Время контакта (СИ) [Эдуард Мочалов] (fb2) читать онлайн

Время контакта

ЧАСТЬ 1. К НОВОЙ ЖИЗНИ. Глава 1

Тарантул бежал по жерди, то и дело, поправляя передними лапами свою ношу — здоровенного черного слепня, обернутого в кокон из паутины. Лен щепкой сбросил паука в песок и пошел закрывать скотину. Легкое, весеннее утро тягуче медленно отступало перед долгим жарким днем. Дождя опять не будет — понял Осборн, — горизонт был чист. Только большое облако пыли быстро приближалось к деревне по единственной дороге. Приближалось в полной тишине. Красное тяжелое марево, висящее над каменистой пустыней, не пропускало ни звука. Лен, уже было накинул кольцо от ворот на ограду, но остановился. Ноздри уловили запахи раскаленного на жаре металла и отработанного топлива.

— Ааа.… Опять Курт из города что-то тащит, — пробубнил он себе под нос не очень уверенно, — Да, это Курт. Кроме него некому. Кому же еще?

— Точно. Так быстро могла нестись только машина. Верблюды так не могли, — Лен знал это с детства. С тех пор как стянул у Курта со двора новую упряжь и попытался смыться на Громе. За этим верблюдом в деревенском стаде не мог угнаться никто. Курт на своей машине догнал его через три минуты и … В общем Лен с тех пор навсегда запомнил две вещи: что воровать плохо, особенно у Курта, и что машина быстрее любого верблюда. Так что в том, что по дороге пылил автомобиль, Лен был уверен на все сто. В деревне машина была только у Курта. Своим старым ржавым пикапом лавочник сильно гордился.

— А значит, это был он! Больше некому!

Осборн, снова, стал запирать ворота, но опять задумался:

— А Йозеф Айсман? Да, точно. У капрала был двухместный полицейский джип. Хотя тот вроде, уже второй год разваливался напротив его дома. В деревенской коммуне не было денег на ремонт. Если только…, — Лен бросил закрывать загон, и не спеша, вскарабкался на ограду. Поднес к глазам руку козырьком и стал пристально разглядывать деревенскую площадь и дом жандарма. Джип Айсмана был на месте.

По всему выходило, что это именно Курт возвращается с ярмарки. Но что-то мешало Лену Осборну окончательно согласиться с самим собой, и он продолжал сидеть, лениво следя за клубами пыли на дороге.

Когда пыль уже почти накрыла дома на окраине, Лен, наконец, сообразил: Курт в деревню добрался как-то уж очень быстро, — его машина рассыпалась бы от такой скорой езды. И облако для пикапа было какое-то слишком большое и густое. Ничего не было видно. Да и возвращался Курт, если это, конечно он, в неурочный час. Лен увидел пыль на дороге, когда пригнал стадо из ночного. Значит, было около одиннадцати. А лавочник обычно возвращается из города гораздо позже, — Лен только готовится выгонять верблюдов в ночное. Аккурат, после того как спадет дневная жара. Значит это около четырех.

Лен сходил за биноклем и поудобнее устроился на заборе. Теперь он хорошо видел, как из пыли вынырнули две необычные машины, выкрашенные в цвет пустыни. Одна из них похожая на джип Йозефа Айсмана только больше, остановилась на деревенской площади около дома бургомистра. Из нее выбрались двое в форме. Они о чем-то переговорили и тот, что управлял джипом, козырнув, исчез в доме. Второй, привалившись к машине, сдвинул на затылок шлем, вытер огромным клетчатым платком, блестевший на солнце лоб и принялся, сверкнувшим молнией, прутом, не спеша обивать пыль с высоких ботинок.

Другая машина, — фургон, размерами с хороший сарай, замер на въезде в деревню, перегородив всю улицу. Из него никто не вышел. В деревне восстановилась полуденная тишина. Пахло песком и верблюжьим навозом.

Разочарованный бездействием фургона, Лен снова направил бинокль на площадь. И увидел Фрица Готвальда. Бургомистр стремительно выкатился из дома, и на своих кривых ножках припустил в сторону человека с прутом. За бургомистром, едва не наступая ему на пятки, выскочил капрал Айсман, пытаясь одной рукой застегнуть на пузе китель, а другой, поправляя портупею с огромной кобурой. Третьим, не спеша, чуть ли не в развалку, вышел водитель джипа.

Гость сделал шаг навстречу подбежавшему бургомистру, зажал прут под мышкой и, скрестив руки на груди, казалось, стал внимательно слушать судорожно размахивающего руками главу деревенской коммуны. Затем резко повернулся к подоспевшему Айсману, и что-то сказав, ткнул прутом в ту сторону, где находился дом Осборна. Айсман кивнул, поднес к лицу свой шлем, и стал что-то быстро в него говорить.

— Наверное, заметили, — лениво подумал Лен. И тут же из открытой двери дома услышал голос отца:

— Лен ты запер скотину? Почему так долго?

— Иду отец! — Лен, в последний раз поднес к глазам бинокль. По главной улице в сторону их фермы, медленно шли близнецы Йорки. На руке у каждого красовалась повязка добровольного помощника жандармерии Тау-Кита, а у Вилли на поясе еще болтался и шокер. Они шли, не спеша, то и дело, заглядывая, то в один, то в другой двор.

Лен согнал в загон разбежавшихся по двору верблюдов, запер его и вошел в дом.

В комнате, занимавшей весь дом, пахло скисшим верблюжьем молоком и застарелым потом. Лежанка, размером с половину комнаты, была пуста. Похожий на давно развалившийся свинарник, отец, сидел в своем инвалидном кресле перед окном и слушал по радио свежий выпуск новостей:

— Сегодня Великий Сатрап Адонис Брад посетил Императора, — вещал диктор, — Его Величество поблагодарил нашего Вождя за тот огромный вклад, который Адонис Брад вносит в дело укрепления Центральногалактического Союза.

— Великий Сатрап заверил Императора, что он и дальше вместе с народом Тау-Кита будет бороться против внешних и внутренних врагов Союза и Империи…

Увидев вошедшего Лена, отец пробормотал, что-то вроде «брехня» и вырубил приемник.

— Почему ты так долго? Что ты там делал? Опять в небо смотрел? Если ты так медленно будешь работать, то мы никогда, слышишь, никогда не соберем денег мне на операцию.

— Больно нужно. Бросил нас с матерью, а сам умотал за миллион парсек, а теперь лечи его тут, — подумал Лен, но вслух сказал, — сюда идут братья Йорки.

— Зиг и Вилли? Что ты опять им сделал? — отец слегка повернул голову и стал искоса смотреть на Лена, — опять угнал у них верблюда или девок на танцах не поделили? Наверное, хочешь, чтобы их богатенький папаша Курт засудил тебя и отнял у нас последнее! — отец плюнул, но слюна запуталась в седом мхе подбородка и тягучей нитью скользнула на земляной пол.

— Они теперь помощники Йозефа Айсмана, и идут сюда, — проговорил Лен, провожая слюну взглядом, — я не знаю зачем.

— Иди, дай мне пожрать, — процедил отец и стал вытягивать шею, чтобы увидеть улицу в окно. Лен стал доставать из шкафа миску с солониной, но, услышав скрип открываемой двери, — обернулся. В комнату ввалились Зиг и Вилли.

— Что вам надо, гнилые отрыжки шакала! — заверещал отец.

Не обращая внимания на брызгающего слюной старшего Осборна, Зиг сделал пару шагов вперед, протянул Лену свернутый трубкой лист и глумливо ухмыльнулся:

— Слышь, ты, — тупой придаток верблюжьего стада! Тебе повезло! Тебя приглашают вступить в армию Его Величества. Хотя на кой черт нужна в армии такая грязная безмозглая скотина, не знаю.

— Надо же нужники кому-то чистить, — загоготал Вилли.

Лен прорычал что-то неразборчивое и потянулся за шестом для верблюдов.

— Но, но, — не видишь, мы при исполнении, — отшатнулся Вилли, выхватывая из-за пояса шокер, и тыча им в сторону повязки на руке брата.

— Вилли — идиот, поосторожнее с этой штуковиной, — Зиг, бросил на топчан свиток и выскочил во двор.

— Надеюсь, тебя все-таки заграбастают в армию, и ты вернешься оттуда таким же, как твой папаша! Тогда Грета, выйдет за меня, Зигу достанется Гром, и он всегда будет побеждать на ежегодных скачках. Так что вали скорее! — Вилли выбежал вслед за братом. Лен с шестом на перевес метнулся, было за ними, но близнецов уже и след простыл.

— Зигу никогда не победить на скачках, слышишь Вилли, никогда! И Гром ему не достанется! Он мой! Мой друг, слышишь! — заорал Лен.

Вернувшись, в дом младший Осборн развернул свиток и вслух по слогам прочел написанные красивыми буквами слова:

«Лен Осборн! Я, твой Император, как Главнокомандующий Вооруженными силами нашей Империи, приглашаю тебя добровольно вступить в ряды нашей доблестной армии, чтобы с оружием в руках служить процветанию нашей великой Империи. В случае твоего согласия выполнять приказы назначенных мною командиров в рядах наших вооруженных сил и следовать их уставу, я, твой Император гарантирую тебе достойную оплату в течение всего срока службы и возможность увидеть миры Империи».

Под текстом шла какая-то непростая подпись, а в скобках было написано: «Мы, Волей Божьей и народа Император Центральной Галактической Империи Георг 9».

А ниже, под линией маленьких отверстий было написано: «Лен Осборн вам в обязательном порядке надлежит явиться на Центральную площадь к 12 часам для прослушивания сообщения представителя ВС Империи». После этих слов стояла размашистая подпись бургомистра и неуверенная закорючка Айсмана.

— Сынок не ходи, — заскулил отец, — ни в какую армию тебя не возьмут. Запрут в жандармах как всех погонщиков верблюдов, и будешь палкой махать. У тебя ведь это хорошо получается… верблюдами палкой управлять. Вот поэтому ты им и нужен…Ыыы…

— Кому им? — спросил Лен.

— Императору с его Сатрапом, они о нас погонщиках вспоминают, когда им нужно, чтобы людей как верблюдов палкой…Ыыы…, — А люди этого не любят, — посмотри хотя бы на меня, — Осборн старший стал потрясать скрюченными, во многих местах переломанными руками и ногами.

Но Лен уже сотню раз слышал историю о том, как отец вместе с погонщиками из других деревень, служа в жандармерии, лихо разгонял дубинкой толпы недовольных, и как ему в этом деле помогало умение владеть шестом погонщика верблюдов. Помогало до тех пор, пока однажды разъяренная толпа не затоптала тысячами ног нескольких жандармов. По словам отца, он единственный кто остался жить. Если конечно это можно назвать жизнью.

Лен слышал эту историю много раз и не собирался делать это еще. Лен твердо знал, — на месте отца, он толпе точно бы не попался.

Во всех этих воспоминаниях родителя, его привлекали только рассказы о гулянках по большим городам во время увольнений. Младший Осборн часто представлял себя идущим в красивой форме по широким улицам, засаженным деревьями мимо больших ярко освещенных домов высотой в три, четыре, а то и в пять этажей. Такие он видел на картинках в альбоме у Греты. Этот альбом был любимой и единственной прочитанной Осборном после школы книгой. Назывался он «Архитектура провинциальных городов Сатрапии Тау Кита». Иногда Лену даже казалось, что этот альбом был главной причиной, их встреч с Гретой. Главнее даже того, что она, считалась первой красавицей деревни.

Но чаще всего Лен представлял себя на капитанском мостике крейсера. Он стоит и смотрит, как звезды несутся у него над головой. Также как в сериале «Дорогами Вселенной», который раз в неделю, в выходной, крутили в магистрате.

— Не ходи, — продолжал скулить отец.

— Я только посмотрю и вернусь.

Лен, бросил листок приглашения на топчан и, больше не слушая стоны и кряхтение отца, вышел во двор. С высоты холма, где стоял его дом, Осборн хорошо видел, как со всех концов деревни к площади тянется народ. Больше всего шло молодых парней, но и людей постарше было немало.

Лен отыскал глазами военный джип. Он стоял, там, где и остановился — почти посередине площади. Рядом с машиной никого не было. Зато фургон, не спеша, то и дело притормаживая, удалялся от деревни. Во время остановок его механическая рука, втыкала вдоль обочины короткие палки. Стоило машине отъехать, эти палки сами собой вытягивались вверх. Лен смотрел за фургоном до тех пор, пока машина не скрылась за дальними холмами. Потом он вышел со двора и вместе со всеми направился в сторону площади.

Глава 2

До площади оставалось всего ничего. Лен уже отчетливо видел не только магистратуру, но и спрятавшуюся между домами бургомистра и капрала, лавку Курта Йорка, когда почувствовал, что кто-то осторожно тронул его за локоть.

Нетерпеливо обернувшись Лен увидел почти бегущую рядом с ним Грету.

— Привет! Чего тебе Грета? — не сбавляя шаг, бросил он.

— Здравствуй! Куда ты бежишь, Лен? На площадь?

— Да. Не видишь, что ли?

— А что там? Почему все туда спешат? Говорят, кто-то приехал? Цирк, да? Скажи Лен! Пойдем вместе!

— Ага, как же — цирк! С конями! Там, Грета, приехали меня забрать — к звездам! Ясно тебе?

— Нет! Как забрать? Кто? А как же я? — Грета, остановилась посреди улицы, опустила голову, спрятала лицо в ладони и зарыдала.

Лен прошел еще несколько шагов, — вернулся к Грете — отнял ее руки от заплаканного маленького личика, заглянул в залитые слезами глаза и попросил:

— Ну что ты, Грета! Ну не надо! Лучше порадовалась бы! Мне предложили вступить в армию. Это же хорошо, — отслужу — денег заработаю — поженимся.

— Лен, а как же я? — ведь я хотела тебе сказать что-то важное.

— Ну и скажешь сегодня, на площади, а пока возвращайся домой. Умойся, причешись и приходи на площадь. Я буду тебя там ждать.

Когда Лен добрался до площади, там уже собралась большая толпа. Зиг с Вилли метались из конца в конец, пытаясь, впрочем, без особого успеха, загнать собравшихся за линию из воткнутых в землю палок, очень похожих на те, что оставлял на дороге фургон.

Вдруг со стороны въезда в деревню грянул военный марш и на площадь вкатился тот самый фургон, а за ним блестя на солнце инструментами, промаршировал военный оркестр. Люди замерли и как-то сами, очень быстро сгрудились за линией из палок.

Вслед за оркестром, под знаменем с рисунком орла, сжимающего в лапах галактику, на площадь, чеканя шаг, вошли солдаты в красивой форме. Они шли двумя колоннами, прижимая к груди устрашающего вида оружие. Осборн не знал, как оно называется, но оружие, и особенно форма, ему понравились.

Оркестр и солдаты выстроились напротив притихших жителей. Из дома бургомистра в сопровождении Айсмана и самого бургомистра быстрым шагом вышел человек с прутом. Все трое встали перед строем, и Фриц Готвальд, глядя на собравшихся, что есть мочи проорал:

— Друзья я как бургомистр, от имени всех жителей рад приветствовать у нас в коммуне представителя нашей великой армии — лейтенанта Томаса Аверса.

Вперед вышел человек с металлической тростью, которую он вместе с шлемом сжимал в левой руке. В другой была какая-то плоская дощечка. Позже Лен узнал, что это планшет.

— Прежде чем я расскажу о цели своего визита — начал лейтенант я попрошу выйти сюда вперед следующих господ. Аверс поднес к глазам планшет и начал называть фамилии.

Осборн, было, заскучал пока, где-то в конце, не услышал свое имя. Лен встрепенулся, осмотрелся по сторонам и полез сквозь толпу. Пока Осборн пробирался вперед, лейтенант закончил читать и перед ним выстроилась неровная шеренга переминающихся с ноги на ногу парней.

Лейтенант вдруг опустил руку с планшетом посмотрел на них и рявкнул: "Крууугом!" Было что-то такое в его глазах, что заставило Лена сначала передернуть плечами, оглянуться, а потом неловко развернуться лицом к продолжающим молчать землякам. Похоже, взгляд лейтенанта подействовал не только на него. Во всяком случае, хоть и с разной скоростью, но развернулись все.

Лейтенант обошел строй парней, встал так чтобы видеть и вышедших вперед, и тех, перед кем они теперь стояли, и начал что-то говорить. О чести, о долге, об Императоре, еще что-то о Великом Сатрапе. Когда лейтенант закончил — военный оркестр заиграл марш.

Лен не все понял из того, что говорил лейтенант, а в том, что он понял, не был уверен, что понял правильно. Единственное что он понял, и в чем был уверен, это то, что ему предлагали вступить в армию. И, что если он согласиться, то уже завтра сможет за счет Империи отправиться на другие планеты. А сегодня вечером ему еще проставится бургомистр и вся деревня будет гулять на празднике, в честь него… как это сказал лейтенант «истинного патриота».

— Ну, че ты идешь? — толкнул Лена в плече стоявший рядом Том, самый вертлявый и болтливый парень в деревне.

— Куда? — вздрогнул Лен.

— Как куда? В армию записываться, чтобы высоко нести знамя…, чтобы грудью встать и все такое…

— Ага, иду, — Лен сделал шаг вперед и повернулся к Тому.

— А куда надо?

— Что куда?

— Куда надо это… ну идти записываться?

— Иди за мной, — сказал Том и направился к лейтенанту.

После того как они поставили свои подписи на бланках контракта, лейтенант им улыбнулся и сказал: «Вы молодцы ребята, а теперь кругом и шагом марш в магистрат, для вас накрыт отличный ужин. И выпейте там, как следует, а то следующий раз вам нескоро доведется это сделать, — Империи нужны храбрые, а не пьяные солдаты».

Том радостно кивнул и вприпрыжку помчался к длинному зданию без окон, но зато с колокольней на крыше, стоявшему на дальнем конце площади. Лен медленно развернулся, не спеша, пересек площадь и следом за Томом, вошел в магистрат.

Как он вышел из магистрата Лен не помнил. Следующий раз он обнаружил себя со связанными руками и ногами в кузове мерно раскачивающегося фургона. Воняло потом и рвотой. В ушах, почему-то был слышен колокольный звон, а голова распухла, так, что ее нельзя было повернуть. Как не пытайся. Он медленно скосил глаза направо и рядом с собой увидел молоденького солдата. Солдат сидел почти у задней стенки, придерживая поставленное между ног оружие. Напротив, него сидел точно такой же солдат, только забрало его шлема было опущено. Форма, на площади казавшаяся Лену такой красивой, вблизи выглядела не такой уж привлекательной.

Если честно, выглядела она сильно поношенной. Но Лену сейчас было не до формы, он жутко хотел пить, а еще больше выяснить, куда, же его везут в таком виде. Впрочем, не его одного. Осторожно поведя глазами, чтобы не потревожить больную голову Лен обнаружил в кузове еще человек двадцать земляков, а слева от себя шустрого Тома. Том хоть и выглядел помятым, но все равно сидел как на иголках.

— Ну, как ты Лен? — весело спросил Том.

— Мы едем? — не отвечая, спросил Лен.

— Да.

— Куда?

— Куда, куда, — в армию, — за Тома ответил сидевший рядом с Леном солдат, — А куда конкретно, тебе знать пока не положено, скоро сам увидишь.

— Давно едем? — спросил Лен у Тома.

— Да, пожалуй, часов семь, наверное.

— А наш деревенский колокол только я слышу?

— Нет, конечно. Это Дик вчера записал наши проводы и теперь гоняет по кругу?

— Дик, это кто? — силясь вспомнить, напрягся Лен.

— Как кто? Наш деревенский писарь. Он тоже в армию собрался. Правда не говорит, зачем ему это надо.

— Куда?

— Уф. Что опять "куда"? — говори яснее, возмутился Том.

— Куда записал и куда гоняет? — сформулировал Лен.

— Записал на свой комп, а гоняет… — Том махнул рукой в сторону кабины — На автомобильном трансляторе.

Лен медленно скосил глаза туда, куда указывал Том. Под потолком фургона была закреплена маленькая коробка размером с пряжку, под которой весело изображение деревенской площади. За свои двадцать лет он видел такую штуку нечасто. И всегда это было, когда в мире случалось что-то особенное. Тогда бургомистр брал один на всю деревню транслятор, собирал народ на площади, и показывал это особенное.

Первый раз, если Лен правильно помнил, это случилось лет восемь — десять назад. Тогда скончался старый Император, и бургомистр целых три часа показывал деревне его похороны.

Последний раз был совсем недавно, пару лет назад, когда вся деревня отмечала триста лет со дня основания. Бургомистр показал старые записи из жизни деревни. Там были все: и прадедушка Лена, и дедушка, и молодой и здоровый отец, — лучший погонщик на деревне, и еще живая мать…

— Выключи это, — произнес Лен.

Том толкнул Дика в бок, — тот посмотрел на Осборна и выключил. Картинка исчезла. В кузове наступила тишина, и остальные ребята стали недоуменно перешептываться, но как только встречались взглядом с Леном, тут, же отводили глаза и замолкали.

— Что это, — Лен кивком указал на свои связанные руки и ноги.

Том коротко глянул на Лена и уставился в пол:

— Ну, это…. Лейтенант вчера приказал, чтобы связали.

— На кой?

— Чтобы не буянил, — ответил за Тома, сидевший рядом с Осборном солдат.

— Тебе парень еще повезло, что ты еще присягу не принял и что лейтенант у нас гу-ман-ный, — по слогам произнес он явно где-то услышанное слово, — а то загремел бы на полгодика на гауптвахту, там бы тебе быстро рога пообломали, — верблюд ты необъезженный. Оба солдата обидно заржали.

— Чего это я? — повернулся Лен к Тому, стараясь не обращать внимания на гогочущих солдат.

— Откуда я знаю, — я ничего не видел. Нажрался, ты, наверное, вчера на празднике. Помню, со своей Гретой о чем-то разговаривал. Точнее она тебе что-то втирала, а ты только стоял и к бутылке как заведенный прикладывался. А потом как толкнешь ее, как заорешь на всю деревню, что, она, мол, не на того напала. Что ты ради какой-то залетевшей деревенской шлюхи ни за что не упустишь возможности свалить на звезды, пускай хоть и через армию… Ну, в общем понеслась. Все столы в магистрате перевернул, вылетел на улицу…

— А потом?

— А потом тебя наши деревенские видели стоящим рядом с лейтенантом. Как рассказывал Слива, ты держал под уздцы своего Грома и втюхивал лейтенанту, что это лучший верблюд на планете. Что он выиграл все скачки, и что ты без него в армию не пойдешь.

— А лейтенант что?

— Не знаю. Но думаю, что не согласился, иначе, зачем бы ты на него с кулаками полез.

— Ясень пень не согласился, — вмешался солдат, — ему лишние верблюды не нужны, ему вас хватает, — снова заржал служивый.

— С такими животными как вы, наш лейтенант хорошо умеет обращаться. Вон как тебя — враз стреножил — на кой ему еще с твоей скотиной заморачиваться.

— И дальше что? — спросил Лен у солдата.

— Что дальше, что дальше. Дальше мы с Джоном перли тебя на своих хребтах до машины, а ты знай себе песни горланил, да орал всю дорогу: «Гром за мной!».

— Это ты врешь! — убежденно произнес Лен, — если бы я так орал он бы до сих пор за нами бежал. Гром он такой, — верный.

— Так он и бежит почитай уже семь часов подряд — пожал плечами солдат.

— Нет, врешь! Верблюду, даже такому как Гром, за машиной не угнаться. Я знаю — я пробовал.

— Вообще-то мы не быстро едем, мы же еще реперы собираем, а то без них хрен по вашей пустыне проедешь. Воздух то ваш спутниковые сигналы не пропускает. А дороги у вас — одно название. Так что он не отстает. Хотя, судя по всему животине тяжко приходиться. Того, и гляди, копыта откинет.

— Врешь, — зарычал Лен, — покажи.

— Не положено — крикнул солдат и направил на Осборна оружие. Но, столкнувшись со злым взглядом Лена, солдат плюнул сквозь зубы:

— Не веришь? На, смотри!… — и открыл лючок в задней двери.

В сотне метрах позади машины, низко наклонив рогатую голову, то и дело, спотыкаясь, бежал Гром. Все три горба его поникли, шерсть свалялась и была покрыта песком. Верблюд то и дело облизывал, синим языком кровь, бегущую из ноздрей, прядал ушами, отгоняя слетавшихся на ее запах насекомых, и продолжал бежать.

— Гром! — позвал Лен. Верблюд услышал свое имя, поднял голову, посмотрел из-подо лба влажными глазами на грузовик и радостно победно затрубил, словно хотел сказать:

— Видишь, хозяин, я не оставил тебя!

— Молодец Гром, а теперь иди домой! — прокричал Лен. Но Гром продолжал бежать за фургоном до тех пор, пока Лен не стал кричать на верблюда со всей злостью, на которую был способен.

Тогда Гром остановился, удивленно посмотрел на Лена, развернулся, сделал пару шагов в сторону дома, еще раз печально оглянулся на Лена, зашатался и упал. Глаза его медленно закрылись, по телу прошла судорога, струя крови ударила вверх из ноздрей, верблюд всхрапнул и затих.

— Отбегался, — вздохнул кто-то из солдат, — преданная скотина оказалась, хотя и тупая.

— Еще бы семь часов к ряду чесать, — ответил другой солдат, — километров четыреста выдал наверняка. Хорошо еще медленно ехали.

— Заткнитесь вы все! — рыкнул Лен. — Остановитесь, я слезу!

— Ага — сейчас. Все бросили и остановились, — старший солдат положил на колени свое оружие стволом в сторону Лена и со словами: «Вот так», нажал на нем какую-то кнопку.

— Еще раз услышу со стороны тебя крики, вопли, или какое-нибудь другое непочтительное поведение увижу, — спущу курок. Мне господин лейтенант разрешил — в целях самообороны. Так и сказал, — ты, мол, Джон, если что услышишь от этого сельского сброда, противозаконного, стреляй сразу на поражение. Здесь в пустыне их все равно никто не хватиться…

Услышав про сельский сброд, заволновались и другие новобранцы, но второй солдат тоже положил свое оружие на колени и молча, снял его с предохранителя. Это произвело впечатление, — парни еще немного погалдели и вернулись к своим прерванным занятиям, обычным для дальней дороги. Кто-то снова задремал, кто-то раскрыл рюкзак, достал собранную в дорогу снедь и принялся жевать. А кто-то стал тихо рассказывать на ухо соседу бородатые анекдоты и сам же громко ржать над ними.

На Лена слова пожилого солдата никак не подействовали. Поняв, что машину не остановят, он попытался встать, но спутанные руки и ноги не позволили это сделать. После яростных попыток освободиться он надолго впал в ступор и до конца пути уже ни на что не реагировал.

Глава 3

Пришел он в себя только, когда мелькавший в открытой форточке кузова унылый пейзаж разнообразили небольшие округлые домики.

— Куда это мы приехали? — спросил младший солдат.

— Сейчас узнаем, — пожилой стволом оружия включил транслятор.

Перед Леном и другими пассажирами машины развернулась картинка длинной замощенной песчаником дороги. По бокам дороги на небольшом расстоянии друг от друга стояли дома. Некоторые были в два и даже три этажа. В большинстве своем все из того же песчаника. Нижние этажи многих домов были заняты различными лавками и трактирами, над которыми висели вывески, иногда, по мнению будущих защитников Империи, весьма заманчивые: «Мясо», «Пивная «У Ольбрехта», «Сыры», «Кондитерская». Двери многих из них то и дело открывались, пропуская выходящих или входящих людей.

Увидев вывеску «Трактир «Радость погонщика», Дик, ни к кому не обращаясь, рассудительно произнес:

— Я знаю где мы. Мы в городе. В этом трактире всегда наш бургомистр с капралом любят останавливаться, когда в уездный департамент по делам приезжают. Они здесь кружечку другую пропускают. Ждут, пока Курт будет возвращаться с городской ярмарки и заберет их домой на своем пикапе.

— А ты откуда знаешь? Тебя, что ли с собой брали? Еще скажи, что и наливали, — зло спросил Лен.

— Нет, не наливали. Но с собой пару раз в департамент брали, чтобы я бургомистру бумаги помог оформить. Потом я их ждал у трактира и помогал Курту грузить их в машину, когда они с капралом сильно уставали ждать его с ярмарки.

Представив, как «уставших» бургомистра и Айсмана, Дик с Куртом грузят в машину, все засмеялись, а Дик только улыбнулся и поправил очки.

— Ты я смотрю, парень смышленый, — обратился к Дику пожилой солдат, — и бургомистру помогаешь в канцелярском деле, и травишь складно, — молодец, что солдатом записался. Если правильно вести себя будешь — можешь в люди выбиться. Не знаю, как офицер, а унтер из тебя точно получится. Интересно только вот откуда такой умный выискался среди пастухов. У верблюдов многому не научишься. А?

— Да у него отец ветеринаром был, пока его верблюдиха из Куртова стада на рога не подняла, — пояснил Том, — а у этого ветеринара книжек было целый шкаф, а еще комп Дику достался. Ясень пень умным станешь.

Ну ладно, — чему — то своему покивал солдат.

— Да и вообще ребята молодцы, что пошли служить, — продолжил солдат, почесывая под шлемом седую голову, — Миры посмотрите, себя покажете, жить научитесь. У вас тут разве чему научишься. Разве что верблюдов пасти. У вас тут на планете не одной полной школы, поди нет, — одни начальные.

— Почему же нет. Здесь в городе есть, — я поступать хотел, — веско сказал Дик.

— А че не поступил?

— Да здесь жить негде, а до дома далеко. Караван неделю идет.

Ну и чем тут гордиться? — усмехнулся солдат, — одна школа в городе из пяти улиц. Это не город, — это деревня. Да и такой плевый городишко один на неделю пути. Так что ребята служите как следует. Армия на пользу только тому, кто честно служит. А иначе в армии нельзя, мигом в жандармы слетите.

— Так они ж погонщики, их не в армию, их говорят и так всех в жандармы определят, — заметил молодой солдат.

— Ах да, я и забыл, — опечалился пожилой. — Ну, ничего ребятки, служат и там. Я слышал, в жандармах люди тоже ничего встречаются. Все от вас зависит — как себя поставите. А то, что я вас сбродом раньше назвал, так это я не со зла. Люди людьми становятся только после школы или армии, а до этого они сброд. А сброд, он и есть сброд.

Джон положил подбородок на руки, держащие оружие и его глаза стали следить за картинкой транслятора.

— Ну, вот кажись, подъезжаем, — через несколько минут произнес он и сладко потянулся.

В это время обе машины с лейтенантом и новобранцами миновали заставленную какими-то навесами площадь и около мрачного трехэтажного здания из темного камня повернули на выезд из города.

— Что это? — спросил Лен, указывая на изображение с транслятора.

— Ярмарочная площадь и уездный департамент, — пояснил Дик.

— Да нет, тупой умник! — раздраженно рявкнул Лен. — Я не про город. Я про то, что над ним или за ним. Вон смотрите что-то огромное и серебряное. Выше всех домов. Похожее на огурец. В той стороне, куда мы едем.

— Это не огурец — это транспортно-десантный челнок военно-космического флота Империи, — сказал солдат Джон. — К нему мы и едем.

Когда последний дом города остался позади, новобранцам открылся вид на огромную тушу челнока. Копошащиеся рядом с ним люди выглядели как мыши — пустынники рядом с верблюдом.

Челнок был, развернут к городу правым бортом, и стоял в метрах двухстах от указателя городской черты, но его крыло не дотягивало до крайнего дома каких-то метров пятнадцать. Перед носом челнока стояло два десятка машин подобно той, в которой приехал Лен. Все они были окружены цепочкой жандармов с оружием наперевес.

А вокруг самого челнока на расстоянии пяти метров друг от друга стояли солдаты, мимо которых по кругу двигался патрульный броневик.

Фургон, в которой ехал Лен, проследовал мимо жандармов, въехал внутрь солдатского оцепления и пристроился в хвост колонны стоящей у челнока.

Дверь в кузов открылась и на фоне начинающего сереть вечернего неба появился профиль лейтенанта:

— Прибыли, — сообщил лейтенант. — Можно выйти и оправится, а также справить нужду. Не выходя за оцепление, — добавил он.

— Господин лейтенант, разрешите обратиться! — натужно прокричал солдат Джон, еле сдерживая спиной уже намерившихся было выскочить из машины новобранцев.

— Разрешаю, рядовой.

— Господин лейтенант, а с этим, что делать? — спросил он, указывая на связанного Лена.

— C этим? — лейтенант несколько раз нервно хлопнул металлическим прутом по высокому голенищу ботинка,

— Скажи — ка, ты проспался? — обратился он к Осборну.

— Угу.

— Не «угу», а «так точно господин лейтенант», пора привыкать, ты сейчас не верблюдов гонишь, а с офицером разговариваешь.

— Так точно, господин лейтенант.

— Дебоширить не будешь.

— Не буду.

— Не «не буду», а «никак нет господин лейтенант».

— Никак нет господин лейтенант.

— То-то же. Ладно, Джон, развяжи его, пусть идет со всеми.

Но Осборн не пошел со всеми в сторону вырытой почти тут же рядом с колонной ямой с суетившимися вокруг новобранцами из других фургонов.

Он зашел за машину и принялся справлять нужду прямо на переднее колесо, благо водителя в кабине не было.

Лен уже собирался вернуться в кузов, но тут до него донеслись слова:

— Ну что Томас? Как успехи? Скольких привез? — спросил хрипловатый голос.

— Двадцать три головы, господин капитан, — ответил голос лейтенанта.

— Ну что ж отлично. Теперь ты можешь гордиться. Ты рекрутировал для Императора целых двадцать три солдата в самой труднодоступной деревне самого глухого уезда на самой дальней планете самого удаленного сектора Империи. Звучит как представление к поощрению. Не находишь?

— Рад стараться, господин капитан!

— Ну — ну Томас. Мы сейчас с тобой одни, так что называй меня просто Генри, ведь я еще под началом твоего отца служил.

— Есть господин капитан, то есть я хотел сказать, — хорошо Генри.

— Вот и отлично. Так, о чем это я. Ах, да. Похоже, Томас тебе удалось сделать то, что многим более опытным вербовщикам оказалось бы не по плечу.

— Да помилуйте Генри, чего же тут сложного: приехал, раздал приглашения Его Величества, провел собрание, прощальный ужин, забрал новобранцев, — уехал. Все как обычно.

— Не скажи Томас. Одно то, что ты сумел по пустыне туда и обратно по 800 километров отмахать — многого стоит. И это без спутниковой навигации, по одним реперам. Да еще дело сделал один, среди полутора сотен пастухов только с пятью солдатами. Молодец.

— Но я же, как положено согласно инструкции, включил во время вербовки реперы на симуляцию парада: ну как положено, оркестр там, марширующий под развернутыми знаменами полк, и все такое.

— Это-то все понятно, — перебил капитан Томаса. Ты мне лучше вот что скажи, только не спеши, — прежде чем скажешь, подумай хорошо. Вот когда ты там был, не ходило ли, среди пастухов там каких — то разговоров, слухов, брожений?

Лейтенант задумался: Нет, Генри ничего такого я не слышал. А почему вы собственно интересуетесь? Что-нибудь случилось?

— Да в том-то и дело что нет. Хотя кое-кто там наверху, по-видимому, считает, что должно было случиться. Иначе стали бы гонять за парой тысяч неграмотных рекрутов с окраины большой десантный транспорт. Похоже, подчистую выбирают весь мобресурс.

— Нет, ничего такого там не было, если не считать перепившего новобранца, который хотел взять с собой на службу любимого верблюда. Вот уж он набуянился. Наорался по самое не хочу. Ну, пришлось его, конечно, связать, пока не проспится. Зато верблюд у него верным зверем оказался, полдороги за нами бежал, пока не сдох. … А что должно было произойти?

— Не знаю, одни догадки. Понимаешь последний раз, мы набирали здесь рекрутов, еще семнадцать лет назад, с твоим отцом. Ты знаешь, что здесь происходило в то время?

— Откуда мне знать, что было на этой планете столько лет назад. У нее даже имени нет, один номер в «Навигации пограничных миров»

— Ну, допустим имя у нее, все — таки есть. Местные называют ее Камель, что приблизительно значит «Земля верблюдов». Но я не про планету, я про сектор Тау — Кита и Центавра.

— Это я знаю, — лейтенант напрягся что-то вспоминая. — Нам про пограничные войны Последней экспансии в училище рассказывали. Тогда, кажется в 415 году Великий сатрап Тау — Кита Адонис Брад выгнал сепаратистов Альфы Центавра на Бету Центавра. А тех там поддержали местные марги, и они объединенными силами напали на Тау — Кита и Альфа Центавра. Адонис Брад вынужден был просить помощи у нашего Императора. Император естественно помог подвергшимся нападению мирам Сатрапии. Имперский флот поддержал штурм Беты Центавра войсками Сатрапии. Потом был заключен союз между нашей Центральной галактической Империей и Великой Сатрапией Тау — Кита названым впоследствии Центральным галактическим Союзом. Этот Союз считается главным достижением человечества в Последней экспансии. Значение его столь велико, что в него вошла, и Бета Центавра и еще около двадцати пограничных миров. Цифра не окончательная, потому что процесс присоединения продолжается до сих пор.

— Эка вы лейтенант как по писаному отбарабанили: «Помог подвергшимся нападению» …, «считается главным достижением» …, «значение столь велико» … Фразы прямо из учебника, — усмехнулся пожилой капитан.

— Ну, так я с отличием закончил, — чуть обиженно произнес лейтенант.

— С отличием это хорошо, а что ты сам Томас помнишь о том времени?

— Что я могу помнить, мне тогда лет восемь было.

— Странно, что тебе отец не рассказывал. Ведь именно тогда Томас мы с твоим отцом подружились и впервые от имени Империи набирали здесь рекрутов. Тогда мы тоже прибыли за ними на большом десантном транспорте. А спустя неделю начался штурм Бета Центавра войсками Сатрапии при поддержке нашего флота. А еще пару месяцев спустя, начались волнения и на Альфе Центавра и на самой Тау — Кита. И длились потом семь лет. Тогда — то я и понял слова Адониса Брада: «Пусть сами марги побьют маргов».

— Вы слышали самого Сатрапа?

— Да нет, эту фразу Брада слышал полковник жандармерии Кеплер, когда он был на совещании по мобилизации. Во всяком случае, так Кеплер рассказывал нам с твоим отцом, когда напился по случаю нашего знакомства. Перед той, — первой вербовкой.

— То есть Генри, вы хотите сказать, что здесь в Пограничье готовится какая-то заварушка, и именно для нее мы набираем местных маргов?

— То, что я хотел сказать Томас, я уже сказал. И единственное что могу посоветовать, — если ты хочешь стать хорошим офицером, то больше думай о том, что происходит. Это тебе поможет лучше исполнять и отдавать приказы. И может быть повысит твои шансы не превратить себя и своих людей в пушечное мясо. И еще один совет не называй местных маргами. Они обижаются. Здесь это еще пройдет, но на более развитых планетах можешь нарваться на неприятности. Тебе было бы приятно, если бы тебя называли маргиналом?

— А как же мне их называть?

— Не знаю, я их называю местными. Можно называть, так, как жители каждой планеты называют себя сами. Например, здесь они себя называют народом погонщиков.

— Понятно.

— Но все чаще все они себя называют людьми Пограничья или пограничниками. В отличие от нас, которых они зовут людьми Империи или людьми Метрополии, или просто имперцами. В общем, не знаю, — думай. Все пора грузиться. Пошли собирать народ.

Капитан и лейтенант направились в сторону толпы рекрутов, а Лен выдохнув, обошел машину с другой стороны, занял свое место в кузове и стал думать. Из разговора офицеров он понял, что их набрали для участия, в каких, то событиях. А раз так, то может быть ему, Лену удастся проявить себя в них с лучшей стороны. Тогда он сможет заработать кучу денег, и будет летать куда хочет. От звезды к звезде. И увидит много разных миров.

— А что для этого надо? — думал Лен — Для этого, наверное, надо делать, так как говорят знающие люди. Осталось только найти этих знающих людей. Подумав еще немного Лен, решил, что лейтенант, и в особенности капитан, похожи на знающих людей. Значит, их он и будет слушать. И делать то, что они говорят. Правда, что ему делать капитан не говорил ничего. Зато лейтенант там еще в деревне, говорил, что-то про то, что все будет хорошо, если они станут хорошими солдатами. Лен решил, во, что бы то ни стало стать хорошим солдатом. С этой мыслью Лен, развернул плечи и, смотрясь в зеркальную стенку кузова, тщательно пригладил нечесаные со вчерашнего дня волосы. Пока он все это проделывал в кузов вернулись земляки и фургон стал медленно заползать внутрь челнока.

Чуть позже солдат Джон не к кому, не обращаясь, произнес:

— Всем пристегнуться, стартуем.

Почти сразу же на Лена навалилась неимоверная тяжесть. А через несколько минут все внутренности будто сорвались со своих мест и пустились в свободное плавание внутри тела. Самому телу, тоже не сиделось на месте и, если бы не ремни, оно бы с удовольствием попутешествовало бы по кузову. Похоже, точно так же вели себя тела остальных рекрутов, потому что Джон, глядя то ли на Дика, то ли на кого-то еще весело сказал:

— Ну что пацаны — плохо вам. Поздравляю с первой невесомостью. В ближайшее время часто такое испытывать будете, — привыкните. Сказал и надолго замолчал.

И только спустя пару часов произнес:

— Все подлетаем.

— Куда? — спросил Том.

— Смотри, Джон опять включил транслятор, и кузов наполнила звездная бездна, посреди которой весело огромное сияющее нечто. Лен даже не сразу смог понять, что он увидел. Это больше всего напоминало брусок для заточки ножей. Но с закругленными углами и гранями, и скошенным торцом. Брусок постоянно менял цвет: то он был похож на окружающую его звездную пустоту, то сверкал режущим глаз белым светом.

— Что это? — выдавил из себя Лен.

— Это? — усмехнулся Джон — это большой галактический десантный транспорт, сокращенно БГДТ. Этот называется «Атлант».

— Большой? — переспросил кто-то из ребят, — да он просто огромный. Посмотрите, на нем есть такие же корабли как наш. Выглядят как блохи на собаке.

Лен пригляделся и вправду увидел в задней части бруска, то есть транспорта несколько рядов пазов. В них лежали маленькие серебряные огурцы с крыльями, похожие на тот, в котором они сейчас летели.

— А что вы хотели, — важно пояснил Джон, — Транспорт предназначен для перевозки по галактике десяти тысяч солдат в полном оснащении с внутрисистемными и планетарными средствами доставки, а также пятисот единиц средств поддержки. А еще эскадрильи прикрытия истребителей — перехватчиков. Понятно, что и размеры для такой кучи народа и машин нужны немаленькие. В общем, он почти 3 километра в длину, больше 900 метров в высоту и около полутора километров в ширину.

— А че он так цвета меняет, — спросил Лен.

— Неужели непонятно дурья твоя башка. Для маскировки. Чтоб ни с планеты, ни с космоса враг не заметил.

— А что у нас на планете есть враги, — открыл рот Лен.

Джон задумался, а потом несколько неуверенно изрек:

— Ну, на вашей планете не знаю. Нет, наверное. Но на других планетах маргов, врагов достаточно, — решительно закончил он.

— А что такое «внутрисистемные и планетарные средства доставки», и что такое «средства поддержки»? — поинтересовался Дик.

— Нууу, — протянул Джон внутрисистемные средства доставки — это как раз такие вот транспортно-десантные челноки, вкотором мы летим. Каждый рассчитан на двадцать грузовиков или четыре планетолета, а также четыреста солдат. Всего таких челноков на транспорте двадцать пять. Грузовики и планетолеты и есть планетарные средства доставки. А средства поддержки — это танки и артиллерия, нужные, для того чтобы вы не сразу полегли после высадки на вражескую планету, а смогли если не выполнить боевую задачу, то хотя бы отправить на тот свет нескольких врагов. Ясно?

Пока Джон продолжал трепаться о преимуществах имперского десанта, Лен увидел, что челнок опустился в свободный паз десантного транспорта и транслятор переключился на другую картинку.

Стало видно, как после посадки на транспорт, дно челнока вдруг исчезло, а вместо него появился какой-то провал тревожно красного цвета. Лишенный всякой опоры фургон с Леном и товарищами стал медленно опускаться.

— Как в гиену огненную, — пробормотал Дик.

— Че? — не понял Осборн.

— Как в пекло! — громче проговорил Дик.

— Не дрейфите, все нормально, — успокаивающе бросил рядовой Джон.

И как только он это произнес, грузовик перестал опускаться, а в шлеме, лежащем у него на коленках, раздался голос капитана:

— Строиться.

Джон тут же открыл дверь фургона, проорал: «Выходи строиться!» — и выпрыгнул в красную неизвестность.

Когда Лен одним из последних выбрался из фургона, то почувствовал, что стоит на чем-то гулком, по звуку похожим на металл, но отчего-то мягком. Рядом в красном полумраке мелькали силуэты товарищей и слышались голоса лейтенанта и капитана, пытавшихся выстроить в две шеренги сотни жмущихся друг к другу новобранцев.

Как только все более или менее выровнялись, откуда-то из красноватой мглы пришла волна света, и Лен увидел, что они стоят в огромном зале. В нем легко могли разместиться пара тройка его родных деревень. Высота его была такова, что штуки три огурца-шаттла могли легко встать друг на друга и еще место вверху, наверное, осталось бы.

Пока Лен разглядывал помещение с той стороны, откуда пришел свет, в сопровождении грузовика приехал джип.

Из грузовика выскочили полтора десятка парней в черных беретах и в черной с серебром форме. Самый маленький из них был на полголовы выше Лена и заметно шире в плечах. Парни в черном, трусцой оббежали машину и построились в шагах двадцати, напротив прибывшего пополнения.

Как только из джипа вылез седой офицер и пошел вдоль строя новобранцев, кто-то, ни то лейтенант, ни, то капитан прокричали: «Смирно, равнение на середину!». Парни в черном вытянулись и замерли, солдаты, которые прилетели вместе с новобранцами взяли свое оружие вертикально перед собой и тоже вытянулись, а капитан и лейтенант надели шлемы и приложили правые руки к вискам.

Седой неспешно прошел к середине строя повернулся к новобранцам и произнес:

— Меня зовут полковник Эвиред, я командую Его Императорского величества отдельным корпусом жандармерии Альфа — Центавра. И я рад приветствовать вас в наших рядах — рядах лучших защитников Империи от внутренних врагов.

Глава 4

Полковник Эвиред погрузился в джип и уехал куда-то вглубь корабля. Огромные парни в чёрной форме остались. Самый огромный, как показалось Осборну, подошёл к их группе, о чём-то переговорил с лейтенантом, взял у него планшет и замер рядом. Лейтенант скомандовал: «Стройся». Все вновь прибывшие после минутного толкания выстроились в подобие шеренги. Лейтенант подождал пока строй выровняется и подал следующую команду:

‒ Равняйсь! Смирно! ‒ и заговорил, ‒ Господа новобранцы, вы прибыли на большой галактический десантный транспорт «Атлант». На нём вы будете доставлены в расположение вашей учебной части. Туда вы прибудете примерно через месяц, а точнее через двадцать девять стандартных суток и четыре часа. На время движения к расположению, командиром вашего отделения назначен мастер‒сержант Олаф Йоханссон.

Громила в чёрном вышел вперёд и в свою очередь зычным голосом проорал: "Равняйсь! Смирно!"

Строй ещё больше выровнялся и стал внимательно смотреть на сержанта.

‒ Ваш взвод будет находиться в моём подчинении до окончания прохождение курса молодого жандарма Вы сейчас в армии и обязаны строго подчиняться уставу Корпуса жандармов Великой Сатрапии. Что это значит кто знает? ‒ пророкотал сержант и уставился на новобранцев. Те, под его немигающим взором, съёжились и замерли как кролики перед удавом. И каждый делал все, чтобы не встретиться с ним взглядом.

‒ Ну мы же ещё не изучали устав, мы первый день тут, ‒‒ раздался голос из строя.

‒ Кто сказал? Два шага вперёд! ‒ рыкнул Йоханссон.

Из строя вышел невзрачный щуплый парень. Настолько маленький что он едва доставал сержанту до середины груди.

‒ Фамилия новобранец! ‒‒ рявкнул сержант.

‒ Клинт Вачовски, ‒ едва слышно произнес парень, потупив взгляд.

‒ Я разве интересовался твоим именем. Твое имя тебе не понадобиться до конца твоей службы! Ясно?

‒ Ясно господин Йоханссон, ‒ потупился парень.

‒ Ты что Вачовски, издеваешься надо мной или тебе доставляет удовольствие нарушать устав! ‒ от рева сержанта казалось обрушится потолок ангара.

‒ Ноо…

‒ Никаких «но» Вачовски ‒ незнание устава не освобождает от его исполнения, Вачовски, а ты его только что нарушил как минимум дважды. Поэтому упал отжался сорок раз. А пока ты отжимаешься, я кое-что тебе поясню. Тебе и всем остальным смелым остолопам решившим, что жандармерия Великой Сатрапии без них развалится, и пришедшим сюда служить.

‒ Так мы и не в жандармы записывались, а в армию, ‒ раздался ещё один голос из строя.

‒ Кто сказал? Фамилия?!

‒ Пётр Демьянов, ‒ и строю вышел крепкий невысокий парень.

‒ Упал отжался сто раз!

‒ А почему сто? ‒ опускаясь на колени и принимая упор лёжа, спросил Пётр.

‒ Сто двадцать, ‒ взревел Йоханссон, ‒ до тех, до кого ещё не дошло ‒ сообщаю: первый пункт устава Корпуса жандармерии гласит: «Командир всегда прав!»

‒ Знаем знаем, а второй пункт ‒ «если командир неправ ‒ смотри пункт первый», ‒ ещё один голос вылетел из строя.

‒ Выйти из строя! ‒ сержант подлетел к взводу и пристально вглядываясь в лица новобранцев, пошёл вдоль шеренги новобранцев. Строй не шелохнулся.

‒ взвод упал отжался. Сто двадцать раз. Вачовски и Демьянов, плюсом сто двадцать. А пока вы отжимаетесь, умники трусливые, я вам поясню основные положения устава. Объясняю один раз. Кто не спрятался ‒ я не виноват. Запомните, у нас один за всех и всё за одного. Если один олень струсил ‒ отвечает весь взвод. Это второй пункт устава. А третий пункт гласит, что открывать рот можно только с разрешения командира и отвечать на непосредственно заданные рядовому вопросы. На вопросы командира отвечать кратко либо положительно, либо отрицательно: «Так точно, сэр», «Никак нет, сэр». Если мне нужны подробности я сам у вас их спрошу. Если вам что-то неясно, то вы прежде чем обратиться с вопросом к командиру, должны спросить у него на это разрешение фразой: «Разрешите обратиться, сэр?». Вам все ясно?

Ответом ему было молчаливое натужное сопение отжимающегося взвода.

‒ Не слышу, взвод, вам все ясно?

‒ Так точно сэр, ‒ нестройно просипело тридцать уставших глоток.

‒ То-то же! Ну и чтобы закрепилось всем еще по двадцать отжиманий.

Лен видел, кто выпендрился своим остроумием перед сержантом, а потом испугался выйти из строя. Этот долговязый парень стоял через одного от Лена, и он пообещал себе, что языкастый трусливый дрыщ обязательно поплатится за свою трусость. Судя по взглядам в сторону дрыща еще пары ‒ тройки парней ‒ не только Осборн собирался отблагодарить того за физкультуру.

Когда взвод Лена закончил отжиматься, ангар уже опустел. Все другие подразделения уже куда-то рассосались.

‒ Взвод, стройся! Рааавняйсь! Смирно! На лево! За мной шагом марш! — сержант подождал пока его подчинённые уже более-менее синхронно выполнят команды и повел их в дальний конец ангара.

На грузовом лифте они поднялись на другую палубу. Здесь, под огромной надписью: «Санобработка и дезинфекция» сгрудилась огромная толпа новобранцев. Все они гомонили, смеялись, ругались, толкали друг друга, играли в какие-то игры, что-то жевали и медленно, но неотвратимо продвигались к дверям с надписью: «Начало процедуры». Высокие двери были широко распахнуты, и все-же казались узкой щелью едва-едва пропускающей сквозь себя людское море. Лен глядя на двери почему-то представил себе песочные часы. Такие он видел в детстве, в школе на физике. Они его так поразили, что весь урок Лен с открытым ртом наблюдал как песок тонкой струйкой падает вниз. И схлопотал пару. Вот и сейчас…

‒ Взвод равняйсь! Смирно! — зычный голос сержанта вырвал Лена из воспоминаний, ‒ слушай мою команду! Сейчас вы все пройдете санобработку. Вас избавят от всей той гадости, что вы притащили на себе со своих зачуханных комков грязи, где вы по чьему-то недосмотру появились на свет и теперь отравляете жизнь мне и всей Сатрапии. Следуйте указаниям информационных табло и запомните: вы из четвертого взвода второй учебной роты Отдельного полка жандармерии. Вольно! Выполнять! Встретимся на той стороне чистилища, ‒ сержант исчез за закрывшимися дверьми грузового лифта.

Как только сержант ушел, юркий парень из его взвода и по совместительству земляк Лена, Том Беренджер, ввернулся в толпу и скрылся среди плотно стоящих новобранцев, ‒ пойду разузнаю, что да как, ‒ донеслось до Лена.

Впрочем, не успел Лен оглядеться, как Том уже вынырнул из толпы. Подскочил к Демьянову и со всей дури дернул за нагрудный карман его рубашки.

Раздался громкий треск и карман вместе с частью рубашки повис на поясе Петра. Демьянов моментально выбросил руку вперёд и Том схватившись за глаз полетел на пол. Кое-как поднявшись и опираясь на плечо Лена, он заверещал:

‒ Ты чего дерёшься!

‒ А ты чего напал и рубашку мне рвёшь! ‒ Пётр, придерживая одной рукой, оторванный лоскут, другой стал собирать рассыпавшиеся по полу мелкие вещи.

‒ Так это обычай такой.

‒ Кто тебе про этот обычай рассказал? ‒ Демьянов уставился на Тома и стал демонстративно медленно разминать кулаки. Том, увидев это, спрятался за Лена:

‒ Лен чего он. Это обычай такой ‒ мне пацаны в начале очереди рассказали. Всё равно всю одежду утилизируют, во всяком случае так говорят санинструктора. А так оно на самом деле или нет, то знает? Но чтобы она кому-нибудь случайно не досталась, вот и принято её рвать! Но…‒ Том поднял вверх указательный палец, ‒ на соседе, потому что свою жалко, рука не поднимается. А он сразу драться!

‒ Вот так что ли? ‒ Лен засунул пальцы в задние карманы брюк Тома и как следует дёрнул. Брюки с треском упали на пол. Раздался дружный гогот множества здоровых парней.

‒ Тогда понятно. Сразу бы так и сказал, ‒ Дёмин схватился за воротник рубашки Тома и как следует рванул. Рубашка упала на пол. Том остался в одни кальсонах. Кругом продолжало ржать несколько взводов.

‒ Хватит! Хватит! ‒ Том подхватил остатки своей одежды и куда-то скрылся.

Где-то через час их взвод наконец-то добрался до заветной двери. Когда Лен подошёл к ней, путь преградил турникет и справа зажглась надпись: " Сложите все личные вещи и документы сюда". Под надписью зажглась стрелка, указывающая на отверстие. У Лена из личных вещей был только идентификатор и зуб любимого верблюда. Приняв в себя эти ценности, ниша закрылась и появилась новая надпись: «Приложите руку к сканеру». Осборн приложил после чего турникет наконец открылся. За турникетом был ещё один огромный зал, набитый новобранцами. Перед Леном возникла очередная надпись: " Займите квадрат номер 1117". Приглядевшись, Лена обнаружил, что весь пол поделён на одинаковые зелёные квадраты с номерами. Как только в такой квадрат становился новобранец, квадрат менял свой цвет на красный. Лен нашёл свой квадрат и тоже встал в него. Почти сразу же подлетела какая-то странная полукруглая штука и приземлилась на голову. Тут же появилась новая надпись: " Назовите себя, номер взвода роты полк". Как только Лен послушно выполнил требования перед глазами что‒то вспыхнуло, а голову стало приятно покалывать.

Через минуту появилась новая надпись: «Пройдите на выход». Лен глазами отыскал выход и вместе с другими парнями направился туда прямо с металлической шапкой на голове.

Соседнее помещение оказалось таким же здоровым, как и предыдущее. И также под завязку забито новобранцами. Только голыми. Металлическая шапка ещё раз пощекотала голову, оторвалась и улетела. После неё перед глазами Лена всплыла надпись: "Здоров. Годен без ограничений". И ещё как-то холодно стало голове. Лен провёл рукой по макушке и обнаружил, что его роскошные волосы исчезли. Однако огорчаться по этому поводу было поздно, да и некогда, перед глазами появилась новая надпись: "Сложите всю одежду, включая бельё ‒ туда" и стрелка, показывающая на левую стену зала. В ней, то и дело появлялось огромное отверстие, над которым горела надпись: "утилизатор". К отверстию то и дело подходил рекруты и бросали туда свои шмотки, кто с сожалением, кто равнодушно, а некоторые и с радостью. Лен вместе с Томом и Петром быстро разделись и выбросили свою одежду. Как только зев утилизатора закрылся, перед глазами Осборна опять появилась надпись информирующая его о том, что ему снова надо занять квадрат под номером 1117. Лен босыми ногами прошлёпал в центр зала и занял свой квадрат. «Руки вверх, ноги на ширине плеч!» ‒ потребовала очередная надпись. И тут же по ногам снизу-вверх поползла едкая, но приятно пахнущая пена. Она покрывала каждый сантиметр тела Осборна, лезла в уши, в нос, в глаза. Через минуту Лен напоминал огромное пенное облако. Как только пена покрыла макушку, в зале раздался голос: «Не шевелиться». Все замерли с расставленными ногами и поднятыми руками, а через минуту пошёл дождь. Прямо с потолка обрушились потоки воды, очень быстро смывшие всю пену. Потом подул тёплый ветер, который высушил и до красна разогрел тело. Следуя за очередной надписью Лен прошёл к шкафчику со своим именем. Внутри висел армейский комбинезон лежала пара белья, стояли армейские ботинки. Но большую часть шкафчика занимал огромный баул на экране которого светилась фамилия Лена с номером роты и взвода. Не успел Лена одеться и взять в руки баул, как над ухом раздался уже такой привычный сержанта Йоханссона:

‒ Что вы тут возитесь как сонные мухи! Выходи строиться! Бегом марш! ‒ сержант стоял у выхода из душа и отбивал стеком на по ладони какой-то марш, ‒ раз, два ‒ раз, два. И под этот размеренный ритм все новобранцы как-то быстро построились и выровнялись.

‒ Ну что вижу санобработка пошла вам на пользу, шевелиться начинаем. Равняйсь! Смирно! Направо! Сержант опять загрузил свой взвод в лифт, и они снова поднялись на другую палубу.

‒ У нашего взвода первые три кубрика ищем рассредоточиваемся согласно фамилиям на дверях ‒ сержант расслаблено прохаживался по коридору и улыбался, наблюдая как его подчинённые суетятся, стремясь найти свой кубрик и при этом не задеть перегораживающего половину прохода командира.

Таких удобств Осборн в своей жизни не видел никогда. За дверью их ожидали десять отдельных кроватей. Рядом с каждой стояла тумбочка. На стене висел огромный экран. Из комнаты с кроватями куда-то вели ещё две двери. За одной оказалась просторная гардеробная где стояли десять же шкафчиков, в которые казалось можно было спрятать грузовик. За другой дверью была уборная с двумя унитазами и пятью душевыми кабинками.

‒ Роскошно! ‒ воскликнул Том, обежав несколько раз всё помещение по кругу, ‒ с такими удобствами можно служить хоть всю жизнь!

‒ Как же, размечтался, «всю жизнь», ‒ пробубнил Дик Писарь, ‒ сказано месяц — значит месяц. Отвезут тебя до места назначения и будешь служить где положено, а не где тебе хочется. А там условия будут такими какими будут. Так что давайте наслаждаться пока есть возможность.

‒ Так и сделаем, ‒ дрыщ заставивший своей трусливостью всю роту отжиматься, кинул свой баул, но самую дальнюю от входа, а значит и самую лучшую, по мнению Лена, койку, ‒ чур моя!

Осборн переглянулся с Петром и Томом, и они втроём подошли к долговязому. Лен молча без замаха ударил дрыща под дых. Пацан согнулся и стал заваливаться на Осборна. Тот не дал ему упасть на себя и ударом снизу в челюсть отправил его валяться на койку. Но Пётр с Томом не позволили дрыщу отдохнуть на коечке. Том взял его за грудки, притянул к себе и зловеще спросил:

‒ Как тебя зовут убогий?

‒ Ганс, ‒ хрипя выдавил тот.

‒ Послушай Ганс, Тебе не кажется, что ты должен извиниться?

‒ За что?

‒ А ты считаешь не за что? Так иди подумай! ‒ Петр ударом в глаз отправил Ганса на пол у входа в кубрик. Том выкинул туда же сумку Ганса. Осборн занял освободившуюся койку, на соседних расположились Том, Пётр и Дик Писарь.

Не успели они занять своими места как огромный экран ожил и изображение Йоханссона отдало команду: "выходи строиться".

Мастер-сержант Йоханссон мрачно прохаживался вдоль строя. Пройдя туда-обратно не менее трёх раз, сержант остановился напротив Ганса Цу, сверкавшего свежим синяком под глазом.

‒ Что, это рядовой Цу? Кто тебя наградил этаким орденом? ‒ спрашивая, сержант почему-то остановился напротив Петра Дёмина и стал его пристально разглядывать, ‒ Рядовой Цу, два шага вперёд. Тебя били?

‒ Никак нет сэр, упал.

‒ Как ты упал?

‒ Споткнулся о ножку кровати и ударился об её угол.

‒ Понятно. Принять упор лёжа. Пятьдесят отжиманий.

Ганс упал на пол и молча начал отжиматься.

‒ Итак рядовой Цу и все остальные хитро сделанные недоноски, ‒ сержант переместился к Осборну, затем к Тому и наконец остановился напротив Дика Писаря, ‒ если вы считаете, что можете безнаказанно наносить ущерб Корпусу Жандармов, а потом скрывать это от начальства, да еще и врать ему, то вы глубоко заблуждаетесь. Я ясно излагаю Писарь?

‒ Так точно, сэр!

‒ Отлично Писарь. Тогда быть может ты мне скажешь о каком ущербе я говорю?

‒ Не могу знать, сэр!

‒ Ах не можешь? ‒ глаза Йоханссона сверкнули нехорошем огнем, ‒ Может ты тогда думаешь, что я сам тебе отвечу на свой вопрос?

‒ Так точно, сэр!

‒ Хорошо, раз ты так просишь, я сделаю это, Осборн, Писарь, Демин. Беренджер ‒ шаг вперед. Полчаса назад вы избили своего товарища по взводу ‒ Ганса Цу. Государство вкладывает немалые средства в обучение и экипировку своих будущих защитников, в расчете на то, что, когда пробьет час, каждый из вас выполнит свой долг. Избив своего товарища по оружию, вы вывели его из строя. Или могли вывести, пусть и временно. Тем самым лишив его возможности выполнить свой долг. Таким образом вы нанесли материальный ущерб Корпусу жандармерии и моральный и физический ущерб рядовому Цу. Так поступают только враги и преступники. По прибытии к месту прохождения службы вы будете преданы полковому суду, который и решит вашу судьбу.

Глава 5

Полковой суд состоялся на следующий день после прибытия в расположение учебной части.

Учебка хотя и находилась на столичной планете Великой Сатрапии Тау— Кита, однако в таком глухом ее углу, что до ближайшего городка было километров десять. Правда оттуда до части ходил автобус, но только утром и вечером, чтобы доставить в часть или домой дежурную смену вольнонаемных. Рядовым жандармерии пользоваться автобусом строго запрещалось. Да и в увольнение новобранцев отпускали редко — не чаще раза в месяц. Сам городок тоже не был богат на развлечения: пара кабаков, подпольный бордель мадам Оникс, церковь и бильярдный клуб вполне себе справлялись с удовлетворением нехитрых потребностей солдат. Для офицеров, которые как известно отличаются более изысканным, чем у солдат, вкусом, в городе был театр — варьете. Поскольку нравы и религиозные воззрения граждан Сатрапии не поощряли процветание искусств, тем более легкого жанра, а местные законы почти их запрещали, считалось, что это варьете приехало на гастроли из самой Центрально галактической Империи и гастролировало в городке уже без малого двадцать лет.

Сама учебная база жандармерии занимала старый форт выстроенный в тёмные века для контроля за одним из главных торговых путей, ведущих от рудников в столицу. Полтора десятка трёхэтажный пакгаузов обнесённых десятиметровой стеной надёжно обеспечивали безопасность, но были довольно мрачным местом. Полковой суд заседал в донжоне, и вся процедура заняла не более получаса. Бригадир, командир роты и сержант Йоханссон быстренько приговорили подсудимых к двум неделям гауптвахты и разошлись.

Нельзя сказать, что отбывать наказание было тяжко, хотя гауптвахта, располагавшаяся здесь же в подвале донжона была достаточно зловещим заведением. Сырые одноместные камеры с откидывающимися только на ночь нарами, вынуждали заключённых весь день находиться на ногах: либо стоять, либо сидеть на корточках. Лежать на полу строго запрещалось. Впрочем, отбывающим наказание полагались ежедневные прогулки. На Лена подземный каземат навевал тоску, поэтому услышав приказ выйти на прогулку он очень обрадовался. Однако за все две недели отбывания наказания это был единственный момент для радости, который запомнился Осборну. Однако и он быстро исчез, когда Лен и его земляки узнали, что это были за прогулки. Командир отделения комендантской роты в семь тридцать утра выводил всех отбывающих наказание и после поверки заставлял бегать. Бег продолжался в зависимости от настроения командира. Если настроение было хорошее, то бегали четыре часа до обеда и четыре после, с перерывом на пятнадцать минут после каждого часа. Если настроение было плохое, то бегали также, но с одним перерывом после двух часов бега. После таких упражнений в течение первой недели более восьмидесяти процентов осужденных попадали в гарнизонную больничку с диагнозом «переутомление». Провалявшись в госпитале пару дней, они возвращались продолжать отсиживать свой срок. Так продолжалось до тех пор, пока наказанные не отбывали весь срок и не выходили стойкими к лишениям и с лютой ненавистью ко всей комендантской роте и в особенности к ее офицерам. Лен и Петр кстати в больничку так и не попали, отчасти из— за крепкого здоровья и выносливости, отчасти благодаря смекалке Петра. Поняв, чем грозит увлечение марафонским бегом Петр предложил Лену на утреннем построении вызываться на разного рода хозяйственные работы: от мытья полов на той же гауптвахте до нарядов на кухне и техническом парке.

Сам курс молодого жандарма мало чем запомнился Лену. Все шесть месяцев они либо занимались физической подготовкой, либо боями. Это были как индивидуальные спарринги с применением всех видов холодного оружия, либо вдалбливания навыков по разгону всякого рода протестующих. Некоторое время уделялось и обучению ведения городских боев и штурму зданий.

Спустя шесть месяцев Осборна вместе с другими окончившими учебку погрузили в трюм обшарпанного десантного транспорта и куда— то повезли. Лен не знал куда. Однако везли уж очень долго, может неделю, а может и все две — Лен потерял счет времени. Его соседи по узкому двадцатиместному кубрику занимались, кто чем: играли в кости, в запрещенные уставом очко, карбский сквош, и еще в кучу игр, о существовании которых Осборн даже не предполагал. Лен не любил игры, он предпочитал скакать на верблюдах и танцевать с девушками, то есть все то, чего в принципе делать на транспорте нельзя. Осборну оставалось всю длинную дорогу в свободное от повседневной солдатской рутины время, шататься по бесконечным коридорам десантного отсека, вызывая неодобрительные взгляды вахтенных и начальства.

Как— то, от нечего делать, он направился в курилку. Рядовые жандармы в большинстве своем не курили, потому что курительные смеси считались очень дорогими для тощего солдатского кошелька, да и начальство не поощряло. Большинство офицеров тоже не курило, стремясь вести здоровый образ жизни, так что в курилке обычно можно было долго просидеть в одиночестве вспоминая прекрасную жизнь до службы или мечтая о не менее прекрасном будущем, или просто поспать. Но в этот раз в курилке сидела пара младших лейтенантов и о чем— то оживленно спорила. Лен не понял, о чем они говорят, но в разговоре то и дело мелькало какое— то название — что— то вроде «Текнос». Впрочем, поймав пару недовольных взглядов одного из лейтенантов, Лен поспешил убраться из курилки.

— Что такое Текнос? — спросил Лен у Тома.

— А черт его знает, — Том повернулся на другой бок и собрался спать дальше.

— Так узнай, — Осборн решительно развернул Тома к себе.

— Где? У кого? Че пристал! — заканючил Том.

— Слушай Лен, если я скажу, что это такое, — ты отстанешь и дашь поспать? — с соседней люльки поднялась голова Дика, по прозвищу Писарь.

— Говори, — прищурился Лен.

— Текнос — планета вроде такая.

— Так вроде или планета?

Писарь укоризненно взглянул на Лена, вздохнул, вытащил из кармана коммуникатор и стал, не спеша рыться в нем.

Этот простенький гаджет был предметом зависти всего отделения. Рядовым было разрешено иметь личные принадлежности лишь определенных марок. Считалось что только приборы фирм, перечисленных в особом циркуляре, были соответствующим образом защищены от несанкционированного вторжения. Естественно, что несмотря на очень ограниченную функциональность, стоили гаджеты, разрешённые к использованию в корпусе, значительно дороже своих гражданских аналогов. Жалованья рядового только что вышедшего из учебки, хватало только на то чтобы в увольнении провести вечерок с нетребовательной девицей в каком-нибудь дешевом притоне. Поэтому в отделении, никто пока себе коммуникатор, подключенный к Галактической Сети позволить себе не мог. Никто, кроме Дика Писаря. Тот все увольнительные проводил за дисплеем в учебном классе части, никто и никогда не видел его шатающимся по кабакам и борделям. Сослуживцы поначалу звали его с собой, потом перестали и стали крутить пальцем у виска — Дик ничего не замечал. А буквально за пару дней до того, как их отделение отправили в старой железной бочке неизвестно куда, он ворвался в казарму с криком: "Ура, я закончил колледж" и размахивая новым коммуникатором.

— Планета Текнос в системе Эридана, открыта 250 лет назад, статус: суверенный мир, расположен у дефиле между Центрально галактическим Союзом и Арендными мирами, — прочитал Дик, — О я слышал о нем, когда учился в колледже, его вроде как открыли выходцы из Кремниевой долины.

— И что это за долина такая? — спросил Лен.

— Ну говорят, что когда-то на Земле, задолго до первой Экспансии было такое продвинутое поселение, там жили изобретатели, программисты и самым крутым у них был Великий Творец Стив, он сотворил Галактическую Сеть и после смерти его душа растворилась в ней, и он стал четвертой ипостасью Бога…

— Фигня какая-то, походу они все там двинулись, — хмыкнул Том…

— Фигня не фигня, но они построили цивилизацию, живущую в Сети. Выходцы с Текноса считаются самыми продвинутыми спецами по Сети и всему тому, что касается искусственного интеллекта и прочих роботов.

— Ну ладно, убедил, они крутые, — прервал Дика Лен, — но мы то что там забыли?

— Не знаю, впрочем, подожди, попробую, что-нибудь раскопать.

Дик уткнулся в коммуникатор и минут десять там копался. Его манипуляции с коммуникатором, сопровождаемые возгласами типа:

— А черт, врешь, доступ закрыт, глушат сволочи, но мы вот здесь зайдем, — привлекли внимание других обитателей кубрика и к тому времени, как Дик закончил, вокруг него уже собралось человек десять любопытствующих.

— Уф, готово, произнес Дик, и победно взглянул на окруживших его товарищей. Они блин, перекрыли почему-то весь контент с Текноса, но мне удалось кое-что взломать, кое-где смикшировать и отфильтровать, пару десятков мест обойти, и вот — получите. Хотя доложу Вам это было не просто…

— Ладно, ладно, считай мы оценили, как это было трудно, — Осборн похлопал Дика по плечу, — может наконец ты расскажешь нам кто эти «они», почему блокируют сигнал и как это связано с тем что мы туда летим?

— Все просто: «они» это мы, и мы с ними воюем.

— Чтоо? — вопрос одновременно вырвался из десятка глоток.

— Вот посмотрите, — Дик развернул картинку коммуникатора, так, чтобы было видно всем. Перед замолчавшими зрителями развернулось темное небо, усеянное десятками светящихся точек. Неожиданно изображение приблизилось и несмотря на дрожание и нередкие помехи, стало отчетливо видно, что это боевые корабли Союза. Впереди полусферой выстроились эсминцы, ведущие огонь по орбитальным системам обороны Текноса. Вокруг планеты одна за другой взрывались орбитальные крепости. Но и эсминцам Союза тоже доставалось. Их защитные поля то и дело вспыхивали от попадания ракет и излучений обороняющихся. Самая большая крепость Текноса сосредоточила сразу четыре толстых пучка излучений на эсминце в центре боевого прядка наступавших. Защитное поле корабля вспыхнуло подобно сверхновой и тут же погасло, а на месте флагмана вспучилось огненное облако. В появившуюся брешь, не теряя не мгновения устремился плотный рой орбитальных истребителей с эмблемой Текноса на бортах. Одновременно из глубины, выстроенной кораблями Союза, сферы им навстречу накатывал огромный вал перехватчиков. Но еще до того, как перехватчики Союза встретились с врагом, на истребителях Текноса сосредоточили огонь имперские эсминцы. За кадром раздался стон оператора, когда не менее трети истребителей Текноса взорвались под ответным огнем кораблей Союза. Впрочем, эсминцы задержали свой огонь на истребителях всего на пару секунд, а затем перевели свои смертоносные лучи на станцию, осмелившуюся уничтожить флагман Союза. Станция под названием «Орел» прежде чем сгореть умудрилась вывести из строя еще один эсминец противника. Тот после того как по нему только вскользь прошел пучок излучения от станции, неожиданно прекратил огонь и медленным ходом, то и дело подвергая свое защитное поле опасности быть разрушенным, убрался вглубь строя.

Между тем волна имперских перехватчиков захлестнула сильно прореженный рой истребителей Текноса и бой распался на отдельные кучки, где на каждый корабль Текноса приходилось по три— четыре перехватчика Союза.

Изображение дрогнуло, зарябило, но тут же восстановилась, уже с бегущей строкой внизу картинки.

— Это я уже местный канал нашел, до этого скорее всего кто-то на передовой снимал, — пояснил Дик. На него все зашикали и стали еще внимательнее смотреть трансляцию. Бегущая строка сообщала: «По данным Центра обороны Текноса в ходе упорных и продолжительных боев наша сеть орбитальной стражи нанесла существенный урон флоту Союза. Было уничтожено два эсминца и не менее ста десяти перехватчиков противника, еще семь эсминцев и более двухсот перехватчиков выведено из строя, убито свыше четырех тысяч и ранено более десяти тысяч солдат противника. Наши потери: девятнадцать из сорока двух автоматических станций, четыреста тридцать семь истребителей, убитых и раненых нет. Несмотря на героическое сопротивление наших стражей, противнику удалось прорвать внешний орбитальный периметр Текноса. Внимание: воздушно-космическая тревога! Внимание воздушно-космическая тревога». На картинке было видно, как на орбите Текноса догорали крепости защитников, а стая перехватчиков устремилась к залитой ночным освещением поверхности планеты. Впрочем, освещение тут же стало гаснуть, а навстречу атакующим поднялось облако ракет. На этом запись оборвалась.

— А почему у нас тысячи погибших, а у них не одного? — спросил кто-то из смотревших запись жандармов.

— Потому что врут, — заявил Лен.

— Нет, не думаю, — сказал Дик, продолжая копаться в коммуникаторе, — скорей всего у них просто вся армия из роботов. Вот смотрите дальше.

Теперь всем хорошо было видно, как ракеты с Текноса сбили большинство перехватчиков. Из некоторых кораблей повываливались пилоты и стали медленно опускаться на поверхность, но может быть в нескольких сотнях метров от поверхности спасательные капсулы словно ложились на какой-то невидимый барьер и через доли секунды взрывались. Тоже происходило и с теми немногочисленными ракетами и бомбами, которые успели сбросить имперские перехватчики…

— Что здесь происходит? — в дверях стоял командир их роты лейтенант Круз. Кто разрешил выход в Сеть? Впрочем, не важно, разберемся позже. Выходи на построение.

Перед строем вышел полковник Эверид и своим зычным голосом объявил:

— Джентльмены, вы только что закончили учебную часть, тем не менее наш Великий Сатрап Адонис Брад и Император приняли решение оказать вам великую честь. Нувориши и изменники с планеты Текнос препятствуют выполнению благородной миссии содействия и помощи народам Арендных территорий. Они отказали в возможности пройти к Арендным территориям нашей эскадре через сектор, который контролирует Текнос. В связи с этим Император отдал приказ провести операцию по принуждению к повиновению. Наши эсминцы уже преодолели орбитальный периметр Текноса. Теперь наши доблестные имперские десантники высаживаются в окрестностях городов супостата и будут в них входить. Вы идете вторым эшелоном и зачищаете то, что не зачистили десантники. Поэтому вы передаетесь в оперативное подчинение соответствующим подразделениям имперского десанта.

Лен первый раз осуществлял десантирование с зависающего планетолёта. Их взвод разместился в старом планетолёте типа «Драккар». После получасового тряского спуска с орбиты «Драккар» завис в трех метрах над землей, и позеленевшие жандармы как горох посыпались на ровно выстриженный газон.

Совершив перекат и встав на колено Лен согласно уставу, огляделся по сторонам. Как ни странно, этот отличный газон располагался почти в центре леса. Да и сам лес выглядел не менее странно. Осборн леса видел только на экране, но то что он видел сейчас, очень сильно отличалось от тех непроходимых чащ из учебных программ. Здесь деревья были ровненькие, примерно одинаковой высоты, с одинаковыми в обхвате стволами. Хотя всего было пять или шесть видов деревьев, но все они чередовались между собой в определенном порядке…

— Странный лес, — словно читая его мысли, произнес Писарь, — больше похож на парк…

— Внимание, отставить разговорчики, — прошипел сержант, слушать задание, — В двух милях западнее находится населенный пункт. Его по идее уже зачистили передовые части. Врагов и их техники там остаться не должно. Наша задача скрытно выдвинуться, занять населенный пункт, ликвидировать остаточное сопротивление, проверить гражданское население, утвердить оккупационный режим и самое главное найти, захватить и отключить местную энергостанцию с целью не допустить сопротивления со стороны гражданского населения. Задача ясна, вопросы есть?

— А как связаны возможное гражданское сопротивление и энергостанция — подал голос Писарь.

— Какая разница, как они связаны, задача поставлена, выполнять! — рявкнул сержант, — ясно?

— Так точно, сэр, — рявкнул взвод в одно горло.

— Тогда рассредоточиться, короткими перебежками бегом марш, впереди Ллойд, замыкающим Осборн.

Взвод рассыпавшись, спрятался за деревьями и стал медленно продвигаться к городу. Когда Лен увидел город, то очень удивился. Город, как и лес тоже был странен. Он как-то резко и сразу начинался. Вот только здесь был газон леса, и вот тут уже городская улица с каким-то странным покрытием. Осборн не удержался и потрогал, — похоже на пластмассу. Дома тоже были странные. Издали казалось, что город застроен огромными дворцами и башнями, различных форм и цветов. Здесь были шпили, устремленные в небо, прекрасные ажурные ротонды, похожие на серебристых змей анфилады, какие-то сверкающие на солнце шары, здание похожие на початки и деревья. Все они были украшены множеством террас, балконов, висячих садов.

Однако такое впечатление сохранялось на расстоянии не ближе десяти метров. Когда они подошли к первому зданию на более близкое расстояние, на месте красивой трехэтажной усадьбы увитой плющом, появилось радужное пятно с очертаниями, отдаленно напоминающими дом. Когда между солдатами и зданием оставалось меньше четырех метров, стало ясно, что это ни какая не усадьба. Вместо нее стоял приземистый параллелепипед высотой в этаж, утыканный штырями различной длины, образующими контуры разнообразной конфигурации. Посреди стенки был прорублен проем. Лен, Том и Писарь, действуя в одной тройке, прикрывая друг друга и контролируя периметр зашли в одно из зданий и на мгновение замерли, привыкая к темноте.

— Чертовщина какая— то, ну и нафига это все, — выругался Лен, когда увидел внутри голые стены. Здесь не было никакой мебели. В абсолютно пустой комнате стоял только стол. Из комнаты вел только один выход. Медленно, крадучись, стараясь не шуметь бойцы аккуратно прошли дальше. В соседнем помещении тоже никого не было. Только посередине стоял огромный наклоненный под углом в сорок пять градусов гроб на ножке. От него с разных сторон в стену уходило множество проводов и шлангов.

— Это что еще такое? — прошептал Писарь, — смотрите здесь окошко, — Дик заглянул сверху.

— Там кто-то есть, и он живой! — воскликнул Том.

Глава 6

Сквозь толстое стекло или не стекло, Лен затруднялся с пониманием того, что это за материал, было отчетливо видно бледное лицо немолодой женщины.

— И че это такое? — спросил Говард, по прозвищу Громила, один из самых тупых жандармов на свете, тыкая стволом в окошко гроба.

— Это саркофаг, — глубокомысленно заметил Писарь, вот для чего он…

— Да! Для чего он? — эхом повторил Говард.

— Может они так хоронят своих мертвецов? — спросил сержант.

— Это вряд ли. Она дышит, правда очень неглубоко, — Писарь пристально рассматривал бабку сквозь стекло.

— А, давайте его тогда вскроем, — снова подал голос Громила.

— Нее, нельзя, вдруг это какой-нибудь медицинский прибор, мы вскроем, а бабка окочурится, — высказал сомнение Писарь.

— Кто сказал, что нельзя? Ну даже если бабка отправится к праотцам. Нам какое дело? — это же вражеская бабка.

— Ладно, раз этот ящик — медицинский, давайте позовем нашего лекаря Рубенса.

Минут через десять почесываясь и позевывая притащился взводный медик капрал Рубенс. Не спеша обшарив и обнюхав всю поверхность гроба, спустя еще четверть часа он вынес свой вердикт:

— Внешне эта штука очень напоминает медицинскую камеру для поддержания жизни безнадежно больных. Делают их кстати здесь, на Текносе, но это не медицинская камера. Да. Точно не она.

— С чего вдруг такая уверенность? — сержант с недоверием посмотрел на Рубенса, — ты ведь не доктор, санитар всего лишь.

— Да я не доктор, — губы Рубенса дрогнули от обиды, — но я три года такие штуки обслуживал. Вот смотрите сержант, — согласно Всегалактическому медицинскому регламенту, вот здесь, здесь и здесь, — капрал тыкнул в несколько мест на поверхности саркофага, — обязательно должны быть соответствующие эмблемы. Вот эта трубка явно нужна для поддержания питательной среды. Она самая важная и должна быть выкрашена в красный цвет, а здесь она зеленая.

— А не могут быть у них свои местные цвета? — спросил Писарь.

— Это вряд ли. Лет семьдесят назад Текнос сам был инициатором создания регламента. Так что если этот ящик и служит для поддержания жизни, то явно не в медицинских целях. Впрочем, сэр, разрешите…, — и не дождавшись кивка сержанта, медик вытащил из кармана тактический планшет и воткнул его переходник в какое-то гнездо на боку гроба. Саркофаг сразу стал переливаться разноцветными огнями, а с улицы раздался какой-то грохот.

В дом ворвалась странная машина. Она была похожа на хромированного таракана на шести ногах, только высотой с человека. Из ее недр раздался скрежещущий голос: «Нарушение персонального контура, несанкционированное проникновение в личное пространство! Угроза жизни! Всем оставаться на местах!». Из спины таракана стала расти непонятная, но весьма грозного вида, трубка. Впрочем, никто из жандармов не стал дожидаться, чем этот рост закончиться. Все одновременно вскинули стволы и на таракане сошлось с десяток лучей. Таракан выдержал минуты три. Потом внутри него что-то вспыхнуло, раздался оглушительный треск, и таракан осыпался на пол.

— Это что была за фигня? — очумело спросил Лен.

— Не знаю, но сейчас кто-то получит у меня за потерю бдительности в боевых условиях, — сержант свирепо оглядел свое воинство и рявкнул, — выходи строиться. Жандармы медленно потянулись вон из дома. На улице перед Леном открылась картина если не бардака, то чего-то к нему близкого.

На земле в разных позах валялось пять или шесть жандармов. Каждый из них держался за разные части тела и все стонали. Замученный Рубенс с парой помощников разрывался между ранеными, стараясь облегчить страдания солдат.

— Что здесь произошло? — сержант грозно осмотрел происходящее.

Один из рядовых медленно поднялся на ноги и доложил:

— Мы заняли позиции согласно тактическому уставу, по обеим сторонам улицы вокруг дома. Вдруг по улице пронеслось что-то серебристое. Мы пытались остановить его, открыли огонь, но оно разметало всех и ворвалось в дом.

— Убитые, раненые?

Рубенс посмотрел на сержанта:

— Похоже нет, только сильные ушибы и одно сотрясение мозга.

— Ладно, держать позицию, Рубенс, Осборн, Писарь, назад, в дом.

Вернувшись в дом Рубенс по приказу сержанта снова соединил планшет с саркофагом и не обращая внимание на огни, вновь покрывшие поверхность гроба, стал внимательно просматривать данные:

— Ничего не понимаю, что это, для чего, — бормотал он, судорожно перебирая пальцами по планшету.

Писарь заглянул Рубенсу через плечо, затем повернулся к сержанту и спросил:

— Сэр разрешите помочь капралу Рубенсу?

— Давай.

— Капрал, подключите мой шлем к вашему планшету, — Дик натянул шлем на голову.

Надев шлем, Писарь будто окунулся в море цифр, но поколдовав с минуту с ментальной клавиатурой, он увидел, что перед ним пусть и усложненный, но всего лишь пользовательский интерфейс какой-то игры. Не прошло и десяти минут как он смог взломать вход в игрушку и попытался в нее зайти. Это удалось только раза с четвертого. Неожиданно Дик будто бы вывалился в оченьпросторное и светлое помещение. Посреди него стояла девушка, нет, скорее молодая женщина в доспехах. Он видел насколько она прекрасна и одновременно ощущал себя частью ее сознания. На мгновение Дику показалось, что он и есть эта амазонка, и зовут его вовсе не Дик, а Хелен Браун. Ей сто пять лет и в прошлом она, сотрудница одной из фирм по сетевому хостесу. Она уже тридцать лет как на пенсии и хочет спокойно доиграть оставшиеся ей двадцать, тридцать лет жизни, а тут всякие непонятные пришельцы мешают ей. Вторгаются не только в ее жизнь — игру, но и в ее внешнее сознание. Сволочи.

Писарь ощутил волну гнева, накатившую на него со стороны той части сознания в которой укрылась личность девушки. Он чуть встряхнулся, напрягся и будто вынырнул из этого потока мыслей и эмоций. И вот он уже смотрит на окружающую его фантастическую картину, но смотрит глазами девушки.

— Не фига себе, как интересно, — подумал Дик, — я в ней, одновременно вне ее, но не понятно где, и наверняка я еще, там — со своими товарищами. Вот только где я?

Писарь попытался повернуть голову, которая по совместительству была головой девушки, но неожиданно со стороны той части сознания, где спряталась девушка будто прилетело что-то тяжелое и ударило с такой силой, что Дик вывалился из сознания амазонки. Ну почти вывалился. Он чувствовал, что частичка его осталась внутри Хелен. Ощущение было такое, будто он скрюченный сидит внутри тесной коробки, окруженной сознанием Хелен и подглядывает за окружающим миром глазами Хелен через крохотную щелку.

Пока он приходил в себя, красотка одела перчатки, собралась уходить и тут в дверь постучались. Амазонка взяла меч, решительным шагом подошла и открыла выглядевшую очень тяжелой дверь. На пороге стоял запыхавшийся мужик в странной одежде, похожей не наряд гонца или даже шута. Утерев пот со лба, он воскликнул:

— Чужаки опять подсоединились к вашему ложу, миледи!

— Я знаю, они уже проникли ко мне. По крайней мере один. Но я ничего не могу сделать с ним. Сначала надо уничтожить тех, что с наружи. Идем.

Они вышли на улицу и Дик, той своей частью, что был вне женщины, увидел, как вышли они из огромного замка и стояли сейчас на опускающемся мосту, перекинутом через ров. Мост упирался в улицу, которая…. Дик даже не сразу сообразил, что это была за улица… Он просто в конце ее увидел своих товарищей по взводу рассредоточившихся вокруг… Вокруг чего они рассредоточивались, Писарь тоже не мог бы сразу описать. Больше всего это было похоже на высочайшую полупрозрачную, молочного цвета, скалу. И по этой скале гуляло множество разноцветных и отчего-то смутно знакомых огней. Вся остальная улица представляла собой скорей не улицу в городе, а просеку в диковинном лесу. По обе стороны от нее росли чудовищные деревья. Стволы многих из них, несмотря на то что были толщиной в несколько метров, извивались будто змеи, закручиваясь в кольца и стелясь по земле. Корни этих устремленных ввысь гигантов, выпирали из земли образуя виадуки и туннели. Сами деревья напоминали многоэтажные дома, в которых вместо окон почему-то были дупла и гнезда. Кто в них жил, оставалось только догадываться. В общем ощущение было еще то. У Писаря мурашки побежали по коже, когда он подумал, кто там может жить.

— Ничего себе, куда это я попал, — подумал Дик и попробовал связаться с товарищами. Однако несмотря на то, что передатчик был исправен, сигнал не проходил. Тогда Дик попытался набрать сообщение на тактическом экране: «Отсоедините мой шлем», сообщение вроде ушло, но результата он не увидел.

Женщина встала в начале моста, раскрутила меч над головой и резким движением направила его в сторону жандармов. И повинуясь движению меча из всех щелей леса полезли твари одна страшнее другой. Здесь были ползающие, бегающие, прыгающие, летающие… Все они в едином порыве, огромной массой устремились к держащему оборону взводу. Когда до позиций оставалось не более ста футов по тварям ударил пучок энергии из трех десятков ружей. Твари словно напоролись на стену. По передним рядам химер будто прошелся серп гигантского жнеца, они обрушились изрубленными на землю и… рассыпались, будто их никогда и не было. На их месте тут же появились новые. И чем больше тварей находило свой конец под смертельным излучением, тем больше их становилось. Вот уже расстояние между ними и взводом сократилось на четверть, потом еще… Вот уже первые летающие твари достигли белой скалы и начали атаковать взвод сверху, а женщина продолжала стоять и указывать мечом в сторону жандармов. Писарь наблюдал за всей этой катастрофой и не знал, что делать, — до момента, когда живой вал тварей погребет под собой взвод, оставались считанные минуты. А что если так? Дик решился. Сделал усилие — будто потянулся к стоящей на мосту воительнице и одновременно попытался представить будто он разгибается и становится в полный рост внутри Хелен. Получилось. Сущность Хелен внутри воительницы как-то сразу отпрянула, Дик воспользовался замешательством Хелен и попытался отклонить руку с мечом в сторону. Он почувствовал жесткое сопротивление руки. Или Хелен? Впрочем, особо он над этим не задумывался. Писарь продолжал отводить руку с мечом в сторону от направления на позиции оборонявшихся. Он видел, как вздулись жилы на руке, сжимавшей меч, как острие клинка медленно отклоняется, но почти тут же возвращается назад. Твари между тем продолжали наступать, хотя некоторые из них стали иногда оглядываться и в их движении, Дик заметил, нет, не растерянность, скорее недоумение. И тем не менее они продолжали наступать. Писарь напрягся и резко опустил руку вниз, а следующим движением вонзил меч в землю и стал всеми силами удерживать его в земле. Твари остановились, закрутились на месте, стали тревожно оглядываться по сторонам, разбегаться назад в лес.

Бойцы, ударили по живому клубку, и он рассыпался и исчез. И тут же неведомая сила выдернула Дика, и перед ним разверзлась тьма.

Очнулся, он от того что Рубенс водил у него под носом каким — то пузырьком.

— Сколько я был в отключке? — Дик помотал головой.

— Не знаю Писарь, но с самого начала боя, как я тебя к этому ящику с бабкой подсоединил, так ты, наверное, и вырубился. Впрочем, точно не скажу, снова поперли боты. Потом я получил от тебя сообщение про шлем, но не мог ничего сделать, тут такое творилось, ты бы видел. Минут пять, как закончилось, — Рубенс нервно оглянулся в сторону открытой двери.

— Я видел, — устало произнес Дик.

— Да, а что тогда не помог? — Рубенс удивленно уставился на Писаря.

— Не мог. Почему? Потом объясню.

— Хорошо давай тогда продолжим заниматься этим гробом с окошком. Подсоединяйся. С этими словами Рубенс стал засовывать штекер своего планшета в отверстие в стенке гроба. По стенкам саркофага пробежали разноцветные огни. Как только Дик увидел их, у него будто что-то щелкнуло в голове, и он крикнул:

— Нет, подожди не трогай, а то опять начнется! — Писарь выдернул штекер, — Дай я сначала доложу сержанту.

После доклада Писаря, сержант почесал в затылке и резюмировал:

— То есть ты утверждаешь, что вот этот ящик с бабулькой это такая игровая консоль, в которой бабка просто живет, играя в игры, но эти игры как-то связаны с реальностью, и когда надо она может из своей игры что-нибудь делать во внешнем мире, например, нападать?

— Ну, наверное, и нападать, но сейчас как я понял она просто защищает свой дом и если не трогать ее консоль, то и нападений не будет.

— Это она тебе так сказала? — сержант глянул на Писаря исподлобья.

— Нет это я так понял. Когда был внутри ее.

— Слышь понятливый ты наш, ты давай не умничай, а отвечай на поставленный вопрос, ясно?

— Так точно сэр! — рявкнул Дик и вытянулся во фрунт.

— Ну вот и отвечай, — сержант достал сигарету и закурил.

— Сэр, этот саркофаг, по моему мнению, является игровой консолью, в которой игрок может проводить много времени играя. Игра и ее виртуальный мир действительно связаны с внешним миром и из игры можно оказывать воздействие на реальность, в том числе и нападать. У меня все, сэр!

— И ты это понял, увидев такие же огни на гробе, как и на скале?

— Так точно, сэр!

Сержант задумался и через минуту произнес:

— Понимаешь Писарь, если отбросить все эту сказочную муть, ну там мечи, доспехи, переселение душ, все что ты рассказывал про бой очень похоже на правду: и как протекал бой, и как мы оборонялись, и поведение нападавших… Все похоже на правду, за исключением одной небольшой, но очень существенной детали.

— Какой сэр?

— А вот пойдем покажу.

Сержант и Писарь вышли на улицу и Дик увидел.

Буквально в десяти метрах от позиций взвода все было завалено остатками нападающих. Но высокая, высотой не менее пятнадцати метров гора, не была горой мертвых гниющих на жарком солнце и от того зловонных тел разномастных тварей. Это была слепящая глаза груда блестящего искорёженного композита и металла. В этой огромной куче можно был различить машины разных форм и размеров: от механических тараканов с излучателем на спине, похожих на ту тварь, которая первой ворвалась в дом бабки, еще до основной атаки, и до огромных крылатых не то драконов, не то гарпунов. Все это кладбище искореженной техники иногда потрескивало, покрывалось россыпью искр коротких замыканий, слабо дымилось и пахло ионизированным воздухом и сгоревшими биоплатами.

— Вот Дик, как видишь ни каких живых тварей не было. Одна сплошная машинерия. Да смертельно опасная, да умная, но машинерия, — сержант забежал на эту кучу и для убедительности попрыгал, вызвав груду искр и молний у себя под ногами.

— Сэр, вы позволите вам возразить?

— Ну попробуй Дик, попробуй, — сержант спустился с кучи металлолома.

— Я конечно не могу сэр, стопроцентно это утверждать, но мне кажется…, — Дик на минуту задумался, — Все эти твари и химеры, это образы, которые принимали вот эти машины в игре Хелен. Ведь согласитесь сэр, странно если бы амазонка из древних мифов управляла или командовала современными дронами?

— Ну может ты и прав. Только что-то уж ты больно восторженно рассказываешь об этих игрушках? Понравились тебе они что ли? — сержант нехорошо уставился на Дика.

— Ни как нет, сэр! — Писарь предпочел на всякий случай вытянуться по стойке смирно, — Просто я учился в колледже на программиста, дистанционно правда, и нам показывали некоторые виртуальные миры. Они были потрясающи, но я никогда не думал, что в них можно прожить всю жизнь и даже управлять оттуда нашим миром. Если у них все жители так могут, то нам здесь ой как надо держать глаз востро.

Сержант недобро посмотрел на Дика, жестом отпустил его, развернулся и гаркнул: «Рубенса ко мне!» Из дома держа в руках планшет притрусил Рубенс.

— Скажите Рубенс, огни на ящике появляются только когда вы подсоединяете к нему внешние устройства или даже от простого прикосновения…

— Нет сэр! От простого прикосновения огни не идут, только если прилагать усилия, ну там попробовать сдвинуть гроб, или попытаться отсоединить кабель или шланг.

— Ясно. Ты вот что Рубенс, давай заканчивай валандаться с этой бабкой и ее гробом, не трогай его больше. Надо выполнять поставленную задачу, итак, задержались дальше некуда. Я сейчас свяжусь с командованием и будем выдвигаться.

Глава 7

После доклада начальству сержант выругался. Осборн, крутившийся рядом, участливо поинтересовался, что случилось. Сержант зло зыркнул на Осборна, видно хотел послать того, в том смысле, что проблемы командования не дело рядового, но потом махнул рукой и снизошел до объяснений:

— Наши господа командиры решили, что раз убитых нет, и нападающий не известен, то надо выполнять поставленную задачу и не лезть куда попало, потому как город зачищен и ничего такого там не наблюдалось.

— И че они никого нам не пришлют на помощь? — озаботился Лен.

— Нет! Сказали, что как только появится свободное подразделение, так сразу отправят его к нам, а пока, мол сами. Ну хватит болтать, рядовой, отправляйся-ка в передовой дозор, да дружка своего Писаря возьми, да приглядывай там за ним, что-то он больно проникся этим виртуальным миром. Вроде как сочувствовать ему начал. Как-бы не напортачил чего. Понятно тебе, Осборн?

— Так точно сэр.

— Взвод стройся. Равняйсь смирно. Слушай задачу. Двигаемся дальше по улице в боевом порядке, в точку, помеченную репером. Все здания обследовать на предмет наличия противника! Гробов не трогать! Просто фиксировать и вести подсчет. Впереди Осборн, Писарь и Кац. Осборн старший и контролирует верхнюю переднюю полусферу. Замыкающие Пибоди, Рубенс и Глочестер. Пибоди старший, за тобой задняя верхняя полусфера. Пошли! У нас с вами не более трех часов осталось!

Следующие два с половиной часа Осборн, как и весь взвод, провел в мелких перебежках от одного дома к другому. И все как бы роскошно и красиво они не выглядели снаружи, вблизи и изнутри представляли собой пустые коробки, разделенные на две, реже больше, комнаты. В каждой комнате кроме гроба с очередным телом ничего не было. Пока взвод добирался до энергостанции, насчитали более полутора тысяч гробов с разновозрастными телами. За все время движения на взвод больше никто не нападал. Однако то и дело над ними пролетали странные механизмы. Они приближались с разных сторон. Некоторые стремительно проносились мимо на большой высоте, другие надолго зависали над движущимся взводом, подолгу кружили и не спеша улетали прочь. Впрочем, когда над ними пролетел третий или четвертый дрон, сержант отдал приказ выпустить взводную стаю сканеров, которая прикрыла взвод с воздуха и сразу же распугала все непонятные механизмы в радиусе в пару миль. Во всяком случае так отчитались тактические планшеты. Лишь где-то далеко на горизонте, то и дело проносились и кружили эти странные, ни на что не похожие, механизмы.

Несмотря на воздушную разведку, передовой дозор наткнулся на здание энергостанции практически случайно.

Осборн аккуратно двигался по маршруту, транслируемому ему на щиток шлема. Энергостанция должна была оказаться в метрах восьмистах от дома, за который собирался повернуть дозор. Но выглянув из-за угла, Лен увидел станцию всего лишь на расстоянии двухсот метров. На энергостанции были отчетливо видны следы штурма. Вся площадь перед зданием была завалена обломками техники. Лен узнал и остатки имперских штурмовых танков, и боевых машин пехоты Сатрапии. Много было и незнакомой техники. В ней угадывалось отдаленное сходство с теми серебристыми жуками и тварями, которыми, если верить Писарю, оборонялась старушка из гроба. Только выглядели эти машины гораздо серьезнее. Они были просто огромны и сплошь утыканы различной длины стволами и пусковыми установками.

Входа в станцию Лен нигде не видел. Осборн махнул рукой, и вся тройка, пригибаясь и прячась за кучами раздолбанной техники, мелкими перебежками, прикрывая друг друга, направилась к зданию. Добравшись до станции Осборн понял, что проникнуть в нее будет непросто. Станция представляла собой огромный куб сплошного гладкого материала, похожего на пластмассу. Как только тройка подошла к ней, Лен услышал позывной сержанта и голос, слегка искаженный крипто программой произнес:

— Ну что там у тебя? Мы тут за углом.

— У меня чисто! Следов противника не обнаружено! Никого и ничего нет. Входа тоже нет, — говоря это Лен медленно двигался вдоль стены из гладкого, похожего на пластик материала.

— Понял тебя Осборн! Значит со своими аккуратно обходишь территорию, ищешь вход, потом проникаешь внутрь и отрубаешь энергию. Мы берем под контроль периметр и в случае чего держим оборону, а ты если услышишь стрельбу, взрываешь внутри все к чертовой матери! Ясно?

— Так точно, сэр.

Обойдя вокруг станции Лен понял, что вход находится где угодно, только не в стенах самого здания. Быстрый осмотр территории, тоже ничего не дал, а сержант торопил. Писарь и Кац тоже не смогли с ходу сказать где может быть вход в станцию. Однако спустя пару минут Писарь предположил, что входа нет, потому что люди там не нужны. На что Кац справедливо заметил, что если люди и не нужны, то в случае поломки, все равно надо какие-то материалы завозить, а значит вход должен быть. И достаточно большой. Писарь подумал еще немного и сказал, что в принципе такие ходы могут быть спрятаны под землей, чтобы не портить окружающий пейзаж и как туда попасть одному Богу известно. Кац предположил, что различные детали надо доставлять не только на энергостанцию, но и в отдельные дома, а у частных домов точно есть вход. В общем дозорная тройка дозора отправилась шарить по окрестным домам. В одном из них, сразу около входной двери, в полу был обнаружен небольшой лючок. Люк был так плотно пригнан заподлицо, что Кац увидел его только собираясь уходить и засмотревшись на маленького паучка, стремившегося как можно быстрей убежать из дома по своим паучьим делам. Отверстие под люком было очень мало. Туда едва мог протиснуться солдат без защитного обмундирования и шлема. У Каца появилась идея снять защитные комплекты, упаковать их и взять с собой, но она быстро была отвергнута, как только Писарь заглянул в лаз. Тот вел в проход высотой едва в половину человеческого роста, заполненный огромным количеством плат и интегральных кристаллов. Лишь посередине шла узкая бетонная тропинка шириной от силы в пол метра.

— Похоже это какая-то огромная шина и она под напряжением, ‒ ошарашенно сообщил Дин, ‒ Потащим защиту за собой, обязательно коротнет где-нибудь, одни головешки останутся. Надо аккуратно на цыпочках, строго посередине, на четвереньках.

Осборн поразмышлял несколько минут и решил идти с Писарем, а Каца оставить охранять снаряжение.

Привязав к поясам баулы со взрывчаткой и зажав в руках излучатели Осборн и Писарь, протиснувшись в узкий лаз, опустились на четвереньки и быстро поползли в сторону станции. В кромешной тьме они ползли минут тридцать ориентируясь только по слабосветящемуся курсору на планшете, весящем на шее у Осборна, пока в конце лаза ни показалось какое-то серое пятно. Цепляясь за провода и чертыхаясь, двое проползли еще метров двести, пока не вывалились в широкий и высокий туннель. Здесь уже можно было достаточно свободно стоять. До свода туннеля оставалось еще почти полметра. Стены туннеля слабо светились голубым, а по дну тянулся гравитационный кабель. То и дело в обе стороны с большой скоростью пролетали гравитационные платформы, таская различные грузы.

В метрах двухстах от себя жандармы, увидели двери шлюза. На одной из них стояла эмблема энергостанции. Осборн и Дик направились к шлюзу. Шли осторожно, вдоль стенок туннеля, так, чтобы не наступить на гравитационный кабель и не попасть под грузовую платформу. Дойдя до шлюза, — задумались. Никаких пультов, ручек, верньеров на дверях не было. Решили взрывать, но тут двери шлюза стали раскрываться, да так, что Лен и Дик на минуту замерли от восхищения.

Больше всего это походило на раскрытие цветка под утренними лучами. Впрочем, их быстро привели в чувства легкие ударные дроны выпорхнувшие из шлюза с жужжанием обозленных шершней. Благо Писарь не растерялся. Пока Лен раскрыв рот, с ужасом смотрел на делающих атакующий вираж полтора десятка дронов, Дик вскинул излучатель, перевел непослушными пальцами флажок режима стрельбы на максимум и описав стволом широкую дугу сбил почти всех. Лишь пара машин, выпустив ответный залп и промахнувшись стала заходить на повторную атаку. Тут пришел в себя Осборн, срезал оставшихся двоих, а потом не нашёл ничего лучшего, как заклинить своим стволом готовый захлопнуться шлюз. Теперь у них остался один излучатель на двоих.

Шлюз вывел их в огромный зал, заставленный не менее огромными, мерно гудящими кубами, сделанными из неизвестного материала. Кубы стояли в несколько этажей, настолько плотно, что между ними нельзя было протиснуть даже ладонь. От них кроме низкого выматывающего гула исходил еще и сильный жар. Лен и Дик моментально вспотели. Они очень долго бежали по узкому проходу, который, то вытягиваясь в струну, то извиваясь змеей между сотен этих кубов, куда-то вел людей, пока не привел их назад к шлюзу.

— Черт да где же здесь рубильник и как отключить эту долбанную станцию! ‒ не выдержал Осборн, упершись спиной в стену и соскальзывая на пол.

— Черт его знает, но давай подумаем логически, — рассудительно промолвил Дик присаживаясь рядом и вытирая пот. Судя по всему, это автоматическая станция, согласен?

— Че тут спорить, мы вроде это уже с тобой установили.

— Да это так. Значит если люди и вмешиваются в ее работу, то дистанционно, согласен?

— Какая разница согласен я или нет, если я в этом ни хрена не смыслю! Наверное, это так! — Осборн раздраженно уставился на Дика.

— А если это так, то наверняка где-то должен быть приемник для дистанционного управления, и надо его найти, подсоединиться и выполнить поставленную задачу.

— Как у тебя все просто. Только напомню тебе, если ты забыл, что мы не заметили нигде никакого приемника. Везде одинаковые ровные стенки кубов. Там даже царапины нигде нет, а ты хочешь где-то найти приемник.

— Нет Осборн, он точно есть! Мы просто плохо искали.

— Ничего себе плохо искали: все оббегали, все обшарили, а ничего не нашли.

— Вот именно, что мы просто бегали и шарили, вместо того, чтобы спокойно сесть и подумать, а потом уже пойти и найти, то что нам нужно.

— Хватит учить меня, — Осборн зло посмотрел на Писаря, давай уже думай.

— Вот смотри: у тебя вход на станцию под землей ‒ и то только для грузовых платформ. Реакторы стоят (а кубы это скорей всего реакторы) ‒ начиная с подземного уровня: шумят фонят. В таких условиях где бы ты разместил передатчик? Так, чтобы он не подвергался посторонним воздействиям, случайно не попал под платформу, или его не сразу нашли враги допустим, ну и в случае необходимости его легко можно было достать…

— Ну где, где! Не знаю где! На крыше может быть! — Лен нервно стал перебирать лямки баула со взрывчаткой.

— Точно! И скажу тебе землячок, что там можно найти не только приемник, но и наверняка аварийный пульт управления станцией на случай, если почему-то нельзя будет восстановить связь с дистанционным центром управления. Только не на крыше станции. Там его мы бы с воздуха обнаружили, а мы, если помнишь, ничего такого не видели. Они ‒ на крыше реакторов. Там и сверху не видно, и с низу особо не достанешь: вон стены у реакторов абсолютно гладкие.

‒ Так как нам его достать?

‒ Взлететь на чем нибудь! Например, на грузовой гравиплатформе! — Дик победно посмотрел на Осборна.

— Точно приятель, давай-ка быстренько проверим то, что ты мне тут наговорил, — Лен так хлопнул Дика по плечу, что тот чуть не упал.

— Давай! Только неизвестно, когда здесь появиться платформа, и управляются они автоматически.

— Послушай, ну это ты совсем ерунду сказал тупой умник! Ты же в учебке был, а там каждого учили ее программировать, даже я смогу.

— Точно! Надо только взломать блок дистанционного управления.

В течение следующего получаса они выбрались назад в транспортный туннель. Там Осборн точным броском баула сбил с гравилуча грузовую платформу. При этом с нее посыпались какие-то тяжелые чушки, одна из которых больно заехала Писарю по ноге. Он потом долго хромал. Тем не менее Писарь умудрился вскрыть в днище платформы маленькую дверцу, выдернуть приемник и подсоединить тактический планшет. После двадцатиминутного копания в ее мозгах, платформа снова взлетела и стала полностью подчиняться командам жандармов.

Они медленно поднялись на платформе до крыши верхнего яруса реакторов и стали тщательно обшаривать куб за кубом. Они бы еще долго лазили по реакторам, если бы не глазастый Осборн, который в самом дальнем углу увидел небольшую коробочку. Коробка висела на балке крыши и светилась тусклым зеленым огнем:

— Глянь Писарь, че там в углу светится? — Осборн ткнул Дика в плечо, которое, уже и раньше страдало от проявлений дружбы Лена.

Потирая плечо Писарь подошел к балке, попытался сдернуть коробочку, но тут же получил ультразвуковой удар по перепонкам. И тут же, откуда не возьмись, появилось еще одно звено легких боевых дронов. Эти летающие машинки были размером с ладонь, но каждая несла в себе почти сотню смертельных зарядов. Две пары дронов сделали первый заход, но Осборн и Лен смогли извернуться так, что отделались легким испугом. Импульсы вонзились между ними и чуть выше их.

— Странно, что это они так не метко стреляют? — спросил Писарь, — и одиночными.

— Не знаю! Какая разница! Делать то что? Хотя знаю! Они боятся попасть в приемник и пульт, поэтому предлагаю держаться к нему поближе!

— Идея отличная! — проорал Писарь, ничком падая под очередными выстрелами дронов, ‒ но приемник маленький, а мы большие, так что надо думать, как их сбить.

— Чего тут думать, бери и стреляй, — Лен выхватил излучатель из рук Писаря и дал широкий рассеивающий импульс по приближающимся дронам. Три из четырех машин рухнули на крышу реактора и взорвались. Четвертый поврежденный осколками стал вращаться вдоль продольной оси и врезался в стену энергостанции рядом с приемником. Приемник оторвался и упал на крышу реактора. Тут же поднялся невообразимый рев сигнальной системы, и темная до этого энергостанция, и все реакторы покрылись тревожно пульсирующими огнями. Тактический планшет Осборна завибрировал срочным вызовом. Лен включил связь. На экране, сопровождаемое воем сирены и звуками боя, появилось перекошенное от гнева лицо сержанта:

— Осборн, Писарь, вы меня слышите, что вы там натворили, сволочи!

— А что мы? Мы ничего! Мы задание выполняем, — попытался прикинуться дурачком Осборн, хотя в условиях рева сирены и мигания огней это было не просто.

— Задание! Не хрена себе, гамадрилы вы бабуинистые! А это что такое? — сержант вывел на экран картинку со своей камеры и стал медленно поворачиваться во все стороны. Картина предстала не радостная. Их взвод занявший оборону по периметру станции подвергся атаке сразу с трех сторон. И атакован он был не теме серебристыми роботами, которыми управляла старушка. На жандармов лезли вполне себе военные образцы, несшие на себе оружие всех мастей систем. И атаковали они по всем правилам военного искусства. Здесь были и артподготовка, и воздушный налет, и тяжелые танки, и миноукладчики. В общем все грохотало, стреляло, взрывалось и пыталось уничтожить взвод с разной степенью интенсивности. А взвод мог противопоставить всему этому только личное оружие да пару легких ракетных установок. И тем не менее рядом с позициями взвода уже дымилось десятка полтора уничтоженных машин… Ну и взвода судя по всему были потери, по крайней мере санитарные. Осборн успел заметить краем глаза Рубенса, усиленно что-то делавшего одному из бойцов.

— Видите, что творится, жандармы?! Подмогу я конечно вызвал, но будет она, через час. За это время от нас, да и от вас останется мокрое место. Так, что все от вас зависит! Поняли долбни.

— А мы причем? — неуверенно спросил Осборн.

— А при том, что все началось, после того как вы вошли внутрь станции, у вас там что-то взорвалось, и станция покрылась вот такими огнями. Камера развернулась в сторону станции и Дик смотревший из-за спины Осборна в планшет узнал хорошо знакомые огни. Такие он видел в бабкиной реальности и еще на стенах ее консоли.

Пришлось все докладывать сержанту.

— В общем так жандармы. Я не знаю кто управляет всеми этими чудищами, но уж больно они хотят до станции добраться. Так что взрывайте ее на хрен быстрей! Может все это разом кончится. Ясно!

— Так точно, сэр!

— Выполнять!

— Так Писарь, подключаешься к интерфейсу станции, перекрываешь подачу энергии, и заводишь команду на взрыв, а я пойду расставлю и подключу взрывчатку. Лен умчался на платформе вниз расставлять взрывчатку.

Дик схватил упавший блок связи, вскрыл его полевым ножом. В нем, в общем-то была стандартная, ничего сложного, схема соединения приемника и управляющего компьютера. Такие применяются везде, где живет человек для управления чем угодно: начиная от автомобиля и заканчивая космическим кораблем. Быстро, но аккуратно присоединив к нему планшет, Писарь начал разбираться в схеме приема-выдачи команд и обомлел:

— Мать, моя женщина! Не фига себе! — выпалил он и стал судорожно что-то вводить в блок через виртуальную клавиатуру. Он так погрузился в этот процесс, что не заметил, как вернулся Осборн.

— Ты что тут так долго возишься! — сдвинул брови Лен, ‒ Я уже успел все заряды распределить, а ты никак не можешь простейший взрывной ключ подсоединить! Давай помогу! ‒ Лен потянулся было за планшетом, но Дик слегка отклонился от него и не отрываясь от планшета произнес:

— Подожди, дай закончу!

— Чего закончишь? — не понял Лен.

— Сейчас запущу программу, чтобы люди отсоединились и через десять минут можно будет взрывать, — Писарь продолжил судорожно стучать по виртуальной клавиатуре планшета.

— Какую программу? Че-то я тебя не понял? Взрывай давай! Там наш взвод гибнет!

— Подожди, сразу нельзя. Если взорвем прямо сейчас, то тогда погибнут восемьдесят семь тысяч шестьсот тридцать два игрока. Погибнут от нехватки еды, воды, удушья, болевого шока наконец. Ведь взорвав энергостанцию мы сразу вырубим все консоли в этом городе.

— Ты че урод! Какие жители? У нас там взвод гибнет, а ты мне о каких-то жителей Текноса лепишь! Надо парней спасать! Дай я сам, сука! ‒ Осборн вырвал планшет у Писаря и попробовал запустить цепную реакцию. Убедившись, что ничего не получается, Лен ругаясь и проклиная все на свете, попытался заново переустановить взрывной модуль. Дик понаблюдал за ним пару минут:

— Не выйдет! Ничего не выйдет! Чтобы переустановить модуль, надо снести установленный, а для этого нужен пароль, тот же что и для взрыва. А пароль знаю только я.

— Говори! — Осборн отбросил планшет, схватил Дика за грудки и как следует встряхнул, — говори там гибнут наши товарищи!

— Нет, нельзя чтобы погибли гражданские!

— Ах, гражданские! Какие они гражданские, как та бабка, которая напала на нас вначале?! Пусть теперь наши гибнут вместо них? Да? Давай, а то убью! — Лен врезал Дику в челюсть. Хук удался — Писарь отлетел в угол, ударился головой о стенку, из уголка рта у него потянулась кровавая струя. Осборн подскочил к нему, поднял за ворот, да так, что Писарь носками ботинок едва касался пола, поднес его лицо к своему и сквозь рев сирены выдохнул:

— Говори!

Дик медленно рукавом вытер кровь с распухших губ и почти нечленораздельно прошептал:

‒ Все равно не скажу, на час меня точно хватит, как не бей. Сержант сказал, что помощь только через час. Вот и выбирай. Либо наши там бьются час, либо только десять минут, пока постепенно открываются игровые консоли.

Лен заглянул Дику в глаза, медленно опустил его на пол и словно сдулся:

‒ Черт твоя взяла, но ты за это ответишь. Осборн медленно дошел планшета, поднял его, кинул на колени Дика, ‒ Делай!

Потом они десять минут ждали, следя за мечущимися по зданию огнями и прислушиваясь к звукам боя, изредка прорывавшимся через уже почти нестерпимый рев серены. Потом они бегом вскочили на платформу и за оставшиеся до взрыва тридцать секунд постарались как можно дальше убраться по транспортному туннелю от энергостанции. Едва они на четвереньках заползли в тот ход по которому вышли к транспортному туннелю, их ноги и руки ощутили мягкий толчок, а вслед за ним пришел приглушенный звук взрыва и волна жара.

Когда они выбрались назад в дом, на выходе из дома стояло странное вытянутое, узкоплечее существо, лишь издали похожее на человека.

Длинные, какие-то пегие волосы были собраны в жидкий хвост, одето оно было в непонятного цвета, рубашку на одной завязочке у горла и шорты. Существо стояло в дверном проеме, смотрело на улицу и словно на ветру раскачивалось на тонких ногах. Худющие, почти одни кости, руки безвольно повисли вдоль тела. Осборн, выходя из дома задел его плечом и человек заколыхался будто пружина. Писарь попросил человека дать пройти, тот медленно повернулся и посмотрел на Дика бесцветными глазами с остановившимися зрачками… и ничего не ответил. Дик слегка отодвинул его в сторону и вышел на улицу.

Город было не узнать. От былой разнузданной красоты не осталось и следа. Куда — то исчезли разноцветные строения различной формы и высоты, яркие краски. Кругом стояли одно — максимум двухэтажные кубы без окон, утыканные какими-то железяками и выкрашенные в белый или бледно-розовый цвет. Самым мрачным выглядело здание энергостанции. Следы гари словно черной бахромой оплели все стены. Вокруг валялись обломки военной техники. По улицам бродили десятки белесых туземцев очень похожих на того, которого Дик и Лен встретили на выходе из дома. Они словно ожившие мертвецы бесцельно шатались по дороге, натыкаясь на любое препятствие.

Взвод жандармов приводил себя в порядок: считали убитых, оказывали помощь раненым. Лен отыскал сержанта и стал ему докладывать. Дик не стал подходить к командиру, а наблюдал издалека. И чем дольше Осборн докладывал, тем все краснее становилось запыленное лицо сержанта, тем длиннее становились многообещающие взгляды, бросаемые сержантом в сторону Писаря. Наконец сержант не выдержал и рявкнул:

— Писарь ко мне, бегом!

Дик вздохнул и потрусил к сержанту. Не успел он вытянуться по стойке смирно и доложить о прибытии, как что-то темное и тяжелое прилетело ему в голову, взорвалось и свет погас. Очнулся он из-за того, что сержант тряс его за воротник и орал в лицо:

— Это правда сволочь, что тебе местные наркоманы дороже наших ребят, дороже присяги, признавайся сволочь.

Дик чувствуя, как вместо левого глаза у него наливается огромный болючий желвак, нашел силы вымолвить:

‒ Нет сэр, это не правда. Я верен присяге и Уставу. Согласно присяге, ‒ дальше Дик напрягся, но вспомнил и процитировал: ‒ «я будучи воином жандармерии клянусь бороться с преступностью и защищать гражданское население от нарушителей закона».

— Присягу ты давал Великому Сатрапу, а эти гражданские не наши, да и не гражданские вовсе. Вон одна бабка сколько военных дронов на нас натравила. А ты ради них принес в жертву четверых наших! И еще семеро раненых. И все на ровном месте! не понятно ради чего! Я отдаю тебя под трибунал! Осборн, арестовать его и передать комендантской роте!

Лен ловко содрал с Пекаря защитный костюм, отобрал оружие, скрутил ему руки его собственным ремнем и повел к обосновавшейся, недалеко от жандармского взвода, усиленной армейской роте, пришедшей им на помощь.

Вернувшись он поинтересовался у Рубенса, где его будут судить, предположив, что это произойдет на Тау-Кита.

— Ничего подобного, ‒ возразил Рубенс, — зачем его еще куда-то тащить, здесь расстреляют, по решению полкового суда.

Суд состоялся через неделю, на борту десантного транспорта. В тренажерном зале, за большим столом, уселись полковник Эверид, капитан Грейс и лейтенант Апре. Перед ними в небольшой клетке сидел Писарь.

— На основании показаний сержанта Вейса и рядового Осборна, вы согласно Военному уложению Империи обвиняетесь по трем пунктам, а именно, — Апре полез в планшет и наводящем тоску монотонным голосом зачитал, — Вы обвиняетесь в неисполнении приказов непосредственного начальника, предательстве в военное время и умышленном убийстве двух и более военнослужащих Центрально галактического Союза во время боевых действий. Каждый из трех пунктов предусматривает только один вид наказания: смерть. Правда разными способами: первый и третий пункт смерть через расстрел, второй пункт, в зависимости от тяжести вины, предусматривает от повешения до четвертования. По этим статьям не предусмотрено смягчение вида наказания, предусмотрено только смягчение способа наказания. Подсудимый, встаньте Вам понятны пункты обвинения? — Апре посмотрел на Дика.

Суд продолжался не более часа. Решающими для вердикта стали еще раз озвученные показания сержанта и Осборна. Сержант рассказал, что ему показалось странным стремление Писаря выдать действия Хелен Браун за игру, хотя в результате ее так называемой «игры» было ранено, правда легко не менее пяти бойцов взвода. Сам Писарь в бою у дома Браун не участвовал, а находился около ее саркофага. Хотя то что он описывал, находясь якобы в «игре» Хелен Браун, очень было похоже на то, что реально происходило в бою. К сожалению сержант не готов был дать однозначную оценку действий или бездействия Писаря как переход на сторону врага или предательства:

— Ваша честь, — сержант, обратился к председателю военно-полевого суда, — мы впервые столкнулись с такого вида противником, который якобы, если верить Писарю, ведет атаки из виртуальной реальности, поэтому насколько это возможно, я не могу оценить, а значит не могу оценить насколько рассказ Писаря о том, что он делал во время атаки на нас у дома Браун, правдив. Я за свою службу повидал многое и скажу, что в жизни может, случиться всякое, и как командир я должен это учитывать в своих действиях. Но если говорить о фактах, то во время этого боя, Писарь находился в обездвиженном состоянии у саркофага Браун. Что же касается задания по выведению из строя энергостанции, то оно было выполнено в установленные сроки, хотя согласно рапорту старшего по группе Осборна, оно могло быть выполнено на десять минут раньше.

К сожалению, личные средства контроля в условиях защищенной энергостанции не функционировали. Но промедление, если оно было, стоило жизни моим людям, поэтому я и передал дело в военно-полевой суд.

Давая показания, Лен не стал ничего утаивать и рассказал все как было. От себя он добавил только свое крайнее возмущение, тем что Писарь отдал предпочтение какой-то не внятной возможности спасти чужих и пожертвовать своими.

— Такое отношение, прошу прощения, Ваша честь, если я влезаю не в свое дело, — закончил свою речь Осборн, — безусловно должно быть строго наказано, возможно даже смертью.

Сержант, услышав это скривился и грязно выругался, за что получил предупреждение за неуважение к суду.

Понуро сидевший до этого Писарь, услышав слова Осборна, резко поднял голову и удивленно посмотрел на Лена. Но тот избегал встречаться с подсудимым взглядом, и Дик обреченно махнул рукой и снова сник.

Судья внимательно посмотрел на Осборна и обронил: «Это действительно не в Вашей компетенции, Осборн. Если у вас все, то садитесь».

В своем последнем слове Дик сказал, что он хотел, как лучше и хотел только строго выполнять устав, который предписывает чтобы «жандарм с честью нес высокое звание защитника гражданских лиц…»

Вердикт суда снял обвинения по второму и третьему пункту, но признал Дика виновным в ненадлежащем исполнении приказа в условиях военных действий повлёкшим за собой смерть военнослужащих. Приговор — расстрел. Приговор должен быть приведен в исполнение не ранее чем через три дня, на рассвете четвертого, перед строем. Честь привести приговор в исполнение была отдана родному взводу Писаря.

— Ничего себе честь, — ворчал сержант, выходя с заседания суда.

На вечернем построении взвода, сержант долго ходил перед строем и исподлобья смотрел на своих жандармов. Те тянулись как могли и взглядом ели начальство. Наконец в сотый раз пройдя перед строем, сержант остановился и произнес:

— Все вы знаете какое позорящее наш взвод событие, произошло сегодня.

В строю послышался гул.

— Тише! — сержант подошел к строю и пошел вдоль него, останавливаясь перед каждым бойцом и пристально вглядываясь в каждого, — решением военно-полевого суда приговорен к расстрелу наш бывший товарищ. Решением суда привести в исполнение приговор должны мы сами.

Сержант остановился перед Осборном, долго и пристально вглядывался в его лицо, тому захотелось оказаться подальше от этого, холодного, полного презрения взора, желательно, на другой планете, а лучше в другой системе. Но Лен постарался не дрогнуть, лишь сильнее вытянулся и еще больше выкатил грудь колесом.

— Добровольцы есть, — наконец рявкнул сержант. Ответом ему была тишина.

— Тааак, хорошо, — протянул сержант, — желающих нет. Это хорошо. Нет, отставить! Одного я знаю! Он сам еще раньше выразил желание, а сейчас молчит — скромный, наверное. Рядовой Осборн два шага вперед. Будете командовать расчетом.

Лен почувствовал, как у него трясутся губы и подгибаются ноги, но он взял себя в руки и сделал два шага вперед. Спина его горела от ненавидящих взглядов сослуживцев.

— Больше добровольцев нет? ‒ Тогда я назначу их сам. Сержант выкрикнул еще девять фамилий и вызванные понурившись вышли из строя.

Казнь должна была произойти у задней стены полевой гауптвахты. Пока наряд, назначенный для исполнения приговора подчиняясь невнятным командам Осборна топтался, пытаясь выстроиться в ровную линию для приведения приговора в исполнение, сержант заметил, как к нему спешит фельдъегерь с пакетом. Вскрыв пакет, сержант довольно хмыкнул и ушел в расположение части. Через несколько минут он вернулся с небольшим дроном, который тут же запустил и тот завис в метрах в десяти над стеной гауптвахты. Наконец наряд выровнялся, конвой вывел Писаря, поставил его у стены.

— Наряд, оружие к бою! — скомандовал Осборн, судорожно утер лоб платком, поспешно вынутым из кармана, попытался скомкав, засунуть платок назад, — не получилось, — поднял руку с зажатым платком верх и срывающимся голосом закричал:

‒‒Целься! ‒ выждав минуту, пока отделение прицелится, уже фальцетом завизжал, ‒ Пли! ‒ и махнул рукой с зажатым платком.

Наряд почти синхронно выстрелил. Эхо, похожее на шипение выводка змей, прокатилось по двору.

И ничего не произошло. Только на мгновение позже выстрела, когда заряды как раз должны были разорвать Дика, вокруг него вспыхнуло и тут же погасло активированное дроном защитное поле. Писарь как стоял, так и продолжал стоять, спрятав лицо в ладонях.

Дик постоял еще несколько секунд, отнял руки от лица и стал обводить место казни, ничего не понимающим взглядом. В десяти метрах от него с не менее ошарашенным видом стояли его палачи. Осборн в растерянности стал жалко оглядываться по сторонам.

Сержант с минуту понаблюдав за этой сценой всеобщего недоумения, наконец вышел на середину двора и скомандовал:

— Всем равняйсь, смирно, — после того как всеприсутствующие выполнили команду, сержант зачитал полученные с фельдъегерем бумаги: «В ответ на обращение полковника Эверида, апелляционная коллегия военно-полевого суда постановила: в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, снять обвинение в ненадлежащем исполнении приказа в условиях военных действий, повлёкшем за собой смерть военнослужащих, и осудить Дика Писаря, в связи с ненадлежащим исполнением приказа в условиях военных действий без отягчающих обстоятельств, и наказать его через моральную казнь путем расстрела без уведомления, а также нанесения двадцати пяти ударов палками и увольнения из жандармерии без содержания». Сержант закончил читать бумагу, обвел взглядом строй и проговорил: «Моральная казнь через расстрел, без уведомления, только что была приведена в исполнение. Приказываю рядовому Осборну выполнить вторую часть казни».

Тут же подбежали двое рядовых комендантской роты вынесли пластиковую скамейку, сняли с Дика мундир, положили того на живот на скамейку, руки скрепили наручниками под скамьей, ноги тоже примотали к скамье. Чтобы не покрошил зубы и не прикусил язык, сунули в рот тряпку, смотанную жгутом. Потом вынесли большую кювету, в которой в соленом растворе лежали палки. Осборн медленно, шатающейся походкой подошел к распластанному Писарю, взял палку, замахнулся и начал бить.

Дик старался держаться, чтобы не заорать и лишь глухо поскуливал, когда просоленная палка касалась его спины. Лен старался наносить удары не сильно, но судебный пристав, присланный следить за исполнением наказания, один такой удар не засчитал, и Осборн решил все же бить с такой силой, чтобы быстрее закончить свои мучения. Нанеся последний удар, Лен выронил палку и на ватных ногах пошел в строй, однако сил, чтобы встать на свое место у него уже не хватило. Ноги подогнулись, и он стал заваливаться на сослуживцев. Те не стали его ловить, и Осборн рухнул на землю. Сержант подошел, слегка пнул его в бок и процедил «Хватит валяться, вставай в строй, хлюпик, и надеюсь у тебя хватит ума перевестись в другой взвод».

К Писарю подбежал Рубенс, обработал раны на спине, наложил повязку, помог подняться, одеть китель, проводил в строй.

Сержант вышел перед строем и зачитал еще одну бумагу: «Приказ по полку жандармерии Тау — Кита. Уволить согласно решению суда из рядов жандармерии рядового Дика Писаря. Учитывая действия рядового, выплатить ему довольствие за три месяца вперед и предоставить ему возможность проезда на транспорте жандармерии до конечной точки, определенной самим рядовым».

— Подойди ко мне Дик, — сержант поманил Писаря пальцем. Дик, пошатываясь вышел из строя и встал перед сержантом.

— Жандармы, — произнес сержант, — Этот рядовой не выполнил приказ должным образом, что как минимум затруднило выполнение поставленной задачи. За это он получил сполна. Но если бы он не сделал этого, мы сейчас не заключили бы мирного соглашения с Текносом, и имели бы затяжную партизанскую войну с огромным количеством роботов. Как выяснилось только вчера, то что Писарь дал возможность жителям Актубиса живыми покинуть игру, в которую все они играют с рождения, произвело очень благоприятное впечатление на остальное население Текноса, и между Центрально-галактическим Союзом и Текносом был подписан договор о мире, взаимопонимании и сотрудничестве. Текнос пошел на заключение подобной сделки, как только мы выполнили их требования и стали поступать, так как поступил Писарь, и в других занятых нами населенных пунктах. Теперь корабли Союза смогут спокойно проходить через систему Текноса к Арендным и Пограничным мирам. Текнос же сможет жить как привык и даже получит какие — то контракты с Империей и Тау — Кита. Так во всяком случае сказал полковник Эверид. Так что удачи тебе сынок.

Лен в тот же день подал рапорт о переводе его в отдельный батальон жандармерии. В течение суток рапорт был удовлетворен.

Когда Лен шел по Актубису в сторону посадочной площадки, он везде видел подтверждение словам сержанта. Город снова покрылся огнями, снова были видны залитые светом башни и дворцы. Все стало почти как перед началом штурма. За исключением, того, что на улицах появился народ. Нет, его не было много, никаких толп, но по улицам в обе стороны шли люди: по одиночке, парами, небольшими группами. Все они были одеты еще одинаково: в белые просторные рубахи и белые штаны. Все выглядели похоже друг на друга: бледные с длинными, как правило белыми или седыми волосами. Кое где мелькали цветные пятна солдат Империи и жандармов Тау — Кита. Но появились и разнообразно одетые местные, хотя с окончания войны прошло меньше двух недель. То там то здесь были видны открытые магазинчики и кафешки из которых очень привлекательно пахло жаренным мясом и свежей выпечкой. Лен решил зайти в одно из заведений.

Кафе располагалось в стандартном доме-кубе каких тут было большинство: без окон, с одним только дверным проемом. Посреди пустой пятидесятиметровой комнаты стоял агрегат, судя по всему робот-повар. Он был обнесен барной стойкой, за которой суетился бледный старик. Только два из пяти пластиковых столиков, стоящих вокруг стойки, были заняты. За одним столом сидела парочка молодых бледных, за другим казалось дремала над чашкой супа бледная старуха. Лен сел за свободный столик, старуха подняла голову и уставилась на него слезящимися выцветшими глазами. Потом встала, волоча ноги подошла к столику Лена и прошамкала:

— А это ты. Я узнала тебя! А ты? Ты узнал меня? Я Хелена Браун. Я узнала тебя! С тебя все началось. Ты ворвался ко мне в дом, ты вторгся в мою жизнь — игру. Ты разрушил мой светлый мир, где я была молодой и красивой. Где я была справедливой воительницей и меня все любили, и так продолжалось больше ста лет, и могло продолжаться еще лет сорок.

— Нет, это не я! Это Писарь, — прошептал Лен смотря на нее сверху вниз, — это все он, я наоборот считал, что это выдумки…

Старуха наклонилась к Осборну так низко, что ее сморщенное личико оказалось в нескольких сантиметрах от лица Лена и брызгая слюной прошипела:

‒ Ты сделал это, или такие как ты. Теперь я вынуждена шататься по этому серому невзрачному реалу, как какая ни будь нищенка не способная заплатить за энергию и дешевенький аккаунт. И Будь ты проклят, будьте вы все прокляты, — старуха резко выпрямилась, отвесила Лену звонкую оплеуху, — Мы все умрем! Ты умрешь! Весь свет умрет! — выкрикнула, как выплюнула старуха и вернулась на свое место.

Осборн вскочил, утерся и выбежал из кафе.

Глава 8

День не заладился с утра. Звонок разбудил Дина в пять. Тренькало, откуда — то снизу. Пытаясь найти телефон на ковре, Дин умудрился свалиться с кровати. Хотя по идее с конструкции размером с футбольное поле, свалиться в принципе невозможно.

Уткнувшись лицом в ковер, и не желая открывать глаза, он стал шарить рукой вокруг себя. Но поиск, чертова аппарата на ощупь результатов не дал. Тупой кусок ткани ценою в лимузин просто издевался над ним, подсовывая все что угодно, кроме трубки. Сначала пальцы запутались в ворсе якобы похожем на траву. Потом рука наткнулась на тапки, смяла какие-то документы. Дин несколько раз натыкался на пульт, на халат, на что — то еще, но коммуникатор оставался для него, недосягаем. Пришлось открыть глаза и преступить к тщательному визуальному обследованию недружественного ковра.

В конце концов, телефон, почему — то обнаружился в бокале содовой, стоявшем под кроватью.

Когда Дину с третьей попытки всё-таки удалось дотянуться до злосчастного бокала, звонок давно уже смолк. Зато в дверь спальни осторожно, но настойчиво стучал разбуженный дворецкий.

— Определенно надо в отпуск — подумал Дин. Организм требует. Рассказать кому — засмеют. Дин представил, как в одном из закрытых клубов, какой-нибудь светский бездельник, хохоча, выкладывает, свежую новость:

— Знаете такого Дина Стила? — Ну генерального директора «Стил энд Стил корпорейшн»? Того замкнутого трудоголика, который доработался до того, что не может уснуть без тонны снотворного. Ха — Ха — Ха. Так вот не далее, как вчера вечером ха-ха — ха, он хотел развести себе снотворного, да за работой не заметил, как вместо пилюли бросил в стакан телефон! Ха — Ха — Ха! Представляете — ТЕ — ЛЕ — ФОН! Этот ортодокс до сих пор им пользуется. И выпил бы свой телефон, если бы не вырубился от усталости. Впервые, наверное, за пару лет. Ха — Ха — Ха!!

Дин, выудил пуговицу коммуникатора из бокала, вытер её о пижаму и окончательно убедился, что начинается не лучший день в его жизни. Так рано звонил мистер Грез.

Всем известно, что день тем хуже, чем больше приходиться заниматься нелюбимыми вещами.

С некоторых пор Дин больше всего не любил общаться с представителями власти. И не он один. Судя по всему, это становилось семейной традицией. Младший Стил, похоже, следовал его примеру. Дин грустно улыбнулся, вспоминая неоднократные попадания племянника в полицейский участок.

Интересно, где он сейчас? Наверняка где-то носится на яхте, заставляя нервно скрежетать зубами всю орбитальную полицию и ни как, не реагируя на ее тысяче первое и последнее предупреждение.

К сожалению, в отличие от племянника глава семейного бизнеса не мог позволить себе устроить фронду. И все благодаря наличию того же племянника. И еще десятку верфей с сотнями тысяч занятых на них. И много чему еще. Но, прежде всего — что тут лукавить, из-за дела, которое нравиться и которым он занимался уже изрядный кусок жизни.

Вот и приходилось регулярно общаться с государством. Прежде всего, с его «лучшими» представителями, какими, безусловно, — тут Дин скорчил рожу своему отражению в окне, — были военные.

Но все же он старался, чтобы этих контактов было как можно меньше. Поэтому об интересе к своей персоне со стороны государственных мужей Стил предпочитал узнавать ещё до того, как этот интерес мог появиться и… по возможности избегать его.

Для чего собственно и дружил с несколькими высшими имперскими чиновниками. На взаимовыгодной основе, разумеется. Впрочем, не брезговал и служащими помельче.

Вот один из них — мистер Грез и напомнил о себе с утра пораньше.

«Нет, срочно в отпуск!» — с этой мыслю Дин, вставил коммуникатор в ухо, устроился на ковре поудобнее, и набрал номер Греза:

— Я слушаю вас.

— Сэр к вам в офис спешит имперский курьер с секретным пакетом.

Дин подскочил от неожиданности:

— Кто его послал, и что он должен передать?

— Это мне неизвестно. Я только знаю, что этот офицер связи прибудет к вам в офис через два — три часа.

— Хорошо, спасибо, до свидания…

— М…мм — СЭР…раздалось в трубке.

— Что-нибудь ещё? — быстро спросил Дин.

— Понимаете, сэр, в общем, мне пришлось… как бы это сказать… мне было нелегко раздобыть эту информацию для Вас и…, — Грез замолчал в ожидании, что Стил сам не заставляя себя просить, предложит вознаграждение за услугу.

Но Дин, не собирался помогать ему, делать из себя инициатора еще одной взятки:

— И что? — спросил он. — Выражайтесь, пожалуйста, короче, у меня мало времени.

— Ну, сами понимаете, сэр, чтобы добыть для Вас эту новость, мне пришлось потратиться, так, что не могли бы вы… компенсировать расходы…, — выдавил, наконец, Грез.

— Хорошо, — получите свою компенсацию, — сказал Дин и отсоединился.

Следующие три четверти часа он, провел в размышлениях о том какую пакость и откуда тащит этот курьер. Перебрал массу вариантов. Начиная с предложения добровольно-принудительно внести пожертвования в какой-нибудь секретный имперский фонд и заканчивая отказом из парламентского комитета одобрить строительство очередного крейсера.

К сожалению, новость пришла слишком поздно — уже ничего нельзя было узнать или проверить по другим каналам. Дин вздохнул и отправился собираться на встречу.

На предположения о том, куда его может послать секретное послание и что для этого следует одеть, чтобы соответствовать, ушло слишком много времени. И Дин точно опоздал бы к появлению курьера, если бы не дворецкий.

Увидев хозяина, битый час вышагивающего вдоль вешалок с костюмами, Карл перестал прибирать постель и направился в гардеробную. Там он одним движением снял с вешалки синий костюм и протянул его Дину:

— Я думаю, вот этот подойдет, сэр.

— Отличный выбор, Карл, это мой любимый, где ты его нашел.

— Это было не трудно, у Вас таких полдюжины, сэр, — произнес Карл и вернулся к уборке.

Спустя два с половиной часа Дин сидел в офисе и наблюдал, как на парковку у верхнего подъезда опустилась машина фельдъегерской связи. Из ее недр выбрался крепко сбитый молодой человек в новенькой форме лейтенанта имперской жандармерии. На большом угловатом туловище мундир сидел как на корове седло.

Но курьер этого не замечал — крестьянское лицо его было спокойно и даже слегка надменно. Оно лишь однажды удивленно вытянулось, когда жандарм, посмотрел вниз и попытался осмыслить высоту здания «Стил энд Стил Корпорейшн».

«Эээ…юноша так мы, похоже, из провинции, да и в офицерах скорей всего недавно», — пробормотал Дин. Интересно за что тебе дали чин и что же такого важного и секретного могли поручить.

— Изольда! К нам приехал имперский курьер — встретьте его как следует…, — произнес Стил и выключил картинку с внешних сенсоров.

Глава 9

«Прибыли сэр», — произнес сержант и отступил в сторону.

Лен помедлил и шагнул в открытую дверь лифта. В ближнем к аппарели углу трюма почтового клипера, на серо-розовом фоне рассвета угадывались контуры чего-то вытянутого с небольшой круглой шишкой впереди. Пройдя полсотни метров, Лен убедился, что вытянутая штука и есть машина фельдъегерской связи, а шишка — чья-то высунувшаяся из нее голова.

— Лейтенант Лен Осборн? — строго спросила голова.

— Так точно! — невольно вытянулся Лен.

— Так, так. Ну а я Гай Тур, — смягчилась голова. — Лейтенант корпуса связи. Направлен для сопровождения вас к адресату. Залезайте. Голова связиста исчезла внутри: — Кстати, раз уж в одних чинах предлагаю без церемоний, — донеслось из недр кабины.

Лен Осборн молча кивнул и полез в машину — мысленно чертыхаясь и проклиная Тура за начальственный тон, заставивший его почувствовать себя как прежде — нижним чином.

Между тем он гордился своей карьерой за почти два года службы на новом месте, куда он перевелся после того случая на Текносе. Тогда он сделал для себя несколько выводов, которые позволили ему успешно продвигаться по службе. И вот полтора месяца назад ему без всяких академий присвоили лейтенанта. А вскоре доверили отвезти послание самого великого Адониса Брада. И не куда-нибудь, а в Столицу. Наверняка все это произошло из-за того, как он проявил себя при подавлении последнего мятежа маргов. Во всяком случае, Лену нравилось так думать.

Ну и что с того, что все его участие свелось к приказу взводу жандармерии, потерявшему командира отступить под прикрытие крепких стен участка. Иногда вовремя отданный приказ в корне меняет исход боя. Ведь не скомандуй он тогда отступать, и целый взвод был бы попросту разорван бунтовщиками, или того хуже полег бы под дружественным огнем. А так все получилось в лучшем виде. Жандармы вовремя укрылись в полицейском участке, и весь напалм достался тем, кому и был предназначен — толпе разъяренных маргов.

Именно тогда его и заметило начальство. Спустя пару минут, после того как за стенами участка перестало реветь и стонать пламя, а бронированная дверь прекратила дрожать под ударной волной, на связь вышел полковник Эверид: «Капрал Лен Осборн вы отлично действовали перед артналетом. Если вы продолжите в том же духе, то я лично, слышите, я лично вручу вам лейтенантские погоны. А сейчас возьмите свой взвод и произведите зачистку местности».

Впрочем, зачищать было нечего. Ребята из артдивизиона национальной гвардии знали свое дело. От нескольких тысяч маргов осталось только небольшая кучка пепла да штабель металлических палок, которыми те были вооружены. Даже добивать было почти некого, каких — то полтора десятка корчившихся в судорогах головешек бывших, когда-то сепаратистами не в счет. Да и центральная площадь почти не пострадала — так несколько закопченных стен да пара выбитых витрин.

В общем, все закончилось хорошо. Особенно для простого капрала из глубинки. Спустя пару месяцев Лен Осборн уже в чине лейтенанта был на пути в столицу Империи с пакетом к генеральному директору «Стил энд Стил Корпорейшн».

Перед отправкой сам полковник Эверид вызвал его к себе, усадил в глубокое кресло и тщательно подбирая слова, даже несколько не решительно, что вообще не было ему свойственно, сказал:

— Понимаете, лейтенант дело это особо важное и секретное и я бы даже сказал деликатное. В общем личное. О нем знают только Великий Адонис, я, вы и адресат. Я бы конечно послал кого-нибудь поопытнее, но на Бета Центавре сейчас вспыхнул новый мятеж и все более опытные офицеры сейчас там. Так что Осборн выполните все в точности и не уроните честь мундира. Лен тут же вскочил, вытянулся во фрунт и проорал:

— Рад стараться господин полковник!!! Разрешите выполнять!

— Тише, тише! — поморщился полковник толи от громкого голоса Лена, толи от чего-то еще. — Идите и выполняйте.

И Лен Осборн с воодушевлением отправился на задание. Правда он не понял, что общего может быть у самого Адониса Брада с директором какой-то занюханной фирмы, пусть даже и живущим в столице Империи.

Вот у себя на участке Лен знал, какие дела могут быть у представителя власти со всякого рода пройдохами — торгашами да директорами фирм. Там все было просто — хочешь спокойно торговать — поделись с блюстителем порядка — своим защитником. И будет тебе счастье.

Так поступал унтер Йозеф Айсман с жуликоватым лавочником Куртом у них в деревне, так поступал и Лен, когда обходил дозором свой участок. Может быть, в столице все по-другому? Лен не знал. Но что касается дельцов, то, по мнению Лена, где бы они, ни жили, они, вряд ли заслуживали чего-нибудь иного.

Но в любом случае полковник Эверид мог быть спокоен за честь мундира. Лен выполнит все в точности, и только холодной безупречностью даст понять, какой великой чести удостоился этот самый Дин Стил, получив, письмо от самого Великого сатрапа Адониса Брада. А там глядишь новое ответственное задание и новое повышение по службе.

— Эй, парень замечтался что ли? — бесцеремонный вопрос Гая Тура прервал приятные мысли. — Куда едем то?

Лен скосил глаза на связиста и полез в планшет за пакетом.

Этот Тур сразу не понравился Лену. Не такими он представлял себе имперских офицеров столичного гарнизона. В его мечтах это были крепкие парни с суровыми лицами людей осознающих, какой высокой чести они удостоены — служить здесь рядом с самим Императором, охранять и защищать его.

— Кто знает, — мечтал Лен, — может, когда-нибудь и ему выпадет такая великая честь, и он вольется в стройные ряды этих мужественных и суровых людей. И они примут его как равного, потому что к этому моменту он совершит немало славных подвигов и будет опытным, закаленным в боях офицером.

Но Гай Тур одним своим появлением разрушил все представления о столичных офицерах. Да он был относительно крепок — этого у него не отнять, и у него была военная выправка. Но вот в выражении лица не было и следа суровости и осознания великой чести служить рядом с Государем. Лицо было добродушным и круглым, и болтал он, по мнению Лена слишком много.

— Ну, так куда едем? — еще раз спросил Тур. Лен молча, протянул ему пакет. Тот коснулся рукой идентификатора, получив адрес, чему-то рассмеялся, и машина рванула из трюма клипера, заложив крутой вираж.

— Что смешного? — спросил Лен.

— Да так ничего. Не забивай мозги, — лучше скажи, — ты ведь первый раз на Земле?

— Да, а что? — насторожился Лен.

— Ну, тогда смотри, — Тур улыбнулся и машина, сделав еще один вираж, ухнула, вниз.

Лен неожиданно обнаружил себя весящим над глубоким ущельем, между двумя отвесными стенами, а перед ним стремительно вырастала третья.

— Ты что охренел?! — заорал Лен, ловя желудок где-то в районе носа.

— Не волнуйся, не врежемся, до нее километров пятнадцать, зато оцени каков пейзаж.

Лен оценил.

Где-то далеко внизу, на дне ущелья в розовом свете зари переливался, струился и как будто плыл в странной ряби — город. Его ажурные (в голове Осборна вплыло именно это где-то случайно услышанное и малопонятное слово), здания и стройные башни все выше и выше карабкались по склонам горы. И чем выше забирался город, тем тяжелее и старше становились сооружения. Самые большие и старые громоздились на вершине за высоченной крепостной стеной. Стена была настолько древней и мощной, и покрыта таким количеством трещин, что трудно было понять, где заканчивается крепость и начинается склон ущелья. — Мерцающий город, — прошептал Лен.

— Ты про что? — переспросил Тур.

— Город мерцает, — у нас только дворец Великого Сатрапа так мерцает — а здесь целый город, — показал Лен на окутывающую здания рябь.

— А, это? — Это обычное хронополе, Ты лучше туда посмотри, — Гай ткнул пальцем в сторону древней крепости на вершине.

— Да что я крепостных развалин не видал! — возмутился Лен. — Ты мне лучше про эту штуку расскажи, как ты ее назвал: храмополе? Для чего оно?

— Хронополе, — машинально поправил Тур. — Слушай парень, ты из какой дыры прилетел? — Императорский Двор для него развалины, хронополе в диковинку.

— Тебе знать не положено, — чуть обиженно сказал Лен, и стал с благоговением разглядывать древнее сооружение, — так значит, там и находятся Ковчег Вселенной «Майский цветок» и сам Император…

— Ну, ковчег точно там — останется время, сходи — заплати пару монет и убедись. А вот насчет Императора: не знаю, он мне не докладывал, где проведет свой день.

— А, что такое хронополе? — Лен решил не обращать внимания на слова Тура, в которых явно слышалось граничащие со святотатством, неуважение к Императору.

— Ну, это слой пространства со смещенным временем, — пояснил Гай.

— Как это смещенным? — не понял Лен.

— Ну, в этом слое время или спешит, или отстает от обыкновенного.

— Зачем?

— Как зачем? — опешил Гай. — Для защиты и безопасности конечно, чтоб ничего на город не упало. Почище любой брони будет. Вот ты можешь в прошлое или будущее просто так попасть?

— Н…н… нет, наверное, — помедлив, сказал Лен.

— Вот и никто и ничто не может, — заключил Тур.

— Так это, наверное, секретная информация, а ты ее кому попало, выбалтываешь — насторожился Лен.

— Ну, во-первых, не кому попало, а лейтенанту нашей доблестной жандармерии, — Тур очень серьезно посмотрел на Лена, — а во-вторых, об эффекте хронополя уже лет сто всем известно. Тут Гай оглушительно заржал.

— Ладно, извините меня лейтенант, — заметив, что у Лена от обиды заиграли желваки, Тур перешел на официальный тон.

— Я не хотел Вас обидеть. Я готов допустить, что Галактика настолько велика, что в ней еще остались места, где до сих пор ничего не слышали о хронополе, и даже ни разу не видели Императорского Двора. Господи до чего же райские места, наверное.

Мечтания Лена были прерваны зуммером открытой двери машины. Странно он настолько замечтался, что не заметил, как его привезли к адресату. Как только Лен Осборн вылез из машины, он понял насколько его представления о задании, далеки от реальности.

Занюханная фирма к директору которой он был послан целиком занимала циклопическую башню в центре города. Похоже, пентхаусы здесь прямиком выходят на орбиту, — подумал Лен Осборн, пока разглядывал гигантскую, в пару-тройку десятков этажей букву «С» во втором «Стил» названия фирмы, спускавшегося вдоль всего фасада. Около этой буквы располагалась стоянка, на которую припарковалась машина спецсвязи.

Когда лейтенант выбрался из машины, то ему показалось, что он завис в воздухе на высоте где-то так двухсотого этажа. Но после секундной паники Лен Осборн сообразил, что покрытие стоянки сделано прозрачным, что позволяло посетителям любоваться столицей во всем ее великолепии. А посмотреть было на что.

Здание корпорации прижалось к подножию Замковой горы, которая размерами и высотой легко опережала любые творенья рук человеческих. Лен с увлечением разглядывал, как по склонам горы ползут и теснятся сооружения имперской Столицы, упираясь далеко вверху в Императорский Двор. То ли утренний воздух Столицы был таким прозрачным, то ли размеры стен были уж очень колоссальными, но даже здесь гораздо ниже того места, где начинался Двор была отчетливо видна древность Самого Главного Здания Человечества, занимавшего вершину высочайшей горы Земли.

— Но вот Его Величество точно выходит на крышу своего дворца в скафандре, — отчего-то подумал Лен и хотел было посмотреть в другую сторону. Но, повернувшись, уперся в охранника, который неизвестно, как долго ждал, пока имперский курьер вспомнит о своих обязанностях.

— Лейтенант Лен Осборн к Дину Стилу по государственному делу, — произнес Лен отдергивая китель.

— Следуйте за мной лейтенант, — охранник направился в сторону открытых массивных дверей. Внутри здания их встретил другой, практически ничем не отличимый от первого: та же военная форма без знаков различия, та же розетка ветерана Последней Экспансии в петлице, такой же излучатель на поясе. Этот проводил Осборна до лифта, где передал третьему охраннику.

Миновав полтора десятка переходов слившиеся в один бесконечный коридор, спустившись и поднявшись на дюжине лифтов, в сопровождении седьмого или восьмого охранника — близнеца, Лен Осборн наконец оказался в приемной генерального директора. Привлекательная, но строгая секретарша величественно распахнув резную дверь произнесла: «Сэр Дин Стил ждет Вас», и Лен Осборн оказался в полумраке огромного кабинета, увешанного какими-то знаменами, портретами и старыми коврами.

«Кажется, они называются гобеленами», — откуда-то вспомнил Лен, разглядывая ковры, — «или шпалерами»? Среди портретов, каких-то гигантов в старинных доспехах и парадных мундирах Лен не сразу заметил хозяина. Точнее он не замечал его до тех пор, пока здоровенная фигура на одном из портретов не пошевелилась и сказала: «Слушаю Вас, лейтенант».

Только сейчас Лен сообразил, что это не портрет, а отражение в старинном зеркале. Сам хозяин — огромный, начинающий полнеть немолодой человек с лысой квадратной головой расположился за столом, размером с космодром

Глава 10

Дин забавлялся достигнутым эффектом. Молодой лейтенант жандармерии — явно в недалеком прошлом фермер с одной из аграрных планет, полностью растерялся. Ещё бы ведь Дин для этого очень постарался. Сначала распорядился показать курьеру столицу с высоты, куда не каждая птица долетит, потом устроил ему забег на время по коридорам штаб-квартиры и, наконец, принял его в парадном кабинете, где обычно принимает только высокие чины из генштаба и имперской канцелярии.

Дин не знал, зачем все это он делал — так подсказывала ему интуиция. Но имперский курьер должен увидеть, кому и куда он везет послание. А то видно, что без году неделя на службе, а уже надулся от своей значимости настолько, что того и гляди от задранного носа потолок потрескается.

— Итак, я слушаю вас, что привело ко мне столь молодого лейтенанта жандармерии?

Лейтенант некоторое время молчал, а потом спросил:

— Скажите… ммм… сэр — Дин Стил — это вы?

— А, что сомневаетесь? — улыбнулся Дин.

— Нет… конечно, и потом добавил, — Я привез вам пакет.

— Хорошо теперь мне бы хотелось узнать ваше имя лейтенант.

— Лейтенант жандармерии Великой Сатрапии Тау-Кита, Лен Осборн.

— Отлично лейтенант давайте ваш пакет и подождите за дверью.

Осборн отдал Стилу пакет, снабженный еще одним идентификатором. Когда Дин взял его, пакет поменял цвет на желтый и по его боку побежали цифры обратного отсчета, достигнув 0 цифры пропали, а пакет перекрасился в зеленый и открылся. Осборн вышел из кабинета.

То, что Дин прочел в письме, было полной неожиданностью — неприятной неожиданностью во всем. Начиная с отправителя — Великого Сатрапа Тау-Кита Адониса Брада.

Прибытие курьера с секретным пакетом от него, было особенно плохо. Похоже, Брад хотел ещё чего-то помимо куша, который он регулярно получал за разрешение на монопольную добычу металлов для верфей.

Но когда Дин вскрыл послание, его брови поползли вверх. Письмо не содержало ни чего кроме поздравления с днем рождения и заверений в искренней дружбе высказанной обычным витиеватым стилем Брада.

Посылать имперского курьера с поздравительной открыткой — это слишком — даже для распущенных имперских чиновников. Где-то должен быть подвох.

И Дин нашел его. Вместо последней точки в конце предложения обнаружился файл размером с пиксель. Стил нажал на него кончиком пера, и появилось ещё одно предложение: «Сколько будет в следующий раз? (точно воспроизведите свой ответ)».

Сначала он не понял, о чем речь. Но потом вспомнил, как на последней встрече с Брадом, он пообещал увеличить долю сатрапа в прибыли от продажи металлов в обмен на передачу «Стил энд Стил Корпорейшн» ещё одного рудника. Тогда разговор был закончен словами: «Накину 15 % если отдадите месторождение мне».

В тот раз Адонис взял паузу и обещал подумать и вот явился курьер.

«Ну что ж посмотрим, чего хочет старая сволочь», — эти слова Стилл произнес почти вслух и внес в поле пароля свое старое предложение.

Тут же из файла-точки всплыло изображение Адониса Брада которое сообщило следующее:

«Здравствуйте уважаемый Дин!

Я еще раз сердечно поздравляю вас с вашим днем рождения и рад, что вам удалось разгадать мою простенькую загадку. Я люблю проверять память и сообразительность моих визави подобными загадками и прошу простить мне мою маленькую слабость. Впрочем, в какой-то мере оправданием этой моей слабости может послужить необходимость действительно сообщить вам две новости, которые должны избежать дальнейшей огласки. И я не буду, оригинален сказав вам, что, как обычно, бывает в таких случаях одна новость хорошая, а другая так скажем не очень — причем для нас обоих.

Начну с хорошей.

Я принимаю ваше предложение, касающееся рудника на Артарике, но при условии, что Великой Сатрапии Тау Кита, отойдет 30 % прибыли от реализации металлов.»

«Вот жадный черт, хорошо хоть не половину забирает — я бы и половину отдал», улыбнулся Дин и стал слушать дальше:

«Но успех нашего сотрудничества во многом зависит от того, как вам удастся справиться со второй — не такой хорошей новостью.

Дело в том, что моя дочь — похищена. «Не может быть?» — скажете вы, и я с вами соглашусь. Хотя бы, потому что, если бы она не захотела ее, вряд ли мог бы кто-нибудь похитить, как, впрочем, и удержать под охраной. Что делать — гены и я любящий отец должен с этим считаться. Поэтому я вынужден был дать ей свободу — ну и естественно должен был приглядывать за ней издалека. Но она, по-видимому, захотела, что б ее похитили. И ее похитили. Но я знаю, что с ней все в порядке, и она проводит время в свое удовольствие. То есть я знаю, где она и что делает. И это первая причина, по которой я не подымаю шума по поводу ее похищения.

Вторая причина в том, что похититель мой дочери — ваш племянник Алекс Стил и они, сейчас не спеша, удаляются от Тау-Кита. При всем моем уважении к Вам Дин, мне кажется, что наши дети не готовы связать себя брачными узами, поэтому я хотел бы, чтобы моя дочь вернулась домой. И если бы это был кто-нибудь другой, а не моя дочь, я знал бы как этого добиться. К сожалению реакции своей дочери, я предугадать не могу, поэтому представляю эту привилегию вам. Сделайте это — верните мне дочь, и мы продолжим сотрудничество.

Если вы ознакомились с посланием, и согласны выполнить мою просьбу передайте курьеру, что вы внимательно прочли письмо. Если курьер приедет без этой фразы от вас, то значит, вы, либо не разгадали мою загадку, либо отказываете мне в выполнении моей просьбы, тогда я должен буду найти другие способы.

Это все что я хотел вам сказать. Если хотите прослушать сообщение еще раз — скажите: «Еще раз», иначе через минуту после окончания записи послание включая саму открытку, будет уничтожено. До свидания».

Дин отложил в сторону письмо и задумался: «Да, после такого послания особого выбора нет — надо идти и искать Алекса, иначе все может рухнуть, все плоды многолетних трудов пойдут прахом. Но каков стервец, — до чего дошел, — совратил дочь самого Адониса и в самый неподходящий момент».

Стил соединился с начальником столичной полиции:

— Джон не мог бы ты найти моего племянника, он болтается на своей яхте где-то в районе Тау-Кита. Я буду очень признателен.

— Да без проблем Дин.

— Спасибо Джон, найди его и препроводи его ко мне вместе с яхтой, только мягко.

— Хорошо Дин.

— Пока.

После разговора с начальником полиции Дин пригласил в кабинет курьера.

Пока Лен сидел в огромной как вся их казарма приемной главы корпорации Стилов и стараясь сохранить достоинство молча рассматривал божественно красивую и столь же недоступную секретаршу в его голову лезло миллион вопросов. Например, кто позволил этому Стилу создать такую огромную корпорацию, да еще построить ее офис считай в двух шагах от Императорского дворца. Или почему, например, его статус личного посланника Великого Сатрапа и лучшего друга Императора Адониса Брада казалось, не произвел ни на кого особого впечатления. Ни то, что даже на самого Дина Стила, но даже на его охрану и секретаршу, вон смотрит на него, как, будто он не личный курьер, а последний на Камеле свинопас. Впрочем, это как раз и понятно: в приемной помимо него среди полутора десятков посетителей сидела пара адмиралов и даже один маршал, не считая нескольких майоров и полковников императорской гвардии. Кто были гражданские посетители, Осборн не знал, но выглядели они тоже очень солидно и богато.

Были и другие вопросы. Например, что означает тот штандарт, стоящий рядом с имперским у входа в кабинет и очень похожий на личный штандарт императора. Только над Солнцем Империи в центре галактики корона заменена на розетку Последней экспансии и девиз не похож на императорский. Лен не знал письменного латинского, но девиз «Первый на страже» смотрел на все человечество с любой монеты, а на знамени был не он.

Или, например, почему несмотря на свои звания и положения, все посетители вскакивали и у них загорались глаза, стоило только секретарше открыть дверь в кабинет Стила.

Открывшая дверь в кабинет Дина секретарша объявила: «Лейтенант Осборн пройдите, мистер Стил ждет вас».

Войдя в кабинет, одолеваемый вопросами, Лен снова впал в ступор. Дин внимательно посмотрев на Осборна произнес:

— Лейтенант, я не буду писать ответ тому, кто прислал мне письмо, но я попрошу Вас в точности передать ему мой ответ. Хорошо?

— Хорошо.

— Итак, я попрошу вас передать на словах следующее: «Я внимательно прочитал письмо и постараюсь выполнить просьбу». Запомнили?

— Да.

— Повторите.

— Вы внимательно прочитали письмо и постараетесь выполнить просьбу.

— Отлично, вы свободны лейтенант! — рявкнул Стил.

— Есть сэр! — щелкнул каблуками Осборн, вскинул руку к голове, развернулся и строевым шагом вышел из кабинета.

— Выйдя из кабинета Лен увидел, что его уже ждет все тот же (или не тот) лысый и здоровый охранник с розеткой Последней экспансии в петлице.

«Лейтенант этот человек проводит вас до паркинга», — произнесла секретарша.

Лен остановил взгляд на глубоком вырезе на блузке секретарши, вдруг осмелел и выдавил: милочка не могли бы вы, прежде чем я уйду, ответьте на один вопрос.

Брови девушки удивленно взлетели: — пожалуйста, но только на один.

— Что это за штандарт рядом с имперским?

— Это штандарт рода, к которому принадлежит фамилия Стилов, лейтенант, — четко ответила секретарша.

— Кто они, Стилы? — спросил Осборн.

— Это уже второй вопрос лейтенант. До свидания, — закончила разговор девушка и вернулась к чему-то очень важному на своем терминале. Лен вынужден был отправиться за охранником.

ЧАСТЬ 2. ДЕЛА СТОЛИЧНЫЕ. Глава 11

Дин Стил смотрел вверх, в пронзительное сияние неба. Но мысли его были далеки от окружающей красоты.

Как все сильно изменилось за какие-то три года. Брат погиб в аварии и теперь вся ответственность и за семейное предприятие, и за воспитание Алекса, сына брата и наследника всего дела.

Хотя он еще резв и бодр, но уже не молод, далеко не молод и уже лет десять лелеет мечту уйти на покой. Уже очень давно ему хотелось обосноваться в тихом семейном поместье на берегу горной речки и провести остаток дней в обществе какой-нибудь сельской молодки, которая скрасит его старость заботой о доме и детишках. Детишек Дин планировал завести не менее трех. Ведь, что может быть лучше большой и дружной семьи. Ну да мечтать не вредно. Последние тридцать пять лет, он был занят — очень занят управлением бизнесом. Сначала вместе с отцом, а потом и с младшим братом. Нет, конечно, он встречался с женщинами, но эти встречи обычно были продолжениями знакомств на светских раутах. Особы противоположного пола, посещавшие его после мероприятия, были либо те, что называли себя деловыми женщинами, либо специально приглашенные на раут гетеры, призванные скрасить одиночество воротил бизнеса между деловыми разговорами. Утром, эти особы исчезали из его спальни по собственному или по его желанию не отвлекая Дина от сборов в контору. Так что тут не до семьи.

Виктор на семейном фронте был удачливее. Пока был жив отец, брат успел жениться на столичной красавице, и она вскоре родила ему сына — Алекса. Но спустя четыре года жена брата умерла, а ещё через год умер и отец, и они с Виктором стали вести дела вдвоем.

С тех пор времени хватало только на работу. А после смерти брата Дину вообще пришлось послать мечту о спокойной старости куда подальше и полностью отдаться делу и попыткам воспитать из Алекса достойную смену.

Между тем племянник ни просто не хотел готовиться к руководству семейным делом, но и за последние три года совсем отбился от рук.

После смерти Виктора, Дин очень часто тратил драгоценное, для человека его возраста, время на извлечение племянника из разных неблаговидных историй. И это сильно отравляло жизнь обоим.

Вот и сегодня, вместо того чтобы заниматься делами, Дин вынужден топтаться на продуваемом всеми ветрами поле городского яхт-клуба в ожидании возвращения Его Величества Алекса с очередного разгульного вояжа на отцовской яхте.

Дин настолько боялся опоздать к прибытию Алекса, что выскочил из офиса в одном костюме и спустя пятнадцать минут пребывания на поле, он понял, что замерзает.

Карл, стоял несколько в стороне и сзади Дина и изображал из себя статую в позе всегда готового услужить дворецкого. Он увидел подергивание плеч хозяина и отошел к машине, где такую же статую, но помоложе, изображал его сын. Через секунду он вернулся к хозяину с теплым плащом в руках и накинул его Дину на плечи.

Дин слегка повернул голову, губы растянулись в едва заметной благодарной улыбке.

Карл поклонился и отошел к сыну, опять застыл в позе ко всему готового дворецкого, и почти не разжимая губ прошептал:

— Учись Фред, хороший дворецкий должен не просто выполнять желания хозяина, это сможет сделать любой олух, окончивший трехмесячные курсы. Настоящий потомственный дворецкий, находящийся в услужении у представителя одного из самых древних и влиятельных родов Империи должен уметь предвосхищать желания господина. Тем более такого господина как сэр Дин Алан Стил.

— Какого такого?

— Главы рода Стилов, фамилии которая в родстве с самой императорской фамилией.

— Почему же я этого не знал папа, ведь я уже скоро как три года помогаю тебе и учусь ремеслу.

— Ну, это не только пробелы в твоем образовании. Есть вещи, которые тебе просто рано знать в твои двадцать лет. А еще есть вещи, о которых Стилы сами не любят распространяться, а значит, и я не буду. И даже то, что я тебе говорю о них. — я говорю только тебе, и дальше тебя это не уйдет. Ты понял?

— Понял. А я, когда стану личным дворецким главы рода?

— Надеюсь нескоро. У меня со здоровьем все в порядке, и я на тот свет пока не тороплюсь. Да и дворецким главы рода я стал только после того, как вместе с Виктором погиб мой отец. И хотя твой дед начинал дворецким еще у деда Виктора и Дина, думаю, он бы еще лет пятнадцать прослужил, если бы не та трагическая авария. Но ты можешь стать дворецким Алекса Стила, если конечно прямо сейчас перестанешь болтать и будешь внимательно, следить за тем, что происходит вокруг, — с этими словами Карл кивнул в сторону горизонта.

Над горизонтом появилась большая светящаяся точка. Впереди над ней двигалась еще одна: более мелкая и яркая.

Через несколько минут Дин узнал стремительные очертания яхты Виктора. Ее сопровождал катер имперской галактической полиции. Несмотря на злость, переполнявшую Дина по отношению к Алексу, он не мог, в очередной раз, не залюбоваться красотой яхты. Хищные обводы судна позволяли сведущему человеку сделать вывод, что среди родственников у яхты, несомненно, были военные корабли, вот только какие, помимо Дина, смогли бы определить всего лишь несколько специалистов из его корпорации.

За пару лет до трагической гибели Виктор решил сам опробовать на ходу двигатели и систему управления нового семейства галактических эсминцев. Они в то время как раз разрабатывались на верфях предприятия. Тогда он выпотрошил свою любимую яхту, оставив ей только название «Мария» и тот комфорт, которым славятся яхты миллиардеров. и К этим остаткам он приделал двигатели и уменьшенный вариант поста управления будущего эсминца.

Увидев результат скрещивания Дин, был навсегда покорен экзотичностью формы судна, совместившей в себе черты хищной птицы и дельфина.

Полицейский катер поднялся чуть выше яхты, развернулся в сторону Дина. На его носу появилась изображение физиономии стража порядка, и в ушах у Стила раздался голос:

— Мистер Стил яхта найдена и доставлена.

— Спасибо, проследите, чтобы она села и можете быть свободны.

— Слушаюсь, сэр, произнесла головаполицейского. Катер развернулся в сторону садящийся яхты и та же голова рявкнула на весь космодром: «Судно «Мария» немедленно садитесь, немедленно садитесь».

Впрочем, полицейский рык был лишним — «Мария» уже выключила маршевые двигатели и медленно опускалась на поле.

Не дожидаясь пока яхта окончательно выключит двигатели, Дин своим ключом открыл люк в нижней палубе яхты и по опустившемуся эскалатору быстро поднялся на борт.

На этой яхте брата Дин был раз в третий, и не уставал восхищаться внутренним убранством судна.

Выход из шлюза вел в просторный холл, туда же выходили две двери и роскошная лестница на вторую палубу. Поднявшись по лестнице и миновав межпалубный шлюз, замаскированный под альков, Дин попал в круглую гостиную с огромным, круглым же диваном посередине. На диване сидела весьма юная особа с ногами, что называется «от ушей» и с вызовом смотрела на вошедшего.

— Здравствуйте мисс! Где Алекс? — без обиняков спросил Дин.

Девица только хмыкнула и отвернулась. Тогда Дин пересек гостиную и поднялся еще по трем ступенькам, ведущим к шлюзу капитанского мостика.

В отличие от гостиной мостик больше напоминал рубку боевого корабля. Во всяком случае, она была отделана стандартной серой корабельной плазмой без всяких излишеств, и только панорама галактики на дисплеях украшала рубку.

Правда пара ложементов командира корабля и дежурного офицера были оборудованы спасательными капсулами, что было более характерно для пассажирских судов, нежели для боевых кораблей.

В одном из них развалясь и посасывая коктейль, сидел Алекс и смотрел на посадочное поле. Он, не спеша, обернулся к Дину и его взгляд, Дин вряд ли мог назвать дружелюбным.

— Ну и что вам надо любимый дядюшка, зачем я вам понадобился на этот раз. Может быть, вы хотели, чтобы я подписал отказ от отцовского наследства в вашу пользу. Так вот — не дождетесь.

— Нет мне этого не надо, во всяком случае, пока. Мне достаточно будет, если ты просто проследуешь вместе со своей спутницей ко мне в офис, где мы спокойно поговорим…

— … ни за какие коврижки я с тобой дядя никуда не поеду.

— Что ж твое право, только тогда я не смогу тебе помочь, если против тебя выдвинут обвинения в похищении и, наверняка еще, и совращении дочери Великого сатрапа Адониса Брада. Ведь то длинноногое создание в гостиной зовут Анжела Брад, не так ли?

— Даже если и так, то, что из этого? Она сама захотела прокатиться на моей яхте.

— Не сомневаюсь, вот только если не ошибаюсь, ей 20 лет. По законам Тау-Кита она несовершеннолетняя. И то обстоятельство, что она согласилась сама, может и будет учтено не самым справедливым в Ойкумене судом Сатрапии, и он тебе скостит годок. Но на фоне того, что тебе дадут за киднэппинг и совращение Анжелы как минимум столько, сколько ей лет — годом больше или меньше — не имеет значения, даже если предположить, что тюрьмы Сатрапии — это самые комфортные места на свете. А с учетом политической ситуации дадут тебе значительно больше и Имперский суд, тебе еще добавит. Так что оставайся.

— Ладно, убедил, — Алекс вышел в гостиную и уже оттуда крикнул. — Ну пошли что ли!

Когда Дин вышел из яхты, Алекс и Анжела уже стояли у его машины, а верный Карл накидывал на их плечи теплые плащи и жестом приглашал в салон лимузина. Алекс проигнорировал предложения Карла сесть спиной к водительскому месту и вместе с Анжелой развалился на заднем диване, на любимом месте Дина. Анжела, в свою очередь, увидев, что Дин собирается сесть напротив них, демонстративно положила свои длинные ноги в кресло, напротив. Впрочем, Дин сделал вид, что не обратил на эту демонстрацию никакого внимания, он просто взял и аккуратно спустил ее ноги на пол.

Карл бережно закрыл дверь салона, занял место рядом с взявшим на себя обязанности водителя Фредом, включил перегородку между салоном и передними местами, и машина тронулась.

До тех пор, пока Карл у выезда с поля яхт-клуба снова не опустил перегородку и не поинтересовался у Дина дальнейшим маршрутом, ехали молча.

На вопрос Карла, Анжела так громко и резко потребовала остановить машину, что Фред невольно остановил машину, на что Карл не менее резко, но шепотом бросил: «поезжай дальше, Фредди».

— Останови, пожалуйста, Карл, — попросил Дин.

Фред снова остановил машину, Анжела, молча, вышла из машины и зачем-то направилась назад к терминалу яхт-клуба. Впрочем, в сам терминал Анжела заходить не стала, а подошла к марге сидящей радом, прямо на земле. Взгляд ее был угрюм, одна рука протянута — другая сжимала какой-то грязный сверток.

Анжела наклонилась к марге, что-то прошептала ей на ухо, потом чуть приоткрыла кулек, заглянула туда, и ее высокомерное и своенравное лицо избалованного ребенка вдруг стало беззащитно-нежным таким, каким бывает у любой женщины, когда она видит младенца.

— Господи да у нее там ребенок, понял Дин. Похоже, это понял и Алекс. Он подошел к Анжеле, наклонился к марге рядом с ней, что-то прошептал девушке на ухо, взял ее за плечи и повел к машине.

Дин тоже подошел к марге и спросил:

— Уважаемая, почему вы здесь с ребенком? Вам нужна помощь?

Марга вскинула голову, откинула растрепанные волосы со лба. На Дина уставились два горящих глаза:

— Никакая помощь мне от тебя не нужна, имперец, если хочешь, дай мне монету и это может быть зачтется тебе, когда придет время решать, как ты умрешь, — прошипела она.

— Но ведь вы и ваш ребенок постоянно на земле и на ветру. Не жалеете себя — пожалейте хотя бы ребенка.

— Ничего, пусть закаляется, может из него получиться хороший солдат! Ничего мне от тебя не надо! Дай мне монету и иди себе с миром. Пока, — уже тише прошептала марга и ее голова опустилась на грудь.

Когда они отъехали от ворот яхт-клуба и заняли верхний эшелон, Дин произнес:

— Карл, когда мы прибудем, свяжитесь, пожалуйста, с городскими органами опеки и скажите, что у яхт-клуба марга с младенцем просит милостыню. Пусть ей помогут.

— Я понял вас сэр, а куда мы едем?

— Сначала отвезем эту молодую особу в представительство Сатрапии, а потом мы с Алексом поедем в офис.

— Ни в какое представительство я с вами не поеду! Высадите меня здесь! — лицо Анжелы снова приобрело надменное выражение. — Оставьте в покое Вэл и Кира! Неужели не понятно, что им не нужны ваши имперские подачки. Сначала вы отнимаете все у людей, а потом думаете подачками отделаться. Нет, не выйдет! Остановите машину.

— Прежде чем я выполню вашу просьбу, не могли бы вы Анжела ответить на пару моих вопросов, — спросил Дин. — Кто это Вэл и Кир? Это марга с ребенком? — и второе, что я у нее отнял?

— Да это та марга, а отняли… Не вы конкретно…, но и вы, в том числе! Потому что вы тоже имперец, и вы имперцы отняли или отнимаете у той марги, у других, у нас — все: планеты, ресурсы, свободу, а взамен предлагаете комфортную клетку и думаете, что мы на это купимся. Не дождетесь. Ненавижу — остановите.

— А, как же Алекс? — Его вы тоже ненавидите? — Он ведь тоже имперец.

— Алекс хоть и имперец, но ему ваши имперские дела пофиг — думаю ему вообще все пофиг, поэтому он прикольный.

— В целом понятно, вот только, по-моему, свободу отобрать нельзя. Отдать можно, а отобрать нет! Но это, впрочем, не важно. Карл останови, — распорядился Дин.

Машина вильнула в сторону от потока и замерла на высоте 700 метров.

— Ну что ж мисс, вы просили остановить машину — я ОСТАНОВИЛ — выходите.

Анжела открыла дверь — посмотрела вниз:

— Вы прекрасно поняли, что я имела ввиду, чтобы вы посадили машину.

— Анжела я не знаю, что вы имели ввиду. У нас у столичных ИМПЕРЦЕВ принято говорить «опустите».

— Я не знаю, что принято, и как делают у вас, но вы то знаете, что у нас на Тау — Кита нет многоярусного движения. Только наземное.

— Мало ли что я знаю и понимаю. Я у себя дома и поступаю, как считаю нужным, потому что я знаю, что происходит кругом. А вам Анжела прежде, чем кого-то критиковать, не мешало понять, что делает тот, кого вы собрались критиковать. Впрочем, это тоже не важно. Я так понял, вы не хотите ни выходить, ни того чтобы я отправил маргу и ребенка в органы попечения.

— Да.

— Ну что ж, я могу вам это пообещать. При условии, что вы мне пообещаете мирно доехать до представительства, а потом и до вашего отца. Обещаете?

— Да пошла эта ваша марга вместе с вами куда подальше. Никуда я с вами не поеду! Тем более в представительство!

— И я с тобой дядя никуда не поеду! Опусти машину! — сказал Алекс.

— Вот Карл, — произнес Дин, — полюбуйся, какую верность принципам и обещаниям демонстрируют эти молодые люди. Один сначала заявил, что поедет со мной лишь бы не угодить в тюрьму, вторая горячо и страстно защищает права всех угнетенных жителей Пограничья, а потом с легкостью отдает одну из них да к тому же с младенцем на растерзание ужасных, по ее мнению, имперцев ради своего каприза. А еще кричат о несправедливости мира. Ну откуда ему быть справедливым?

Послушайте милая девушка, я буду с вами откровенен: я встретил вас по просьбе вашего отца. Он не хотел предавать ваш побег огласке. Поэтому попросил меня встретить вас и вернуть, что называется, в отчий дом. Как вы думаете почему?

— Потому что отец боится скандала, о котором будут трубить все сети Союза и Пограничья. Причем каждая будет трубить о своем: одни о мезальянсе, другие о коррупции. Ведь у вас с папой наверняка есть общие дела, и вы ведь боитесь, что станет известно о ваших делишках. Вот и бросились нас искать. Что разве не так? — запальчиво произнесла Анжела. — Поэтому вы, никогда не передадите меня в представительство силой, — добавила она уже тише и как показалось Дин, с надеждой.

— Ну что же и такое, наверное, возможно. В одном ты, по крайней мере, права. Ни твой отец, ни я не хотим огласки. Но вы не думали о том, что нашими с твоим отцом мотивами все сделать без шума, могли быть не столько, или если угодно не только те, которые ты назвала, но и простые отцовские чувства. Ведь, кажется, несмотря на то, что Сатрапия уже довольно давно заключила Союз с Империей, там ведь еще пару лет будет действовать не уголовный кодекс Империи, а ваш пятисотлетний… как там он называется Свод Единственно Истинных Откровений?

— Седьмой и Конечный Свод Истинных Откровений Единого Отца Всего Сущего посланных Великому Сатрапу — Основателю Гаю Архипу Праведному, в день Лучшего Собрания Обласканных Всевышним Духом мужей Тау — Кита! — машинально поправила Анжела.

— Во-во. И насколько я помню эти Откровения поистине суровы к юношам, умыкнувшим несовершеннолетних девушек. Самое мягкое, что они могут предложить таким отщепенцам — это двадцать пять лет в тюремных катакомбах, — произнес Дин.

— Не знаю, не читала, — прошептала Анжела.

— А, я читал и знаю, и не хочу своему племяннику такой суровой участи. Это слишком тяжело для него, тяжелее может быть только то, что уготовил этот Свод Истинных и прочая Откровений самим совращенным несовершеннолетним девушкам. Знаете, что вам грозит?

— Нет.

— Цитирую по памяти Песнь двадцать шестую Десятого откровения о воспитании отроков: «… а если она ушла с мужем без согласия, Обласканного Всевышним Духом и без ведома отца своего и до встречи своего 21 лета, то быть ей отданной на поругание десяти нижайшим в общине, при стечении всех мужей и жен, и отроков и, отроковиц, и всех, кто встретил 10 весну. Была дабы всем наука. А потом быть ей побитой камнями, но не до смерти, а до первой сломленной кости. А затем отделить правую руку и левую ногу от туловища, а потом и левую руку, и правую ногу, и держать так до темна, но не до смерти, а потом и греховную голову с плеч».

— Ну и как вам перспективка? Как вы думаете, Адонис Брад захочет такой судьбы своей дочери?

— Ну, такого в любом случае не будет, — нервно засмеялась Анжела. — Приговор мне, дочери Сатрапа, согласно тому же Своду, может вынести только Всесветное Собрание Обласканных Всевышним Духом мужей Тау — Кита. Но эту кучку старых жрецов и шаманов отец не собирал с тех пор, как ему три года пришлось уговаривать их, чтобы они нашли подтверждение в Своде тому, что необходимость создания Союза с Империей была послана в качестве Истинного Откровения еще Гаю Архипу Праведному.

Но эта, как вы сказали, кучка шаманов и жрецов, никуда не делась, не так ли?

— Да, но в последний раз они что-то решали еще до моего рождения.

— В масштабах всей Сатрапии может быть. Но они себе спокойненько заседают в поместных Собраниях, которые, как я понимаю, до сих пор являются в ваших провинциях не только религиозными, но и судебными органами. Знаете, сколько приговоров только за последний год было вынесено по обвинению в несоблюдении десятого откровения двадцать шестой песни, — Дин повернулся к Анжеле.

— Нет, не знаю.

— Ну конечно! Обычно такие как вы — птицы высокого полета. Если вы боритесь за что-то, то оперируете звездными масштабами, а судьбы отдельных людей для вас не существенны.

Анжела закрыла лицо руками и отвернулась.

— Не оскорбляй ее дядя, — возмутился Алекс.

— И не собирался. Я просто делаю выводы из того, что слышу. Юная мисс ратует за свободу всех пограничников вроде как угнетаемых Империей, но как дело касается небольшого действия, которое облегчит тяжелое, по ее же мнению, положение конкретной жительницы окраинных миров, так она посылает все к черту. Я даже не говорю о том, что у нее даже не было желания узнать, как чувствуют себя граждане ее же собственной страны, не то, чтобы сделать что-то для них. А я вот прежде чем встретиться с вами Анжела, поинтересовался, сколько женщин осуждается по той статье, что грозит вам. Так вот на самом деле для полутора миллиардов граждан Сатрапии, живущих на 7 планетах не много. Всего 86 тысячам 123 девушкам в прошлом году Поместные Собрания Обласканных Всевышним Духом вынесли приговоры по этому откровению.

— И с ними проделали все, что вы процитировали? — ужаснулась Анжела.

— Ну, нет. В полной мере Откровение, ни к кому не применялось. Все отделались сокращенной формой изуверств. Особенно повезло 23 тысячам тех, кому просто без затей отрубили голову при стечении народа. Еще 41 тысячу перед этим побили камнями, а еще 21 тысячу 119 человек четвертовали, и только 1004 девушки перед смертью изнасиловали десять садистов. Но знаете, что самое страшное во всем этом?

— Что может быть страшнее? — прошептала Анжела

— То, что все это транслировали по Сети! Даже вашему отцу не удалось ни то, что отменить или хотя бы смягчить приговор, но даже запретить трансляции. Ваша как вы выразились «кучка шаманов и жрецов» при этом ссылалась на имперский закон о публичности судопроизводства. Вот только судопроизводство и казнь у вас — это единый процесс. И только вмешательство Императора смогло огранить трансляции исключительно приделами Сатрапии и не дало этому ужасу расползтись по всей Сети Ойкумены, на что, безусловно, рассчитывали ваши Обласканные. Роспуск Всесветного Собрания, противившегося образованию Центрального Галактического Союза и ограничение трансляции — это только маленькая толика того, чем ваш батюшка может не устраивать жрецов. А еще запрет на миссионерство на оккупированной Бета — Центавре. Как вы думаете, после этого у вас там будет, мало желающих, среди Обласканных, раздуть скандал с совращением дочери Сатрапа. И самое главное довести его до приговора. И все безусловно ради блага Великой Сатрапии Тау-Кита.

— Отец меня защитит, — потухшим голосом промолвила Анжелика.

— Если история с вашим и Алекса круизом всплывет, у Адониса Брада не будет выбора. Точнее будет — между тем, чтобы потерять и вас и Сатрапию или потерять только вас. И вас и Сатрапию он потеряет, если только попытается спрятать вас после того как история всплывет. Империя тоже не поможет ни вам ни Браду, для нее главное сохранить Союз, а с этим сатрапом или другим — дело десятое. И хотя от Обласканных у вас уже большинство устало, но и батюшка ваш сидит во главе только благодаря неимоверным усилиям. Так что из 86 тысяч трансляций — передачу с вами будут смотреть с особым удовольствием или наоборот проявят очень много недовольства, если она не состоится. Я говорил длинно, но сказал все что, хотел.

— Да, говорил ты длинно, — сказал мрачно молчавший до этого Алекс.

— Я вообще предпочитаю убеждать — нежели принуждать, — не поворачивая головы, сказал Дин. — Итак, Анжела каково ваше решение.

— Я устала, везите меня в представительство! — прошептала Анжела.

Глава 12

— Послушай Алекс, хватит вести беспутный образ жизни! — взревел Дин, выскакивая из — за необъятного стола, и тут же огромная туша родственника стремительно подлетела к Алексу. — Если ты не сможешь взять себя в руки и заняться своим будущим, это придется сделать мне. Твой отец попросил сделать из тебя человека и поверь, я его из тебя сделаю! Чего бы мне это не стоило! — Дин размашисто толкнул племянника в грудь, в результате чего, ноги Алекса взметнулись выше головы, а роскошный диван неодобрительно хрюкнул, принимая на себя немаленький вес молодого тела. Алекс Стил только и услышал, как клацнули его зубы на фоне раскатистого рыка дядюшки.

— В общем, так уважаемый племянничек, либо ты, в течение месяца берешься за ум, либо твоя задница отправится в такие дали из которых ты уже не выберешься никогда. Произнеся это Дин, шагнул к распластанному на диване Алексу, мясистые пальцы схватили ворот его пиджака, и молодой человек почувствовал, как отрывается от дивана и открывает головой дверь дядиного кабинета.

Очнулся Алекс только в предбаннике кабинета, когда услужливая секретарша дяди Дина подносила к его губам стакан воды.

— Как вы себя чувствуете, мистер Стил? — поинтересовалась Изольда, держа одной рукой стакан, в то время как вторая рука заботливо вытирала платочком кровь с его рассеченного лба.

Алекс нехотя приоткрыл глаза — мутный взгляд сразу же наткнулся на аппетитную девичью грудь, соблазнительно выглядывающую из слишком большого декольте.

— Как только я увидел Вас Изольда, мне значительно полегчало, — процедил Алекс, пытаясь оторвать ноющее тело от ворсистого ковра дядиной приемной.

Изольда почувствовала, что, вставая, молодой человек как бы случайно положил руку ей на талию, и лицо девушки тут же оказалось перед глазами Алекса. Алекс не отрывая взгляда от девушки, мягко притянул к себе гибкое девичье тело, и его губы, поцеловав выражавшие укор и недоумение глаза, прильнули к приоткрытому в удивлении чувственному ротику юной секретарши.

— Чем это вы тут занимаетесь! — рык дяди казалось, сотряс не только перепонки молодых людей, но и многоэтажного офиса «Стил энд Стил Корпорэйшн»

Алекс, не спеша, отпустил испуганную девушку, медленно повернулся к двери в кабинет, во взгляде, устремленном на разъяренного дядюшку, скакали ехидные чертики:

— Извини дядя, но Изольда, была столь любезна, что оказала мне первую медицинскую помощь и отпустить её, не отблагодарив, было бы с моей стороны верхом не воспитанности.

— Во — о–он! — прогремел дядя. — Охрана выкинуть этого сукина сына из моей конторы! — красное лицо Дина казалось, сейчас взорвется от возмущения. — Чтоб духу его не было в моей корпорации!

Алекс одернул пиджак, губы сжались в узкую полоску, хотя в глазах продолжали мелькать искры веселья.

— Мистер Стил, — начал он официальным тоном, — смею вам напомнить, что более пятидесяти процентов акций данной компании были собственностью Виктора Стила, моего отца и вашего брата, а, следовательно, согласно завещанию, будут принадлежать мне. Вы же согласно тому же завещанию являетесь только управляющим этого пакета акций. И не надо нервничать дядя, а то вас хватит удар, и некому будет рулить предприятием до тех пор, пока я не возьмусь за это скучное дело, — добавил Алекс, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

Но казалось Дин Стил, и без слов племянника уже восстановил свое обычное спокойствие, лишь постоянно сжимавшиеся и разжимавшиеся пальцы рук, напоминали о недавно пронёсшейся буре. Он не спеша сел в кресло напротив стола секретарши, рука вальяжным движением остановила, вломившихся было в приемную охранников, речь стала мягкой и неторопливой:

— Да Алекс, ты действительно единственный наследник большей части семейного дела. — Хорошо, что это до тебя, наконец, дошло. Но боюсь ты некогда не получишь наследства, и ты знаешь почему. Твой отец и мой брат был мудрым человеком, — продолжил Дин, одним взглядом останавливая решившего что-то возразить Алекса, — и он не хотел оставлять дело в руках неумехи…. И ты помнишь соблюдение, какого его условия открывает тебе путь к наследству.

Да, Алекс действительно помнил, как отец, умирая в больнице, сказал, нет даже не сказал — из разбитого рта не могло вылететь ни звука — набрал непослушными пальцами на терминале: «Алекс я надеюсь, ты возьмешься за ум, и станешь, профессионалом в какой-нибудь области, которая тебе будет по душе. Пять лет опыта в любом деле, сделают из тебя человека, и тогда ты сможешь возглавить семейный бизнес, а пока им будет управлять твой дядя». Через три дня после этого разговора отец умер.

Стоя над могилой отца Стил почувствовал, как в душе расползается огромная черная дыра, засасывающая в себя все прошедшие двадцать два года его жизни. Покинув кладбище, Алекс двинулся к ближайшему бару, где попытался заполнить эту дыру некоторым количеством виски. После того как бутылка опустела, он почувствовал себя значительно лучше и отправился домой. Но на утро пропасть в душе оказалась просто бездонной, и несколько следующих дней Алекс тренировался в заполнении её различными напитками, недалеко ушедшими по крепости от виски, выпитым после похорон.

А спустя неделю, он поднялся на восемнадцатый этаж Сити — холла, уселся в заднем ряду конференц-зала, где Вэл Грогофф, друг отца и по совместительству его личный адвокат, в присутствие огромного числа людей, многих из которых Стил никогда не видел в глаза, огласил завещание.

Во время этой процедуры, Алекс то и дело прикладывался к фляге, в которой плескалась отличная водка из подвалов отца, поэтому все происходившее тогда отложилось в его нетрезвом мозгу размытой картинкой с нечетким звуком. Тем не менее ему хватило сил уяснить, что отец фактически без изменений внес свои последние слова в завещание. Более того, Виктор Стил жестко ограничил сроки, в которые его сын должен встать на путь истинный. Потенциальный наследник смутно припоминал дребезжащий голос адвоката, которым тот зачитывал документ от имени отца: «Если же до своего тридцатилетия мой сын Алекс Стил не проработает по избранной им специальности не менее пяти лет и не приобретет по месту службы или работы общепризнанных заслуг, определяющих карьерный успех, то часть наследства предназначающееся ему, включая акции «Стил энд Стил Корпорэйшн», распределить среди других наследников».

Алекс практически не помнил, что это за «другие наследники». Вроде бы среди них числилось несколько дальних родственников и друзей отца, но основная часть наследства, почему-то должна была достаться какому-то не то историческому, не то археологическому фонду. Да было и неважно, что там будет через восемь лет — главное, что у него оставался его любимый дом, а в нем роскошные подвалы с огромной коллекцией алкоголя. Кроме того, отец до тридцатилетия сына оставил ему приличное содержание. Всё это: и дом, и погреб и деньги позволят ему заполнить чувство пустоты, возникшие вместе с потерей отца. В этот момент фляга у Алекса опустела, чем прервала неспешное течение его мыслей, и он под неодобрительные взгляды присутствующих вышел из зала. С тех пор прошло три года, а он так и не бросил пить.

Глава 13

Здание Галактического Исторического Фонда располагалось на маленькой тихой Буковой улице далеко от центра Столицы. Это был небольшой двухэтажный особняк с подземным гаражом, ничем особо не выделяющийся среди соседних домов, принадлежащих людям, не относящимся к сливкам общества, но с доходами выше среднего, тем, кого принято называть состоятельными. Как и все дома в квартале, особняк был обнесен живой изгородью из сторожевых растений с девятой планеты системы Ориона, и накрыт индивидуальным хронокуполом, и только маленькая табличка у входа свидетельствовала о том, что здесь не живут, а работают. Галактический Исторический Фонд был единственной организацией, которая нашла себе пристанище в этом жилом районе.

Впрочем, обитатели квартала и сотрудники и Фонда не мешали друг другу. Клерки и посетители появлялись в конторе, когда большинство добропорядочных бюргеров уже растекалось по многочисленным столичным учреждениям. Когда же обитатели Буковой улицы возвращались после трудового дня к родным очагам, в здании Фонда уже не было признаков жизни и только сторожевые растения хищно водили по сторонам своими охотничьими шипами. Правда если бы Фонду вздумалось работать с ночи и до зари, это вряд ли бы заметили аборигены, потому что работало в этом офисе от силы дюжина человек, а посетители бывали далеко не каждый день.

Как правило, с утра, офис Фонда открывала молоденькая секретарша. И лишь несколько недель в году, рано утром по еще спящему кварталу в подземный гараж Фонда тихо проскальзывала внешне скромная, но не дешевая машина. Из нее выбирался широкоплечий господин с обветренным лицом, одетый в костюм, сшитый по последней моде. Пружинящей походкой, привыкшего много ходить человека, господин быстро поднимался на второй этаж к себе в кабинет, где до обеда работал с документами, выглядящими порой так, как будто они столетия провели на помойке.

Вот и сегодня Господин Председатель, а именно так обращались к этому человеку все сотрудники, зашел к себе в кабинет, и сел в стоящее за столом похожее на трон кресло. На этот раз он не стал изучать различные древние листки, а заварил себе кофе и уставился на мутное изображение каких-то полуразрушенных ступенчатых построек, весящее в роскошной раме напротив стола.

Пока вроде все складывалось неплохо, хотя могло быть и лучше. После смерти Виктора Стила, его брат Алекс продолжил финансирование Фонда. Хотя, чего это стоило ему, Председателю, знал только он и Господь Бог. И все же результаты всех его усилий были половинчатыми: деньги пошли, но, чтобы их получать приходится посвящать этих аристократов-толстосумов в свои дела, делиться своими умозаключениями и теориями. Вот и сегодня опять надо развешивать перед их носами аппетитные конфетки обещаний новых доказательств предопределенности Империи еще со времен Первой Экспансии. Однако все исследования на сегодняшний день как минимум не подтверждают этого. Но средства нужны. Неделю назад повторные расчеты, сделанные на основании анализа некоторых записей в Бортовом Журнале Ковчега и бортовых журналов некоторых других Первых Кораблей, показали, что возможно был еще один — корабль ушедший к окраине Галактики в точку, до которой всего лишь полгода лета от границ Ойкумены. Может быть, тогда удастся найти ЕЁ. И тогда можно будет решать многие вопросы. Правда надо еще убедить этого самого Стила, чтобы построил корабль и еще дал денег. Впрочем, схема многократно отработана. Придется в очередной раз, походя напомнить, что в результате доисторической войны Испепеляющего Гнева, практически не осталось прямых доказательств происхождения человека на Терре: ни то, что не осталось, ни зданий, ни сооружений, ни костей, ни документов, но даже первоначальных ландшафтов. Настолько ничего, что сегодня мы можем только догадываться о том, как выглядели до этой войны даже не города, а континенты. Естественно за долгие годы накоплена прочная доказательная база из артефактов и документов вывезенных на кораблях переселенцев Второй Экспансии, многие из которых считаются, а некоторые и являются копиями документов еще Великого исхода. Но на самой планете таких артефактов до сих пор не найдено, что позволяет всяким лжеученым и даже противникам Империи утверждать всякие глупости. И только постоянный поиск, и обнаружение все новых доказательств вовне позволяет спокойно и аргументировано отметать все инсинуации.

Допив кофе, хозяин кабинета открыл одну из закладок сделанной в документе, широко известном в Галактике, как Бортовые журналы Ковчега Вселенной Майского цветка, и шевеля губами, почти вслух стал читать: «Сегодня, в благословенную субботу в канун Пасхального Воскресенья семнадцатой недели 403 года от Второго Исхода в 12 часов 35 минут по корабельному времени наш Ковчег получил известие подобно которому не было более семи лет. С нами на связь вышел корабль класса «Ковчег», который находится от нас на расстоянии каких — то пары миллиардов километров в точке с координатами…».

Дальше шел пробел и господин Председатель, что — то недовольно пробурчав, уже хотел, было продолжить чтение несколькими строками ниже, где текст возобновлялся, как вдруг появилось изображение Секретаря фонда. Секретарь извиняющимся тоном произнес, что он как его и просили заранее сообщает, что давно ожидаемый гость пребывает и уже находится в начале Буковой улицы.

Председатель встал и быстрой походкой подошел к окну. Это было действительно настоящее окно, а не обычный монитор наружного сканера. Окно было с зеркальным стеклом в роскошной деревянной раме. Такие можно было встретить только где-нибудь на окраинных планетах.

Отодвинув край гардины, счастливый обладатель окна наблюдал как на Буковую улицу не спеша, окруженный легким маревом защитного поля, действительно повернул роскошный старый лимузин Стила. Председатель кинул взгляд на экран уличного сканера и довольно усмехнулся. По экрану вместо лимузина двигалась небольшая машинка частной охранной службы — Дин Стил, один из могущественнейших людей Ойкумены, прислушался к его настойчивым просьбам не афишировать свой визит в Фонд.

— Чудесно, — довольно пробурчал себе под нос Председатель, вернулся за стол, открыл еще один файл и углубился в чтение. Но долго ему читать не удалось. Практически сразу в кабинет вошел Стил и недовольно расположился в кресле напротив стола:

— Ну что там у Вас, Председатель. Надеюсь действительно важное, раз вы заставили меня играть в эти дурацкие игры с маскировкой.

— Несомненно, сэр, — Господин Председатель, встал, обошел вокруг стола и торжественно вручил Стилу открытый Бортовой журнал «Майского цветка»:

— Прочтите отмеченный абзац.

Дин пробежался глазами по тексту и недоуменно посмотрел на широко улыбающегося Председателя:

— И — и–и — и…?

Человек, вручивший ему документ, некоторое время располагающе смотрел на Стила, всем своим видом как бы спрашивая: «Ну что скажите? Каково, а?», но, так и не дождавшись больше никакой реакции, слегка подувял и со словами: «А теперь ознакомьтесь с этим», — одним вежливым движением извлек из рук Дина бортовой журнал и всунул в них новый текст.

Гость, изогнув бровь, проследил за траекторией, по которой предыдущий документ отправился из его рук на стол Председателя, зябко повел плечами и опустил глаза на тот, что держал в руках.

Это был странный текст. Во всех отношениях. Прежде всего, необычным был сам материал, на котором он был написан. Мятая, со следами многократных изгибов, местами прорванная желтоватая страница в косую линейку вызывала острое желание потереть её между пальцев. Стил даже попытался это сделать, но страница отозвалась только прохладой пластика, в который была запаяна.

— Это?…

— Да, совершенно верно — это настоящая бумага, — произнес Господин Председатель, неспешно возвращаясь за стол, — что уже само по себе интересно, но еще интересней, то что на ней написано. Читайте же скорей.

Что-то в словах хозяина кабинета резануло слух, но Стил тем не менее вчитался в текст.

Неровным, иногда скачущим в разные стороны шрифтом на листе излагалось следующее:

«… они решили и дальше следовать своим курсом. Как сказал Капитан, их курс был практически перпендикулярен нашему». Тут мой прадед закашлялся и добавил, что Великий Капитан преподобный Оттован Третий считал, что они безумцы и там в межгалактическом пространстве ничего нет, но однажды за три дня до Возвращения он вошел к прадеду в каюту и сказал: «Я был не прав, пришел сигнал. Они дошли». После этих слов прадед долго молчал и лишь спустя несколько минут произнес: «Даа, великий был человек — умел признавать ошибки»….

Дальше текст обрывался и Дин с интересом уставился на Председателя:

— Вы сказали, что это написано?

— Да именно написано — рукой, а точнее чернильной ручкой на листе бумаги. Это дневник сержанта Четвертого Имперского Драгунского полка Карена Хириша. Он жил во времена войн за Проливы и погиб в походе за присоединение Южных земель.

— То есть этому листку почти четыреста лет?

— Сержант Хириш погиб при штурме Путрочойке триста восемьдесят шесть лет назад.

Стил стал теребить листок в руках, лицо его стало хмуриться, и через несколько минут он произнес:

— Ну допустим это так, — и выжидательно замолк.

— Ах ты чертов воротила, — мысленно выругался Председатель. — Хочешь, чтобы я тебе все сам разжевал, что ж, изволь, — Председатель вернулся на свое место и сварливо произнес:

— Это так без всяких «допустим», а раз это так мистер Стил, значит у нас есть шанс найти еще один «Ковчег», при чем не очень далеко: в пределах полугода пути от границ Ойкумены. Всего на экспедицию потребуется около двух лет. Таким образом, через два с половиной года мы можем получить уникальные археологические материалы, которые раз и навсегда поставят крест на сомнениях в праве Империи вести за собой человечество! — Председатель крякнул и интенсивно потер левый кулак о правую ладонь. — Да это будет сенсация!

Дин прекрасно понимал, чего-ради Председатель демонстрирует такой научно — верноподданнический раж, но разделять его не торопился. Вместо этого он поудобнее устроился в кресле и стал с интересом наблюдать, что еще предпримет глава Фонда, чтобы получить средства на финансирование экспедиции. Не то чтобы он возражал против отправки за счет корпорации еще одной экспедиции, просто, как обычно, предпочитал услышать максимальное количество доводов в пользу того или иного решения, тем более по такому важному вопросу. А вопрос действительно был из ряда вон.

Что может быть важнее осознания того, кто ты и откуда? Особенно когда ты и твой род стоит на пороге великих испытаний. То, что эти великие испытания не за горами Дин свято верил. Нет, он больше, чем свято верил, — он чувствовал. Впрочем, такой он был не один. Если не все человечество, то миллиарды людей испытывали на протяжении десятков поколений две глубоко скрытые фобии: страх перед новой войной Испепеляющего Гнева и страх перед Неизбежным Контактом. Страх быть стертым глобальной войной со скрижалей вселенской истории, гнал человечество от планеты к планете, в надежде, что если вдруг где-нибудь рванет, то погибнут не все. В то же время подспудный страх перед неизвестными Чужими заставлял людей жаться друг к другу и готовиться, готовиться… И в некоторых умеющих мыслить головах, особенно в среде обличенных принимать решение, где-то на границе этих двух страхов теснилось сомнение: «Мы, потомки тех, кто спасся от глобальной войны и спустя десятилетия вернулся в колыбель человечества, построили галактическую Империю — взяли на себя ответственность за это самое человечество по праву тех, кто возродил Землю, вернул Человеку его Родину, правы ли мы?». Сегодня спустя века и поколения с момента основания Империи Дин хорошо осознавал истоки этих сомнений. Слишком уж непрезентабельно выглядит само Великое Возвращение, очищенное от вековой шелухи мифотворчества.

— Я так понимаю, господин Председатель, вы рассчитываете обнаружить на том «Ковчеге» артефакты времен Великого Исхода? — Дин пристально взглянул из полуопущенных век на своего визави. — Именно для этого вам нужен корабль и финансирование экспедиции, я правильно понял?

— Да совершенно верно! — от радости, что его поняли, Председатель разве что не подскакивал в кресле.

— Допустим, я соглашусь дать корабль и профинансирую экспедицию, но где вы найдете подготовленную команду? Полеты в Пограничье, а тем более за пределы Ойкумены требуют особых навыков. Насколько я помню курс повышения квалификации для таких полетов занимает не менее полугода. Вы, когда собираетесь отправиться?

— Через четыре месяца!

— И как?

— Мистер Стил… — Председатель сначала было замялся, но потом словно набрав воздуха и решившись выпалил скороговоркой. — Учитывая то, что вы и ваша семья не просто учредители фонда, но вместе со мной и со основатели, позволю себе быть откровенным. Мы рассчитывали применить Инъекцию Знаний.

— Я надеюсь вы шутите? — лицо Дина стало наливаться кровью. — Вы что не знаете о последствиях ее применения? И я сейчас не о юридических последствиях для вас, и даже не о моральных. Я о медицинских для тех, кто ее употребит.

— Знаю, поэтому только для добровольцев. Вы сами понимаете, что поставлено на кон! Если экспедиция увенчается успехом, то мы раз и навсегда снимем сомнения у сторонников Империи и выбьем из рук козыри у наших противников.

Дин на минуту задумался. И думал он не о том, разрешить или нет применение Инъекции Знаний. Тут для него решение было однозначным. Он никогда не простил бы себе последствий ее применения, даже если бы взамен получил бы все профиты на которые рассчитывал.

Он думал о том, является ли одна короткая фраза в Бортовом журнале «Майского цветка», вырванная из контекста и древний листок исписанный от руки, достаточным основанием для отправки экспедиции. Хотя почему нет? Если всего лишь один, не очень толстый, бортовой журнал переселенческого транспорта стал идеологической основой для четырехсотлетней Империи, то тетрадный листок, уж точно может стать веским поводом для экспедиции.

Дин улыбнулся, вспоминая, как еще в начальной школе учительница строго и торжественно рассказывала им про Новое Обретение Земли: «Сорок девять лет наследники Двенадцати Звезд и носители Истинной Веры искали потерянную во времена Великого Исхода, Землю. Почти все путешественники отчаялись обрести ее и только Капитан и его Команда верили и молились. И Господь услышал и указал путь. И вот когда до Земли оставалось три дня пути, еретики, последователи Стального Виктора подняли мятеж. Они хотели захватить власть на корабле и для этого утверждали, что не было Божественной Вести. И найденная планета — это не Земля. Но Капитан и Команда «Майского Цветка» подавила мятеж. К сожалению, во время мятежа погибли все информационные хранилища Ковчега. Мятежники целенаправленно их уничтожали, как уничтожали все личные носители информации путешественников. Но это им не помогло — мятеж был подавлен. И то что именно нам, выходцам с Двенадцати Звезд, Господь послал Новое Обретение Земли, явилось для нас знамением нового пути. Пути объединения человечества и создания новой Империю. С тех пор в честь этого нового пути на вновь обретенной Земле, родина человечества называется Nova Terra или Столица».

Правда тогда учительница не рассказывала им, почему на найденной Земле за четыреста лет не было обнаружено никаких следов цивилизации. Вообще никаких. Официальная наука утверждает, что это последствия войны Испепеляющего Гнева. Но об этом он узнал гораздо позже, уже учась в университете. Еще позже он узнал, что по Сети ходят всякие околонаучные дискуссии в которых высказывалось много странных утверждений и задавались не менее странные вопросы. Например, что Nova Terra это вовсе не Земля. Потому, что на прежней Земле было шесть континентов, а здесь пять. И располагалась она на краю Галактики и в доказательство вспоминали всякие народные стишки, утверждая, что так называлась в народе, видимая с той Земли граница Галактики. Или почему гравитационная постоянная Столицы составляла только 0,9 от стандартной гравитационной постоянной Ньютона? Все эти вопросы, сомнения и споры то затухали, то разгорались на протяжении всей истории Империи, но не могли переубедить Стилов, однако побуждали их поддерживать Фонд, так как они понимали необходимость укрепления Империи.

— Вы правы Председатель. Только потому что мы учредители Фонда, я поддержу экспедицию, — Стил встал и направился к выходу, — но только после того, как вы найдете правильный способ набрать квалифицированную команду. Жду вашего звонка.

Глава 14

Возвращаясь, домой из Фонда, Дин размышлял о том, что он уже давно отвык от такого количества встрясок. Жизнь преуспевающего бизнесмена, которую он вел последние двадцать лет, хотя и предполагала довольно интенсивный расход энергии на решение постоянно возникающих проблем, однако сами эти проблемы, как правило, укладывались в то, что Стил про себя называл «рутина управления развивающимся предприятием». Но случались и другие дни.

Послание Адониса, встреча Алекса, скандал с ним, разговор в Фонде — сегодняшний день был действительно из ряда вон. «И, похоже, он еще не кончился», — подумал Стил, соединяясь с молчавшим полгода и внезапно ожившим защищенным каналом.

— С Вами будет говорить Его Величество Георг Девятый, — металлически произнес робот и практически тут же в коммуникаторе раздался голос Императора:

— Здравствуй Дин, ты где? — голос Георга прозвучал отстраненно, будто он позвонил, походя, не отрываясь от чего-то важного.

— Здравствуйте Ваше Величество, я направляюсь к себе в контору.

— Жду тебя через полчаса у себя, вход через третьи западные ворота.

— Его Величество закончили разговор, — произнес все тот же робот, и связь прервалась.

Стил задумался. Его удивило не то, что Георг вообще позвонил ему спустя столько лет после их размолвки. Это как раз не было удивительным. Его Величество Георг Девятый, был лучшим Императором, среди всех тех, кто мог претендовать на престол после смерти Иоанна Светлейшего. Дин был убежден на все сто, что Георг был императором не только по закону, но и по призванию. И если того требовали интересы Империи, ни что, даже расхождение во взглядах, не могло помешать Императору, призвать себе на службу любого подданного.

А расхождения были давние.

Спорить они начали еще лет сорок назад, когда только вышел эдикт отца Георга о «временном приостановлении имперскойпрограммы активного поиска планет земной группы».

Новость настигла их, когда они втроем: Георг, Дин и Виктор сидели в столичном клубе «Экспансия» и пытались выбрать из меню что-нибудь для приятного продолжения ужина.

Дин, у которого на тот момент было одиннадцать экспедиций или как тогда было модно говорить среди поисковиков «ходок», стал яростно призывать Георга пойти и потребовать от отца отменить указ:

— Ты должен добиться продолжения программы, если мы перестанем заниматься поиском, мы перестанем развиваться как мыслящие существа! — орал Дин.

Георг, у которого тогда было только четыре ходки, вроде и соглашался пойти к отцу, но как-то неуверенно и все посматривал на старшего брата Дина — Виктора. У того было уже шестнадцать ходок, а в петлице его костюма сидела большая розетка за полтора десятка экспедиций. Поэтому в их тройке он пользовался непререкаемым авторитетом. Осознавая это, Виктор долго молчал, только покачивая головой, как бы соглашаясь со словами брата. И лишь только тогда, когда Георг почти отчаялся услышать его мнение, Виктор произнес:

— Я считаю, что экспансию надо продолжать, и мы с Дином ее продолжим. Это долг нашего рода, а идти тебе Георг к Императору или нет — решать тебе. Произнес все это Виктор с таким видом, что всем стало ясно — если Георг не пойдет — он перестанет для Виктора существовать. И Георг пошел, но в тот день в клуб он больше не вернулся.

Зато спустя три часа в клуб ворвался сэр Айван Стил, отец Виктора и Дина. Ему не пришлось проталкиваться сквозь толпу отдыхающих. В этом элитном и пока еще популярном клубе наперсника Императора и руководителя Имперской программы поиска знали все. При его появлении гости и завсегдатаи клуба расступились, образовав в толпе прямой, как стрела коридор. Айван, сопровождаемый почтительными, сочувствующими, а иногда и завистливыми взглядами быстрым шагом пересек залитую светом роскошную главную залу, почти бегом поднялся на галерею и вошел в ложу к сыновьям:

— Так орлы, рысцой за мной.

Виктор и Дин переглянулись, втянули головы и поспешили за отцом. Проделав уже втроем обратный путь от ложи до выхода из клуба, Стилы сели в лимузин сэра Айвена и уже через четверть часа были в загородном имении. Всю дорогу старший Стил молчал, но как только они вошли в его кабинет, сэр Айвен прорычал:

— Так покорители вселенских просторов, значит, вы считаете, что раз вам удалось с десяток раз поболтаться в космосе за пределами Ойкумены и открыть пару планеток, то вы имеете право указывать Императору, что ему делать?

— Нет, отец, не Императору, мы только сказали Георгу…, — начал было Дин…

— Ну, слава Богу, мне значительно легче! — взревел сэр Айвен, — Не Императору, а только инфанту.

— Но это, же не справедливо и не разумно закрывать программу, действовавшую почти триста лет и принесшую столько пользы Империи, — спокойно произнес Виктор.

— Ааа, я теперь понял, кто лучше всего знает, что разумно и справедливо для Империи! Это не Император! Это не полтриллиона подданных, проголосовавших за приостановление программы, нет! Это два двадцатипятилетних юнца…

— Мне уже двадцать восемь…, — заметил Виктор

— Эти юнцы, — не обратил внимания на слова Виктора, сэр Айвен, — круглый год носятся по Галактике и ничего не знают о том, что происходит дома, но берутся обо всем судить да еще давать указания Императору.

— А что происходит? И откуда ты узнал, что это мы отправили Георга к отцу? — спросил Дин. — Георг проболтался?

— Нет, Георг держал себя молодцом! Но я присутствовал при его разговоре с Императором! И меня не покидали ощущения, что я уже слышал где-то подобные даже не слова, а интонации… Так что Дин можешь считать, что я сам догадался, а ты сейчас просто подтвердил, откуда в этой истории уши растут.

— Ну и что из этого? Даже если это мы подбили Георга пойти к отцу, это не отменяет всей вредоносности эдикта! — скороговоркой произнес Дин.

— Поостерегись Дин с такими заявлениями. В одной своей фразе ты оскорбил и Императора, и наследника, — проронил сэр Айвен.

— Действительно Дин, — Виктор осуждающе посмотрел на брата, — Георг, наш друг, но вряд ли он стал бы, делать что-нибудь, в чем он не был бы сам уверен, и никто его бы на это не подбил. Да и Император, тоже вряд ли бы издал подобный эдикт, без веских на то оснований. Теперь я начинаю понимать.

— Вот именно! Хорошо, что ты хотя бы задним умом начинаешь думать, и понимать, что не многое в этом мире может быть весомее мнения полутриллиона жителей Империи и тем более самого Императора.

— Мой отец сказал почти тоже самое, — внезапно раздался голос Георга от двери. — И он убедил меня, что мой долг наследника, руководствоваться не только своими желаниями, но и учитывать мнение подданных, даже если оно неверно. Потому что человечество состоит из отдельных людей и большинство из них подданные Империи. И раз они не хотят тратить свои деньги на экспансию, значит программу надо приостановить до тех пор, пока не удастся доказать, что они неправы.

Наследник не единым жестом, не выдал свое отношение к тому, что он услышал, но Дин, почему-то был уверен, что прежней его дружбе с Георгом пришел конец. Насчет дружбы Георга и Виктора, Дин не знал, а вот мнение Георга о Дине наверняка изменилось.

В общем Стила удивил, не звонок Императора, а то, что позвонил он лично, а не через кого-нибудь из своих многочисленных камердинеров и дворецких. В сочетании с приказом прибыть через третьи западные ворота — вход в личные апартаменты государя, это свидетельствовало о том, что дело не только спешное, но и секретное, а значит афишировать свой визит к Императору незачем.

— Карл, в городское собрание, пожалуйста.

— Слушаюсь, сэр.

Лимузин Стила поднялся на пару эшелонов вверх, развернулся и направился в противоположную от Императорского Двора сторону. Через пять минут машина Стила нырнула в технический туннель коммунальных служб, ведущий к городскому центру, и Диспетчер эшелонов передал управление частной охранной службе, обеспечивавшей безопасность муниципальных объектов.

Совершив такой маневр Дин, рассчитывал, получить тот минимум конфиденциальности, который от него ждал Георг. Во всяком случае, если кто и проявлял интерес к его маршруту, единственное, что он узнал бы — это то, что лимузин главы корпорации «Стил энд Стил Корпорэйшн» действительно поехал в Городской центр, где у него было представительство. На всех датчиках и сканерах частной охранной службы все было отражено соответствующим образом: и прибытие машины в персональный бокс, и путь самого Стила от бокса до кабинета.

Все достаточно просто организовать, если подряд на охрану много лет принадлежит фирме, в которой у тебя контрольный пакет.

Если же чье-то любопытство будет простираться гораздо дальше, чем показания датчиков охраны, и он захочет убедиться, что Дин действительно находится у себя в кабинете Городского центра, то, пожалуйста. Любой желающий, конечно, при условии, что он обладает специальной аппаратурой, может получить данные об изменении шумовых, барических, температурных и сотни всяческих других показателей, свидетельствующих о том, что в кабинет вошел, сел за стол и начал работать с документами именно Дин Стил, а не какой-то киборг-двойник или того хуже вульгарная голограмма. И будет работать столько, сколько необходимо. Собственно, именно для таких целей Дин и держал этот и еще несколько подобных офисов по всей Столице. И вложился в их не дешевое оснащение по полной.

Между тем после двух минут езды по служебному туннелю Карл направил машину в ветку туннеля, которая открывалась только для транспорта, оснащенного спецпропусками. Насколько Дин был в курсе, таковых в Столице было от силы сотня единиц.

Здесь уже не работали, ни какие диспетчеры и навигаторы, и Карлу пришлось перейти на ручное управление. Пока Карл вел машину назад, фактически возвращался к Императорскому двору, Дин занялся тем, что самолично стал менять в лимузине идентификационную карту. И в очередной раз порадовался своей любви к старым вещам. Древний коммуникатор и тридцатилетний лимузин делали задачу заметания следов до смешного легкой. Будь у него машина на пяток лет моложе, и Диспетчер эшелонов контролировал бы движение не только по бортовому идентификатору, но и по коммуникативной инъекции (КИ) пассажиров. Несоответствие параметров стало бы поводом для сигнала тревоги и остановки. А так пару манипуляций с бортовым коммуникатором и вуаля. Через пятнадцать минут полусотней километров севернее Городского центра и всего в паре километров от Имперского двора из служебного туннеля выскочил уже не лимузин Стила, а небольшой грузовик, принадлежащий Его Величества Службе Камердинеров. Во всяком случае, именно так его вели Диспетчеры эшелонов. Еще минутой позже он скрылся в Западном подъезде Императорского Двора.

Глава 15

Георг встретил Дина в помещении, которое он называл ситуационным кабинетом. Посреди этой небольшой комнаты стоял круглый стол, рабочая поверхность которого представляла собой мощнейший коммуникатор, пожалуй, даже самый мощный в Ойкумене.

Сам император стоял, опираясь на высокую спинку одного из стульев, окружающих стол, и казалось, ничего не замечал вокруг себя, пристально вглядываясь в какую-то точку, находящуюся далеко за пределами панорамного окна.

«Да Георг, ты постарел, — подумал Дин, аккуратно разглядывая хозяина кабинета. Впрочем, ничего, кроме уставшего взгляда не говорило о возрасте этого невысокого крепко сбитого человека с волевым слегка надменным лицом. Но в его глазах отразилась каждая минута из двадцати одного года его правления Центрально-Галактической Империей. Империей достигшей пика своего развития. Более полутора сотен обитаемых планет. Без малого триллион подданных. Плюс восемнадцать планет Сатрапии Тау-Кита с ее тридцатью миллиардами граждан, которая с нами в союзе. Плюс семь десятков миров Арендных территорий с еще девятью миллиардами, — Треть обитаемых планет под твоей властью, половина человечества, куда уж больше. Почему ты не остановишься Георг, почему не вернешься на тот путь, с которого мы все начинали?»

— Здравствуй Дин! — промолвил Император минуту спустя. — Рад, что нашел время откликнуться на мою просьбу.

— Здравствуйте, Ваше величество! Всегда к Вашим услугам! Позвольте и мне выразить радость Ваше величество, тому, что вы много лет спустя вспомнили об одном из преданейших ваших вассалов, — по окончании этой длинной приветственной тирады Дин сделал строго отмеренный протоколом поклон в сорок пять градусов, что, впрочем, не помешало ему заметить, как по августейшему лицу пробежала тень. «Согласен, Георг, — подумал Стил, — пережал я с приветствием, мелковато вышло, но кто не без греха».

— Сэр Дин Стил, рыцарь Ордена Возрождения, гроссмейстер Ордена Экспансии, наследный князь рода Раш, потомственный Старший помощник и лорд-штурман Ковчега «Майский цветок», я приказываю Вам оставить ваши бестактные замечания, — Георг обошел вокруг стола, положил руку на плечо Стила и слегка улыбнулся. — И вообще Дин, то, что мы с тобой за девятнадцать лет виделись всего несколько раз, еще не повод забыть нашу прежнюю дружбу, нашу совместные дела. Не находишь?

Дин невежливо промолчал. Не дождавшись ответа, Георг, вздохнул, убрал руку с плеча Стила:

— Вижу, ты так не считаешь, а жаль. И все же в память о нашей прежней дружбе и ради предстоящего дела предлагаю снова перейти на «ты», разумеется, только в неофициальной обстановке. Иначе боюсь, все эти взаимные политесы, помешают нам понимать друг друга в предстоящем деле. Не возражаешь?

— Как вам будет угодно, сир.

— Да! Нам именно так будет угодно! Присаживайся, — Георг, махнув рукой в сторону ближайшего к Дину стула, сам опустился на соседний и вытянул ноги.

Дин сел, откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу и приготовился слушать.

— Дин. Для того, чтобы ты понял суть происходящего, я позволю себе начать с тех событий, которые прервали наше тесное сотрудничество много лет назад. Тогда, как ты помнишь, инсургенты нанесли тяжелое поражение Великому Сатрапу Адонису Браду. Чтобы предотвратить его падение и распространение мятежа на наши Арендные территории, мы вынуждены были заключить с Адонисом союз.

— Да, Георг. Я помню, — Дин резко подался в сторону Георга всем своим немаленьким телом. — Но я также помню и, то, что Адонис, сам был виноват оккупировав Бету Центавра и устроив там резню. Ведь именно оттуда начался мятеж…

— Ты сам прекрасно понимаешь, что у него не было другого выбора. Оккупации требовали его жрецы, иначе он бы получил еще и заговор! — Император встал и отошел от Дина.

— Конечно, ему некуда было деваться, после того, как мы вытребовали у него право транзита наших эскадр через его пространство и бункеровки кораблей на его планетах. — Стил вскочил и резко двинулся в противоположную от Георга сторону. — Заметь, вытребовали, заведомо понимая, что его сборище религиозных фанатиков против, и ему придется бросить им кость.

— А, что я должен был делать! Смотреть, как народ бесконтрольно бежит с Арендных территорий в Пограничные миры.

— Все что пожелаете Ваше величество! Вы Император!

— Опять?! Я же просил на «ты»! Неправда, ты так не считаешь. И тогда не считал. Иначе не подал бы в отставку с имперской службы. И тогда ты был смелее, не боялся высказывать и отстаивать свою точку зрения.

— Я поступил тогда, как мне велел мой долг канцлера, не согласного с проводимым курсом. Тогда я полностью высказал свою позицию. Ваша воля: прислушиваться к ней или нет. Зачем я буду снова повторять.

— Раз я прошу, значит так надо. И хватит о долге. Если ты думаешь, что у тебя нет долга перед Императором, то вспомни о своем долге перед нашей дружбой. Если тебе так хочется нашей прошлой дружбой, — Георг многозначительно выделил голосом «прошлой». И заодно о своем долге вассала.

— А, ты считаешь это возможно в одном флаконе?

— Не знаю. Почему бы и нет. Но если хочешь, то добавлю еще долг потомственного Старпома.

— Хорошо, Георг. Изволь. Я считал и продолжаю считать нашу «Программу интеграции» ошибкой. Не надо было трогать этих арендаторов. Поэтому и подал в отставку.

— Программа интеграции была задумана с целью укрепления Империи. Мы должны были сплотить подданных перед лицом Неизбежного. Иначе Империи не выстоять.

— Я думал речь идет о человечестве и долге Капитана Ковчега…, — Дин сел верхом на стул, сложил руки на спинке и положил на них голову, так что Георгу, стала видна только его лысеющая макушка. — Георг, ты же отвечаешь за всю Ойкумену, — проронил Стил куда-то в стул.

— За Ойкумену отвечаем мы все. Но ты прав. Я — в первую очередь. И я четко знаю, что Ойкумена это, прежде всего — Империя. Падет Империя — не станет и человечества! — говоря это, Георг вышагивал по кабинету и в такт своим словам отбивал ритм кулаком по ладони. — Поэтому мы все, слышишь, мы все, должны прежде всего укреплять Империю.

Георг опустился на соседний с Дином стул, схватил со стола бокал и едва не расплескав, вылил себе в рот, вытянул ноги, прикрыл глаза и уже медленнее продолжил:

— Только Империя может сохранить человечество с его культурой и технологическим развитием. Тебе ли не знать, что не одна планета в прошлом не смогла бы и за десятилетие построить такие корабли, которые твоя корпорация выдает по штуке в месяц.

Стил поднял голову и с интересом взглянул на своего коронованного собеседника. Аргумент с кораблями, в их, уже поросшем мхом, споре, был новым. И все же разжигать старый спор только ради одного слабого, пусть и нового, аргумента — не в стиле Георга. Тогда зачем? Нет ответа. Разве чтобы «накрутить» себя перед каким-то важным разговором. Такое с Георгом случалось. Не ясно. Может быть. Посмотрим, что будет дальше.

— И все же, Георг я не могу с тобой согласиться, что сохранение и укрепление нашей Империи означает сохранение и укрепление Ойкумены перед Неизбежным Контактом. Факты не дают согласиться. Смотри. До прекращения, действия Имперской программы открытий, за триста лет прошедших с момента окончания второй экспансии и основания Империи число открытых и освоенных планет земной группы выросло с полусотни до семисот восьми. С момента прекращения программы открытий и до момента начала Программы интеграции, фактически запретившей частную экспансию, было открыто еще пятнадцать планет. Так?

— Так, так. И чего ты хочешь. Соотношение открытых планет до закрытия имперской программы Экспансии и после осталось практически тем же. Зато высвободившиеся средства мы смогли направить на социальные проекты. Уровень жизни в Империи за этот период возрос почти в три раза, уровень промышленности в четыре, военный потенциал в два с половиной раза. Ты пойми Дин мы стали более готовы к встрече с Неизбежным, чем раньше.

— Ага. Особенно если учитывать, что за эти года численность населения всей Ойкумены выросла только на двадцать процентов. В то время как демографическая нагрузка в нашей Империи возросла до восьми миллиардов на каждую планету. Арендные миры просто пустеют, как по естественным причинам, так и из-за эмиграции. Люди оттуда бегут или в Империю, или большей частью в Пограничные миры.

— Раньше с них тоже бежали. Хлеб первопоселенца несладок. Тебе ли это не знать?

— Да! Во многих мирах очень несладок, и многие бежали. Но не в таких количествах. И большинство бежало на только что открытые планеты, а сейчас таких миров нет. И переселенцы вынуждены возвращаться туда, где они и до этого были лишними. И что в результате? — Дин уставился на Георга.

— В результате нам удалось не только приостановить расползание человечества по галактике. Хотя это само по себе, дало нам больше времени перед встречей с Неизбежным. Мы перестали размазывать ресурсы по малоперспективным планеткам, только потому, что на них поселилась тысяча, другая колонистов.

— Да, наверное. Но, кроме того, мы получили или того, и гляди получим, мощные планеты Пограничья — Дин опустился в кресло.

— И на этот довод ты прекрасно знаешь ответ Императорского Дома. Несмотря на необходимость сосредоточения ресурсов Ойкумены, разнообразие и конкуренция до определенных пределов только укрепит человечество… Так что сильное, до определенных пределов конечно, Пограничье, это тоже плюс…

Пока Георг говорил, Дин прикрыл глаза и внимательно слушая, снова подумал: «Все это уже произносилось не раз. И из уст Георга и из имперской Сети. Неужто он позвал меня только для того, чтобы еще раз донести до меня сотни раз говоренное…. Это вряд ли. Тогда зачем? Неужто ради этого «… ты прекрасно знаешь ответ Императорского Дома…»? Да это он лихо с этим домом…. Двумя словами одномоментно придал весомость и своей позиции, выдав ее за позицию всех, почти двухсот членов, императорского семьи. И одновременно представил мою точку зрения, пятого между прочим в иерархии Императорского Дома, как оппозиционную мнению всего Дома. А там и до обвинений в измене полшага. Но зачем это тебе надо? … Ага вот оно…»

— Впрочем, как я понимаю Дин, — продолжал между тем Георг, — твои опасения по поводу усиления Пограничья — это только слова…

— Как это понимать? — напрягся Стил…

— Это я тебе потом скажу, а пока подолью немножко воды на твою мельницу, — император сделал едва уловимый жест рукой, и комната стала заполняться людьми.

В глазах зарябило от погон и регалий.

Первым вошел начальник Генерального штаба Империи адмирал Открытого Космоса Гуго фон Мительрих, и сел слева от Георга. Справа от императора сел Государственный канцлер Александр Бьерн. Затем вошли с пол дюжины военных и штатских пожиже, и наконец последними заняли места Гога и Магога безопасности Империи: начальник Комитета обеспечения Стратегического планирования Генштаба адмирал Рон Авердейл и секретарь Имперского управления внутренних дел Айван Кросс.

Увидев все это сборище Дин, про себя присвистнул, похоже, он попал на мероприятие, на котором не был уже много лет. Георг подтвердил его догадку, заявив:

— Господа, я рад вас приветствовать на совещании по подготовке заседания Имперского совета безопасности. Как обычно прошу по-деловому, без церемоний. Адмирал начинайте.

Авердейл поднялся, почему-то покосился на Стила, отдернул китель и произнес: Согласно достоверной информации, поступившей от разных источников объединение пограничных миров, станет фактом не позднее чем в ближайшие полгода — год.

— Ну, так к тому, что это случится мы, по-моему, начали готовиться еще года три назад…, — имперский министр коммуникаций Гораций Локарно, с трудом извлек из недр парадного вицмундира веер ручной работы и стал обмахивать свое круглое лицо, хотя в кабинете не было и тени духоты. — В чем новость?

Стил знал о таких веерах. Это был, что называется последний писк… Их, ткали из нити турлозского арахнида. Поскольку самих арахнидов осталось всего сотни три, а процесс занимал несколько лет, стоили такие веера как хорошее поместье.

— Пижон и сволочь, — подумал Стил разглядывая министра, однако тут же поймал себя на мысли что несправедлив к Горацию. Тот хотя и любил выпендриться, однако был не только техническим гением, но и честным служакой. И этого у него было не отнять, хотя он при первой законной возможности сбежал из проекта Дина в министры к Георгу. Но главное, что при возможности — законной ….

Похоже схожей точки зрения на достоинства министра коммуникаций придерживался и Авердейл. Он едва заметно поморщился, услышав, не вовремя прозвучавшую реплику Локарно, и даже не повернулся в его сторону, но на вопрос ответил:

— Три года назад по нашим оценкам объединиться могли около четверти планет. Полгода назад мы предполагали, что их будет около двух третей. На сегодняшний день Комитет предполагает, что объединиться могут и большинство арендных территорий. И это главная новость.

— Вы имеете в виду, могут объединиться с пограничными мирами? — Александр Бьерн медленно поднял взгляд от листов, которые он казалось внимательно изучал с пером в руке.

Авердейл слегка повернул голову в сторону канцлера:

— Нет, не только. Это наиболее вероятный и наихудший для нас вариант. Но есть и небольшие шансы, что Арендные территории создадут отдельный от Пограничных миров союз.

— А что по этому поводу думают в Имперском управлении внутренних дел? — Бьерн окончательно отложил листки.

Айван Кросс бросил вопросительный взгляд, в сторону Императора, буркнув что-то вроде «Раззшите Вше Вечиство» и получив благосклонный кивок поднялся:

— Мы полностью разделяем выводы Комитета. Наши агентурные данные полностью подтверждают данные из внешних источников Комитета. Многие факты мы с вами можем увидеть на улицах наших городов…

— Это что еще за факты такие? … — император пристально посмотрел на своего верного Цербера.

— Ваше величество, я вам докладывал, я имею в виду появление толп попрошаек из маргов на улицах наших городов.

— Да я помню, я только не понимаю, какое это имеет отношение к теме нашего собрания. Мне представлялось, что это беженцы из пограничных миров, которым не на что жить и которых наша полиция успешно отлавливает и пристраивает к делу…

— Именно так все и выглядело сначала, если бы…

Если бы не пара случайностей. Как выяснилось из доклада Алекса Кросса, один из полицейских с юга Столицы направляясь к врачу через свой район патрулирования, обнаружил прелюбопытнейшую вещь. В заброшенный склад один за другим заходят марги. Наблюдая за входом в течение трех часов, патрульный заметил, что поток не прерывается ни на минуту. Ожидая своей очереди марги не спеша, фланировали по прилегающим к складу улицам, старательно изображая из себя отдыхающих горожан и тщательно следя за обстановкой в небе. Заходя в склад, марги оттуда не выходили. Полицейский сделал справедливый вывод о том, что марги в здании и остаются или там есть второй выход. Думая, что это обыкновенная ночлежка для нелегалов, патрульный стал действовать строго в соответствии с инструкцией, то есть запустил разведчика и стал ждать подкрепления. Ворвавшись на склад полицейский спецназ, задержал там четыре десятка маргов и отправил их в участок для выяснения личности. Возможно, всех их после этого благополучно депортировали бы из Столицы и дело на этом кончилось. Если бы одному из дознавателей, по-видимому от нечего делать, (хотя Алекс Кросс утверждал, что из-за повышенной бдительности), ни пришла в голову мысль, еще раз посмотреть запись с разведчика. На записи дознаватель в районе подвала обнаружил какое-то непонятное электромагнитное излучение, которое, впрочем, не соответствовало ни одному из известных в Ойкумене типов оружия. Дознаватель оказался дотошным и прошерстил все доступные закрытые и открытые, гражданские и военные базы по излучениям. Выяснилось, что данный тип излучения свойственен аппаратам дальней связи, используемым для передачи пакетов банковской и финансовой информации. После повторного обыска в стене подвала был обнаружен и сам банкомат, который прямо на глазах опергруппы сделал последние перечисление и самоликвидировался. Да так, что двое полицейских пострадало, а от банкомата осталась только кучка золы. Допрос сорока семи задержанных ничего не дал. Марги молчали как рыба об лед. Впрочем, у каждого из них на кистях обнаружили следы недавно сделанных коммуникативных инъекций. Биологическое обследование выявило у всех задержанных слабое облучение электромагнитным излучением того же типа, что и у банкомата. Это позволило всех маргов привлечь за незаконные банковские операции, но установить куда, кому и зачем переводились деньги, не удалось. На этом бы все и закончилось, если бы не вторая случайность.

Как говорит Алекс Кросс, и в этот раз случайности не произошло, если бы не бдительность его сотрудников. Следователь, ведущий это дело, когда выяснилось, что излучение может принадлежать банкомату, обратился за консультацией к специалисту с фирмы, изготавливающей банкоматы. Тот подтвердил, что излучение действительно относится только к данному типу аппаратов, и в скользь заметил, что в последние время, что-то уж очень много имперских структур стало интересоваться банкоматами, да при чем одной и той же конструкции. Следак тут же сделал стойку и выяснил, что полгода назад к этой же фирме за консультацией обращалась Имперская Пограничная Стража. У них там вышел какой-то конфликт, с некой фирмой, пытавшейся вывести банкоматы за пределы Империи. Впрочем, оказалось, что, банкоматы были устаревшей конструкции и к вывозу не возбранялись. Тем не менее, связавшись со Стражниками, следователь установил интересную деталь: по документам вывозилось на пятнадцать аппаратов меньше, чем было закуплено.

— Таким образом, обнаруженный нами банкомат — скорей всего один из пятнадцати осевших в пространстве Империи — сделал глубокомысленный вывод Алекс Кросс.

— Потрясающе, невероятно, — громко прошептал министр коммуникаций, едва заметно подмигнув Дину, — как отлично работает наша полиция, какая у нее прозорливость, — и стал похрюкивать себе в веер. За что тут же удостоился двух взглядов, осуждающего от Императора, и гневного от Кросса.

— Спасибо за оценку сэр! — лед в словах Главного полицейского Империи готов был заморозить все благородное собрание и в первую очередь, почему-то его Дина Стила. Во всяком случае, Дину, показалось, что, реагируя вроде как на слова Горация, Кросс не спускал взгляд с него.

— Но это не все что нам удалось установить, — многозначительно продолжил глава имперского УВД.

«Похоже, сейчас кого-то будут бить, и этим кем-то буду я» — подумал Дин и поощряющие, того аж передернуло, улыбнулся Кроссу.

Впрочем, быстро взяв себя в руки Кросс, поведал благородному собранию следующее.

На фирме — производителе этого банковского старья следователю, кроме всего прочего рассказали, что эти аппараты предназначались для вновь открытых или отсталых миров, где по понятным причинам не было соответствующей инфраструктуры. И хотя их производство было прекращено около тридцати лет назад, когда стала спадать волна экспансии, фирма до сих пор потихоньку распродает товарные запасы. Покупатели, — представители небольших сельских общин с небогатых окраинных планет Пограничья, то есть из тех мест, где жизнь, — в том числе и деловая, по-прежнему течет неспешно.

Кросс сделал паузу, порылся в файлах, нашел нужный документ и, просматривая его, продолжил:

— Про неспешную деловую жизнь, господа, — это не лирическое отступление. Дело в том, что подобные банкоматы оснащались мощными передатчиками. Это позволяло им без всяких орбитальных, секторальных и прочих дополнительных устройств дальнобойной связи обеспечивать передачу информации до ближайшей развитой планеты, за что они, в общем, то и ценились первооткрывателями и поселенцами. Однако связь, дело дорогое, поэтому аппараты формировали пакеты данных, пересылавшиеся раз в сутки, двое, месяц, — в зависимости от того, как запрограммируешь. Но согласно имеющимся у меня спецификациям — не чаще чем раз в двенадцать часов. Именно эта особенность техники и позволила следствию выйти на цепочку получателей средств, которые собирали марги.

Алекс оторвал взгляд от документа, посмотрел, сдвинув брови на Стила, а затем обратился к Императору:

— Ваше Величество, прежде чем мне будет позволено продолжить, прошу Вас ознакомиться с выводами следствия — Кросс, подошел к Георгу и положил перед ним документ. Император бегло просмотрел файл, и как смог предположить Дин по выражению августейшего лица, то, что содержалось в документе, новостью для Георга не было. Закончив чтение, Его Величество бросил взгляд на Стила и произнес:

— Ну что ж Кросс, продолжайте, только без имен и подробностей.

— Слушаюсь Ваше Величество. Так вот господа, следствию удалось выйти на цепочку получателей средств маргов, конечным звеном которой является дочерний банк одной из крупнейших в Империи, частной корпорации, финансирующей строительство специальных кораблей, прежде всего исследовательских. Эти корабли корпорация использует в некоторых частных проектах, осуществляемых ею за приделами Империи, а иногда даже в Пограничье. Некоторые из этих проектов, скажем так, не вполне законны, по нашим оценкам. Эти проекты осуществляются не первый десяток лет, а списываемые корабли продаются Пограничным мирам и планетам Арендных территорий.

— И в чем криминал? — спросил министр промышленности. — Этим многие занимаются, я имею ввиду продажей списанных судов в Пограничье.

— Есть ли вы в этом криминал, соответствующие, органы сейчас разбираются. Но нам уже известно, что эта корпорация выполняет значительный объем госзаказов для нашего флота. Более того, некоторые продаваемые корабли близки по типам нашим боевым кораблям. И, наконец, по некоторым данным, которые мы сейчас проверяем, большинство из проданных кораблей, попало на планеты, объединяющиеся сейчас в Пограничный Союз, значительная часть которых вооружается. Добавлю только, что по вышеизложенным фактам нами возбуждено уголовное дело по статье «государственная измена». У меня все.

— Да уж действительно все, — пронеслось у Стила в голове, — Пока секретарь внутренних дел говорил, Дин чувствовал, как все больше и больше взглядов скрещиваются на его скромной персоне, — очень быстренько Кросс собрал для меня гроб. Георгу осталось только забить последний гвоздь. Вот сейчас, своим тихим голосом поинтересуется, о какой корпорации идет речь и все — дело сделано. Добро пожаловать на казнь, сэр Стил. Конечно будет еще суд и прочие формальности, но дело сделано, точнее загублено. Дело всей его жизни, даже не его жизни, — дело всех поколений Стилов. Дело Экспансии, дело расселения человечества, начатое еще полу мифическим князем Рашем, в надежде, что хоть какой-то из заселенных миров выживет в случае очередного массового самоистребления или же неблагоприятного Неизбежного Контакта. Но вся эта внутренняя паника вдруг отступила перед одной простой мыслью. Если бы Георг действительно считал его в чем-то виновным, то ему достаточно было просто вызвать Стила для судебного разбирательства, и Дин явился бы. Или нет? Нет, явился бы. Потому что был убежден в правоте и законности своего дела, и убежден в справедливости, как Имперского суда, так и прочих органов имперской власти. Наивно? Может быть, но именно эта убежденность и вера в справедливость и была двигателем всего, что делал Дин. Значит, Георг в его вину не верит или не до конца в ней убежден и поэтому судить его не хочет. По крайней мере сейчас. А чего хочет Император? А хочет он торговаться. И торг состоится скорей всего после совещания. Поэтому Георг не будет просить Кросса озвучить название корпорации, как бы тому этого не хотелось.

И действительно, Император, спросил совсем о другом:

— Правильно ли я понял Вас лорд Кросс, что вы считаете, что объединение Пограничных миров в союз, приведет к скорой войне? — негромко спросил Император.

— Сир, однозначного ответа на Ваш вопрос у меня нет. Информации, которую я получаю в рамках своих полномочий недостаточно для полной картины. Но данные, которыми я располагаю, свидетельствуют в пользу утвердительного ответа.

— Эка как вы витиевато выражаетесь, — заметил Георг. — Хорошо. А что вы скажите герцог Авердейл?

— Вероятность, того, что война начнется в течение четырех — пяти лет после образования Пограничного Союза, составляет не менее семидесяти процентов, в два — три года, не более тридцати процентов. Таковы выводы аналитиков Генерального штаба, сир.

После совещания Георг всех отпустил, однако в Большом Холле Личных Покоев Стила нагнал дежурный офицер и попросил следовать за собой. Через пару минут движения по боковым коридорам Стил опять попал в ситуационный кабинет Георга, но уже через другую дверь. Император сидел, вытянув ноги, и медленно перебирал в руках несколько листков, судя по всему конспект доклада Кросса.

— Слышал, какие тяжелые обвинения выдвигает наша разведка? — не отрывая глаз от бумаг протянул Георг.

— Слышал, — Дин не дожидаясь приглашения сел на соседний стул. Георг удивленно поднял бровь, усмехнулся, но ничего не сказал — Стил имел наследуемое право сидеть в присутствии Государя, коем и не преминул воспользоваться, хотя делать это без дозволенья монарха считалось верхом неприличия. Но поскольку разговор, а точнее торг предстоял сложный, Дин предпочел пренебречь условностями ради намека, пусть и грубого, на то, что в предстоящей беседе титулы мало, что значат. Важна именно сила позиции. И похоже Георг эту мысль прочитал.

— И против кого они выдвинуты, понял? — Император внимательно взглянул на Стила.

— Понял, и что дальше? — Стил закинул ногу на ногу.

— Это я тебя, хочу спросить, что дальше, Дин? Что мне дальше делать с этими обвинениями? — Георг нервно заходил по кабинету.

— Ничего. Ты же в них не веришь. Они тебе нужны только для того, чтобы меня к чему-то там склонить, вот и склоняй.

— Что ты барышня, чтобы тебя склонять. Но кое-что я тебе предложить могу. Хотя с чего ты решил, что я не верю в выдвинутые нашими спецами обвинения? Факты то железные.

— Да? Ну, давай, допустим, только допустим, что я продавал в Пограничье эти самые корабли, которые… Как там сказал Кросс: «близки по типам нашим боевым кораблям» …

— А ты продавал?

— Если это Вам так важно знать, Ваше Величество, — перешел на официальный тон Стил, — то да. Но сути дела это не меняет. В момент продажи, планеты Пограничья формально не являлись, да пока еще и сегодня, не являются нашими врагами. Так что обвинения в измене вряд ли пройдут через суд.

— Дин не строй из себя святую простоту непонимающую, что измена может быть не только на войне. Даже если и формальности в твоих сделках и были соблюдены, как насчет нравственной стороны? Ведь любому заштатному политикану из самого глухого угла галактики ясно, что отношения Союза и Пограничья уже давно далеки от дружеских?

— Уверен, что и с моральной стороной все в порядке. Если бы это было, не так, я не заключал бы сделок. Тебе ли это не знать, Георг?

Георг действительно это знал. Знал, прежде всего, потому, что с детских лет знал человека, с которым сейчас разговаривал. Знал его честность и верность делу, которое они вместе делали, пусть и разными способами и давно разойдясь во мнении относительно путей достижения цели — процветания человечества в галактике. Георг, вслед за отцом и в соответствии со своим положением выбрал путь укрепления и расширения Империи, практически полностью свернув экспансию. Практически полностью, но не до конца, оставив энтузиастам — первопроходцам, возглавляемым Дином неявные и полулегальные лазейки для частной экспансии. Что подтолкнуло его на это — трудно сказать. Безусловно, была здесь и убежденность, что к цели можно идти несколькими путями. И понимание того, что, если, что-нибудь запретить, оно полностью не исчезнет, исчезнут только инструменты контроля. Лучше контролировать давление в котле, через свисток, а значит иметь инструменты для влияния. Наверное, все это повлияло на то, что Император с самой отставки Стила с поста канцлера, позволял ему продавать списанные корабли в Пограничье. И Дин действительно продавал их очень аккуратно, полностью выпотрошенными и только своим дочерним фирмам на пограничных планетах. Те их переделывали в транспортники и в исследовательские поисковики и сами эксплуатировали на краю Ойкумены. «Хоть какая-то гарантия, что сразу в строй не станут» — подумал Георг, и повернулся к Стилу.

— Может быть, может быть, — протянул он. — Но ты мне вот что скажи. Если начнется война, сможешь ли ты обеспечить эвакуацию этого хлама назад в Империю?

— Некоторых, наверное, да, но большинство нет. На них местные экипажи, и корабли стоят на мобилизационном учете. В случае начала войны, будут реквизированы и переоборудованы.

— Ну и как это сочетается с моральным долгом верности Империи?

— Нормально сочетается. Их и не надо эвакуировать. Если это сделать сейчас, так они их сразу реквизируют и начнут переделывать уже сейчас. Если же оставить все как есть, то переделываться они будут скорей всего уже после начала войны, чтобы раньше времени не возбудить имперскую разведку, и переделывать буду их я. Потому что других верфей в Пограничье нет. Я думаю не надо пояснять, какие это сулит выгоды для Империи.

Выгоды действительно были. И хотя для Стила на первом месте стоял долг перед человечеством в целом, а потом уже долг перед Империей, было очевидно, что он понимает значение для развития человечества самого факта существования непобедимой Империи. И уже, поэтому хоть и будет до конца бороться против начала войны, используя весь свой авторитет и в Пограничье, и в Империи, но в случае ее начала приложит все силы, чтобы Союз нет, не выиграл, это противоречило бы взглядам на баланс сил в Ойкумене обеспечивающий экспансию, но и не проиграл.

Значит, перед Георгом, стоит задача заставить Стила содействовать победе Центрально-Галактического Союза.

— Хорошо Дин, допустим, что это неплохо, что ты контролируешь уже поставленные старые корабли, но я надеюсь, ты понял, что тебе теперь придется отказаться от новых поставок в Пограничье.

— Да, Георг, я это понимаю, но вынужден просить у тебя разрешение все-таки отправить еще один исследовательский корабль.

Увидев недоуменный взгляд Императора, Стил пояснил:

— Это по программе Галактического Исторического Фонда…

— Понятно, вот только никак не могу решить, чего больше от деятельности этого Фонда: вреда или пользы… Ну найдет он еще больше документов и артефактов эпохи до Первой Экспансии. Ну найдет еще пару затерянных колоний… Как это повлияет на нашу цивилизацию? Кто может ответить: не навредит ли?

— У меня нет ответа, Государь. Но уверен, лучше это сделаем мы, чем кто-либо другой…

— Разве что… Хорошо пусть будет еще один корабль… Но последний.

— Да, сир — последний…

— Ладно, Дин, до свидания, — Георг встал, пожал Стилу, руку и отвернулся к окну… но вдруг как будто что — то вспомнив, снова повернулся к Дину и спросил:

— Да и напоследок, Дин скажи, сколько у тебя запланировано на этот год выпустить эсминцев новой серии?

— Восемнадцать.

— А увеличить вдвое возможно?

— Возможно, но не хватает экипажей.

— Я думаю, эту проблему мы решим. У нас ведь есть Инъекция Знаний…

У Стила перехватило дух… Опять эта Инъекция Знаний. Всплывает второй раз за неделю. Сговорились они что ли.

— Да, Ваше Величество, но ведь в пятнадцати процентах случаев она…

— Помню, помню, приводит к умственной деградации в ближайшие 72 часа и еще в пятидесяти процентах случаев в течение года. Да, Алекс принять решение о применении ТАКОГО не легко, но это мой выбор и мне отвечать за него… Но у нас есть еще время, чтобы обдумать это решение, а пока иди строй флот…

Глава 16

Очнувшись от воспоминаний, Алекс молча направился вон из дядюшкиной приемной. В дверях он плечом оттолкнул здоровенного охранника, преградившего выход в коридор и отправился на стоянку. На паркинге Алекс долго не мог найти свою машину, пока Алекс не сообразил, что носится по служебному этажу среди машин сотрудников фирмы. Его же кар преспокойненько отдыхал этажом ниже, на стоянке для посетителей. Понял это он только когда наткнулся на роскошный лимузин, спрятавшийся в самом углу бокса. На таком же отец попал в аварию. Эта пара небольших машин была заказана специально для главы фирмы незадолго до трагедии. Алекс хотя и не любил их, но изредка брал, прокатиться, дабы произвести впечатление на каких-нибудь красивых и высокомерных дур из золотой молодежи. Бронированный кузов, салон, отделанный костью и деревом, кресла так и зовущие заняться на них любовью, и бар, которому могли бы позавидовать некоторые клубы города, производили неизгладимое впечатление. Редко какая великосветская львица могла устоять против такого искушения…. И эти машины обладали ещё одним несомненным, с точки зрения семьи Стил, достоинством — орбитальными двигателями. Отец использовал эти машины, для того чтобы быстро появляться на деловых встречах в разных концах света или на однойиз трех столичных лун. Алекс любил, зависнуть на лимузине с какой-нибудь, красоткой в верхней точке баллистической траектории и показывать ей красоты планеты. А уж когда Алекс включал стопроцентный обзор во всех плоскостях, то тут сдавались самые гордые красавицы.

Сейчас он даже сам не понял, почему не спеша открыл машину и сел на любимое место отца, слева. Сверху услужливо опустилась консоль управления, лобовая панель стала прозрачной, и машина качнулась, плавно отрываясь от пола. Но сидевший в машине парень ничего этого не почувствовал. На него снова нахлынули воспоминания.

Единственный раз за три года, он оказался трезвым только во время суда над водителем, не справившимся с управлением той гравитационной фурой, что прервала жизнь отца. Тогда Алекса потрясла реконструкция, основанная на кадрах, снятых бортовыми датчиками обеих машин и данных городских сенсоров.

Вот отец о чем-то, беседуя с охранником, выходит из офиса на стоянку. Вот садится в машину, дает команду автопилоту. Машина отрывается от стоянки. В это время двумя километрами выше датчики шестисот тонного грузовика фирмы «Пан индастриз» показали потерю контакта с маршрутным сигналом. Фура потеряла управление, сошла с линии и стала сваливаться вниз. Водитель попытался выправить машину. Она, поймав сигнал маршрута километром ниже чуть выровнялась, но лишь слегка замедлила свое падение. Дальнобойщик попытался взять управление на себя, но бортовой компьютер, определив состояние водителя как сильный стресс, принял решение сажать машину на ближайшую парковку. Ближайшей оказалась стоянка «Стил энд Стил Корпорэйшн».

Автопилот лимузина отца принял сигнал экстренной посадки грузовика. Машина прекратила движение, чтобы не мешать посадке фуры. Компьютер порекомендовал отцу покинуть машину, но двери, почему-то не открылись. Алекс видел на реконструкции, как на лобовой панели отцовской машины росла точка приближающегося грузовика. Видел, как отец сначала пытался открыть дверь с помощью сенсорного ключа, потом вышибить её ногой. Дверь не поддавалась. Еще бы: композитная броня, выдерживает до сотни мегатонн, а тут — человеческая нога.

Серебристый болид грузовика даже не сел — рухнул на стоянку. Непогашенная гравитационная волна пошла во все стороны, подхватила лимузин и кинула его на силовой барьер здания. У Алекса до сих пор перед глазами стояла картина: огромной силы гравитационная волна встречается с возросшей мощью силового барьера, пытающегося преградить гравитации путь к стенам, а между ними, в ненадежной скорлупе бронированного лимузина, бьется отец. Но броня все-таки помогла отцу. Помогла не сразу умереть от перегрузок, а протянуть ещё несколько дней на больничной койке.

Какое-то мельтешение снаружи привлекло внимание Алекса. Реальность ворвалась в воспоминания в виде молодого охранника. Он размахивал руками и стучал по крыше машины: «Мистер здесь находиться нельзя. Пожалуйста немедленно покиньте машину!» Стил кивнул и попытался открыть лимузин. Машина открываться не желала. Он перепробовал все: прикладывал ладонь к сенсорному замку, отдавал команду бортовому компьютеру, пустил вход сенсорный ключ и собственное плечо. Нет, ничего не помогало — выход оставался заблокированным.

Тем временем страж постепенно накалялся: «Мистер немедленно откройте машину, а то я вызову полицию!» Но чтобы Алекс не делал, машина перестала реагировать на любые сигналы. Единственное на что она согласилась — включить связь с внешним миром и Стилу удалось объяснить охраннику, что он и рад бы покинуть злосчастную тачку, да вот она не пускает.

Охранник, теряя терпение и возмущаясь по поводу того, что всякие проходимцы так и стремятся испортить имущество фирмы, а ему их потом оттуда вытаскивай, попробовал открыть автомобиль снаружи, но и у него ничего не вышло.

«Ладно, сиди здесь тихо и ничего не трогай, — важно заявил охранник, — я пойду, приведу помощников и найду механика». Парень в форме медленно удалился, пристально оглядывая все закутки бокса, рассчитывая, наверное, найти ещё какого-нибудь преступника.

В ожидании спасательной или карательной, это как повезет, экспедиции Алекс задумался о происшествии. Слишком уж много совпадений.

Разве может сразу на двух машинах, практически новых, сломаться одна и та же деталь? Причем на машинах, проданных в «Стил энд Стил Корпорэйшн», фирму, славящуюся по всей Ойкумене своим трепетным отношением к технике и имеющую одну из лучших инженерных служб в Империи. Неужто перед началом эксплуатации лимузины не проходили обязательный для всех агрегатов изготовленных или используемых на фирме технический контроль?

А регулярное или столь же обязательное ТОО или попросту технический осмотр и обслуживание перед поездкой отца тоже не проводилось? А если проводилось, то, как можно было не заметить поломки замка? И что поэтому поводу установило следствие и как это повлияло на выводы о причинах аварии?

Вопросов, требующих ответа было так много, что Алекс практически не обратил никакого внимания на грубость охранников, чуть ли не взашей вытолкнувших его из машины, после того как злополучная дверь открылась, поддавшись на довольно длительные манипуляции пожилого механика.

Алекс знал этого механика. Он служил в гараже правления столько, сколько младший Стил себя помнил. Звали его Кирк. Он часто угощал Алекса конфетами, когда тот, будучи мальчишкой, прибегал в гараж. Алекс хотел, было окликнуть старого знакомого и задать ему пару вертевшихся на языке вопросов, но что-то его удержало. Вместо этого Алекс постарался побыстрее отделаться от разозленных охранников, уведя их подальше от машины и показав им удостоверение служащего фирмы с вымышленными данными. Такие удостоверения имели все Стилы, что позволяло им при необходимости появляться в любом подразделении фирмы и общаться с любым служащим или рабочим, не возбуждая среди сотрудников ненужного ажиотажа и в тоже время давая доступ к любой служебной информации.

После того как лица охранников вытянулись от осознания того, какой проступок они совершили, слишком долго, вытаскивая из машины высокопоставленное лицо, проверявшее их бдительность, Алекс сказал, что проверка была внеплановая и никаких последствий для них иметь на первый раз не будет:

— Но это при условии, что впредь вы будете укладываться в отведенные три минуты, а не возиться целых пять! Ясно! — рыкнул на них Алекс.

— Так точно! Да! — в разнобой, но четко ответили охранники.

— То-то же, ‒ произнес Алекс и с достоинством удалился.

Добравшись до своей машины, Алекс задумался. Что делать дальше? Можно было конечно вернуться в гараж и перетрясти всю тамошнюю техническую службу на предмет поиска ответов на волновавшие вопросы. Не исключено даже, что некоторые ответы и удастся сходу найти. Вот только не факт, что это будут правильные ответы на нужные вопросы. Зато поднятая волна от бурной деятельности в гараже любимого племянника, вполне может докатиться до дядюшки, и утопить то, что прояснило бы причины аварии или же того хуже навсегда скрыть доказательства, подтверждающие полученные наскоком ответы.

Нет! Достаточно того, что обнаружившие его охранники, очухавшись, могут сообщить о происшедшем по команде или просто за кружкой пива в кругу сослуживцев трепануться о том, как им повезло: избежать заслуженного разноса от высокопоставленного проверяющего. И среди слушающих обязательно найдется тот, кому больше всех надо (они всегда находятся) и он подробно обо всем расспросит, а потом сообщит в службу безопасности. Так, — для порядка или из вредности. А уж что предпримет служба безопасности — одному богу известно. Ясно одно, чтобы она не предприняла, результат будет один: расследование Алекса закончится, так толком и не начавшись. Так что хватит выкобениваться, надо действовать осторожно и подальше от дядиного крысиного гнезда.

Но, раз нельзя воспользоваться инсайдерской информацией, значит нужно перелопатить внешнюю. С этой мыслю Алекс, уже было хотел зайти в городскую библиотеку. Но вовремя одумался. Как же, очень последовательно: решить быть осторожным и тут же сделать самую «разумную» вещь, какую только можно придумать: начал искать информацию об аварии Стила-старшего в библиотеке, через терминал машины, которая не просто есть во всех базах данных корпорации, но еще и стоит сейчас на парковке «Стил энд Стил Корпорэйшн». Ничего не скажешь — верх разумности. Нет, надо найти общественный терминал.

Подходящий терминал Алексу удалось найти только спустя полтора часа. Это был даже не общественный информационный терминал, а тотализатор с выходом, в Сеть. Он стоял в одной из многочисленных бильярдных расположенных в районе доков, в стороне от основных маршрутов Стила. О тотализаторах Алекс вспомнил, когда проезжал мимо своего любимого клуба «Имперский карамболь».

Не то чтобы Алекс любил эту почтенную игру, но ему нравилось затащить очередную подружку в клуб и показать ей пару ударов кием на зеленом сукне. Несмотря на древность, бильярд пользовался широкой популярностью в Галактике. По нему проводились чемпионаты Империи. А там, где есть чемпионат, обязательно есть и ставки, а значит, есть и автоматы для ставок объединенные Сетью.

Войдя в практически пустой в это время зал, освещенный только весящими над столами фонарями, Алекс, чтобы не привлекать внимание нескольких посетителей, сначала сыграл пару партий, и только потом подошел к тотализатору. Просмотрев лист ставок Алекс выбрал игры по времени наиболее близко расположенные к дню аварии отца. Войдя в раздел меню «базы данных по участникам игры», первой в списке, он обнаружил ссылку на городскую библиотеку. Нажав ссылку Алекс получил огромный перечень источников начиная с профессиональных справочников и тематических сайтов и заканчивая небольшими заметками в разделах «спорт» общественно-политических ресурсов. Именно последние его больше всего интересовали. Он рассчитывал через спортивные разделы выйти в криминальные хроники этих сайтов, а оттуда в специальные криминальные издания и скачать все опубликованные об аварии сведения. Но стоило ему перейти только к третьей по счету ссылки на «Ежечасный обозреватель происшествий», как связь с библиотекой прервалась и на экране появилась надпись с извинениями и предложение подождать несколько секунд до восстановления контакта с запрашиваемым ресурсом. Алекс не стал ждать. Со слов своего приятеля — недоучившегося специалиста по информационной безопасности, первым признаком того что пользование той или иной информацией отслеживается, является прерывание контакта с ресурсом. Сбой в связи, свидетельство начала работы шпионских программ. Похоже, все пути получения информации об аварии перекрыты. Осталось идти в полицию. Но это все равно, что развесить по всему городу баннеры: «Алекс Стил считает, что его отца убили».

Не придя к какому-либо решению, Стил отправился в ближайший бар. Это малопривлекательное заведение с гордым названием «Звезда Империи» располагалось около проходной на какую-то промышленную площадку. Внутри было темно и заплевано.

Около тянувшейся вдоль стены стойки бара с краями будто обгрызенными острыми крысиными зубами, сидело несколько типов с наружностью, могущей вызвать живой интерес, разве что у рьяного полицейского. Алекс в своем изрядно помятом костюме, в котором он пролетел, считай пол Империи, выглядел среди них невообразимым франтом. Впрочем, внимания на него никто не обратил, включая и бармена выглядевшего, как предводитель шайки посетителей своего заведения. Он флегматично протирал изрядно поцарапанную кружку, сомнительной свежести, полотенцем и одновременно смотрел на мониторе матч по трехмерному экстримболу.

Алекс встал между стойкой и монитором и постучал по столешнице идентификатором. Бармен перестал возить полотенцем по бокалу и вопросительно уставился на Алекса.

— Двойной Центавра-виски — произнес Алекс

— Еще чего? — толи вопросительно, толи угрожающе буркнул бармен.

— Все.

Бармен, не отводя глаз от Алекса, сунул руку куда-то в недра стойки и выудил оттуда огромную бутыль с выцветшей этикеткой и сомнительным содержимым и опрокинул ее в пыльный стакан, стоявший на подносе.

Ни бутылка, ни вылившаяся в стакан жидкость не имели никакого отношения к Центавра-виски, но Алекс счел за благо не высказывать свои соображения в слух. Забрав стакан, он отправился к одному из трех колченогих столиков, прятавшихся в глубине зала. Сев так, чтобы как можно меньше привлекать к себе внимание и стал медленно потягивать пойло.

Итак, неудачная попытка получить доступ к материалам об аварии стала еще одним доказательством, того, что в смерти отца не все гладко. Кто-то очень постарался, чтобы отец не вернулся из своей последней поездки. Это ясно. Осталось выяснить сущую мелочь: кто и зачем? Но чтобы выяснить эту мелочь и надо иметь как можно больше информации об аварии. Правда можно для начала выяснить, как это произошло. И самым очевидным движением в этом направлении могло бы стать выяснение того, где был любимый дяденька в день аварии потому как в списке тех, кому выгодна быстрая смерть главы корпорации он первый. Ему по завещанию Виктора Стила, должен достаться значительный кусок империи Стилов, если не все. Хотя нет. Если быть объективным, то дядя в списке тех кому выгодно был все-таки вторым. Первым был он — Алекс. Но он — не убивал. Насчет себя Алекс все-таки был уверен. Да и дядя, пожалуй, тоже. Хотя у дяди были не лучшие отношения с племянником, с братом у него они были просто отличные. Но здесь Алекс был не так уверен. Поэтому дядю в списке подозреваемых он оставил, тем более что на Дине Стиле этот список и заканчивался. Но вот как проверить виновность или невиновность этой единственной кандидатуры Алекс не знал. Не хватало информации.

Алекс сделал еще глоток из стакана и стал думать о том, как ему добыть недостающую информацию.

Стоп! Если это падение грузовика на отцовский лимузин не просто авария, а убийство, значит грузовик фирмы «Пан индастриз» — орудие убийства. И если станет ясно, что дядя как-то связан с фирмой, то тогда станет очевидной причастность дяди к преступлению.

— Милейший, — польстил Алекс бармену, — а где у вас тут терминал?

— В сортире, — хрюкнул бармен, еле сдерживая смех.

— В туалете? — переспросил Алекс, — а почему не здесь?

— А кому интересно как ты с телками договариваться будешь? А в сортире, пожалуйста: ни ты никого из почтенной публики своими грязными фантазиями доставать не будешь, ни тебе никто не помешает в Сети развлекаться. Полный интим.

— А почему вы решили, что терминал мне нужен, чтобы снять подругу?

— Такие, как ты только за этим сюда и ходят.

Алекс кивнул и отправился в туалет. Над одним из разбитых писсуаров действительно висел древний и покрытый какой-то жирной грязью терминал. Вставив идентификатор и набрав в поисковике «Пан индастриз», Стил нажал «скачать». Через пару секунд загрузка была прервана, но в отличие от терминала в бильярдной, старый ящик в «Звезде Империи», выплюнул из себя идентификатор не сразу, а спустя еще десяток секунд.

«Вот теперь точно вляпался» — подумал Алекс, направляясь из бара на улицу. Но как, же добраться до информации? Идентификатор засвечен. Теперь тот, кто организовал покушение, точно знает, что делом Виктора Стила интересовался его сын, и скорей всего сделает ответный ход. Значит, ему надо быть начеку.

Но все-таки надо добраться до информации об аварии и «Пан индастриз». Пусть хотя бы и через другой идентификатор. Вот только где его взять? Ну, как же он сразу не сообразил! Конечно у Изольды!

Он не стал звонить Изольде, а просто въехал на гостевую стоянку здания стоявшего напротив «Стил энд Стил корпорейшн» и стал ждать, когда из ворот шестого подъезда отцовской фирмы не появится машина Изольды, как обычно в 19 часов, по окончании работы. Когда «Суизи Ревю» голубого металлика вынырнула из подъезда и заняла верхний эшелон движения, Алекс пристроился чуть позади и двумя эшелонами ниже, и не спеша, последовал за Изольдой.

Через 10 минут Изольда свернула в сторону Общественного центра и направила машину на парковку. Алекс хотел, было посадить машину на ту же парковку, но тут заметил, как вслед «Суизи Ревю» из нижнего эшелона, нарушая правила, свечей взмыла серебристая машина. Мощный «Краб» припарковался рядом с машинкой Изольды и оттуда выбралась парочка широкоплечих хлыщей. Вальяжной походкой они направились в сторону Изольды, которая только что вылезла из машины.

Алекс посадил машину ярусом выше и бегом спустился на лифте, но не стал подходить к Изольде. Он встал в десятке шагов, делая вид, что читает рекламные проспекты, плывущие по стене соседнего знания. Хлыщи тем временем подошли к Изольде и тот, что пониже, приобнял ее за плечи и стал что‒то нашептывать ей на ухо. Изольда повела плечами, пытаясь сбросить руку хлыща, отпрянула, хотела уйти. Но второй хлыщ ухватил ее за руку, потянул назад. Изольда подвернула ногу и стала заваливаться на хлыща. Алексу надоело на все это смотреть. Он подскочил к хлыщам и закричал: «Молодые люди не бойтесь! Я вас спасу! Она вам ничего не сделает!»

С этими словами он схватил одного парня за руку, а второго за плечо и дернул их на себя. Оба упали. Алекс подхватил Изольду и буквально вбросил ее в лифт.

Затащив Изольду в кафе тремя ярусами выше и включив в кабинке непроницаемый защитный экран и едва переведя дух спросил:

‒ Что они от тебя хотели?

‒ Ну, во-первых, здравствуй, а во-вторых, ничего они не хотели. Так просто поговорить подошли.

‒ А так я прервал ваш разговор? Извини! Сейчас я их позову, — Алекс сделал движение, будто хочет встать и выйти.

‒ Нет не надо! Они действительно от меня кое-что хотели. Но прежде чем я отвечу, скажи, как ты здесь оказался? Случайно?

‒ Нет не случайно. Могу обрадовать. На тебя сегодня большой спрос. Ты мне тоже нужна.

— Зачем?

— А это уже другой вопрос. Твоя очередь отвечать. Итак, я повторю свой: что они от тебя хотели?

‒ Что, что! Полиция это была, вот что! Про дядюшку вашего спрашивали, ‒ внезапно перешла на «вы» Изольда.

‒ Как ты узнала, что это полицейские?

‒ Ну, они заблокировали двигатель моей машины, и я не смогла его запустить, а ведь блокираторы есть только у полиции…. И еще они показали свои значки.

‒ А они тебе их как показали? Через сканер машины или так, перед глазами помахали?

‒ Ну почему помахали, — в руки подержать дали.

‒ И что хотели?

‒ Ну, про дядю вашего спрашивали, про его график, куда ехать собирается, на чем?

‒ А ты что?

‒ А что я? Я ничего ответить не успела, ты появился.

‒ Короче Изольда, смотри, ни какие это были не полицейские, а какие-то проходимцы. Настоящие полицейские значки через сканер предъявляют и разговаривают у себя в управлении и в присутствии адвокатов, а не на парковках. Так что, если еще раз такие проходимцы появятся, ты сразу настоящую полицию вызывай, ясно? А лучше расскажи все дяде — пусть он к тебе охрану приставит. Ясно?

‒ Ясно, а вы что от меня хотели?

‒ Понимаешь Изольда, — Алекс задумался. — У тебя ведь есть не анонимные идентификаторы?

‒Нууу есть, ‒ настороженно протянула Изольда, ‒ а что?

‒ Дай один, пожалуйста. Хочу дяди сюрприз к дню рождения сделать, и не хочу, чтобы он об этом знал.

‒ Нет Алекс, извините, это невозможно! Все такие анонимные идентификаторы, все равно проведены через базу данных корпорации. Так что даже если вы ей и воспользуетесь, в «Стил энд Стил Корпорэйшн» об этом станет известно, а уж узнать, кто воспользовался, для службы безопасности труда не составит. Выйдут сначала на меня, а потом и на вас. Но у вас неприятностей не будет — разве что мистер Стил пожурит, а вот у меня уж точно они будут — может быть, даже уволят. Нет Алекс. Даже не просите, ничего хорошего из этого не выйдет.

‒ Жаль, а я думал, ты мне поможешь, — протянул Алекс.

‒ Да я хочу, но ты же не говоришь, что тебе надо, может и карта тебе не нужна?

‒ Понимаешь, в городской библиотеке есть атлас трехсотлетней давности. Я хотел снять копию, так чтобы дядя не узнал, и не догадался о подарке. Но ведь мой идентификатор скорей всего оставляет метку, которая уходит на сервер компании, а затем ему на коммуникатор. И он узнает о сюрпризе.

‒ Да, кошмар! — воскликнула Изольда и задумалась. Пошарив некоторое время взглядом по потолку, девушка заявила:

— Но ведь для этого можно вообще не пользоваться идентификатором.

‒ Это как без него? — не понял Алекс.

‒ Придешь, да и закажешь у библиотекаря свой атлас, — безапелляционно заявила Изольда.

‒ Так ведь, чтобы выйти на библиотекаря, как раз и нужен идентификатор.

‒Да вот и нет! Для того, чтобы выйти на настоящего библиотекаря идентификатор как раз не нужен, достаточно просто прийти в библиотеку. Понимаешь в изначальном своем значении «библиотекарь» — это не сервер городской библиотеки, а человек воплоти и крови. Он заведует библиотекой и ведет учет книгам.

‒ Книга это что? — озадачился младший Стил.

‒ Ну если я правильно помню книга — это информация, занесенная на носители, изготовленные из растительных волокон вроде хлопка и древесины.

‒ И чем ее туда заносят?

‒ Не чем, а как! Вручную. Правда сейчас даже копии самых древних книг перенесены на кристаллы, но в библиотеках все равно, наверное, по традиции, остается должность библиотекаря. Человека, хранящего библос, что по-гречески значит книги.

‒ Что в городской библиотеке есть человек, который сидит в библиотечном сервере?

‒ Да нет! ‒ почти раздраженно бросила Изольда. ‒ Городская библиотека, это ведь не просто сервер, а совершенно конкретное городское здание, находящееся по адресу: Латинское авеню, корпус 123.

‒ Спасибо Изольда! — проорал Алекс и метнулся из кабинки кафе. Отбежав пару шагов, Алекс вернулся, ‒ подожди Изольда я должен тебя проводить, а то мало какие тебе псевдополицейские повстречаются.

Громилы, выдававшие себя за полицейских им, больше не повстречались, не на стоянке, не на пути к дому девушки. Скорей всего они действительно не захотели встречаться с настоящей полицией.

Проводив Изольду до машины, а затем машину до квартала, где жила девушка, Алекс отправился по указанному секретаршей адресу.

Глава 17

Как оказалось, городская библиотека располагалась за дверью, находящейся в подвале одной из многочисленных общественных парковок. Это была анфилада комнат с низкими давящими сводами. Над тремя дверями первой комнаты светились надписи: «Серверная», «Туалет», и малопонятная «Читальный зал» над центральной дверью.

Алекс толкнул дверь и попал в огромное полутемное помещение, уставленное древними консолями. Большинство из них были закрыты пыльными чехлами.

В проходе между консолями лился мертвенно голубой свет. Стил пошел к источнику света и вышел к арке над которой висела непонятная надпись — «Библиотечный коллектор (информаторий)».

Пройдя под аркой, Алекс попал в зал с консолью посередине и надписью «библиотекарь» над ней.

Не успел Алекс подойти, как с другой стороны появился сгорбленный седой человек. Он вопросительно посмотрел на Алекса ясными голубыми глазами.

Стил — младший подошел к консоли и в свою очередь уставился на человека. Подождав пару минут человек, опустил глаза и стал переворачивать и рассматривать тонкие скрепленные между собой странно шелестящие пластины.

Так прошло еще минут пять. Человек продолжал медленно переворачивать пластины, не спеша всматриваясь в каждую из них.

Наконец Алекс не выдержал:

— Мне нужен библиотекарь.

— Зачем? — не отрывая глаз от пластин, произнес человек.

— Хочу посмотреть хронику ежедневных ресурсов.

— Ну, так воспользуйтесь сервером, — человек за стойкой снова взглянул на Алекса. Его взгляд выражал недоумение.

Почему-то Алексу не захотелось рассказывать седому про сюрприз для любимого дядюшки или сочинять что-нибудь новое, типа потери идентификатора. Вместо этого Алекс выпалил словно нырнул в холодную воду:

— Не хочу отсвечивать в Сети! — и спустя мгновение добавил. — Позвольте не объяснять почему.

— Хорошо я вам дам доступ. Но прежде вы все равно должны назвать свое имя.

— А как я смогу быть уверен, что вы при случае не назовете мое имя?

— Никак. Право решать: стоит или нет называть ваше имя тем, кто будет им интересоваться останется за мной. Единственное, что вас в какой-то мере защитит, это мое незнание: настоящее имя, вы назвали или вымышленное. Впрочем, и это не важно. Те, кому вы интересны все равно могут узнать о том, что вы узнали то, что вам, по их мнению, не следует знать?

— Как?

— Ну, например, если они оставили свои закладки и метки не на ключевых словах интересующей вас информации, а на ее источниках. Или, например, если вы уже успели наследить в Сети.

— Нет, не успел. Меня зовут Алекс Стил, — Алекс сам не знал, почему назвал свое настоящее имя. Может потому что старик внушал доверие. — Мне нужны выходы на общественно-политические ресурсы за последние три года.

— На все? Это я вряд ли смогу устроить, при всем своем желании.

— Нет не все. Достаточно первую десятку с наибольшим числом просмотров.

— Хорошо, я понял вас, — старик и ушел вглубь зала. Когда уже Алекс стал думать, что горбун уже никогда не вернется, сутулый появился. В руках он держал небольшую коробку, наполненную информационными кристаллами.

— Я думал вы меня в Сеть выведите?

— Зачем? Здесь все. Идите за любую консоль, смотрите и не бойтесь. Они автономны. Никто вас не отследит, и никто не узнает, что вы были здесь.

— Тогда для чего вы спрашивали мое имя?

— Понимаете, я считаю, что помогать стоит только тем, кто вам доверяет. Иначе не получится. Вы Алекс, мне доверились, и я вам помог.

— А вдруг я вам назвал не настоящие имя?

— Я видел вас в сети — идите и работайте, Алекс.

Алекс прошел в предыдущий зал, скинул чехол с одной из консолей и стал смотреть кристаллы с ресурсами.

В первую очередь он зарядил тот самый «Ежечасный обозреватель происшествий» и просмотрел заголовки того рокового дня: «Великий Стилл — раздавлен», «Родственник Императора попал под грузовик», «Куда смотрит служба трафика» и так далее и тому подобное.

Алекс набрал в поисковике «обозревателя» «Пан индастриз» и первый заголовок, который выдал поиск, оказался «Водитель грузовика, раздавившего Стила, клянется, что машина была исправной». Стил углубился в чтение и выяснил, что по данным пред рейсовой проверки службой трафика, грузовик был полностью исправен. Водитель тоже был признан здоровым физически и психологически годным к рейсу. Дальше шла запись интервью с самим водителем.

Перед глазами Алекса на фоне горящей машины появилось вытянутое, с большим носом лицо Дугласа Кивера, водителя злосчастного грузовика. Нервно дергая левым веком Дуглас рассказывал, как вдруг, ни с того ни с сего машина потеряла сигнал Диспетчера эшелона и стала сваливаться в пике.

— Хорошо, что я тогда перекусить собрался и руки у меня над приборной панелью как раз были. И я успел управление перехватить, выправить машину и опустить ее на эшелон ниже и там снова поймать сигнал. Но тот опять стал странно себя вести, стал резко тормозить на парковку «Стил энд Стил Корпорэйшн», а там, оказывается, был ну этот… Сам мистер Стил.

Ниже шло большое обсуждение. Его основными выводами были, что службу трафика надо подвергнуть глубокой реформе, грузовики «Пан индастриз» — хлам, водитель врет, напился, наверное, перед рейсом. Впрочем, среди этого сетевого мусора встречались и вполне взвешенные мнения. Так какой-то умник утверждал, что если все что сообщает служба трафика правда, в чем он крупно сомневался, то значит, кто-то воздействовал на грузовик извне.

Впрочем, Алекса мало интересовали мнение доморощенных экспертов. Его больше заинтересовал сам файл с информацией. Что-то ему в нем не нравилось. Он раз за разом его пересматривал и никак не мог понять, что.

Наконец просматривая запись самого интервью водителя, Алекс понял, что ему не давало покоя. Как-то уж не одинаково говорил водитель: кое-где достаточно ровно, а где-то очень рвано, а в некоторых местах вместо прямой речи шел закадровый пересказ его слов.

Пропустив запись через некоторые программы, Алекс установил, что в записи интервью с водителем есть, по крайней мере, два места, которые подверглись монтажу. И оба раза это те места, где водитель говорил о первой и второй потери сигнала диспетчеров движения.

К сожалению, установить, что в действительности говорил водитель, не удалось. Поэтому Алекс вернулся к результатам поиска по архивам «Ежечасного обозревателя происшествий». На первых полутора десятках страниц шли материалы об аварии самых известных сетевых авторов, а где-то ближе к концу были собраны сообщения малоизвестных авторов и разных маргиналов.

И чем ближе к концу списка результатов поиска, тем забористее звучали заголовки: «Кому доступен недоступный диспетчер эшелонов», «Как действительно ездят грузовики», «Кому нужен был «Пан индастриз».

Но среди этой забойной шелухи взгляд Алекса наткнулся на странный и не очень связный заголовок: «Вероятностные диапазоны изменения надежности диспетчера эшелонов и факторы, ее определяющие».

Алекс раскрыл файл и начал читать.

Некий Патрик Бьюкенен в своей статье с помощью трехстраничных формул и шестимерных графиков доказывал, что слабых сторон у диспетчера эшелонов попросту нет.

«Система мультипространственного контроля движения, в просторечье называемая диспетчером эшелонов имеет бесконечный контур обеспечения безопасности, — писал автор. — Это значит, что в случае появления девиантных отклонений в задействованных в работе цепях происходит их пятикратное дублирование, автоматическое выведение из эксплуатации и ремонт в процессе работы. Все это позволяет утверждать, что у диспетчера эшелонов вероятность сбоя в работе в несколько раз ниже, чем вероятность появления точной копии нашей солнечной системы.

В связи с этим получается, что совершенная система контроля движения контролирует движение совершенных машин, управляемых такими далеко не совершенными системами, как люди. Более того, совершенные системы контроля опять же подвержены воздействию со стороны человека. Таким образом, наиболее слабыми местами в системе «диспетчер эшелонов — машина — внешняя среда», является человек присутствующий во всех элементах системы».

Алекс оторвался от статьи и задумался. В тяжелом наукообразном тексте, перегруженном мудреными терминами содержалась простая и здравая мысль: если все исправно и должно работать нормально, а не работает, значит, дело не в машине, а в пользователе. А это значит, что в соответствии с раскладкой Бьюкенена среди подозреваемых прежде всего те, кто обслуживает диспетчера эшелонов, водитель машины, а во внешней среде это некто икс, который, наверное, мог прервать сигнал диспетчера. И это только первый круг подозреваемых. А ведь по каждой из этих линий можно нарисовать и второй, и третий, и четвертый круг подозреваемых.

Ну, например, в элементе «машина» слабыми звеньями, а значит подозреваемыми наряду с водителем являются механики ее обслуживающие или, например, владельцы «Пан индастриз».

Но больше всего слабых звеньев порождает внешняя среда. Кроме загадочного мистера Икс есть, например, его хозяева.

Но главное, и тут у Алекса, аж дух захватило, по этой линии проходит, и тот, кто замаскировал запись интервью водителя машины.

А ведь есть еще система под названием «лимузин отца», который тянет за собой «слабые звенья» такие, как сам отец, его брат, те, кто обслуживал машину отца, покупал ее и так далее. В общем, количество «слабых звеньев» — подозреваемых разрастается как снежный ком, и разобраться в этом по силам только профессионалам. Алекс поинтересовался: что установило следствие в отношении невозможности выбраться из машины отцу. Он загрузил «Ежегодный криминальный альманах» и нашел там документ «Избранные места отчета столичного отделения имперской криминальной полиции о гибели мистера Стила».

В этих «Избранных местах…» тоже отсутствовал протокол допроса водителя грузовика, но зато полностью изложено заключение экспертизы, осматривавшей лимузин Виктора Стила.

Как следовало из заключения Виктору Стилу не удалось выбраться из машины по причине «деформации дверей и дверных проемов под воздействием катастрофически избыточного давления гравитационной волны вызванной экстренным торможением грузовика корпорации «Пан индастриз» на силовой барьер паркинга «Стил энд Стил корпорейшен и находящегося около него лимузина господина Стила».

Алекс не поверил своим глазам и стал искать в документе запись со сканеров лимузина Виктора Стила. Запись была на месте и все в ней было, так, как и раньше видел Алекс. На лобовом стекле медленно растет точка грузовика, а в кабине от двери к двери метался отец. Похоже, в его снежном коме слабых звеньев появился еще один подозреваемый. Алекс судорожно стал искать в списке отчета фамилию эксперта, который вел это дело. Им оказался некто Патрик Сэвидж.

Алекс закрыл все файлы, собрал инфокристаллы и подошел к консоли, за которой стоял старик:

— Как Вас зовут?

— Питер Буккер, — произнес старик и внимательно посмотрел на Алекса.

— Понимаете, Питер мне бы хотелось забрать эти кристаллы и посмотреть их дома. Но я их верну, обязательно верну… через неделю.

— Пожалуйста, не возражаю. Но я бы вам не советовал делать этого?

— Почему?

— Ну потому, что если вы хотите вынести кристаллы из библиотеки, я вам смогу позволить это сделать только после того, как зарегистрирую вас в сети как читателя нашей библиотеки. Но, по-моему, вам этого не хотелось бы. Нет?

— Да, но, если Вы это понимаете, тогда не регистрируйте меня, отдайте мне кристаллы просто так.

— Нет, так не получится, потому, что тогда вас отсюда не выпустит система безопасности, а у меня будут неприятности. Но допустим, я нашел способ, как вам помочь вынести кристаллы не зарегистрировавшись, где вы их смотреть будете? Все идентификаторы и общественные консоли объединены в Сеть. Все кроме тех, которые в библиотеке.

— А почему здесь консоли не в Сети?

— Ну, это было сделано в соответствии с нормами безопасности утвержденными для архивов, библиотек, информаториев в такие древние времена, когда считалось что Сети могут быть заражены вирусами. С тех пор консоли в библиотеках и не подключены к сети, хотя уже давно нет вирусов, почти совсем умерли библиотеки, осталась только Сеть. Наша библиотека, хоть и называется городской, но она единственная на Земле, а всего их в ойкумене 365 и 309 из них расположены на пограничных планетах. И число их не меняется со времен Последней экспансии.

— Почему?

— Ну, потому что за последние сто лет библиотеки создавались только первопроходцами на новых планетах, пока туда не добиралась Сеть. Основой библиотек становились судовые информатории и корабельные журналы. Последняя, 365 библиотека была открыта 26 лет назад на планете Крекс, за 7 лет до Императорского Эдикта об Интеграции и окончании Пятой экспансии, или как ее вскоре после этого стали называть Последней экспансии. Кстати сразу после Эдикта, когда стало ясно что библиотека на Крексе последняя и одновременно 365 по счету среди библиотекарей повелось называть свои библиотеки по названиям праздников, которые отмечались в соответствующий день года. Например, библиотека на Крексе носит название Библиотеки Сочельника, потому что она образовалась 365 и, следовательно, ее день 31 декабря, а день моей библиотеки 12 апреля, и она носит название Библиотеки Первого Шага.

— А ну да согласно преданиям и мифам именно в этот день непонятно какого года человек впервые полетел в космос?

— Не совсем так! Даже совсем не так. Например, день Первого Шага достаточно широко известен. Вы сами только что вспомнили, что значит 12 апреля. Что же касается года, то он тоже достаточно точно установлен.

— Да? И кто же это сделал? И почему это широко не известно?

— Это может сделать каждый, кто возьмет себе за труд внимательно прочитать бортовой журнал Ковчега Вселенной «Майского Цветка» и произвести нехитрые расчеты. Ответ получается удивительный для каждого из нас. Конечно, на основании только одного литературного источника, но зато какого! Причем при небольшом старании и наверняка. Жаль, что не многие за это берутся.

— Почему? Ведь журналы «Майского Цветка» изданы миллиардными тиражами. Их даже в школе проходят.

— Издавать и проходить это не то же, что читать. И это ответ на ваш второй вопрос молодой человек.

— Ну, хорошо, допустим. И когда же был сделан Первый Шаг?

— Прочитайте журналы — узнаете.

— Мне сейчас не до этого.

— Ах да. Извините, давайте действительно вернемся к вашему вопросу. Если я правильно вас понял, вы хотели изучить информацию, содержащуюся на этих кристаллах вне библиотеки и вне Сети.

— Да, но вы сказали, что это невозможно.

— Нет, Алекс, я не так сказал! Я сказал, что вам вряд ли удастся вынести кристаллы с информацией, а не информацию.

— А в чем разница?

— Идемте, — Букер направился глубь помещения, находящегося за стойкой библиотекаря. В комнате стоял странный агрегат похожий на очень древний полупрозрачный куб со стороной полметра. Старик взял у Алекса кристаллы и вставил их в терминал, а потом что-то нажал на одной из граней куба. Куб погудел пару секунд, изменил окраску и на его поверхности появился брикет толщиной сантиметров пять и площадью в три — четыре ладони.

— Возьмите, — произнес библиотекарь.

— Что это? — удивился Алекс, принимая брикет.

— Книга, — с придыханием произнес Букер.

— Чтоо — о?! — воскликнул Алекс.

— Не кричите! Это книга. Один из самых древних носителей информации. Кстати журнал Ковчега Вселенной велся и в форме книги. В этой книге собрана вся информация содержащиеся на отобранных вами кристаллов. И все это всего на четырех сотнях полимерных страниц, каждая из которых состоит из полусотни экранов. Минимум электроники и никакого контакта с Сетью. Хотя я понимаю вас Алекс. Вы продукт своей эпохи, — старик махнул рукой, отметая готовые сорваться с уст Алекса возражения. — Вы даже уже не знаете ни только, что такое книга, но даже страница или лист. Для вас есть информация, документ или в крайнем случае текст, а вот, как и на чем они к вам попадают уже не важно. Вы не задумываетесь, что практически все современные носители информации и коммуникации в реальной жизни не существуют. Это всего лишь пучки энергии, воздействующие на нервные окончания ваших глаз, ушей, рук, носа, а чаще всего непосредственно мозга. Но выглядят они так, как на протяжение столетий выглядели материальные носители. Вы видите перед собой экран, держите в руках страницы документов, нажимаете кнопки, отдаете команды голосом. Однако стоит вам переключить внимание на что-нибудь другое, как клавиатура пропадает, забытый на столе документ через сутки исчезает. Да и чтобы он появился, вам на существующей только в вашем сознании, клавиатуре, надо «нажать» несуществующую кнопку «Печать» и пожалуйста. На ближайшем столе появится лист. Его можно потрогать, даже взять в руки и прочитать текс на нем, но его все равно нет. Это всего лишь раздражение ваших нервных рецепторов, такое же какое столетиями производили материальные предметы.

— Если современные носители — это энергия, то зачем такие сложности по приданию им внешнего вида артефактов? — спросите вы.

— Чтобы мы все не сошли с ума! — отвечу я вам. — Эволюция наших биологических возможностей по восприятию информации, не успевает за прогрессом по ее доставке. Поэтому и нужны для ее восприятия все эти химеры для наших рецепторов.

— Знаю, нам это в университете преподавали на курсе информатизации, — Алекс наконец смог вклиниться в пространный монолог увлекшегося библиотекаря. — Поэтому и запрещены Инъекции Знаний, и Коммуникативные Инъекции надо каждые пять лет обновлять.

— Ты не знаешь, ты просто слышал об этом. Чтобы точно знать, чем отличается материальный носитель информации от энергетической химеры, надо иметь опыт сравнения, а для этого надо попробовать. Жители некоторых отсталых планет знают, солдаты некоторых армий знают. Потому что они пользуются. А возьми книгу и попробуй сам.

— А, как ей пользоваться?

— Почти также, как и компьютером. На первой странице есть содержание с указанием статей и разделов. Нажимаете пальцем нужную, страница, на которой статья размещена, начинает светиться. Открываете ее и начинаете читать. Но дома! Можете ее забрать с собой.

— Спасибо. Но как, же насчет года Первого Шага.

— Ах да, в конце книги я позволил себе перепечатать журнал «Майского Цветка» Почитайте.

Алекс взял книгу и отправился домой.

Где-то за квартал до дома Алекса, экраны заднего вида просигналили, что за ним уже на протяжении десяти минут следует голубой спортивный экипаж с явно форсированными, до межпланетных, двигателями.

Похоже, в спорткаре тоже поняли, что обнаружены. Голубая машина взревела и тут же ушла на три эшелона вниз. Потом вынырнула за пару метров перед машиной Стила.

Алекс как в замедленной съемке увидел надвигающейся на него массивную с огромными раструбами сопел маршевых двигателей корму спорткара.

Он успел дернуть руль на себя. Машина встала почти вертикально и скакнула на два эшелона вверх. Тут же раздался сигнал диспетчера эшелона и на лобовухе зажглась надпись: «Вы попали в потенциально аварийную ситуацию. Управление вашей машиной будет передано Диспетчеру эшелонов, и вы будете направлены в Центр оказания помощи.

Тут же руль сложился и спрятался под панель, а двигатель, взревев напоследок — умолк. Но машина Алекса двигаться не перестала. Наоборот стала быстро и очень плавно опускаться в нижний эшелон. У Алекса ушло добрых три часа, чтобы убедить Центр оказания помощи, что он не злостный нарушитель, а просто старался предотвратить аварию.

Глава 18

Добравшись до дома, Алекс не сразу принялся читать книгу. Сначала он, по установившейся у него после смерти отца привычке, достал из бара бутылку крепкогодергийского полувековой выдержки. Выпив пару бокалов волшебного нектара дергийских мерцающих лилий, Алекс задумался — а не позвонить ли ему тому самому Патрику Сэвиджу. Тому, кто дал экспертное заключение о причинах смерти отца. И дал его так, как будто не существовало записи бортовых сенсоров машины отца. В этом деле Сэвидж, пожалуй, главная на сегодня ниточка.

Алекс уже было залез в украденную базу данных с адресами всех имперских чиновников, включая чуть ли не всю верхушку имперской криминальной полиции. Нашел там Сэвиджа, но при некотором размышлении все-таки не стал ему звонить.

Запись с сенсоров машины отца могла стать тем аргументом, на повал убивающую версию Сэвиджа о причинах смерти отца. Могла стать, но не факт, что станет. И то при условии, что Сэвидж захочет ее выслушать и принять. А кто сказал, что он это захочет сделать? Один раз он ею уже пренебрег. Что помешает сделать это ему еще раз. Нет, своим звонком Сэвиджу, он, пожалуй, ничего не добьется. Разве что заставит насторожиться.

Тем не менее Алекс решил доехать до дома криминалиста и под видом репортера задать тому пару тройку вопросов. Тем более что представился отличный повод: через неделю должен был пройти праздник — День столичной полиции.

После получасового полета Алекс оказался в достаточно уединённом уголке Западного Леса — района, где жили респектабельные джентльмены в отставке. Улица с небольшими домами тянулась на много миль вдоль узкой и быстрой речушки. По одной стороне улицы шла набережная с двумя рядами скамеек, скамейки одного ряда были развернуты к реке, другого к улице. Через дорогу, по другой стороне улицы располагались дома, отделенные от тротуара небольшими лужайками. Позади домов вверх по склонам холмов карабкался тот самый лес, благодаря которому район и получил свое название. Стил не ожидал, что простой криминалист, пусть и из центральной столичной криминалистической лаборатории, мог позволить себе обитать в столь чудесном месте. По мнению Алекса, чтобы поселиться здесь, в небольшом домике на три спальни с видом на набережную реки, Сэвиджу надо было бы отработать на своей должности жизни три не меньше и при этом ничего не есть.

— Ах ну да он же не просто криминалист, он Главный криминалист, в звании полковника, с ученой степенью и кучей изданных трудов. Может и правда честно заработал на свой дом в престижном районе. Алекс уселся на скамейку через два дома от дома Сэвиджа и стал пристально наблюдать за подъездом. По его расчетам Сэвидж вот-вот должен был вернуться с работы. Даже если тот задержится, Стил готов был ждать. Уж очень он надеялся, что ему удастся узнать у Сэвиджа некоторые детали.

Ждать пришлось недолго, но к удивлению молодого человека, Патрик Сэвидж появился не со стороны центра города, а вышел из собственного дома. Поначалу Алекс и не понял, что это тот, кого он ждет. Из подъезда опираясь на гравитационную подставку вышел сгорбленный старик, одетый в дорогой, но помятый и весьма засаленный плащ и мятую шляпу. Старик зашаркал в противоположную от Алекса сторону. Стил еще не зная, что это Сэвидж, быстрым шагом направился вслед за ним, слегка опередил, заглянул в его старческие слезящиеся глаза на испитом лице и заговорил:

— Мистер, я видел вы только, что вышли из того дома. Вы должно быть знаете мистера Сэвиджа. Не подскажите как мне с ним увидится?

Старик остановился и уставился на Алекса. По небритой щеке катилась одинокая мутная слеза.

— Ничего себе тип. Интересно кем он приходится мистеру Сэвиджу, — подумал Алекс. Старик продолжал молча стоять, жуя губами и шаря мутным взглядом по лицу Алекса.

— Мистер?… — Старик продолжал молчать.

— Мистер, с Вами все в порядке? Не могли бы Вы ответить на мой вопрос?

— Ну, — прошамкал старик.

— Что ну? — слегка опешил Алекс.

— Что тебе надо от мистера Сэвиджа, парень?

— А Вы?

— Да я, я! … — раздраженно выплюнул старик. — Что надо то?

— Видите ли мистер Сэвидж, через неделю День столичной полиции и наш журнал «Криминальный вестник», в связи с этой датой, хотел бы задать Вам, как одному из опытнейших столичных криминалистов, несколько вопросов. Не возражаете?

— Я уже не работаю, криминалистом! Что вам надо от меня?

— Как? Не может быть! — не сдержался Алекс, но тут же взял себя в руки. — Тем более нам будет интересно Ваше мнение, так сказать: «Взгляд профессионала со стороны».

Старик внимательно смотрел на Стила, смотрел так долго, что Алекс успел разглядеть каждую, похожую на глубокий шрам, морщину на лице старика, увидеть где-то в глубине водянистых глаз тускло вспыхнувшую искру интереса.

— Хорошо, пойдемте! — прошелестел старик и потащился назад к дому.

Через некоторое время Сэвидж разблокировал входную дверь и почти учтиво попросил Алекса открыть ее, так как ему старческими пальцами трудно нажимать на ручку двери. Алекс открыл и попал в просторный холл, хорошо отделанный, но очень по-спартански обставленный. Кроме небольшого дивана и пары видовых картин в нем ничего не было. Из холла в комнаты вело несколько дверей.

— Простите не расслышал вашего имени.

— Алекс, — Алекс Болонски из «Криминального курьера».

Патрик Сэвидж, удивленно вскинул бровь:

— Ну что же проходите, раздевайтесь, — очень любезно пригласил полковник, — гляньте какие у меня уникальные пейзажи с Фомальгаута. Алекс подошел и стал рассматривать пейзажи, отмечая краем уха какое-то шебуршение позади.

— Итак Алекс, так что привело Вас ко-мне?! В голосе старика, Алекс услышал, что — то холодное и отчужденное. Он развернулся к хозяину. Патрик Сэвидж уже успел переоблачится из плаща в домашнюю куртку. Его левая рука была засунута в карман куртки, правая сжимала старый потертый излучатель, направленный на Алекса.

Алекса передернуло:

— Что это все значит мистер Сэвидж?!!

— Ровным счетом ничего. Кроме того, что с тех пор как вы здесь появились и до сего момента, я не слышал ни слова правды. И думаю теперь мне пора ее услышать. Начнем с имени. Итак, ваше имя? Ваше настоящее имя?

— Но с чего вы взяли? — Алекс чувствовал, как накатывающая на него волнами паника, мешает сосредоточиться, поэтому тянул время.

— Что ж молодой человек на первый вопрос из любезности, я отвечу, ровно для того, чтобы вы поняли, в насколько серьезную историю вы попали. Но это будет единственный вопрос, на который Вы получите ответ. Вы поняли?

— Да! — промямлил Алекс лихорадочно соображая, что делать дальше.

— Хорошо! Итак, первые сомнения возникли у меня относительно того, что вы репортер издания на криминальную тему. Возникли они сразу как вы представились и стали уточнять, не знаю ли я мистера Сэвиджа. Чтоб вы знали, — репортеры криминальной хроники люди, весьма осведомленные и особенно по части личного состава. Всех следователей, комиссаров, криминалистов и даже дознавателей они знают в лицо. Я правда сделал допуск на то, что вы начинающий репортер, но потом вспомнил один свой разговор с Хьюго Пульцером, ведущим репортером «Криминального вестника». Он как-то за бокалом веремейского рассказывал, что такие солидные издания как «… вестник» и «… курьер» берут только хорошо подготовленные кадры, знающие специфику работы. Так, что эта версия не прошла. Я насторожился, но ждал момента убедиться в своих подозрениях. И когда во второй раз, вы представились репортером «… курьера», а не «… вестника», я понял, что вы лжете. Так что молодой человек, я хочу услышать ваше имя и советую не врать если не хотите получить дырку в груди.

— Вы не рискнете выстрелить, — самонадеянно сказал Алекс.

— С чего вдруг? Очень даже легко! Мне даже ничего изобретать не придется. После того как я застрелю вас, мне достаточно будет вызвать полицию и сообщить, что в моем доме оказался неизвестный мне гражданин, который, когда я его застал у себя дома представился репортером криминальной хроники, тогда, как таковым не являлся. Потом он попытался на меня напасть, и я вынужден был защищаться. И меня кстати оправдает любой суд. Вы знаете, что бывает за разглашение персональных данных полицейского? А уж за вторжение в его дом и подавно. Тем более обнаружат ваши отпечатки пальцев на ручке входной двери и ключах. Так что имя! Не заставляйте меня нервничать!

Алекс на полминуты задумался, а потом словно бросившись в омут с головой выпалил:

— Хорошо, мистер Сэвидж, я, пожалуй, расскажу вам правду. Всю правду. Вот только боюсь эта правда Вам не понравится.

— Ладно хватит т лирических отступлений! Что мне понравится или не понравится, буду решать я сам. Твое дело рассказать правду.

— Правду? Правда заключается в том, мистер Сэвидж, что меня зовут Алекс Стил, и я пришел поговорить с вами об убийстве моего отца, Виктора Стила.

Алекс ожидал чего угодно со стороны Патрика: бурного высказывания возмущения, недоверия, неверия и даже немедленной пальбы. Но то, что произошло дальше, привело его в полное замешательство. Сэвидж как-то сразу сник, рука с излучателем упала, сам он со стоном опустился на диван и закрыл лицо руками. Алекс осторожно приблизился к Патрику, аккуратно взял из его рук излучатель, тронул того за плечо:

— Что случилось тогда Патрик?

Сэвидж с усилием несколько раз потер руками лицо, тяжело вздохнул и произнес:

— Да, Алекс я все расскажу. Не могли бы вы только принести стакан содовой.

Стил сходил, принес воды, — протянул стакан Сэвиджу. Тот жадно его выпил, держа стакан трясущимися руками и то и дело стуча зубами о его край.

— Спасибо Алекс, я сразу понял, что это вы. Вы очень похожи на своего отца. Думал, что выдержу встречу с вами, однако, видите расклеился. Знаете, что, лучше я не буду вам рассказывать. Лучше вы задавайте мне вопросы, а я буду на них отвечать. У вас же наверняка собралось достаточно вопросов, на которые вы хотели бы получить ответы?

— Да вопросов не мало!

— Так спрашивайте, боюсь времени не так много! — требовательно воскликнул старик, усиленно растирая грудину рукой.

— Почему?

— Потому что вся эта история с убийством вашего отца изрядно вымотала меня за столько лет. Она разрушила мою семью, превратила меня в безвольную развалину, погубило мое здоровье. Все эти годы я был как сжатая пружина, мои нервы это готовые в любой момент лопнуть, струны. Плесните мне коньяку, … там за картиной бар. И спрашивайте, спрашивайте же наконец!!! — почти застонал старик.

— Хорошо Патрик, расскажите пожалуйста собственно про расследование. Что случилось с Диспетчером? Почему он скинул фуру? Я так понимаю никакого сбоя ведь не было? Так?

— Ох… Так. Сбоя не было. Была обыкновенная диверсия…

— Да, да я читал, сбоя быть не могло, «бесконечный контур безопасности, пятикратное дублирование», — задумчиво, будто не слушая Сэвиджа, пробормотал Алекс. — Конечно же диверсия. Это же очевидно.

— Патрика Бьюкенена прочли? — полу удивлённо, полу удовлетворенно спросил Сэвидж.

— Да читал, а что? Как вы догадались?

— Ну больше такие обороты по этому случаю в Сети никто не употреблял. А вы знаете, что после этой публикации случилось с моим тезкой?

— Нет.

— Буквально через неделю он исчез.

— Откуда знаете? Он же жил не в столице, да и в Сети информации не было.

— А кого волнует судьба недоучившегося студента заштатного университета, пусть и талантливого программиста искусственных интеллектов, — Сэвидж поднялся, подошел к бару и плеснул себе еще коньяку. — Будете?

— Нет, спасибо, не хочу. Но вы же как-то узнали о его судьбе, отследили ее?

— Чистая случайность, чистая случайность. Когда мне поручили это дело, естественно у меня тоже возникли вопросы по работе Транспортной системы, и перебирая доступную информацию, я среди прочих ознакомился со статьей Бьюкенена. Криминалистическая аналитическая сеть отобрала ее как источник с высокой долей достоверности. Я даже сделал себе пометку, связаться с этим Бьюкененом, чтобы задать ему пару уточняющих вопросов. Но спустя некоторое время, его имя всплыло в криминальной сводке, в разделе «пропавшие без вести». Вы знаете, Алекс, меня до сих пор удивляет, как работают все эти наши Сети, искусственные интеллекты и прочий бионейроэлектронный хлам. Один раз, что-то глянул и вот оно везде теперь тебе попадается.

— Чего тут удивляться, вы ведь сами сказали, что сделали заметку, вот Сеть и накидала Ввам информации по вашей заметке.

— Батенька, не держите старика за большего идиота, чем он есть на самом деле, — Сэвидж грустно улыбнулся, — когда я сказал, что сделал заметку, я имел в виду, то что я сделал ее у себя в памяти. Я, Алекс, криминалист с большим стажем и отлично представляю, что могут сети, просто не перестаю этому удивляться.

— Ну хорошо! Я так понимаю, что вы предположили, что Бьюкенен имеет отношение к смерти отца и что вы в связи с этим предприняли?

— К тому времени к сожалению, уже ничего. Более того я даже не стал целиком просматривать информацию в сводке, только уже открытое резюме. Бьюкенен, проживая на Таурусе, завербовался разнорабочим в джунгли Ночхи, куда и отправился, сев на шедший туда редкий транспортник. Как он сел видели все, куда он делся с корабля — не видел никто. Команду не допросить — корабль — автомат.

— И почему вы ничего не предприняли?

— Потому что, к тому времени дело я уже закрыл за отсутствием состава преступления.

— Как так? Почему? — Алекс аж вскочил и заметался по комнате.

— Потому что, меня заставили.

— Кто? Как?!!

— Кто? Я до сих пор не знаю кто. Как? Проще — простого. Если у вас есть семья, значит вы уязвимы. Я сразу этого не понял. Когда мне поручили расследовать это убийство, я рьяно взялся за дело. Тем более расследование не представлялось трудным. Все факты, как говорится были на лицо. Все было понятно. Надо было только проверить почему-то скачущий по эшелонам грузовик, и неподдающиеся двери машины Виктора Стила. Все это давало минимум два направления следствия. Я начал со Столичного Диспетчера эшелонов. Я просидел кучу времени над технической документацией Диспетчера, чтобы понять одно: единственным слабым местом Диспетчера является его неуязвимость. Пятикратно дублируемый контур, говорите? Ерунда. Достаточно сделать так, чтобы все пять контуров последовательно, на короткое время, выходили из строя. Но только на короткое и последовательно: это необходимое условие. Иначе диверсия обнаружится раньше, чем сработает. Сработать она должна была в строго установленное время. Как вы догадываетесь, именно тогда, когда Виктор Стил находился в своей машине, а грузовик фирмы «Пан индастриз», управлял которым Дуглас Кивер, должен был находиться неподалеку.

— Но ведь это мог быть любой грузовик! — Алекс усиленно почесал затылок.

— Мог быть, — усмехнулся Сэвидж, — но не был. Посчитайте как часто мимо башни «Стил анд Стил Корпорэйшн» в радиусе пятидесяти километров появляются грузовики. И сколько из них появляются там, когда в машину садится хозяин корпорации. Ответ знаете будет какой?

— Нет?

— Очень простой: ни одного. Грузовики в этом районе могут появляться только по особому разрешению Диспетчера. Императорский двор рядом как-никак. Это разрешение выдается только по специальному запросу. Круг лиц, имеющих право отправлять подобный запрос крайне узок. Знаете, кто отправил запрос на разрешение для «Пан индастриз»? В глазах Патрика появились следы сыскного азарта старого профессионала.

— Дайте угадаю. Сам Виктор Стил.

— Точно! У вас, Алекс неплохие аналитические способности. Естественно, о том, кто натолкнул его на мысль сделать такой запрос, его уже не спросишь.

— Но это значит, что по крайней мере точно известно, что соучастник убийства находится в самой «Стил анд Стил Корпорэйшн».

— Наверняка! Это ясно хотя бы и потому, что кто-то должен был сообщить убийцам график Виктора.

— Но ведь есть еще Дуглас Кивер, водитель. Он наверняка что-то знал, — Алекс прекратил бегать по холлу и обернулся к Сэвиджу.

— Ничего он не знал! Я допрашивал его трижды. Каждый допрос длился по два часа минимум. Единственное, что он смог внятно подтвердить, это то, что этот маршрут появился в их конторе полгода назад. И все было прекрасно до того рокового дня, когда случился сбой в Столичном Диспетчере.

— Хорошо, но тогда давайте вернемся к этому сбою. Вы говорите, что это была диверсия. Как она могла произойти?

— Да очень просто. Приблизительно за полгода до трагедии… Хм заметьте, как совпадают даты. Между появлением нового маршрута в «Пан Индастриз» и событиями о которых я рассказываю, прошла всего неделя. Так вот. За полгода до смерти Виктора Стила в фирму по электронному обеспечению Столичного Диспетчера устроился уборщиком недоучившийся студент, который буквально за полчаса до аварии ввел в компьютер фирмы вирус…

— Что ввел? — переспросил Алекс.

— Ах да, я и забыл, что в вашем мире, Алекс невозможно запустить компьютерных вирусов в Сеть.

— Что значит «в вашем мире»? — удивился Алекс.

Патрик усмехнулся:

— Вообще-то я давал подписку о неразглашении, но думаю большой беды не будет если я сформулирую это так: считается, что последний вирус в Космосетях был уничтожен более полутора веков назад. Более того широко известно, что современные сети устроены так, что ни один вирус в них не только не сможет выжить, но и запустить его невозможно. Но на самом деле…

— Что на самом деле? — нетерпеливо спросил Алекс. Было видно, что эта тема его мало интересовала, и он слушал Сэвиджа, только потому, что не хотел того прерывать, опасаясь, что, в противном случае, он не узнает больше ничего. Хотя интересовало его совсем другое.

— На самом деле, — с нажимом продолжал Патрик, — вирусы никуда не делись, просто их удалось загнать в очень узкие рамки благодаря действию специально обученных служб полиции. Ну и среди общества распространили соответствующие настроения. Иначе кто бы доверял сетям свои данные. Так вот специалисты из этого отдела установили, что вирус пришел по Сети через программы роботов для уборки Столичного Диспетчера. Даже был установлен круг этих роботов, среди них, кстати значились и машины, которыми управлял этот недоучившийся студент. Назвать имя студента или сами догадались? …

— Чего там догадываться, — Патрик Бьюкенен, — Алекс откинулся на спинку дивана и задумался. — Так как Вас заставили?

— У меня была дочка и внук. Внука похитили и не отдавали, пока я не закрыл дело. Целую неделю я мучился, выбирая между долгом и спасением семьи. В результате не выполнил свой долг, и не сохранил семью. После того как мне вернули внука, дочь перестала общаться со мной и уехала из Столицы.

— И вы ничего не предприняли, чтобы установить, кто похитил вашего внука.

— Нет, даже не пытался.

— Настолько они вас запугали?

— Молодой человек! Я конечно понимаю все ваше горе, но прошу вас не высказываться о том, в чем вы ничего не понимаете. Они следили за каждым моим шагом и за каждым шагом моих родных. Даже когда они вернули внука, они вплоть до недавнего времени присылали ежедневные отчеты, где находятся мои родные и чем занимаются. Чтоб значит я даже не рыпнулся. За мной они тоже наверняка наблюдали. Не исключено, что наблюдают до сих пор.

— Понятно. Но что же тогда мне делать?

— Думаю, единственное, что ты можешь сделать… — старик вдруг резко замолчал, ненадолго задумался, потом насупился, зло глянул на Стила и произнес, — а ничего ты уже не сможешь сделать, только смериться. Проводите меня, пожалуйста.

Алекс уже хотел было послать старика, но что-то заставило его остановиться и все же помочь криминалисту одеться и выйти на воздух.

Они медленно шли вдоль улицы. Старик смотрел себе под ноги и невнятно что-то бормотал себе под нос. Чтобы слышать, что тот говорит, Алексу приходилось поддерживать того под руку и наклоняться к лицу Патрика. Со стороны казалось будто почтительный внук вывел деда на прогулку и внимательно слушает наставления предка по поводу жизненного пути.

— … таким образом, — почти шептал следователь, — единственный вариант для вас, юноша — это начать рассматривать дело с той стороны, с которой я не успел за него взяться. Тем более, как я понимаю вы уже, начали рассматривать дело с этой стороны.

— С какой это другой стороны?

— Ну не будьте глупее, чем вы есть на самом деле, Алекс! Если нельзя выяснить, что произошло с грузовиком и Диспетчером, то значит надо выяснить что произошло с Виктором и его лимузином. Почему он не смог выбраться из машины?

— Да вы правы, и кажется я знаю, что делать. Алекс быстро распрощался со стариком и заспешил назад в «Стил энд Стил Корпорэйшн».

Пока Алекс возвращался в центр Столицы, у него созрел план, как получить нужную информацию. Он быстренько кое-что надиктовал и уже на подлете к корпорации набрал дядю. Дин сначала долго не отвечал, но спустя пару минут непрерывных звонков, сдался и довольно недружелюбно бросил в трубку:

— Слушаю!

— Дядя, — начал как можно безразличнее Алекс, — по-моему в нашу последнюю встречу ты слишком перенервничал, того и гляди удар хватит…

— Алекс, тебе что надо? — устало поморщился Дин. Он ни на секунду не поверил в заботливость племянника. Тот набирал его только если нужны были деньги или надо было вытащить его из какой-нибудь уж очень жесткой заварушки.

— Дядь, — Алекс добавил прочувственности в голос, — я вот тут подумал, что несмотря на то, что ты обошелся со мной грубо, ты был по сути прав…

— В чем? — насторожился Дин.

— В том, что пора мне взяться наконец за ум, — с тяжелым вздохом произнес Алекс. — И отобрать у тебя наконец свою часть семейного бизнеса, — злорадно закончил он.

Глава 19

Дин внимательно посмотрел на Алекса и улыбнулся:

— Так я повторяю свой вопрос Алекс: что тебе надо?

— Я хочу начать работать в компании?

— И что ты в ней хочешь делать?

— Ну поскольку, я пока еще мало что смыслю в бизнесе, в основном хочу смотреть и учиться… но не просто так, — увидев разочарование на лице Дина, поторопился добавить Алекс, — а чтоб польза была для семейного бизнеса. Я там тебе сбросил планчик. Хочу посмотреть на все наши траты с точки зрения экономии. Для начала в головном офисе. Поэтому должность директора отдела экономии и рационализации меня устроит…

— Хм… — Дин слушал Алекса, разглядывая план, — Планируешь начать экономию в офисе с создания нового отдела и расширения штата? Не оригинально.

— Заметь, только на одну единицу с минимальным окладом. Только, чтобы в глазах других сотрудников это не выглядело блажью богатенького наследничка.

— Все равно будет. Ну да ладно. План небось на коленке писал, пока сюда ехал.

Алекс невозмутимо пожал плечами.

— Ну не важно. Правда я не понимаю зачем тебе это надо, но приступай. Там посмотрим.

Когда Алекс приехал в контору его там уже ждал очень предупредительный клерк. Он проводил Алекса на предпоследний этаж, где того ждал небольшой кабинетик. Было видно, что им давно никто не пользовался. Кроме огромного стола с интерактивной матрицей, покрытой тонким слоем пыли и мягчайшего массажного кресла из шкуры арбийского быка, здесь стояло несколько стеллажей.

— Вот располагайтесь, пожалуйста. Только извините сэр не успели прибраться, — видя недоуменное выражение на лице Стила, пролепетал клерк, пятясь к выходу, — но я уже вызвал клинингувую службу, и они вот-вот прибудут. Словно в подтверждение его слов, в комнату протиснулся робот-уборщик и стал деловито скрести все вокруг, начав с огромного внешнего экрана.

— Эй, а можно, начать с кресла и стола.

Робот перестал тереть окно и метнулся к креслу. Через пару минут Алекс развалился в кресле, водрузил ноги на столешницу и принялся наблюдать, как тупая машина наводила чистоту. Мысли при этом текли вяло, будто в тумане. Алекс думал о том, к чему может привести его расследование. Пожалуй, оно может аукнуться и крушением всей империи Стилов, а то и…. Впрочем, он не стал дальше глубоко забираться и перешел к обсуждению с самим собой более конкретных вопросов.

Надо было выйти на производителя лимузинов отца. Для начала Алекс решил выяснить за каким подразделением корпорации числятся машины. Он развернул структуру центрального офиса, нашел транспортное управление и уже хотел было зайти в их базу, но вовремя остановился. Если он сразу полезет в транспортную базу это скорей всего сразу насторожит тех, кому поручено за ним приглядывать. В том, что кому-то поручено, Алекс не сомневался. Поэтому не удивился, когда спустя полчаса корпения над функциональной схемой офиса корпорации, поймал себя на мыслях о прошедшей встрече с криминалистом. Его мучила неуверенность, в том, что встреча прошла гладко — без ненужных свидетелей. Впрочем, решив в конце концов, что все равно уже ничего не исправишь, Алекс дал себе слово впредь быть внимательней и осторожней и вернулся к схеме.

Просмотрев за первые два дня базы половины управлений, Алекс наконец вернулся к транспортному управлению. В транспортном управлении числилось сто пятнадцать машин. База данных о машинах центрального офиса впечатляла. О них было известно все: кто произвел, кто и за сколько продал, кто, куда и когда ездил, когда машина проходила ремонт. В общем все, что можно было знать о каждой из ста пятнадцати машин, было известно. У базы был только один, но существенный для Алекса, недостаток: отцовские лимузины в ней не числились. Ни сейчас, ни в прошлом, — никогда! Стил даже не поверил своим глазам и еще раз внимательно пересмотрел всю базу. Лимузинов не было. Тогда, сделав вид, что забыл в своей служебной машине необходимые ему файлы, он спустился на парковку. Там Алекс убедился, что второй лимузин, в котором он недавно застрял, так и стоит на служебной парковке. Правда кто-то заботливо уже накрыл его пылезащитным чехлом. Когда он поднимался назад в кабинет, его неожиданно осенило. Настолько неожиданно, что он даже вынужден был присесть на диван в скоростном лифте. Воспоминание было настолько очевидно, что Алекс даже забеспокоился о своих умственных способностях, уж не пропил ли он окончательно свои мозги, раз забыл такую простую вещь, которую ему постоянно внушал отец. И которую Алекс практически никогда не делал: «Хочешь взять машину — предупреди Личный Секретариат». Добравшись до кабинета, Алекс вновь стал изучать структуру центрального офиса и нашел там сразу под огромной надписью: «Совет Директоров», два маленьких квадратика с надписью: «Личный Секретариат Председателя Совета Директоров» и «Личный Секретариат Исполнительного Директора».

— В каком из двух? — подумал Алекс. Рядом правда был еще квадратик с надписью: «Секретариат Совет Директоров», но его Стил отмел сразу. Он помнил, что речь шла именно о личном секретариате. Вот только какой? Председателя или Исполнительного Директора? Казалось бы, какая разница: зайди в один, не найдешь, зайди во второй. Но Алекс кожей чувствовал, что чем больше телодвижений он совершает внутри баз данных корпорации, тем быстрее его вычислят и накроют. Поразмышляв еще немного, Стил собрал всю решительность в кулак и залез в Личный Секретариат Исполнительного Директора. Найдя там расписание, Алекс нашел день аварии и узнал, что отец собирался ехать на заседание какого-то Благотворительного Собрания, для чего ему был заказан лимузин под номером ССК № 2. Нажав на номер, Алекс провалился на страницу, где напротив номера машины горела надпись: «Списан по утилизации, информация удалена». Но ниже был указан лимузин под другим номером ССК № 1. Нажав на него Алекс получил перед глазами надпись, горящую тревожным красным светом «Доступ органичен согласно распоряжению 357–ССК». Он задумался что ему делать дальше…

— Сэр, — помощник вошел в кабинет едва постучавшись, — сработал маячок в корпорации!

— В какой корпорации? — тот, к кому были обращены эти слова, оторвал взгляд от документа, который он внимательно изучал и недовольно посмотрел на почти ворвавшегося к нему юношу.

— В той самой! «Стил энд Стил Корпорэйшн»!

— Вайса ко мне, срочно!

— Что делать? Что делать? Что дела — ать? — про себя пропел Алекс и уже вслух добавил, — Знаю, что делать, — позвать на ланч Изольду. Алекс набрал номер Изольды и увидев ее на связи со всем своим возможным, как он считал, обаянием произнес:

— Привет красотка! Позволь тебя пригласить на ланч?

На лице Изольды выражение отстраненной, даже холодной вежливости сменилось ироничным, но опять же холодным недоумением:

— О чем это вы мистер Алекс?

— Извините меня Изольда. Может я не так начал, но мне хотелось вас отблагодарить за ту помощь, которую вы мне оказали.

— Какую помощь? Ах да. Не стоит благодарности, — Изольда хотела уже отсоединиться, но Алекс сделал останавливающий жест:

— Подождите Изольда! Не отказывайте! Мне хотелось задать вам один важный вопрос.

— Ну хорошо мистер Алекс, тогда через час, в кафе на семнадцатом этаже.

Через час Стил нашел Изольду за столиком в глубине зала. Девушка была чудо как хороша. Желтая блузка почти без рукавов и большим вырезом за которым открывалась высокая девичья грудь, отлично смотрелась со строгими черными брюками и туфлями на шпильке. Алекс сел, уточнил у девушки что она будет, себе заказал бокал вина и ростбиф и приступил к делу:

— Изольда как тебе работается у дяди?

Девушка настороженно посмотрела на Алекса:

— С какой целью интересуешься? Если ты опять про безадресный идентификатор, то даже не проси. Скажу тебе больше! саму просьбу я считаю не этичной! И если ты еще раз меня об этом попросишь, я вынуждена буду рассказать все шефу! — Изольда начала вставать с намерением уйти.

— Подожди Изи, — Алекс придержал девушку за руку, — я вовсе не собирался тебя об этом просить. Ты лучше скажи мне, ты слышала, что я теперь стал начальником отдела экономии головного офиса.

— Да. Поздравляю.

— Спасибо. Так вот мне тут надо объехать несколько поставщиков, чтобы познакомиться с ними, узнать где, что мы можем сэкономить на взаимодействии с ними.

— И чем я тебе могу помочь? — Изольда изобразила вежливое внимание.

— Понимаешь, я хотел бы поездить на встречи на отцовском лимузине.

— Мне кажется, что лимузин, это немного не по статусу начальнику отдела. Не находишь? — Изольда иронично посмотрела на младшего Стила.

— Да, Изи. просто начальнику отдела не по статусу. Но я ведь еще, кроме всего прочего и Стил.

— Алекс, вопросы вашей родословной тебе лучше обсудить с дядей.

— Нее, с дядей не могу. Ну сама подумай, как это будет выглядеть: только приступил к работе и сразу побежал за помощью к дяде.

— Алекс, к сожалению, здесь я тебе не чем помочь не смогу.

— Я понимаю, но может ты подскажешь к кому обратиться?

— Ну не знаю? — Изи прикусила нижнюю губку, задумавшись.

— Понимаешь Изи, мне кажется, что этот лимузин никого не интересует. В базе даже нет актуальных сведений о нем.

— Ну это как раз ничего не значит, — глубокомысленно заметила Изольда.

— Может быть, как раз их и убрали, чтобы кто попало не совал нос куда не надо.

— Да, ну Изи, — Алекс наивно удивлённо посмотрел на девушку, — Зачем? Кому это нужно?

— Ну, не знаю, — Изи надула губки.

— Изи! Ну пожалуйста.

— Ну хорошо! Попробуй обратиться в архив, к миссис Каламби. Только мой совет: придумай какую-нибудь убедительную причину. Что-нибудь про проверку правильности списания запчастей или тому подобное…

— Если бы ты знала Изи, насколько ты попала в точку с советом по выбору причины обращения, — подумал Алекс, но вслух сказал другое, — Спасибо Изи, за мной обед.

— Кстати, вон миссис Каламби за соседним столиком обедает, пойдем познакомлю. За соседним столиком сидела солидная пожилая дама в буклях и роскошной шляпе. Изи подошла к ней и поздоровалась:

— Здравствуйте миссис Каламби! Давно не виделись! Приятного аппетита!

Миссис Каламби подслеповато прищурилась в сторону Изи, потом ее лицо расплылось в гримасе узнавания, и она выдохнула:

— Здравствуйте милочка! И правда давно не виделись! Присаживайтесь, составьте кампанию всеми забытой старушке!

— Ну что Вы миссис Каламби. Напротив, мы о вас не забываем. Вот этот молодой человек — Алекс Стил, как раз рассказывал мне, что ему вас рекомендовали, как весьма сведущего архивариуса, а он сейчас нуждается именно в такого уровня специалисте, чтобы выполнить ответственное поручение своего дядюшки!

— Дядюшки? Какого дядюшки? Ничего не понимаю! — глаза старушки тревожно забегали между лицами Изольды и Алекса.

— Понимаете, мой дядя Дин Стил возложил на меня обязанности руководителя отдела экономии центрального офиса, и я хотел бы, чтобы вы помогли мне найти кое-какие документы в архиве.

— Конечно же молодой человек, я с удовольствием помогу вам, — было видно, что миссис Каламби очень польстило внимание столь высокопоставленного лица, как хозяин «Стил энд Стил Корпорэйшн»

— Ну тогда я с вашего разрешения пойду, — Изи развернулась и быстро скрылась среди посетителей кафе.

— Хорошая девушка. Ну что молодой человек пойдемте посмотрим, чем старая женщина может помочь самому Дину Стилу.

— Может вы сначала докушаете, миссис Каламби, а потом пойдем? — проявил заботу Алекс.

— Ничего, ничего, — я уже закончила. Идемте, дело не ждет.

Когда миссис Каламби сделала запрос в архив по списку оборудования и деталей предоставленному Алексом, половина строк в списке машина выделила красным с формулировкой «Доступ ограничен».

— Алекс! Я не могу дать вам эти документы, у вас нет доступа, — старушенция всплеснула руками.

— Конечно нет, старая карга, иначе зачем ты была бы мне нужна, — подумал Алекс, а вслух произнёс:

— Да, уважаемая пока у меня нет допуска, но он как раз сейчас оформляется. Я просто хотел, как можно быстрей выполнить поручение дядюшки и не стал дожидаться всех оформлений. Сами знаете какие у нас бюрократия. Меня как раз дядюшка и попросил с ней разобраться. Но вот парадокс: чтобы начать с ней бороться, надо сначала пройти все ее круги. Ну что же спасибо, вам миссис за помощь, пойду к дяде попрошу, чтобы он ускорил оформление допуска. «А то, — скажу, — даже в архиве старых накладных не дают». Алекс с очень расстроенным и озабоченным видом стал покидать обитель бдительной старушки. Выходил он очень медленно и краем глаза наблюдал за душевными терзаниями вредной бабушки, явственно проявлявшимся на изрезанном глубокими морщинами лице. Уже почти выйдя из кабинета архивариуса Алекс еще раз тяжело вздохнул и попрощался: Ну что же прощайте миссис Каламби. Судя по всему, этот вздох, был последним гвоздем в крышку гроба сомнений пожилой миссис:

— Подождите, Алекс! Выдать документы я конечно не смогу, но думаю ничего страшного не произойдет, если вы посидите и недолго, скажем полчаса — час, поработаете с файлами на моем рабочем месте. А?

— Вы просто, ангел миссис Каламби. Вы позволите угостить вас обедом.

Алекс уселся на место старушки и залез в нужный ему файл, касавшийся лимузинов отца. Первое, что он увидел в файле это была пометка о том, что доступ к файлу ограничен в интересах следствия на основании обращения начальника отделения полиции в чьем ведении было расследование. Тут же было приложено само обращение.

— Интересно получается, — подумал Алекс, — такую серьезную улику, как документы о ремонте лимузина вроде и спрятали, но как-то не очень. И вроде только по просьбе следователя. Да и следит за ограничением доступа не цербер — безопасник, а бабушка — архивариус. Выглядит так будто и не очень хотели спрятать. Так не прячут то, чем дорожат. А для преступника такая улика дороже золота. Может быть дядя тут не причем? Поэтому и файл хранится абы как. А может его специально оставили почти на виду, чтобы создать впечатление его неважности и соответственно непричастности Дина к преступлению?

Алекс тяжело вздохнул, поняв, что он не в состоянии ответить на большинство вопросов, возникших после прочтения только одной строчки, и погрузился в дальнейшее чтение файла. Из документов стало ясно, что за четыре месяца до гибели отца, в ходе ежедневного ТО, старший инженер — техник Яр Каминский обнаружил выход из строя замка левой двери на одном из лимузинов. Он сразу же заказал восемь новых замков. Замки пришли спустя две недели и спустя еще день были установлены. Задавшись вопросом, почему были куплены и заменены сразу восемь замков, Алекс нашел ответ в инструкции. Внутренняя инструкция по эксплуатации машин для руководства «Стил энд Стил Корпорэйшн» требовала, чтобы в случае выхода из строя какой-либо детали на одной машине, были заменены все аналогичные детали на всех машинах. Та же инструкция требовала покупать запчасти только на предприятиях корпорации. Замки были куплены у фирмы «Старс сперс». Алекс поискал информацию об этой фирме и выяснил, что это предприятие было ликвидировано спустя год после аварии. И оно не принадлежало к корпорации Стилов. Набрав наименование дверных ручек в номенклатуре производимых предприятиями корпорацией Стилов товаров, Алекс убедился, что ручки там не значатся. Но почему тогда была выбрана «Старс сперс»? Порывшись еще в файлах, касающихся подбора поставщиков, Стил-младший нашел документ под названием «Обоснование цены». Из него следовало, что цена, предложенная «Старс сперс» была чуть ниже средней на рынке. Как раз такая может удовлетворить самого въедливого покупателя: не самая высокая, но и не настолько низкая, чтобы вызвать подозрения относительно качества товара.

— Да уж, интересно, — пробормотал Алекс себе под нос и отправился искать этого инженера-техника, ремонтировавшего лимузины. Алекс не помнил, а может и не знал, никакого Яра Каминского. Поиск по кадровым базам корпорации тоже ничего бы не дал. У Алекса просто не было к ним допуска. Идти искать кого-то с допуском и просить посмотреть — не вариант. Поэтому Стил отправился прямиком в гараж к механику Кирку. Кирка Алекс помнил с того времени, когда тот ему готовил машины для лихих покатушек с девчонками. Собственно, только его и ещё пару — тройку человек Алекс и знал в Корпорации. Все остальные были непосредственно из окружения отца и дяди. Старый техник сидел у себя в мастерской и что-то рассматривал на объемной проекции какой-то детали.

Увидев Алекса, Кирк расплылся в улыбке и смахнул ветошью несуществующую пыль с антигравитационного кресла, приглашая молодого человека присесть.

— Алекс привет! Давненько мы с тобой не виделись. Небось пришел опять тачку взять погонять?

— Да нет, Кирк. Просто зашел поболтать, узнать, как у вас дела.

— Да дела у нас неплохо! Живем помаленьку.

— А где ваш инженер техник, Яр, кажется?

— Ууу, как давно ты у нас не был. Яр давно уволился, почитай спустя полгода, как авария случилась.

— Понятно. А куда он делся?

— Не знаю. Вроде как к себе уехал, на Тау — Кита. Знаешь мы не были с ним особо близки, да и проработал он у нас не долго. Его к нам перевели с наших верфей на Альфа-Центавра, где-то за год до этого.

Алекс вернулся к себе в кабинет и задумался. Ему вряд ли удастся добраться до Тау-Кита и тем более провести там поиски Яра. Значит надо, чтобы это кто-нибудь сделал за него. Вот только кто? Промучившись с час, он ничего лучшего не придумал, как обратиться к частному детективу. Только делать это надо не самому, а то не дай бог, он в качестве заказчика привлечет излишнее внимание. Подумав еще часок Стил-младший решил обратиться к своему тренеру Филиппу Карпентеру. Тот в свое время служил сначала в имперских силах специальных операций, потом в каких-то правоохранительных структурах, настолько засекреченных, что если Фил и упоминал их, то делал это весьма туманно и расплывчато. Справедливости ради, Алекс признался себе в душе, что он и сам не особо этим интересовался. Да и на тренировке Алекс давненько уже не бывал. Сказано — сделано. Вечером Алекс уже входил в маленький зал на юге Столицы.

— Не может быть! — из глубины зала на Алекса накатила оглушительная волна рева, — кто к нам пожаловал. Наверняка планеты осыпались с орбит, звезды погасли ослепленные взошедшем солнцем — нас посетил великий и ужасный боец Алекс Стил. Из тренерской расположенной в дальнем конце зала показалась фигура очертаниями, скорее принадлежащая гимнасту, чем спецназовцу и мастеру единоборств.

— Здравствуй Фил, вот пришел восстановить форму, — Алекс остановился, скинул с плеча сумку и потупил взгляд.

— А что есть что восстанавливать? Думаешь мы тут не в курсе как ты весело проводил время эти три года. Ну давай, иди переодевайся, и я решу стоит-ли возня с тобой, тех жалких грошей, что ты будешь пытаться всучить мне за мое бесценное время, потраченное на тебя.

Деньги, которые Стилы платили Филу за обучение и тренировку лучших бойцов службы безопасности корпорации были далеко не жалкими. Тем более не были маленькими, те деньги, которые Виктор Стил, отец Алекса, в свое время платил Филу за тренировку сына. Но Карпентер того стоил. Он был, пожалуй, лучшим специалистом, знающим реальное боевое искусство, если не во всей Ойкумене, то в Империи уж точно. Взяв на обучение Алекса, когда тому едва исполнилось восемь лет, спустя двенадцать лет, глядя как Алекс выигрывает одно соревнование за другим, Карпентер удовлетворенно произнес: «Ну бойцом ты конечно не стал, но тазик в бане у тебя уже не отнимут». На вопрос Алекса, о том, что такое баня и что за тазик там отнимают, Фил сказал, что баня, это было такое традиционное место помывки на полумифической Ларктике, а тазик — это то в чем мылись. Точнее Фил сказать не смог. Потому что не знал. Эта фраза, всего лишь поговорка. Он позаимствовал ее у своего однополчанина и учителя, гордившегося, тем, что его предки выходцы с Ларктики.

И вот они вдвоем с Филом стоят напротив друг друга в обманчиво расслабленных позах. Тренер начал движение вокруг Алекса против часовой стрелки, Алекс внимательно следил за ним, поворачиваясь так, чтобы держать Карпентера перед собой. Так продолжалось довольно долго, пока Фил, одним неуловимым движением оказался рядом со Стилом и без замаха пробил ему несколько ударов по корпусу и по голове. Алекс успел отразить их все, но уже в следующее мгновение оказался лежащем на ковре, зажимающим кровоточащий нос, принявший на себя хлёсткий удар ладони Фила.

— Да форматвоя никуда не годиться. Надеюсь ты понимаешь, что, если бы я ударил тебя в полную силу, твой нос вышел бы у тебя на затылке, но ты бы об этом уже не узнал. И только то, что ты кое-как сумел защититься от первой серии, внушает мне некоторый оптимизм. Вставай начнем тренировку.

Только спустя месяц регулярных тренировок, Алекс рискнул заговорить с Карпентером о деле, которое его волновало.

— Значит ты хочешь, чтобы я обратился к частному детективу, с тем чтобы выяснить где находится некий Яр Каминский?

— Да.

— Почему ты сам это не сделаешь?

— Боюсь это вызовет ненужный интерес к этому делу.

— А почему ты боишься чужого интереса?

— Позвольте, Учитель мне не отвечать на этот вопрос.

— Ладно! Я так понимаю, раз этот человек работал в гараже отца, он может иметь отношение к его смерти? — полу утвердительно спросил Фил, разглядывая информацию о Яре, добытую из Сети.

Алекс предпочел оставить вопрос учителя без комментария.

— Хорошо, Алекс. Поскольку это касается твоего отца, я помогу тебе. Только на своих условиях.

— Согласен.

Глава 20

Вернувшись в столицу Великой Сатрапии, Осборн предстал перед полковником Эверидом.

— Итак, лейтенант, вы доставили личное послание Великого Сатрапа Адониса Брада генеральному директору «Стил энд Стил Корпорэйшн» Дину Стилу? ‒ спросил полковник.

— Так точно сэр! Передал лично в руки! — вытянулся во фрунт Осборн.

— Отлично лейтенант! Ответил ли Стил на послание?

— Так точно, сэр!

— Давайте, скорее, я сам передам его Великому Сатрапу, — протянул руку полковник.

— Мистер Стил просил передать устный ответ, — произнес Лен

— Хорошо! Что он просил передать? Говорите, я передам.

Осборн замялся, собираясь с духом.

— Ну что вы лейтенант, как воды в рот набрали. Говорите, я жду.

— Понимаете, сэр, Стил просил передать ответ лично Его Светлейшеству Великому Сатрапу, — наконец выдавил из себя Осборн.

Вы настаиваете лейтенант? — посуровел Эверид.

— Да сэр! — прошептал Осборн.

— Хорошо! — рыкнул Эверид. — Следуйте за мной.

Они вышли из казармы, сели в армейский транспортер и через час были в одной из загородных резиденций Его Светлейшества.

Осборна неприятно удивил внешний вид резиденции. Это было приземистое здание с плоской крышей, практически полностью лишенное окон и каких — либо украшений и балконов. Скорей оно было похоже на бункер, нежели на поместье. Впрочем, впечатление несколько сглаживал красивейший парк, разбитый вокруг резиденции. Но все равно загородный дом Великого Сатрапа, особенно по сравнению с теми зданиями, что видел Лен в Столице Империи, не был похож на место, где пусть и не часто, но останавливался правитель нескольких миров.

Правда, внутреннее убранство дворца все же поразило Осборна. Пройдя через анфиладу величественных приемных, наполненных людьми в разномастных мундирах, они с полковником попали в огромную безлюдную залу с двумя рядами колонн в виде атлантов и кариатид, поддерживающих своды, с которых свисали люстры в виде созвездий Центавра. Из стен били струи фонтанов. В бассейнах, куда падала вода плескались рыбки с различных планет и даже плавали ракообразные — телепаты с Гинтария. Как позже узнал Осборн, эти рыбины стоили не менее миллиона за штуку, а плавало их здесь не меряно.

Второй зал, в который они прошли, превосходил вообще все, что-либо виденное Леном в жизни.

Здесь по полу струился туман, из стен выступали стволы деревьев, а сами стены представляли собой скалы, покрытые мхом и увитые плющом. Потолок сквозь листву высоко расположенных веток Осборн не разглядел. Где-то в листве пели птицы, а среди скал журчала вода. Когда полковник и лейтенант пересекли центр зала, Осборн увидел у дальней стены трон как будто вырастающий из скалы. На троне восседал мужчина в строгом костюме, шитом серебром. Сам мужчина был коренаст, его голова была наклонена к груди и глубоко посаженные глаза исподлобья внимательно изучали вошедших.

Не доходя шагов десяти до трона, идущий чуть впереди полковник Эверид остановился, отдал и честь и отрапортовал:

— Ваше Светлейшество полковник Эверид и лейтенант Осборн для отчета о результатах операции — прибыли.

— Здравствуйте, здравствуйте полковник. Это и есть Ваш лейтенант, который отвозил наше письмо? — словно нехотя и через силу произнес Адонис Брад.

— Да, Ваше Светлейшество. Именно лейтенанту Осборну я поручил доставку вашего письма, и он с этой задачей блестяще справился.

— Это хорошо, что вы так высоко оценили службу вашего подчиненного. Но, ни кажется ли вам, что о качестве доставки лучше всего судить отправителю?

— Так точно Ваше Светлейшество! ‒ произнес, слегка смутившись, полковник Эверид. Но казалось Великий Сатрап, не нуждался в ответе полковника, он перевел взгляд на Осборна и спросил:

‒ Это правда, лейтенант, что вы ездили с моим посланием к генеральному директору «Стил энд Стил Корпорэйшн»?

— Так точно Ваше Светлейшество! — щелкнул каблуками Осборн.

— Вы передали пакет лично ему в руки?

— Так точно Ваше Светлейшество!

— И он вскрыл его при вас?

— Так точно Ваше Светлейшество!

— И потом передал вам ответ?

— Так точно Ваше Светлейшество!

— Передайте его мне, лейтенант.

— Понимаете Ваше Светлейшество…

— Что я должен понимать?

— Мистер Стил просил меня передать ответ на словах…

— Да? Вот как интересно, и что же он просил вас передать? — как-то наигранно удивился Адонис Брад.

— Он просил передать, что внимательно прочитал письмо и постарается выполнить просьбу.

— Да? Как приятно, когда люди не отказывают в просьбе. Не правда ли, лейтенант?

— Так точно Ваше Светлейшество!

— Вот только я не очень понял — кто постарается выполнить мою просьбу?

— Как кто? … Ваше Светлейшество, — опешил Лен Осборн. — Генеральный директор «Стил энд Стил Корпорэйшн», Дин Стил.

— Да? А откуда это известно? Вы, наверное, видели его раньше лейтенант, поэтому с такой уверенностью говорите, что это был Стил? Не так ли? Если вы видели раньше Стила и говорите, что передали письмо именно ему, то тогда я спокоен, потому, что у меня нет оснований не верить офицеру нашей доблестной жандармерии.

— Нет, я до этого никогда не видел Стила.

— Тогда откуда вы знаете, что тот, кому вы передали пакет именно Дэн Стил?

— Так мне его представили… Того человека… В его корпорации… Куда я был послан… — запутался Лен. ‒ И когда он взял пакет на нем загорелся зеленый огонь идентификатора, — закончил он.

— И вы, наверное, идентифицировали его на своем планшете, как это требует инструкция? Не так ли лейтенант?

И тут Осборн окончательно покрылся холодным поТим, поТиму что, вспомнил, как он мечтал о повышении, как поразился Столице, как поразило его здание корпорации, как еще больше он поразился убранству кабинета Стила. Как все это вместе разрушило его представления об устройстве мира. И наконец, он вспомнил, какое впечатление на него произвел сам Дин Стил. Настолько сильное, что он просто протянул ему пакет и просто ждал ответа.

— Ну что вы молчите лейтенант? Наверняка вы идентифицировали человека, которому передали мое ЛИЧНОЕ послание? — выделил интонацией слово «личное» Великий Сатрап.

— Никак нет, Ваше Светлейшество. Я этого не сделал, — выдавил из себя Осборн.

— Нет?! — чуть повысив голос, переспросил Великий Сатрап. — Ну что ж мне все ясно, Эверид, — Адонис Брад потерял всякий интерес к Осборну. — Я больше не задерживаю этого бывшего лейтенанта.

Полковник вскинул руку к голове, повернулся к Осборну, двумя резкими движениями сорвал с Лена погоны и скомандовал: «Кругом! Шагом марш!»

Осборн развернулся и строевым шагом вышел из зала.

— Вот видите, полковник, оказывается, не все так хорошо в жандармерии с выполнением моих распоряжений — идите и наведите порядок в своем корпусе полковник.

Выйдя из тронного зала после потрясающего разжалования по распоряжению и в присутствии самого Великого Сатрапа, Лен не знал, куда ему деваться. Однако не успел он дойти до середины зала с фонтанами, как к нему подошел человек в ливрее дворцового слуги, высокомерно посмотрел на него и произнес: «Следуй за мной».

Ливрейный слуга сопроводил Лена к неприметной двери за самой дальней колонной. Слуга буквально впихнул в нее Осборна. За дверью, в небольшой комнате расположились двое гвардейцев: сержант и рядовой. Рядовой взял у сержанта планшет, отдал честь, произнес: «Слушаюсь», скомандовал Осборну: «За мной», открыл дверь в противоположной стене и вышел. Лен последовал за гвардейцем. Минут двадцать они шли длинным, безлюдным, но хорошо освещенным коридором. Наконец гвардеец, впихнул Осборна в очередную дверь и вошел сам. Пара торчащих за дверью гвардейцев, не обратили на них никакого внимания. Сопровождавший Осборна гвардеец подошел к следующей двери, открыл ее, бросил Осборну «За мной» и вышел. Выйдя Лен, оказался в каком-то углу парка, окруженном с двух сторон живой изгородью, а сверху прикрытом маркизой. В противоположной стороне зеленого коридора Осборн увидел открытые дверцы бронетранспортера, на котором он вернулся в часть.

Спустя сутки, Осборна окончательно выперли из корпуса жандармерии. выперли без права занимать офицерские должности в вооруженных силах и руководящие должности на государственной службе Центрального галактического союза.

Мрачный сержант Ли молча сопроводил Осборна в канцелярию части. После подсчета его денежного довольствия за время службы, за вычетом затрат на обучение, обмундирование, содержание и перелеты, ему выдали сумму, которой едва могло хватить на неделю жалкого существования в самых нищих кварталах столицы Сатрапии. Разумеется, никакой речи о его доставке домой на Камель вообще не шло. Чтобы добраться домой, ему надо было отслужить в чине лейтенанта хотя бы полгода, и при этом не иметь ни каких расходов.

Всю неделю Лен прошатался из кабака в кабак в портовом районе Тау-Кита, где проводил время с бутылкой самого дешевого пойла.

Иногда в перерывах между бутылками он ел что-то однообразно малосъедобное и спал на изношенных матрасах из дешевого полистирола, брошенных прямо на нечистый пол в «комнатах отдыха». Такие были во всех низкопробных питейных заведениях подобного рода. В эти комнаты вышибалы стаскивали по нескольку десятков тех клиентов, что уже потеряли способность ходить, но еще не потеряли способность платить, чтобы те, после того как придут в себя, могли без потерь времени на поиски нового заведения, снова получить необходимые изможденным организмам, напитки.

С каждой рюмкой пойла мир для Лена все больше погружался в грязный аквариум, из мутных глубин которого, иногда выплывали то угол старого пластикового стола, то невнятное лицо случайного собутыльника, то вообще мелькали какие-то расплывчатые тени. Звуки сливались в далекий, но неприятный не то шелест, не то скрежет, изредка прерываемый еще более неприятным резким, что-то спрашивающим, голосом. Сначала Лен пытался не обращать на голос внимания, но голос не отставал. Тогда Лен показывал рукой на опустевшую бутылку и кивал. Неприятный голос довольно умолкал, а перед глазами появлялась полная бутылка. Эта последовательность: пустая бутылка — неприятный голос — новая бутылка, была единственной нитью, что иногда вытаскивала сознание Осборна на поверхность из воронки алкогольного беспамятства, куда тянули его, вялые как мухи в сиропе ‒ мысли ‒ неуверенно ползающие вокруг одного вопроса «Почему?».

«Я верой и правдой… — бормотал Лен неуверенно наклоняя бутылку к стакану — … сам полковник Эверид…, высочайшая честь, личное послание…, а он со своими гобеленами…, ишь раскомандовался, сэр, понимаешь ли…, личный штандарт у него, понимаешь ли, а сам всего лишь купчишка…, запудрил мозги офицеру…»

К концу недели запоя его нетрезвый мозг укрепился в мысли, что виноват во всех его злоключениях никто иной, как Дин Стил. Именно он своим тоном заставил Лена забыть о своем долге и лишиться такого прекрасного будущего — офицерского чина сначала в жандармерии Тау‒Кита, а затем и в императорской гвардии.

«За все ответишь…. Месть будет…» — Лен уронил голову на залитый выпивкой стол и захрапел.

Очнулся Лен на матрасе, от ощущения, что какая-то вредная тварь ползает по лицу и больной голове, и зудит. Ощупав лицо и прошерстив пятерней волосы, Лен не обнаружил никакой живности, но ощущение зуда не проходило. Сосредоточившись, Осборн понял, что зудит не снаружи, а внутри раскалывающейся черепушки… и не тварь, а… нет, не мысль, а слово что ли… Поднапрягшись, с пятого или шестого раза поймал ускользавшее слово, а, поймав — не обрадовался. Оно взорвалось в истерзанной голове светошумовой гранатой: «Месть!», а вслед за ним пришло и другое — «будет» и вдруг сознание накрыло всем тем, что копилось и ворочалось в нем целую неделю.

Осборн вскочил, метнулся в уборную, сунул голову под ледяную ржавую воду. Потом, словно в полусне, вернулся в «комнату отдыха». Оглядел свой изодранный жандармский мундир, и почти опережая мелькнувшее в сознании: «в этом нельзя», выдернул из-под пьяно храпящего соседа, его грязный плащ, и почти бегом вышел из таверны.

Осборн в нерешительности стоял перед входом на верфи «Стил энд Стил Корпорэйшн» и, задрав голову, смотрел, как на огромных атмосферных часах, весящих под еще большим логотипом компании, таяли последние минуты обеденного перерыва.

Два первых трезвых дня Лен метался по городу раздираемый жгучим желанием отомстить и невозможностью это сделать. Он был здесь, на Тау-Кита, а Стил в Столице. Но потом, в ночном небе Осборн увидел рекламу корпорации его врага. Реклама предлагала жителям Сатрапии какую-то ерунду, вроде домашних комбайнов. Из рекламы Лен узнал, что верфи на Тау — Кита входят в десятку крупнейших предприятий корпорации.

«Значит рано или поздно он будет тут», — пробормотал Осборн вслух. Хотя с чего у него появилась такая уверенность, он вряд ли смог бы объяснить.

Следующий день он до вечера раз двадцать прошел мимо главных ворот верфи пока не сообразил, что его бесцельное фланирование туда-сюда может показаться подозрительным Тиму, кто, не дай бог, будет просматривать записи уличных сканеров. Это в лучшем случае. В худшем, его уже на четвертом, а то и на третьем проходе, взяла на заметку охранная программа и уже раз сто прогнала через все доступные базы данных как открытые, так и не очень. За свой недолгий срок службы в жандармерии, Лен успел завести пару знакомств в подразделении информационных операций и за кружкой пива на отдыхе наслушался о возможностях всякого рода систем безопасности. Ничего конкретного — так полунамеки, но весьма пугающие. Так что, будучи весьма далеким, от всех этих искусственных штучек, Осборн, тем не менее, был убежден, что в Сети наверняка найдется что-нибудь про его посещение Столицы и может даже про визит в штаб-квартиру корпорации, и уж наверняка про скорое, после этого его увольнение из жандармерии. И по закону подлости обязательно найдется живой или не очень умник, который сопоставит его шатание и недавние события в биографии Осборна. От осознания этого нехитрого факта, Лен остановился как вкопанный, будто налетел на невидимую стенку и затосковал. Тут же, в подтверждение его страхов к Лену подскочил типчик с блуждающим взглядом и в неприметном рабочем комбинезоне, и без обиняков спросил:

— Ну и кому шатаемся, тут целый день? Что нам надо тут? А?

— Ничего я тут не шатаюсь и нечего мне… — начал было бубнить Лен, но знакомые интонации в словах типа, заставили Осборна вспомнить наставления своего первого командира, фельдфебеля Дулитла, которыми тот пичкал зеленых жандармов перед первым патрулированием:

— Помните, гиббоны недоношенные, чтобы у задержанного не возникло сомнений кто тут хозяин, — скрежетал фельдфебель по прозвищу «Ржавый Высер», — сразу покажите, что вам на все сто известно, что он виновен. Например, спросите у него с подозрением, — что он тут делает и почему? — пусть оправдывается, пусть объясняет.

Вспомнив фельдфебеля, Лен обозлился и надвинулся на типа:

— Ты вообще кто такой? Твое какое дело?

— Мое-то? Никакое! — замахал руками типчик, — Просто смотрю, шатается у проходной крепкий парень, думаю, наверняка работу на верфях ищет. Дай думаю, помогу, а так извини, пойду я, — и тип начал разворачиваться, чтобы уйти.

— Ну, допустим ищу.

— А квалификация у тебя какая?

— Что?

— Делать что умеешь, спрашиваю, чем раньше занимался?

— Чем, чем — в армии служил.

— В армии это хорошо, а в войсках каких?

— Стрелок я, — чуть помедлив, ответил Лен.

— Ну ладно. А с документами у тебя как, Стрелок?

— Че пристал: как, как — потерял я документы и деньги. Или украли….

— Еще бы…

— Не понял….

— Не — не ничего! Просто не ты, первый не ты последний. Ну ладно завтра к концу обеда найдешь меня у входа на верфи… — с этими словами тип скрылся.

На ночь Лен отправился в одну из самых дешевых таверн портового квартала. Денег не было совсем. И Осборн хотел было заночевать на скамейке, на верхней террасе сквера, как он делал две предыдущие ночи, но передумал. Могла загрести полиция, а именно сегодня этого не хотелось. Улегшись на тощий матрас в очередной комнате отдыха, Лен проворочался всю ночь, но так и не смог заснуть. Мозги до самого утра совершали не очень привычную мыслительную работу, пытаясь перемолоть накопившуюся за день информацию. Осборн никак не мог решить, стоит ли ему приходить на верфи. Не подстава ли это? Ни стукач ли верткий типчик? Хотя, чего ему бояться. Ничего запрещенного он пока не совершил, а сканировать ему мозг — слишком дорогое удовольствие. Так и ничего, не решив, Лен рано утром направился в уборную, где на глаза ему попалась общественная точка доступа в Сеть. Такие весели в каждой кабинке и оттуда девицы наилегчайшего поведения, принимая различные непотребные позы, зазывали клиентов таверны, не забывая вместе со своими прелестями ознакомить будущих кавалеров с ценником на услуги. Понаблюдав мгновение за шлюхами, Осборн нашел портал корпорации, открыл раздел новостей и через минуту сжав зубы, стукнул по монитору кулаком. Ничего стоящего про Стила не было. Какие-то контракты на новые эсминцы, секвестр (черт знает, что это такое) программы перепрофилирования старых кораблей. О самом Стиле — ни слова.

«Ну, ничего мистер Стил! Рано или поздно, вы сюда приедете. Мы не гордые — мы подождем, а заодно и денежек подзаработаем на билетик до Столицы. Если не вы к нам, то мы к вам, обязательно. С огромным нашим почтением и с еще большим счетиком к оплате», — продолжая бормотать, Осборн вышел из уборной, и отправился на верфь.

Глава 21

И вот Лен, в ожидании обещанной работы, топчется около проходной верфи, среди полутора десятка так же плохо выглядящих бедолаг.

Мелкая, расхлябанная фигура вчерашнего типчика, появилась сразу же, как часы показали ровно час дня. Но, почему-то не из проходной, а из-за дальнего угла ограды верфи. Все оборванцы, стоявшие на крыльце, начали медленно разворачиваться в его сторону. Не дойдя пару десятков шагов до входа, тип призывно махнул рукой, развернулся и той же неспешной вихляющей походкой, пошел туда, откуда появился минуту назад. Народ медленно потянулся за ним…

— Идентификатор — рявкнул сидевший за столом верзила. Стол стоял прямо во дворе почти зажатый стенами двух пакгаузов какой-то невероятной высоты. Впрочем, их размеры были ничто по сравнению с самими верфями. То, что три грязно-зеленых студенистых пузыря подпирающих небо посреди залива, на берегу которого стоял город, и есть верфи, Лен понял, только внимательно посмотрев рекламу. Она непрерывно крутилась на экране, под которым сидел верзила. Камера, показывавшая верфи, то облетала пузыри с разных сторон, выхватывая отдельные детали, то поднималась на орбиту, чтобы показать открывающийся вид во всем великолепии. Судя по всему, под куполами верфей мог поместиться весь город целиком. С берегом верфи соединялись двадцатикилометровой ниткой дамбы с четырехполосным шоссе и двухпутной рельсовой дорогой. В месте соединения дамбы с берегом и располагался терминал с десятком гигантских пакгаузов и центральным входом на верфи, показавшийся Осборну ненадежным узелком, привязавшим тонкую нить дамбы к берегу.

Засмотревшись Лен, не сразу понял, что верзила обращается к нему и отреагировал, только когда вертлявый цепко ухватил его за правую руку и потащил к столу.

— У меня нет идентификатора, — выжал из себя Лен.

Верзила оторвал от сканера взгляд и тяжело посмотрев на Осборна, рявкнул:

‒ В сторону!

— Но… — начал, было, Лен…

— Я сказал: в сторону! — громила за столом посмотрел на вертлявого. Тот, наскакивая на Осборна, и приговаривая: «Ну, слышал же, мистер Биг, сказал отойти в сторону, значит надо отойти, а то неприятности будут…», заставил Лена выйти из очереди, тянувшейся к столу и встать в тень.

Между тем Биг, закончил идентификацию всего остального благородного собрания и снова рявкнул:

— Строиться!

Пятнадцать оборванцев неспешно выстроились в какое-то подобие шеренги и молча уставились на Бига.

Биг поморщившись, словно у него внезапно заболел зуб, прошелся вдоль строя и высказался в Тим смысле, что он, от имени и по поручению руководства «Стил энд Стил Корпорэйшн», конечно рад приветствовать в рядах дружного коллектива верфи новых работников. И, что по поручению руководства, он высказывает уверенность, что каждый из вновь прибывших станет ценным и незаменимым сотрудником корпорации и вольется в их… На этом месте Биг запнулся. С минуту пожевал губами и пролаял:

— В общем, так! Вы сюда приперлись, насмотревшись всякой рекламной фигни, про то, как вас здесь будут ценить и в надежде найти непыльную работенку в стерильном цеху, вроде подкормки корабельной биоброни. Так вот! Хрен вам! — Биг резко выбросил вперед средний палец руки и поводил им перед носами построившихся. Поскольку у вас ни у кого нет: ни квалификации, ни опыта работы — будете в основном откачивать дерьмо всякой протоплазмы, стоя в нем покалено. И благодарите меня и господа бога, что я вам выдам хоть какой-нибудь костюм биозащиты. Поверьте, мне! Работенка та еще! Но зато вы все будете жрать вдоволь. И если не сопьетесь и не начнете раньше, чем через пару лет блевать собственными внутренностями, то возможно, у вас появиться шанс получить место почище, где дерьма будет только по щиколотку. Кого не радует такая перспектива и кому неохота жрать досыта — скатертью дорога, никого не держу!

Жрать хотелось всем — строй никто не покинул. Биг удовлетворенно хмыкнув, махнул рукой, и вертлявый стал загонять всех в небольшой шатл.

— Ну что, орлик наш залетный, неопознанный, мне с тобою делать? — обратился громила к Лену, после того, как шатл скрылся в глубине двора.

— Че-че! Работу дать, — буркнул Лен.

— Работу, говоришь, хочешь? — громила широко улыбнулся — Ну, для того чтобы ее получить, для начала надо хорошо ее попросить. Ну-ка быстренько сними свою шапочку и скажи дяде: «Мистер Стоундж, не будете те ли вы так любезны, предоставить мне какую-нибудь работу».

Осборн помялся, глянул на Стоунджа исподлобья, стянул свой головной убор и нехотя промямлил: «Мистер Стоундж, не будете ли вы, так любезны, предоставить мне какую-нибудь работу».

— Неплохо! Очень неплохо для начала, — осклабился громила. — Но это только для начала. Понимаешь дружок, — Стоундж подошел к Лену и потрепал его по плечу, — парень ты конечно крепкий и служил вроде как, если судить по выправке. Служил ведь?

Лен слегка кивнул.

— Воот, — протянул Стоундж. — Служил значит. Знаешь, значит, что такое порядок и приказ начальства, а идентифицироваться не хочешь. Как же дядюшка Гарфилд, сможет тебя на работу взять?

— Пропал у меня идентификатор, — набычился Лен. ‒ Не помню я как. У меня эта…, как ее…, амнезия… Вот.

— А! Ну да, ну да. Конечно же, амнезия! Как же я сразу не сообразил! Обычная история ведь, — продолжал улыбаться Стоундж. — Наверное, напала толпа отморозков в портовых кварталах, по голове битами настучала, обобрала. Ты бедненький очнулся и ничего не помнишь. Идентификатора нет, имя не помнишь, в полицию идти боишься, загребут за нарушение режима и прощай свобода! Так ведь? …

— Нет ни так, — мотнул головой Лен. — Имя свое, я помню — Лен.

— Это хорошо, что помнишь. Тогда я тебя конечно возьму. Но поскольку возникнут некоторые проблемы, то ты мне будешь отдавать не десять процентов с зарплаты, как все, а двадцать, — Гартфилд стал что-то интенсивно искать в своем планшете.

— А дядюшка Гарфилд не боится, что кто-нибудь из рабочих стукнет начальству корпорации, что некто мастер Стоундж, по прозвищу Биг Гарфилд, обирает их, — ехидно осведомился Осборн.

Стоундж метнул на Лена острый взгляд из-под кустистых бровей, но тут же снова уставился в планшет и больше не отрываясь от него процедил:

— Отвечаю: Дядюшка Гартфилд мало чего боится. И уж тем более того, что какой-то недовольный олух настучит начальству корпорации. Объясняю почему: поТиму что я не работаю с корпорацией, я работаю с маленькой фирмой, которая заключила подряд с корпорацией на вывоз всякого дерьма. Я же заключил с этой фирмой свой подряд. И им всем все равно, сколько я вам плачу, главное, чтобы в бумагах было все тип — топ. Ясно?

— Ясно, — промямлил Лен.

— Слышь Тим, — обратился Гартфилд к вертлявому, ‒ а похоже наш неопознанный борзый, но мало того, он еще и глупый, раз такие вопросы задает!

— Может, сдадим его полиции? — предложил Тим, — Там его быстро идентифицируют, и он отгребет по полной программе за борзоту.

Пока Стоундж, никак не отреагировав на вопрос Тима, молча разглядывал Лена, тот успел сотню раз проклясть свой длинный язык. Наконец спустя почти минуту, показавшуюся Осборну вечностью, Гарфилд изрек:

— Ты прав и не прав одновременно Тим. Прав в том, что его надо наказать. Но не прав в том, что его надо наказать за борзоту. Она иногда бывает, полезна, поэтому мы ему на этот раз ее простим. А вот глупость всегда не на пользу. Поэтому за нее надо наказывать, иначе от нее не излечить. И, наконец, Тим ты не прав в том, что к этому делу надо привлекать полицию. Мне кажется это не разумным по двум причинам, — Гартфилд растопырил огромную пятерню и стал загибать заскорузлые пальцы. ‒ Во-первых, мы так и не узнаем, как накажет его полиция, а во-вторых, мы ничего с этого не поимеем. Поэтому, знаешь, что друг мой — будешь платить не двадцать, а двадцать пять, а лучше тридцать процентов от заработка. Ясно! — Гартфилд рявкнул так, что Лен невольно принял стойку «смирно» и рявкнул в ответ:

— Так точно!

‒ Вот и хорошо. Тим проводи Лена и пригляди за ним.

Потянулись длинные однообразные дни. Первая смена начиналась в шесть. Каждое утро Лен, ни свет, ни заря, выползал из маленькой комнатки, которую снимал в квартале от верфи, и тащился к проходной № 15 этой самой верфи. На проходной его, вместе с толпой таких же работяг, подбирал шатл и вез в цех отчистки. В пять тридцать шатл вываливал их у странного, похожего на сотню завязанных в узел разномастных труб, здания, где их уже ждал Тим. Насколько Лен понял, Тим был здесь кем-то вроде бригадира. Каждое утро он встречал рабочих у входа в цех, вел их длинным похожим на змеевик переходом в раздевалку, где терпеливо ждал до без четверти шесть, пока все натянут на себя спецодежду. Это было нелегким делом. Сначала требовалось тщательно обмазать себя каким-то вонючим защитным гелем. Затем надо было надеть комбинезон из материала, отдаленно напоминающего резину, потом вдеть ноги в плохо гнущиеся ботфорты из какого-то композита, блестевшего как начищенная медь. Потом следовало напялить кирасу из того же материала. Человек считался готовым к работе, когда на его голову был водружен шлем, совмещенный с респиратором, а в руках он сжимал штангу с лопатой на одном конце и ершиком на другом.

Работа была несложной, но однообразной и в то же время требующей внимательности. В огромных горловинах, торчащих из дальней стены цеха с бешеной скоростью вращались ножи, похожие на ножи гигантских мясорубок. То и дело они выплевывали здоровые, размером с нескольких человек, куски биоплазмы.

Биоплазма представляла собой студенистую субстанцию, пытавшуюся ползти одновременно во все стороны. Но особенно активно она ползла к людям и навстречу другим кускам биоплазмы. Длинные, гибкие щупальца, выраставшие из субстанции, вонзались моментально твердеющими концами в бетонный пол и подтягивали куски ближе друг к другу. Лен и другие рабочие должны были отсечь затвердевшие концы щупалец острым штыком лопаты, а остальной кусок рубить на более мелкие куски, до тех пор, пока плазма не перестанет выкидывать из себя щупальца. Потом в полу открывались узкие отверстия, куда ершиками надо было запихать изрубленную массу биоплазмы. Твердые отрубленные концы щупалец надо было собрать в контейнер и передать в другой цех.

— И зачем нас здесь держат? — как-то раз спросил Лен у Тима, после того как отрубил особенно вредное щупальце, которое обмоталось вокруг ноги бригадира, и даже повалила того на пол. — Неужто нельзя поручить эту работу каким-нибудь автоматам. Только деньги зря тратят, да людей загубить могут.

— В основном так и происходит. Девяносто четыре процента биоброни так и формируют. Но с остатками, не получается. Так что, мы здесь одновременно и приманка, и автомат, — пробурчал Тим, тяжело подымаясь. ‒ Без нас, то есть без теплокровных, плазма не хочет шевелиться и отдавать остатки бронепотенциала. А это самое ценное, собственно, то ради чего все здесь и затеяно.

— Это концы щупалец, что ли? — спросил Лен.

— Они самые. Только чувствуя добычу и то что ее больше, чем он может одолеть, кусок плазмы стремиться объединиться с другими кусками и начинает использовать свое умение создавать твердые части для передвижения, а заодно для нападения и обороны. Ну, а насчет смертельных исходов — не переживай. Такого почти не бывает. На моей памяти, а я здесь четвертый год мотыляюсь, таких случаев было только пять или шесть. И то с неосторожными новичками. Так что будь на чеку и все будет в порядке.

Притащившись с работы и рухнув на узкую солдатскую койку, Осборн предался горьким размышлениям. Похоже за эти месяцы он ни на шаг не приблизился к мести. Тяжелый труд высасывал все силы, а Стоундж с Тимом высасывали все лишние деньги. Или показавшиеся им таковыми. Накопить на билет до Столицы, не получалось. Кое-что он, конечно, откладывал, но если так будет продолжаться и дальше, то на билет он соберет лет через сто — двести.

Позанимавшись с часок самоедством, и не придя ни к каким решениям, Осборн плюнул и впервые за неделю зашел в Сеть. Думал заняться поиском другой работы, но перед этим, скорее по привычке, чем в надежде найти что-то новое о Стиле, залез на портал Корпорации. Вдруг, в разделе деловых новостей, он наткнулся на текст в пространной форме рассказывающий о последних успехах корпорации. Среди прочего говорилось и о закладке на верфи нового эсминца, которая должна состояться через месяц, и, о счастье, в присутствии самого хозяина предприятия, Дина Стила.

Всего-то через месяц! — Лен аж, подскочил на койке. До сладостной развязки оставался всего лишь месяц! Лен ни секунды не сомневался, что месть удастся. Оставалось только понять, как все правильно сделать? А главное где?

Сама церемония закладки эсминца отпадала сразу. Осборн много раз участвовал в охране подобных массовых мероприятий и хорошо представлял себе, что это такое. Шишек будет много, зевак еще больше. И чтобы оградить первых от вторых, нагонят столько полиции и спецслужб, что мышь не проскочит. Да и сам объект режимный, так что дело не выгорит. Нет, попытаться может быть, и стоило. Кое-какие специальные умения и навыки ему в жандармерии успели вбить. Но если даже попытка и была бы удачной, то это было бы последние, что он сделал бы в этой жизни. Тут вариантов не было. И такой расклад его не устраивал. Осборн рассчитывал все-таки насладиться плодами мести еще некоторое время. Поэтому вариант с верфями он отложил на крайний случай. Но и другие возможности поквитаться со Стилом, тоже выглядели сомнительно. Да и возможностей таких было буквально раз-два и обчелся. Атаковать Стила в космопорте? Вряд ли получится. Космопорты охраняются не хуже военных верфей, да и в каком, из девяти космопортов, сядет корабль Стила неизвестно. И что это будет за корабль? И во сколько он прилетит? Вопросы, на которые Осборн один вряд ли смог бы получить ответы. И некому было в этом тонком деле Лену помочь. Никого он на Тау-Кита не знал, кроме своих бывших сослуживцев и своих нынешних коллег по цеху отходов. Как подозревал Осборн: и тем и другим Стил совсем не мешал. Более того, они немедленно сдали бы Осборна полиции, сделай он только намек на предложение поучаствовать в таком деле. Правда, какой-нибудь Тим или Стоундж может, и захотели бы рассмотреть возможность своего участия в убийстве Стила, но за такие деньги, которые Лен не соберет никогда. Проще было накопить на билет до Земли.

Вариант с нападением на здешнюю резиденцию тоже не проходил. Здесь возникали все те же вопросы, что и с космопортами. Сколько этих резиденций? Где они расположены? Когда в них будет Стил? Лен знал только одну из них: Дом приемов «Стил энд Стил Корпорэйшн» в Белом квартале. Но Белый квартал охранялся почище любого другого объекта в Сатрапии. Там, помимо жилья всех сливок общества и посольств других миров, а также всяких министерств и офисов корпораций, в его центре торчала Обитель Забот и Просветления — официальная резиденция Великого Сатрапа. Кроме того, Осборн помнил о тех лысых бугаях с розетками Последней экспансии в петлицах, что всюду сопровождают Стила, и подозревал, что каждый из них подготовлен намного лучше, уволенного с позором недолейтенанта жандармерии. Промучившись полночи и так, ничего и не придумав, Лен от безысходности снова полез в Сеть. Побродив, чтобы отвлечься, по сайтам с веселыми девицами, и случайно открыв страницу одной желтой газетенки, Лен увлекся статьей с весьма откровенными иллюстрациями о похождениях одной местной звездульки, отличавшейся соблазнительными формами и легким нравом. Дочитав статью и полюбовавшись картинками, Лен уже было перешел на другую страницу, но внезапно возникшее ощущение, что он пропустил, что-то важное, заставило его вернуться к статье. Такое с ним случилось впервые. Не считая пары книжек, прочитанных до того, как он пошел в жандармы, за всю жизнь Лен прочел только несколько уставов и наставлений по службе. Ну и конечно различные желтые ресурсы в Сети. Теперь же, он еще раз прочитал статью и внимательно разглядел каждую картинку. Не помогло. Чувство потери только усилилось. Снова, не спеша, почти вслух, прочитал статью. С тем же результатом. Резко разорвав соединение с Сетью, выбежал на улицу, и целый час кружил вокруг дома, пытаясь поймать то, что никак не давалось. Когда выдохся, купил бутылку самого дешевого и крепкого местного пойла и тут же половину вылил в себя. Вернулся домой, стал читать еще раз. Глаз зацепился за фразу: «Через месяц она собирается посетить ежегодный благотворительный бал Гильдии купцов и промышленников Тау — Кита, где два года назад зажглась ее звезда (см. ил. 6)». Фраза впилась в сознание и больше не отпускала. Что-то важное в ней было. Лен перевел взгляд на шестую картинку и увидел самозабвенно поющую на эстраде звездульку. Конечно, он уже видел эту иллюстрацию и даже отметил выдающуюся глубину декольте певички. Сама песня ему не понравилась — обычные сопли про любовь. Однако сейчас его внимание привлекло не декольте, и уж конечно не песня. Певичка исполняла свой хит на фоне огромной шестерни с созвездием Тау — Кита в центре и надписью: «Гильдия купцов и промышленников» по ободу. Точно такая же шестеренка была нанесена на служебный пропуск Лена, рядом с эмблемами корпорации Стилов и той мелкой ассенизаторской конторы, на которую работал Осборн.

Взмокший от напряжения Лен, открыл раздел «О нас» на официальной странице местного отделения «Стил энд Стил Корпорэйшн». Шестеренка была и там. Из сопровождающего эмблему текста следовало, что корпорация является не просто активным членом гильдии, но и одним из семи ее основателей. Осборн перевел дух и полез в раздел деловых новостей, чтобы найти то объявление, которое он прочел утром. Попутно открыв объявление о благотворительном бале на сайте Гильдии, Лен убедился, что бал пройдет в один день с праздником на верфи, через четыре часа после закладки эсминца.

Лен не был особо верующим, но, сейчас упав на колени, стал истово молиться, прося бога только об одном, чтобы свершился праведный суд. Прочитав все известные ему молитвы, а их хватило минут на пять, Осборн снова погрузился в коммуникатор и через минуту дернулся как от удара: ни в списке хозяев, ни в списке почетных гостей бала, Дина Стила не было. Было множество, всего около двух сотен, промышленных тузов и воротил Сатрапии, а вот Дина Стила не было. Немного побродив из угла в угол, Осборн сообразил посмотреть даты объявлений. То, что про бал ‒ вышло месяц назад, то, что про закладку эсминца ‒ вышло всего три дня назад.

Лену хотелось думать, что организаторы бала за эти три дня еще не успели заманить к себе Стила. Еще он надеялся и на то, что возможно сам Стил или его приближенные, возможно по просьбе организаторов бала, совместили приятное с полезным. Так или иначе, но Лену ничего не оставалось, как исходить из того, что Стил все же будет на балу. Тем более уж очень в удобном для планов Осборна месте должен был пройти бал. Бал был назначен в отеле «Роял Инн», зеркальной башне, втиснутой между приземистыми с глухими фасадами старыми домами главной торговой улицы Сатрапии — Дубовой Аллеи.

На следующий день сразу после работы он отправился на Дубовую Аллею. Это была самая роскошная улица города. Она соединяла городские ворота Архипа Праведного с Белым кварталом, и каждая уважающая себя компания города считала своим долгом держать здесь торговый дом или хотя бы лавку. Однако эта улица сильно отличалась от тех, что Лен видел на Земле. Там широкие улицы с многополосным и многоярусным движением. Здесь только две полосы для транспорта, разделенные узкой лентой чахлых карликовых дубков — по одной стороне в каждую сторону, и настолько узкие тротуары, что трое едва смогут пройти вряд. Там высоченные дома с огромными окнами, садами, бассейнами и посадочными площадками. Здесь приземистые здания, сомкнутые в единый квартал, тянущийся иногда на сотни метров вдоль улицы. Там роскошные витрины, открытые кафе множество рекламы сверху, снизу, в воздухе. Здесь глухие фасады и иногда только маленькая медная табличка под одиноким фонарем у невысокой толстой двери сообщала: здесь лавка или таверна. Кварталы по разные стороны аллеи были одинаковой длины и начинались, и заканчивались огромными подъемными решетками, делящими в случае чего аллею на отдельные сектора. Из краткого курса истории, прочитанного ему в жандармерии, Лен знал, что так строят уже четыреста лет, с тех пор как Архип Праведный объединил все рода и семьи на планете, а самых влиятельных заставил поселиться в городе. С тех пор эти семьи и грызутся между собой, и раньше эта грызня доходила до войн между кварталами. И тогда в дело вступала жандармерия.

Но все это было в прошлом, а сейчас лен Осборн спешил к роскошному отелю «Роял Инн», который построил один купец, врезавшись прямо в свой родовой квартал.

Отель был рассчитан, прежде всего, на очень состоятельных гостей Сатрапии, и хозяин добился в нем соответствующего уровня сервиса. Лен в составе его подразделения ни раз привлекался к обеспечению приезда или выезда различных важных персон. За несколько минут до прибытия какой-нибудь шишки, отделение жандармов выстраивалось в две шеренги, по обе стороны от подъезда отеля. По пять человек с каждой стороны. Таким количеством жандармы спокойно перекрывали живым коридором тротуар от отеля и почти до того места, где останавливалась машина с драгоценной тушкой гостя. Гость вылезал и уже через пару шагов оказывался в эТим живом коридоре. По прикидкам Осборна как раз момент выхода из машины и был самым подходящим для выстрела. Все представлялось достаточно простым. Надо было притвориться одним из зевак, во множестве шатающихся по вечерам по Дубовой Аллее, дождаться, когда Стил будет занят вытаскиванием своего грешного тела из машины, выстрелить и скрыться в толпе. Лен даже предполагал, что у него будет несколько секунд на отход, пока лысые жлобы с розетками в петлицах и жандармы сообразят, что их клиент убит. Выстрел то будет бесшумным. Правда, где взять оружие Осборн пока не знал, но был уверен, что эта проблема так или иначе решиться, а пока следовало проверить все ли у отеля осталось по — прежнему.

У отеля все было как обычно. Перед дверью дежурил швейцар, больше смахивающий на генерала, а на углу квартала скучал дежурный жандарм. Лен знал его. Это был Жерар Эркю из соседней роты. Но подходить к нему Осборн не стал, а наоборот перейдя на другую сторону стал прогуливаться до угла квартала и обратно, делая вид, как будто что — то потерял. Гулял он до тех пор, пока не дождался приезда лимузина. Из машины, не спеша (Лен засек — пять секунд), вылез важный господин и не торопясь (тридцать две секунды) прошествовал внутрь отеля. Осборн удовлетворенно хмыкнул и отправился домой.

Глава 22

— Ну что Тим, ты проследил за ним? — Биг Гартфилд, прищурившись, смотрел на Тима сквозь литровую кружку пива.

— Да Биг, проследил, и зуб даю, он не легавый, — Тим глянул на огромный из-за преломления в кружке, глаз Гартфилда и его передернуло.

— А ты видел его походку? — Гартфилд отодвинул кружку и наклонился поближе к Тиму.

— Нет.

— Зря, приглядись. Он ходит, будто опираясь на посох. Рука сначала уходит вперед, подымаясь на уровень груди, а потом идет назад, будто отталкивается чем-то от земли. Он не часто так ходит. Я всего пару раз видел, наверное, когда он забывался, — Гартфилд сделал большой глоток и опять уставился на Тима, — А знаешь, кто так ходит?

Тим отрицательно мотнул головой.

— Погонщики верблюдов с Камеля,

— Ухты. А это где?

— Не знаю. Новот ты скажи мне, что делать нищему погонщику из никому не известной дыры, здесь, в столице Сатрапии? Не знаешь? А я вот знаю: их набирают в жандармерию, в подразделение по борьбе с массовыми беспорядками. Усек! А ты говоришь «не легавый»! — Гартфилд откинулся на спинку стула и удовлетворенно рыгнул, — Вот и считай, — он уставился на свою пятерню и стал загибать толстые пальцы с грязными ногтями. — Идентификатора нету — раз, имя не назвал — два, ходит как погонщик — три, близко ни с кем не сошелся — четыре, и наконец в-пятых… — Гартфилд надолго задумался и закончил, — в общем точно говорю полицейский он. Присланный по нашу душу…

— Не знаю, не знаю — Тим скептически поджал губы, — может он, когда-то и был жандармом, но не сейчас, и уж до нас ему точно дела нет. У него своих темных делишек полно. Вот смотри, что мне удалось раскопать. Сначала вроде все было нормально: приходил с работы ел, спал и все такое. Практически никуда не выходил после работы. Но вчера вдруг выбежал из дома….

— Прям таки выбежал? — Биг Гартфилд подался вперед. Глаза его зажглись от внезапного интереса.

— Ну да словно бы сорвался с места, добежал до Дубовой Аллеи и гулял по ней туда и обратно около двух часов.

Тим, почувствовав интерес Бига, тоже подался вперед и понизил голос до заговорщицкого шепота. Но казалось Биг, так же внезапно потерял интерес к прогулке Лена. Во всяком случае, он откинулся на спинку стула, взял кружку, сделал огромный глоток и отстраненно бросил:

— По Дубовой Аллее говоришь, это хорошо, — и надолго задумался. Тим уже давно допил свое пиво и уже минут пять раздумывал над тем, взять ли ему еще пива или по-тихому свинтить отсюда, когда Гартфилд, продолжая о чем-то размышлять, спросил:

— А скажи-ка Тим, наш скрытный друг, никому не звонил прежде, чем выбежал гулять на Дубовую Аллею?

— Нет, Биг, никому не звонил, только по Сети лазил, — Тим настороженно посмотрел на Гартфилда, — а что?

— А по каким сайтам он лазил, ты знаешь?

— Да баб смотрел и всякие желтые статейки читал.

— И все?

— И все, — Тим недоуменно посмотрел на Гартфилда, — А что, такое? Если надо я уточню.

— Уточни, уточни, пожалуйста, — Биг странно посмотрел на Тима, так, что ему захотелось исчезнуть из кабака и больше нигде не встречать ни Лена, ни Бига.

— Так это я сейчас по-быстрому звякну Кудлатому, он мне списочек сайтов и перекинет! — Тим тут же стал вызывать Кудлатого.

На лице Гартфилда появилось скептическое и одновременно, почему-то брезгливое выражение:

— А вот вызывать никого не надо Тимми! Не надо никого вызывать. А то мало ли что. Ножками давай Тимми, ножками. А я посижу тут, подожду, пивка попью, а ты ножками быстренько туда-сюда, туда-сюда.

Спустя час Гартфилд внимательно изучал список сайтов Лена, а Тим от нечего делать потягивал пиво и наблюдал за Бигом. В один момент, тот вдруг подобрался и стал что-то быстро набирать в коммуникаторе. Через некоторое время Гартфилд как — то весь обмяк, расплылся за столом и с ленцой спросил:

— А скажи — ка Тимми, слышал ли ты о такой девахе, как Мэри Сильвер? Тим ухмыльнулся:

— Не только слыхал, но и видал! Очень аппетитная малышка. Вроде как восходящая звезда, но по мне так поет всякую муть, но зато выглядит. Я б ее… — Тим оторвался от кружки с пивом, закатил глаза и причмокнул губами, на которых повисла пивная пена. — Лену, похоже, она тоже понравилась. Статью о ней он раза четыре прочел. И фотки до черта раз смотрел… Расслаблялся, наверное, …

— Вот, за что я тебя ценю Тим, так это за то, что ты, когда хочешь, все подмечаешь. Молодец! — Биг слегка скривил рот. — Поэтому скажи мне, Лен гулял около отеля «Ройял Инн»?

— Да, а что?

— А как долго? — спросил Биг, никак не прореагировав на вопрос Тима.

— Часа два, наверное…

— Так хорошо! А что в это время у отеля происходило?

— Да ничего! Вышибала стоял, люди входили — выходили, туз какой-то подъехал, на углу жандарм стоял… А что собственно? — попытался снова спросить Тим, но Гартфилд махнул рукой, подожди мол, и продолжал задавать вопросы:

— А, когда туз подъехал, Лен что делал?

— Да стоял на другой стороне, в коммуникаторе ковырялся…

— На туза он смотрел?

— Да нет. Не особо. Я же сказал, в коммуникаторе ковырялся. Ну, может пару раз взгляд на бугра кинул, но я бы на это не забился… — Тим заерзал на стуле.

— А свалил он, когда с Дубовой Аллеи… — спросил Биг.

— Когда, когда, тачка туза от подъезда отъехала, он и свалил…

— Очень хорошо! — Гартфилд судорожно потер ладони друг о друга.

— Что хорошо Биг? — Тим даже привстал со своего места

— Все хорошо Тимми! Похоже, все очень даже хорошо! — продолжая потирать ладони, сообщил Гартфилд. — А скажи-ка Тимми, к жандарму Лен не подходил?

— Однозначно нет, — Тим на секунду задумался, — мне даже показалось, что наоборот, он всячески пытался избегать его. Всегда старался держаться от жандарма на другой стороне улицы, и даже позади него.

— Ну, показаться, Тимми, может всякое, но похоже, ты прав. Лен сейчас с легавыми не на одной стороне, — Биг задумчиво посмотрел на Тима. Тим оскаблился:

— Я же говорил, что Лен, наш человек.

— Все может быть Тим, — задумчиво произнес Гартфилд, — ты все-таки пока продолжай за ним приглядывать Тимми, — Гартфилд встал, расплатился и не прощаясь ушел.

Высокий худой человек с невзрачной внешностью снял шляпу, протер ее изнутри платком, водрузил ее назад на шишковатую голову, с интересом взглянул на Гартфилда, но ничего не сказал, и снова побрел по дорожке парка. Гартфилд задрав подбородок, повел им пару раз из стороны в сторону, будто пытаясь ослабить удушающее давление воротника костюма на непривычное к таким испытаниям горло, и слегка преломившись в поясе, поспешил за высоким. Двигался Биг значительно быстрее высокого. Обгоняя его, Гартфилд, то и дело притормаживал, заискивающе оглядывался, и словно ощущая всю нелепость такого способа передвижения, то и дело смотрел по сторонам: не следит ли кто за ними? Худой, не обращая никакого внимания на суету Гартфилда, продолжал брести по дорожки, погруженный в свои мысли. Лишь спустя полчаса он резко остановился, будто очнувшись, окинул взглядом Гартфилда смахивающего на шкаф почему — то затянутый в костюм, который его хозяин, должно быть, считал деловым, и едва слышно прошептал:

— Значит, вы считаете, что этот самый Лен следит именно за Стилом?

Гартфилд который в очередной раз успел обогнать своего визави, развернулся и не то рявкнул, не то выдохнул: Так точно, мистер Вайс!

— Напомните, почему вы так считаете? Только кратко, пожалуйста — мистер Вайс продолжил свое неторопливое шествие.

Биг наморщил лоб, закатил глаза, пожевал губы и через минуту выдал:

— Во-первых, он искал работу исключительно на сетевых ресурсах верфей «Стил энд Стил Корпорэйшн». Во-вторых, он много раз просматривал фотографии с ежегодного бала «Гильдии купцов и промышленников», учредителем которой является корпорация. Особенно те, где изображена эмблема гильдии…

После получасового монолога Гартфилда, Вайс внимательно на того посмотрел и сказал: «Хорошо. Тогда организуйте вот что…»

Весь следующий день Осборн был рассеян. Механически делал работу, а в голове дробью били слова «Тридцать семь… тридцать семь… тридцать семь секунд…». Вроде бы все понятно, что делать. Подходишь к отелю. Смешиваешься с толпой и ждешь пока Стил приедет на бал. Ловишь момент, когда он начнет вылезать из машины. Достаешь пистолет, стреляешь сначала в Стила, потом в оцепление. Уходишь. Все просто и понятно. Не понятно одно: где взять пистолет. Занятый этой мыслью Лен даже не сразу отреагировал, когда вертлявый Тим, предложил опрокинуть по кружечке после смены. Тиму пришлось, как следует встряхнуть Лена за руку, чтобы добиться от него согласия.

Согласившись, Лен пил мало. Фактически он, как взял пинту пива, так и тянул ее весь вечер под трескотню Тима, не особенно в нее вслушиваясь и думая о своем.

И, тем не менее, эта трескотня навевала на Лена мысли о Стиле. Тим нудной непрекращающейся скороговоркой жаловался на то, как осточертела ему его работа, какой Биг Гартфилд сволочь и сукин сын. Но, этот сукин сын ни в какое сравнение не идет с высшим руководством «Стил энд Стил Корпорэйшн».

Когда Тим первый раз в своем монологе упомянул Стила, Лен насторожился. Ему даже показалось, что это ему только послышалось. Но когда Тим, как заведенный уже в третий раз начал прохаживаться по Гартфилду, Стилу и другим большим и маленьким шишкам верфи, Лен не выдержал:

— Если они такие сволочи и тебе так хреново, то что ты не пошлешь эту работу и не сделаешь что-нибудь, хотя бы тому же Гартфилду.

Тим как-то искоса взглянул на Лена и пробурчал:

— А что я могу? Я человек маленький. И где я другую работу найду? Да и другая наверняка хуже будет. В общем, это я так… знаешь, хочется иногда выговориться, но некому. А ты меня выслушал, спасибо тебе за это. На секунду, задумавшись, Тим продолжил. — За то, что ты меня выслушал, я тебе покажу кое-какую забаву, не вполне разрешенную. Хочешь или боишься? — Тим испытывающее посмотрел на Осборна.

— Чего мне бояться? Давай свою забаву, — нехотя произнес Осборн.

Спустя час плутания, по незнакомым Осборну улочкам, они вошли в маленький магазинчик, спрятавшийся в полуподвале какого-то дешевого многоквартирного дома. Такие во множестве выросли на окраинах города после восстановления контактов с остальным человечеством. Лавка была забита разномастным товаром. Единственное, что объединяло эту бытовую технику, роботов, мебель, посуду — это изрядная степень изношенности. За старым, исцарапанным покосившемся пластиковым прилавком их встретил такой же старый исцарапанный продавец. Улыбнувшись вошедшим щербатым ртом, он развел руки в стороны и с наигранным радушием произнес:

— Оо!! К нам пожаловал мой лучший клиент! Здравствуйте мистер Осирис!

Тим раздулся от гордости. Важно посмотрел сначала на Лена, потом на торговца, поманил его пальцем, и с небрежной значительностью громко прошептал ему на ухо:

— Слышь Эндрю, дайка мне штуковину в аренду, до утра! Ну ты сам знаешь какую, — и подмигнул.

Эндрю подмигнул в ответ, ухмыльнулся и вытащил из-под прилавка что-то завернутое в грязную промасленную тряпку.

— Пятьдесят, — сказал он.

— Как пятьдесят? Неделю назад аренда стоила сорок пять, — удивился Тим.

— Инфляция! — осклабился Эндрю и накрыл сверток огромной заскорузлой ладонью со сломанными ногтями и кривым мизинцем.

— Ладно, уж, — протянул Тим, — получи. Батарея хоть полная?

Эндрю ничего не ответил, лишь молча сгреб деньги, но по его лицу было видно, что Тим спросил ерунду.

Еще через час они стояли в заброшенном и наглухо закрытом здании, в огромном зале. Сквозь дырявую крышу, зала были видны звезды. На бетонной стене черной краской была грубо нарисована фигура человека в полный рост, покрытая горелыми следами.

Тим бережно достал из-за пазухи промасленный сверток, и перед глазами Осборна появился никелированный бок армейского индивидуального излучателя под простым названием «Тип 45». Как только Тим полностью снял с излучателя тряпку, тот сразу окрасился в цвет бетона.

— Видал? — восхищенно спросил Тим. — Умеешь с таким обращаться?

Лен молча взял у него излучатель и осмотрел. Заряд в батарее полон, на месте идентификатора аккуратная, сделанная явно на заводе, заплатка. Осборн поудобней перехватил рукоятку, привычным движением снял оружие с предохранителя, направил его на рисунок и представил, как в центре нарисованной головы вспыхивает огненный цветок. Нарисованная фигура будто увеличилась в несколько раз, а в центре ее головы зажегся огонек целеуказателя и в голову мишени вонзился фиолетовый огонь.

— Круто! — выдохнул Тим. — А еще?..

Лен сделал еще по выстрелу в каждую конечность фигуры и передал излучатель Тиму. Парень взял оружие двумя руками, развернул его в сторону фигуры, и вокруг мишени заплясали огни выстрелов, но только один или два попали в цель. Когда, спустя пять минут Тим прекратил палить, батарея была пуста почти на половину.

— Почему у меня так? — возмущенно спросил Тим.

— Я откуда знаю? — пожал плечами Лен. — Наверное, стреляешь неправильно.

— Расскажи, что я делаю неправильно?

— Не знаю. Сначала ты мне расскажи, как ты стреляешь? Потом я тебе скажу, что ты делаешь не так.

— Ну…, — Тим почесал затылок стволом излучателя, отчего Осборн вздрогнул: оружие не стояло на предохранителе. — Я навожу пистолет на цель, жду, когда она увеличится, и стреляю.

— А целеуказатель у тебя, где дурачок? — шепотом спросил Лен и мягко забрал у Тима пистолет, поставил его на предохранитель, и вернул.

— Какой целеуказатель? — удивленно спросил Тим.

— Такой красный круг, который появляется сразу после увеличения цели и потом превращается в точку в том месте, куда попадет заряд.

— Я никакой точки или круга не видел.

— Да? А о чем ты думаешь, когда наводишь пистолет на мишень?

— Да ни о чем особо не думаю.

— Воот, а должен о том месте, куда хочешь попасть. Попробуй.

Тим поднял пистолет, навел его на мишень, но прошла еще почти минута, прежде чем пять зарядов отправились точно в шею мишени.

— Получилось! — Тим радостно повернулся в сторону Стила.

— Да, получилось.

Все время пока они стреляли, Осборн лихорадочно придумывал, как ему заставить Тима, договориться с хозяином лавки на предмет возможности брать пистолет, когда надо, и желательно без самого Тима.

— Здорово постреляли! — Тим бережно вынул из пистолета батарею, завернул оружие в тряпицу и спрятал в карман.

— Неплохо у тебя получается, — Лен покровительственно похлопал маленького мастера по плечу, — но тренироваться все равно еще надо. Хотя я твоих успехов только спустя два месяца в учебке добился.

— По тебе и не скажешь, — вон как лупишь, — любо-дорого посмотреть, — Тим, уважительно глянув на Лена, подошел к стене с мишенью, стал усиленно считать попадания.

— Сорок семь! Из них моих только девять — круто!

— Это еще что, — как-бы смущенно пробормотал Лен, — мне бы потренироваться недельку, я бы тебя и не такому научил.

Тим пристально взглянул на Осборна, ничего не ответил, и зашагал вон из импровизированного тира. Но когда они вернулись в лавку старьевщика, Тим пару минут пошептался с Эндрю, искоса глядя на Осборна, после чего, тот осторожно подошел к Осборну, потупился и пробубнил:

— Ты это…, приятель, как оказалось, преотличный стрелок? — спросив это, торговец коротко глянул на Лена, и взгляд этот был странен, — похож на вскрик «Скажи, нет!».

Осборн передернул плечами, словно от зимнего ветра и негромко произнес:

— Многие так считают.

Услышав это, старик взглянул на Осборна, как на покойника и едва слышно спросил:

— Пострелять еще хочешь, так сказать потренироваться?

Несмотря на то, что под пристальным взглядом Эндрю, в мозгах Лена словно черти взбесились и на разные голоса орали «откажись и вали отсюда», Лен мотнул головой, мысленно перекрестился и развязно бросил:

— Да уж, не мешало бы снова, руку набить, старик.

— Ну, что ж, — как-то сразу потух старик, — раз такое дело, приходи — пользуйся, в цене сойдемся, но, если что…, сам виноват, — и не слушая ответа торговец пошаркал куда-то в задние помещения лавки.

— Че это он? — Лен недоуменно посмотрел на Тима.

— Не знаю, стареет, наверное, — зло бросил Тим, — пошли отсюда.

Спустя два часа Лен в легком подпитии валялся дома на кровати и предавался мечтам. Вот он идет по Дубовой аллее, вот видит отель. У отеля шумит праздничная толпа, на стенах переливаются яркие вывески и объявления. К подъезду подкатывает роскошный лимузин из которого выкатывается Дин Стил, почему-то с телом того местного бугра, которого Осборн видел у отеля накануне. Лен выхватывает из наплечной кобуры пистолет, толкает сначала стоящую перед ним толстую тетку, потом жандарма из оцепления, и начинает стрелять. Первый заряд достается бритому на голо лбу, с розеткой Последней Экспансии в петлице, потом двумя выстрелами Лен разносит череп Стила, и начинает уходить. Уходит он по аллее… Да вот только на чем и куда?… На такси нельзя вмиг остановят и спеленают. Непонятно…, впрочем, ерунда, за месяц, что-нибудь, придумаем. Куда: более или менее понятно, — в космопорт, на ближайший рейс, подальше отсюда.

Глава 23

Следующую неделю Лен остервенело, палил по мишеням. На том же заброшенном заводе, где они с Тимом стреляли в первый раз, Осборн соорудил себе тир. Этот тир мало, в чем уступал, стрельбищу, которое он посещал, будучи жандармом. Здесь были не только ростовые, лежачие, грудные и прочие мишени, но и приспособления, позволяющие тренироваться по движущимся и даже маневрирующим целям. За это время Лен полностью восстановил свои навыки владения пистолетом. Он выбивал сто очков из ста и за какие-то три секунды, мог в падении поразить движущуюся мишень. В общем все вроде было в порядке, но на душе у Лена было как-то тяжело.

Он чувствовал, будто внутри него весит огромная гиря, которая с каждым днем становилась все тяжелее, буквально от всего: от новой даты на календаре, неумолимо приближающей день мести, от спрятанного за пазухой пистолета, но больше всего от непонятного взгляда старьевщика. Каждый раз, когда Лен забирал в лавке пистолет, он ловил на себе этот взгляд Эндрю, наполненный смесью обреченности и сочувствия. С их первой встречи Эндрю практически не разговаривал с Леном. Когда Лен входил в магазин, торговец молча принимал у него деньги, так же молча, если надо отсчитывал сдачу и молча же доставал из-под прилавка пакет с пистолетом. Как не старался Осборн завести разговор со стариком хоть, о чем-то — в ответ получал только: «Да, нет, может быть, вам виднее сэр».

Однако сегодня, в ответ на пожелание доброго дня, вместо недоброго молчания старьевщика, Лен вдруг услышал: «Вряд ли день сегодня будет добрый. Я слышал, погода будет неважнецкая».

От неожиданности Осборн перестал запихивать пистолет за пазуху:

— Я смотрел метеосайты. Обещали ясный день, да и сейчас на небе ни облачка…

— Не знаю, не знаю. Мне мои кости подсказывают, что будет буря. Да и дышится сегодня не легко. Не лучшее время для прогулок, — старик дрожащей рукой медленно перебирал полученные от Лена деньги, словно готовился тут же их вернуть, по первому требованию хозяина.

Лен почувствовал, как висевшая внутри него гиря наливается новой тяжестью, ноги вдруг приросли к полу: «Нет, я должен… и будь что будет», — пронеслось в голове.

— Нет, я должен… надо отработать еще пару приемов, — произнес он вслух и вышел на улицу.

Но узкий темный переулок, где находилась лавка, будто покрылся вязкой слизью. Ноги будто налились свинцом и отказывались идти. На глаза наползла пелена. Каменные стены домов стали студенистыми, словно желе, и грозили сползти прямо Лену на голову. И все же Осборн собрался и через двадцать минут почти благополучно добрался до улицы, ведущей к его тиру. Почти, потому, что перед самым выходом на улицу он попал ногой в незакрытое ливневое отверстие и сильно потянул лодыжку. Но, не успел он сделать по улице и десятка шагов, как в полусотне метрах впереди, опустился полицейский автомобиль. Вместе с ним у Лена опустилась душа. Противно защемило под ложечкой.

«Старик был прав. Не стоило…», — подумал Лен, развернулся, быстро зашел в переулок, подбежал к ливневке, повернулся спиной к ближайшему сканеру, опустился на четвереньки, вытащил пистолет и бросил его в сточную канаву. Спасибо жандармерии, все заняло секунду — другую. Тряпка, в которую он был, завернут, осталась у Лена в руках. На глазах у влетевших в переулок полицейских, Осборн поджег тряпку, сунул ее в ливневый колодец и стал ею там размахивать, делая вид, что пытается что-то разглядеть на дне колодца.

Горящую тряпку он держал долго. Пока не получил по голове. Сначала подлетевшие полицейские заломили ему левую руку и пытались за нее оттащить Осборна от колодца. Не получилось. Тогда один, по-видимому, самый здоровый или самый догадливый, хватанул Лена за правое предплечье и потащил строптивого парня на себя. Лен дернул плечом, но руку с горящей тряпкой не вытащил. Здоровый взбеленился и врезал кулаком Осборну по затылку — тот обмяк, рука разжалась, и лоскут в медленном огненном вихре заскользил на дно ливневки. Когда Лена тащили к машине, все кружилось у него перед глазами, так, что он перестал что-либо различать, но в этой круговерти промелькнули ноги, обутые в странно знакомые ботинки. Что это были за ботинки и почему он с ними знаком, Лен предпочел оставить эти вопросы на потом.

Пришел в себя Лен, в камере. Да, это была типичная камера, в этом Лен не сомневался. Узкие двухэтажные пластиковые нары у сырой шершавой стены. Где-то высоко тускло светится и мигает потолок. В узкой щели между нарами и соседней стенкой втиснута тумбочка, на ней груда пластиковой посуды. Рядом с массивной дверью — параша.

«Да уж влип. Что делать? Какого рожна им нужно, а главное, кто сдал?» — эти вопросы мучили Осборна, пока он оглядывал комнату. Впрочем, долго мучиться ему не пришлось. Не прошло и десяти минут, как дверь камеры отошла в сторону, — на пороге стоял капрал:

— Задержанный, встать! — проорал он. — Руки за спину! Выйти из камеры! — полицейский дождался пока Осборн выйдет из камеры, ткнул его дубинкой в спину и проорал, — Лицом к стене! Руки за спину!

Запястья стянули наручники, в шею впилась игла инъектора.

— По коридору — марш! — скомандовал капрал.

Лен медленно побрел по тускло освещенному коридору. После того как они миновали два поста охраны, капрал привел его к небольшой, чуть выше человеческого роста двери, очень похожей на еще одну дверь в камеру.

— Лицом к стене, — в очередной раз скомандовал капрал.

Это была допросная. Посреди почти темной комнаты стоял массивный стол. Со стороны Лена стоял привинченный к полу стул. На столе стояла древняя лампа и как положено светила в сторону привинченного стула. С другой стороны, располагался длинный худой мужик в наглухо застегнутом плаще и шляпе, надвинутой на брови. Он медленно раскачивался на стуле, при этом руки держал в карманах. Смотрел на Осборна — взгляд его ничего не выражал.

«Ууу как смотрит! Как рыба» — подумал Лен. Капрал пихнул Осборна на привинченный стул и вышел. Лен поерзал на стуле, прикрылся ладонью от света лампы и вызывающе бросил:

— Ну.

Длинный продолжал молча смотреть и раскачиваться. Прошло минут пять, Лен устав ждать реакции длинного хотел, было уже встать и выйти. Вдруг дверь открылась (Лен это почувствовал по движению воздуха) и в допросную вошел кто — то еще.

— Меня зовут следователь Койт, — представился вошедший, обошел Лена и уселся на край стола, не дожидаясь реакции, продолжил:

— Вы задержаны по подозрению в незаконном хранении и использовании оружия, а также в подготовке убийства. Чтобы сэкономить ваше и мое время сразу скажу, что по первому пункту вам грозит от пяти до семи лет, а по второму от пятнадцати до двадцати лет каторжных работ.

— Ни хрена себе! — заорал Лен, — Теперь я так понимаю, вы ждете от меня помощи следствию и собираетесь добавить, что раскаяние смягчает наказание? Но в чем мне раскаиваться? Что я совершил? Какие доказательства вы можете мне предъявить? Нет у вас ничего на меня! … — Лен как заправский сиделец, разорялся в том же духе еще добрых четверть часа.

Длинный продолжал молча смотреть и раскачиваться. Впрочем, следователь тоже не препятствовал Лену выражаться. В противоположность длинному в плаще, весь такой плотно сбитый, но с небольшим брюшком, Койт, сидел на краю стола и всю речь Осборна весело покачивал ножкой, наблюдая за Леном с застенчивой улыбкой на губах.

Когда Лен выдохся, следователь сложил на пузике свои руки с пудовыми кулачищами, умиленно вздохнул и вкрадчиво спросил:

— Вы закончили? Если да, тогда позвольте я отвечу на все ваши вопросы по порядку?

Дождавшись недоуменно согласного кивка Осборна, Койт слез со стола, не спеша, подошел к Лену и все с той же застенчивой улыбкой, без замаха врезал ему под дых, а потом резким движением помог лицу парня встретиться со своим коленом. Не дав задержанному упасть со стула, Койт запрокинул Лену голову и предложил тому салфетку, чтобы остановить кровь из носа, после чего не спеша, вернулся на край стола.

Длинный продолжал молча смотреть и раскачиваться.

— Уважаемый господин Осборн, я очень сожалею, что вы так неудачно упали со стула, но надеюсь, что после этого прискорбного инцидента, вы с гораздо большим вниманием отнесетесь к тому, что я попытаюсь до вас донести, — проникновенно произнес Койт и сочувственно посмотрел на Лена.

Придерживая салфетку, то у носа, то у разбитых губ Лен, что-то утвердительно буркнул.

— Отлично! — повеселел Койт. — Высказываясь в том духе, что у нас нет доказательств наших подозрений, вы наверняка имели в виду ваши фокусы в переулке рядом с лавкой старьевщика. Не спорю. Это вы ловко придумали, скинуть пистолет в ливневку, а тряпку, на которой были отпечатки ваших пальцев, сжечь. Запись сканера ничего конечно не доказывает. Ну, наклонился человек над ливневкой, мало ли, что он туда обронил, оступившись. Искал, наверное. Кстати, что обронили? Кулон любимой бабушки?

— Нет, перстень отца…

— Вот-вот, а тряпку подожгли наверняка, чтобы подсветить себе колодец, чтобы лучше искать. Так ведь?

Лен молча кивнул.

— Значит все правильно! И поэтому мы не будем, на данный момент, ни тряпку, ни пистолет выдвигать в качестве оснований для вашего задержания. Хотя и то, и другое, мы все-таки достали. И их вполне можно использовать в качестве доказательств. Правда не скрою, потребуется длительная работа. Дней этак на пять. Но мы же с вами договорились, что не будем тратить время понапрасну, поэтому оставим это на случай если мы не поймем друг друга.

Дождавшись неуверенного кивка Осборна, Койт продолжил:

— Но что же тогда мы можем предъявить суду в качестве оснований для вашего задержания? Давайте посмотрим, — Койт включил проектор, и перед Осборном развернулась картинка. Здесь было все, начиная с посещаемых им сайтов и заканчивая множественными прогулками вдоль верфей «Стил энд Стил Корпорэйшн», наблюдением за гостиницей и стрельбой в самодельном тире. Запись длилась пару минут, но за эти минуты Лен понял, что все кончено. Жаль, конечно, но он сделал все что можно. Теперь оставалось только ждать, чем все это кончится.

Выключив проектор, следователь посмотрел на задержанного, слез со стола подошел к Лену и потрепал того по плечу.

— Тут все о том, как ты интересовался Дином Стилом. Девяносто пять процентов сайтов, посещаемых тобой за последний месяц, так или иначе связаны с ним или с его корпорацией. Вместе с тренировкой в тире, наталкивает на определенные мысли, не находишь?

Лен обреченно кивнул и скованными руками обхватил голову.

Койт постоял над ним, снова коснулся его плеча и произнес:

— Вижу, ты осознал всю глубину своего падения. Это хорошо. Теперь можем и поговорить.

— О чем?

— Ну, например, о выходе под залог. Хочешь?

— Конечно, хочу, но кто меня с такими доказательствами отпустит под залог, да и денег нет.

— Тут ты прав, доказательства серьезные, но, знаешь ли, вопрос их интерпретации зависит от следователя. Тут как посмотреть. Можно соединить сайты и стрельбу по мишеням, и тогда получится подготовка убийства, а можно и не соединять и тогда только незаконное хранение, и использование оружия. Тоже конечно не фонтан, но о залоге можно подумать. Тем более если задержанный отнесется с благодарностью к тому, кто вносит залог.

— А от чего зависит, как вы истолкуете доказательства: вместе или порознь.

— Ну я считаю, что надо помогать хорошим людям, более того это мой профессиональный долг помогать хорошим людям, но и я рассчитываю, что хорошие люди будут помогать другим хорошим людям и мне в том числе. Иначе как по-другому определить, что человек хороший. Согласен?

Лен кивнул.

— Вот мистер Вайс, — Койт слегка кивнул на длинного, — решил помочь тебе. Внести за тебя залог. Значит он хороший человек, согласен?

Лен опять кивнул, длинный продолжал молча смотреть и раскачиваться.

— Значит я ему помогу, потому, что это мой долг, но и ты надеюсь ему поможешь, когда он тебя попросит. Ведь так? — следователь взял Лена за подбородок, поднял лицо к свету, всмотрелся в него и переспросил, — ведь так?

— Да, — выдавил из себя Лен.

— Вот и отлично, — Койт отпустил подбородок Лена.

— А что мне придется делать? — спросил Лен.

— А я откуда знаю, о чем тебя попросит мистер Вайс. Это не мое дело, но обещай мне, что ты сделаешь все, о чем он тебя попросит. Иначе ты отсюда не выйдешь. Обещаешь?

— Так я уже пообещал один раз.

— Вот и хорошо, — Койт снял с Осборна наручники, ухмыльнулся, — вали отсюда и помни, ты на крючке у доблестной жандармерии Сатрапии. Одно неверное движение, и ты окончишь свою никчемную жизнь, где-нибудь на рудниках Истрии.

Лен встал и начал растирать онемевшие запястья. Вайс направился к двери, остановился у входа, движением головы пригласив, Лена следовать за собой, вышел.

Выбравшись на улицу Лен понял, что не узнает место, где находится жандармский участок, в котором его держали. Почему-то кругом были не многоэтажные городские дома, а какие-то низкие, сложенные из грубо отесанного камня хибары, окруженные запущенными садами. Небольшое двухэтажное здание отделения полиции с узкими окнами — бойницами выглядело здесь, как высоченная неприступная крепость. Впрочем, долго разглядывать окрестности Лену не дали. Из припаркованной рядом с участком машины сияя улыбкой, вылез Тим и демонстративно открыл перед Осборном дверь. Вайс при этом оказался чуть справа и сзади от Лена. Руки его были в карманах. Делая вид, что не смотрит на Осборна, Вайс бросил: «Садись». Лен полез в машину.

Через полчаса машина припарковалась внутри двора, обнесенного глухим забором. Впрочем, о том, что это двор, а не улица Лен скорее догадывался, чем видел. Высокий, в три человеческих роста, сделанный из непонятного материала, забор, начинался от угла старого приземистого здания и терялся далеко в зарослях какого-то разлапистого растения. О самом доме Лен подумал, что это скорее казарма или очередной полицейский участок, чем старое крестьянское подворье, каким он пытался казаться. Когда Тим ввел его внутрь, Осборн понял, что не ошибся.

Небольшая прихожая вела в здоровый зал, где вдоль длинной стенки стояло три десятка странных корыт на коротких ножках и с открытыми крышками. У стенки напротив стояли шкафчики для одежды. Такие были в их раздевалке на верфях.

Лен подошел к корыту и стал разглядывать. На его немой вопрос, Тим, как обычно, широко улыбнулся и пояснил: «Десантно — эвакуационные капсулы. Списанные конечно, но для сна пойдут. А что? Места мало занимают и интим создают. Круто, правда?»

Осборн ничего не успел ответить, вошел Вайс и буркнул: «За мной».

Он привел Осборна в небольшую комнату, заставленную разномастной мебелью. Посередине стоял стол. Такой же, как в допросной. Впрочем, по разные стороны от него здесь стояли не казенные стулья, а роскошное, похожее на трон, деревянное кресло и продавленный кожаный диван.

Вайс сел в кресло, кивнул Лену в сторону дивана и начал:

— Зовут меня господин Вайс, и у меня к тебе будет только два вопроса. И я хочу получить на них четкие однозначные ответы. Но прежде, чем я тебе их задам, мне нужно знать, что ты четко понимаешь все последствия своих ответов. Поэтому, для начала я тебе кое-что поясню. Как ты уже понял мне, как, впрочем, и полиции хорошо известно о твоем желании убить Дина Стила. Мы с полицией знаем, чем, где и как ты хотел его убить. Нам известно, как ты готовился к покушению. Про сайты, про наблюдение за гостиницей, про работу на верфи, про стрельбище на заброшенном заводе. Кроме, того мне, в отличие от полиции, досконально известно кто ты. Ты не какой-то там Лен Джейкобс с Антариса, как это у тебя записано в том липовом файле, который слепил для тебя Гартфилд. Ты Лен Осборн с Камеля, уволенный с позором из рядов жандармерии, как раз после твоей командировки в Столицу. Как видишь, я знаю достаточно, чтобы помочь следователю Койту воплотить его угрозу, отправить тебя лет на двадцать пять на рудники Истрии. Это в лучшем случае. В худшем, тебя за все эти проделки сделают короче на голову. А — нет, прошу прощения. Теперь, после того, как Великая Сатрапия взяла на себя обязательства по гуманизации уголовного права, тебя отправят на лоботомию, после которой ты превратишься в пускающий слюни божий одуванчик и будешь заживо гнить в какой-нибудь психушке. Но это так, — замечания на полях. Важно, то чего я не знаю. А не знаю я того, что у тебя произошло с Дином Стилом в Столице?

Лен насупился и промолчал. То, насколько Вайсу все известно, конечно, потрясло Осборна, но это еще не повод выкладывать Вайсу, то немногое, чего он не знает. Лучше немножко помолчать.

— Послушай Лен, твое молчание бессмысленно! — на длинном лице Вайса появилось выражение сочувствия. Он встал, подошел к дивану и сел рядом с Леном, — Я понимаю, мало приятного выкладывать, что-то важное, может личное, чуть ли не первому попавшемуся, но у тебя нет другого выхода. Потому, что, если ты мне не расскажешь, что у тебя случилось со Стилом, я не смогу тебе доверять. И более того не смогу оценить насколько ты мне можешь помочь, а это значит, я должен буду вернуть тебя Койту. И не потому, что я такой плохой и хочу наказать тебя за твою несговорчивость. Нет. Просто если я тебя не верну полиции, то сам стану преступником. Более того, я уже им стал, когда забрал тебя из участка, но я надеялся, что ты мне поможешь! А ты не хочешь. Зачем же мне тогда ради тебя рисковать, так что извини, я должен… — с этими словами Вайс встал, извлек из кармана пистолет и демонстративно направил на Осборна.

Лен задумался. Сцепленные в замок руки спрятались между колен, глаза наполовину закатились под верхние веки, он стал медленно раскачиваться и невнятно мычать. Так продолжалось больше минуты, Вайс вернулся в кресло, положил пистолет на стол и терпеливо ждал.

— Хорошо господин Вайс, я расскажу, но вы больше никому… Договорились? — Лен с надеждой посмотрел на Вайса.

— Ну конечно, о чем речь! Честное, благородное слово, — лошадиное лицо Вайса расплылось в располагающей улыбке. Он встал, подошел к Лену, взял того за плечи, поднял, доверительно заглянул тому в глаза. — Ты можешь на меня положиться, парень. Осборн краем глаза посмотрел на стол, где продолжал лежать пистолет. Вайс будто что-то почувствовал, еще раз крепко сжал плечи Осборна, слегка тряхнул его, бросил, — рассказывай, — и вернулся в кресло, походя, убрав пистолет в карман.

И Лен все рассказал. И про то, какую честь оказал Великий Сатрап Адонис Брад какому-то торговцу, не просто написав ему письмо, а отправив его с целым офицером жандармерии. И про то, как Стил, не оценил оказанной чести, а своим поведением сделал все, чтобы унизить этого офицера, то есть его Лена Осборна. И про то, как он из-за унижения, забыл взять у Стила идентификацию и поэтому не смог с честью выполнить поручение Сатрапа, из-за чего лишился такого блестящего будущего в жандармерии. И поэтому решил отмстить.

— И это все? — и без того длинное лицо Вайса, еще больше вытянулось от удивления.

— Да, а что вас удивляет? Вы считаете этого всего недостаточно для мести, — Лен в запале подскочил к столу, перегнулся через него и впился взглядом в лицо Вайса.

— Нет! Что ты! Наоборот! — Вайс поднял руки, как бы сдаваясь под напором Осборна. — Наоборот! Я считаю, что все это заслуживает жесточайшего мщения. И знаешь почему? — Вайс надолго замолчал, будто задумался. Встал, начал мерить шагами комнату, — Потому, что я тоже хочу отомстить Дину Стилу. За что — не спрашивай, но именно для этого, я вытащил тебя из тюрьмы. Видишь, ли Лен, для мести у меня есть все средства, помощники, которые все спланируют, желание. Но нет самого главного — военных навыков, которые помогли бы мне самому отомстить Стилу. Ты же проходил службу в жандармерии и военной наукой овладел полностью. Поэтому, я предлагаю нам с тобой помочь друг другу…

Глава 24

Услышав слова господина Вайса и даже еще недослушав их, Лен подскочил от радости:

— Да я согласен! Конечно, давайте действовать вместе!

— Да, хорошо будем действовать вместе, — господин Вайс поморщился.

С этого момента у Лена началась другая жизнь. Казалось недосягаемая цель обрела реальные контуры и каждый день стал наполнен смыслом.

Еще в кабинете господин Вайс выдал ему странную цепочку и приказал никогда ее не снимать. В неё, как понял Лен, был вмонтирован специальный прибор, искажающий внешность. Как объяснил господин Вайс дело, которое они затеяли очень опасное, поэтому, чем меньше народу будет знать его в лицо, тем лучше. Между тем на «ранчо», как называли это место все его обитатели, жило порядочное количество людей. Только в «группу поддержки» входило почти тридцать человек. Когда Лен спросил, было, у господина Вайса, зачем нужно столько людей для покушения, Вайс только улыбнулся и пригласил Осборна и еще одного типа, бывшего сержанта десантника по фамилии Джером к себе в кабинет. Там он поинтересовался, как Лен собирался все провернуть. Как казалось Лену, он все достаточно четко себе представлял. Он с гордостью рассказал про необходимые на поражение тридцать четыре секунды, про то, как после выстрела собирался затеряться в толпе, чтобы потом потихоньку добраться до космодрома и скрыться.

После того как Лен замолчал и с победным видом уставился на господина Вайса и Джерома, те переглянулись и дружно заржали. Отсмеявшись, господин Вайс спросил у Джерома:

— И что ты по этому поводу думаешь?

— Ну, для бывшего исполняющего обязанности лейтенанта жандармерии придумано неплохо, но совершенно нежизнеспособно.

— Это почему нежизнеспособно? — обиделся Лен.

— Хотя бы, потому что в своем плане ты не учел работу городских сканеров, — ответил Джером.

— Очень даже учел. Я собирался переодеться, наложить грим, или использовать что-то вроде вашей цепочки для изменения внешности.

Но со слов Джерома, этого было бы мало. Как оказалось, городские сканеры работают не только по внешности человека, но и по его тепловым параметрам, объемным характеристикам и еще черт знает по чему. Во всяком случае, если бы даже сканеры не вычислили Лена сразу, то они наверняка бы моментально опустили квартальные ворота, а потом…

Лен знал, чтобы случилось бы потом. Бывшие коллеги Осборна прочесали бы квартал сантиметр за сантиметром и уж точно нашли бы его.

— Странно. Я почему-то думал, что квартальные ворота давно не работают, ведь они были созданы во времена Смуты и Объединения. Так нам рассказывали в учебке, но не говорили, что ворота и сейчас работают…

— А зачем вам говорить. В учебку тоже разный сброд набирают… — от этих слов Джерома, Лена передернуло, как от удара током…

— … а многое знание, многие печали, — Джером, казалось, не заметил реакции Лена. — Хотя настоящие профессионалы все это знают. …А ты видимо хотел выстрелить и в лучшем случае геройски погибнуть под огнем своих бывших коллег, а в худшем перенести лоботомию и весело жить под солнцем как какой-нибудь гигантский баклажан.

Слышать второй раз за день про лоботомию было невыносимо, и Лен стиснув от злости, выдавил:

— По крайней мере, я отомстил бы этому подонку Стилу.

— А вот это вряд ли, — улыбнулся Джером, — выстрелить ты может быть и выстрелил, но не попал бы.

— Это еще почему? Стреляю то, я отлично.

— Даже если бы ты палил из десятка излучателей и десятка электромагнитных ружей в течение десяти минут — результат был бы тот же — нулевой!

— Почему?

— Потому что ИЭМЗ.

— Что это такое?

— Индивидуальная энерго — механическая защита, — произнес Джером и улыбнулся, — чему же вас там учили в учебке, если вы элементарных вещей не знаете. Пойдемте.

Они вышли во двор, казалось полностью, за исключением маленькой парковки перед домом, отданный во власть зарослей. Но среди этих зарослей, проложена вполне себе нормальная дорожка. Машина по ней, конечно, не прошла бы, слишком дорожка была узка и извилиста, но вот человек с багажной платформой на буксире с тремя сотнями килограмм чего-нибудь полезного на ней проходил легко. Идя по дорожке, и то и дело, посматривая на смыкавшиеся над головой широкие листья, Лен думал, что не просто так дали разрастись здесь этим гигантским папоротникам. Слишком уж многое можно было под ними спрятать. Подтверждение своим мыслям Осборн получил, когда спустя четверть часа они вышли на здоровенную, размером с футбольное поле, площадку, которая, тем не менее, была полностью скрыта под пологом растений.

На площадке в полумраке, разбавленном редкими лучами солнца, пробивающимися сквозь листья, тренировались люди. Они бегали, прыгали, стреляли из разного оружия, преодолевали полосу препятствий. В дальнем углу было организовано стрельбище. Такое не встречалось Осборну даже во время службы в жандармерии.

Мишени разного размера, формы и из разных материалов, появлялись перед стрелками со всех сторон: сзади, спереди, сверху снизу. Они двигались по разным траекториям и даже открывали ответный огонь.

Джером подошел к стойке с множеством оружия, взял «Тип 45» протянул его Осборну:

— Покажи, на что способен.

Лен прежде чем коснуться пистолета внимательно обвел стрельбище взглядом, оценил рельеф, бликующий свет, прикинул расстояния и возможные директрисы стрельбы. За одно посмотрел на цвет мишеней у соседних стрелков. Окраска мишеней была под стать пейзажу. Она то вспыхивала бликами света, то переливалась от светло-желтого до изумрудно-черного цвета. Только потом Лен, не спеша, взял излучатель и проверил уровень заряда в батареи. Как только он отвел глаза от индикатора заряда, появилась первая мишень. Это был ДРОН размером с небольшую птичку в цвет листвы. Он начал атаку в трехстах метрах от Осборна и метров с пятидесяти высоты. Лен ни за что не обнаружил бы его, если бы не стрекотание сервомоторов. Повернувшись на звук, он увиделмельтешение в листве, навел туда пистолет, картинка выросла, и сразу стал, виден летающий робот, хищно разворачивающий в сторону Лена, ствол чего-то стреляющего. Лен дважды нажал на спуск, слегка задрав ствол между выстрелами. Первый заряд подбросил робота на метр — полтора, второй — развалил его на части.

В следующие пару минут Лен поразил семнадцатью выстрелами пятнадцать бегающих, прыгающих и ползающих мишеней.

— Неплохо, — бросил Джером, забирая у Лена пистолет. Увидев верзилу, тренировавшегося недалеко, Джером приказал:

— Эй, Рем, пойди, встань там, — и показал на точку метрах в пятидесяти от Лена. Затем повернулся к стойке с оружием и вытащил из ее недр, что-то громоздкое и древнее и передал его Осборну, со словами: попробуй из этого.

Лен взял полутораметровый ствол двумя руками, подивился его легкости, несмотря на размеры и спросил:

— Что это?

— Это ЭМГП— 42, расшифровывается как «электромагнитный пулемет, тип 42», самое мощное ручное кинетическое оружие, когда — либо изобретенное человечеством. Пробивает четырехсотмиллиметровую броню с расстояния в три км. Снят с вооружения лет сто пятьдесят назад.

— И что мне делать?

— Как что? Стрелять в Рема!

— Как стрелять? Его ж разнесет ко всем чертям!

— Стреляй, стреляй, не бойся! Сними вот здесь с предохранителя и стреляй, — ухмыльнулся Джером. Рем тоже ободряюще мотнул головой.

— Да, ну раз так, тогда ладно, — Лен навел пулемет на Рэма, снял с предохранителя и плавно нажал на кнопку стрельбы.

Пулемет рыкнул и в сторону Рэма устремился десяток трассирующих пуль. По идее верзилу должно было разорвать на части или по крайней мере откинуть далеко назад, но этого не произошло. Пули достигнув груди Рэма казалось уперлись в какую-то мягкую стенку и просто осыпались на землю.

— Этого не может быть, — прошептал Лен, опуская ствол. — Они хотя бы должны были срикошетить. Нам рассказывали, нам фильм показывали…

— Фильм им показывали, процедил Джером, отбирая у Лена пулемет, жандармы чертовы, — смотри дальше.

С этими словами Джером, откуда-то извлек кусок какого-то прозрачного материала и разложил его. В результате получилась здоровая в метра два высотой и два шириной прозрачная стенка. Джером вкопал ее между ними и Рэмом. Рэм сделал забрало своего шлема непрозрачным.

Джером пояснил:

— Из-за нее выставишь руку и выстрелишь в Рэма. Потом резко спрячешь руку за стенку. Должна выдержать…

— Что выдержать? — с опаской спросил Лен.

— Там увидишь, делай, как я сказал — Джером снова сунул в руку Осборна излучатель.

Лен аккуратно высунул ствол излучателя из-за стены, направил его на Рэма и выстрелив, резко отдернул руку за щит. Заряд достиг Рэма, коснулся его, раздулся до огромного, размером с человека огненного шара и устремился назад. Лен отшатнулся и прикрыл глаза рукой, но шар, ударившись о прозрачный щит, рассыпался на множество искр, щит ощутимо нагрелся.

— Вот так это работает, — проговорил Джером, направляясь к совершенно невредимому Рэму, который поднимал забрало шлема.

— Что это! — крикнул ему вдогонку Лен.

— Индивидуальная энерго — механическая защита, изобретение пятилетней давности корпорации «СТИЛ энд СТИЛ», совершеннее пока ничего не придумали.

— А я и не знал, что такое существует. Значит, все дело псу под хвост и мне не удастся отомстить Стилу.

Джером резко поменял направление движения и через секунду стоял перед Осборном, держа того за грудки и выплевывая слова прямо ему в лицо:

— Запомни дебил крестьянский. Тебе никогда ничего не удастся, если ты не научишься держать язык за зубами! Ясно! — Лен кивнул, — Я не слышу: тебе ясно …

— Ясно! — выдавил из себя Лен и попытался отцепить от себя руки Джерома. Десантник неожиданно легко отпустил Лена и бросил:

— То-то же, шагай за мной, и направился в сторону дома.

Вернувшись в дом, они сразу же направились в кабинет к Вайсу.

— Ну что? Показал? — спросил Вайс у Джерома.

— Показал, его впечатлило, так что лишнее болтать начал.

— Лишнего болтать не надо, Лен, но я рад, что Джерому удалось вас впечатлить. Это даст вам возможность понять за какое непростое дело вы взялись.

— То, что дело непростое, это я уже понял. Меня интересует другое, — Лен сел на диван, положил ногу на ногу и продолжил: — Откуда вы знаете, что Дин Стил будет пользоваться подобной штукой. И сможем ли мы что-нибудь придумать против этой штуки, если он ею действительно пользуется.

— Лен, а ты вот скажи: если бы ты изобрел такую штуку, ты бы ей разве не пользовался?

— Не знаю. Разве что, если бы мне угрожала опасность, тогда конечно, а так не знаю. Вряд ли…

— Вот и мы не знаем, да, впрочем, это и не важно пользуется он ей или нет, важно, то, что он может ей воспользоваться.

— Тогда что нам остается, нож?

— Нет, нож тоже не возьмет, но есть кое-что получше. Пойдем, мы покажем.

То, что Лену показали, настолько его вдохновило, что он с радостью пошел готовиться к решающему дню.

ЭПИЛОГ

Флагман военно-космических сил линкор «Солнце Империи» висел посреди огромного ударного флота. С каждым днём этот флот становился всё больше и больше. Уже на протяжении более полугода к нему присоединялись новые корабли разных классов. Здесь были и огромные линкоры, лишь немногим уступающие флагману, и грозные дестроеры, способные одним залпом выжечь половину планеты средних размеров. Эти два типа кораблей да, пожалуй, ещё крейсера, выступали своего рода ядрами кристаллизации, вокруг которых и собирались ударные эскадры флота. Несколько сотен кораблей первого класса, не считая эсминцев, фрегатов, корветов, десантных кораблей и судов обеспечения, представляли собой самую грозную, в истории человечества военную силу.

Командующий всей этой мощью, адмирал Того Нельсон стоял посреди огромной боевой рубки флагмана и сквозь бронестекла смотрел на космическое пространство, усеянное огнями формирующегося флота. Смотрел и не видел. И не потому что сквозь многометровую толщу даже прозрачной биоброни невооружённый глаз вряд ли мог, что-либо разглядеть. Для контроля за окружающей обстановкой уже давно были придуманы гораздо более совершенные приборы, чем человеческий глаз. Они исправно выводили всю необходимую информацию, в том числе и на переборки боевой рубки. И тем не менее переборка рубки, обращенная к носу корабля, всегда делалась прозрачной и строилась под обратным углом. Это традиция соблюдалась на флоте веками. По крайней мере для кораблей первого класса.

Но Того Нельсону было не до традиций и величественных видов грозного флота. Он думал о будущем. О будущем флота, Империи, человечества. Накануне состоялся разговор между ним, Императором Георгом и имперским министром коммуникаций Горацием Локарно. Обсуждали как-раз перспективы применения создающегося флота.

Локарно сообщил, что имперская нейросеть «Майский Цветок» оценила вероятность Контакта в среднесрочной перспективе как крайне высокую.

‒ «Время Контакта наступило», такое резюме выдала нейросеть, ‒ сообщил Гораций.

‒ И когда он случится? ‒ спросил Император.

‒ По данным «Майского Цветка», речь идет о годах. В пределах десятилетия.

‒ На основании чего такие выводы? ‒ поинтересовался Того.

‒ Напомню, что в основу ее исследования положен созданный самой же нейросетью трехуровневый алгоритм.

Адмирал помнил. Об этом алгоритме он узнал, как раз тогда, когда было принято решение формировать ударный флот. На том совещании у Императора, Нельсон не понял, как можно принимать решения на основе прогноза какого-то искусственного интеллекта. В ответ на высказанные тогда сомнения, ему пришлось выслушать от Горация, кратенькую, минут на сорок, лекцию об истории взаимоотношений человека и нейросетей. В целом она сводилась к тому, что первоначальные опасения человечества о том, что под видом искусственного интеллекта, оно создало своего могильщика не оправдались. Нейросети не превратились в сверхразум. Они скорее для современного человека представляли собой рукотворную стихию, которая жила по своим законам. Создав ее, человек научился использовать некоторые ее возможности, но до конца постигнуть закономерности ее существования пока не смог. Тем не менее модели и алгоритмы формируемые и используемые «Майским Цветком» для прогнозирования были необычны до парадоксальности, но всегда давали потрясающие результаты. Прогнозы по большинству направлений были всегда достоверны. Поэтому, когда нейросеть, по заданию имперского министерства коммуникаций, разработала алгоритм для прогнозирования вероятности контакта человечества с другими цивилизациями, Локарно потребовалось некоторое время, свыкнуться с сутью этого алгоритма, и только потом запустить разработку прогноза.

«Майский Цветок» считал, что разработка прогноза контакта, должна основываться на двух постулатах. Во-первых, человечество через достаточно равные периоды своей истории попадает в кризисы, а то и в катаклизмы, ставящие его на грань выживания. Во-вторых, любой контакт, в том числе и внеземными культурами развивается либо по конфликтному, либо по неконфликтному сценарию. Очевидно, что для контакта по конфликтному сценарию, человечество наиболее уязвимо в период кризисов и катаклизмов. Отсюда следовало, что необходимо иметь достоверный прогноз о наступлении кризисов, чтобы к этому моменту быть в наибольшей готовности к контакту.

Нейросеть исходила из того, что кризисы и катаклизмы проявляются на разных уровнях человеческого общества: общечеловеческом, государственном, личном и так далее, как результат познания и освоения человечеством окружающего мира. Этот, казалось бы, очевидный подход требовал учета такого огромного набора данных, который могла обеспечить только сама нейросеть.

И вот «Майский Цветок» сделал прогноз. Ближайший кризис будет определяться такими факторами, как столкновение между Центрально-галактическим Союзом с Пограничными мирами, некоторыми пертурбациями среди представителей рода Раш, а сам контакт если и состоится, то будет связан с еще одним неизвестным фактором вызванным деятельностью того же рода Раш.

‒ А почему в прогнозе так много связано с родом Раш? ‒ спросил тогда Нельсон.

‒ Этот же вопрос мы первым задали нейросети, ‒ заметил Локарно, ‒ и получили ответ, что все ключевые события человечества за последние сотни лет, не обходились без активного участия либо представителей рода Раш, либо народа, чье имя носит этот род. И судя по тому, что, неизвестный фактор тоже с ними связан, так будет и на этот раз.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Оглавление

ЧАСТЬ 1. К НОВОЙ ЖИЗНИ. Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

ЧАСТЬ 2. ДЕЛА СТОЛИЧНЫЕ. Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

ЭПИЛОГ