном, - пояснил Генрих стоящему рядом, на борту, Алексу.

- Вот как? - с улыбкой недовольства вопросил тот. - Значит, и я хочу видеть его рожу и слышать, какие сказки расскажет. Не правда ли, странно, что и он в Турции?

- Всё может быть, - согласился Генрих. - Однако тебе, как, впрочем, и нам, не всё пока известно. Может сложиться всё иначе... Стечение обстоятельств. Бог подводит.

- Конечно же Бог, кто ещё, - смотрел исподлобья еле сдерживающий в себе ярость Алекс и взглянул на брата. - Давай уже быстрее веди к барону.

- Я останусь здесь на случай, если наши вернутся с кем из дворца, - сообщил всё время находившийся рядом Андре. - Где искать вас, если что?

- Вот, - достал из кармана записку с адресом Вантала. - Здесь всё.

На этом Вантала, Генрих и Алекс простились с Андре и покинули корабль. Они верили, что скоро многое будет ясно. Только тревога, что легко не будет при спасении Кэтрин и её матери, росла.

...Разыскиваемого барона в гостинице, где тот остановился, не застали. Мало того, оказалось, что тот уже уехал домой. Хозяин гостиницы признался, что у барона здесь, недалеко от дворца, живёт друг-стекольщик. Тот стекольщик, как выяснилось, являлся важной особой для самого султана.

Странное чувство, будто всё происходящее как-то связано друг с другом, сжимало душу Алекса. Только Генрих, как и Вантала, хотели сначала найти этого друга-стекольщика, а там — выяснять истину. Получив адрес нужного человека, они втроём скоро пришли к богатому дому.

Резные двери и окна. Белые стены, словно их моют каждый день. Цветы, цветочные арки, дворцы-кормушки для постоянно порхающих и поющих птиц. И даже лучи сияющего этим ясным днём солнца казались чем-то необычным, что покрывало вуалью нежности красу вокруг. Словно сказка поселилась здесь и создала этот волшебный уют. Словно именно здесь и есть земной рай...

Стекольщик сразу принял нежданных иностранных гостей, когда узнал, что те прибыли с того же края, как его друг. Генрих предъявил документ о своей принадлежности к королевскому двору, к которому был приближён и барон Дершау, и стекольщик пригласил пройти в дом. Он с уважением говорил на чистом английском языке и сразу сообщил, что барон уехал домой:

- Я сам помог найти нужный корабль. Всё устроил, чтобы он скорее уехал. Дела были закончены и оставаться здесь было опасно.

- Что ему угрожало вдруг? - удивился Генрих.

- Личные дела моего друга я разглашать, увы, не могу, - с сожалением сказал хозяин дома.

- Разрешите узнать, а по какому делу он был здесь? - задал вопрос Алекс.

- Мы обменивались опытом и знаниями. Он рассказал об интересных способах работы со стеклом и хрусталём. А так же, что ещё можно полезное создать, - признался чистосердечно тот.

Он оказался спокойным и добродушным. Ничто не выдавало никакого подвоха и каждому хотелось ему верить, но не Алексу. Он еле сдерживал себя от гнева, что разрывал внутри за возлюбленную, за её мать, за попытку вновь уничтожить их жизнь. Он был уверен, что барон Дершау и каждый, кто был связан с тем, играют некую роль в произошедшем.

- Вы ведь приближённый султана? - поинтересовался тогда Вантала.

Собеседник кивнул. Он сохранял спокойствие. Смотрел в ответ тепло, словно всей душой хотел убедить в том, что ему можно доверять. Генрих же словил момент:

- Тогда Вы может быть сможете помочь нам. Мы уверены, что по ошибке во дворце сейчас находятся две женщины... Мать и дочь.

- По ошибке? - удивился хозяин дома. - Этого не может быть. И вы приехали забрать их, я полагаю?

- Разумеется, - усмехнулся Алекс.

В его глазах собеседник прочитал всё. В душе его тоже что-то кольнуло, что выразилось в сочувственном взгляде. Он промолчал, поразмыслив о чём-то, и сказал:

- Обещаю замолвить слово о дамах. Расскажу о важных делах с бароном Дершау и что нашим землям лучше быть в дружбе. Это важно для Турции, уверяю, хоть и находится с вами пока в сложных отношениях. Здесь стекольное дело очень высоко ценится. Оно одно из самых важных. А ещё, Вы знаете, свершение добрых дел у нас тоже важно.

- Я пытался напомнить о добрых делах султану, но нас выгнали, - вставил Вантала.

- Уверен, пошло что-то не так. Иначе бы не выгнали. Я обещаю поговорить с султаном, - был уверен в лучшем исходе дела хозяин дома.

Снова Вантала и Генрих будто поверили, но Алекс покидал этот дом с другим чувством. Чувством, что всё подставлено, что любимую не скоро ещё прижмёт к груди и будет охранять сильнее прежнего...

Глава 28

После встречи с мастером стекольного дела Алекс, Генрих и Вантала вернулись к своему кораблю. Там их уже ждали с каким-то темнокожим человеком, которого тут же повели в каюту и который с порога заговорил на их языке с мягким акцентом:

- Я сам. Я слуга. Я придти. Я сказать. Я от госпожи Стефани, герцогини Пэр...

- Кто ты?! - схватив этого слугу за шиворот, встряхнул перед собой Андре, но Вантала и Алекс, отстранив его, темпераментного, в сторону, усадили гостя за стол перед собой.

- Рассказывай! - сложив руки с плёткой у своей груди, встал перед темнокожим в грозности намёка на жестокий допрос Виктор, но тому подобный допрос был не нужен.

- Я сам. Я искать вас, чтобы сказать от Стефани! Я помогать! - воскликнул тот и смолк от склонившегося над ним в грозности глаз Ванталы:

- Ты поможешь её и Кэтрин вывести из стен дворца.

- Там много стражи, мне не знать, только с прогулки, только похитить, но я не могу, я не знать, - взволнованно перечислял напуганный бедняк.

- Кто ты? - настороженно спросил Алекс.

- Омар, я служить в дворец, я помогать Стефани, - ответил тот. - Я искать вас, найти, когда доложить о корабле от ваша земля, - оглядывая всех, запинался он. - В два дня прогулки на водопад. Как освободить, я не знать. Я показать место!

- Молодец какой, - высказался Виктор, пока все молчали от услышанного. - Если он вернётся во дворец, его не станет.

- Там иные законы, - согласился Вантала и кивнул темнокожему бедняку на выход. - Показывай, где они будут через два дня!

И вскоре все они следовали вместе с этим Омаром по узким улочкам города. Пройдя бедные уголки, где однотонность и тяжесть жизни так и витала вокруг, они вышли к красивым садам богатых домов.

Невольно любуясь рассаженными вокруг знатных жилищ цветочными клумбами, они замечали большую любовь этой страны к цветам. Не смотря на то, что здесь кружилось то тепло, что редко навещало их родные края, растительность не высыхала, а разрасталась в жизнь.

Пока следовали за темнокожим спутником, тот рассказал, хоть и на ломанном языке, о том, что, например, эти тюльпаны, которые повстречались на одной из клумб города, из сорта «махбуб» - одного из самого дорогого. Цена за эти луковицы достигала баснословных сумм, как до тысячи серебряных монет. Но сортов тюльпанов на их турецкой земле уже было неимоверное количество. Попутчик сказал, что в Турции есть около семисот сортов тюльпанов с тех пор, как в правление Ахмеда III их завезли в страну из Голландии и началась настоящая эпоха этих цветов.

И не только потому, что они были так нежны и восхитительны, но и потому, что турецкое название «тюльпан» ни что иное, как анаграмма слова «полумесяц», а тот в свою очередь - символ ислама.

Отводя внимание от цветов и обращая внимание на птичьи домики, что встречались абсолютно на всех особняках и мечетях, Вантала не мог не удержаться и не спросить, на что попутчик поведал о заботливом отношении турецких жителей к птицам.

При всём при том причина вопроса была проста, поскольку эти домики домиками назвать было вовсе даже неудобно. Это были настоящие дворцы для птиц вместе с приставленными к ним слугами, которые постоянно следили за чистотой и чтобы питание у птиц не пропадало. Также Омар поведал и о том, что именно в Турции, как он уверен, открыт самый первый на всём белом свете лазарет для отбившихся или раненых птиц.

Такого сказочного украшения жизни никто из спутников не встречал нигде, хоть и мог себе представить, что на этой огромной земле есть райски места не только от природы, но и сотворённые руками людей. И, возможно, у каждого мелькнула мысль о том, почему не все на свете пытаются создать рай своими руками везде.

Опять же вспомнилась часто слышимая в жизни фраза: «Судьбу делаем мы сами»...

И всё равно каждый испытывал обоюдное отвращение от подобных рассказов, когда простым людям райской жизни не строит никто. Каждый пытался немного отвлечься на окружение, но переживания не отступали...

Омар сопровождал спутников через город и богатства знатных улиц в вечернем свете. Он продолжал рассказывать о жизни в Турции, поясняя, что здесь не больше зла, чем в других краях, а может даже больше добра, желая вселить надежды на лучший исход дела. Вскоре, наконец-то, такое путешествие всё же закончилось.

Они прошли по кипарисовым аллеям, которые вывели к окружённой цветами беседке. Наслаждаясь прохладой, исходившей от фонтанов, которые там были построены в немалом количестве, все остановились на краю холма.

Оттуда вид падал на весь райский город, который прошли. Город виднелся там, в низине, и был неимоверного размера и в то же время так мелок, что можно почувствовать себя настоящим Богом, который наблюдает за жизнью, наслаждается своим прекрасным творением и не хочет притронуться к нему, чтобы поменять хоть что-нибудь...

Глава 29

На следующий день Омар примчался вновь на корабль. Алекс со всеми спутниками строил ещё со вчерашнего дня план похищения Кэтрин и её матери. Они сидели в каюте вокруг стола, заваленного парой исчерченных бумаг, и при появлении Омара замолчали...

- Я говорить со Стефани, и она сказать, что она приготовить всё возможное. Там интриги, тоже есть нехорошая женщина. Она мешать Стефани, но Стефани только бежать. Она ждать чуть позади вместе с дочерью, и у вас только несколько минут, пока стража не заметить и не заставить быстро пойти в беседка. Будет ещё шанс по пути из беседка по аллее,... и всё, - поведал быстро и правильно, как мог, заученными словами Омар.

Он вдохнул воздуха надежды на удачу в деле и прижал руку к груди. Видно было, как спешил и как переживал со всеми своей открытой, доброй душой...

- Ты одет богаче, чем вчера, - заметил Алекс в подозрениях, как и товарищи рядом.

И да, тот, и правда, был одет уже иначе. Было ясно, что вчера он пытался либо скрыться под видом бедняка, либо чтобы данные чужеземцы не разузнали, кто он, но Омар указал на дверь:

- Я приехать из дворца. Ваш корабль должен покинуть земля Османской империи. Наши страны в тяжёлом отношении. Но я говорить с падишахом. Он доверять мне.

И тут Омар поведал, что он - главный евнух при дворе, что его пост очень важен и сам султан доверяет ему. Омар оказался личным курьером в данном случае, но, из-за своего желания и тайного плана, помогает Стефани, герцогине Пэр, теперь с побегом. Омар признался и в том, что и имя он назвал иное, но об этом попросил молчать. В конце своего рассказа он добавил:

- Вам повезло. Наш падишах не бросать ещё платок перед ногами Кэтрин! А значит, её трогать никто не может! И потом, у неё потеря память! Она не помнит ничего. Только маму помнить. Помнить до восемнадцать лет.

- Кошмар, - вздохнул Вантала, откинувшись на спинку стула и оглядев молчаливых собеседников, пребывающих в той же грусти от услышанного.

- Пусть только бросит этот платок, - выдал с ненавистью Алекс.

Вантала понимал, что творится в душе его брата, что тот изо всех имеющихся сил пытается терпеть удары судьбы: «И за его выдержку награда должна быть, но когда и какая — опять вопрос...»

Никто пока не решался что ещё обсуждать. Кто теперь Омар на самом деле — им всё равно не выяснить, и не узнать — где правда, где ложь.

Поверив Омару, в его откровенность, что читали в глазах, друзья поблагодарили за информацию и желание помочь, убедив в том, что, как только женщины ступят на борт этого корабля, немедленно покинут берега Турции навсегда. Всё должно произойти завтрашним днём по плану, который строили...

Следующий день наступал скоротечностью, о которой только могли мечтать. За занятостью в переговорах о похищении и волнениями за всё, что произойдёт и может произойти, никто не сомкнул глаз всю ночь. А ночь была темна, словно это - ущелье перед вратами ада, в котором беспросветно, где не видно и пути, но из которого по раннему утру выводит некоторых на райское тепло и красоту земли огромное солнце...

Рано утром все прибыли на условленное место. Опять кипарисовая аллея, беседки, фонтаны и холм с видом на город внизу... Друзья разделились по плану на разные места, с которых можно будет тихо схватить данных особ и незаметно увести прочь от глаз стражников, пока те, не одумавшись, не пересчитали всех и не обнаружили пропажу.

Застыв на местах и приготовив на всякий случай заряженные оружия, все наблюдали приближение разноцветных в одеяниях и укрытых под паранджи женщин. Вокруг них вооружённой стражей выхаживали темнокожие охранники и оглядывали всё и всех вокруг.

Женщины весело гуляли, беседовали кто о чём, будто их жизнь полна лишь радужного счастья и никаких интриг или зла вокруг — нет. Словно это всё - монастырская обитель под их беспечными ногами, мелькающими узорными туфельками из-под вышитых нарядов...

- Это место очень далеко, и там есть счастье, - послышалась речь на турецком Омара, заставившая скрывающихся оглянуться и увидеть, что он стоял за спиной грустной Стефани.

Видно было: душа Стефани мучается. Казалось, покидать эту землю она не желает и, в то же время, желает. Да, вот, что держит — известно было лишь ей самой. У всех подглядывающих замерли сердца...

- Ты в любви, ты внутри любви, - тихо произнесла в ответ Стефани. - Дорогой мой... Там есть любовь, готовая быть разделённой.

- Единственная моя, - ласково звучал голос Омара, так и стоявшего к ней близко, но не смевшего прикоснуться к ней, как ни хотел всем видом. - Ты моя надежда, страсть от которой нельзя отказаться, ты моё вчера, сегодня и завтра, но важнее то, что ты мне дорога... Береги себя!

- Не забывай меня, - ответила Стефани и, повернувшись к нему лицом, погладила нежностью тёплой ладони его щеку.

Всё было понятно без слов. Расставание было тяжело, как и решение идти вперёд хотя бы ради своей дочери, которая попала в капкан злой судьбы. Незаметным движением рук Омар вложил какую-то записку в руки Стефани и отвернулся.

Стефани спрятала полученное послание без прочтения в карман своего наряда и окликнула Кэтрин. Та послушно подошла, придерживая край воздушно-лёгкой паранджи, чтобы неугомонный ветер вокруг случайно не сорвал.

Оставшись молчаливо стоять друг подле друга, они ждали, пока главный евнух удалится к остальным к беседке. Посмотрев в глаза друг друга, Стефани и Кэтрин плавным шагом отправились следом за Омаром. Тот завёл какой-то разговор со стражниками, пока из разных сторон зарослей мать и дочь захватили крепкие и быстрые руки.

Ничего не говоря и данные «пленницы», и их «похитители» стремительно мчались прочь, пока стражники не опомнились и не стали пересчитывать по своей привычности тех женщин гарема, что должны были гулять под надзором.

Пересчёт не заставил себя долго ждать, как и расслабившийся главный евнух, тут же напоказ примкнувший к поискам пропавших. Затрубив о тревоге, стражники призвали всевозможные силы на поимку беглянок. И те пытались скрыться при первом же опасном появлении слуг закона.

Забегали в закоулки, в заросли аллей или в распахнутые дома бедняков, которые в тот же миг замирали в испуге и продолжали молчать во спасение своих жизней, возможно вставших на волосок, а убегающие захватили несколько коней и удачно приблизились к порту.

С надеждами на сопутствующую удачу, они наконец-то оказались на палубе своего корабля. И тот немедленно распустил паруса и направил свой путь от берегов Турции, что оставалась позади без какой-либо удачи отыскать сбежавших,... узнать истину...

Лишь печаль взгляда Омара вскоре провожала отплывающий корабль вместе с исчезающей от него любовью. И сердце Стефани застывало в той же тоске, когда она вышла на палубу вместе с тихой рядом дочерью и уставилась на отдаляющиеся берега Турции.

Открыв полученное послание от милого Омара, Стефани не смогла более сдерживаться, чтобы не выпустить тихонько покатившуюся слезу...

«Ucun kusar ucun sevdiрime ucun

Benden sevgi goturun

Goz yasar? sevda cicegm.»

(Летите, птицы, к моей любимой

Отнесите мою любовь

Мои слёзы, мой цветок любви)

Глава 30

Алекс стоял на тихой палубе тем вечером в стороне от отдыхающих друзей. Они тихо наигрывали нежную мелодию на гитаре, но молчали, погрузившись каждый в свои мысли. Насыщенный день подходил к концу. Побег прошёл по плану и на удивление их не нагнала охрана. Удалось без препятствий вернуться на корабль и покинуть берега Турции.

Алекс стоял, смотрел на горизонт, но будто его не видел. Он вспоминал произошедшее этим днём: пока скрывался за зарослями кипариса с друзьями, пока следил за приближением женщин гарема под охраной, сердце бешено гремело; и дыхание перехватило, когда узнал позади всех женщин идущую следом за ними в компании матери свою Кэтрин...

Она была одета в роскошный турецкий наряд. Вуаль была лёгкой, словно объятия тумана ранним знойным утром. После того периода, когда страдал, думая, что милая погибла, Алекс изнемогал от желания броситься к ней и заключить в объятия навечно. Только тот факт, что любимая всё забыла, останавливал.

Алекс вспоминал и самую первую встречу с Кэтрин... Тогда она тоже страдала потерей памяти и не знала, откуда она, кто, помня лишь родных и их гибель, когда ей было лет девять. Позже, когда Кэтрин по воле судьбы всё же вернулась в королевский дворец, она вспомнила всё, но теперь... всё будто снова возвращалось к своим истокам.

Тяжело вздохнув и не зная, как теперь быть, будучи уже супругом Кэтрин, про которого в данный момент она не помнит и не знает, как и о совместных детях, Алекс опустил взгляд. Тот ветер, что усиливался, казался уже не тёплым ветром райской земли, где побывали. Ветер был более прохладным и порывистым.

Услышав шорох, Алекс заметил, что на другой конец палубы вышла Кэтрин вместе с матерью — герцогиней Стефани Пэр. Глядя с волнением и пытаясь скрыть в глазах тоску, Алекс замер. К ним же не замедлил подойти отдыхающий в компании Андре и Ванталы Генрих...

- Стеф..., - несмело заговорил он, представ перед Стефани с Кэтрин, когда те остановились в стороне и что-то друг с другом тихо обсуждали.

При появлении Генриха обе замолчали. Он чуть кивнул на обращённый к нему несмелый взгляд Стефани и взглянул на смотревшую в пол Кэтрин, по виду которой прочёл лишь безысходность.

- Вы спасены, - продолжил говорить Генрих Стефани, молчаливо слушающей его. - Узнаёшь ли ты меня?

- Узнаю, - кивнула прослезившаяся та. - Но моя дочь не узнаёт пока ни одного из вас. Память потеряна и... может не вернуться, как доктор сказал.

- Осведомлены и мы, - подтвердил Генрих и взглянул на тихую Кэтрин. - Однако, до приезда, следует кое-что узнать.

- Говорите, - была готова Стефани принять все новости сразу, без прикрас.

Генрих всё это понимал, а потому сразу же продолжил:

- У Кэтрин уже есть семья. И Андре, - указал он в сторону наблюдавших товарищей, среди которых Андре несмело кивнул в ответ. - Он вскоре также обвенчается. С моей дочерью Ксенией.

- Господи... Андре?! - улыбнулась воодушевлённо Стефани и, взяв удивлённую услышанным дочь за руку, пошла с ней прямо к застывшему в отраде приближающегося счастья сыну.

Глаза Стефани блестели слезами материнской любви, давно потерянной души, но вот,... вернувшейся:

- Мой мальчик...

- Мама! - как из детства вырвался его зов, и он бросился к её рукам в жаре поцелуев. - Матушка, мама, милая, мама...

И слёзы катились и у него, и у матери, и у признавшей брата Кэтрин...

Алекс же смотрел только на Кэтрин. Он наполнялся надеждой так же броситься к ней и рассказать о горе без неё и радости теперь. Только видел он в ней явную неуверенность, да и память к ней пока не вернулась. И всё же Кэтрин взглянула в ответ, оглядев каждого на палубе... Алекс понимал прекрасно, что она узнала, что один из присутствующих — её супруг, но кто — пока не было известно.

По её виду было видно: ни один, ни другой не был приятен.

Как-то успокоив себя, Кэтрин, ничего не сказала. Она опустила взгляд и снова замерла. Тем временем Вантала пригласил Алекса подойти. Они остановились перед Кэтрин, и Вантала, оставляя их, тихо сказал:

- Я, пожалуй, отойду.

- Кэтрин, - нежно молвил Алекс, тем самым внеся ей ясность в том, кто же он.

Кэтрин смотрела с тревогой и успела вздрогнуть от догадки, но дальше беседы не произошло. Генрих видел смятение и, опасаясь за ухудшение её состояния, пригласил всё же поговорить наедине. С извинениями для всё понимающего и терпеливо дожидающегося своего времени Алекса Генрих отошёл в сторону с Андре, Стефани и Кэтрин...

В рассказах, которые Андре взял на себя, время понеслось быстро. Вантала остался возле Алекса и, протянув ему трубку, наполненную табаком, прикурил свою. Алекс отказался, так и не сводя глаз с милой супруги, что время от времени с удивлением оглядывалась на них.

Из того, что доносилось до их слуха, Алекс и Вантала делали заключение, что Андре пытается рассказать сестре и матери обо всём, что случилось в их судьбе до нынешнего момента. Опомнившись, что выдаёт слишком много информации, Андре хотел было отложить продолжение беседы, но Кэтрин выдала:

- Продолжай,... я хочу всё знать!

И Андре продолжал.

Оставив их, Генрих вернулся к Вантале с Алексом:

- Горячо желание узнать всё сразу.

- Что сказано, то сказано. Лучше, чем Вы да родной брат, не убедит их в истине, - молвил Алекс. - Не было бы хуже.

- А ты так и будешь стоять в стороне, словно ты никто? - удивлённо взглянул Вантала.

- Она меня не помнит, - пожал плечами тот. - А пугать я не хочу. И, кстати, не знаю, как простить тебя, Грегор, что ты раньше, когда узнал о её матери, не раскрылся.

- Я не был уверен в правдивости слов Лиса. Зачем говорить, если это окажется не так?!... Таков я! - выдал Вантала и взглянул на всё будто знающего Генриха, пока Алекс продолжал спокойно слушать и не показывать больше никаких эмоций то ли от усталости от тяжёлого дня, то ли от всего, что было скрыто, неверно решено и всё равно кануло в прошлое...

- И потом, мы долго ждали разрешения отплыть в Турцию, чтобы убедиться в этом! А вместо того ваш дорогой принц отправлял нас на всякие торговые сделки. Мы, в конце-концов, не торговое судно! - рассказывал далее Вантала.

- Спокойнее, дорогой Грегор, - возмутился Генрих. - Не кипятись уже! Не ты один виноват! Крису тоже за всем не уследить. Ему досталась власть, созданная Филиппом и отцом, как и люди, которые были им преданы, но не ему. Крис один не может всё успеть и сделать сам. А чтобы изменить всё во дворце — понадобится немалое время.

- Доберусь до этого Лиса, ублюдок заплатит за всё, - выдавил из себя Алекс, вновь обратив внимание к иногда оборачивающейся милой.

И не знал он, как быть и на что решиться.

Вантала же наблюдал за ним. Он понимал, что в данном случае любое решение может обернуться против Алекса, а потому всей душой поддерживал его, как и дал понять, когда положил на плечо дружественную руку:

- Будь собой.

Глава 31

Я не тот, кем раньше был.

Знаю уж, какой я, и без них.

И пусть говорят вокруг они,

Что будто всё известно им.

Знает ли кто лучше меня,

Что во мне и чего стою я?

Или может нету никого,

Кто бы видел бы всё насквозь.

А завтра буду я совсем другой.

Завтра выйду дальше по прямой.

И сверну, быть может, не туда,

И сетовать я буду, но не зря.

А завтра и она будет не та.

Снова загорится на небе звезда.

И помечтаем снова до зари,

Как бы нам вместе до конца дойти.

Всё, чего ищу и хочется найти,

Это — как врагов всех победить

Посреди неведомой судьбы,

Где правят всем иные короли.

И так и не известно никому,

Что я играю с ними же в войну,

Что сам себе навеки я король,

И в праве управлять своей судьбой*.

Вантала спел в кругу моряков и вновь наблюдал за братом и его супругой в очередной тихо пролетающий день продолжающегося морского возвращения к родным берегам. Кэтрин и Алекс так и сторонились друг друга.

От Генриха Вантала узнал, что, как только Андре закончил свой рассказ, Кэтрин укуталась плотнее в паранджу и ушла обратно в каюту. Мать последовала за дочерью. С тех пор Андре сам не свой и не знает, что сказать Алексу.

Алекс же всё и так понимал без лишних объяснений, но оставался в стороне. Однако в этот день Стефани подошла к Алексу, сидевшему среди играющих на гитарах моряков, пока Кэтрин отправилась погулять по палубе в одиночестве.

И она, и её матушка были уже одеты в обычные наряды, словно Турции не было вообще и не было их прожитого времени там...

- Разрешите? - вопросила Стефани, позвав Алекса отойти в сторону.

Вечер уже спускался и становилось прохладно. Застёгивая висевший до того на плече камзол, Алекс подошёл.

- Простите, что раньше не поговорила с Вами, - начала она, взволнованно потирая ладони. - Нам всем в данном случае приходится свыкаться со столькими фактами.

- Я всё прекрасно понимаю, - кивнул спокойный Алекс.

- Я очень рада, - немного легче вздохнула она тогда и оглянулась на сидевшую в стороне дочь. - Кэтрин в замешательстве. Ей тяжело. Я знаю, что Вы ей супруг, как вы познакомились и как боролись за счастье. Да и ей всё это известно. Однако, она перестаёт верить и мне... Поймите её... Прошу дать время.

- Я это и делаю, - ответил Алекс, желая так же оглянуться на возлюбленную, но не делая этого.

- Прошу прощения, - подошёл к ним Вантала, слышавший всю беседу, пока курил трубку возле соседней мачты.

- Пожалуйста, - кивнул Алекс.

- А почему бы тебе не делать всё так, как раньше? - продолжал Вантала.

- Как? - не понимал растерянныйон.

- Ты знаешь её лучше, чем кто иной здесь, - улыбнулся Вантала. - Что может её расслабить? Что ей нравится? Чем ты её очаровал?

Вантала смолк. Больше вопросов, которые бы подтолкнули на действия, он не хотел задавать. Этого уже было достаточно. Алекс кивнул, уставившись на отвернувшую взгляд Кэтрин. И, может быть, не решился бы пока сделать шаг, но один из моряков, который перестал играть на гитаре, позвал:

- Алекс, сыграй же ты! Наслышаны, что петь умеешь задушевно и что все песни своей единственно любимой посвящаешь!

- Это заговор? - взглянул Алекс на Ванталу, но, увидев искреннее удивление, отправился к тому моряку.

Взяв гитару и облокотившись на стоявшую возле бочку, он задумался. Окружающие смолкли. Застыла и смутившаяся Кэтрин, тут же прильнувшая в объятия матери. Все с трепетом ждали, когда пальцы Алекса прикоснутся ко струнам музыкального инструмента, а слух будет ласкать мелодия его души.

И Алекс заиграл нежность разбитого сердца, плач к любви, порой обращая несмелый взгляд на слушающую милую. Он пел и видел, как и остальные, что и в её глазах таилась большая грусть...

* - из романа «Вантала — история одного пирата», Татьяна Ренсинк

Глава 32

И нет и у звёзд того сиянья тоже.

И во вселенной нет больше такой.

И первый раз в молитвах вторю: «Боже,

Ты помоги вернуть её любовь».

И каждый день проходит по-другому,

Обычный вечер тоже стал иной...

Уходят её чувства как-то бестолково,

Ну, а в моей душе горит огонь.

Я зову — не идёшь,

И безумно мне жаль,

Что не видишь огонь

И большую печаль...

Мои глаза зовут тебя на помощь,

И может, ты откликнешься, придёшь.

От взрывов между нами вижу пропасть.

И кто построит теперь нужный мост?

В сердцах застыла дрожь и не уходит.

Её бы отогреть,... да нету сил.

Ты не зовёшь, ну, а душа всё просит:

«Откликнись, помоги же нас спасти».

Я боюсь, ты придёшь

И мне скажешь:"Прощай"...

Не поможет никто,

Я прошу - обещай*...

Оставив гитару морякам, Алекс отошёл было вновь в сторону, но резко направил себя всё-таки к Кэтрин, которая пыталась незаметно вытирать слёзы. Она уединилась в стороне, желая быть в этот момент одна, и так переживала глубоко в себе, что не заметила, как Алекс уже стоял рядом.

-Кэтрин, - ласково прозвучал его красивый голос, что низким звуком ласкал слух вновь, как она наслаждалась во время его пения.

-Нет, - отступила она.

Их взгляды на мгновение встретились, но Кэтрин тут же стала смотреть в пол. Немного вот так с нею помолчав, Алекс осмелился снова на слова:

-Помоги себе.

-Я не верю... Я Вас не знаю. Не помню, - отрывисто молвила она.

-Последнее — правда.

-Мне жаль, простите, - так и не взглянув более, умчалась она.

Следом и Стефани отправилась за нею. Больше никто пока не видел ни одну, ни другую...

-Полагаю, - отвлёк Ванталу от наблюдения за происходящим подошедший Виктор, который пытался всё время просто не вмешиваться.

-Что? - подмигнул ему чем-то довольный Вантала, так и не дождавшись продолжения речи.

-Полагаю, дамы ушли спать, - пожал он плечами.

-Наряд им надо пороскошнее перед тем, как к своим берегам вернёмся. Во дворце им стоит предстать во всей красе. Им отдали сундук, который взяли с собой с нарядами и всем необходимым? - поинтересовался Вантала.

-Отдали. Да Кэтрин пока не решается. Матушка поддерживает, но всё скоро изменится, - ответил друг.

-Тогда следует дать... вина! - улыбнулся Вантала.

-Вина? - недовольный от услышанного подошёл Алекс.

-Да, дорогой мой, - кивнул брат. - От вина Кэтрин может расслабится, а, может, вспомнит всё и всех?

-Не думаю, - не соглашаясь, ответил с улыбкой от воспоминаний Алекс. - Она после вина наоборот всё с пробуждением забывала.

-А ты не отказывайся, попробуй! Может на этот раз вино поможет, а не навредит, - хихикнул Виктор.

Больше Алекс не обсуждал ничего. Всем стало понятно, что он, по крайне мере, принял советы к сведению. Он взял протянутый ему подошедшим Генрихом фонарь и ушёл к каютам. Фонарь, который нёс, помогал дарить ту каплю света и тепла, словно были каплями надежды на лучшее... Здесь, у двери одной из кают, как знал, и жила на время плавания с матерью Кэтрин.

Остановившись, Алекс не сразу осмелился постучаться и нарушить уединение любимой. Он понимал, что она чувствует, когда сама не помнит своей жизни с ним и детей, а все вокруг убеждают в ином; как ей приходится искать в себе силы поверить во всё и... подчиниться тому, что не знает.

Всё же постучавшись, Алекс не долго ждал. Он открыл дверь медленно и спросил:

-Можно?...

В ответ он не услышал ничего. Однако Алекс уже видел Кэтрин, которая стояла у стола. Она была в каюте одна. На голове её был надет белокурый парик, а к губам Кэтрин подносила бокал с вином, который осторожно пробовала и, закрыв глаза, наслаждалась вкусом. Она не слышала, что уже была не одна...

* - из романа «Вантала — история одного пирата», Татьяна Ренсинк

Глава 33

Алекс сделал ещё шаг, пройдя в каюту к Кэтрин и закрыл дверь. Только дверь издала краткий скрип, от чего Кэтрин вздрогнула и, скорее отставив бокал вина на стол, сняла парик. Её убранные назад волосы слегка растрепались. В глазах появились и вопрос, и смущение, и робость... Души обоих трепетали от переполняющих различных чувств...

Алекс подошёл, не отрывая взгляда от глаз милой и поставил фонарь на стол. Осторожно коснувшись руки, он прикоснулся к той губами, и Кэтрин, почувствовав мурашки, что волной пробежали по телу, прошептала:

-У нас есть дети?

-Да, - нежно смотрел Алекс, а руки не убирал, и она не отнимала.

Выдержав паузу, Кэтрин не скрыла подступивших слёз печали:

-Я боюсь, не смогу.

-Я не буду заставлять, - прошептал в ответ Алекс, как бы ни было тяжело подпускать в жизнь холодность возлюбленной.

-И Вы, правда, все песни сочиняли мне? - спрашивала дальше с волнением Кэтрин, а голос так и звучал тихо-тихо,... несмело...

-Да, правда, - теперь невольно прослезился он.

-Мне часто снился сон, - медленно скользнул её взгляд от его больших красивых глаз к губам. - Мы были на какой-то ферме... Мы пили вино... С нами ещё был кто-то, а потом... Потом Вы проводили меня к комнате.

-Я поцеловал тебя тогда впервые, - закончил её отрывистую речь Алекс, а губы нашли друг друга.

Сначала осторожно, но желание не останавливаться было сильнее всего. Поцелуи становились всё более пылкими, крепче, чувственней... Чем дольше длились поцелуи, тем большего хотелось...

Заключив друг друга в объятия, они прижимались телами всё сильнее. Горячо и жадно целуясь, оба со слезами всепобеждающей жажды любить молились внутри: вернуть те взгляды, те слова друг другу из прошлого, вернуть те чувства, ту жизнь и... память...

Опустившись на постель, оба неустанно впивались в губы друг друга, пока тела, обнажившись, скорее слились воедино с желанием на двоих: быть теперь вместе навсегда вопреки всему. Дрожь наслаждения и вздохи счастья не прекращались ещё долго. И потом... И потом Алекс и Кэтрин не выпускали друг друга из объятий до самого утра, когда солнце уже было достаточно высоко, чтобы лучами прокрасться через маленькие окна в каюту.

Трудно было начать говорить или даже думать о том, что теперь делать и как теперь всё будет. Правильно ли всё, правда ли всё. Оба лежали молча, наслаждаясь лишь тем раем, который окутал, и выбираться из его ауры не было желания.

Всё же сон забрал под утро оставшиеся силы. Алекс задремал, а Кэтрин, приподнявшись в объятиях, ещё долго любовалась его красивыми чертами лица... Такими строгими, острыми скулами... Погладив по крепкой груди, Кэтрин восхитилась, какой Алекс сильный, как прекрасен в мужественности.

Алекс спал, а она осторожно выскользнула из его рук. Она поспешила одеться и хотела уйти, но... не смогла. Повернувшись у двери, Кэтрин увидела, что Алекс открыл глаза и уже смотрел с вернувшейся печалью. Он кивнул, давая понять, что всё хорошо и действительно не будет принуждать ни к чему.

Почему-то верилось его взгляду и тем чувствам, что были видны. Кэтрин повернулась лицом к двери, не зная, как себя теперь вести и застыла. Через короткое время ожидания тепло рук Алекса коснулось её плеч.

-Молю,... ради детей... Только с ними будь не чужой, - еле слышно вымолвил он.

-Расскажите мне о них тогда, - посмотрела Кэтрин с теплом и, снова почувствовав то притяжение, которое бросило окунуться в мир безумного вожделения с ним, робко опустила взгляд.

Прикоснувшись к её подбородку, Алекс вернул взгляд к себе. Они молча смотрели в глаза друг друга, и Кэтрин прошептала:

-Значит, мой сон... Это было правдой?

-Ты помнишь меня, и от этого я самый счастливый на свете. Тот момент, тот первый поцелуй,... ты не помнила никогда, - ласково улыбнулся он и заметил, как она, снова смущённо опустив взгляд, кратко удивилась тому, что он был уже не совсем нагим.

Вновь она вспомнила прошлую ночь и посвящение друг другу. Вновь мурашки по телу звали желать его...

-Да, я немного оделся, - поправил он штаны и тоже робко улыбнулся. - Чтобы не смущать, а...

Здесь он замолчал. Они улыбались друг другу. Было тепло и легко. Так хорошо и свободно! А губы... снова медленно слились в нежности поцелуя.

Так прошёл ещё день, который теперь они провели вместе. А вечером, вместе отужинав за продолжением беседы о детях и своей жизни вместе, пили вино и снова подчинились тем чувствам, что не погубит ни время, ни память...

Глава 34

Утро наступало и внезапно одарило тревогой. Странный, но до боли знакомый шум с палубы донёсся до слуха готового к новому дню Ванталы. Схватив у кают-компании, где проходил мимо, горящий фонарь, он надел треуголку и вышел к лестнице.

Остановившись у одной из кают там, он оглянулся и снова прислушался к шуму сверху, после чего решительно открыл дверь. Увидев то, чего он не желал, Вантала тут же закрыл дверь обратно.

-Морской дьявол... И нам придётся сражаться, - выругался он в сторону.

«И не дождёшься блага. Все законы смолкли... И божьи, и нравственные...», - продолжал он стоять на месте, не уходя от двери и не отправляясь к крикам и начавшимся выстрелам снаружи. Хотел Вантала, или нет, но ждать дольше он не мог. Он постучал в дверь со всей силы.

Не дождавшись ответа, он пнул её и остался стоять на пороге. Ничего и никого не замечая, будто ничего не слышат, вцепившиеся друг в друга Алекс и Кэтрин страстно целовались. Словно ненасытные, казалось, они поглощают чувства друг друга и отдают души безвозвратно.

Однако, как бы прекрасен ни был праздник их душ, он должен был остановиться... Вантала кашлянул, и влюблённые, вздрогнув, оглянулись.

-Женщина должна ждать здесь, - молвил Вантала и тут же заметил её хмельную улыбку. - Вижу, вино ей помогает.

Алекс не ответил ничего и помог супруге сесть на постель.

-Что там? - вдруг услышал и он доносившийся шум.

-Борьба за спасение, - пожал плечами Вантала, будто всё это нормальное явление и пошатнулся от резкой качки.

Сорвавшись с места, Алекс помчался на палубу вместе с ним... Как игрушки правящих хозяев всё вокруг готовилось к наступлению. Корабль разворачивался боком к уже готовому противнику, что, вызывая к бою, время от времени палил из пушек к небесам.

Понимая безвыходность дела и слыша приказы отступления капитана их корабля, Вантала уже не смог молчать. Оттолкнув штурмана, он встал у штурвала и с криками указаний крутил его, чтобы корабль встал в нужную позицию. Видя несправедливо занятое место, капитан попытался ринуться к Вантале, но был в миг схвачен ловкими руками Виктора и Алекса.

Капитан в панике вырывался и продолжал что-то кричать, но Вантала был уже занят и не обращал внимания на него, как никто вокруг. Команда видела, что отступать было нельзя, и... мир на море был будто бы забыт.

Два огромных корабля встали друг перед другом в военную позу, приготовив все пушки и орудия. Поднятые флаги колыхались на ветру. Они красовались, дразнили и убеждали в своём превосходстве, о чём, казалось, кричали и кружившиеся над волнами птицы. Да только флаги оказались одной страны...

Вантала, оставив штурвал и спустившись к морякам, раздал им указания оставаться на месте, но быть готовыми. Он заметил, что на соседнем корабле суета тоже поутихла и выстроившиеся главари команды смотрели в ответ.

Тот капитан, поправив свою широкополую шляпу, махнул рукой кому-то на мачте, кто в один миг стал размахивать белым флагом, после чего крикнул противникам:

-У вас есть женщины! Позвольте их забрать! В случае отказа или противостояния мы вынуждены будем бомбардировать!

-Бред, - усмехнулся Вантала, и ни один из тех, кто стоял подле, не молвил ни слова.

-Значит, борьба, - понял Алекс, приняв бандану из рук моряка рядом, чтобы упрятать свои распущенные длинные до плеч и мешающиеся на ветру волосы.

Он, как и многие другие, затянул на голове локоны и был готов. Оглядевший всех быстрым взглядом Вантала задержал на какое-то мгновение дыхание и был тоже готов ко всему, что теперь преподаст судьба.

Не дождавшись желаемого результата, словно озверели и позабыли, что они люди, что рождены быть братьями в мире, и те, и другие устремили ядра и огонь друг против друга. Волнуя волны, качались два корабля в перестрелке, среди криков, стараясь сразить и уничтожить.

Чтобы как-то сохранить суда, перешли в нападение на палубах... Вонзали в тела друг друга ножи, шпаги, стреляли из пистолетов. Каждый пытался защитить себя и убрать врага любыми способами, будь то холодное оружие или первое, что попадётся под руку.

Видя умышленное проникновение одного из вражеского лица к отсеку кают, Алекс отмахнулся и заколол шпагой пару нападающих. Он стал скорее по вантам пробираться к двери, где исчез только что один из неприятелей. Вантала отправился по его следам. Заколов ещё пару противников, он обратил на себя внимание Алекса и вместе с ним пробрался к каюте...

Глава 35

Притаившись в темноте у лестницы, у нужной каюты, Алекс и Вантала переглянулись в обоюдном согласии действовать. На стук в дверь и вопрос к Кэтрин отозваться ответа не последовало. Они вышибли запертую дверь и ворвались в каюту. Кэтрин была там, но уже захваченная руками нервно уставившегося на них мужчины...

-Лис... Гнилое отродье, - прошипел сквозь зубы узнавший его Вантала.

-Я её прирежу, если не смогу уйти с ней сейчас же! - зажав ладонью рот испуганной Кэтрин, высказал он и, еле касаясь, провёл ножом по её шее.

-Ублюдок! - рванул Алекс было к нему, как Вантала успел оттолкнуть и наставить пистоль на врага.

-Как это понимать? - возмутился Алекс.

-Это безмозглое отродье больше никуда не уйдёт, - пожал плечами Вантала.

Алекс был отвлечён на эти слова, как и Лис. В момент резкого движения Ванталы тот сразу и не сообразил будто, что случилось.

Медленно пожимая плечами и переводя взгляд с Алекса на испуганную Кэтрин, Вантала удачным прицелом поразил ногу Лиса... Лис пал, как и следовало быть. Освободившаяся сразу от его силы Кэтрин бросилась в объятия Алекса. Так они и остались, закрыв глаза и уже словно не желая видеть продолжения.

Схватив за шиворот раненого противника, Вантала вытащил его прочь из каюты и протащил по ещё больше раздирающему рану полу к трюму. Он бросил его туда в угол и встал перед ним, наполняя свой пистоль порохом:

-Не обольщайся. Ты не умрёшь так просто и так быстро.

-Я и не сомневаюсь в этом, - усмехнулся тот, зажимая руками не останавливающуюся из раны кровь и терпеливо перенося неимоверную боль.

-Ничего,... но прыть твою я поубавлю, - высказал Вантала и под тут же разразившийся крик Лиса прострелил ему другую ногу. - Посидишь, подумаешь, всё сам расскажешь, если не захочешь сдохнуть от потери крови, - молвил спокойно Вантала и ушёл.

Он направился наверх, откуда уже редко доносились голоса, и только выстрелы пушек были слышны. Выйдя на свет и задымленный воздух, Вантала сразу приметил счастливых моряков, празднующих пустыми выстрелами победу.

Они выиграли в данной борьбе. Корабль противников шёл ко дну вместе с теми, кто остался в живых и пытался спасаться, как мог. Часть из них была захвачена в плен, что бросилось на глаза Ванталы, когда он оглядел округу. И те не вырывались, принимая поражение достойно. А то, что виновато смотрели в пол и добровольно следовали в трюм, говорило лишь за себя.

Вантала набрал в лёгкие победного воздуха и, убрав пистоль, стал наполнять порохом уже только свою трубку. Он любовался виднеющейся красотою заката и ничего, кроме свободы, пока не ощущал.

-Именно это и я хочу теперь, - встал рядом Виктор со своей трубкой и хихикнул, продолжая курить. - Лис бежал, выходит, из заключения?

-Бежал, сволочь, - понял Вантала. - Разберёмся. И потом,... что нам до него теперь? Он больше не наш и пусть с ним разбирается сам король. Вот так, мой друг, не было бы врагов, не было бы борьбы, а затем и победы. Жизнь чудна, - покачал головой Вантала.

-Победа на твоей совести, - улыбнулся вставший рядом с ними Андре. - Капитан зол и грозится жаловаться.

-Да пусть жалуется. Он ещё не в курсе наших дружественных связей с королём? - засмеялся Виктор, а его смех поддержал и Вантала.

Андре улыбался, счастливый за такой удачный исход дела, как и подошедший к ним Генрих. Всё теперь будет идти так, как они планируют. Никаких препятствий уже не должно быть, но ни один из них и не опасался больше ничего. Страшное, казалось, было уже позади. Даже смерть побеждена, а женщины, в смерти которых были уверены, всё же живы и скоро, скоро будут доставлены домой.

Корабль продолжал путь к берегам, откуда предстоит недолгое путешествие по суше, а там — родной край... Побитые паруса были скорыми руками моряков умело сменены и распущены. Только на самом корабле спокойствие пока не было до конца установлено.

На палубе воцарилось молчание, и все выстроились вокруг происходящего: двое юнг вывели пленников на грозный вид представшего со своей свитой капитана. Этот капитан, молодой, статный, но не имеющий опыта в морском деле и управлении кораблём, делал вид самого важного человека.

Часто на корабли ставили именно таких капитанов: по долгу выбранный, но не по знаниям... Об этом прекрасно знал Вантала и все, кто служил с ним, или на подобных кораблях, каким обладал он — корсар по жизни. Поскольку только на кораблях пиратов капитаном тогда был тот, кто выбран по опыту, выбран самой командой и принадлежит всецело морской жизни...

Глава 36

Страх был в глазах Кэтрин, когда до слуха доносился шум борьбы с палубы, а она здесь, в каюте, где только что её пытались убить, была спасена супругом. Алекс держал её в свои объятиях и смотрел в глаза, всё видя, всё ощущая и сам. Зло опять пыталось разделить их навсегда, но будто невиданные ангелы-хранители оберегали.

-Я вернусь, - молвил Алекс, желая уйти на палубу и помочь друзьям.

Кэтрин молчала. Она уставилась в его глаза и сама не понимала, что происходит. Она ощущала страх и неуверенность во всём. Жизнь казалась бессмысленной и потерянной. Алекс же верил в продолжение жизни и видел победу над любым злом... Лишь бы быть вместе. Лишь бы любовь не покидала...

Он поспешил уйти, оставляя любимую в руках прибежавшей взволнованной матери. На палубе же тем утром воцарилось молчание. Все выстроились вокруг происходящего: пленники были выведены на грозный вид представшего со своей свитой капитана...

-Кто приказал вам следовать за нами, и как вы посмели напасть?! - воскликнул капитан и сложил перед собой руки в ожидании ответа.

Однако, на вопрос ответа не последовало.

-Мне прекрасно известно, что дело здесь в этом ублюдке, - встал Алекс перед надменно взирающим через слабость и боль Лисом.

Тот сидел у бортика. Сознание возвращалось, хоть и медленно. Боль мало чувствовалась от видимо принятых снадобий, но даже так Лису было будто всё равно. Он был уверен в себе и явно не боялся ничего...

-Объяснитесь, герцог, - поднял брови недовольный капитан. - И попрошу повежливее! Вы со своими дружками и так его чуть не убили! Врачу еле удалось остановить кровотечение и спасти ему жизнь!

-Велика птица... Но мы его допросили. Он бежал из королевской тюрьмы, где ему помогли принадлежащие ко двору люди. О них мы узнаем, как вернёмся. И так при помощи подкупного корабля они смогли нас выследить, - рассказывал Алекс и, достав пистоль, наставил его на вздрогнувшего Лиса.

-Отставить! Вы и так его чуть не убили! - воскликнул снова капитан и махнул рукой своим помощникам, которые послушно схватили Алекса за руки. - С ними разберутся судьи, как и с вами всеми, попытавшимися отстранить меня от обязанностей капитана во время нападения!

-Вы хотели сдаться и уйти или помочь им захватить корабль, а там и дам, - усмехнулся Вантала. - Не боитесь, что Вами тоже будет интересоваться суд?

-Уничтожу, - усмехнулся Алекс, попытавшись вырваться, но перестал делать всякие попытки, уже хотя бы потому, что важный в себе капитан отдал указы увести пленников обратно на палубу ниже и под строгий надзор.

Не общаясь больше с капитаном, Алекс и Вантала поняли бессмысленность каких-либо действий, пока они здесь. Отпущенный Алекс тут же кинулся к уже стоявшей в стороне с матерью и братом Кэтрин. Стефани и Андре удалились, оставив его с супругой наедине...

-Кэтрин, - начал несмело он и замолчал, потому что она, закачав головой в отрицательном ответе, отвернулась лицом к пустому горизонту.

-Нет, я не могу, - молвила взволнованно она. - Мне ничто не помогает вспомнить вас,... и я... Я раскаиваюсь, что выпила тогда вина...

Его крепкие в ласке руки погладили её плечи, но, как бы сердце и душа ни просили, Кэтрин не могла ответить. Она закрыла глаза. Она принимала нежность, но... Но он ли - он, правда ли всё, и как поверить во всю историю, что узнала, — ей было тяжело.

Кэтрин боялась, что, поделись она с кем-либо своими чувствами и страхом, вряд ли кто поймёт, потому всё держала в себе. Потому и душа продолжала окружать цепями комплексов и неуверенности во всём и... всех...

Вантала следил за нею, за Алексом. Он в ухмылке качал головой. Он знал, что всё наладится, как бы пока ни было тяжело и страшно...

-Боюсь, я не смогу быть Вашей женой, - молвила Кэтрин снова. - Простите...

Сорвавшись с места, она умчалась в объятия матери. Алекс на время остался один, устремив взгляд в сторону горизонта, где родного берега было ещё не видно, но чувствовалась надежда на то, что однажды, и именно там, всё станет лучше...

Плавание продолжалось не так долго. Пусть дни и тянулись в однообразии и попытках сделать какие-либо шаги что-либо изменить, ничего пока не менялось. Потом поездка продолжалась по суше. Отдых на постоялых дворах, мимолётные взгляды, но пока никаких бесед.

Когда же остановились в последней перед тем, как прибудут в столицу, гостинице, Алекс сразу заметил быстро удаляющуюся к ожидавшей карете молодую особу. Он узнал её, но вглядывался, чтобы увериться, прав ли он.

-Кто это? - спросил стоящий подле Генрих.

Он, как и Кэтрин, уже вышедшая из своей кареты с братом и матерью, заметил внимание Алекса к этой особе. Алекс же не успел и шага сделать, как карета с той девушкой немедленно тронулась в путь. В душе его невольно зародилась уверенность в подозрениях, и Алекс оглянулся на гордо смотревшую в стороне в ответ Кэтрин...

Глава 37

-Кто это? - спросил снова Генрих, почувствовав, что Алекс не расслышал его с первого раза.

-Мне показалось может, - смотрел он на Кэтрин, усмехнувшуюся в ответ, и медленно перевёл взгляд на собеседника. - Похожа на Лус... Ту, которую ищем. Бежавшую дочь моего слуги Бернарда.

-Она может быть связана с дочерью стекольщика, - припоминал Генрих и оглянулся вслед уже далеко исчезнувшему экипажу. - Странно.

Кэтрин же с гордым видом подошла, как мать или брат ни уговаривали поступить иначе. Она смотрела со слезами на глазах, с чувством нескрываемой обиды и сказала:

-Ваша любовница! Я вспомнила, у вас их было множество!

-Прекрасные моменты вспоминаются, - с не меньшей обидой ответил Алекс, но Кэтрин, уходя к гостинице, ответила:

-Мы не будем вместе, а дети... Если это мои дети и всё правда, я попрошу к ним не приближаться.

Уверенная в своём, она скрылась за дверями, а матушка тут же подошла к Алексу:

-Простите её, умоляю! Ведь не помнит всего.

-Я понимаю, - кивнул он с уважением в ответ, но следующие слова прозвучали всё же с обидой. - У нас такие беседы — норма уже.

Рука Генриха легла ему на плечо, но Алекс ушёл в гостиницу, где скоро уединился в комнате и не выходил до самого отправления в дорогу. С того дня и до приезда ко дворцу, в родную столицу, он так и не перемолвился с Кэтрин ни словом. Она его избегала, а он... не пытался искать встреч...

Весна вовсю уже была в родном краю. Цвели и деревья, и кустарники. Разноцветье цветов украшало и зеленеющие газоны, и поля. Воздух был наполнен волшебным ароматом весны. Природа проснулась, одаривая сказочными красками, и с теплом лёгкого ветра на душе каждому хотелось ощущать такую же умиротворённость.

Кэтрин недолго простояла у кареты, из которой вышла прямо у ступеней дворца. Она на мгновение залюбовалась королевским парком рядом, где гуляли господа и дамы в роскошных нарядах. Наслаждение обществом и жизнью видела она здесь, ощутив в себе тоску, что сама такой счастливой не станет никогда.

Она не успела углубиться в мысли, как из дворца выбежал пятилетний мальчик и, раскинув по сторонам руки, бежал к ней с криком:

-Мама!

Надрывный крик обрадовавшегося ребёнка. Как долго он ждал возвращения мамы!... Любимой, самой дорогой на свете... Он не знал, что её считали погибшей. Его берегли от тех новостей, не смея подать страшную новость. Ранимый мальчик искренне верил, что матушка просто больна, потому её пока нет. И теперь, увидев её приезд, который ждал изо дня в день, играя в детской и постоянно глядя в окна, выходящие на двор, он стремительно помчался к ней навстречу.

Что-то кольнуло в груди Кэтрин, видя его, этого милого нежного мальчика с красивыми чертами лицами. Он бежал к ней... Она медленно ступала к нему и узнавала в блеске счастливых глаз глаза Алекса,... её супруга. Что-то вновь кольнуло в груди и пробежало волной мурашек по телу, пробудив в памяти краткие моменты. И те своими картинками доказывали истину: этот мальчик — её с Алексом сын, а сам Алекс действительно - её единственно и безумно любимый мужчина.

Залившись слезами, Кэтрин крепко обняла прильнувшего к ней малыша. Он плакал, и она. Он был счастлив, и она. Слёзы радости выступили на глаза каждого, кто наблюдал за происходящим. Нарушать всю идиллию никак не хотелось, как бы время того ни требовало.

Однако из дворца стали выходить какие-то пока незнакомые для Кэтрин господа, говорить, что в тронном зале ждут король с королевой, а её саму просят пройти вместе с матушкой дальше, чтобы предстать перед правителями в должном виде.

Всё явно Кэтрин было не по душе, но она покорно отпускала сына уходить с миловидной, с добрыми глазами женщиной, которой являлась Эльвира, но о которой пока не могла вспомнить. Та с жалостью улыбнулась, передав взглядом, что знает её, но будет ждать времени, которое обязательно поможет. Кэтрин кивнула несмело в ответ и ещё некоторое время смотрела вслед уходящему и довольному, что мама вернулась, сыну...

Стефани взяла её под руку. Она переживала за дочь не меньше её самой. Всё понимала: и терзания души, и сомнения, и радость от медленно, но возвращающейся памяти. Как поддержать, вот, пока не находила слов. Они вместе взглянули в глаза друг дружки и будто этим пока было сказано всё, что душам было нужно. Стало теплее и легче.

Перед тем, как совсем скрыться за роскошными дверями дворца, Кэтрин оглянулась на оставшегося стоять у кареты Алекса.

-Нет,... не вспомнила нас, - вздохнул он.

Подъезжающие из парка две молодые всадницы в красивых обтягивающих стройные талии нарядах замедлили ход коней. Одна из них ласково улыбнулась и сразу обратилась к Алексу:

-Герцог Армоур... Милый Алекс...

Узнав голос Клары, он оглянулся. Перед ним восседали две молодые дамы, которые когда-то служили при дворе вместе с Кэтрин фрейлинами: Клара и Анна...

Глава 38

-Мы гуляли в парке и видим, вы приехали. Мы слышали про беду с памятью Кэтрин, но какое же счастье, что она жива! - воодушевлённо сказала Анна.

-Благодарю, - кивнул в ответ Алекс, а Клара тут же добавила:

-Несчастливый ты с нею. Ты знаешь, что бы я ещё сказала.

Алекс долго посмотрел в её глаза, выражающие и тоску по нему, и разочарование в своей судьбе. Он не хотел даже искать слов, чтобы что-то ответить. Зная, что ничто не поменяется и Кларе придётся смириться со всем, что есть, Алекс ушёл во дворец.

В холле его с радостной улыбкой уже встречал друг. В роскоши своей недавно приобретённой роли короля Крис был ещё светлее и добрее, чем раньше. В его взгляде искрилось неравнодушие к судьбе не только друга, но и всей страны. Видя его и ощущая тепло поддержки, Алекс невольно улыбнулся.

-Я так и думал, что ты много времени не проведёшь в обществе этих дам, - засмеялся Крис.

-Анна - лучшая подруга Кэтрин. Виктория тоже. Кстати, где она?

-Увидимся в тронном зале. Я уже успел переговорить о случившемся с Ванталой, который сумел примчаться чуть раньше вас всех, - сообщил друг и рукой указал в сторону. - Идём, выпьем по рюмочке чего крепкого перед тем, как Кэтрин с матушкой в зал приведут.

За то время, пока наслаждались порцией коньяка, Алекс рассказал, как всё прошло в Турции и потом, пока возвращались домой. Сочувствуя, что судьба так и испытывает его с Кэтрин любовь, Крис кивал и после рассказа сказал:

-А теперь посуди... Она вспоминает всё куда быстрее, чем думалось. Не так ли? Сына сейчас вспомнила. Я думаю, и тебя она вспомнила. Надеюсь, после этой рюмки коньяка, после встречи в тронном зале, ты от неё этой ночью не уйдёшь.

-Ты всегда был больше уверен в событиях, чем я, - пожал плечами старающийся тоже поверить в подобное Алекс.

И скоро он стал чувствовать, что друг всё же прав... Вернувшиеся в этот мир жизни Стефани и Кэтрин были вскоре в должных нарядах приведены в тронный зал для встречи, где их ждала счастливая молодая королевская чета... Следом вошли и Алекс с Андре...

Король с супругой знали уже обо всех приключениях со слов стоявших пока в стороне Ванталы, Виктора и Генриха. Те молча продолжали наблюдать за следующими событиями и надеялись каждый на удачное завершение чёрной полосы.

-Видят и Бог, и Дьявол, как я рад данной встрече, - поцеловал король руку довольной возвращением матери Кэтрин. - Знали бы раньше, вернули бы Вас быстрее, герцогиня. И Кэтрин, нам не описать своего восторга, что и Вы живы! - повернулся король к так и стоявшей, уставившись в пол, Кэтрин. - Всё наладится, вернётся!

-Надеюсь, Ваше Величество, - молвила она в неуверенности и снова смолкла.

Она казалась более смущённой, чем раньше. Пока Вантала прощался и спешил покинуть дворец, чтобы теперь вернуться в свой родной дом, к рукам любимой и детей, Кэтрин мельком поглядывала в сторону супруга. Потом, когда Вантала ушёл, прибыл Блэкстон. Уильяма король представил Стефани и Кэтрин, не узнавшей того, и вручил бумаги, подтверждающие возвращение им всего имущества, имени и прав.

Кэтрин же думала лишь об одном... Она вспоминала встречу с сыном и то, что после неё вспомнилось: робкие беседы с Алексом в начале их пути; переживания из-за начавшейся войны. А после... вспомнила, какой счастливой была, выходя замуж за него. Всё же он и был её единственным возлюбленным, мечтою и явью.

Алекс часто смотрел на высокое за окном солнце. Оно ярко светило через открытые шторы и попадало на хрусталь висевших над головами люстр. Радужные отблески нежными красками разливались вокруг, попадая и на наряд Кэтрин, и на её красиво уложенные золотистые волосы. Видя её здесь, почему-то только сейчас Алекс ощутил абсолютное счастье: любимая была жива. Она же словно воскресла из мёртвых! Она же здесь! Она вспоминает его — он это видит, чувствует!

Как только король закончил речь, Алекс тут же медленно подошёл к Кэтрин и протянул ей руку. Она смотрела робко, опасаясь спугнуть и чувствуя себя виноватой одновременно за многое, что уже случилось и что сама сказала. Но всё это было уже неважно. Алекс уводил её за собой, а счастливые взгляды вокруг провожали их.

Лишь Блэкстон не сводил глаз с матери Кэтрин. Стефани казалась ему воскресшим ангелом, которого не ждали, но который принёс в этот полный жестокости мир что-то светлое, какие-то надежды и тепло, которые не надеялись когда-либо ощутить... Чудеса бывают...

Глава 39

Прибежавшая в тронный зал мать короля — Мария — немедленно заключила свою вернувшуюся подругу Стефани в крепкие объятия. Обе счастливые, заплакавшие от радости встречи. Они немедленно покинули зал, чтобы поделиться наконец-то и чувствами, и пережитым друг с дружкой...

Мария уводила Стефани за собой, расспрашивая обо всём, и сама делилась своим счастьем видеть её, рассказывала, как спешила сюда, когда узнала о том, что она жива и вернулась. Оставшийся вскоре в тронном зале один Блэкстон ещё некоторое время смотрел на дверь, куда подруги скрылись. Он тоже радовался за них, словно сам был не чужой и всё, что случилось у них в судьбе, - тоже пережил... Будто был тогда, в то далёкое время, здесь.

Странное чувство тревожило его душу. Впервые в жизни хотелось быть не в одиночестве. Хотелось поделиться и своими переживаниями, чтобы ощутить тепло, но не одиночество. Уильям оглянулся. Он стоял один в этом просторном и роскошном тронном зале, а время подгоняло действовать.

Куда идти — Уильям растерялся. Он был полон воспоминаний этого дня. Столько хорошего, столько счастливых людей, и впереди для них виделась лишь радость, которую заслужили, пройдя трудный, жестокий путь.

Пока всё вспоминал, Уильям вышел из дворца и медленно прогуливался по парку. Душа его ждала чего-то, и в момент, когда в парке показалась Стефани, одиноко прогуливающаяся, как и он, судьба будто дарила что-то то самое долгожданное — светлое. Он не медлил ни минуты и сразу отправился навстречу. Глаз не сводил с уже улыбнувшейся в ответ Стефани, но молчал и когда остановился перед нею, и когда одарил поцелуем её протянутую ручку.

-Это Вы,... Вы собрали все бумаги и устроили всё так, чтобы мне вернули состояние и имя так быстро? - улыбнулась снова Стефани.

Она села на скамью рядом и с нескрываемой усталостью вздохнула:

-Поверьте, и так бы справилась.

-Я выполнил немедленный приказ короля. Сразу, как только стало известно о том, что Вы живы, - сел Уильям подле, так и не отрывая глаз от её.

Он даже дышал себе на удивление как-то иначе. Отрывисто,... взволнованно... Но было очень приятно видеть эту прекрасную женщину перед собой, которая волшебными невидимыми нитями своей ауры околдовывала, даже окутывала, чтобы не отпускать больше никогда и чтобы все остальные красоты жизни без неё были уже бессмысленными.

-Вы, - всё же продолжил Уильям речь скорее дальше.

Только на этот раз он высказывал то, что подсказывала душа:

-Вы совершенно не похожи на дочь. Вернее она на Вас.

-Правда?! - засмеялась Стефани с умилением. - А говорят иное.

-Нет, Вы другая, - был уверен Уильям. - Вам должно быть нелегко пришлось столько лет в гареме.

-Почему?! - удивилась она. - Я не была наложницей. Я следила за наложницами, помогала... евнуху, моему другу... Я не была в плену.

-Вы так тепло сказали евнух, - заметил с ноткой грусти Уильям.

-Он хороший человек. С золотым сердцем и душой. Возможно, его уже нет в живых, но я не забуду, ка кон был добр ко мне. Он любил..., - с тяжёлым вздохом отвела Стефани взгляд в сторону, не желая и думать о худом исходе для друга.

-Почему вы так думаете?

-Неприятелей хватает и там. Да и я виновата в его гибели, если она произошла.

-Не вините себя. Вы не виноваты в том, какие у них правила. Вы спасли дочь, вернулись с нею домой.

-Я могла спасти дочь и остаться там, - подняв удивлённо брови взглянула Стефани вновь.

-Вы так хотели?! - удивился Уильям.

-Я мечтала вернуться, но меня отговаривали. Я и сама потом думала, что, раз нас пытались убить, а дети выжили чудесным образом, пусть так и останется. Если вернусь, думала, принесу неприятности вновь. А потом... Привыкла. И тоже из дворца, из гарема — никуда. Помогала там, чем могла... А теперь, - вздохнула она. - Вернулась, и не знаю, зачем. Омар уговорил всё же вернуться. Здесь моё место, сказал, а я теперь не знаю...

-Как зачем? У Вас дети. Я помогу Вам обрести и дом.

-Мне не нужна помощь. Вы наверняка заняты и иными делами. Зря Вы тратите время здесь, - заметила более строго Стефани.

-Я, - растерялся Уильям, пытаясь найти слова получше, чтобы не испортить начало знакомства с уже дорогой собеседницей, но она усмехнулась с недоверием и высказала догадку:

-О, Вам поручили дело. Вам поручили помочь мне?

-Да, но я и сам хотел.

-Все так говорят.

-Разрешите сказать?... Вы... Вы так молодо выглядите, - всё же Уильям сменил тему, чтобы как-то вернуться к тому, о чём пела восхищающаяся собеседницей душа.

-В Турции знают, как ухаживать за кожей, - опять невольно засмеялась Стефани.

-О, я думаю, у Вас просто замечательное наследство от предков. Но Вы бы могли научить фрейлин ухаживать за собой вот так, - кивал Уильям, а Стефани смотрела с удивлением. - Да, некоторые из них в свои двадцать выглядят, будто им сорок!

-У Вас прекрасные познания с фрейлинами, - с искрой недовольства усмехнулась она.

-Вы не так меня поняли, - только и успел сказать Уильям, как Стефани поднялась.

Она уходила с гордостью и поспешным шагом, явно давая понять, что не желает дальнейшей беседы, вымолвив лишь одно:

-Прощайте.

Застыв на месте, Уильям смотрел вслед. Стефани прошла мимо молодого господина, который с удивлением взглянул на Уильяма, и тот стал всматриваться в него. Видя знакомое лицо, Уильям хотел было подойти, как господин поспешил покинуть парк, а там — пройти следом за Стефани во дворец...

Глава 40

-Но она не так меня поняла. Не так поняла! - сказал Уильям, глядя вслед уже скрывшейся за дверями дворца Стефани. - Зачем я ляпнул про фрейлин? Зачем я вообще такое ляпнул?

-Вы что так взволнованы, Уильям? - подошёл видимо некоторое время прогуливающийся здесь, в парке, в компании супруги король и улыбнулся с удивлением. - Какой у Вас взгляд! Я Вас таким никогда не видел.

-Какой взгляд, Ваше Величество? - смотрел Уильям с широко раскрытыми глазами.

-Вы на себя не похожи, - засмеялся Крис.

-Я?! Почему не похож? - казался растерянным Уильям.

-Блэкстон, - прищурился в своих догадках Крис. - Вы беседовали с герцогиней Пэр?

-Да,... и герцогиня меня не правильно поняла.

-За следующей беседой о делах поймёт. Вы умеете вести дела. Всё получится, - поддержала и улыбнувшаяся Виктория, руку которой сразу поцеловал её милый.

-Не уверен, что получится, - задумчиво молвил Блэкстон, а улыбающийся король ушёл с супругой дальше.

Уильям не стал больше стоять в парке, ощущая себя ещё больше потерянным. Он поспешил вернуться во дворец. Он хотел уже оказаться у себя в кабинете, чтобы вернуться к делам и отвлечься от всего, что стало тревожить. Только сразу, там же, в холле, заметил висевшее у высокой восточной вазы с роскошным букетом цветов зеркало.

Остановившись перед ним, Уильям посмотрел на себя в отражении:

-Почему же я на себя не похож?... Какой был, такой и есть? - еле слышно сказал он.

-Простите,... Уильям Блэкстон? - раздался мужской голос рядом и Уильям узнал в нём того самого молодого господина, которого только что увидел в парке и который ушёл сюда следом за Стефани. - Я насчёт стекольного завода. Мне сказали обратиться к Вам.

-Да, да, - что-то вспоминал Уильям и кивал. - Я видел Вас, теперь помню, видел Вас на заводе, когда приходил туда с Густавом пару недель назад. Прошу.

Он пригласил собеседника идти вместе, и скоро оба пришли к кабинету самого Густава. Тот, как Уильям знал, должен был работать у себя, как в это время обычно и бывало. Но в кабинете не было никого. Слуга же, ожидавший у дверей сообщил, что Густав уже некоторое время не появляется из-за каких-то личных проблем, но обещал быть со дня на день.

-Личных проблем? - нахмурился Уильям, но не стал пока углубляться в эту тему и тем более далее расспрашивать слугу, который и так всё поведал, что знал.

Он пригласил спутника пройти в свой кабинет и там сразу прошёл к своему столу.

-Прошу, - указал Уильям на стул рядом, но собеседник покачал головой и остался стоять перед столом. - Какое у Вас дело?

-Люди на заводе волнуются. Одна часть за барона, другая требует вернуть Пьера. Мне одному не справиться, а вы здесь все, во дворце, как я понимаю, пытаетесь барона в чём-то обвинить.

-Вы его правая рука, вижу, - кивнул Уильям с пониманием. - Тоже местом дорожите.

-Да, - облокотился собеседник руками на стол и смотрел пронзительно.

Но и в том взгляде видно было, что дальше этого не пойдёт, опасаясь последствий похуже, чем просто потери служебного места. Уильям снял камзол, повесил его на спинку своего кресла и налил себе и собеседнику в бокалы на столе воды. Указав рукою вновь на стул, на который приглашал сесть, Уильям тоже сел к столу.

Сделав глубокий вздох, словно это помогло вернуться в более спокойное состояние, собеседник принял приглашение и сел, молча уставившись в глаза.

-Что ж, - скрестил перед собой руки Уильям, приготовившись слушать. - Нам в деле барона предстоит ещё многое выяснить. Его вражда, вернее их с Пьером вражда, приносит не только им неприятности, но и многим другим, включая работников завода. Что Вам известно об их отношениях? И, прошу простить, как Ваше имя?

-Оливер, - кратко ответил тот и усмехнулся, пожав плечами. - Что я знаю... Да немного. Как все. Это давно началось. Джозеф, Барон Дершау, - кивал он и смотрел в глаза, искренне рассказывая. - И Пьер... Они любили одну женщину. Она вышла замуж за Пьера и вскоре умерла. Барон очень страдал, а Пьер постоянно стал говорить, что он хотел бы её отнять, чтоненавидит Пьера, которому выпало счастье любить и быть любимым ею. В конечно итоге, потому что Пьер работал на заводе барона, начались у них каждый день скандалы, обвинения. Барон долго терпел, может жалел, но выгнал Пьера, оставив ни с чем. Пьер же был самым лучшим работником. Он знает многое о стекле, даже хрустале. У него золотые руки, должен признать и я, - выдержал паузу Оливер. - Джозеф — мой друг. Мы вместе добились, чтобы завод стал работать лучше, но работники обозлились, когда Джозеф выгнал Пьера. С тех пор часто, когда что-то не удаётся так, как следует, случаются забастовки, появляются угрозы и обвинения... Понимаете? Вам ведь известно, что Джозефа засыпают анонимными письмами и записками с угрозами. Как раз, чтобы вернуть Пьера, которого Джозеф видеть не желает. Вам же Джозеф поручил вести дело, создать документы, чтобы никто не смог поставить на место него, например, Пьера. А Пьер копит деньги. На что? Не отнять ли завод?

-Да, бумаги барона сделаны, - подтвердил Уильям. - И страх, которым барон полон, объясним, но безумен. Никто завод от него не отнимет.

-Но забастовками, наговорами могут вернуть Пьера и поставить его хозяином. Вы знаете, как это делается. В наш век всё возможно, - не был согласен Оливер. - В конце-концов могут убить.

-Вы заходите далеко. Убийц словят. За убийство при нынешнем короле расплата будет жестокой, - сказал спокойный Уильям и вздохнул. - Что ж... Вы поведали историю вражды. Я её уже от разных людей слышал. Остаётся свести самих виновников. Кстати, Вы знаете, что Ваше имя означает оливковую ветвь, символ мира? - улыбнулся в шутку Уильям. - Да, меня увлекает мистика некоторых имён.

-Будем надеяться, что мир будет, - с неверием в успех дела улыбнулся Оливер, но Уильям поднялся и протянул руку для пожатия:

-Обязательно будет мир.

Оливеру не оставалось ничего, как покориться судьбе: довериться столь спокойному перед ним собеседнику, который не казался человеком, не заинтересованным в успешном окончании сложившегося конфликта. Они пожали друг другу руки и наполнились верою, что в ближайшие дни всё выяснится и... успокоится.

Глава 41

Этот весенний вечер, когда днём уже тепло, а вечером подступает ночная прохлада, иногда даже мороз, вызывал лишь чувство наслаждения жизнью и природой и у Алекса, и у Кэтрин. Они стояли у открытого окна здесь, в одиноком коридоре дворца. Алекс обнимал любимую за талию, прижимая бережно к себе, а Кэтрин невольно положила ему на плечо голову.

Они молчали. Хотелось только передавать те чувства, которые лелеяли душу: ощущать любовь друг друга. Кэтрин не всё ещё помнила, но любовь была сильнее памяти, сильнее зла и преград. И она, и любимый смотрели на появляющиеся на ясном небосводе краски заката: жёлтый, оранжевый,... золотистый... Его нежность и объятия вечерней вуали, словно туманной дымки, завораживали, как и ещё слышавшиеся пения птиц в парке и лесу неподалёку. Будто всё живое вокруг исполняло рапсодию мира и любви.

Когда почувствовалась такая прохлада, что стоять у окна уже было холодно, Алекс закрыл его, не выпуская с умилением следившую за ним милую. Он вдохнул цветочный аромат её волос, поцеловал ладошку и взял за руку, уводя за собой. Ласковыми взглядами одаривая друг друга, они скоро прошли в музыкальный зал.

Здесь тоже было тихо и никого. Здесь так же было уютно и вспоминались прекрасные моменты прошлого...

-Да, я не зря тебя сюда пригласил, - подвёл Алекс любимую к креслу, и она туда села, робко отвечая теплом глаз. - Я не буду на этот раз петь песни. Хотя у меня для тебя песен ещё много. И те, которые я уже написал, и те, которые сочиню. Я просто хочу побыть с тобой, как раньше... Правда, - оглянулся он с улыбкой вокруг. - Здесь теперь стоит не только клавесин, но и его младший брат... фортепиано.

Он отошёл к фортепиано рядом и стал смотреть на стоящий в углу клавесин.

-Помню, когда фортепиано сюда привезли, многие высказались против! Ведь клавесин дарил мелодии куда лучше, - улыбнулась Кэтрин.

-О, да! - засмеялся Алекс, вспоминая то же самое и еле сдерживая себя от той радости, что милая вспоминает всё больше. - Вольтер даже писал... Как он сказал?... Фортепиано — не более, чем чайник по сравнению с клавесином!

-А после концертов Моцарта всё изменилось, - вздохнула любующаяся им любимая. - Мнение о фортепиано быстро меняется. Теперь нападкам подвергается клавесин.

-Да, - улыбнулся в ответ Алекс. - Как в мире. Вечно кто-то пытается кого-то в чём-то обвинить.

Он взял из вазы роскошный букет различных цветов, явно выращенных в это время года в оранжерее. Подав его любимой, он снова одарил её руки поцелуями и улыбнулся:

-Клавесин, увы, стал держать поражение. Певучесть у фортепиано стала лучше. Но любовь... Любовь не меняется.

-Как это похоже на борьбу людей, вечная война, - обняв букет, смотрела с появившейся грустью она. - Сначала один виноват, потом другой... Любовь многие забывают, и никто ведь не выигрывает в конечном итоге. Просто все разные, - опустила взгляд Кэтрин и вздохнула. - Мне сказали, что возможно меня пытались убить из-за какого-то дела про хрусталь и стекло?

-Я не знаю пока, - сглотнул Алекс с вернувшейся тревогой. - Надеюсь, нет.

-И то, и другое бьётся, - закончила свою мысль Кэтрин и встряхнулась, снова одарив теплом улыбки. - Всё же спой?... Умоляю... Я хочу вспомнить больше.

-Не хочу, чтобы плохое вспоминалось, - тихо сказал Алекс и сел к фортепиано, погладив клавиши. - Но есть одна новая песня... Снова только для тебя.

Больше он не сказал. В его взгляде сияла искренняя, крепкая любовь. От такого взгляда Кэтрин ощущала лишь поток вызывающих блаженство мурашек. Она завороженно смотрела в ответ, как вскоре слушала ласкающий слух тенор возлюбленного:

В рапсодии леса, и в вальсе ветров,

И в красках природы нет зла, нет врагов.

О, мир, ты прекрасен, куда ни взгляни!

О, если бы люди заметить смогли...

Заметить, что утром, росой умываясь,

Природа спокойна, в любовь превращаясь,

И дарит всем свежесть и радость надежд,

Что доброе в явь к нам придёт из легенд.

Заметить, как солнце, порой вдруг скрываясь,

Выходит порадовать и, не прощаясь,

Пройдёт путь вокруг необъятной Земли

И силой одарит, чтоб любовь берегли.

Дай руку мне, милая. Здесь я, с тобой.

Нет радостней жизни, где мир и покой,

Любовь где не рушится, будто всё из стекла,

А любовь где мы празднуем под звон хрусталя.

Алекс сразу остановился петь и играть на фортепиано, заметив появившиеся слёзы на щеках любимой. Он сам не сдерживал своих слёз. Он подбежал к ней, захватил в крепкие объятия, и она обвила его руками, не выпуская и букет...

Всё самое дорогое хотелось сохранить. Судьба возвращала память, возвращала счастье, и оба сердца бесконечно любящих друг друга людей бились вновь в унисон...

Глава 42

Стефани улыбалась по пути к себе в покои, когда прошла мимо музыкального зала, где Алекс пел для её дочери очередную песню. Кэтрин потихоньку вспоминала всё прожитое, любовь и счастье возвращались к ней, и на душе Стефани материнская радость торжествовала.

Только она не замечала, что этим наступающим вечером, уже в полутёмных королевских коридорах, не одна. За нею осторожно, кутаясь в плащ, чтобы шорох не выдал, шёл Уильям Блэкстон. Он не намеревался упустить Стефани из вида и, как только она открыла дверь в свою спальню, вышел на порог:

-Простите.

-Вы? - оглянулась с удивлением она. - Вы... Вы следили?

-Нет, - растерялся он и пожал плечами. - Я провожал.

-Вы... Блэкстон... Уильям...

-Прошу, зовите меня Уильям.

-Почему Вы провожали меня, Уильям? - еле сдерживала улыбку Стефани, видя в собеседнике искреннюю робость и желание общения.

-Чтоб опять кто не похитил, - улыбнулся он.

-Вы сумасшедший, кому нужна старуха? - засмеялась Стефани и прошла в комнату.

-Нет, - поспешил он пройти следом и закрыл к ним дверь, сразу взяв руку повернувшейся к нему лицом собеседницы. - Нет, умоляю, не говорите так. Старуха?! Вы ещё молоды! Вы стали рано матерью и не побоюсь сказать, Вы ею снова можете стать.

Стефани вновь смеялась. Она помотала головой и тихо шутливо сказала:

-Я подозревала, что Вы сумасшедший, но настолько!

-Вы свели меня с ума, - признался Уильям. - Я таким не был! Я не знал себя таким!

-Вас надо лечить, - кивала через улыбку Стефани.

-Прошу, лечите, - кивнул в ответ Уильям, но он казался более серьёзным. - Но вряд ли это излечимо.

-Можно попробовать, - прищурилась Стефани, а он тут же предложил:

-Вина?

-Вина?! - удивилась она, но приняла приглашение улыбкой.

Уильям выглянул в коридор убедиться, что там никого нет, и подал руку собеседнице. Они молча вновь брели по коридорам и скоро уединились в диванной зале. Остановившись у буфета, где стояли бутылки различной формы и различных напитков, они переглянулись.

Уильям взял бутылку вина и наполнил им два бокала, подав один Стефани. После первого глотка Уильям спросил:

-Итак, Вы предложили лечение?

-Вы всё же решили его пройти? - засмеялась Стефани.

-Это весна. Это зов души. Это амур стреляет прямо в сердце. Но разве может рана от такой стрелы зажить? - смотрел Уильям вновь серьёзно.

-Вы ошибаетесь в ощущениях. Быть может то не стрела амура и не сердце, - смутилась Стефани, догадываясь о чувствах собеседника, которому тоже симпатизировала, но боялась подпустить к себе те чувства, которые, как ни пыталась всё же не признавать, были ответными.

Сделав ещё глоток вина, Уильям отошёл к окну и стал смотреть на тающий в темнеющем небе закат. Он выдержал короткую паузу и прочитал стих:

«О лето, праздник светлого тепла,

Сколь ты любезно после зимних вьюг!

Сколь радостно и зелено вокруг!

И даже в вышних внятна и мила

Святому Валентину трель пичуг:

“О лето, праздник светлого тепла,

Сколь ты любезно после зимних вьюг!”

Любая птица нынче ожила,

Супругу тешит щебетом супруг;

И на рассвете слышат лес и луг:

“О лето, праздник светлого тепла,

Сколь ты любезно после зимних вьюг!

Сколь радостно и зелено вокруг!”»*

-Вы сочиняете?! - удивилась Стефани с восторгом о том, как красиво он рассказывал.

-Нет, увы, - отставив бокал на столик, повернулся Уильям. - Это из поэмы средневекового английского поэта. О нём забыли.

-Уверена, о нём скоро вспомнят. Я очень хочу прочесть его произведения, - искренне ответила Стефани и, чтобы скрыть волнение, которым наполнялась от каждого взгляда милого собеседника, сделала ещё глоток вина и побольше. - Жаль, день Святого Валентина уже прошёл.

-Нет, - улыбнулся Уильям. - Не важно, когда сей день. День любви можно и нужно отмечать каждый день. Я бы слал Вам валентинки каждый день.

-Я не в том возрасте, милый Уильям, чтобы песни, сказки, красивые рассказы покорили, - допила своё вино Стефани и сама налила себе следующую порцию.

-А в Турции Вам никто не уделял внимания, например, теми же валентинками? - попивая дальше своё вино, не сводил он глаз с собеседницы, которая становилась дороже всего на свете, но... тоска сжимала душу предчувствием, что желание ещё молодой души никак не будет выполнено.

-Нет, что Вы, - улыбнулась Стефани. - Друг читал стихи, как Вы сейчас, не более. А про валентинки я слышала от одной русской наложницы. Они в России их делали из шёлка, с кружевами. Обрызгивали духами и украшали живыми цветами. А потом подкладывали в карман избранника. Даже балы устраивали в некоторых домах, где были девушки на выданье. Это всё красиво, как в сказках, но, увы, мы с Вами ведь не в том возрасте...

* - отрывок из поэмы «Птичий парламент», Д. Чосер (14 век), перевод С. А, Александровский, 2000 г.

Глава 43

Не хотелось Алексу и Кэтрин отпускать друг друга из объятий. Покинув музыкальный зал, они остаток вечера провели с детьми и строили планы с ними вместе уже завтра вернуться домой. Вернуться с детьми, Эльвирой и Стефани, которую оставлять во дворце никак не хотели.

Почитав детям сказку на ночь и спев колыбельную, Алекс и Кэтрин одарили их поцелуями и покинули спальню, оставляя под надзором нянек до утра. Снова обнявшись, они уходили дальше по дворцу и скоро приблизились к диванной. Послышавшиеся голоса заставили остановиться и, взглянув с удивлением друг на друга, улыбаться...

-Блэкстон? - прошептала Кэтрин.

-И твоя матушка, - кивал в подтверждение Алекс.

Взявшись за руки, словно дети, они ощутили прилив ещё большей радости жизни. Скорее уединившись в своей спальне, они закружились по комнате. Они целовались и смеялись, а когда губы жадно слились, опустились на мягкую постель.

-Мы словно дети, - снова засмеялась Кэтрин.

-Я и чувствую себя, как ребёнок, - смеялся так же милый. - Я так счастлив, что ты вспомнила нас!

-И я счастлива, - смотрела с ощущением свободы для счастья она. - Но всё равно почему-то пока чувствую, что помню мало, недостаточно.

-Поверь, достаточно. У нас всё теперь будет замечательно. Я тебя от себя не отпущу. И у твоей матушки будет замечательно!

-Блэкстон ей читал о любви, ведь так? - улыбалась Кэтрин, не веря в то, что невольно пришлось им узнать.

-Твоя матушка ему приглянулась, это безусловно.

-Так неожиданно, - сияли глаза Кэтрин ещё большим счастьем.

-Правда. Видно же... И слышно. И потом, матушка твоя ещё молода и красива. Иди же ко мне... Я не могу больше ждать, - с вожделением Алекс заключил её вновь в страсть объятий и стал покрывать поцелуями, а там и ласкать так тепло, так трепетно.

Оба стремились продлить наслаждение друг другом. Оба праздновали любовь и душ, и тел. Когда же оказались на пике блаженства и расслабленно отдыхали, прижавшись обнажёнными телами, возвращаться в реальность не было желания...

Ночь была с ними. Она дарила время и снова, и снова укрывала полотном тепла очередные ласки...

Возвращаться в реальность не хотелось и Стефани, которая тем временем пила вино в диванной в компании Уильяма. Он пытался убедить её, что возраст не может мешать любить, тонко намекая на своё расположение к ней, но она не хотела подпускать столь близко. Разочарованная в жизни и любви она была уверенна в том, что своё уже ушло и думать о подобном уже поздно.

После третьего бокала вина Стефани почувствовала, что голова закружилась. Повернувшись к окну, за которым стояла ночь и виделись лишь редкие огни фонарей в королевском парке, она не удержала в себе тех слёз, что давно просятся наружу.

-Я всегда плачу, когда выпью, - сразу усмехнулась она.

-Зачем пьёте? - не выпив за время их беседы столько много, чтобы оставаться трезвым, спросил Уильям.

Он искренне переживал за случившееся в её судьбе и хотел как-то помочь или поддержать, даже если большего не суждено.

-Зачем, - пожала плечами Стефани. - Чтобы забыться, расслабиться.

Она повернулась лицом сразу, как только почувствовала, что он стоит ближе, что еле коснулся её плеч. Их взгляды дрожали, общаясь через ласковое тепло с желанием высказать мечты душ. Видя слёзы на её щеках, Уильям осторожно просушил их пальцами. Он смотрел, молчал, но не скрывал своих чувств.

Стефани не выдержала прилива желания броситься в его объятия и позволить отдать ему и себя, и мечты, и страсть... Впившись в губы друг друга, они забылись, где они, кто и какие. Жадные поцелуи. Жадные объятия. Жадное желание насытиться и утолить шторм страсти, что накрыл обоих.

Уильям еле сдерживал себя, но всё же взял Стефани на руки и через служебный коридор прошёл к своей спальне. Там он опустил её на постель, поскорее запер двери и, скинув камзол и рубаху, склонился над ней, улыбающейся с игривым взглядом. Вино владело её разумом, но и расслабляло, чтобы не держать чувства в себе. Она теперь была во власти того желания, что в данный момент переполняло: этот милый, красивый, притягательный мужчина должен быть вознаграждён...

Стефани притянула его к себе и одарила губы чувственным поцелуем. Она чувствовала, что Уильям хочет уже дальше, больше: как его руки сжимали её талию и бёдра, как скользнули к груди, желая освободить от корсета. Толкнув его лечь на подушку, Стефани медленно провела нежными пальцами по его щекам и стала спускаться ими к его груди. При этом она смотрела в глаза, словно умоляла терпеть и не торопить время.

Расстёгивая его штаны, спуская их, она сама спускалась поцелуями всё ниже, чувственнее и... трепетнее... Добралась до самого сокровенного, принося никогда не ощущаемое блаженство так, что Уильям не выдерживал и стонал, получая подарки ласк и её рук, и её губ...

-Стефани, - выдохнул Уильям, пытаясь сдержать себя, и повторил, приподнимая жаркую Стефани над собой. - Стефани... Не торопись уже и ты... Какая ты!

-В гареме учат любить и дарить мужчине незабываемое блаженство, - игриво подмигнула она.

-А ты?... Тебе кто-нибудь дарил такое блаженство?

На краткий миг в глазах её показалась печаль, но Уильям не ждал. Он тут же положил её под себя и налёг:

-Не двигайся. Не говори ни слова. Закрой глаза.

И дальше... он целовал, сжимал, гладил так, как она не испытывала никогда. Долго пытали они друг друга поцелуями губ и тел. Долго оттягивали время, чтобы не подобраться к концу, опасаясь, что это будет конец всему и... навсегда...

Только под утро ночь всё же взяла своё, и утомлённые любовники расслабились в объятиях и уснули. Стефани же, никогда не спящая глубоко, проснулась уже через час. Она была рада видеть, что Уильям спит крепко, и вылезла из-под его рук, принявшись скорее одеваться. Выглянув в служебный коридор, чтобы уйти незамеченной, Стефани только хотела закрыть за собой дверь, как Уильям взял за руку.

Прикрывающий свою наготу одеялом, он смотрел с тревогой и мотал головой.

-Забудем всё. Это было неправильно, - тихо сказала принявшая строгий вид Стефани. - И я с иным адвокатом буду вести дальнейшие дела.

-Я не позволю, - был твёрдым ответ Уильяма, и он выпустил её руку сразу, как она попыталась отдёрнуть.

-Я обращусь к королю, - прозвучал её голос угрожающе. - Или сама найду иного.

-Я убью этого иного, - усмехнулся Уильям, за тем самым пытаясь скрыть волнение.

-Я снова найду иного, - усмехнулась и Стефани.

-Я и этого убью. У Вас не будет выбора, - выпрямился в не менее гордую позу он, но Стефани ничего не сказала.

Её взгляд высказал ясно непреклонность, и она ушла.

-Не будет выбора, - повторил Уильям, но слышала ли эти слова Стефани, он не знал.

Он медленно закрыл дверь, а взгляд остановился на смятой постели, где недавно царила райская аура. Тоска накрывала, как и вернувшееся одиночество...

Глава 44

Пока любимый спал, Кэтрин тихонько поднялась и подошла к окну. Она осторожно его открыла. Свежий, лёгкий утренний ветер коснулся лица. Он был осторожным и дарил что-то воздушное, от чего дышать было так свободно, что Кэтрин закрыла от наслаждения глаза. Она облокотилась на подоконник и наблюдала за ещё спящей природой, когда первые краски зари только-только показались в небе.

Отвлеклась только на первое движение в парке. Она увидела Викторию, тепло одетую и медленно прогуливающуюся, будто о чём-то думающую. Понять, печальна та или нет, — Кэтрин не могла, но вдруг вспомнилось, что произошло до того, как инсценировали её смерть...

-Что случилось, родная? Ты так рано проснулась и покинула меня, - встал рядом проснувшийся Алекс и тоже заметил в парке Викторию.

-Я должна поговорить с Вики... Я вспомнила, - с переживанием за подругу ответила Кэтрин. - У неё с Крисом были проблемы... Из-за любовницы. И она ждёт ещё малыша.

-Это не любовница, - поправил Алекс. - Мало ли кто был до.

-Я хочу узнать, как теперь всё. Разрешилось ли или они живут трудно, - взглянула Кэтрин с тревогой.

-Они живут мирно, - ласково улыбнулся её любимый, обвив руками талию. - Но мы вместе отправимся к ним, и ты сама всё увидишь.

Кэтрин была рада немедленно собраться. Она торопилась, как бы милый ещё ни хотел уделить время им двоим. Переживающая за подругу, вспомнившая, как трудно той было узнать новость о бывшей любовнице Криса и о том, что у той родился от него ребёнок, Кэтрин спешила к Виктории.

Когда же спустились к выходу, ей и следующему вместе Алексу навстречу вошел только что прибывший во дворец Густав. Удивившись встретить его в столь ранний час здесь, они остановились. Густав тоже спешил, и видно было, что так же был чем-то взволнован. Он не замедлил немедленно сказать:

-О, Алекс, я рад, что застал тебя! Нам срочно надо переговорить с Блэкстоном!

-Я не могу сейчас, - отказался тот, но Кэтрин прикоснулась к его плечу:

-Я буду с Вики.

Она заметила в окно, что Виктория уже прогуливалась по парку в компании их общей подруги Анны, и тут же воспрянула духом, видя, как те весело что-то обсуждали:

-Я к подругам! Ступай! Я никуда не денусь!

-Но я не могу оставить тебя! Нет, - только успел вымолвить Алекс, но любимая убежала на улицу, а там, как увидел в окно, сразу присоединилась к подругам.

Те, счастливые такой встречей, сразу стали с ней обниматься. Радость, свобода, тепло — всё ощущалось, хоть Алекс и волновался ещё от мысли отпустить возлюбленную куда-либо от себя.

-Она никуда не денется, - понимал Густав его чувства. - Охрана там же. За королевой тоже хорошо следят.

-Да, - задумчиво молвил Алекс, наблюдая за милой в окно.

С трудом он оторвал взгляд, но уверенность, что с Кэтрин ничего на этот раз не случится, потихоньку побеждала. Он с Густавом вместе пришёл к кабинету Блэкстона, где тот уже бодрствовал. Дверь была открыта, и оба застыли на пороге от удивления.

Вид Блэкстона поражал. Взъерошенные волосы, видно наспех одетый и не совсем отдохнувший...

-Что с Вами, Уильям? Вы не спали?! - удивился Густав, пройдя в кабинет. - Я Вас таким никогда не видел!

Налив себе чашку только приготовленного кофе, Уильям подал кофе и им. Сделав пару глотков и сев к столу, он пригладил свои волосы и отрывисто пояснил:

-Почему не спал? Спал... Я просто проспал... Наспех собрался... Но что там у нас? Где Вы были?

-У Ванталы дома с Эльвирой. Эльвира у больной Элизы, - с нескрываемым волнением ответил Густав удивлённо смотревшим в ответ собеседникам. - Да, супруга Ванталы серьёзно больна. Ночью слали за королевским доктором. Он сейчас там, и я поспешил к вам. Я продолжал всё время и расследованием заниматься. Искал стекольщика и дочь твоего слуги Бернарда, Лус, - кивнул он Алексу. - Стекольщик, как я выяснил, уезжал по делам и вернулся. Он подтвердил, что дочери у него не было, но хочет говорить лично с тобой. Связь той девицы и Лус с Кларой ясна. Не сомневаюсь, что и супруг Клары был в том замешен, но пока много ещё покрыто тайной, как и его внезапная смерть.

-Элиза больна? Чем? - перебил его шокированный новостью Алекс, упустив всё остальное.

-Всадник сбил, переломов много и воспаление лёгких к тому же, - опустил взгляд Густав. - Верим в лучшее... Вантала просил не являться к ним пока. Дом открыт только для врачей. Так что... Будем надеяться, что врачи помогут. Он и Эльвиру просил уехать. Я отвёз её к подруге Элизы. Там и мальчики сейчас.

Здоровье жены брата, судьба брата, когда жизнь любимой на волоске, когда и тот, и их трое сыновей стоят на грани будущего, где может не быть самого дорого человека, - только эти мысли тревожили Алекса. Он смотрел в одну точку, желая броситься ехать к брату, но понимал, что своим присутствием сейчас не поможет. И просьба брата не приезжать пока останавливала от каких-либо действий, кроме как слать докторов и просить передать слова поддержки...

Глава 45

-Мы обязательно к ним приедем, - сразу сказала Кэтрин, когда вернувшийся в парк Алекс, попросил отойти в сторону, извинившись при том перед Викторией и Анной, с которыми она до этого проводила время.

Как только уединились подальше в парке, где никого пока не было, Алекс всё рассказал об Элизе. Кэтрин переживала теперь не меньше его и понимала, почему его брат не хочет пока никаких визитов, даже если это и родственники... Не любил Вантала ни огласки, ни поддержки в радости или горе, ни бесед, ни сочувствия. Будучи замкнутым, он оберегал личную жизнь его с Элизой, как мог.

Чтобы как-то отвлечься от страха, который переполнял, Алекс и Кэтрин согласились на предложение подошедшего к ним Густава поехать вместе в стекольную лавку и поговорить с вернувшимся стекольщиком. Тем более, что расследование вот-вот будет закончено. Оставалось лишь сделать несколько шагов.

Сразу после завтрака, сообщив о дальнейших планах королевской чете, Алекс, Кэтрин и Густав сели в приготовленную для них карету. Совсем скоро они уже проезжали по улицам столицы...

Рынок был полон товаров и покупателей. Люди спешили по своим делам. Открывались кофейни, банки, почта, но на двери лавки стекольщика ещё красовалась вывеска «Закрыто».

Густав громогласно постучал в дверь и в окно, шторы на котором были плотно занавешены:

-Мы знаем, что Вы там, Пьер! Открывайте!... Вы хотели поговорить лично с герцогом! Он здесь!

Воцарилась тишина. Каждый застыл в ожидании услышать щелчок в замке двери, и он послышался спустя несколько мгновений. Кутаясь в тёплый халат поверх одежды, Пьер молча пропустил их войти в лавку и тут же запер дверь вновь.

-Я говорил, что здесь блуждают мои агенты? - спросил строго Густав. - Чего Вы боитесь?

-Мести, - взглянул с широко открытыми глазами тот. - Вы прекрасно знаете, кого я боюсь.

-Вы сказали Густаву, что у Вас нет дочери, - вставил Алекс, еле сдерживая в себе гнев, но всё было видно в глазах. - Вы подло лгали, подыгрывая подлецам, которые чуть не убили мою жену.

-Я не знал всего этого, - смотрел с искренним чувством вины Пьер. - Меня тоже есть чем заставить молчать. Я не хочу оказаться в крепости по наговорам. В мыслях не было устраивать всё так, чтобы у Джозефа отняли завод. Однако эта женщина вместе со своим мужем меня заставили играть роль её отца. Я согласился. Роль лёгкая и жизнь вне опасности.

-Теперь в опасности, - с иронией выдал Алекс, а Густав решил сразу остановить начинающуюся агрессию:

-Пьер под надзором. Ему так же предстоит пройти через суд. Однако вернёмся к делу.

Алекс же пнул ногой дверь в спальню. Там царил беспорядок, словно кто-то что-то искал, не щадя ни мебели, ни вещей.

-Наверняка утраивали те люди обыск. Или их люди, пока я отсутствовал, - пояснил Пьер.

-Признайтесь, - разглядывая некоторые из лежащих вокруг вещей и осколков, улыбнулся спокойный на вид Густав. - Вы ведь уезжали не только по делам. Вы пытались скрыться.

-Не буду скрывать, - ещё плотнее стал кутаться в халат Пьер, словно ему было холодно не от того, что в лавке не успело нагреться от недавно разведённого камина, а от чувства вины. - Да... Я уезжал, чтобы избавиться от возможного преследования той женщины и её людей. Так же хотел найти способ всё же выполнить для Вас заказ, - взглянул он на вздёрнувшего бровью Алекса.

Пьер отошёл к шкафу и, открыв дверцу, стал доставать один за другим и класть на стол разных цветов фонарики. Сделанные из разноцветного стекла и хрусталя они отражали огонь камина, а тот ласкал светом, будто украшал своими блёстками, чтобы вызвать восхищение тонкой работой столь прекрасного творения.

-Как Вы, герцог, описывали... Как мы с Вами уговорились... Всё сделано точь-в-точь по указаниям на стекольном заводе, - добавил Пьер с надеждой в глазах на прощение. - Другой заказ тоже почти готов.

-Вы это сделали за спиной барона? Вашего бывшего друга? - усмехнулся Алекс.

-Увы, - несмело взглянул Пьер на подошедшего Густава, который стал рассматривать фонарики. - Так пришлось. Я один не мог всё сделать, мне нужна была специальная машина, а она только там, на заводе. Среди рабочих есть люди, которые помогли тайком пробраться и... работать... Потому я скрывался всё время там, как мог, и работал...

Глава 46

-А кто эта женщина? Ваша дочь? - спросила Кэтрин, некоторое время поглядывая на один единственный портрет здесь, в спальне у стекольщика, пока Густав рассматривал разложенные на столе фонарики, а Алекс и Пьер обсуждали произошедшее.

-О, - снова сжался в халате Пьер, но промолчал.

Алекс и Густав взглянули на портрет. Там была изображена красивая молодая женщина в бедной одежде. Она сидела в богатом кресле, а вокруг — ничего. Только тёмно-коричневый потрескавшийся фон.

-Моя жена, - еле слышно сказал Пьер и сглотнул. - Умерла беременная от несчастного случая... Её вез на встречу со мной мой брат... Художник... Он после её смерти этот портрет нарисовал, а сам... Сам покончил скоро с собой. У него похожая потеря жены. Двумя годами ранее.

-Среди рабочих есть люди, которые помогли Вам сделать детали для фонариков, - до того думающий о чём-то Густав выдержал паузу и снова заговорил, а Пьер оглянулся в ответ. - Они не устраивают забастовки?

-Увы, устраивают. Но я не могу остановить их, - смотрел с чувством вины тот.

-Пора выяснить всё и с бароном Дершау, - сказал Алекс. - Ваша вражда бессмысленная и наносит ущерб не только заводу, но и вам обоим в личной жизни.

-Но разговор вряд ли получится, - пожал плечами Пьер.

-Это явное недоразумение, - не соглашался Алекс. - И Вы обязаны вернуться к прежнему занятию, к своей службе на заводе. Без Вас, без Ваших навыков и опыта там простым рабочим не создать ничего в должном качестве. Ведь Вы тоже хотите этого.

-Да, хочу, - снова пожал плечами Пьер. - Но повторю, мы с бароном не ладим. Он и сам не захочет идти на уступки и тем более вести какие беседы.

-Вы уверены? - удивился Густав. - Эта ваша глупая война создаёт большие проблемы. По-моему барон не дурак. Он сам знает, что Вы — лучший мастер. Потому и боится потерять завод. Потому и боится, что работники будут за Вас, а не за него.

-Это безумие, - качал головой Пьер. - Я не хотел и не хочу быть костью в горле, потому и ушёл оттуда.

-А деньги на что копите, позвольте узнать? - спросил Густав.

-Мастерскую расширить. Иначе так и придётся тайком на завод проникать, - признался тот.

-Едемте, - решительно сказал Алекс. - На завод.

Каждый хотел поставить точку в данной проблеме. Но каждый переживал по-своему. Чувства и опасения Пьера были понятны, но действовать уже надо было, чтобы избежать в дальнейшем больших возможных неприятностей.

Пока ехали в экипаже позади кареты, в которой были Густав и Пьер, Алекс с Кэтрин улыбались друг другу и сидели в обнимку. Ещё некоторое время они молчали, наслаждаясь свободой и души, и весеннего тёплого воздуха. Дышать было легче, когда вспоминалось, как были спасены от бед, как любовь прошла преграды и лишь окрепла.

-Расскажи же ещё, - молвила Кэтрин, улыбнувшись удивлённому и любующемуся ею милому. - Я уже многое вспомнила, но многое и скрывают, так?

-Я не хочу худое вспоминать, - покачал головой он.

-Хорошо, но кто же тогда виновен? Я не всё понимаю. Кто пытался меня убить и зачем? Всё из-за хрусталя и стекла? - спрашивала Кэтрин и выпрямилась. - Почему Густав винит в чём-то Клару?!

Алекс видел, как ей хочется узнать больше и вспомнить даже неприятные моменты...

-Нет, - вздохнул он. - Оба случая просто переплелись. В жизни, как оказалось, всё неслучайно, но... к лучшему. Я сам не знаю, кто замешен во всём. У Густава имеются подозрения, а он их не обсуждает пока ни с кем. Обещаю, мы всё узнаем.

Его взгляд пал на луг, мимо которого проезжали. Широкий, просторный, будто не было конца, он радовал разноцветьем весенних цветов. Алекс немедленно позвонил в колокольчик, и кучер остановил карету.

Молчаливая, догадываясь о плане любимого, Кэтрин с замиранием сердца смотрела как он протянул руку, как помог выйти из экипажа и снова обнял. Они одарили друг друга теплом поцелуя, и Алекс ласково прочитал строки новой песни:

Гвоздики, тюльпаны, нарциссы...

О рае напоминание — цветы.

Розы, фиалки... Все цветы живописны!

Душа замирает от их красоты.

Я так собрать бы хотел их всех вместе,

Тебе бы, любимой, их все подарить.

Сказать на словах очень трудно и в жесте,

Насколько я счастлив тебя так любить.

Цветы — вот он символ любви бесконечной,

Символ рая, торжественной красоты

И восхищения, и души безупречной;

И они наполняют даже мечты.

В букете любом, что дарил и дарю я

И в праздничный день или в простой

Все чувства свои ознаменую:

Ты — счастье, ты рай мой, тебе всё одной.

-А дома спою эту песню на празднике, который обязательно сделаю в честь тебя и рождения нашей Софи.

-Всё же будет праздник? - не знала, как выразить переполняющее её счастье Кэтрин.

Она сияла всем видом, дышала отрывисто и прильнула в объятия ещё сильнее.

-Без сомнений! - с восторгом ответил он. - Я упрямый, ты знаешь. Фонарики нам уже сделали, не позволю интригам испортить то, что задумал, так что,... дело за малым.

Радостно смеясь, оба ещё недолго смотрели в глаза друг друга и скрепили всё долгим поцелуем...

Глава 47

Когда приехали на завод, сразу узнали от рабочих, что хозяин не появляется здесь уже несколько недель. Вместо него сюда приезжает поверенный с проверкой. От того и стало известно, что барон Дершау женился и ведёт дела теперь только из дома. Густав тут же предложил всем спутникам отправиться посетить барона.

Барон жил недалеко за городом, в старинном замке готического стиля, который достался ему по наследству и которым он дорожил, как самым ценным в жизни. Сразу виделась любовь и к самому замку, и к его округе... Ухоженность, красота сада, чистота и высокий вкус.

Услужливый слуга проводил прибывших в гостиную. Просторное и уютное с лёгким цветочным ароматом помещение вызывало приятные ощущения. Рассевшись на удобные диваны и тихо беседуя, стали ждать. Скоро им подали чай, но время тянулось довольно долго...

-Всё же, - вздохнул Алекс, прерывая тем самым бессмысленную беседу о погоде, которую завели.

Он поднялся и поцеловал ручку любимой:

-Обожди здесь. Я узнаю, где барон, и мы придём сюда.

-Я с тобой, - кивнул в поддержку Густав и покинул с ним гостиную.

Они остановились сразу в холле и прислушались. Здесь же, за одной из дверей, как догадались, находился кабинет барона. Оттуда доносились голоса, и Алекс с Густавом подошли ближе...

-Вот, - прозвучал спокойный мужской голос, после чего сразу раздался звук двух бокалов друг о друга. - При ударе ты слышишь звонкий, продолжительный звук... Чистый звук... Такой же будет, когда проведёшь мокрым пальцем по ободку этого хрустального бокала... У стекла же звук короткий и глухой.

-Так и людей выбирают, - засмеялась его собеседница. - А всем хрусталь милее. Я же простое стекло.

-Не говори так, - ответил строго мужчина. - Посмотри, идём... Видишь, лучик солнца через хрусталь, и видна радуга. Да, стекло таким свойством не обладает, но оно прозрачнее, тоньше и нужнее, как ты для меня...

После затянувшейся паузы, в которую Алекс и Густав догадались: двое одарили друг друга теплом чувств - мужской голос добавил:

-И, если разбить хрусталь, он рассыплется на множество мелких кусочков. Его будет не собрать. А стекло расколется всего на несколько. Его можно починить. Не сравнивай себя с этим. Ты сильна, и я восхищён тобой. Иначе бы не полюбил и не сделал бы всё так, чтобы ты стала баронессой, моей женой.

В этот момент Густав решительно постучал в дверь. Сразу мужской голос из кабинета отозвался:

-Ну что, входи уж, сообщай, что там срочного?

Густав открыл дверь и прошёл в кабинет. За ним следом — Алекс. Оба застыли на месте у входа, уставившись на таких же, удивлённых их появлению... Барон Джозеф Дершау сидел в кресле, а на его коленях, в его объятиях — сама Лус... Та самая пропавшая дочь слуги Алекса, которую столько времени искали и которая имеет отношение к произошедшему.

Слова сказать никто не успел. Прибывшая в кабинет пожилая и на вид добродушная няня с младенцем на руках заняла внимание каждого. Вскочившая Лус бросилась тут же к ребёнку и забрала. Она его осторожно обнимала, целовала и, уходя за спину поднявшегося Джозефа, тихо приговаривала:

-Всё хорошо, мой мальчик... Всё хорошо...

Няня, понимая, что ей здесь пока не место, тихонько ушла, торопливо удаляясь по коридору, а навстречу из гостиной вышли Кэтрин и Пьер. Они подошли к кабинету и остановились у порога. Джозеф сразу понял всё.

Он смотрел на Пьера, как тот с гордостью стал смотреть в сторону, и усмехнулся:

-Добился своего?

-Барон, - вставил тут же Густав. - Прошу, нам следует многое обсудить. Разрешить конфликт, если нет желания сидеть в крепости.

-Ах, да, - съязвил тот. - Как же без угроз... Конечно, именно я нарушил закон. Может ещё и пытки примените какие?

-Многие нарушили закон, - поправил Густав. - И Вам повезло его нарушить при нынешнем короле, когда милосердия куда больше.

-Будет долгая беседа? - с удивлением спросил Джозеф и предложил. - Присядем тогда?

Когда все сели у стола, а Лус с ребёнком в кресло, которое стояло за сидевшим супругом, Густав продолжил:

-Вы скрывались не зря, я понимаю, - бросил он краткий взгляд с намёком в сторону Лус.

Воцарилась тишина. Джозеф взглянул на любимую, взгляд которой вздрогнул. Она прижала уснувшего сына чуть крепче к груди, словно боялась его потерять. Вздохнув и о чём-то недолго подумав, Джозеф сложил перед собой руки и облокотился ими на стол:

-Да, скрывались... Чтоб не обвинили. Да, Лус виновата, что цветы передала в лавку Пьера той даме и что помогала следить за обстановкой в замке... В Вашем замке, - взглянул он на следившего за ним исподлобья Алекса. - И согласилась участвовать в интригах, помогать этой... Кларе и её мужу. Те платили хорошие деньги, но скоро... Я застал Лус, следившую за Вами, герцог, - снова он взглянул на Алекса. - И словил... Что ж, - развёл со вздохом руками Джозеф. - Когда вы почти разоблачили, Лус бежала, не успела забрать свои сбережения, но черт с ними. Я её предупреждал, лучше оставить всё отцу. Мы, конечно, и так ему помогать будем, но вы её чуть не поймали, а она уже носила моего ребёнка. Так мы остались вместе и скрывались и от Клары с её мужем, чтоб не уничтожили, и от остальных... Жили тихо и занимались лишь семьёй и заводом.

-Отец будет счастлив, - тут же, как рассказ закончился, усмехнулся Алекс.

-Клара? - удивилась Кэтрин и не скрывала волнения от своих догадок. - Какая Клара?

-Родная, - сел ближе к ней Алекс и взял за руку, а Густав пояснил:

-За ней тоже следили, но не могли ничего выяснить. Я подозревал, поскольку мужа её видели часто у лавки Пьера, но тот погиб при таинственных обстоятельствах на охоте. Что ж, - вздохнул он, приняв более довольный вид. - Будет интересно беседовать с Кларой. У Вас есть ещё что добавить в доказательство об её участии? - спросил он Джозефа.

-Да, - кивнул тот. - Тогда у лавки вы бились на шпагах, а из дома напротив наблюдала Клара. Подговаривала нас действовать вместе, но мы скрывались. Я уже говорил...

Глава 48

Как и ожидал Густав, к замку барона Дершау скоро прибыло шестеро гвардейцев, сопровождающих чёрную карету. Туда пригласили барона с Лус, чтобы уехать вместе на продолжение выяснения всех обстоятельств случившегося. Возвращаясь к своим экипажам, Алекс с Кэтрин переглянулись.

Алекс задумчиво взглянул в сторону Густава и отозвал его в сторону...

-Думаю, прежде, чем мы вернёмся, тебе стоит пояснить про Клару, - сказал Алекс с намёком, крепче держа руку милой, которая была рядом и жутко волновалась.

-Да, я молчал пока про Клару, - согласился тот. - Есть одно обстоятельство, которое выдало её. Она попыталась недавно отравить Кэтрин... При первом же ужине во дворце. Её вовремя раскрыли, тут же увели. Она сейчас в крепости. Муж её мёртв, как ты знаешь, и причина его смерти теперь тоже сомнительна. Благодаря Вантале ещё некоторые люди находятся под стражей. Многое теперь будет ясно, так что давайте поедем в крепость, чтобы закончить со всем сразу.

-За что? - с переживанием и не желанием верить в такое произнесла Кэтрин, глядя в глаза сопереживавшего любимого. - Если это правда... Почему она так?! Только потому, что ты не полюбил её?! Это она притворялась дочерью Пьера?! Ты был с ней?! Я вспомнила!

Алекс лишь пожал плечами. Он молчал и в карете, когда уже отправился с Кэтрин следом за остальными как раз к той крепости, где уже некоторое время находилась сама Клара. Кэтрин тоже молчала, но поглаживание руки любимым успокаивало...

Она вспоминала свои годы службы, когда была фрейлиной при дворе. Вспоминала, как Клара ревновала и была недовольная её появлением там, поскольку разрушила все надежды заполучить полюбившегося кавалера — Алекса. Душа сжималась от всего и становилось страшно:

-Нет, - с тревогой взглянула Кэтрин на любимого, когда карета остановилась у крепости и он подал руку выходить. - Как Клара пошла на подобное?! Да разве может быть такое?! Да разве зависть может вот так вот изменить человека и заставить совершать столь низкие, подлые поступки, тем более — покушаться на жизнь или... убивать?!

-Увы, и на войне всё так. У каждой стороны свои планы на существование, но истина... В случае с Кларой истина выплывет наружу уже сегодня, - с сожалением смотрел он. - То, какая Клара, мы уже знали немного, верно? Я не удивлён. Ты просто пока не всё о ней лично помнишь. У неё и связь с моим отцом была. Наверняка и планы вместе какие строили. Тот спал и видел, как мне отомстить. Его тоже, кстати. Таинственно убили просто на улице.

Кэтрин подала ему руку. Она смотрела в глаза и видела истину. Алекс был прав, как бы ни хотелось принимать правду. Она следовала с ним за Густавом, за Пьером, а позади гвардейцы сопровождали Лус и барона Дершау.

В небольшом зале, где кроме холодных каменных стен стояло три скамьи, несколько стульев и стол, Кэтрин с ужасом наблюдала, как сюда скоро привели Клару. Гордая, словно не виновата ни в чём. Прекрасно одетая, с красиво уложенными волосами, Клара выглядела так же, как всегда: прекрасно и по моде. Ни следа того, что она находится в заключении не было видно.

Прибывшие в ту же минуту Блэкстон и в сопровождении двух доверенных лиц сам король Крис сели на скамью у стола, за которым встал Густав и подал королю некоторые из бумаг, лежащих там. Молчание длилось ещё некоторое время. Напряжённое ожидание закончилось с появлением в зале ещё нескольких человек. То были судьи. Они сели на скамью в стороне и, сложив перед собой руки, принялись за всем наблюдать.

Густав сначала рассказал произошедшее до покушения на жизнь Кэтрин. Потом поведал о «сожжении» и «воскрешении»...

-Клара — бывшая фрейлина, - продолжал он. - Она изначально пыталась разлучить ныне герцога Алекса Армоур с его супругой, на тот момент тоже фрейлиной королевы. Потом, когда они всё же были вместе и планировалось венчание, наняла убийц. Убийцами, которые нашлись, по случаю оказались люди с корабля Патик, капитаном которого приходится брат герцога, Грегор, он же Вантала. Кэтрин те пожалели и продали в Турцию ради наживы. Там она нашла свою мать. Вантала уже некоторое время знал, - протянул он бумаги с признаниями и подписью Ванталы королю и судьям. - Знал, что мать Кэтрин жива и что один из людей знал всё это довольно долго и скрывал. Это был Лис. В своё время он был юнгой на корабле, пираты которого участвовали в не менее грязной операции — убийстве семьи Кэтрин и Андре по приказу злоумышленников. Тех людей, дочь которых, как и Кэтрин, была претенденткой стать женой принца Филиппа. Как вы уже знаете, в той истории все проиграли. Злоумышленники были все казнены, но никто не знал, что мать Кэтрин пираты продали в Турции. Лис, помня ту историю, задумал так же нажиться на продаже Кэтрин вместо убийства, как приказала и надеялась Клара. Вот и судьба... Бумеранг... Но Вантала разузнал о той истории. Только, чтобы сначала убедиться в верности фактов, не сообщал никому о том, а просил патент в Турцию. То, что на его корабль нанятые Кларой убийцы привели именно Кэтрин, никто не знал. Её переодели в простолюдинку, изменили так, что к ней никто не хотел ни подходить, ни приглядываться. Сам Вантала большую часть пути болел и не мог проверить её. Только во дворце султана, когда Кэтрин там переодели и привели в должный вид, узнал её, но она... Увы, она тогда уже страдала потерей памяти. Однако при Кэтрин было колье, которое супруг ей дарил. Колье её матери. Так матушка её убедилась, кто она, не только из рассказов самой Кэтрин о том, что помнит из детства.

Выдержав паузу, Густав налил себе в стакан воды и сделал несколько глотков, после чего продолжил:

-Вернёмся к Вам, Клара... У Вас таинственно погибает супруг. Ведь именно он помогал в грязных делах Вам, как, например, сговор со служанкой Лус. Но он мешал. Вы должны быть свободной, как и вдовец герцог. Путь к цели был короче... Вы не собирались останавливаться, но Ваш план провалился, о чём скоро стало известно. Вернувшийся Вантала сообщил немедленно о том, что нашлась Кэтрин, а с нею и её мать, которую тоже, уже многие годы, считали погибшей. В считанные дни умирает в заключении один из тех, кого Вы нанимали убить Кэтрин. Он уже был в заключении и ждал суда. Говорят, какая-то женщина его отравила, но её не успели схватить... Теперь, полагаю, схватили... Другого, Лиса, кто-то выпускает тайком на волю, подкупив охрану, которая добровольно сдалась и во всём призналась... О других связях рассказать? Клара? О связи с отцом Алекса и Грегора, герцогом Армоур старшим? Тот так же мечтал отомстить своим сыновьям и разрушить их жизнь, подкупив негодяя, которому приказал сбить Элизу, жену Грегора? Хорошо, что подлеца поймали. Жаль только, самого герцога нет уже в живых, а он ведь не мало платил за всё задуманное, а так, как шантажировать вздумал Вас, как донёс вечно охраняющий Вас повсюду, кажущийся верным слуга,... испугавшись теперь жестокого суда,... герцога Армоур старшего убили, выдав за несчастный случай по пути домой... Продолжать? Доказательства предъявить?

-Будьте вы все прокляты, - усмехнулась с озлобленностью она. - Не докажете ничего.

Густав лишь развёл руками и продолжил:

-Как всё случилось? Как всё удалось? Сначала Вы пытались склонить служанку герцога Армоур соблазнить его. Всем известно о ревностном характере герцогини. Это было бы легче, чем убивать. Не получилось у Лус. Зато получилось у Вас заманить Алекса путём обмана в лавку стекольщика Пьера, с которым он вёл личные дела по созданию стеклянных фонариков и хрустальных подарков для супруги. Вы переоделись в простолюдинку... Будто дочь стекольщика... Стекольщик, Пьер, - указал Густав на того, и Пьер кивнул в подтверждение. - За плату лгал герцогу, но ответственно делал заказ. Не получилось разлучить соблазнами. Что скажете? Задумали убить... Далеко пошли.

Но Клара молчала и смотрела гордо вперёд.

-Разрешите, - поднялся Пьер и один из гвардейцев подал небольшую сумку, которую держал. - Я просил забрать в моей лавке...

Он раскрыл сумку. Оттуда, сверкая, словно явилась из сказки, показалась в его руках прозрачная стеклянная туфелька. Каждый присутствующий широко открыл глаза, но не вымолвил и слова, с удивлением наблюдая.

-Это флакон для духов, - признался Алекс, протянув туфельку любимой. - Я просил создать его для тебя... Он хоть и не из хрусталя, что было сложно сделать. Стеклянный, но от души. Радости, правда, мало наверное от него теперь...

Он замолчал, пытаясь сдержать остальные свои эмоции и слова, а Кэтрин прижала этот сказочный и пока пустой флакон для духов к груди и не удержала слёз...

Глава 49

Помню шелест ветра в нашу ночь.

Помню осени скрещение тех снов.

Помню сколько нежных, милых слов

Сказали мы с тобой, моя любовь.

Уходил ты снова на войну,

Говорил: «К тебе всегда вернусь»,

И кольцо на палец мне надел,

И просил держать мне свой ответ.

Тебя теперь не вижу долго я,

Но всё храню я для тебя лишь «Да».

Да дрожит в глазах очередной рассвет,

А тебя всё нет и нет, и нет...

С тобою больше мне не говорить,

Вместе нам с тобой уже не быть -

Так кричит зима мне... Веры нет...

И тебя со мною нет и нет, и нет...

А во мне, мой милый, наш малыш.

Ждём тебя, любимый! Ты вернись!

Нет, не верю, что суровая война

Забрала, сожгла тебя вдруг без следа. *

Кэтрин пела песню из прошлого. Песню, которую когда-то написала... Тогда началась война и ей с любимым пришлось расстаться. Тогда сообщили, что Алекс погиб, но она не верила и ждала его, свято оберегая то, чем была благословлена: растущего в ней их первенца...

Сейчас Кэтрин всё больше вспоминала из прошлого. В этот уже по-летнему тёплый весенний день она отдыхала в королевском парке вместе с близкими подругами: королевой Викторией и Анной. Они - кто сидел, кто полулежал на разостланных покрывалах в тени деревьев возле корзинок с фруктами и кувшинов воды.

Не долго думая, подруги попросили Кэтрин спеть что-нибудь, и она спела именно эту песню...

-Здесь и боль прошлого, и светлая надежда, и вера в лучшее будущее, - улыбнулась после песни Кэтрин.

Пение птиц будто подпевало ей. Ветер ласкал нежно-нежно, а резвившиеся недалеко дети наслаждались мирным и беззаботным временем. Точно так же наслаждались видеть их матери.

-А наша малышка Софи всё спит. Детки быстро растут именно во сне! - с восторгом сказала Анна и взглянула на люльку рядом, где сладко посапывала дочка Кэтрин и Алекса.

Люлька стояла под деревом здесь же, в тени. Прозрачный балдахин над нею еле колыхался от ветра, который будто помогал не подпускать никакие тревоги, чтобы разбудить младенца... Софья ощущала невероятный прилив счастья, глядя на детей.

Она вспоминала, как, вернувшись из Турции, прибежал к ней в объятия сын. Сразу будто мириады сказочных ощущений наполнили мир, заставляя память подчиняться душе: вспоминать, любить, быть матерью... Потом встреча с дочерью... В тот же день Кэтрин проводили в детскую комнату, где была малышка Софья. Она не спала. Она ещё ничего не понимала, но, оказавшись на руках затаившей от отрады дыхание матери, впервые улыбнулась....

-Как же судьба бывает странной... И жестокой, и непонятной, - прослезилась счастливая Кэтрин. - Не случись беды со мной, не вернула бы матушку. А радость от встречи с детьми — она не сравнится ни с чем. Это будто лекарство для меня. Я вспомнила многое. Многое осталось забытым.

-И пусть плохое даже не вспоминается. Даже не старайся вспомнить — зачем? - улыбалась Анна. - Пришла пора наслаждаться счастьем и беречь то, что есть.

-И строить новое и лучшее будущее, - добавила не менее довольная Виктория и поинтересовалась. - А что дальше сказал Густав, кстати? А то муж уберёг меня от тяжбы слушать суд. Да и я не могу, боимся потерять малыша. Я вся на нервах была, - погладила она ещё немного заметный свой живот.

Подруги с умилением переглянулись, и Кэтрин рассказала:

-Оказалось, агенты Густава, думая, что услужат, не пускали в самом начале Ванталу во дворец, когда узнали о моей гибели. Даже не сказали ему об этом. Отдали патент с приказом взять на борт неких людей. Потому Вантала сразу уехал в Турцию вызволять мою матушку. Когда же вернулся, беседовал на личной встрече с Крисом. Оказалось, что те, кого он взял на борт, следили за кем-то в Турции. И этот кто-то оказался сам хозяин стекольного завода. Барон Джозеф Дершау. Тот встречался в Турции с султаном и их стекольщиком, - сделав краткую паузу, Кэтрин вздохнула. - Оказалось, Джозеф был во дворце как-то и узнал меня. Он не подал вида, но подговорил потом своего друга-стекольщика, чтоб меня и мою матушку отпустили. Взамен на обмен секретами в стекольном деле и какой-то хрустальный подарок. Султан остался потом доволен, погоню за нами отогнал сразу, а Омара... позже убили слуги, желая выслужиться... Султан смерти ему не хотел. Да и матушка сказала, султан поддерживал её всё время. Долгая история, но она не собиралась возвращаться, опасаясь принести мне и Андре больше неприятностей. Ведь она не знала, что те, кто пытались уничтожить нас, от чего убили отца, тоже уже давно казнены. Все её там отговорили, она и осталась, будто, и правда, не существует больше...

-Сколько невинных погибло, так жаль, - вздохнула с сопереживанием Анна.

-А бедняжку, ту бездомную сироту, что негодяи сожгли вместо тебя, перезахоронили. Она покоится у церкви в центре города, - сообщила Виктория. - Очень жалко и её, и Омара.

-Ещё одно несчастье, надеюсь, не случится всё же, - добавила Анна. - Супруга Ванталы, Элиза, я слышала, серьёзно больна?

-Да, мы надеемся, её спасут, - подтвердила Кэтрин и с теплом улыбки взглянула на Викторию. - И всё же я радуюсь и тому, что у тебя с Крисом не случилось разлада.

-Сына он не оставит, устроит, чтоб на учёбу взяли и жизнь достойную жил, - была спокойна та.

-Это из-за той трактирщицы, Эммы? - поняла Анна и в поддержку улыбнулась. - Да куда им, интриганочкам, до нас?! Мы любимы! Мы для наших избранников единственные!

-И так и будет! - провозгласила довольная за всё Виктория.

-Достойным людям улыбается судьба, - похлопала в ладоши Анна.

-И тем, кто себя не всегда достойно вёл, всё же тоже, бывает, улыбается, - кивала Виктория с намёком. - Крис утром сказал, что барона Дершау отпустили с Лус. Их спасло раскаяние, и что барон помог в Турции. Но... Они подвергаются пожизненному штрафу. Будут выплачивать вам определённую сумму, что далеко не малая, держаться подальше и тихо, без посещений светских балов, без выезда из столицы и прочего, быть или дома, или на стекольном заводе. Так же отпустили и Пьера, который с бароном, как видно, даже уже и помирился. Джозеф пригласил его обратно на завод. Раньше не осмеливался звать, но теперь да. Будут вместе работать и тихо жить. За ними будут следить. Нарушат что - суд будет вновь.

-Боже, они приняли нашу с Алексом просьбу освободить их! - ахнула Кэтрин и прижала руки к груди.

-Ты слишком добра, - улыбнулась тепло Анна. - А с Кларой всё же не так строго обошлись, как я думала. Хотя, как знать... Женская тюрьма на всю жизнь, земельные работы, тяжкий труд... Всё же это похуже казни. Лиса тоже даже не казнили, а посадили пожизненно. Один... в темноте и сырости... Долго не проживёт. Сообщников осудили кого как. А ту команду подкупленного корабля, всех, кто умышленно участвовал в злодеянии, вместе с капитаном лишили всех чинов и сослали служить кого простыми моряками, кого солдатами, - пожала плечами Анна. - Выходит, каждому своё, но поймут ли они свою вину?!

-Только бы охрана была хорошей, - добавила Виктория, но и она, и остальные верили — всё теперь будет хорошо.

Вечером, с тем же отрадным чувством полноценного счастья Кэтрин уже наслаждалась быть вновь в объятиях возлюбленного. Они были уже у себя в замке. Детей только что положили спать, а сами скорее укрылись в своих покоях.

-Ты всё для меня, - горячо поцеловав в губы, Алекс немедленно отошёл к комоду и открыл верхний ящик.

Достав оттуда коробочку, он открыл её, и Кэтрин с восторгом взяла лежащее там колье из хрусталя.

-Однажды это колье было потеряно, потом его нашли, начались неприятности, но именно оно и помогло тебе вернуться, - ласково молвил Алекс и вздохнул так свободно, так легко полной грудью, что и милая ощутила то самое парение очищенной от камней тревог души.

Жарко целуясь, они хотели только праздновать победу любви. Той самой истинной любви, которую не сможет разрушить никакая война, никакая интрига и никто...

* - песня из романа «Горький вкус мести», Татьяна Ренсинк

Глава - Заключение

-Скоро бал, скоро бал... Большая комната с решёткой для камина, - Кэтрин читала книгу для сидевшей на ковре рядом почти годовалой дочурки.

Остановившись читать на этих словах, она взглянула на малышку. Та что-то забавно лепетала и смотрела радостная в ответ. Кэтрин обратила внимание на камин, где за решёткой тоже весело потрескивал огонь и улыбнулась:

-Как в сказке.

Она сидела недалеко от камина в роскошном просторном зале, а напротив стояла высокая ель. Ты была украшена разноцветными хрустальными фонариками, в которых пылали свечи. Тёплое освещение, не яркое, но создающее уют.

За окном было уже темно этим ранним вечером, но виделись падающие лёгкие и на удивление пушистые, словно никогда, снежинки. Это был вечер Рождества.

Прошло полгода с тех последних тревожных событий. Полгода радости и покоя. Полгода мира и умиротворённости. Жизнь теперь только вдохновляла на самое лучшее и подкрепляла все те добрые чувства, что были.

-Мои богини, - улыбался стоящий уже некоторое время на пороге Алекс, а следом за ним вбежал и их сын.

Алекс любовался возлюбленной и детьми в её объятиях, в объятиях столь ласковой, любящей матери. Такому счастью не было сравнения.

-Я читаю Сендрильон! - сообщила счастливая любимая и поднялась. - А Софи, кажется, нравится!

-Ещё бы не нравилось, - засмеялся с умилением Алекс.

Он подошёл, заключил возлюбленную в объятия и одарил губы ласковым поцелуем, после чего склонился над еле видимым животом милой и поцеловал его, нежно погладив:

-И ты расти, наш малыш. Зачат ты на корабле, а значит, путь твой будет лёгким, полным приключений и обязательно приведёт тебя к гавани счастья.

-Я верю, так и будет, - улыбнулась Кэтрин, погладив любимого по роскошным волосам, а губы их снова нашли друг друга.

Сын же сидел уже с сестрой рядом и листал книгу дальше.

-Представь, этой сказке ровно сто лет! - добавила Кэтрин с восторгом.

-Я знаю, как ты любишь сказки, особенно эту, потому и заказал тебе флакон для духов именно в форме туфельки. Кстати, духи вот-вот привезут из Турции! Сам султан позаботился. Твой любимый аромат — жасмин!

-Ты слишком балуешь меня, - смутилась милая, но улыбалась от переполняющего счастья.

-В любви не бывает ничего слишком, - снова одарил любимый её сладким поцелуем, после чего взял на руки дочь.

Он вспомнил, как впервые держал её на руках после рождения. Вспомнил, как держал на руках и потом, перед тем, как отправиться забирать любимую из Турции...

-Да, - обнимал и целовал он радостную дочурку, а потом и прильнувшего в объятия сына. - Вы все — смысл моей жизни. Смысл жизни любой!... Любовь, дети и мир!

Кэтрин заключила их всех в свои объятия, и они радостно смеялись и кружились. Даже свет фонариков будто вместе мерцал и сверкал, будто являлся тем самым светом наступившего Рождества, что несёт радость и желанный мир...

Вдохновение нежными хлопьями

Укрывает всю землю покровом.

Свет и радость объятиями широкими

Одаряют как-будто по-новому.

Что-то сказочно-светлое, нежное...

Что-то так безмятежно-волшебное...

Что-то в том, что вокруг белоснежное,

Просит мир позабыть всё грешное.

Это свет Рождества, свет святости,

Свет любви, доброты и радости,

Чтобы снова вспомнили благости,

Что хранится в доброй памяти.

Ты и я постоим у окошка.

Тишина и покой... Звёзд мерцание...

В Рождество погрустим мы немножко,

А церковный звон напомнит венчание.

Что-то сказочно-светлое, нежное,

Что-то так безмятежно-волшебное

Нас одарит благими надеждами,

А любовь — она с нами, по-прежнему.

Это свет Рождества, свет святости,

Свет любви, доброты и радости.

Вновь беру тебя, милая, за руку,

Обнимаю, целую, люблю...

И на следующий день, Алекс и Кэтрин зажигали цветные фонарики на ёлке, оставили хрустальную туфельку на открытой книге сказок и ушли в зал, где вместе с детьми и близкими начинался вновь праздник. И были там: Андре, недавно женившийся на дочери Генриха, Крис с Викторией и детьми, Анна с супругом и детьми... Не было лишь Ванталы, но у него — своя история*...

Так же приехали и Эльвира с Густавом, которые не скрывали уже ничего и тоже обвенчались скоро, любя безгранично той истиной любовью, которую всё же нашли. Их отношения развивались стремительно, но не было ни капли сомнения, что как-то сложится неудачно. Они ещё долго жили вместе, воспитывая внуков, путешествуя и даря друг другу любовь.

Пришли на этот праздник к Алексу и Кэтрин и Стефани с Блэкстоном, объявив о том, что ждут ребёнка, а от радости этой новости Алекс и Кэтрин тоже сообщили такую же весть о своём ожидании очередного малыша.

Стефани и Уильям Блэкстон... Вскоре, ещё тогда, после их первой пылкой ночи, Стефани обнаружила, что ждёт ребёнка. Она металась и боялась. Она скрывала до последнего, но... Уильям Блэкстон победил. Любя искренне, он не позволил Стефани создать им обоим мучение на всю жизнь: любить тайком и не друг с другом. Оба сдались в руки любви, и Стефани согласилась стать его супругой... Стала наконец-то счастливой и осчастливила наконец-то и его. А уже через полгода у них родились близнецы: дочь и сын — как благословение и подарок судьбы за потерянные годы. Жизнь подарила и им долголетие и радость с детьми и внуками.

Любовь наполняла каждого и каждый дом... Истинная любовь, которая живёт не только в сказках, но и наяву...

Как мало же таких мужчин:

Честных, добрых, верных...

Таких, которые б всю жизнь

Любили бы одну безмерно.

Кому же всё же повезёт,

Кто встретит, кто узнает чудо,

Знать наперёд ведь не дано,

А жить в любви мечтают люди.

Как мало женщин, кто б всегда

Дарила бы тепло и ласку;

Когда бы в ссору, в пору зла,

Не спряталась под горькой маской.

Прожили вместе уж не год.

Стареем. Не считай седины!

Ты оглянись, ведь мы без ссор

Проходим путь наш и любимы.

Любимы мы, верны с тобой

Друг другу, как бы кто ни думал.

Оберегаемы одной мечтой

И не поддались сплетней шумам.

* - «Вантала — история одного пирата», Татьяна Ренсинк.

Использованная литература:

Журнал «Антиквар»: Ювелирное искусство. Номер 69.

Золушка/ Сказочная энциклопедия/ Составитель Наталия Будур.

Cox Marian Roalfe — Cinderelle. Three Hundred and Forty-five variants of Cinderella, Catskin and Cap O'Rushes...

И. Стюарт - «Громкая история фортепиано. От Моцарта до современного джаза со всеми остановками.

У. Лагутина - журнал «Здоровье» - История очков

«Валентинов день» - Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона

П. Д. Сахаров - «Валентина св. день»

Примечание: в тексте использованы местоимения "Вы" - для усиления акцента обращения к персоне (в единственном числе)

Оглавление

Глава - Вступление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава - Заключение