Маги и оборотни. Меж двух миров [Анна Швыркова] (fb2) читать онлайн

Маги и оборотни. Меж двух миров

Глава 1

День только перевалил за обед, а Лане уже нестерпимо хотелось вызвать повозку до столицы и покинуть это богами забытое захолустье. Даже если можно было бы не обращать внимание на убогость городишки, в котором она уже почти год прозябает, то ранняя весна со своей слякотью и сыростью все равно не добавляет оптимизма.

Конечно, после сверкающей столицы любой город будет казаться унылым и блеклым, но Бросвен своей серостью наверняка превзойдет их всех. Лана уже прошла круглую центральную площадь города, на которой самой выдающейся постройкой был храм трех богов, а самым высоким зданием значилось городское управление. В целых три этажа.

На площади располагались всевозможные лавки и мастерские с изделиями сомнительного качества, которые Лана никогда не купит. Парикмахерская, где она ни за что не будет стричься. Пара таверн, перед посещением которых придется выпить по бутыли зелья от изжоги и отравления, да и общее противовирусное тоже не будет лишним. И булочная на самом краю площади.

Булочная была единственным заведением города, где можно перекусить, не боясь подхватить дизентерию. Лана по привычке постучала сапогом о сапог у входа, чтобы стряхнуть основную грязь, прошлась бытовым заклинанием очистки по обуви и подолу юбки, чтобы даже соринки не осталось, и вошла внутрь.

Колокольчик над дверью выдал свою трель, сообщая о посетителе, и из подсобки вышел владелец булочной, мистер Луи. Уже не молодой, худощавого телосложения, в круглых очках и зачесанными набок жиденькими волосами он походил скорее на библиотекаря, чем на пекаря.

‒ А, Мелания, это ты! Проходи, не стой на пороге. У меня как раз через минуту будут готовы пирожки с мясом.

Лана прошла к витрине, оглядывая привычный ассортимент. Мистер Луи как раз вышел из подсобки, держа в рукавицах противень с горячими пирожками. Вытянул шею и, взглянув куда-то в район коврика входной двери, усмехнулся:

‒ Знаешь, Лана, ты единственная, кто стряхивает и очищает обувь перед входом. Я уже устал вытирать за каждым посетителем эту бесконечную грязь.

‒ Это моя дань уважения к единственному человеку в городе, соблюдающему гигиену и санитарные правила.

Мистер Луи расхохотался:

‒ Ох, мне безумно приятны твои слова, но ты явно преувеличиваешь.

‒ Поверьте, это я еще преуменьшаю, ‒ пробурчала Лана.

‒ Это ты лекарь и привыкла к идеальной чистоте. Но простому народу, чтобы плотно и сытно поесть, не обязательна стерильная чистота вокруг. У Хлои очень даже хорошо кормят, просто таверна старая вот и кажется грязной.

Лана устало вздохнула:

‒ Знали бы вы, сколько людей ко мне обращаются с отравлениями.

Луи уже открыл рот, чтобы начать спорить, но, зная пекаря и его любовь к долгим разговорам, Лана быстро хлопнула в ладоши и сказала:

‒ Ладно. Мне нужно бежать. Заверните пакет песочного печенья и еще рогаликов с вишней. Это все.

‒ Может пирожков с мясом возьмешь? Сама же видела, что только из печи.

Лана задумалась. Позавтракала она не плотно, а время обеда уже подходило к концу.

‒ Хорошо, еще четыре пирожка.

‒ Держи пять, ‒ улыбнулся пекарь, ‒ один в подарок за чистые полы.

‒ Спасибо, Луи.

Лана погрузила все в стазис и закинула в пространственный карман сумки.

Расплатившись, Лана вышла из булочной, оглянулась вокруг, и слегка поднявшееся от общения с пекарем настроение снова упало. Стараясь обходить самые обширные лужи, что было затруднительно, учитывая, что площадь представляла собой одну сплошную лужу, Лана двинулась к окраине.

Если вокруг площади здания хоть отдаленно походили на зажиточные и имели по два этажа, то чем ближе к краю города, тем печальнее становилась картина.

За кривыми деревянными заборами прятались покосившиеся дома. Сколоченные из почерневших бревен и досок, с низкими крышами и парой окон на фасаде, они напоминали озлобленных старух, которые никак не хотят отходить в мир иной и отравляют собой все вокруг. По углам двора валялись кучи старых ржавеющих инструментов и мусора, а под развешанным пожелтевшим бельем топтались тощие куры.

Дороги в этой части города камнем не выкладывали, и пройти по ней можно было только балансируя на брошенных кое-как деревяшках и кирпичах. Перепрыгнув с одной шатающейся доски на другую, Лана все же поскользнулась и угодила сапогом в грязь.

‒ Ах ты ж… ‒ стиснув зубы, она с трудом сумела сдержать ругательство.

Учитывая, что некоторые тут как-то еще умудрялись держать и прокармливать коров и овец, Лана не обманывала себя относительно состава грязи. Хотя сейчас все же пыталась себя успокоить, что это земля тут такого насыщенного коричневого цвета, а близость болота придает ей специфический запах.

Со смачным звуком вытащив сапог, она уперла руки в бока и запрокинула голову к небу, прося спокойствия. Впрочем, тут же усмехнулась. Она не верила в трех богов, никогда им не молилась и ничего не просила. Хотя после года в Бросвене готова не то что уверовать, а прямо таки стать ярой фанатичкой, если это ускорит ее отъезд.

‒ Рессоры на повозках, развитие металлургической промышленности, проекты аэростатов и железных дорог, ‒ бубнила под нос Лана, счищая грязь и вспоминая последние новости из газет. ‒ Какие могут быть железные дороги, когда вы обычные не научились строить?!

Лана ненавидела этот путь, и единственной причиной, по которой она тут ходила, была Мари.

Ее дом стоял на самой окраине и по сравнению с остальными был оплотом чистоты и уюта. Собранный из идеально подогнанных бревен, с высокой покатой крышей, прозрачными окнами и небольшим садиком за невысоким аккуратным забором, он был как бельмо на глазу для всех соседей. Каждый раз как Лана подходила к нему, испытывала облегчение.

Она прошла к крыльцу дома, повторила процесс очистки обуви и оглянулась на лес. Всего через двадцать шагов начинался сосновый бор. В городе снега уже почти не осталось, но здесь зима все еще чувствовалась, хоть и сдавала позиции весне. Сосны уже сбросили с себя снег, но кустарники под ними только освобождались от ледяных оков. И совсем редко, в местах, где деревья не росли столь плотно, можно увидеть небольшие проталины.

Она знала, что за этим небольшим лесом шло болото. Сосновый бор плавно спускался вниз и становился более редким, стволы были тоньше и кривее. Чем ниже ты спускаешься, тем больше начинаешь утопать сапогами, пока не достигнешь топи. Дальше шла почти бескрайняя равнина с кочками мха, болотистыми островами с низкими изогнутыми соснами и темными заросшими озерами.

И только в ясную погоду можно было разглядеть на горизонте сплошную стену вековых деревьев и горы за ними.

Земли оборотней.

Причина, по которой ее отца, генерала-полковника Тревиса Хеллворта, отправили в Бросвен. А он в свою очередь настоял, чтобы дочь отправилась с ним. И теперь вместо того, чтобы набираться опыта в пышном сверкающем Цеатане ‒ столице Креасальской Империи, она прозябает в этом меланхоличном городке. Отца отправили сюда по бессрочному контракту, и еще неизвестно, сколько им тут жить.

Никто не знает, как оборотни появились в их мире и откуда пришли. Около пятисот лет назад они поселились у подножия Сафрийских гор и, судя по всему, переезжать не собираются. Возникновение болота тоже привязывают к их появлению. Столь быстрое формирование топи до сих пор остается загадкой, но то, что оно оградило горы и долину перед ними ‒ неоспоримый факт. Сафрийские горы на карте выглядят почти ровным полумесяцем, с внешней стороны имея острые и высокие скалы, омываемые морем. А внутри долину, защищенную со стороны Империи болотом. Бросвен является ближайшим городом к поселению оборотней.

И именно здесь всегда происходят нападения.

Собственно, после нового происшествия ее отца и направили в этот городишко. Разрешить, так сказать, проблему, вот только как ее решать не понятно. Большим отрядом топь не перейти, а направлять малые все равно, что посылать их на убой. Однако оборотни сами периодически наведываются, постоянно держа в страхе город, большинству жителей которого просто некуда переехать.

В прошлый раз задрали двух человек, останки которых нашли у болота. Лана читала отчет, чтобы быть готовой оказать нужную медицинскую помощь в случае следующего нападения. Хотя если судить по отчету, то единственное, чем она могла там помочь, так это собрать разбросанные части тела в одну кучу.

Поскольку нападения происходят раз в полтора-два года, а последнее произошло уже больше года назад, то в ближайшее время им стоит готовиться к очередному визиту. Такое чувство будто оборотни намеренно не дают о себе забыть, постоянно напоминая о своем существовании и звериной сущности растерзанными телами ни в чем не повинных жителей.

Сжав губы, Лана тряхнула головой, выбрасывая неприятные мысли. Вот только от чувства тревоги и постоянного изматывающего ожидания нового нападении не так-то легко избавиться.

Глава 2

Лана отвернулась от леса и вошла внутрь. Сняв утепленную куртку и обувь, зашла на кухню.

Посередине стоял квадратный крепкий стол из светлого дерева, накрытый белоснежной скатертью с тонким кружевом ручной работы по низу. На столе уже красовались пара миниатюрных тонких чашек с блюдцами.

Хозяйка дома стояла к ней спиной. Чайник как раз вскипел, словно точно знал когда Лана войдет, и Мари изящным жестом провела по кристаллу в плите, выключая огонь.

‒ Светлого дня, тетушка Мари. Я купила ваши любимые рогалики с вишней и песочное печенье.

Мари обернулась, и Лана в который раз удивилась тому, что эта женщина так настойчиво просила называть ее тетушкой. Ей бы больше подошло «госпожа», или, на худой конец, «мадам».

Среднего роста, с изящными чертами лица, выражавшего всегда лишь спокойное достоинство, идеально ровной спиной, тонкими руками и длинной шеей. Пшеничного цвета волосы неизменно собраны пусть в простую, но прическу, а голубые глаза светились умом. Она была словно аристократка, по ошибке оказавшаяся в деревянном домике на окраине, и надевшая на себя обычное платье из хлопка.

И, как и всякая аристократка, умела держать лицо при любых невзгодах. Ну и что, что теперь дворецкий не подаст ей чай и его придется заваривать самой, это еще не повод падать духом где попало. И прическа у женщины всегда должна быть, даже если ее некому сделать.

‒ Светлого дня, Мелания. Возьми блюдце на второй полке, ‒ изящным кивком головы указала Мари на нужный шкафчик. ‒ Как прошло твое утро?

Лана старалась хотя бы про себя не называть ее тетушкой. Не укладывалось у нее в голове сочетание слов тетушка и Мари. Все равно что сказать «хрупкий дуб», или «грустная радуга».

‒ Все как всегда. Изжоги, язвы, отравления. Пара травм, ничего серьезного... И, конечно, геморрой величайшего начальника жандармерии Бросвена!

Лана уже разложила сладости к чаю и собиралась плюхнуться на стул от возмущения, но быстро вспомнила, как Мари ее отчитывала за неподобающее поведение для леди. Словно и правда родная тетушка.

‒ Вот скажите, зачем мне все пытаются показать свои болячки? ‒ Лана плавно села на стул, держа спину прямо, и взяла чашку с чаем. ‒ Мне кажется они все думают, что у меня взгляд лечебный? Зачем поднимать юбки, снимать штаны или распахивать блузки пытаясь показать, где у них проблема?

Лана повернула голову к окну и продолжила возмущаться:

‒ Великие боги, благословите человека, додумавшегося применять сканирующее заклинание на больных. Иначе пришлось бы мне не раз заглядывать начальнику жандармерии между его толстых ляжек…

Мари поперхнулась чаем:

‒ Мелания!

‒ …и мало того еще и ковыряться там, пытаясь понять проблему. Каждый раз он с таким счастьем начинает расстегивать штаны, будто хочет похвастаться своим хозяйством. Хотя я более чем уверена, что у меня пипетки в лаборатории больше, чем его добро…

Мари не выдержала:

‒ Мелания! Прекрати немедленно!

Лана сжала губы и посмотрела на Мари. Та расправила нахмуренные брови и ласково ей улыбнулась:

‒ Каждый день одна и та же история. Опять больные и твое недовольство ими. И как ты устала жить в этом городе. Ах да, еще и отвратительная еда. Неужели у тебя в жизни ничего хорошего не происходит?

‒ У меня в жизни вообще ничего не происходит, ‒ буркнула Лана и уткнулась в чашку.

‒ Знаешь, судя по твоим ежедневным стенаниям, я могу предположить, что ты разочаровалась в лекарском деле.

Лана почувствовала, как глаза начало жечь от подступающих слез. Она крепко стиснула зубы и пару раз глубоко вдохнула, чтобы голос звучал ровно:

‒ Не то, чтобы разочаровалась и хочу заниматься чем-то другим. Просто мои мечты и ожидания не имели ничего общего с реальностью…

Она покатала по стенкам остатки чая и, поставив кружку на блюдце, снова повернулась к окну:

‒ Я ведь с детства с куклами играла не в семью и детей, а в лекаря. Перевязывала им ручки, поила лекарствами. До академии сама часами сидела в городской библиотеке и изучала книги. В академии оставляла себе время только на сон и еду. Училась, училась и училась, ‒ Лана горько хмыкнула. ‒ Мечтала, как в белоснежном халате лекаря буду с гордым видом рассекать по центральному лазарету Цеатана и отдавать всем распоряжения. Себе оставлять только тяжелые случаи, за которые никто не хочет браться. Как все будут ценить и уважать меня за знания и умения…

Она все-таки не выдержала и почувствовала, как по щеке скатилась слезинка.

‒ И где я по итогу? В маленьком убогом городишке на границе Империи. Каждый день мешаю сапогами грязь, лечу исключительно изжогу и убеждаю толстого борова жандармерии не снимать штаны для осмотра, ‒ Лана усмехнулась. ‒ Хотя убедить его не снимать штаны гораздо проще, чем объяснить, что геморрой горячими кирпичами не лечится.

Мари удивленно воскликнула:

‒ В смысле горячими кирпичами?! Как можно кирпичами лечить геморрой?

Лана быстро смахнула рукой влагу со щеки. Было неудобно перед Мари, ведь леди не плачут.

По крайней мере публично.

Она нашла в себе силы посмотреть на Мари и улыбнуться:

‒ Оказывается, по древнему рецепту его семьи, можно. Необходимо раскалить красный кирпич в печи, намазать его чесночной кашицей и положить в ведро. Посыпать красным перцем и полить все это сверху маслом. Затем сесть в ведро и минимум пол часа прогревать… ммм… больное место.

Мари сидела, застыв с блюдцем в одной руке и чашкой в другой. И только изредка хлопала глазами.

‒ А что, белый кирпич для таких целей не подходит?

‒ Я тоже задала ему этот вопрос, когда он поведал мне о таком чудодейственном лечении. Ответил, что в его семье всегда использовали красный, значит и он будет.

‒ То есть лечиться можно только красным кирпичом?

‒ Да. А когда я ему назначила свечи, хорошо, что он спросил, не сильно ли они отвратительны на вкус. Пришлось объяснять, как этими свечами пользоваться.

Мари сидела в той же застывшей позе и сжимала губы, чтобы не засмеяться.

‒ И после первого применения он пожаловался, что они не пекут и не греют, как при лечении с кирпичом. Ну я и пообещала ему свечи с перцем! Правда, когда делала их, рука у меня слегка дрогнула, и красного перца получилось чуть больше, чем положено. Или не чуть-чуть. Но я ведь тоже человек, устаю, нервы не железные, могла и ошибиться с составом.

Мари держалась из последних сил, даже слегка покраснела.

‒ Не успела я в тот день площадь перейти, как меня догнал помощник жандарма и сердечно просил вернуться. Начальник обнаружился в туалете, весь красный как помидор и обливающийся потом в тщетных потугах избавиться от свечи. Дала ему слабительное. Жалко же человека, так мучился.

‒ А слабительное ты ему дала, конечно, сильнодействующее?

Мелания театрально вздохнула и развела руками:

‒ Перепутала бутылочки с легким слабительным. С кем не бывает.

Дальше уже сдерживаться было невозможно, и они с Мари разразились громким хохотом, совершенно не подобающим леди.

Все же смех ‒ одно из лучших лекарств. Они с Мари долго смеялись и Лана чувствовала, как напряжение покидает ее. Словно чистая горная река омыла душу изнутри, оставив лишь покой и умиротворение.

Лана посмотрела на Мари и снова не могла не задаться вопросом: “Что такая потрясающая женщина забыла на окраине Бросвена?”

Ей нравилось строить предположения о прошлом Мари. Самым правдоподобным был вариант, что она из обедневшего аристократического рода, либо семьи, вошедшей в немилость Императора. Вот и скрывается на задворках.

Сама Мари ни разу не рассказывала о своем прошлом. Когда об этом заходил разговор, она элегантно и незаметно переводила его на другую тему.

Но не узнать благородную кровь было невозможно. Нет у крестьянских женщин такой грации и плавности движений, словно они изучали бальные танцы. Изящных кистей с ухоженными ногтями у них нет. И столь тонкое кружево по краю скатерти они не смогут повторить. И уж точно простые женщины не пьют чай исключительно с блюдцем.

Лана в этом доме не была дальше кухни и туалета. Хотя какой уж там дом, если она даже ее полного имени не знала. Просто тетушка Мари.

Впрочем, дом и полное имя Лане были ни к чему. Она благодарна этой женщине за общество и непринужденные разговоры. На этой кухне она отдыхала душой.

А личное пространство, как и секреты, у каждого есть. Она сама ценила спокойствие и уединение, поэтому к Мари с лишними вопросами не лезла.

Они случайно познакомились на ярмарке в середине лета. Обе настолько сильно отличались от окружающей толпы, что не могли не заметить друг друга. Вот так студентка, только закончившая академию, стала приходить в гости на чай к женщине, скрывающей свое имя, возраст и дом. И их обеих все устраивало.

Кроме друг друга им тут не с кем было больше общаться. Если, конечно, они не захотят выяснить, кто с кем переженился, поругался или подрался, а у кого запасы квашеной капусты за зиму испортились.

Они выпили еще по чашечке чая, поболтали, и Лана начала собираться домой. Хоть весна и заявляла свои права, но дни все еще были короткие. Вечерело довольно рано, и Лана не хотела в темноте пробираться по скользким доскам. В таком случае велик шанс угодить в грязь не только сапогами.

Она стояла на пороге и надевала куртку, а Мари неспешно продолжала разговор:

‒ …и все мы когда-то сомневались, а тем ли мы в жизни занимаемся? В этом ли мое призвание? Но знаешь, я за свои годы успела понять одну непреложную истину: даже если ты любишь свою работу, это еще не значит, что временами ты не будешь ее ненавидеть. И когда в следующий раз…

Ее прервал громкий стук, будто кто-то пытался выломать кулаком дверь.

Мари открыла дверь, и, с королевским презрением к таракану, посмевшему выползти перед ее светлым ликом, сказала:

‒ Темного вечера. Чем обязана столь позднему визиту?

На пороге стоял один из служащих жандармерии, с крупными кулаками, бычьей шеей, и полным отсутствием интеллекта во взгляде. Это был тот тип служащего, который всегда выполняет поставленную задачу, не задумываясь о морали.

‒ Темного вечера. Я ищу Меланию Хеллворт. Мне поручено сопроводить ее в крепость к генералу-полковнику.

‒ Что ж, поздравляю! Вы успешно выполнили свою миссию по ее поиску. А теперь дайте девочке обуться и ждите у ворот.

И захлопнула дверь прямо перед носом жандарма.

Лана подняла брови на такой выпад Мари, но промолчала и стала обуваться. Все же это ее дом, и она имеет право вести себя здесь как хочет.

Поправив юбку, она подняла взгляд на Мари. Та стояла, поджав губы и нахмурив брови.

Лана смотрела на мелкую сеточку морщин в уголках глаз, вокруг рта и понимала, что ее догадки относительно возраста Мари ошибочны. Маги живут примерно лет триста. Лана читала, что раньше средняя продолжительность жизни у магов была до пятисот лет. Она думала, Мари где-то около ста, но, глядя на нее сейчас, понимала, что все сто пятьдесят. Возможно даже больше.

‒ Тетушка Мари, все хорошо? Думаю, отец вернулся с задания. Его почти две недели не было, видимо хочет встретиться.

Мари продолжала напряженно вглядываться в лицо Ланы. Затем положила ладони ей на плечи и впилась пальцами с такой силой, что Лана охнула от боли. По плечам словно пробежали искорки электрического разряда, но это ощущение быстро прошло.

‒ Помни, девочка, что бы ни случилось, я всегда помогу тебе. Помни об этом, Лана.

По-родственному поцеловав Меланию в лоб, Мари разжала пальцы и выпустила ее за дверь.

Лана была ошарашена. И поведением Мари, и ее словами. Она всегда звала ее полным именем, и никогда не сокращала до Ланы. Еще этот поцелуй в лоб, и грустный взгляд, словно Мари прощалась с ней.

Дойдя до ворот, Лана с облегчением увидела, что жандарм привел под уздцы вторую лошадь.

Если бы ей пришлось сейчас ехать в седле с этим бугаем, то это стало бы самым скверным окончанием дня. Она по-женски запрыгнула в седло, поправила юбку и тронулась в сторону крепости, не дожидаясь жандарма.

Душу грела скорая встреча с отцом.

Глава 3

Военная крепость Трецестер располагалась южнее Бросвена. Построенная на возвышении, она была видна с любой точки города.

Изначально в этих землях возвели форт, а позже уже построили городок для снабжения его продовольствием.

Центральная улица города от площади смотрела четко на Трецестер. Как компас, безошибочно указывающий на север. Такое решение при строительстве города было принято для быстрого перемещения жителей в случае нападения.

Отличная была бы мысль, если бы центральная улица шла через весь город. Лана видела карту Бросвена, и он напоминает вытянутую каплю, смотрящую своим острым концом на крепость.

Чем ближе дом к крепости, тем дороже он стоил. Там жила вся немногочисленная элита города. По сути, вся центральная улица была престижной, но не потому, что была центральной в городе, а потому, что являлась гарантом быстрого передвижения к крепости. Дом, который выделили ее отцу, как генералу-полковнику, был самым ближайшим к Трецестеру.

По центру капли располагалась круглая площадь и на ней заканчивалась центральная улица. А за ней уже шли огромным полукругом покосившиеся старенькие дома с грязными петляющими улочками. Ни о какой эвакуации для этой части города и речи нет. Не предусмотрено.

В самом дальнем краю города, у леса, и жила Мари.

Лана уже давно не была наивной девочкой, и понимала, что стоит последнему богатею укрыться за стенами, как ворота тут же закроют.

Крепость Трецестер представляла собой огромный треугольник, с тремя круглыми башнями по углам соединенными тридцатиметровыми толстыми стенами. Из-за чего и получила свое название.

Когда они с жандармом прошли ворота, солнце почти село. Лана ловко спрыгнула с лошади и направилась к одной из башен. Она не так часто бывала в крепости, но кабинет отца могла найти с закрытыми глазами. Как и тайный ход, который ведет к храму.

Отец сразу по приезду показал его, заставил выучить путь, как открыть и закрыть проход. И сообщил, что о нем здесь никто не знает. Сам он раздобыл эту информацию в архивах императорской библиотеки, когда готовился к переезду сюда.

Лана в который раз за день тяжко вздохнула. После исчезновения ее матери у отца начались параноидальные мысли, и везде мерещились теории заговора. А свою дочь он обучал так, словно готовился отдать ее в элитный разведывательный отряд тайной канцелярии.

В академии ей в обязательном порядке ставили внеурочное обучение владением холодным оружием и боевой магией. Конечно же по протекции отца и с оплатой уроков. И это не считая обязательных занятий по общей физической подготовке.

Лана уже прошла половину лестницы, когда поняла, что жандарм все еще идет за ней.

‒ Не нужно меня провожать. Я сама могу найти кабинет отца.

‒ Мне приказано доставить вас к генералу-полковнику.

Лана пожала плечами. Раз ему больше нечем заняться, пусть провожает. Ей не жалко.

Она вышла в коридор и почувствовала, как ускоряет шаг. Каким бы отец ни был параноиком, но это ее единственный родной человек, и она успела соскучиться по нему.

Лана без стука влетела в кабинет:

‒ Отец, ты уже прие…

Конец фразы так и повис в воздухе.

За массивным дубовым столом сидел крепкий молодой мужчина в форме генерала-полковника. Но не Тревис Хеллворт.

‒ Маркус?! Что ты здесь делаешь? И где отец?

И в этот же момент жандарм с негромким стуком закрыл дверь, запирая ее в кабинете. Теперь хотя бы понятно, почему он так упорно провожал ее к кабинету. Чтобы не сбежала.

‒ Мелания, прошу, присядь. Есть разговор.

‒ Спасибо, я постою, ‒ сдавленно ответила Лана.

Маркус тяжело вздохнул и запустил руку в свои роскошные черные кудри, чуть сжал их и провел рукой до затылка, будто о чем-то задумался. Поднял полные печали и грусти глаза на Лану, и, тоном человека, уставшего держать на своих плечах целый мир, сказал:

‒ Пожалуйста, Лана. Присядь. У меня для тебя новости, и, думаю, их тебе стоит выслушать сидя.

Она так и стояла посреди кабинета и смотрела на человека, сидевшего на месте ее отца. Смотрела на него, но не видела.

Это было прекрасное начало представления. Глубокий вздох, показывающий, что он не так уж и рад свалившейся на него должности. Взгляд побитого щенка, словно он и правда сочувствует ей. И даже руку сквозь кудри не забыл пропустить. Жест, от которого все местные девицы томно вздыхали, а особо впечатлительные падали в обморок.

‒ Что ж, если хочешь, можешь постоять. Я предупредил.

Ему не нужно было ничего говорить. Лана все поняла, когда увидела у Маркуса на плечах погоны генерала-полковника.

“Отец погиб при исполнении задания”.

‒ Тревис Хеллворт погиб при исполнении личного задания Императора...

“И эти столичные интриганы не нашли на эту должность никого лучше, чем наследника обедневшего и опозоренного рода, который им теперь пожизненно будет туфли целовать за такую честь”.

‒ …На данный момент мне поручено замещать его в должности…

“Про меня эти старики тоже вряд ли забыли. Единственная наследница рода Хеллворт, да к тому же девушка, которую можно выгодно пристроить кому надо”.

‒ …Поскольку ты не замужем и не можешь распоряжаться наследством своего отца, тебе будет выделяться ежемесячная фиксированная сумма с его счета…

“Наверняка настолько низкая, что с трудом будет хватать на еду. Чтобы долго носом не крутила и побыстрее выскочила замуж. Желательно за кого скажут”.

‒ …После замужества все имения и сбережения лорда Хеллворта перейдут к тебе и твоему мужу в полное пользование.

“Скорее уж в исключительное пользование мужу. Чтобы я ненароком не растранжирила все имущество на бриллианты, шелка и прочие безделушки”.

‒ …За тобой сохранится титул, и твои дети также унаследуют его.

“Какая великая честь! А можно обменять титул на полное владение наследством без всякого мужа? Или живого отца?”

‒ …Дом, который вам выделили для проживания в Бросвене, в течении недели должен перейти ко мне.

“И теперь, после заключительного гвоздя в крышку моей прежней жизни, ты, как сказочный рыцарь в сияющих доспехах, просто обязан спасти меня от всех проблем и печалей, предложив такого великолепного себя в мужья”.

Лана сфокусировала взгляд на его лице в ожидании выгодного предложения. Но он просто молча смотрел на нее. Видимо ждал реакции.

А на нее вдруг в полной мере накатило осознание ситуации. Это отец потакал ее желаниям и капризам. Обучение на лекаря, что весьма непрестижно, и даже постыдно для аристократии. Нежелание выходить замуж по расчету. Тревис искренне любил свою жену и желал своей дочери того же. Он не настаивал на скором браке несмотря на кучу выгодных предложений.

Мать исчезла, когда ей было двенадцать. Отец погиб. Она осталась совсем одна.

Одна…

Лана почувствовала, как от слабости подкосились колени, но в последний момент успела взять себя в руки и устояла, лишь слегка покачнулась.

Маркус, словно ждал этого, тут же подскочил к ней, и, удерживая одной рукой за талию, а другой поддерживая за локоть, усадил в кресло.

Налил в стакан воды и протянул его девушке. Лана машинально приняла стакан, но так и не отпила из него, просто держала в руке.

Маркус присел на корточки перед ней.

‒ Лана. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело. Сам был на твоем месте. Потерял всех.

Да, Маркус был последним из своего рода. Только ее семья не проигрывала состояние в карты и не продавала тайны Империи, чтобы на эти деньги отыграться. Он был слишком мал, чтобы отвечать за поступки своих родственников, и его сослали в военную академию, а позже в далекий Трецестер. Где он весьма бодро шел по головам. Для таких, как он, единственный шанс вернуть себе доброе имя ‒ либо построить военную карьеру, либо удачно жениться.

‒ Хочу, чтоб ты знала, я не буду настаивать на возвращении дома. Тебе сейчас нужно время, чтобы все осознать, а я привык жить в крепости. Ты можешь находиться в этом доме, сколько захочешь.

Лана все так же сидела со стаканом в руке и невидящим взглядом смотрела в пол. Маркус тихо выдохнул, решившись, опустил одно колено и аккуратно взял ее руку в свою.

А вот и развязка представления.

‒ Лана, мы оба остались одни. Знаю, сейчас не самое лучшее время для этого, но… ‒ Маркус еще раз тихо выдохнул, расправил плечи, ‒ Мелания Хеллворт, согласишься ли ты стать моей женой? Обещаю защищать тебя и оберегать от всех невзгод, любить и уважать тебя. Клянусь быть для тебя поддержкой и опорой. Я не перестаю восхищаться твоей красотой, умом, талантами и добротой. Обещаю, если ты согласишься, я сделаю все возможное, чтобы ты никогда не пожалела о принятом решении!

Глава 4

Лана посмотрела на молодого красивого мужчину. Хорош. Но, к сожалению, только внешне.

Она помнила, как они с отцом договорились скрыть свое родство по приезду в Бросвен. Лана была обычным молодым лекарем, приехавшим на практику под опекой генерала-полковника. Помнила, как все солдаты пытались обратить на себя внимание и сыпали пошлыми шуточками, соревнуясь остротами. Маркус был в их числе.

Но он первый догадался, что девушка ‒ не простой лекарь под опекой, а родственница, как минимум племянница. И резко сменил тактику поведения.

Защищал ее от шуточек солдат, держался с ней подчеркнуто вежливо и учтиво, подавал руку, когда требовалось. Лана принимала его легкие ухаживания, ни на минуту не забывая первое впечатление и сальную улыбочку Маркуса при знакомстве. Словно он уже затащил ее в койку и ни капли не сомневался, что именно так все и будет.

Она медленно освободила руку из его захвата. Маркус сжал пальцы в кулак, но потом опомнившись, расслабил. Любому охотнику неприятно, когда добыча, что была уже почти в руках, ускользает.

Он все вглядывался в ее лицо и ждал ответа. Смотрел с надеждой на светлое будущее. Свое светлое будущее.

‒ Лана… скажи хоть что-нибудь.

И она сказала единственную фразу, на которую сейчас была способна:

‒ Я хочу домой.

На лице Маркуса мелькнула злость и досада, быстро сменившись грустной улыбкой. Но Лана успела заметить.

‒ Конечно. Думаю, тебе и правда стоит отдохнуть и все обдумать. Я провожу тебя.

‒ Не стоит. Я сама доберусь.

‒ Мелания, ‒ Маркус устало вздохнул, ‒ ты сейчас не в себе. Я не прощу себя, если с тобой по пути что-то случится. Провожу тебя до дома и вернусь в крепость.

Она кивнула, понимая, что проще согласиться. Поставила на стол стакан, к которому так и не притронулась. Маркус помог ей встать, открыв перед ней дверь, кивнул жандарму и повел ее по коридору.

Весь мир превратился в размытое пятно. Она не плакала, но все, что ее окружало, вдруг резко утратило фокус. Недостаточно для того, чтобы начать врезаться в стены и проходящих мимо людей. Но мир для нее потерял фактуры, цвета, размыл окружающую действительность, оставив лишь небольшой пятачок перед ногами, на который она и смотрела.

И время странно шло. Они только вышли из кабинета, казалось, Лана моргнула всего раз, и вот они уже у выхода. Моргнула еще раз, и они у конюшни. Еще раз, и вот перед ней уже запряженная лошадь.

Не понятно, сколько она стояла и смотрела на седло, пока не почувствовала, как кто-то берет ее за локоть и слегка разворачивает.

‒ Мелания.

Она медленно подняла глаза на мужчину.

‒ У тебя куртка расстегнута.

Не было сил ни кивнуть, ни тем более застегиваться. Она молча стояла и смотрела ему в глаза.

И его взгляд изменился. Она впервые увидела искренние эмоции этого человека.

Он ей сочувствовал. По-настоящему. Не так как в кабинете, когда несмотря на чужое горе все же имеешь свою выгоду. А как мужчина, который знает, каково это ‒ оказаться одному, без поддержки семьи. Сочувствовал ей не как инструменту, способному обелить его имя, а как простой девушке, потерявшей отца.

Он перевел взгляд на пуговицы и начал их застегивать. Без всякого намека, не задерживаясь возле груди, не заигрывая. Просто застегивал пуговицы, как ребенку, не способному самому справиться с такой непосильной задачей.

Лана все так же стояла, не шевелясь. Ей было абсолютно все равно, как они выглядят со стороны. Мужчина, застегивающий одежду на женщине ‒ вопиющее нарушение приличий даже для их прогрессивной Империи. Но ей было плевать. Разве что мелькнула благодарная мысль, что он позаботился о ней. И, хоть ненадолго, снял свою маску и показал настоящую эмоцию.

Маркус закончил с пуговицами, посадил Лану в седло и запрыгнул на своего коня. Молча перекинул уздцы с ее лошади и неспешно повел их к выходу.

Моргнула ‒ ворота крепости.

Моргнула ‒ калитка дома.

Еще один взмах ресниц, и вот она уже без куртки и в домашней обуви идет по коридору второго этажа.

Еще взмах, и мир наконец начал обретать фокус. Краски стекались к окружающим ее предметам и становились четче.

Это не ее спальня. Ноги привели в кабинет отца.

Здесь, в отличие от кабинета крепости, почти не было никаких бумаг. Комната оставалась такой же, как и в день их приезда. За исключением одной, самой важной детали.

Лана медленно, словно все позвонки в ее шее безнадежно заржавели, повернула голову вправо.

Небольших размеров полотно в узкой раме показывало статного светловолосого мужчину, обнимающего одной рукой смуглую черноволосую красавицу. Спокойные лица, чуть тронутые улыбкой, глаза, наполненные любовью и верой в будущее.

Лане была дана всего пара секунд, чтобы посмотреть на родителей, и взгляд затуманился от слез. Она рухнула на ковер, уткнулась лицом в колени и разрыдалась. Казалось, весь ее организм держался только ради того, чтобы отвести к этому портрету.

Потеряв счет времени и выплакав море слез, она снова посмотрела на картину.

У ее матери были добрые миндалевидные глаза зеленого цвета. Густые черные волосы свободно струились по спине крупными волнами. Она не любила прически, всегда ходила с распущенными волосами. Только когда занималась больными или работала в лаборатории заплетала их в тугую косу, чтобы не мешались. Да, желание стать лекарем Лана унаследовала от нее. Как и тонкие изогнутые брови, густые черные волосы, узкий подбородок и высокие скулы.

А вот от отца она унаследовала прямой аристократичный нос, более высокий, чем у матери, рост, и, как это ни странно, голубые глаза. Кожа у нее была не настолько смуглой, как у матери, скорее даже светлой, но покрытая бронзовой пылью. Волосы, такого насыщенного черного цвета, что отдавали синевой, бронзовая кожа и голубые глаза смотрелись… необычно.

Лана как-то прикрыла волосы и лицо платком, оставив лишь глаза. Простые голубые глаза, как и у большинства блондинок, которых было предостаточно вокруг. Но стоило снять платок, и на фоне ее черных волос и бронзовой кожи глаза словно становились еще светлее, и больше напоминали лед, слегка подсвеченный изнутри.

Она отличалась от большинства своей экзотической красотой. И многие пытались ее задеть. Тут же яркой вспышкой возникло воспоминание из детства…

“‒ Папа! Папа! Папочка! ‒ шестилетняя Лана вбежала к отцу, который сидел за столом и просматривал какие-то бумаги, плюхнулась перед ним на пол, обхватила своими маленькими ручками его ногу и уткнулась зареванным лицом в коленку.

‒ Что случилось, галчонок? ‒ тяжелая и теплая отцовская рука погладила ее по голове.

‒ Меня соседские мальчишки дразнят! ‒ всхлипнула Лана. ‒ Говорят, что никакая я не аристократка, что такой как я только в поле работать и коров пасти! Обзывают меня чернявкой загорелой и крестьянкой в шелках! А еще черной светлой, потому что сама я темная, а магия у меня светлая! И еще… ‒ она выпалила все это на одном дыхании и набрала побольше воздуха, чтобы продолжить, но отец успел ее перебить.

‒ Тише, Мелания. Ничего страшного не случилось.

‒ Нет! Случилось! Я настоящая уродина! ‒ Лана разрыдалась еще громче и снова уткнулась в коленку отца.

Отец отцепил ее ручки, поднял с пола и усадил к себе на колени.

‒ А мама у тебя красивая, как ты считаешь?

Лана протерла глаза кулачком и, хлюпнув носом, сказала:

‒ Да. Мама самая красивая на свете.

‒ А ты похожа на маму? ‒ улыбнувшись, спросил ее отец, смотря на дверь.

Она тоже перевела взгляд. В простом домашнем сером платье, опершись о дверной косяк, улыбаясь и глядя на них, стояла ее мамочка.

‒ Да, я очень похожа на маму.

‒ Ну тогда как же ты можешь быть уродиной, если похожа на самую красивую в мире маму? ‒ улыбнулся отец, смотря на нее.

Лана тоже улыбнулась ему в ответ, но потом вспомнила соседских ребят и снова погрустнела, хоть уже и не плакала.

‒ Мелания, послушай меня, пожалуйста, внимательно. ‒ Отец пересадил ее немного на коленях, чтобы она могла посмотреть на него. ‒ В мире очень много злых и завистливых людей. Они всегда будут пытаться задеть тебя, направить неверными дорогами, сбить с пути. Будут указывать как тебе жить, чем заниматься и кого любить. ‒ Он быстро бросил нежный взгляд на жену и снова посмотрел на Лану. ‒ Не обращай внимания на тех, кто будет пытаться учить тебя жизни и говорить, что делать. Это только твоя жизнь и тебе решать, как ее жить.

Отец ласково провел рукой по ее голове, поцеловал в лоб и снова посмотрел на нее своими серьезными голубыми глазами.

‒ Ты поняла меня, галчонок? Запомнила, что я сказал?”

Лана сидела на ковре и смотрела снизу вверх на лицо отца.

‒ Да, папа. Я помню.

Глава 5

Воспоминание быстро помогло взять себя в руки. Времени мало. Не стоит рассиживаться и горевать о том, что изменить нельзя. У нее еще будет время оплакать отца. Подальше отсюда.

Лана хотела подскочить с пола, но вместо этого со стоном упала на бок. Ноги затекли. Видимо долго она так просидела.

‒ Хорошо. Посидим еще и подумаем, ‒ сказала она сама себе, растирая ноги.

Маркус долго ждать не станет. Он понимает, что как только новость о смерти отца разлетится, то начнутся паломничества к ее руке, сердцу и наследству. Хотя рука и сердце в этом уравнении лишние.

И он знает, что в этом длинном списке претендентов он будет в самом низу. У него в запасе дня три, не больше. И какие методы он будет применять, чтобы заполучить ее, узнавать не тянет. Кажется он, когда проводил ее до двери, сказал, что с утра зайдет ее проведать, и вроде что-то шептал горничной. Лане не до этого было.

Ясно одно ‒ с завтрашнего утра он с нее глаз не спустит.

Значит нужно уходить сейчас. Немедленно.

Но куда ей идти? Близких родственников не осталось. Можно жить в домах отца, она имеет на это право, но тогда придется терпеть и постоянных посетителей. Больше ей податься некуда.

Нужно еще подумать о деньгах. О ежемесячных выплатах со счета отца даже думать не стоит. По ним ее быстро вычислят, а Лана намерена скрываться как можно дольше.

Денег нет, жилья нет, транспорта нет ‒ шикарный план побега.

Куда она пойдет и чем займется? Нужно отталкиваться от своих умений, а она умеет…

‒ Лазарет! ‒ воскликнула Лана и быстро зажала ладонями рот.

Как она могла забыть об этом?! Она ведь мечтала работать в лазарете столицы, пока отец не увез ее в Бросвен.

И при лазарете есть общежитие для сотрудников. В лазарет часто съезжаются со всех уголков Империи лекари для повышения знаний и обмена опытом. И для приезжих сотрудников выделяют комнаты за символическую плату.

А еще она знакома с заведующим лазарета ‒ мэтром Аскари. Хотя «знакома» это слишком громкое слово, но все же. Он иногда приходил к ним на семинары, приглядывал себе новых сотрудников, делился опытом и почти всегда хвалил Лану. Один раз даже сказал, что рассчитывает после обучения увидеть ее у себя в числе сотрудников.

Мэтр был крепким мужчиной, уже не молодой, но еще не старый. Серые глаза, смотрящие поверх тонких прямоугольных очков, таили в себе колоссальный ум и сильный характер. Он крепко держал лазарет в своих руках и всех сотрудников собеседовал лично.

Точно! Ее перед устройством в любом случае отведут к заведующему. Можно попробовать объяснить ему ситуацию, в которой Лана оказалась, и попросить записать под другой фамилией. Хотя документы должны соответствовать, и это будет грозить серьезными проблемами уже не ей одной. Или записать как есть, но сотрудникам представить под другой фамилией?

Лана тряхнула головой. Об этом она подумает в пути. Для начала до этого лазарета необходимо добраться.

Но если все получится, она сможет спокойно работать лекарем, не опасаясь постоянного преследования с целью побыстрее окольцевать ее. Возможно, она даже встретит мужчину, который оценит именно ее по достоинству, а не ее наследство. После замужества можно уже будет поведать избраннику, что он отхватил одну из самых знатных и богатых невест Империи. Она не отдаст наследие отца кому бы то ни было. Об этом тоже нужно будет подумать, как все провернуть, если она хочет исчезнуть на время.

В любом случае ее мужу достанется кот в мешке.

Лана невесело хмыкнула. О-о-очень породистый кот в мешке.

В этот раз она тряхнула головой еще яростней. До замужества еще далеко, а вот сейчас есть более насущные дела.

Личные документы отец хранил здесь. Уже легче, не придется в крепость проникать. Но вынести сейчас она их не сможет. Скорее всего Маркус попросил горничную приглядывать за ней. Или, проще говоря ‒ следить. Значит сперва нужно собрать свои вещи, потом вернуться за документами и бежать. Не может же горничная и ночью за ней следить. Или может?…

В любом случае пора действовать. Лана поднялась с пола и еще раз взглянула на портрет родителей. Собрать вещи, лекарства, документы и бежать. До ближайшей деревни в сторону столицы пять часов пешком, если будет бежать, успеетбыстрее. Не зря же ее тренировали, хоть и прошло много времени. Там купит лошадь и до столицы еще три дня верхом. Если будет гнать и менять лошадей, получится сократить время почти вдвое. А в Цеатане ее уже вряд ли смогут найти. Что делать с имуществом и фамилией подумает в пути.

Мелания кивнула сама себе. Хороший план.

Подошла к двери, сгорбилась и растерла кулаками глаза. Чем более плачевный вид у нее будет, тем лучше.

Стоило ей только выползти за дверь, как к ней тут же подскочила горничная. Видимо и правда следит за ней.

‒ Миледи, могу ли я что-то для вас сделать?

‒ Отведи меня в спальню, ‒ убитым голосом ответила Лана.

Опираясь на руку служанки, они дошли до комнаты Ланы, та помогла ей переодеться в сорочку и прилечь. Все это время Лана изображала из себя болезненную немощь, убитую горем. Но про себя невесело усмехнулась, если не выйдет с лазаретом, то прибьется к театральной труппе.

‒ Что-нибудь еще, миледи?

‒ Закрой шторы и не буди меня завтра. Как проснусь, сама позову.

‒ Хорошо, миледи.

Как только за служанкой закрылась дверь, Лана выждала немного и аккуратно вылезла из-под одеяла. Произнесла заклинание ночного видения и усиления слуха и начала складывать необходимые вещи на кровать. Отложив плотные темные штаны и рубашку с хлопковым топом, пошла за рюкзаком и посреди комнаты остановилась как вкопанная.

Рюкзак!

О боги, где ее рюкзак? Она совсем о нем забыла. Не могла же она оставить его в крепости? Без рюкзака все насмарку. Если без одежды она еще сможет обойтись какое-то время, то свои наработки лекарств здесь точно не оставит. Она слишком долго над ними трудилась, чтобы бросить тут и потом начинать сначала. Помимо объема это все ужасно тяжелое, один ящик для хранения лабораторных колб, пробирок и спиралей весит килограмм десять. Есть еще коробка с пустыми склянками, а склянки с препаратами, экстрактами и порошками лучше вообще не считать и не взвешивать.

Посмотрев на ящики с травами, кореньями и прочим сырьем, Лана схватилась за голову. Она не сможет бежать, удерживая на плечах все инструменты и препараты, завернутые в пододеяльник. Можно было бы создать новый пространственный карман из наволочки, но она на это полночи убьет, да и в рюкзаке лежит большая часть лекарств.

Лана начала обыскивать комнату. У двери нет, у кровати нет, у шкафа тоже. Бросилась к рабочему столу, больше всего похожему на гору из бумаг, книг, коробочек и склянок. Перерыла все стопки, не обращая внимания на падающие записи. Залезла под стол, судорожно передвигая коробки с сырьем и из последних сил сдерживая панику. Пробравшись через завалы под столом на другую сторону, стала приподнимать упавшую на бок горку справочников, уже чуть ли не плача от досады.

Увидев знакомые коричневые лямки под одной из книг, Лана опустила голову, стукнувшись лбом об пол, и тихо выдохнула сквозь зубы от облегчения. Видимо, она скинула рюкзак у входа в дом, а горничная перенесла его сюда, пока она рыдала в кабинете. А после на него опрокинулась покосившаяся стопка книг.

Вот из-за таких мелочей как забытый где-то рюкзак хорошие планы и разваливаются.

Лана подождала еще немного, протирая лбом пол и пытаясь успокоить нервы. И, наверное, в тысячный раз пообещала себе держать рабочий стол пусть не чистым, что для нее в принципе невыполнимо, но хотя бы аккуратно заваленным.

Выбравшись из-под стола, уже хотела вытаскивать рюкзак, как усиленный слух различил тихие шаги в коридоре, приближающиеся к ее двери.

Подбежав к кровати, Лана схватила штаны и блузку и быстро нырнула вместе с ними под одеяло. Расслабила лицо, и сразу же дверь тихо приоткрылась. Лана чуть приподняла ресницы.

Горничная прошла на середину комнаты, прикрывая рукой горящую свечу. Даже такого слабого света было достаточно, чтобы глаза начало жечь. Минусом заклинания ночного видения была нетерпимость к яркому свету. Но если она сейчас прикроет ресницы, то выдаст себя.

Глаза уже начали слезиться, а горничная все стояла посреди комнаты. Лана заворочалась, словно спит, и, перевернувшись набок, накинула на голову одеяло, прикрыв глаза. Все еще щипало, но уже терпимо. Скоро послышались тихие шаги и звук прикрываемой двери.

А вот поворот ключа оказался неожиданным.

И судя по тому, что она своим усиленным слухом уловила, ключ оставили в замке, так что изнутри дверь не открыть.

Интересный поворот событий. Особенно учитывая, что хоть и живет она на втором этаже, и можно было бы попытаться спрыгнуть с окна, вот только прямо под ним хранится садовый инвентарь. Она себе быстрее ноги переломает и наделает столько шума, что ее в крепости будет слышно.

Что же делать?

Глава 6

Когда служанка оставила ее, то прошло примерно минут двадцать, пока она тут в панике искала рюкзак под завалами стола.

Лана полежала еще немного, прислушиваясь к тишине. Когда ее обостренный слух перестал улавливать даже малейшие шорохи, она тихонько встала вместе с вещами, которые до сих пор прижимала к себе. Лана старалась одеваться максимально быстро, но тихо, и после шустро заплела волосы в косу. Оставалась только куртка и сапоги.

Решив начать с главного, подошла к столу и, не церемонясь, собрала как попало все свои записи. Потом переберет, сейчас главное ничего не забыть. Прикинув сколько пространства осталось в рюкзаке, решила, что ее любимый справочник по целебным травам тоже возьмет, и соцветия редкого зизифора тоже...

Когда Лана опомнилась, завалы вокруг почти исчезли, а столешницу было видно больше, чем на половину. Это уже тянет на личный рекорд. С вещами долго не думала ‒ отодвинула все, что было из дорогих тканей, способных выдать статус, а рабочую и повседневную одежду попроще закинула всю.

Закончив со сборами, Лана с такой ненавистью посмотрела в сторону двери, словно это она виновата во всех ее бедах. Она видела лишь один выход из ситуации, как бы он ни был ей неприятен.

В шкафу вещей почти не осталось, но те, что были, она кинула на кровать. Прошла в ванную, схватила полотенца и халат, больше ничего подходящего там не было. Скомкала всю эту кучу вещей и начала раскладывать их по форме тела в том месте, где лежала. Накинула одеяло, посмотрела, как со стороны выглядит, кое-что подправила. Вроде похоже.

Встала за дверью и стала ждать.

Совесть мучила невообразимо, и Лана старалась себя успокоить, что это одно из самых простейших заклинаний, которое они изучали еще на первом курсе ‒ медицинский сон.

При открытых переломах, переломах ребер, травм шеи, головы, позвоночника и во многих других ситуациях люди из-за боли не контролируют себя и могут неосознанно навредить еще больше. В таких случаях применяют медицинский сон. По сути, человек погружается в состояние сна и замирает в одной позе. Лекарь может двигать конечностями пациента, а пострадавший больше напоминает механическую куклу. Зрелище не особо приятное, но порой это единственно разумный выход.

Такое заклинание используется только лекарями при чрезвычайных ситуациях. Даже с них, студентов-первогодок, взяли расписки о неразглашении, запрете обучения этому заклинанию других лиц, применении по назначению и еще куча прочих пунктов. Иначе бы любой воришка, с минимальным уровнем магии, мог бы озолотиться, просто погружая всех своих жертв в сон и беспрепятственно их грабя. И это только воровство, не говоря уже о более тяжких преступлениях. Поэтому к такому легкому заклинанию применялись столь суровые требования и меры.

Лана вдруг осознала, что она собирается нарушить закон.

С другой стороны, эффект продлится часа три, и к утру горничная уже проснется, да и вряд ли она куда-то заявит об этом. Чтобы заявить, нужно иметь представление о том, как ты пострадал и от чего. А она просто уснет.

Лана услышала вдалеке коридора тихие шаги, убрала ночное видение и слух, быстро поморгала, привыкая к темноте, и замерла.

Ключ тихо повернулся в замке, дверь слегка приоткрылась, впуская свет от свечи. Горничная прошла ближе к кровати, а Лана все еще судорожно размышляла, что же ей делать. Может ли быть другой выход из ситуации?

Ну не по голове же ей бить бедную служанку, в самом деле!?

Служанка подошла еще ближе к кровати. Идеальный момент. Лана подумала о том, что ее ждет, если сейчас проявит жалость, поэтому стиснула зубы и начала плести заклинание.

Видимо горничная услышала шорох блузки, пока она выводила пассы руками, и начала оборачиваться. Но Лана уже закончила последний виток и бросила заклинание в нее. Та так и застыла вполоборота к ней. Не успела Лана перевести дух, как горничная прикрыла глаза и начала медленно крениться вбок.

Лана быстро подскочила к ней, обхватила руками, опрокидывая их обеих на кровать. Уже падая, успела с силой задуть свечу, разбрызгивая жидкий воск по постели.

Она еще полежала, пытаясь прийти в себя, обнимая горничную, которая тихо и глубоко дышала в ее объятьях. Выкарабкавшись, Лана забросила ком вещей с кровати в шкаф и начала перетаскивать служанку на то место, где спала, тихо ругаясь себе под нос:

‒ Ну как такая небольшая девушка может столько весить? Вроде и ест не много, а тянет на целую тонну…

Дотащив горничную до положенного места, она сняла с нее чепец, накрыла одеялом с головой и вытерла стекающий градом пот со лба.

‒ Теперь понятно, почему в качестве санитаров берут здоровых и крепких мужиков, ‒ произнесла она шепотом просто для того, чтобы развеять тишину и не думать о содеянном.

Быстро обулась, накинула куртку, рюкзак, схватила шапку с шарфом и тихо вышла за дверь.

Оставалось еще одно дело в этом доме.

Зайдя в кабинет отца, Лана еще раз произнесла заклинание ночного видения и подошла к столу. На ящиках висела куча охранок, но будучи его дочерью, она имела к ним доступ. В верхнем ящике лежала всего одна толстая папка. Она быстро просмотрела ее содержимое ‒ то, что нужно. Права собственности на дома, земли, счета в банках и прочая ценная макулатура.

Решив на всякий случай просмотреть остальные ящики, Лана открыла второй, оказавшийся пустым, и третий, в котором лежала средних размеров деревянная шкатулка с аккуратно вырезанной буквой “М” на крышке.

Покрутив в руках абсолютно ровный прямоугольник и не найдя никакого замка или зазора, перестроила зрение на магическое, и, если бы умела, то обязательно присвистнула. Да на императорской сокровищнице наверняка меньше охранных чар и заклинаний, чем на этой вещице.

Ужасно сложные плетения высшего порядка обвивали всю шкатулку, не оставляя ни единого шанса на взлом. Под буквой “М” плетение было настолько плотным, что больше походило на спутанный клубок светящихся нитей. Лана осторожно провела пальцами по контурам буквы и тихо ахнула, отдернув руку. Не было видно ни лезвия, ни игл, но пальцы были глубоко изранены, а шкатулка забрызгана каплями крови.

Она уже собиралась с досадой закинуть шкатулку обратно в ящик, но увидела, как ее кровь впитывается в шкатулку, не оставляя следов, а буква наливается светом. С тихим щелчком крышка чуть приоткрылась. Лана потянулась к ней израненной рукой и увидела, что порезов больше нет, даже тонких шрамов не осталось, лишь гладкая кожа, перемазанная кровью. Она очистила руку и открыла крышку.

В шкатулке лежал кошель с деньгами. Вряд ли бы отец стал тратить столько сил, чтобы спрятать небольшую сумму. Хотя о деньгах она в своем плане не сильно подумала, но ее денег с лечения только и хватило бы, чтобы добраться до столицы и с голоду не помереть. Так что деньги были кстати. Закинув кошель в рюкзак, Лана увидела под ним удостоверение на некую Милану Блекхорт из Ифлетола. И последним в шкатулке лежал небольшой сложенный лист. Она развернула его и увидела резкий и широкий почерк отца.

“Девочка моя, я искренне надеюсь, что эти вещи тебе никогда не понадобятся, но жизнь имеет свойство преподносить сюрпризы, чаще ‒ неприятные. Я потратил много сил и времени, чтобы создать Милану Блекхорт. Удостоверение настоящее, так что можешь смело им пользоваться. В нем лежит история личности, вызубри ее и сожги.

Мне жаль, что все так получилось, и я не смог защитить тебя.

Я очень тебя люблю, галчонок. И удачи тебе”.

Лана даже не пыталась стереть льющиеся слезы, только зажала рот рукой, чтобы не сильно всхлипывать. Видимо отец был прав, подозревая всех и вся, и его постоянная паранойя в данной ситуации сыграла ей на руку. По крайней мере не придется ничего придумывать с именем и фамилией. И пусть у Миланы нет диплома лекаря, но знания-то при ней. Как-нибудь выкарабкается.

Положив удостоверение во внешний карман, она решила забрать еще и записку, хоть это было опасно и неразумно, но она не могла с собой ничего поделать. Положила ее в настоящее удостоверение и запрятала подальше в рюкзак.

Все. Пора уходить.

Тихонько спустившись по лестнице для слуг, вышла на задний двор. Она решила обойти город по кругу, на улицах ее могли увидеть. Проходя мимо небольшого сарайчика, услышала тихое лошадиное фырканье. Откуда у них тут лошадь? Ту, на которой она приехала, должны были увести обратно в крепость. Заглянув в щель между старых досок, Лана обомлела.

Конь Маркуса!

По телу пробежала толпа мурашек, и на спине выступил холодный пот.

Получается, он не ушел и сейчас у них в доме. Либо ушел и вернулся. И не ясно, спит он или нет, а она наверняка не была тихой, когда возилась с горничной.

Стараясь не шевелиться, Лана посмотрела на дом, окна с этой стороны не горят, но это еще не значит, что в них никто не смотрит. На эту сторону выходят окна ее комнаты, спальни отца и кабинет.

Лана старалась передвигаться незаметно, сливаясь с тенями. Добравшись до задней калитки и зная, как она ужасно скрипит, прошла чуть дальше за сарай. В заборе был зазор, и даже если будет какой-то шум, она молилась, чтобы подумали на коня.

Протиснувшись между досок, Лана продолжала идти тихо, пока ее дом не скрылся за соседним. И приспустила со всех ног.

Страх подгонял не хуже стаи собак, несущихся за ней.

Бежать. Быстрее бежать.

Глава 7

Лана уже оббежала город и видела проселочную дорогу до соседней деревни, когда услышала шум со стороны крепости. Она резко присела за ствол небольшого деревца, абсолютно ее не скрывающего, но дающего мнимую безопасность.

Зажигались огни на башнях, шум железа и ржание коней было слышно даже с другого края города. На нападение не похоже. Скорее всего Маркус обнаружил ее пропажу и поднял всех на поиски. Ну вот зачем он решил остаться у них в доме? Сказал же, что вернется в крепость.

Лана невесело фыркнула и уперлась лбом в тощее деревце ‒ нашла кому верить.

‒ Из-за таких мелочей хорошие планы и разваливаются… ‒ тихо сказала сама себе и пару раз побилась лбом о кору.

Она не успеет даже до поворота добежать, как ее нагонят всадники. Лошадь она сейчас найти не сможет, а даже если найдет, ее все равно догонят. Скрываться в лесу долго не сможет, а идти через него труднее. И в лесу ее тоже быстро найдут. В болото соваться ‒ самоубийство.

Что же ей делать? Не сидеть же тут и ждать, пока ее обнаружат. Нужно что-то предпринять, хоть что-нибудь.

Вопреки голосу разума, тело было сковано и двигаться не желало, как будто наперед знало, что любые действия бесполезны.

Голос Мари в голове был настолько реальным, что Лана подскочила на месте и огляделась, нет ли ее рядом: “…помни девочка, что бы ни случилось, я всегда помогу тебе”.

Но имеет ли она право втягивать в это еще и Мари?

Голос в голове продолжал нашептывать одну и ту же фразу. Сдавшись, Лана, пригнувшись, побежала в сторону дома Мари, и назойливый шепот стих. Обдумывать это не было времени.

Вбежав через калитку, она почти летела к двери, чтобы начать стучать в нее кулаками. Вот только за миг та сама открылась, и Лана на всей скорости влетела в дом. Набрала побольше воздуха в грудь, чтобы за один раз все рассказать, но Мари ее перебила:

‒ Я все знаю. У тебя нет выхода ‒ придется идти через топь. От моего дома побежишь прямо к болоту, когда сапоги будут утопать по щиколотку, свернешь налево. Примерно через сорок шагов увидишь небольшую кривую сосенку с два твоих роста, у самых корней она будет изгибаться спиралью. Обойдешь ее слева и войдешь в топь. Будешь идти от дерева к дереву, аккуратно, но быстро. Это тропа. Главное не сворачивай от деревьев и двигайся вперед…

Лана, пребывая в глубоком шоке, грубо перебила ее криком:

‒ Стоп, стоп, стоп! Мари! Какая еще топь? Какие деревья? Ты с ума сошла?! Я ни за что не сунусь в болото, тем более ночью, я жить хочу! Да лучше я, я…

‒ Что? За Маркуса выйдешь?

‒ Нет! Но идти в болото это безумие! Я не выживу там!

‒ Ты часто ходила на болото за травами, знаешь, как себя вести, ‒ Мари спокойно уговаривала ее, как маленькую. ‒ До леса день пути по тропе. Перейдешь топь и пойдешь вдоль по лесу, дня через два болото будет более сухим и не таким обширным, вернешься на эту сторону и до столицы всего день останется.

Мари схватила со стола небольшой сверток, и, развернув Лану, стала запихивать его ей в рюкзак.

‒ Тут хлеб, сыр и пара яблок. Больше я ничего не могу тебе с собой дать.

До Ланы только дошло, что именно ей предлагают. Развернувшись, с ужасом посмотрела на Мари:

‒ Ты хочешь, чтобы я шла через земли оборотней?!

‒ Да, других вариантов я не вижу.

‒ Это еще большее безумие, чем идти через топь! Да, между нами давно нет открытых конфликтов, но и мира нет. И вряд ли будет, если эти звери продолжат драть в клочья всех, кто им попадается. И совершенно точно, что они не обрадуются, увидев на своих землях мага!

‒ Ты девушка, к тому же без оружия, объяснишь ситуацию и возможно тебя пропустят, ‒ спокойно парировала Мари.

‒ Возможно? ‒ выдавила из себя Мел.

‒ К тому же они не могут находиться у границы болота постоянно, а поселения наверняка далеко в лесу. Скорее всего ты с ними даже не столкнешься.

Лана мотала головой из стороны в сторону, заламывала руки:

‒ Я не смогу… Не могу.

Черты лица Мари заострились, и она громко вскрикнула:

‒ Хватит!

Лана даже не обратила внимания на выкрик Мари. Она в красках представляла, как ее разодранный после встречи с оборотнями труп растащат лесные звери, и нашептывала как молитву:

‒ Не могу. Не могу…

‒ Можешь! И сделаешь. Пора идти, и так кучу времени потратили. ‒ Мари схватила девушку за руку и потащила на улицу. ‒ Помни про тропу. Я собью их со следа, но времени у тебя все равно будет мало прежде, чем они догадаются.

Совершив какие-то сложные пассы руками, которые до этого Лана никогда не видела, Мари положила руку ей на голову, чуть приподняла, и, сжав пальцы, с видимым трудом стала тянуть руку на себя, словно пыталась что-то вытащить из ее тела. Зрение слегка затуманилось, по телу пробегали щекотные волны. Сфокусировав взгляд, Лана решила, что у нее галлюцинация.

Перед ней стояла ее абсолютная копия.

Мари ее ступора не разделяла. Схватив шарф, болтающийся на шее Ланы, она намотала его на стоящую рядом копию. Та, словно ждала этого, быстро развернулась и побежала к дороге, ведущей в соседнюю деревню.

Лана пыталась осознать, что же это такое было. Не иллюзия, слишком материальная проекция для нее, даже ауру можно считать. Но тогда что? Такого просто не может быть. Абсолютно никак не вписывается во все законы магии и мира. Невозможно…

‒ Она скоро развеется.

Лана перевела взгляд с дороги на Мари и, не удержавшись, все же задала вопрос, который давно ее интересовал:

‒ Кто же ты?

Вместо ответа Мари сжала ее в быстрых и крепких объятьях. И все-таки тихо выдохнула ей в ухо:

‒ Это не важно. По крайней мере сейчас.

Шум в городе становился все ближе, во многих домах загорался свет. Большинство жителей проснулись среди ночи, пытаясь узнать в чем дело.

‒ Время вышло. Беги быстрее, Мелания. ‒ Мари подтолкнула ее в сторону леса.

Лана сделала пару неуверенных шагов, словно еще сомневаясь. Но нарастающий шум и все ближе загорающиеся окна домов не оставили выбора. Ей казалось, что она даже расслышала гневные крики Маркуса.

Бросив последний взгляд на Мари, Лана развернулась и понеслась в лес.

Стараясь передвигаться по проталинам, чтобы не оставлять следов на грязном снегу, быстро сбежала по склону. Снова использовала ночное зрение. Уже скоро сапоги начали чавкать, и еще через пару шагов она утонула по щиколотку.

С силой выдирая ноги из объятий болотной жижи, Лана старалась как можно быстрее преодолеть эти сорок шагов. Неужели нельзя было пройти чуть выше по более сухой земле? Ответ на этот вопрос скоро прояснился. Небольшая сосна, изогнутая у корней, стояла в окружении плотных голых кустарников, низ был почти скрыт, и только с ее стороны был небольшой просвет, по которому можно понять, что это та самая сосна. Со стороны леса она бы просто не заметила основание и прошла мимо.

Так, обойти дерево нужно слева. Лана полезла через кусты, стараясь соблюсти инструкции, которые были ей даны, несмотря на неудобства. Пусть справа от сосны и была достаточно ровная площадка, она упорно продиралась через кусты. Схватившись за деревце для удобства, она почувствовала, как от него что-то отсоединяется.

Палка!

Хорошая крепкая палка, почти с ее рост. Стояла так плотно к стволу что и не различить. Казалось, ее специально сюда поставили. Сама-то она о шесте не подумала пока бежала, хотя это самая ценная вещь на болоте. И где бы она ее потом искала на болотной пустоши? Может Мари оставила ее здесь. Но откуда она могла заранее знать, что все так случится?

Впрочем, задаваться такими вопросами нет смысла. Ей ужасно повезло, пожалуй, впервые за этот бесконечный день, и упускать удачу она не собиралась.

Покрепче ухватив шест, она потыкала его в землю и нащупала ту самую тропу. Поставив шест на место справа от сосны, слегка надавила, и тот, пройдя сквозь пожухлую траву, скользнул вниз. Хорошо, что она не стала идти с этой стороны.

Тяжело сглотнув, Лана посмотрела на болото. Влажный ночной воздух холодил горло и легкие, а сердце сжимал липкий страх.

Она справится. Обязательно справится. По-другому не может быть.

Стиснув шест в ладони, Лана ступила на тропу.

Глава 8

Ноги по щиколотку утопали во влажном проминающемся мху. Сапоги, несмотря на свое хваленое качество, пропускали влагу, и ноги уже безнадежно промокли.

Лана прощупывала шестом дорогу впереди, пытаясь идти быстро, но аккуратно. Ступая мелкими шажками, ставя ногу на всю ступню, стараясь долго не задерживаться на одном месте, она понимала, что сильно рискует, передвигаясь настолько быстро.

Но страх не позволял ей двигаться медленнее. Она оглянулась на растущие на холме деревья. Слишком близко. Они все еще слишком близко.

Она шла уже больше получаса, но оглядываясь назад и прикидывая расстояния до деревьев, понимала, что такой путь, по ровной городской дороге, можно прогулочным шагом преодолеть минут за пятнадцать.

Пока темно, она должна уйти как можно дальше. Даже невзирая на темную одежду ее все равно могли заметить. И не она одна, к сожалению, знает заклинание ночного видения.

Лана часто бывала на болотах. Несмотря на их дурную славу, это просто кладезь полезных растений и ягод. Но она всегда ходила проверенными местными жителями тропами и никогда не уходила вглубь. И уж тем более не совалась на болота в такое мерзкое время года.

Хотя сейчас это было ей на руку. Сверху мох был подтаявший, но под ним чувствовалась твердая корка. Да и сама тропа была вполне различима, слегка петляя и извиваясь, она действительно шла от деревца к деревцу. Поэтому Лана шла по тропе со слишком большой для болота скоростью. Но ей все равно казалось, что она ползет как черепаха.

Постепенно адреналин начал отпускать ее. Усталость давала о себе знать. Ноги начинали ныть от постоянно прилагаемых усилий. Пусть она и шла по мху, но, провалившись до устойчивого наста, подошва словно прилипала и приходилось при каждом шаге с силой выдергивать ступню из плена. Лана все чаще останавливалась у кривых сосен. Вставая на их корни и прислоняясь к тощим стволам, давала себе минутку на отдых ‒ не больше.

Ветер, казавшийся вполне терпимым, когда она бежала по лесу, сейчас забирался под куртку и остужал мокрую от пота одежду и тело. От влажности холодный воздух превращался в обжигающе ледяной. Темнота и тишина вокруг сгущались, а в голову лезли мрачные мысли. Лана старалась не смотреть по сторонам, чтобы не пугать себя еще больше.

Небо было затянуто облаками, не видно ни звезд, ни двух лун, которые бы хоть немного развеяли тьму. Ее спасало только ночное зрение. Нужно просто пережить этот темный час, и потом будет рассвет.

Опасаясь стоять на одном месте, она, хоть и медленно, но передвигалась вперед. Бессонная ночь и все переживания дня давали о себе знать. Еще и желудок начал урчать, напоминая, что последний раз она ела только печенье с чаем у Мари.

Наконец тьма начала сдавать позиции, и глаза слегка пощипывало от приближающегося рассвета. Посмотрев вперед, Лана увидела, шагах в двухстах от себя, небольшое скопление деревьев. Нужно добраться до них, и тогда она сможет наконец отдохнуть.

Вот только в подобных условиях эти двести шагов были равны всей тысяче. Лана уже на чистом упрямстве переставляла ноги, потому что сил у нее совсем не осталось. Глаза начинало жечь от подступающего рассвета, но она не убирала ночное видение. Света все еще недостаточно, и если она сейчас оступится, то встать уже не сможет.

Добравшись до островка, пролезла на середину между деревьями. Корни плотно оплетали друг друга, и она могла не бояться, что провалится. Прислонившись спиной к деревцу покрепче, она почувствовала, как сознание уплывает от нее.

Очнувшись от пробирающего до костей холода, Лана тихо застонала. Веки слиплись и не хотели открываться, спина и шея затекли от неудобной позы, мокрые и замерзшие ноги не желали слушаться. Пошевелив ледяными пальцами, она попыталась открыть глаза и зашипела от боли. Она вырубилась, не убрав ночное видение. Быстро дезактивировала заклинание и, прикрыв лицо руками, повторила попытку. Глаза слезились, но, немного поморгав, она смогла оглядеться.

Судя по расположению солнца, от восхода прошло часа три. Пять кривых сосновых деревцев образовывали своими корнями небольшую твердую поляну, на которой она и сидела. Тело было деревянным и не желало слушаться. Помогая себе руками, с трудом подтянула ноги к себе. Хватаясь за ствол, кое-как встала и посмотрела в сторону, где расположился Бросвен.

Что ж, похоже на адреналине и страхе она ушла гораздо дальше, чем думала. По крайней мере с этого расстояния маленькую фигурку в черном уже не различат.

Посмотрев на противоположную сторону, Лана удивилась, что лес был ближе, чем она рассчитывала. Если прикинуть по расстоянию, то она прошла уже где-то треть пути. Воодушевляющая новость.

И в этот момент желудок заурчал с такой силой, будто она неделю не ела.

Этот звук вывел ее из оцепенения. Присев обратно на корни, она раскрыла рюкзак и первым вытащила сверток от Мари. Отломала кусок сыра и закинула в рот. Блаженство. Как и чуть подсохший хлеб.

Слегка перекусив, Лана стала вытаскивать одежду. Рубашка, еще рубашка, кофта. Собравшись с духом, быстро расстегнула и скинула куртку. Одежда на ней успела чуть подсохнуть, но все еще была влажной, и холодный воздух тут же вонзил в нее свои иглы. Быстро направив поток теплого воздуха на себя, чуть просушила одежду, надела обе рубашки и сверху кофту.

И почему у нее не хватило мозгов сделать это заранее? Ах, да, она же думала, что будет бежать до соседней деревни и замерзнуть ей не грозит.

Накинув куртку, почувствовала себя почти хорошо. Вся одежда была без воротников, и она достала еще одну шелковую блузу, обвязав рукавами горло. Шарф-то у нее отняли.

Теперь самое сложное ‒ ноги. С трудом стянув распухшие от влаги сапоги и мокрые носки, она с ужасом уставилась на ступни.

‒ Какой кошмар. ‒ Лана дернулась, испугавшись своего сиплого и каркающего голоса.

Побледневшие конечности были все в морщинках из-за влаги. На них она уже дольше направляла теплый воздух, чтобы не только просушить, но и согреть. Когда кожа перестала быть такой сморщенной и по цвету больше напоминала человеческую, Лана достала из медицинского кармана разогревающую мазь и натерла ей ступни. Мокрые носки она прицепила на рюкзак. Глядишь за день и высохнут, а тратить магию на их просушку она не собиралась. Надев сухие носки и поставив ступни на выступающий корень, потянулась к сапогам.

Вся кожа на них вздулась, но внешний вид ее не интересовал, главное, чтобы не разошлись, потому что запасной обуви нет. Очистив их заклинанием, Лана засунула руку в сапог. Вся влага не ушла, но стало терпимей. Сушить теплым воздухом она не решилась, от такого издевательства сапоги могут сжаться на размер и станут натирать. А ей еще как минимум день идти по болоту.

С сожалением она натянула обувь и бросила взгляд на сосновые ветки. Возможно, ей удастся облегчить путь. Покопавшись в рюкзаке, она достала моток бечевки, которым связывала пучки трав, и кинжал, подаренный отцом.

‒ Девушка, к тому же безоружная, да, Мари?

Лана улыбнулась, доставая кинжал из ножен. Отточенным движением подбросила его в воздух и, после пары переворотов, поймала за рукоять.

Помогая себе кинжалом, она наломала пару веников соснового лапника. Крепко связав их за ветки, приложила пучок к подошве так, чтобы связанные концы были выше носка. Пропустила моток через ветки под подошвой и плотно примотала к стопе. Потрясла ногой и решила еще и под пяткой прихватить. Повторила то же самое с другой ногой. Теперь площадь подошвы больше, и она не должна так сильно проваливаться.

Закинув в рот еще пару кусочков сыра и хлеба, прицепила кинжал к поясу, стала убирать все вещи в рюкзак и наткнулась в нем на еще один сверток. Достав его, Лана чуть не разрыдалась от счастья.

Пирожки мистера Луи. Целых пять пирожков с мясом! Она совсем о них забыла.

‒ Луи, ‒ простонала Лана, ‒ ну почему ты не уговорил меня купить весь противень?

Она посмотрела в сторону леса, прикинула сколько ей еще идти, и получалось, что еду нужно беречь. Даже ее с трудом хватит, чтобы преодолеть этот путь. Нужно беречь запас и не тратить попусту.

Поэтому она съела один. Не удержалась.

Сама не заметила, как румяный бок оказался во рту, а дальше, как в тумане. Лишь на последнем кусочке мозг включился, и она осознала, что произошло. Совесть нещадно мучила, но она оправдывала себя тем, что вчера почти ничего не ела, а силы ей нужны. Теперь-то она точно будет экономить, когда голод отступил.

После выпечки пить хотелось неимоверно. Прикинув, что у нее есть из емкостей, Лана достала треугольную лабораторную колбу. Прикрыв горлышко кусочком марли, нацедила немного болотной воды. Базовое заклинание очистки убрало всю муть, грязь и бактерии, но запах тины остался. Можно сделать полную очистку воды, но тогда она станет абсолютно пустой, без солей и минералов. Понюхав воду, Лана поняла, что выпить это не сможет. Уговорив себя, что пустая вода в малых количествах не навредит, полностью очистила воду в колбе и выпила. Хотя удовольствия она не принесла никакого.

Сложив все обратно в рюкзак, Лана решила глотнуть общеукрепляющее зелье. Резко выдохнув, как алкоголик со стажем, быстро сделала глоток и тут же закашляла. Сколько раз она это зелье пила, но привыкнуть к раздирающей горечи так и не смогла. Почувствовав, как боль уходит из ног, горло перестает першить и улучшается общее самочувствие, Лана приободрилась.

‒ Хорошо быть обученным магом! ‒ Она широко улыбнулась. ‒ Не представляю, что бы я тут делала с первым уровнем!

У нее был четвертый, который она с большим трудом, путем долгих медитаций и тренировок, развила почти до пятого. Осталось каких-то четыре года и пятый уровень будет ее. Выше него она, правда, уже не прыгнет, сколько не развивайся, но и пятый уровень из семи уже повод для гордости.

Неловко передвигаясь, с привязанным к ногам лапником, Лана нащупала шестом тропу и попробовала наступить на мох. Продавливается, но не так сильно. До влажной прослойки не утопает ‒ уже хорошо. Идти было неудобно, связанные ветки цеплялись за мох, но это лучше, чем промочить ноги. Тело было в тепле, желудок довольно переваривал пищу, ноги не мерзли, погоню за ней не отправили, и в целом жизнь налаживалась.

‒ Когда-нибудь обязательно вернусь в Бросвен и расцелую Луи в обе щеки.

Пройдя немного по тропе, Лана начала ощущать, как тишина болота давит на нее. Насекомые, лягушки и прочая болотная живность еще не вышли из спячки, и единственное, что нарушало тишину, был шорох сухой осоки и ветвей редких деревцев. Не то что бы Лана скучала по комарам, но в такой тишине она была бы рада даже их писку.

‒ Еще непременно попробую пирог с рыбой, который Луи так усердно рекомендовал. И кремовые пирожные с малиной. И булочки с…

Резко замолчав и сжав губы, Лана оценила последние минуты. Закатив глаза, она простонала:

‒ Прекрасно, Мелания! Ты разговариваешь сама с собой.

Продолжая идти, неосознанно вспомнила лекции по душевным болезням. Для практикующего лекаря это был необязательный факультатив, но она стремилась посещать все возможные факультативы. В голове сразу всплыла цитата одного из профессоров:

‒ Если вы разговариваете с комнатным растением ‒ это еще не диагноз. Диагноз ‒ когда растение вам отвечает.

Осознав, что она произнесла это вслух, Лана окончательно рассвирепела и еще сильнее сжала губы.

Все! Больше ни слова не скажет!

Глава 9

Видар бежал по лесу у самой границы топи. Его и еще трех оборотней с рассветом отправили на патруль. Они уже давно не наблюдают за границей каждый день. Люди не обладают ни силой, ни чутьем и не смогут преодолеть эту топь. По крайней мере в количестве достаточном для нападения.

Но раз в неделю они все равно осматривают границу. Прошло три дня с последнего патруля, но ведьма, обосновавшаяся в их деревне, настояла, чтобы они вышли еще и сегодня. И вожак с ней согласился.

Видар недовольно рыкнул себе под нос.

Он терпел ее только потому, что та действительно приносила пользу племени. Многие в деревне ее уважали. Но его ужасно злило, что вожак смотрит этой ведьме в рот и выполняет все ее наставления.

Вот и сейчас он носится по лесу из-за ее прихоти, вместо того чтобы…

Видар застыл на месте, ощутив аромат, которого не может быть в лесу ранней весной.

Спелые румяные яблоки и луговые травы.

Подняв нос кверху, он попытался наполнить легкие этим запахом. Но тонкая ниточка аромата ускользнула от него, едва подразнив нюх.

Видар закрутился на месте, вспарывая когтями землю, пытаясь понять, откуда шел запах. Оценил направление ветра и помчался в ту сторону. Он должен найти то, что так сладко пахнет. Ветер то и дело подкидывал ему этот сладкий запах и снова отнимал, словно дразнил. Когда аромат стал почти осязаем, Видар с огромным усилием остановился и притаился.

Это может быть ловушка. Маги на многое были способны и не известно, что еще могли придумать для истребления его народа. Например, вот такой сладкий аромат, от которого кружит голову. И ведущий прямо в капкан.

Прислушавшись, Видар уловил недалеко на болоте голос. Значит все-таки ловушка и людей несколько.

Он ползком пробрался к вершине холма, укрываясь за деревьями и кустарниками, и замер, когда вся топь стала видна как на ладони. Приглядевшись, он заметил недалеко фигуру в черном, медленно пробирающуюся по кочкам. Внимательно осмотревшись, больше никого не увидел. Голос был женским.

И что же слабой человечке так сильно понадобилось на их землях, если она решилась перейти топь?

Увидев чуть ниже по холму выступ, из которого судя по звуку бил родник, он быстро перебрался на него и прислушался. Девушка уже была достаточно близко, еще шагов пятьдесят, и она преодолеет болото. Видар напряг слух, пытаясь разобрать, что она говорит. Наверняка вспоминает какие-нибудь отвратные заклинания.

‒ …вишисуаз, сочная маринованная индейка с черносливом, и тальята, огромный кусок тальяты с печеной спаржей. И гигантский кувшин беллини. Ледяной настолько, что с него стекают капельки конденсата. Хотя нет, ничего холодного, сейчас так точно. Лучше пунш! Ммм, да, горячий ягодный пунш с листиком мяты. А к нему профитроли или афогато…

Она что, еду перечисляет? Или это заклинание такое?

Он наблюдал за девушкой и слушал, как она перечисляет все-таки блюда, большую часть которых он не знал. Она уже выбралась из болота, неуклюже переставляя ноги. С привязанными к ним ветками? Повалившись набок на небольшой склон, она просто лежала и тяжело дышала.

Видар тихо фыркнул. Слабые, слабые человечки.

Дернул ухом, услышав, как к нему приближаются остальные оборотни. Они тихо подкрались и устроились рядом, так же наблюдая за девушкой.

“Мы тебя потеряли”, ‒ услышал он в голове голос Расмуса.

“Но похоже ты нашел тут кое-что интересное”, ‒ раздался вслед ехидный комментарий молодого Ларса.

Видар промолчал. Он не отрывал своего взгляда от девушки. Та, видимо услышав наконец за своим пыхтением журчание родника, встрепенулась. Со стоном пытаясь встать, она запуталась в ветках, прикрепленных к ногам и, достав кинжал, перерезала веревки. Что ж, оружие у нее есть, но этот маленький ножичек ей не поможет.

Пошатываясь и постоянно спотыкаясь, она подбежала к роднику, упала на колени и, опустив голову, начала жадно пить воду, как животное. Видар приподнял одну бровь. И это они оборотней называют дикарями?

Пока девушка пила, Видар глубоко вдохнул, впитывая аромат яблок и луговых трав. Сомнений в том, что запах принадлежит этой девчонке, не оставалось. Он заполонил все вокруг. Оборотни рядом с ним тоже втягивали носом воздух и принюхивались, а Видар испытал укол ревности и злости. Этот сладкий запах принадлежит ему, он первый его обнаружил и не собирается им делиться. Разум начал затуманиваться яростью оттого, что его товарищи тоже чуют этот запах.

Эта мысль его отрезвила. Он не может злиться на них из-за какой-то девчонки, тем более человечки. Наверняка опять какая-то магия. Злость снова подняла свою уродливую голову, но уже на девушку.

Она тем временем, утолив первую жажду, вымыла руки и еще пару раз попила воды, но уже с ладоней. Сняв коричневый рюкзак, поставила его рядом и начала расстегивать куртку. Это у нее рубашка вокруг шеи повязана? И носки на рюкзаке висят!? Сумасшедшие и странные людишки.

Положив куртку на рюкзак, она стянула с шеи блузку и кинула туда же. Сняла шапку, и на спину упала толстая растрепанная черная коса до талии. Интересно, какого цвета у нее глаза? Наверняка насыщенного коричневого цвета, почти черные, как волосы. Или зеленые, как сочная трава. Да, зеленый с такими волосами смотрелся бы лучше.

Девушка сняла с себя кофту, рубашку, еще одну рубашку. Сколько же на ней одежды? Да на капусте меньше слоев, чем на ней.

И тем не менее он поймал себя на том, что с интересом наблюдает, как она снимает каждую из вещей. И гадает, будет ли еще одежда или нет. Скосив взгляд на оборотней, заметил, как те замерли и с неменьшим интересом наблюдают за ней. С трудом подавил рык, иначе девушка бы услышала его, и продолжил наблюдать.

Стянув последнюю рубашку, девушка осталась в какой-то черной полоске на широких лямках, прикрывающей лишь грудь, и вся покрылась мурашками. Кожа у нее не была светлой, словно прошлым летом она много загорала на солнце, и за зиму основной загар ушел, оставив лишь приятный бронзовый оттенок. Она умыла лицо, шею, ополоснула руки. Вода впитывалась в майку, мурашки на теле стали еще заметнее. Видар смотрел и видел, как ей было холодно, она быстро водила по себе руками. Было понятно, что ей не приятно ополаскиваться на холоде, а он даже не моргал, боясь пропустить хоть что-то. Девушка была красивой, даром что человечка. Омрачало всю эту красоту только то, что и оборотни рядом с ним это видят.

Не став надевать все слои одежды, она накинула куртку и стала стягивать сапоги. Сняв носки, покрутила руками и направила их на ноги. Было видно как прошлогодние пожухлые травинки шевелятся под потоком, теплого по всей видимости, воздуха.

Видар и остальные оборотни напряглись.

Ничего не замечая, девушка сняла носки с рюкзака и сменила их мокрыми. Видимо не такой уж сильный маг, если не хочет тратить силы на просушку вещей. Это хорошо, со слабым магом легче справиться. И хотя угрозы от девушки он не ощущал, все равно оставался начеку и просчитывал варианты.

Натянув сапоги, девушка быстро съела пирожок, попила еще воды. Встала, стягивая полы куртки, и начала оглядываться по сторонам, будто проверяя нет ли никого поблизости.

Есть, девочка. Есть.

Резко выдохнув, словно решившись, она быстро скинула куртку и потянулась к низу своей черной полоски, прикрывающей грудь.

Она что, раздеться собирается?! Внутри у него поднялся столь резкий протест, что шерсть на загривке встала дыбом. Ну уж нет! Как бы ему ни хотелось посмотреть самому, другим он смотреть не позволит. Глянув вниз, он увидел рядом небольшую ветку и резко наступил на нее, создав такой хруст, что даже глухой бы услышал.

Девушка резко вскинула голову и выхватила из-за пояса кинжал. Слишком уж ловко выхватила и черезчур привычно держала. В другой руке у нее загорелся синий, потрескивающий молниями шар.

А у него в голове в этот момент раздавался шум из трех мужских голосов:

“Видар! Ты что творишь? Все веселье испортил!”

“Какого гнарха болотного ты все запорол?”

“Да чтоб у тебя шерсть облезла! Как можно так глупо проколоться?!”

Не обращая внимания на шум в голове, он стал медленно подниматься, уже даже не пытаясь анализировать свои действия. Девушка, заметив движение сверху родника, сразу посмотрела на него. Голубые. Ну кто бы мог подумать ‒ голубые, как лед, глаза.

Он начал спускаться, огибать родник по кругу, не отрываясь от девушки. Она смотрела на него округлившимися глазами и часто дышала. К сладкому аромату яблок и трав прибавился горький запах страха. Видар скривил на это морду.

Остальные оборотни тоже показали себя, и запах горечи еще больше разлился по воздуху. Оглядевшись и поняв, что ее окружили, она погасила шар. Медленно подняла руки выше, продолжая в одной из них держать кинжал.

‒ Я не желаю вам зла. Просто вынуждена была идти через болото. Я пойду по границе и спустя два дня покину ваши земли.

Видар чуть не заурчал от этого голоса. Мягкий, словно кроличий мех, с легкой хрипотцой и чуть дрожащий от страха. Но за этой мягкостью чувствовалась и сила. Голос был четким, и в нем была слышна тонкая сталь, словно девушка часто раздавала приказания, не сомневаясь,что их выполнят.

Этот голос хотелось слушать. Видар сделал еще шаг и переступил через тонкий ручей, приближаясь к девушке. Та еще больше распахнула глаза и отступала от него. Даже несмотря на горький запах страха, аромат спелых яблок все еще отравлял воздух. И он с удовольствием вдыхал этот яд, наполняя им легкие.

Ближе. Он должен быть еще ближе, чтобы не чувствовать ничего кроме сладких яблок на цветущем лугу.

Глава 10

Страх и постоянное напряжение незримо присутствовали рядом, давили на разум. Приходилось выверять каждый шаг, и каждый раз, наступая на мох, бояться, что сейчас ты провалишься, и этот шаг станет последним. Оглядываясь по сторонам и видя перед собой лишь болотную пустошь, кто угодно впадет в уныние.

С утра Лане казалось, что лес достаточно близко, но она шла гораздо медленнее, чем вчера, и сколько бы ни смотрела вперед, эти проклятые деревья не желали приближаться. Ночью она разве что с божественной помощью смогла пройти такой большой отрезок и не утонуть в трясине. Повторять этот подвиг она не желала, опасаясь, что ее удача на этом закончилась.

Лана прошла больше половины пути до леса, когда солнце начало садиться. Можно было бы поднажать, но тогда она оказалась бы в лесу уже затемно, и пришлось бы искать место для сна в ночи. Наткнуться на хищников, или, еще хуже, оборотней, ей не очень хотелось. Лучше будет пойти с утра с новыми силами. И она решила заночевать на болоте.

Когда солнце уже село, но еще освещало небо, она как раз наткнулась на одну подходящую полянку, правда из трех близко стоящих сосен. Наломав лапника, покидала его на корни. Втиснувшись в небольшое пространство между деревьев, уселась в импровизированное гнездо. Перекусив одним пирожком, достала из рюкзака пару пышных юбок, имевших по два и три слоя ткани. Накинув одну юбку на другую, она залезла под слои дорогой ткани, и, свернувшись клубком, попыталась расслабиться и согреться.

Когда Лана оперлась плечом о ствол дерева, у нее мелькнула мысль, что она портит о кору ткань. И тут же посмеялась над собой. Она, голодная и замерзшая, идет по бескрайнему болоту, не известно, сможет ли вообще дойти, а ее беспокоят зацепки на юбке. Как это… по-аристократски.

Проснувшись с утра от зверского холода, она перекусила и снова отправилась в путь. Деревья наконец-то стали приближаться. Боясь, что, увидев близость цели, она может поторопиться и оступиться, Лана старалась смотреть себе под ноги. Физическое и моральное истощение давали о себе знать. И чтобы хоть как-то поднять себе настроение, Лана, уже наплевав на все душевные болезни и диагнозы, стала вслух перечислять, что она сделает, когда окажется, наконец, в цивилизации. Она понимала, что разговором сбивает себе дыхание, но слушать звенящую тишину болота уже не было сил.

И как же приятно было вслух представлять горячую ванну с ароматными маслами. Еще она не пожалеет денег и купит себе сорочку из тончайшего адамантского шелка. И после многочасовой ванны завалится в ней на мягкие перины с чистым бельем. Вскоре желудок снова заурчал, и она стала перечислять блюда, которые обязательно съест. Рыба, всевозможные мясные деликатесы, напитки, десерты. Где-то после штруделя она почувствовала, как сапоги перестают пружинить по мху.

Боясь поднять голову, сделала еще пару шагов, и, когда под ногами уже точно была твердая земля пригорка, она рискнула поднять взгляд. Деревья. Перед ней были огромные толстые стволы, уходящие вверх по холму. От облегчения ноги у нее подкосились, и она рухнула набок.

Она это сделала! Лана лежала на небольшом склоне в двух шагах от болота и не могла поверить, что она это сделала. Тяжело дыша, старалась не думать о предстоящем пути и дала себе возможность полежать и расслабиться.

Солнце было в зените и даже слегка грело ее. Воздух с легким хрипом и свистом вырывался из пересохшего горла. Когда дыхание немного выровнялось, она прислушалась и испугалась, что этот звук ей от жажды мерещится. Оглядевшись, увидела почти рядом бьющий из выступа в холме родник.

Боясь поверить в свою удачу, она попыталась встать, но ноги запутались в ветвях. Быстро срезав их кинжалом, Лана встала и пошла к роднику. Привыкнув к пружинящей почве, ноги не хотели слушаться и заплетались. Дойдя до воды, она упала на колени, руки были грязные, и, не собираясь терять время на их помывку, Лана припала лицом к воде и начала пить. Зубы сводило от холода, пересохшее горло болело от ледяной воды, но она не могла остановиться. Утолив первую жажду, Лана вымыла руки и еще пару раз попила уже с ладоней. Если когда-нибудь на приеме, среди множества изысканных блюд и напитков, ее спросят: “Что было самым вкусным из всего, что она пробовала в жизни?” ‒ она ответит: вода из родника. Да-да, та самая с солями и минералами, которая, после пустой воды, казалась невероятно вкусной.

Тело чесалось от грязи и пота. Обеденное солнце чуть грело, но ей еще долго идти, и когда снова предоставится возможность хотя бы умыться не известно. Решившись, Лана быстро скинула всю одежду до нижнего топа и, стараясь не обращать внимание на холод, стала омывать руки, лицо, шею. Накинув куртку, она решила позаботиться о ногах: они ее главный инструмент к спасению, и необходимо их поберечь. После просушки ног и смены носков, она съела еще один пирожок с мясом. Остался всего один пирожок. Хлеб, сыр и яблоки уже были съедены. Поберегла запасы, да, Мелания?

Стараясь не думать, как она будет дальше идти три дня без еды, встала, запахнула куртку и осмотрелась. В сторону болота даже поворачиваться не хотелось, вокруг была тишина. Грудь под топом чесалась, и Лана решила быстро ополоснуть хотя бы верх тела. Скинула куртку и уже потянулась к низу топа, как совсем рядом раздался громкий хруст ветки.

Вшитые многочисленными учителями рефлексы сработали быстрее головы. В одной руке оказался кинжал, а в другой загорелся шар из молний. Убить такой не сможет, но причинит сильную боль от разрядов и легко отпугнет хищников.

Поверх родника Лана заметила движение и сфокусировала взгляд на нем. На нее плотоядно смотрели желтые глаза, кажется, волка. Ну пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет волк, с волком она справится. Вот только голова продолжала подниматься, и Лана, стоя в одном топе, покрылась еще большими мурашками, чем до этого. Не волк.

Оборотень.

Смотря прямо на нее, он стал спускаться с выступа по другую сторону родника. Как же он наступил на ветку, если сейчас спускался без единого шороха, даже не глядя вниз? Когда оборотень остановился с другой стороны ручейка, стоя вполоборота и не сводя с нее взгляда, Лана тяжело сглотнула.

Он был огромным, в холке вровень с лошадь. Насыщенного коричневого цвета, по спине совсем темного оттенка и светлее к животу и лапам. Хотя лапами их назвать сложно. Они напоминали человеческие руки, правда с удлиненной ладонью и пропорционально длинными пальцами, покрытыми короткой шерстью, с острыми когтями на концах. Задние конечности были больше похожи на человеческие ступни, чем на волчьи лапы. Плечи, руки и грудь, тоже судя по строению мышц и их движению, явно могли принадлежать мужчине, а не животному. Оборотень глубоко и часто дышал, и она могла видеть, как массивные ребра то выступают, то исчезают за короткой, но плотной шерстью. Гигантские плечи и широкая грудная клетка резко сужалась к талии и впалому животу, переходя в сильные задние ноги... лапы… В-общем что-то среднее между человеческой ногой и лапой.

Глубоко посаженные глаза, отдающие желтизной, прятались под выдвинутыми вперед надбровными дугами, от чего взгляд казался более устрашающим. Массивные широкие скулы делали лицо, если его можно так назвать, еще крупнее. Челюсть была сильно выдвинута вперед, удлиняя рот полный клыков. Нос так же растянулся вслед за челюстью, став более плоским с вытянутыми ноздрями. Заостренные уши располагались чуть выше положенного им места, ближе к затылку.

Кто вообще додумался сравнивать оборотней с волками? От них тут разве что заостренные уши и немного шерсти. И желтые глаза. И клыки. В остальном же, за звериными чертами вполне прослеживались человеческие.

Но ни размер, ни строение костей и мышц не поразили Лану во внешнем виде существа перед ней так сильно. Картины и рисунки оборотней были запрещены в империи, а очевидцы ограничивались лишь общими фразами “грязные отродья” или “тупые твари”. Но как можно было не заметить и не рассказать для еще большего устрашения, что не только шерсть покрывает оборотней во втором обличии?

Линии! Черные линии примерно с палец толщиной проходили по всему телу, вдоль главных мышц и костей, складываясь в причудливый узор. Самая толстая полоса шла по позвоночнику, видимо начинаясь где-то у затылка. От нее шли такие же толстые полосы по центру рук и ног, разветвляясь на более тонкие к пальцам. Даже шею, словно обруч, сжимала полоса черного цвета.

Можно смело сказать, что существо перед ней было пусть и ужасающим, но по-своему прекрасным. Вот только страх не позволил в полной мере насладиться этой смертельной красотой. Краем глаза Лана увидела сбоку движение и заметила еще троих оборотней, окружавших ее. Один был еще более огромным, чем первый, и такого насыщенного черного окраса, что даже полосы на нем еле различимы. Двое других явно родственники, оба рыжие, но тот, что покрупнее, был темнее цветом. И в том же порядке на них располагались черные полосы.

Думать тут было не о чем, она вряд ли справилась бы с одним оборотнем, не говоря уже о четырех. Значит пора последовать совету Мари, состроить из себя девушку в беде и попробовать договориться. Погасив шар в ладони, медленно подняв руки вверх, стараясь, чтобы голос не дрожал, она сказала:

‒ Я не желаю вам зла. Просто вынуждена была идти через болото. ‒ Лане пришлось сглотнуть, чтобы голос оставался ровным. ‒ Я пойду по границе болота и спустя два дня покину ваши земли.

Коричневый волк, стоящий к ней ближе всех, уже перешагнул через тонкий родник. Не отрывая своих желтых глаз от нее, он медленно приближался, негромко порыкивая себе под нос.

Вот ты и добегалась, Мелания.

Глава 11

Оборотню до нее было всего три шага, но Лане казалось, что он стоит вплотную к ней. Медленно опустив руки, она смотрела в его желтые глаза, так и не выпустив кинжал из рук.

Похоже договориться не получилось. Стоит ли надеяться, что ее убьют быстро или перед смертью помучат?

Лана разозлилась на себя за такие мысли. Она ‒ дочь Тревиса Хеллворта, и даже если сегодня придется умереть, то она свою жизнь просто так не отдаст. Опустив руки, она сжала покрепче кинжал, что не ускользнуло от внимания оборотня. Уже собралась призвать в другую руку огненный шар и атаковать первой, но услышала сбоку глубокий низкий голос:

‒ Отойди от девочки, Видар. Ты же видишь, что пугаешь ее. Не хотелось бы смотреть, как она потреплет твою шкуру. ‒ Последняя фраза сказана с насмешкой, и Лана перевела на говорившего взгляд.

Рыжие оборотни не обратились в человека, так что похоже это тот здоровый черный. В человеческом обличии он был огромным мужчиной, больше напоминающем медведя, чем волка. Щеки и шея гладко выбриты, но вокруг рта была аккуратная черная бородка. Волосы, такого же насыщенного черного цвета, уходили ему за спину, и их длину невозможно было определить. От висков к затылку шли тонкие косички и еще пара прядок за ухом скручены и украшены бусинами. Черные глаза светились умом и затягивали в бархатную темноту, в которой невозможно было различить зрачок. В целом спокойный взгляд и насмешливый голос располагали к разговору. И если этот коричневый оборотень на нее не нападет прямо сейчас, то переговоры она будет вести именно с черным.

Выглядел он вполне адекватным, если бы не был абсолютно голым. И судя по расслабленной позе этот факт его ни капли не смущал. Он спокойно стоял, скрестив руки на груди, наблюдая за ней и, похоже, Видаром, с усмешкой и явно забавляясь.

Вот только ей было не смешно. Она была в окружении четырех оборотней, которые потенциально могут превратиться в четырех голых мужиков. Двое рыжих тоже перекинулись в людей, но она не стала их разглядывать, и вообще взгляд ниже шей не опускала. Она на практике лечила не только женщин, так что голый мужчина для нее открытием не станет. Вот только судя по ухмылкам на лицах рыжих, когда она бросила на них беглый взгляд, они все решили ее засмущать и позабавиться над этим зрелищем. Лана стиснула зубы. Не дождутся.

Она перевела взгляд на оборотня перед собой и подняла одну бровь, как бы приглашая и его принять человеческий облик. Кинула взгляд на троих сбоку и снова на него. Тот низко зарычал и начал оборачиваться, а Лане удалось вблизи увидеть этот процесс. Никакого хруста костей или суставов, просто за пару секунд шерсть втянулась, и все тело, как пластичная глина, перетекло в человеческий облик.

Волосы были такого же коричневого цвета, как и шерсть. Чуть вытянутое лицо, нос с почти незаметной горбинкой, широкие чуть изогнутые брови, острые скулы. Слегка впалые щеки покрыты темной трехдневной щетиной. Волосы на макушке гораздо длиннее и зачесаны густой гривой назад, лишь пара прядей падала на лоб.

Лана бы с радостью оценила такого красавчика в другое время, вот только глаза у него оставались звериными и желтыми. Хоть он и принял человеческий облик, но с желтыми глазами, радужка у которых была больше человеческой, он стал пугать не ее меньше, чем до этого.

‒ Ви, да отойди от нее. Видишь же, что ей рядом с тобой некомфортно, ‒ это уже сказал один из рыжих, что покрупнее и явно постарше.

Оборотень от этих слов разозлился еще сильнее и продолжил разглядывать Лану, словно до этого не насмотрелся. Заметив, что она уже чуть посинела от холода, скривился и, отойдя от нее на два шага, сквозь зубы сказал:

‒ Оденься.

И столько было в этом голосе злости и приказа, что Лана бы с радостью ослушалась просто из вредности, вот только она действительно замерзла в одном тонком топе. Стараясь не сводить взгляда с оборотня, она быстро надела на себя все слои одежды и, накинув куртку, снова схватила кинжал, лежащий рядом. Потом подумала и аккуратно убрала его в ножны на поясе.

Посмотрев ему в глаза, она увидела, как желтизна уходит, и радужка сужается до нормального размера. Глаза у него оказались серо-синего цвета, как предгрозовое небо. Лана любила грозу. И похоже оружие конкретно этого парня очень напрягает, раз успокоился только когда она его убрала.

Черный оборотень подошел к ней чуть ближе:

‒ Меня зовут Расмус. ‒ Он ударил в левую грудь сжатым кулаком. ‒ А это Андреас и его сын Ларс.

Лана чуть дернула бровью, они больше были похожи на братьев, чем на отца и сына. Двое рыжих повторили ритуал с ударом кулаком в грудь, видимо это какой-то знак приветствия.

‒ С Видаром ты уже знакома. ‒ Расмус заулыбался, еще шире, переводя взгляд то на нее, то на мужчину перед ней.

Тот стоял, не шелохнувшись, сведя брови почти в одну полоску, и продолжал сверлить ее взглядом. Видимо приветствовать ее ударом в грудь он не собирается. Лана от такого пренебрежительного отношения даже слегка повеселела, она с подобным сталкивалась слишком часто, и если он думает, что сможет обидеть ее, то сильно ошибся в расчетах. Обижаться она не собиралась ‒ много чести.

‒ Как тебя зовут и почему ты решила перейти топь? ‒ вклинился в их с Видаром гляделки Расмус.

Лана перевела на него взгляд. Она намеренно прошла мимо Видара, почти задевая его плечом, к Расмусу. Возможно, она совершает глупость, оставляя оборотня за спиной, но этот жест показывал, что она его не боится и в расчет не ставит. Надеялась, что это остудит его пыл. Или, судя по рычанию за спиной, наоборот разозлит еще больше. Не нравится ей этот Видар.

Она остановилась в двух шагах от черного оборотня. Тот опустил скрещенные руки вниз, словно предлагая Лане его рассмотреть. Но она смотрела исключительно ему в лицо, которое скоро должно было уже треснуть оттого, как сильно он улыбался.

‒ Меня зовут Лана… Милана Блекхорт, но лучше просто Лана.

Большего говорить она не собиралась, достаточно уже того, что сказала в самом начале. Она на этих землях задерживаться не собирается и скоро их покинет.

Улыбка быстро сошла с лица Расмуса, а брови чуть нахмурились. Это перемена заставила ее понять, что он не такой уж и добряк, каким хотел показаться. Вкрадчивым голосом с легкой угрозой, которую невозможно было не заметить, он сказал:

‒ Тебе лучше признаться, Милана Блекхорт, ‒ вымышленное имя произнес с легкой издевкой, давая понять, что раскусил ее, ‒ как ты оказалась на наших землях. И не советую врать, ложь я почую.

Видимо деваться некуда, но часть правды она может рассказать.

‒ Два дня назад пришла весть, что мой отец умер. Меня сразу же решили выдать замуж за человека, с которым я не хочу за одним столом сидеть, не то что жить. Отец уже не сможет меня защитить от нежеланного брака, и я решила бежать в столицу. Мою пропажу обнаружили слишком рано и отправили погоню. Меня бы быстро догнали и вернули, поэтому я и рискнула идти через болото. Планировала идти вдоль леса пару дней, затем вернуться обратно, когда болото станет более сухим, а там до столицы всего день.

Пока Лана говорила, она не сводила взгляда с Расмуса, чтобы он даже сомневаться не смел в том, правду она говорит или нет.

‒ У меня нет никакого злого умысла. Я просто бежала от своей судьбы в поиске новой.

Брови у него чуть разгладились. Похоже, он ей верит.

‒ И чем ты собиралась заняться в столице?

‒ Я лекарь. Думала устроиться в столичный лазарет.

Видимо она сказала что-то не то, потому что взгляд Расмуса стал еще более острым, Андреас с Ларсом подошли к ней ближе и тоже смотрели во все глаза. Даже нервирующее рычание за спиной стихло.

Обстановка буквально за секунду накалилась до предела, и Лана испугалась еще сильнее, чем когда увидела оборотней. Такая резкая смена настроения не сулила ей ничего хорошего. Похоже лекарей здесь не очень любят.

‒ Что ж, Милана, придется твоей новой судьбе еще немного подождать. ‒ Расмус улыбнулся уголками губ, но от этой улыбки захотелось еще больше съежиться. ‒ Ты идешь с нами в деревню.

‒ Что!? ‒ Лана даже бояться перестала от этого заявления. ‒ Я не могу с вами пойти! Мне нужно как можно скорее добраться до столицы. Обещаю, что никому не расскажу об этой встрече.

‒ Одному из нас в деревне очень нужна помощь. ‒ Расмус продолжил говорить, игнорируя ее слова. ‒ Молодой оборотень, подросток еще, полез в горы, ловкостью хотел похвастаться перед друзьями. Случился обвал, и ему придавило ногу. Мы не можем оказать ему необходимую помощь, и скоро он окажется без ноги. Неужели ты оставишь молодого парня на всю жизнь инвалидом, зная, что могла ему помочь?

Лана сжала от досады губы. Этот черный знал на что давить. Она никому не отказывала в помощи, даже если им нечем было с ней расплатиться. Особенно если им нечем было расплатиться. Но лезть в деревню, полную оборотней, где магов ненавидят всей душой, даже если они лекари ‒ сумасшествие. Хотя она уже сунулась на болото и смогла его пройти. Сумасшествием больше, сумасшествием меньше, ей уже без разницы.

А Расмус тем временем продолжил:

‒ Тем более мы видели, что твои запасы на исходе. Почти нет еды и нет воды. Ты вряд ли пройдешь оставшийся путь. Но если поможешь нам, я обещаю, что лично верну тебя к этому роднику и дам с собой запасов. ‒ Расмус поднял взгляд и посмотрел ей за спину. ‒ Если, конечно, ты не захочешь остаться насовсем.

Лана вспыхнула от такого неприкрытого намека, но быстро успокоилась. Это были очень выгодные условия. К тому же все они несмотря на свою наготу были адекватными людьми… оборотнями… не важно. Ну кроме этого Видара. Да и совесть ее замучит, если она не попытается помочь этому неизвестному парню, пусть и оборотню. Вытянуть клятву с этого Расмуса, и будет вообще замечательно.

‒ Я согласна, при условии, что ты дашь мне клятву о всем вышесказанном. Но ты проведешь меня до безопасного перехода через болото, а не до этого родника. И уйду я через три дня.

Расмус усмехнулся:

‒ А тебе палец в рот не клади. Идет. Давай сюда кинжал.

Лана вложила оружие ему в руку, ожидая, что придется объяснять, но похоже оборотни знакомы с ритуалом клятвы. Быстро и не поморщившись Расмус порезал себе ладонь, сжал ее в кулак, и кровь покапала на землю.

‒ Я, Расмус Нисканен, клянусь, что доставлю девушку, назвавшуюся Миланой Блекхорт, ‒ он снова давал ей понять, что не верит ее имени, но для клятвы так даже лучше, ведь это имя не настоящее, а данную клятву он нарушить не сможет, ‒ к безопасному переходу болота, не раньше, чем через три… недели. Предоставлю ей еду и воду на остаток пути, буду защищать и помогать в дороге и не препятствовать ее уходу.

Лана в шоке открыла рот, но поделать уже ничего не могла. Порез затянулся, вспыхнув белым светом ‒ клятва принята.

‒ Мы не на это договаривались, ‒ с трудом сдерживаясь, процедила Лана. ‒ Так что вы уж извините, но я лучше уйду сейчас. Могу даже дать клятву, что никому не расскажу об этой встрече.

Три недели среди оборотней или сожаления о том, что не спасла какого-то неизвестного парня? Уж лучше сожалеть и быть живой, но подальше отсюда. Были у нее нехорошие подозрения, что три недели она там не протянет.

Она быстро схватила рюкзак и не успела сделать шаг, как уткнулась носом в грудь возвышающегося над ней Расмуса.

‒ Ты не поняла, красотка, ‒ от его вкрадчивого голоса у Ланы внутри все оборвалось, ‒ выбора у тебя нет. Либо идешь с нами в деревню и лечишь парня, либо остаешься тут у родника, ‒ и с нажимом добавил, ‒ навсегда.

Сжав губы чтобы не выругаться, Лана спешно обдумывала варианты. Которых, как и сказал оборотень, у нее нет. Придется идти и ориентироваться уже на месте, может все не так страшно, и она тихонько просидит оставшиеся три недели в каком-нибудь уголке. Всяко лучше, чем лишиться жизни прямо сейчас. Смогла же она семь лет проучиться среди самого элитного и ядовитого серпентария. Хотя целая деревня оборотней будет определенно повыше уровнем, чем избалованные аристократки.

Лана выдохнула как перед прыжком.

‒ Хорошо. Как далеко ваша деревня?

‒ Пешком деревня в дне пути. Но время у нас поджимает, поэтому воспользуемся более быстрым способом передвижения.

Расмус снова растянул на лице улыбку, от которой захотелось поежиться. Лана напряглась, чуя подвох.

‒ Поедешь на мне верхом. Только не сдавливай сильно шею и не отбей мне бока своими острыми коленками.

Она растеряла дар речи от такого предложения, а это с ней случается не часто. Оборотень же лучился довольством и похоже решил окончательно добить ее.

‒ Нет, если не хочешь, то можешь поехать на Видаре…

‒ Я согласна ехать с тобой! ‒ ответ вырвался быстрее, чем она подумала.

За спиной снова раздалось злое рычание. Расмус же, не обращая внимания на этот рык, плавно перекинулся в звериный облик и припал животом к земле. Но даже в таком положении ей приходилось неуклюже карабкаться ему на спину. Поерзав, она устроилась поудобнее и заметила, что Видар уже перекинулся и стал рычать еще громче, глядя на них. А Расмус похоже даже в зверином обличии умудрялся улыбаться, хоть и выглядело это жутко, и коситься при этом на Видара. Ненормальные.

Когда он без предупреждения рванул с места и сразу взял бешеную скорость, она покрепче вцепилась ему в шею и поняла, что это будут очень долгие три недели.

Глава 12

Он был настолько зол, что казалось, еще немного и шерсть на нем задымится. Дерзкая и наглая девчонка. Он видел, как она крепче сжала кинжал, а в глазах появилась решимость. Она собиралась на него напасть, но вмешался Рас.

Оттого, что он стоял перед ней голым и она могла его разглядеть, Видар злился еще сильнее. Потом и Андреас с Ларсом перекинулись. А она, насмехаясь, переводила взгляд с поднятой бровью от него к перекинувшимся оборотням, словно сомневалась, что в человеческом облике у него есть на что смотреть.

Он перекинулся, но чувствовал, что глаза остались звериными. Девчонка смотрела ему исключительно в лицо и не собиралась разглядывать всего, как делали их женщины. Это злило, она рассмотрела других оборотней, но не его. Хуже того, она все еще стояла перед ними в тонкой непонятной полоске, облегающей ее как вторая кожа. Он с трудом выдавил из себя одно слово, чтобы она прикрылась. Та быстро оделась во все свои многочисленные одежды, и Видар наконец начал успокаиваться, что девушка одета и другие не могут ее разглядывать.

Что это с ним? Какое ему дело до того, как выглядит эта пигалица и кто на нее смотрит? Его не должно это волновать. Нужно успокоиться.

Но потом она прошла мимо него к Расу, словно он пустое место. У них подобное оскорбление было поводом для винганзы. Видар снова начал кипятиться и рычать. Еще и довольная рожа Раса, что девушка подошла именно к нему, бесила до зубовного скрежета.

Видар понимал, что им ужасно повезло наткнуться на лекаря, тем более девушку. Но запах яблок выводил его из себя: это все может оказаться обманом, ловушкой. И сейчас, смотря, как Лана крепко обхватывает шею Раса и подскакивает на нем с зажмурившимися глазами, он чувствовал, как его злость поднимается до небывалых высот.

“Нам не стоит приводить девчонку в деревню, это опасно”, ‒ обратился он к Расу мысленно, пока они бежали.

“Я не чувствую от нее угрозы. Она сказала правду, почему оказалась здесь. Нам повезло, что она лекарь, к тому же она сама согласилась поехать и не пришлось тащить силком, тратя время. Надеюсь, она сможет помочь Эмилю”.

“Ты разве не чувствуешь, как от нее пахнет? Вдруг это очередная уловка магов и у нее с собой яд или отрава с таким ярким запахом?”

“Да? И как же она пахнет?” ‒ Рас лишь на секунду перевел на него взгляд, но Видару хватило, чтобы понять: он снова насмехается над ним. Как когда заигрывал с девчонкой, поглядывая при этом на него.

“Это не смешно, Рас! Она хотела напасть на меня, ты сам видел”.

“Конечно она хотела напасть. Она оценила силы, сдалась, попыталась договориться, а ты продолжал подходить к ней, рыча при этом и заставляя отступать. Ты разве не знал, что даже загнанная в угол мышка способна на отчаянные поступки? А ты прижал ее у родника и не оставил выбора. Хорошо, что я вмешался. И неудивительно, что для разговора она выбрала меня, а не тебя. Ты выглядел неадекватным”.

“И ты не упустил возможности покрасоваться перед ней”, ‒ Видара злило, что Рас был прав.

“Да, ‒ раздался в голове спокойный голос, ‒ девушка хороша. Несмотря на то что маг. Хоть я и люблю женщин попышнее, но и у нее приятные формы. ‒ Он передернул плечами на бегу, словно пытался ближе прижаться к девушке, что еще больше разозлило Видара, хотя куда уж больше. ‒ К тому же она боец. Если сумеет помочь Эмилю, думаю, многие в деревне ее примут и захотят познакомиться поближе”.

Эта мысль не понравилась Видару, а Рас как ни в чем не бывало продолжил.

“Было бы неплохо, если бы Лана задержалась, хороший лекарь нам не помешает. Бывают ситуации, где мы не сможем ничего сделать, как например, с Эмилем. Вдруг ей приглянется кто-то из наших мужчин, и она решит остаться”.

“Например ты”, ‒ Видар уже не сдерживаясь рычал, а глаза застилала красная пелена.

“Например я, ‒ спокойно ответил Рас. ‒ Или может быть ты”.

“Я не стану связываться с магичкой. Они наши враги. К тому же девчонка меня не интересует и вообще не в моем вкусе”, ‒ вопреки словам по телу пошло приятное тепло, когда Видар представил, как Лана улыбается и ластится к нему.

“Конечно. Именно потому, что она тебя абсолютно не интересует, ты уже больше часа бежишь настолько близко ко мне, что почти задеваешь ее ногу”.

“Я беспокоюсь о том, что она может навредить тебе, вот и бегу рядом”, ‒ он сам слышал, как нелепо выглядит его оправдание.

Расмуса похоже вся эта ситуация забавляла, и он продолжил с усмешкой:

“Или ты просто завидуешь, что девушка выбрала “ездовым оборотнем” меня, а не тебя. И прижимается так крепко не к тебе, обхватывая ногами. И дышит не тебе в загривок. И…”

“Хватит!” ‒ Видар уже с трудом сдерживался. Умом он понимал, что Расмус нарочно дразнит его, но с эмоциями ничего не мог поделать. И хотя бы самому себе он должен признаться ‒ да, он завидовал и злился, что девушка прижимается не к нему.

Расмус в один миг растерял всю свою веселость и бросил на него быстрый и серьезный взгляд.

“Видар. Ты же понимаешь, что твоя реакция ненормальна. Возможно, сам ты со стороны не видишь. Зато я могу с уверенностью сказать, что ведешь ты себя так, будто девушка уже принадлежит тебе, и ты ревнуешь ее к любому дереву. Не говоря уже о трех оборотнях, которые успели перед ней покрасоваться. Ты не думал, что она может подходить тебе?”

Видар даже головой тряхнул, отбрасывая такие мысли. Но и не согласиться со словами Расмуса не мог. Он действительно ведет себя неадекватно.

“Это невозможно. Магичка не может быть наани. Таких случаев еще не было”.

“Может их не было потому, что мы почти не контактируем с тем миром. Небольшие стычки не в счет, к тому же женщин драться с оборотнями не направят. Мы каждый месяц устраиваем ярмарки с соседними поселками, много мужчин на них приходит в надежде, что в соседних деревнях могли вырасти и созреть их наани. Но каждый раз они уходят ни с чем. Что если таким как они нужно искать пару не в соседних деревнях, а за границей болот?” ‒ голос Раса звучал напряженно, но он услышал в нем надежду.

Видар промолчал и задумался над его словами. Жалеть Расмуса он не стал, ему это ни к чему. Рас был старше его и уже очень долго искал свою наани. Почти на каждой ярмарке он покупал отрезы дорогой ткани, бусы, серьги, прочие милые женскому сердцу безделушки, вроде гребня для волос тонкой работы или заколок.

Видар вдруг подумал о том, что Расмус готов к встрече со своей наани гораздо лучше него. Хоть у него ее и нет. А вот у Видара вполне может скоро появиться. Пусть сама мысль о том, что маг окажется парой оборотню и абсурдна.

“Зачем ты сказал три недели? Помогла бы Эмилю и избавились бы от нее через три дня”.

Расмус раздумывал над ответом достаточно долго. Видар даже подумал, что он решил проигнорировать вопрос, но Рас наконец ответил.

“Интересно мне стало. Девчонка боится, но отвращения или пренебрежения к нам не испытывает, как те же солдаты, с которыми мы иногда встречаемся. Да и женщину с той стороны мы видим впервые, хоть и придется за ней постоянно приглядывать в деревне. Не все будут в восторге от такого соседства. Любопытно, что из этого получится. Особенно с учетом твоей реакции на нее”.

“Нет у меня никакой реакции”, ‒ больше для самого себя сказал Видар, на что получил в ответ лишь насмешку от друга.

Они долго молча бежали рядом. Андреас с Ларсом позади них. Было видно, что Расмус тоже погрузился в свои мысли, но вскоре в голове раздался его голос:

“Деревня уже близко. Беги вперед, оденься и жди у своего дома. Оставлю девушку на тебя, отведешь ее к вожаку, мы пока переоденемся и тоже подойдем к нему”.

Видар кивнул и уже собрался ускориться, как Рас его остановил.

“Ви, ‒ глаза и голос друга были очень серьезными, ‒ если она все же твоя наани, то у тебя всего три недели, чтобы завоевать ее и уговорить остаться. По истечении этого времени, если она попросит отвезти ее к болоту, я не смогу отказать ‒ клятва не позволит”.

Он ничего не ответил и сорвался с места в сторону своего дома. Их деревня была расположена на большом ровном плато почти у подножия гор. С одной стороны их защищали горы, с другой шел довольно большой склон, по которому быстро и незаметно к деревне было не подобраться, они специально вырубили лес по этому холму и ниже для обзора. Преодолев подъем, Видар быстро добрался до дома и влетел внутрь.

Он надел свои лучшие штаны из кожи, сапоги и полез в шкаф за рубашкой. Первой попалась черная, можно сказать парадная, ее ему подарила Ингрид. Следующей была еще одна черная рубашка, только с серебряной вышивкой по плечам, которую сделала Ингрид. Видар перебирал вещи и все больше хмурился. Почти все хорошие рубашки ему сделала или подарила Ингрид. Оглядываясь, не мог понять, как он раньше не замечал, что Ингрид будто заявляла своими подарками, что он принадлежит ей?

Видар достал из самых недр шкафа светлую льняную рубашку с завязками на груди. Она была рабочей, но чистой и без потертостей. И она была куплена им. На ходу он надел ее, заправил в штаны и замер у металлической полированной пластины, вглядываясь в свое отражение. Брился он последний раз дня три или четыре назад. Хмурясь, разглядывая свое помятое отражение, Видар вдруг застыл, пытаясь осознать, чем он занимается.

Он что, прихорашивается?

Разозлившись на самого себя, растрепал отросшие волосы, которые уже успел немного пригладить рукой. Он вышел за дверь как раз когда Рас припал к земле, чтобы девушке было легче слезть. Та почти не шевелилась и лишь тихо стонала. Оборотень под ней посмотрел на него и многозначительно поднял вверх бровь.

От этого жеста Видар словно очнулся и подошел к девушке, чтобы помочь ей слезть. Та смотрела на него расширившимися зрачками и не двигалась.

‒ Я… Я не могу расцепить руки, ‒ слова давались ей с трудом, ‒ больно.

Видар посмотрел на ее ладони, сцепленные перед горлом Раса: те были почти белые, так сильно сжимали друг друга.

‒ Сейчас помогу, будет неприятно, потерпи.

С трудом разъединив ее пальцы и избавив друга от удушья, он подхватил сползающую девушку на руки и сел вместе с ней на крыльцо дома. Расмус и Андреас с сыном убежали переодеваться. Лана сидела у него на коленях со скрюченными руками и тихонько всхлипывала от боли, пытаясь ими двигать.

Поджав губы и воровато оглянувшись, не подсматривает ли кто за ними, Видар прижал девушку поближе к себе. Он просто должен убедиться. Обязан.

Видар начал от шеи аккуратно разминать ей мышцы, плечи, предплечья. Дойдя до ладоней, помассировал их, затем скрестил их пальцы и чуть сжал свои, перебирая между ними ее тоненькие костяшки. Лана уже не стонала от боли и, кажется, не имела ничего против того, что сидит у него на коленях. Даже положила голову ему на плечо и спокойно дышала, пока Видар перебирал ее пальцы.

Он сидел на крыльце с девушкой на руках, солнце начало садиться, освещая небо багряными красками, весь воздух пах яблоками и луговыми цветами. Мягко массируя ее пальцы, он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал такое умиротворение в душе.

И такой ужас.

Этого не может быть. Просто не может быть.

Их идиллию прервало весьма неделикатное покашливание. Лана, словно очнувшись, попыталась подскочить с его колен. Видар поймал ее прежде, чем она бы грохнулась на землю. Было жаль утерянного момента, все-таки не каждый день такое озарение приходит, но им и правда пора.

‒ Нам пора, ‒ озвучил вслух его мысли Андреас.

‒ Куда? ‒ осоловело смотрела на них девушка.

‒ Спасать ногу молодого дурня! ‒ влез со своими репликами Рас. ‒ Или ты думала, что я тебя столько времени на спине вез, чтобы ты тут с Видаром на крыльце обнималась?

Глава 13

К щекам и даже шее приливал жар, но Лана ничего не могла с собой поделать. Попытка оправдаться в том, что она не сидела на коленях у мужчины, который ее обнимал и трогал, пусть и в целях помощи, будет выглядеть глупо и по-детски. Да и лица у трех мужчин перед ней кривились от усмешек, а не от презрения. Так что Лана постаралась расслабиться и хоть немного согнать румянец со щек.

Она бесконечно долгие годы скакала на спине у самого настоящего оборотня. А это вам не в удобном седле с ровной спиной на лошади сидеть. Тело под ней ходило ходуном и при каждом прыжке она подскакивала и ударялась о стальные мышцы. Казалось, что все внутренние органы от такого издевательства над ними уже давно перемешались и поменялись местами. Да и смотреть по сторонам Лана боялась, кусты и деревья мелькали с такой скоростью, что она зажмурилась и до полной остановки глаза так и не открыла. Боясь соскочить, она настолько сильно сцепила руки, что расцепить их получилось только при посторонней помощи.

Немного придя в себя, Лана поняла, что сидит на коленях у Видара, который неторопливо разминал ей пальцы. Возмущаться и вставать сил не было. Она два дня замерзшая и голодная шла по болоту, потом ее везли на оборотне, хотя было чувство, что камнями били, а сейчас она сидела в теплых объятьях с услугами массажа. Не удивительно, что она разомлела.

Наплевав на все условности, она положила голову на плечо мужчины и расслабилась. Впервые за прошедшие дни ей было тепло и удобно. Оборотень был горячим, похоже поздним вечером в рубашке ему вполне комфортно, да и пах приятно. Дубовой корой и орехами.

Но старые привычки так просто не искоренить, и, когда их застукали, Лана собиралась вскочить с колен. Хорошо, что Видар ее поймал, иначе она бы растянулась на земле, и вся эта ситуация выглядела бы еще нелепее.

Оборотни вели ее по своей деревне, и Лана не стесняясь разглядывала все вокруг. Все дома стояли на значительном расстоянии от соседнего, а не жались друг к другу, как в том же Бросвене. Большинство домов построено из обтесанного камня, остальные полностью из дерева. Они были разного размера по высоте и площади, но абсолютно все сделаны на совесть. Особенно ее удивило, что от каждого дома вела самодельная тропа. Камни в ней не были ровными прямоугольниками или квадратами, но плоскими и почти идеально подогнанными друг к другу.

Их компания не осталась незамеченной, и чем ближе они подходили к центру деревни, тем больше оборотней собиралось вокруг них. Кто-то смотрел с интересом, кто-то с опаской и настороженно, а кто-то и с ненавистью. Лана старалась держаться с достоинством, но не заносчиво, хотя их окружали по бокам все плотнее, и страх потихоньку охватывал ее. Помидорами тухлыми не закидывают ‒ уже хорошо, а то, что смотрят, ну так и Лана в ответ их не стесняясь рассматривала.

Все дома и участки были ухоженными, оборотни вокруг нее были в аккуратных чистых одеждах, никакой грязи на руках или лицах. Даже дети, хоть их было и немного, были причесаны и умыты. И каменные тропки! Эти, как их любят многие называть, дикари, жили во сто крат лучше, чем тот же цивилизованный Бросвен.

Да уж, не этого она ожидала от поселения оборотней. Хотя, если задуматься, а чего она ждала? Пещеры со шкурами? Шалаши из соломы? Лана вдруг устыдилась, что-то вроде пещер она и ожидала. Но тем сильнее был шок и удивление от увиденной картины. Она старалась охватить взглядом как можно больше и в то же время разглядеть детали.

Если забыть о том, что вокруг нее оборотни, то обстановка напоминала ожившую картинку из книжки по истории. Лет пятьсот-шестьсот назад именно так выглядели поселения обычных крестьян. Самобытный строй, простая и явно сшитая вручную одежда. Хотя и отличия были. Над тропками и у каждого дома висели круглые маг-светильники. В Бросвене свой двор и то редко освещают, не говоря уже об общих улицах. Да та же одежда отличалась более свободным и открытым кроем. У многих женщин юбки были чуть ниже колена, а у одной даже выше.

В столице, в связи с последними изобретениями и достижениями в маг-технологиях, в моде кожа и стальные детали в одежде в виде заклепок, пряжек и цепочек. Брюки начинают носить и столичные модницы, а не только работающие девушки, которым в брюках удобнее, чем в юбке. Но так открыто ноги и руки никто не показывает до сих пор. Поэтому сказать, что ее перенесли на пятьсот лет назад Лана не могла. Слишком уж много отличий, несмотря на некоторые сходства.

Толпа за ними становилась все больше, и Лана радовалась, что рядом с ней идут, пусть и малознакомые, но уже вполне привычные четыре оборотня.

Вся процессия вышла не небольшую площадь и направилась к самому высокому каменному дому с крутой треугольной крышей. Они впятером первые вошли через массивные деревянные двери в просторный и почти пустой холл. Остальная толпа, перешептываясь, вошла за ними и распределилась вдоль стен. Судя по тому, что изнутри было видно балки деревянной крыши, дом состоял из одной комнаты. Похоже это какой-то зал собраний. У дальней стены стоял массивный стол из цельной древесины, за которым сидели несколько мужчин. Девять, если быть точной.

Лана окинула их взглядом и сразу остановилась на одном из них. У него не было каких-либо знаков отличий, одет так же просто, как и остальные, в возрасте, что выдавала легкая седина на висках, но очень крепкий. Остальные тоже близки по возрасту, но Лана ни капли не сомневалась, что именно он здесь главный. От него исходила сила и уверенность, которую ни с чем не спутать. Он быстро оглядел ее сопровождающих и остановил взгляд на ней. Лана с трудом удержалась, чтобы не присесть в реверансе, настолько сильной и подавляющей была энергетика этого оборотня.

‒ Алвис, ‒ взял слово Расмус, ‒ сегодня при обходе границ мы наткнулись на девушку. Она лекарь. И согласилась помочь нам с проблемой Эмиля.

‒ И что лекарь делал на границе наших земель? ‒ с подозрением глядя на Лану, спросил один из сидевших за столом мужчин.

Расмус пересказал ее историю.

‒ Ты один из наших лучших воинов, Рас, ‒ продолжил все тот же оборотень, ‒ и у тебя не возникло ни малейшего подозрения в ее словах? Она может оказаться лазутчиком, шпионом, а ты привел ее прямо к нам в деревню, подвергая всех опасности!

Расмус так громко скрипнул зубами, что казалось даже оборотни у стен услышали.

‒ Она сказала правду. И согласилась помочь, а нам ее умения очень нужны в данный момент. Пробудет здесь всего три недели, потом я помогу ей с провиантом и провожу обратно к болоту. Таковы были условия соглашения.

‒ То есть она пробудет здесь почти месяц, узнает наш быт, слабые места, а затем вернется на свои земли с этим знанием? Достаточно уже того, что она знает местонахождение нашей деревни! ‒ оборотень распалялся все сильнее, и многие его поддерживали.

Расмус тоже хмурился и начинал злиться. Они вдвоем продолжали препираться по поводу уровня опасности, который она собой представляет. А Лана не сводила взгляд с главного оборотня за этим столом, как, впрочем, и он не отводил от нее глаза. Когда спор между Расом и другими оборотнями за столом начал превращаться в обычный балаган, грозящийся перерасти в драку, он негромко сказал:

‒ Хватит.

Одно слово, сказанное спокойным и глубоким голосом, словно отразилось от высокого потолка. И весь зал погрузился в тишину.

‒ Как тебя зовут?

‒ Милана Блекхорт, но все зовут меня Лана, и мне так привычнее.

‒ Меня зовут Алвис, ‒ слегка кивнул оборотень. ‒ Почему ты смотришь на меня, Лана?

‒ Жду вашего решения.

‒ С чего ты взяла, что я здесь принимаюрешения? ‒ чуть приподнял одну бровь Алвис.

‒ Я почувствовала… ‒ она запнулась, говорить в такой тишине было неловко, да и как выразить ощущения не знала, ‒ …силу. Вы здесь главный. Поэтому ваши, ммм, подданные могут спорить сколько угодно, теряя драгоценное время, но последнее слово будет за вами. Поэтому я смотрю на вас и жду решения.

‒ Ты права, Лана. Я здесь вожак, и мое слово решающее. ‒ Он окинул взглядом мужчин за столом и вернул взгляд обратно к ней. ‒ Не страшно было идти в логово оборотней?

Неожиданный вопрос застал врасплох, она-то думала, ее сейчас допрашивать будут на предмет шпионажа. Лана растерялась, но решила отвечать честно:

‒ Страшно. Но оборотни, с которыми я встретилась у болота, не проявили ко мне агрессии. ‒ Ага, подумала Лана, за исключением некоторых, не будем показывать пальцами. ‒ И предложили помощь в обмен за мои умения. ‒ Ну или убить на месте, если откажусь. Но вслух она все же добавила. ‒ А помощь в дальнейшем пути мне понадобится. Так что я решила рискнуть.

Вожак слегка кивнул, принимая ее ответ, и продолжил задавать вопросы:

‒ И тебя не смущает, что лечить тебе придется оборотня? Мы же вроде как враги.

Лана чуть расслабилась от этого вопроса. Она понимала, почему вожак задает их, от него зависит благополучие всех. Но конкретно на этот вопрос она могла ответить максимально честно.

‒ Нет, меня абсолютно не волнует, к какой расе принадлежит пациент, сколько ему лет или какой у него достаток. Лекарей учат подходить к работе беспристрастно. Если кому-то требуется помощь, я ее предоставлю.

Алвис смотрел на нее настолько пристально, словно пытался рассмотреть ее душу. Хотя, наверное, так оно и было. Они продолжали смотреть друг на друга, и Лана уже собиралась отвести взгляд, как вожак сказал:

‒ Я буду тебе очень благодарен, если ты сумеешь помочь Эмилю. ‒ Лана чуть напряглась, почувствовав недосказанное “но…”, повисшее в воздухе, и оно не заставило себя ждать. ‒ Но вопрос твоего пребывания здесь и договоренности по поводу отъезда стоит обдумать более тщательно. Ты права, и так потрачено много времени на разговор, поэтому я прошу тебя сейчас помочь с лечением Эмиля. Я же со своей стороны обещаю, что сделаю все возможное, чтобы твое пребывание у нас было комфортным.

Лана поджала губы, чтобы не начать возражать. Хотя какой смысл? Деваться ей некуда. Ситуация складывается таким образом, что она сейчас может излечить парня, а наутро ее убьют, чтобы проблем не доставляла. И не докладывала о расположении деревни, хотя она даже не представляет, где находится. С закрытыми глазами верхом на оборотне дорогу отслеживать не очень удобно. Ей не поверят, что она ехала зажмурившись. Выхода у нее нет. Нужно попробовать излечить парня, начинать верить в богов и молиться им, чтобы те ее защитили.

‒ Хорошо. Отведите меня к пострадавшему.

Все та же четверка окружила ее и вывела наружу. Перед домом стояла толпа, не влезшая в зал и, тихо перешептываясь, провожала их взглядом.

Они прошли несколько домов от зала собраний и, подойдя к одному из них, Видар сильно постучал кулаком по двери:

‒ Холгер, открой, мы привели лекаря.

Лана стояла и старалась подавить зевок, на нее накатила невероятная усталость. Даже бояться уже сил не осталось, хотелось только спать.

Сейчас она быстренько залечит перелом, потом попросит Расмуса или Видара отвести ее в место, где она сможет, наконец, помыться. Затем, она надеялась, ее покормят чем-нибудь горячим. И после с чистой совестью завалится на кровать и проспит дня два. Даже ее судьба и решение вожака уже не волновало так сильно.

Лана даже не представляла, насколько она ошибается.

Как там, в простонародье говорят, “Хочешь рассмешить богов ‒ расскажи им о своих планах”?

Глава 14

Дверь им открыл высокий и крепкий темноволосый мужчина. Хотя все оборотни, которых она успела увидеть, не были слабыми. Однако у этого был осунувшийся и изможденный вид. Впалые щеки, потухший взгляд, опустившиеся плечи. Лана не раз такое видела, когда твои близкие больны, в особенности дети, счастливым ты выглядеть не будешь.

Мужчина перевел взгляд на Лану, и в его глазах мелькнуло удивление, быстро сменившись безразличием. Видар начал что-то тихо ему говорить, и вскоре мужчина отошел в сторону, приглашая их внутрь.

В доме было чисто и уютно, но запах болезни и скорби отравлял воздух настолько сильно, что приходилось прилагать усилия для простого вдоха. Ее отвели в одну из комнат, где на кровати укрытый по пояс простыней лежал молодой парень без сознания, возле него на стуле сидела светловолосая женщина, она тихо бормотала себе под нос и плела в руках что-то странное из веточек, трав и лент.

Мужчина, Холгер, подошел к ней и положил свою ладонь на странное рукоделие в ее руках. Женщина, словно выйдя из транса, подняла на него покрасневшие глаза.

‒ Лив, дорогая, нашли лекаря, она согласилась нам помочь.

Женщина перевела слегка удивленный взгляд на Лану. Ее глаза расширились, когда она поняла, что перед ней маг, а потом заполнились слезами.

‒ Пожалуйста, ‒ прошептала она чуть слышно, ‒ помогите ему.

Да уж, когда твой ребенок болен, то тут уже не до межрасовой войны. Лана знала, что самый верный способ вывести человека из оцепенения ‒ это дать ему задание. К тому же они будут чувствовать свою причастность. Поэтому она сказала:

‒ Я сделаю все возможное для вашего сына. Мне нужна чаша с водой и полотенце, чтобы вымыть руки. А вы, Холгер, обеспечьте мне достаточно света в комнате.

Лив, получив задание, тут же ожила и вместе с мужем вышла из комнаты выполнять поручение. Четверка оборотней стояла за дверью и заглядывала внутрь. Сняв рюкзак, куртку и всю лишнюю одежду до блузки с майкой, Лана вымыла руки в принесенной чаше и посмотрела на парня.

Направив магические светильники, парящие в воздухе, поближе к ногам, она приподняла простыню. Ей с огромным трудом удалось сдержаться от судорожного вздоха. Левая нога ниже колена была почти полностью раздроблена. Ступня и щиколотка были целыми, но держались они разве что на уцелевших сухожилиях и кости. Кожа и мясо выглядели так, будто их не камнем придавило, а какой-то зверь долго и упорно жевал. Под многими складками мяса уже образовались гнойные нарывы, ступня была белой с выступающими синими венами. Наклонившись чуть ниже, Лана почувствовала легкий запах начинающегося гниения.

Подойдя к голове парня и притронувшись к нему рукой, она сразу же захотела ее отдернуть. Он был ужасно горячим, по всему телу шла испарина, похоже уже пошло заражение крови. Лана еще раз вымыла руки и наклонилась поближе к лицу. Открыв двумя пальцами веко, она посмотрела на карюю радужку в окружении красных капилляров. Момент истины. Если положить пальцы на белки глаз по бокам от радужки и чуть сдавить, то можно понять, при смерти человек или нет. Если черный зрачок останется круглым, то пациента можно спасти, если же он овально вытянется, как зрачок у кошки, то сделать уже ничего нельзя и смерть ‒ лишь вопрос времени. Лана чуть сжала белок глаза и с облегчением выдохнула: круглый.

‒ Сколько времени прошло с момента травмы?

‒ Больше шести дней, ‒ ответил Холгер.

Лана обернулась на мужчину, в шоке раскрыв глаза.

‒ Это невозможно. За шесть дней от такой травмы и заражения он уже должен был умереть. А ступня окончательно сгнить. Повреждены практически все артерии.

Родители парня молча стояли в углу комнаты, обнявшись и держась друг за друга. Ответил ей Видар, стоящий за дверью:

‒ Мы сильнее и крепче людей, ‒ он смотрел на нее нечитаемым взглядом. ‒ Ты сможешь помочь ему?

Лана промолчала. Она ничего не могла для него сделать. Разве что ампутировать ногу и попытаться справиться с заражением. Но даже тогда шансы у парня были невелики.

Лана накинула простынь на ноги парня и сказала:

‒ Отведите меня к Алвису.

После ее слов Лив всхлипнула и прижалась к мужу. Лана накинула только куртку, и они направились обратно в главный дом. Народу на улице и внутри стало поменьше, но за столом все так же сидели мужчины. Лана широким шагом, не обращая ни на кого внимания, направилась прямо к вожаку.

‒ Парень уже почти за гранью. Единственное, что я могу ‒ это ампутировать ногу и попытаться вылечить заражение. Но даже тогда у него мало шансов выкарабкаться. Прошло слишком много времени.

Алвис сжимал от досады губы:

‒ Ты и правда ничего не сможешь сделать, чтобы спасти ему ногу?

‒ Н-не могу. ‒ Лана замялась, и это не ускользнуло от вожака.

Он прищурил глаза, и она почувствовала волны силы и злости, исходящие от него:

‒ Ты лжешь. Расскажи, что ты можешь сделать для него.

Лана вспыхнула: никто не смеет называть ее лгуньей.

‒ Я не лгу! Я действительно ничем не могу ему помочь. А сомневалась я потому, что есть один способ, но это запрещенная магия.

‒ Говори, ‒ процедил сквозь зубы Алвис.

‒ Нет. В этом нет смысла, потому что я не буду этого делать. Это запрещенная магия и стала она таковой не случайно. Если в империи станет известно, что я применяла ее, меня казнят! Нельзя использовать жизненную силу одного существа, чтобы спасти другого. Это аморально и неправильно, я не стану…

Ее прервали руки, сжавшиеся на плечах и развернувшие ее от вожака. Лана встретилась с грозовым взглядом Видара.

‒ Мы все хотим помочь Эмилю. И никому ничего не скажем. Да и как ты себе это представляешь? Что ты вылечишь его, а мы после специально побежим к императору, чтобы донести на тебя?

‒ Но…

‒ Мы согласны рискнуть и поделиться своей энергией, если это поможет.

‒ Но я никогда этого не делала! Просто прочла в старой книге. Это очень опасно, вдруг кто-то умрет. К тому же нога сильно травмирована, одного человека точно не хватит, чтобы восстановить все…

‒ Значит мы предоставим столько оборотней, сколько нужно.

‒ Я не стану рисковать другими жизнями ради одной! Это неразумно!

‒ Лана… ‒ прозвучал голос вожака, прервав их спор, и зал снова погрузился в тишину.

Алвис поднялся из-за стола и взял трость, стоящую возле стула, которую Лана не заметила, и начал обходить стол. Когда он приблизился, Лана увидела, что у вожака перекошены плечи и таз. Не сильно, но для нее, как лекаря, весьма заметно. Похоже на последствия неправильно сросшегося перелома, скорее всего голеностопного. Нога, как и у пострадавшего парня, была левой.

Опираясь на трость, он подошел к ней и заглянул в глаза.

‒ Я прошу тебя, ‒ его голос звучал с легким надрывом, ‒ помоги ему.

Хорошо, что Видар держал ее за плечи. Она прикрыла глаза и чуть обмякла в его руках. Спорить и доказывать что-то было бесполезно. Она и сама понимала, что готова согласиться и пойти на это.

Взяв себя в руки и освободившись от захвата Видара, она повернулась к вожаку. Раз уж ей придется рисковать, не только своей, но и чужими жизнями, то пусть и оборотни прогнутся под обстоятельства:

‒ Вам придется полностью довериться мне и практически передать власть в мои руки, ‒ она говорила и чувствовала, как с каждым словом голос крепнет. ‒ У меня не будет времени что-то объяснять, и ваши люди должны слушаться беспрекословно.

‒ Оборотни, ‒ сказал Алвис, чуть улыбнувшись.

‒ Что? ‒ не поняла Лана.

‒ Ваши оборотни должны будут слушаться. Не люди.

Лана растерялась, и Алвис, воспользовавшись заминкой, добавил:

‒ Я готов на это пойти, но ты осознаешь, что если навредишь намеренно или как-то иначе воспользуешься ситуацией, то нам придется распрощаться. Не самым приятным для тебя образом, ‒ приподнятая бровь и строгий взгляд дали полное представление о том, как именно с ней будут прощаться. ‒ Мне нужны гарантии, что ты сделаешь все правильно.

Лана поджала губы, приняв угрозу к сведению, но взгляд не отвела:

‒ Понимаю ваши опасения, но гарантии я дать не могу. Как я и сказала, прошло слишком много времени, да и подобной магией я буду пользоваться впервые. Могу лишь пообещать, что сделаю все возможное, чтобы помочь ему.

Алвис прищурился, смотря ей в глаза. Потом быстро перевел взгляд ей за спину. Видар с Расмусом и Андреас с сыном так и ходили рядом с ней. Она так и не поняла, то ли для ее защиты, то ли для защиты остальных от нее. Однако Алвис что-то увидел за ее спиной, от чего взгляд стал более расслабленным и вернулся обратно к Лане.

‒ Хорошо. Мы договорились.

Вожак повернулся в зал и посмотрел на толпу, снова собравшуюся тут, и громко сказал:

‒ Вы все слышали! Если у кого-то есть возражения, прошу покинуть зал и не мешаться. Те, кто готов помочь, подойдите ближе. Сегодня вы выполняете все, что скажет эта девушка. ‒ Он перевел взгляд на нее и кивнул: ‒ Командуй.

С трудом сдержав изумление на лице, Лана кивнула в ответ. Она не особо надеялась на подобный исход. Сказав о полной передачи власти ей, она действовала больше из принципа ‒ целься выше и обязательно попадешь. Рассчитывала максимум на то, что ей дадут пару людей, в смысле оборотней, в помощь. И те не будут задавать глупые вопросы, отвлекать ее от процесса и выполнять все, что она скажет.

Мысленно влепила себе отрезвляющую пощечину. “Ты же хотела быть одним из главных лекарей, забирая себе только тяжелые случаи, и командовать всеми. Вот и получила, что хотела. Соберись и действуй”.

‒ Хорошо, ‒ она посмотрела на двух подошедших поближе мужчин… оборотней… не важно. ‒ Нужно аккуратно перенести Эмиля сюда на стол, лучше на носилках. Здесь больше места. ‒ Те кивнули и исчезли в дверях, а она продолжала раздавать указания: ‒ Нужен будет еще один стол для инструментов и лекарств. И принесите побольше маг-светильников.

Посмотрев на вожака, что продолжал стоять рядом, Лана сказала:

‒ Нужно чтобы вы нашли всех ближайших родственников Эмиля. Исключительно мужчин. Чем ближе родство, тем лучше, но даже дальние родственники с каплей общей крови подойдут.

Алвис кивнул и пошел в сторону улицы раздавать поручения. Чувствуя, что охрана из четырех оборотней продолжает стоять за ее спиной, она обернулась, чтобы тоже попросить об услуге. И наткнулась на Видара, стоящего к ней ближе всех. Он в упор смотрел на нее и, казалось, что в его серо-синих глазах сверкают мелкие разряды молний.

‒ Охх… ‒ тихо вздохнула Лана и отступила от него на шаг.

Видар чуть сузил глаза и смотрелось это весьма устрашающе. Словно хищник недовольно следил за ускользающей добычей.

‒ Ты что-то хотела? ‒ его голос прозвучал хрипло с еле слышными рычащими нотками.

‒ Ээм... ммм… да, ‒ она замялась, забыв, что намеревалась сказать, ‒ да, я хотела… хотела… ‒ “Соберись, Лана!” ‒ хотела попросить тебя привести ко мне женщин, согласившихся помочь.

‒ Хорошо.

И продолжил стоять и смотреть на нее.

Смотрел пристально и недовольно. Будто она знала рецепт мира во всем мире, но отказывалась ему его раскрывать. Или этот рецепт был написан у нее на лбу на чужом языке, которого Видар не знал, но силился расшифровать.

Спустя какое-то время он, наконец, оторвал от нее взгляд и пошел в сторону. А Лана испытала облегчение, что освободилась от этого пронзительного взгляда. И совсем немного разочарования, в котором она не собиралась признаваться даже самой себе.

Расмус продолжал довольно улыбаться, глядя на нее, по-прежнему неимоверно нервируя этим. Ларс с интересом следил за приготовлениями вокруг. А вот Андреас хмурясь переводил взгляд с нее на отошедшего Видара, явно производя какие-то расчеты в уме.

С Видаром к ней подошли две совсем молоденькие девушки и три женщины постарше.

‒ Спасибо, что согласились помочь. На знакомство нет времени, поэтому отложим на потом. Нужно постелить простынь на стол. Еще понадобится чистая вода, лучше с запасом, чтобы потом не бегать. Несколько полотенец. Кружки для растворов, чем больше, тем лучше. ‒ Лана задумалась на секунду и добавила: ‒ И еще тарелка горячего супа с мясом, можно даже просто бульон и мясо.

Девушки перед ней удивились, даже Видар, стоящий за ними, поднял бровь.

‒ Это уже для меня, ‒ решила пояснить Лана, ‒ нужно подкрепиться, сил почти нет.

Пятерка женщин распределила между собой задания и разбежалась. А Видар снова подошел к ней слишком близко.

‒ Боишься? ‒ тихо спросил он.

‒ Нет, я уже приняла решение, назад дороги нет. Скорее опасаюсь.

‒ Чего?

‒ Того, что со мной станет, если мне не удастся его спасти. И что будет, если получится, ведь тогда я буду уже не нужна.

Видар так сильно нахмурил брови, что они сошлись на переносице в одну линию. Он наклонил голову ближе к ней, почти касаясь носами, и тихо сказал:

‒ Я никому здесь не позволю тебе навредить, вне зависимости от того, что сегодня случится. Верь мне, Милана.

Вымышленное имя, которое он произнес на выдохе, отрезвило похлеще, чем ушат холодной воды, вылитый на голову. Она медленно кивнула и, развернувшись, отошла от него. Одна из женщин махнула ей рукой и указала на стол, где ждала глубокая чашка с чем-то дымящимся и тарелка с выпечкой. Лана присела за стол и стала есть мясную похлебку, закусывая свежим хлебом.

Это была первая горячая еда за долгое время, а Лана просто механически пережевывала ее, не чувствуя вкуса.

Глава 15

Когда Лана доела, уже все было готово. Эмиль лежал на столе, вокруг него кружили маг-светильники, рядом стоял еще один стол, на который она успела сложить инструменты и лекарства из рюкзака. Вряд ли это все пригодится, но пусть лучше будет под рукой. За столом с инструментами стояла пятерка женщин, а с другой стороны от нее стояли восемь мужчин разных возрастов. Пора начинать.

Просканировав мужчин на совместимость с энергией Эмиля, Лана расставила их в порядке убывания, чтобы первыми шли те, кто ближе всего по крови. Дальше она раздала указания женщинам, как и что им нужно будет делать при ее командах. Когда уже заканчивала, в зал вошли Холгер и Лив. Вид у них был растерянный, словно они сами не могли поверить в то, что их сын может быть спасен.

Лана подошла к ним:

‒ Вам лучше уйти. Незачем на это смотреть, идите домой, скоро все закончится, и с утра навестите сына.

‒ Алвис сказал, что нужны мужчины родственники, ‒ ответил Холгер, ‒ ближе, чем отец, никто не может быть. Я хочу участвовать.

Лана посмотрела на синяки под глазами мужчины, впалые щеки. Даже несмотря на самое близкое родство он вряд ли сможет сильно помочь ‒ слишком изможден.

Лив с красными влажными глазами подошла почти вплотную и схватила ее за руку:

‒ Пожалуйста, позвольте нам хотя бы остаться. Я не смогу просто сидеть дома и ждать новостей. Прошу…

‒ Вам двоим правда не стоит это видеть. Придете завтра, когда все уже закончится.

Лана не знала, откуда у нее появилось ощущение, что нужно просканировать эту женщину, но она ему доверилась. Организм был на износе, нервная система звенела натянутой струной, еще и… о, возможно хоть это станет весомым аргументом для того чтобы покинуть зал.

‒ Послушайте, я дам капли, они помогут вам уснуть и успокоиться. Они абсолютно безвредны для вашего положения. Вам нельзя волноваться, придете домой, примете капли, а с утра уже все будет хорошо.

Лив замерла перед ней, только чуть подрагивающие ресницы говорили о том, что это не статуя, а живой человек. Цветом лица она действительно сравнялась с мрамором. Лана перевела взгляд на ее мужа, тот был не менее ошарашен.

‒ Вы не знали? Хотя откуда, срок еще слишком мал, где-то неделя.

Лана нахмурилась. Получается, что если Эмиль пострадал шесть дней назад, а беременности всего ничего, то все это время Лив была в состоянии глубочайшего стресса и шока. Плохо, очень плохо. Чудо, что она вообще до сих пор беременна, а не скинула плод от таких потрясений.

Статуя перед ней начала дрожать. Руки у Лив тряслись настолько сильно, что Лана с трудом могла удержать их в своих.

‒ Холгер, держите супругу!

Как только у женщины появилась опора, Лана высвободила руки и приблизилась к сопровождающей ее компании. Когда внимание четырех пар глаз сошлось на ней, она быстрым шепотом заговорила:

‒ Мне нужна ваша помощь. Лив истощена и на грани выкидыша. Я успокою и усыплю ее, но не знаю, как на это отреагируют остальные, поэтому прошу защитить меня. ‒ Лана чуть подумала и добавила. ‒ Холгера я тоже усыплю. Им и правда не стоит на это смотреть. Проследите, чтобы их отнесли до дома.

Четыре головы кивнули, и она ринулась обратно к паре. Когда оборотни окружили их, она, не теряя времени, сплела заклинание и бросила в грудь Лив. Черты ее лица расслаблялись, принимая умиротворенное выражение, и она медленно оседала в руках мужа. Холгер поднял на Лану яростный взгляд, не понимая, что она сделала с его женой, и Лана тут же бросила еще заклинание в него. Ларс схватил Лив, а Андреас Холгера, которого перекинул через плечо, и они, не смотря по сторонам, пошли к выходу.

Лана уже развернулась и пошла к восьми мужчинам, чтобы объяснить, как им нужно действовать, когда раздался противный голос:

‒ Что она сделала с Лив и Холгером?! Она их убила!

Лана обернулась на голос и увидела того самого оборотня, с которым спорил Рас до этого. Закатив глаза, она устало сказала:

‒ Расмус, пожалуйста, объясни ему, что к чему, у меня нет на это времени.

И тут она увидела, что помимо этого паникующего оборотня у стен в тени стоят еще оборотни и смотрят на нее. Не то чтобы она боялась публики, но работать в таких условиях мало приятного.

‒ Пусть все, кто не участвует, выйдут! ‒ громко сказала она в сторону толпы, чтобы они даже не сомневались к кому она обращается.

Толпа зашевелилась, и поверх нее снова раздался голос того недовольного оборотня:

‒ Да кто ты такая, чтобы нам указывать?!

‒ Ваш вожак сам дал мне право распоряжаться вами в этот вечер, ‒ Лана чувствовала, как ее голос наливается силой и злостью, столько времени уже потеряно. ‒ И мне все равно, сколько народу будет наблюдать за мной. Но если во время процесса кто-то будет отвлекать меня криками, что я тут убиваю, а не лечу, результат может быть ужасным. Поэтому прошу еще раз всех выйти.

‒ Я останусь здесь и прослежу за тобой!

Он еще что-то кричал в ее сторону, но Лана уже повернулась к стоящему невдалеке вожаку:

‒ Алвис, пожалуйста…

‒ Я бы хотел остаться.

‒ Хорошо. Пусть Рас, Видар и Андреас с Ларсом тоже останутся. Их помощь может потребоваться.

Вожак кивнул ей и направился выгонять народ. Она бросила взгляд на того недовольного оборотня. Он прожигал ее желтым звериным взглядом с перекошенным от злости лицом. Похоже она успела за этот час в деревне оборотней завести себе врага. На рекорд идет.

Выкинув его из головы, Лана наконец подошла к родственникам Эмиля.

‒ Так. Что требуется от вас. В порядке, в котором я вас расставила, вы подходите ко мне сзади и кладете руку на позвоночник между лопаток. Когда я скажу, вы должны будете убрать руку и отойти в сторону. Следующий без промедления должен положить руку, в момент смены будет тратиться моя собственная энергия, а мне истощиться никак нельзя.

Лана пожевала в неуверенности губу и, окинув взглядом мужчин перед ней, сказала:

‒ Если честно, не знаю, как будет проходить процесс и смогу ли я параллельно лечить Эмиля и отслеживать ваше состояние. Поэтому прошу вас самих следить за собственным самочувствием, и если почувствуете, что силы на исходе, а команды отойти я не дала, то отходите сами.

Мужчины перед ней чуть расправили плечи. Уверенность в их взглядах, что они простоят сколько положено или возможно даже больше, ей не понравилась. Геройствовать в данной ситуации глупо, но уж больно сильно в стоящих перед ней мужчинах было видно, что ради парнишки они готовы идти до последнего.

Лана решила перестраховаться и направилась к Видару с Расмусом, стоящим в стороне. Подходя, она кивнула одной из женщин, приглашая к разговору. Та поняла ее и присоединилась к ним. Лана сразу перешла к делу:

‒ Каков шанс, что после моей команды отойти мужчины будут продолжать держать руку и отдавать свою энергию?

Видар с Расом перевели взгляд на мужчин, раздумывая, а вот женщина продолжала смотреть на нее и, фыркнув, не раздумывая, сказала:

‒ Огромный!

‒ Это очень плохо. Они могут сильно пострадать. Рас, найди какой-нибудь деревянный крепкий шест. И следите внимательно за состоянием мужчин, если после моей команды они не отходят, то выбиваете палкой его руку от меня и сразу утаскиваете. Ни в коем случае не прикасайтесь ни ко мне, ни к мужчине руками пока мы в связке, может и вас зацепить. Сделаете?

Они оба кивнули и отошли. Женщина перед ней разглядывала ее с легким опасением, но интереса в глазах было больше, чем страха. Лана почувствовала себя диковинной зверушкой, на которую смотрят и размышляют, безобидная она или агрессивная.

‒ Я Эстер, ‒ представилась женщина. ‒ Спасибо, что согласилась нам помочь.

‒ После будете благодарить. Мне нужно будет, чтобы вы проследили за состоянием мужчин, ‒ Лана подошла к столу и взяла склянку с укрепляющим зельем, скривившись от одного воспоминания отвратительного вкуса. ‒ После того как они отойдут от меня, разведете это в воде, четыре капли на полстакана, и дадите им выпить.

Женщина кивнула, забрав пузырек, а Лана, наконец, подошла к Эмилю. Парень в сознание не приходил. Она собрала косу на затылке и прикрыла ее специальной шапочкой, которую носила в рюкзаке, чтобы волосы не мешались. Вымыла по локоть руки.

Она проделывала все эти действия механически, и снаружи наверняка выглядела спокойной, но в душе у нее был полный раздрай. Мало того, что это ее первая серьезная операция, так она еще и решила запрещенную магию использовать. В теории как вытягивать энергию понятно, но что будет на практике? Получится ли у нее? Сможет ли она помочь этому парню или он станет первым в списке людей, которых ей не удалось спасти?

Подойдя к травмированной ноге, Лана поняла, что не готова. Нужно успокоиться. Сложив пальцы определенным образом перед собой, она прикрыла глаза и выровняла дыхание. Обычное упражнение для развития и раскачки резерва, которое она выполняла в тысячный раз, помогло вернуть уверенность в своих силах. Почувствовав магию в центре груди, Лана стала распределять ее по телу. Та с радостью отозвалась и мощными потоками поднималась к голове, очищая разум, циркулировала по рукам, успокаивая нервы и сердцебиение.

“Знания являются одним из самых мощных инструментов в лечении, ‒ вещал в ее голове голос лектора по анатомии, ‒ но не самым главным. Гораздо важнее ваша уверенность в собственных силах. Если вы боитесь, то никакие знания не помогут вам спасти пациента. Страх притупляет разум. Вы должны быть уверены в себе, отбросить сомнения и действовать…”

Почувствовав, что она готова, Лана открыла глаза. Посмотрела на изуродованную конечность перед собой и перевела взгляд на лицо парня, так и не пришедшего в себя. Она сделает все возможное, чтобы спасти его. И невозможное тоже. Голос звучал ровно и уверенно:

‒ Для начала я очищу рану. Когда скажу, первый в очереди должен положить руку мне между лопаток. Насколько бы страшным и ужасным вам ни казалось происходящее и мои действия, ни в коем случае не мешать и не прерывать процесс.

Лана набросила на парня медицинский сон. Взяв в руки подготовленный заранее артефакт, активировала его и положила поближе к ране. Вокруг образовалась прозрачная и едва заметная стерильная полусфера, которая без позволения Ланы внутрь ничего не пропустит. Произнеся специальное заклинание, Лана очистила внутри купол и саму конечность от мелких частичек пыли и грязи.

Встряхнув руки, она положила кончики пальцев на тонкую границу, и от них внутрь полусферы протянулись серебристые нити. Одно из последних достижений в области лекарского дела ‒ артефакт, позволяющий проводить любые операции без многочисленных инструментов. Нити управлялись движениями пальцев и мысле-образами, и могли становиться твердыми, гибкими, шершавыми, острыми, мягкими, да какими угодно. Лана успела за этот год потренироваться сначала на кусках мяса, а после и на поранившихся пациентах, которым не повезло попасть на прием именно к ней. Стоила такая вещица как небольшая ферма, выращивающая энерго-кристаллы, и была доступна не всем.

Артефакт ей подарил отец на окончание аспирантуры.

Лана глубоко вздохнула, отбрасывая ненужные сейчас мысли, и медленно выдохнула:

‒ Начинаем.

Глава 16

Дальше будет не самое приятное зрелище. Именно из-за него она боялась, что окружающие испугаются и прервут ее. Что ж, она их предупредила, и остается только уповать на их разумность. Лана стала приподнимать ошметки кожи серебристым нитями, дальше шли связки мышц и артерий. Слой за слоем она раскрывала рану, пока не показалась белоснежная кость. С обеих сторон от нее кожа и мышцы были раскрыты в разные стороны, словно лепестки ужасного цветка.

‒ Принесите пузырек с надписью “Пероксиден”.

Краем глаза она заметила, что кто-то подошел к ней и ждет рядом.

‒ Тонкой струей лей раствор в центр, я скажу, когда хватит.

Лана позволила куполу пропустить раствор, и его частицы каплями повисали в воздухе, не касаясь конечности. Она остановила лившего раствор, сконцентрировалась на каплях, расщепляя их на более мелкие и распыляя на мышцы и кожу. Гнойные нарывы стали распадаться и отходить, как и омертвевшая плоть. Лана собирала магией бурую жижу в шар и, когда рана стала чистой, отправила ее в чашу, стоящую рядом.

Внимательно все рассмотрев, она решила еще раз очистить все раствором. В данном случае лучше перестраховаться. Когда процесс повторной очистки закончился, Лана осмотрела кость. Была небольшая трещина, но осколков не было, уже хорошо, видимо больше всего пострадали именно мышцы.

Лана чувствовала, что уже очень долго осматривает повреждения, пытаясь оттянуть неизбежное. Силой воли она успокоила снова расшалившиеся нервы и на выдохе сказала:

‒ Руку.

Почувствовав теплую тяжелую ладонь на спине, она прикрыла глаза. Раскрыла свой резерв и начала тянуть к себе силу. Чужеродная энергия была обжигающей и непослушной. Она нехотя вливалась в нее и почти не слушалась. С огромным трудом Лане удалось протянуть нить от груди оборотня к своей, ухватив энергию за конец, она стала тянуть ее дальше к рукам… и не смогла.

Даже такой маленькой заминки хватило, чтобы Лана утратила контроль. Чужая энергия, почувствовав свободу, стала закручиваться в груди, не находя выхода и обжигая ее. Внутри разгорался пожар, виски заломило болью, Лана запаниковала. Она пыталась направить силу, распирающую ее грудь, к рукам, но ничего не получалось. Горячий и мощный поток все вливался в нее, но выхода не находил. Когда казалось, что ее ребра вот-вот разорвет изнутри, она открыла глаза и посмотрела на самое яркое пятно перед глазами ‒ белоснежную кость. Как только Лана вгляделась в трещину, энергия тут же мощным потоком потекла по рукам, направляясь через нити к повреждению.

Лана рвано дышала, одновременно пытаясь и направлять энергию на восстановление кости, и самой успокоиться. Она теперь даже не моргала, боясь, что этого мига хватит для чужеродной энергии, чтобы снова выйти из-под контроля.

Трещина срослась. Притянув друг к другу порванные сухожилия, Лана стала сращивать их. Восстановила парочку мелких мышц и артерий. Лана поняла и прочувствовала, как работать с чужой энергией и свободнее стала ее направлять. Та лилась непрерывным потоком, и уже восстановилась почти треть пострадавших тканей… Непрерывным… Потоком… Вот же!

‒ Видар! Что с оборотнем за мной?! Быстро меняй!

‒ Успокойся, ‒ раздался уверенный голос рядом, ‒ мы отслеживали состояние. За тобой уже третий по счету, скоро четвертый пойдет.

Лана, наверное, никогда в жизни не испытывала такого колоссального облегчения. Она уже подумала, что убила оборотня за ней, вытянув из него столько силы. Не зря эту магию запретили и не зря она подстраховалась, чтобы парни сменяли оборотней. Похоже, раньше вот так и умирали: она не могла отследить состояние донора, для этого пришлось бы направить импульс обратно, а это прервало бы весь процесс.

Лана отпустила эти мысли и доверила процесс замены парням. Они проконтролируют, а она должна делать то, что требуется от нее.

Когда уже больше половины было восстановлено, она спросила:

‒ Сколько мужчин осталось?

‒ За тобой сейчас шестой, осталось двое, ‒ ответил Видар.

‒ Плохо. Нам не хватит, чтобы закончить. Найдите еще хотя бы двоих, лучше больше.

Она продолжала аккуратно соединять и восстанавливать разорванные ткани, как услышала за спиной громкий спор, перерастающий в ругань. Лана не обращала внимания на шум, у нее есть своя задача, а как остальные будут решать нехватку людей ее не должно волновать.

Все почти закончилось, и она могла уже примерно оценить, что будет дальше. Лана начала мысленно перебирать свои запасы и что из этого может помочь с заражением крови. Да и ступня не была нормального цвета, слишком долго стояла в ней кровь, и процесс гниения уже пошел. Мало было просто очистить и срастить ткани, если нога не восстановится, то придется все-таки ампутировать. Но об этом она уже будет думать завтра. Лана расслабилась и уже спокойно доделывала работу, самое серьезное было позади. Оставалось доработать парочку мелких артерий и восстановить кожу, как она почувствовала прилив силы настолько мощной, что еле устояла на ногах.

Это была не горячая непослушная энергия, как до этого. Скорее ослепительно белоснежный свет. Его не нужно было укрощать, он сам с радостью лился по рукам, как мощный водопад, сносящий любые преграды на пути, даря при этом прохладу и жизнь. Лана только и успела, что направить эту энергию на рану. Свет лился с ее ладоней, не только быстро стягивая рану без ее помощи, но и проникал внутрь. Когда от повреждения не осталось даже шрама, Лана не знала, что ей делать дальше. Ослепительный свет лился через нее к парню, и она не стала ему препятствовать, убрала руки с купола и положила на уже здоровую ногу, расслабившись.

От ее ладоней в разные стороны шла волна света. Под кожей были видны переливы, словно сияющий ручей на солнце. Ступня стала приобретать здоровый оттенок. Волна шла дальше, пока не охватила все тело. Даже просто зрительно было видно, что самочувствие у парня улучшилось. Это было потрясающее зрелище, никогда еще Лана не видела ничего более прекрасного, и никогда не чувствовала такую мощную силу.

Поток истончился, и Лана, не теряя времени, сразу же проверила состояние Эмиля. Он был здоров. Абсолютно! Температура тела была выше, чем у человека, но она предположила, что для оборотней это норма. Пульс был в порядке, как и цвет кожи.

‒ Потрясающе! Это просто потрясающее! ‒ Лана не могла сдержать радостной широкой улыбки.

Все получилось. Парень все еще находился в состоянии медицинского сна, но было ясно, что он не только выкарабкался, но и будет жить еще очень долго. Лана развернулась, чтобы посмотреть на того, кто поделился с ней такой мощной силой и помог парню.

За ее спиной стоял старик.

Это было очень неожиданно, и она растерялась. Все оборотни, которых она видела, были крепкими и подтянутыми, даже несмотря на серебро в волосах. Но перед ней стоял настоящий старик, глубокие морщины по всему лицу, нависшие веки над подслеповатыми глазами, абсолютно белые редкие волосы, ссутуленные плечи, трость в руке.

‒ Как он? ‒ скрипучим голосом спросил старик.

‒ Все отлично. Нога полностью восстановилась и, думаю, угроза заражения тоже миновала, ‒ Лана расширившимися глазами смотрела на старца. ‒ Это вы поделились с ним такой мощной энергией? Что это такое было? Я никогда подобного не ощущала.

‒ Хорошо, это очень хорошо, ‒ ответил старик, игнорируя ее вопросы.

Лана уже хотела снова повторить вопрос, как он начал падать назад. Она ахнула, пытаясь его поймать, но сзади его уже подхватил Андреас и медленно опустил на пол. Лана упала перед стариком на колени и крикнула в сторону девушек, чтобы принесли эликсиры. Она уже начала сплетать заклинание, когда ее ладони поймал старик и сжал с удивительной силой для таких дряхлых и жилистых рук.

‒ Не трать силы, девочка. Ты уже ничего не сможешь сделать.

‒ Не говорите так! Сейчас выпьете эликсир, я вас чуть подлечу, и будете как новенький.

Старик чуть улыбнулся и начал смеяться каркающим хриплым смехом, вперемешку с кашлем:

‒ Ты хотела знать, что это была за сила? Жизненная, девочка. Я отдал ему свою жизнь.

Лана в ужасе округлила глаза и смотрела, как довольно улыбается уже похоже умирающий старик. Ее руки в капкане крепких узловатых пальцев начали трястись.

‒ Что… ‒ она не могла поверить в происходящее. ‒ Зачем же вы так? Я почти его долечила, завтра бы занялась остальным, вам не следовало жертвовать собой…

‒ Ничего бы не вышло, ‒ теперь его улыбка вышла грустной, ‒ ты могла бы со всех мужчин деревни собрать понемногу энергии, но это бы все равно не спасло Эмиля. Отсрочило бы смерть, но не спасло, он уже был почти за гранью. Когда-то давно я видел подобную магию. Только жизнь, отданная добровольно, может спасти жизнь чужую.

Лана чувствовала, как по щекам катятся крупные слезы отчаяния. Какая же она дура! Не распознала жизненную силу, нужно было сразу прервать процесс, а не восторгаться мощью.

‒ Ну-ну, девочка, не печалься. Я рад, что ты отважилась прийти к нам на помощь, и благодарен, что подарила мне возможность напоследок помочь своей семье. Уже слишком давно я являюсь обузой, а это была прекрасная возможность уйти достойно. Не вини себя. Это был только мой выбор, и я его сделал.

Лана покачала головой. Как она может не винить себя?

‒ Алвис, ‒ позвал старик, и вожак тут же оказался рядом, ‒ передай просьбу Холгеру, пусть от меня Эмилю подзатыльник выдаст. ‒ Он с хрипом усмехнулся: ‒ видимо мало я его порол в дет…

Она видела, как затухает его взгляд, и почувствовала, что руки, держащие ее ладони, начали ослабевать и опадать.

‒ Нет, нет, нет… ‒ твердила под нос Лана.

Она уже собиралась освободившимися руками попробовать сплести заклинание, как сзади ее перехватили и, прижав обе ее руки к груди, оттащили подальше. Она не знала, кто ее держал, но начала пинаться свободными ногами, крича чтобы ее отпустили, вдруг она еще могла помочь. Ее с все так же прижатыми руками развернули. Видар крепко держал ее в кольце своих рук, не давая вырваться:

‒ Он мертв, Лана. Ты ничего не можешь сделать.

Она повернула голову в сторону старика. Алвис прикрыл ему веки, а две девушки принесли простынь, которой он накрыл его. Лана уткнулась лбом в грудь Видара и тихо плакала, пока он гладил ее по спине. Выпустив боль через слезы, она смогла немного успокоиться, быстро вытерла ладонью глаза и чуть отошла, освобождаясь от объятий. Слишком уж часто она обнимается с этим оборотнем.

На негнущихся ногах она вернулась к Эмилю. Вокруг тихо убирались девушки, Рас занимался истощенными мужчинами, Андреас и Ларс стояли с другой стороны стола и всматривались в лицо спящему парню.

‒ Вы можете покараулить тут и проследить за ним, когда он проснется? ‒ обратилась Лана к двум оборотням. ‒ Когда медицинский сон закончится, у него могут случиться фантомные боли. Подержите его, если начнет метаться, и ни в коем случае не давайте ему вставать, пока я не приду и не осмотрю его.

‒ Хорошо, Лана, ‒ кивнул Андреас, ‒ мы все сделаем.

Она кивнула им в ответ и развернулась в сторону стола с инструментами. Нужно будет все убрать. Сделав шаг, она почувствовала, как голова стала легкой-легкой, а взгляд затуманился. Последнее, что она увидела ‒ приближающиеся доски пола.

Блаженная темнота. Наконец-то…

Глава 17

Видар успел поймать Лану у самого пола. Голова девушки запрокинулась назад, а руки безвольно раскинулись в стороны. Стараясь не показывать беспокойство в голосе, он спросил у Эстер, уже подбежавшей к нему:

‒ Что с ней?

Бросив взгляд на расслабленное лицо Ланы, оборотница ответила:

‒ Похоже в обмороке. Думаю сказался ее переход через болото и помощь Эмилю. Отоспится и все будет в порядке.

Внутреннее напряжение слегка отпустило. Видар оглянулся на занятых оборотней. Кто-то помогал истощенным мужчинам, кто-то уже перекладывал Эмиля на носилки, кто-то был занят уборкой. Один он стоял истуканом.

‒ И что мне с ней делать?

Он приподнял немного руки с распластанной на них девушкой, как будто можно ошибиться с тем, кого он имеет в виду. Эстер оглянулась, вслед за ним приняв растерянный вид. Она тоже явно не знала, куда им пристроить мага без сознания. Оглядев еще раз зал и найдя глазами то, что искала, Эстер с явным облегчением выдохнула:

‒ Тебя Алвис зовет.

Видар оглянулся и заметил стоящих у стены, чтобы никому не мешать, вожака и Расмуса рядом с ним. Алвис наклонил голову к Расу, внимательно слушая, что тот ему без остановки втолковывает, не сводя при этом нечитаемого взгляда с Видара.

Отвернувшись от них, Видар не увидел перед собой Эстер, явно обрадованную, что вопросом с пристройкой девушки на ночь заниматься придется не ей. Видар перехватил Милану поудобнее, закинув ее голову себе на плечо, чтоб та не болталась, грозясь сломать тонкую шею. И чтобы не дразнила его открытым и беззащитным горлом.

Он примерно представлял, что сейчас вожаку рассказывает Расмус. И ему очень сильно не хотелось подходить к ним. Он позволил себе на пару секунд прикрыть глаза и тихо выдохнуть сквозь зубы:

‒ Чтоб вас всех…

Обернувшись, Видар направился к вожаку вместе с Ланой на руках, надеясь, что лицо у него ничего не выражает. Алвис не стал ходить вокруг да около и сразу в лоб спросил:

‒ Это правда?

Видар флегматично моргнул глазами и ровным голосом ответил:

‒ Что правда?

‒ Не строй из себя дурака, у тебя это никогда не получалось, ‒ Алвис недовольно прищурился. ‒ Она твоя наани?

‒ Нет.

Расмус на это тут же хмыкнул, что не осталось в стороне от вожака. Видар бросил злобный взгляд на друга. Хотя смысл ему злиться на Раса, если он сам врет еще хуже, чем притворяется. Беззвучно выругавшись сквозь зубы, решил исправиться.

‒ Я не знаю, Алвис. ‒ Он перевел взгляд на девушку и обреченно добавил: ‒ Не знаю.

Тишина затягивалась, и он кожей ощущал внимательный взгляд вожака на себе и Лане. В конце концов Алвис сказал:

‒ Хорошо. Я понял, ‒ что конкретно вожак понял, он пояснять не стал. ‒ Нам нужно решить, что делать с девушкой в эти три недели и куда ее поселить.

‒ Свободных домов у нас нет. Да и присмотр за ней нужен круглосуточный, ‒ тут же подключился Рас. ‒ Семейные пары, тем более с детьми однозначно откажутся.

‒ Согласен, ‒ подхватил Алвис, ‒ придется подселять к кому-нибудь. Не в хозяйственных же пристройках ей жить.

‒ И желательно еще поселить ее с тем, кто не будетиспытывать к ней неприязни.

‒ И в случае чего защитит от других оборотней.

‒ И разузнает побольше о той стороне.

‒ И сможет уговорить ее остаться.

‒ Согласен. Свой лекарь нам не помешает.

Расмус и Алвис кивнули друг другу и синхронно посмотрела на Видара. Он переводил взгляд с одного на другого, пока те ждали, когда до него дойдет, кого же это такого уникального они имели в виду. Решив еще раз попытать счастья и состроить из себя дурачка, он преувеличенно радостно улыбнулся:

‒ Рад, что вы договорились! Куда ее нести?

Те его фальшивой игры явно не оценили, продолжая смотреть в ожидании. Слово взял Алвис:

‒ Если ты не можешь определиться со своими желаниями, то это сделаю я. Девушка будет жить у тебя, и это не обсуждается. Разузнай побольше о ней и самое главное о том, что происходит сейчас за болотом.

‒ Я не думаю, что с учетом моей реакции ей стоит жить у меня.

Он рассчитывал ее не видеть эти три недели, надеясь, что все это окажется блажью, насмешкой судьбы, ошибкой. Что он переждет это время, а позже, как только исчезнет последний след дурманящих яблок и луговых цветов, забудет ее и станет жить, как раньше. Вот только тихий, но настырный голос в глубине души нашептывал ‒ как раньше уже не будет.

‒ Вот пока будешь жить с ней, заодно поймешь, не обманывают ли ощущения. И вообще надо ли оно тебе, ‒ вырвал его из размышления голос Алвиса.

‒ У меня есть своя работа и дела, ‒ не собираясь сдаваться так легко, Видар предпринял еще одну попытку договориться. ‒ Я не могу нянчиться с ней целыми сутками все три недели.

Алвис задумался, признавая его правоту.

‒ Это справедливо, ‒ кивнул вожак. ‒ Кого предлагаете?

‒ Вызываюсь добровольцем! ‒ тут же радостно подпрыгнув, отозвался Рас. ‒ Мне будет интересно с ней пообщаться и узнать получше.

Видар не понимал, говорит ли друг серьезно или опять испытывает его выдержку на прочность и хочет посмотреть, как он отреагирует на такой явный интерес к его наани. Потенциальной наани. Однако внутри он ощутимо напрягся. Не собираясь показывать, что его это каким-либо образом тронуло, добавил:

‒ Можно еще Андреаса и Ларса подключить. Мы первые, кого она увидела, и именно нас она просила помочь сегодня в первую очередь. Думаю, нам она доверяет чуть больше, чем остальным. Да и ребята к ней не выказывали неприязни.

Алвис чуть покачал головой.

‒ Андреас мне будет нужен в другом месте, а вот Ларса можете занять по полной. Все равно большую часть времени дурью мается.

Вожак перевел взгляд на Видара.

‒ Скоро вернется Ингрид, ‒ напомнил ему Алвис то, о чем он не хотел думать и с нажимом добавил, ‒ разбираться с ней будешь сам. Надеюсь к тому времени по поводу магички ты уже определишься.

Решив, что разговор на этом окончен, Алвис развернулся и пошел к оборотням, которые уже выносили лишние столы из зала. Видар остался наедине с другом, если не считать бесчувственную девушку на руках, и в который раз еле сдержал себя, чтобы не выбить ему зубы.

‒ Знаешь, до сих пор не замечал, как много ты оказывается скалишься, ‒ перехватив Лану поудобнее, Видар пошел на выход.

Конечно же, Рас решил проводить его до дома, сверкая улыбкой.

‒ Я радуюсь за тебя и искренне не понимаю, почему это тебя так раздражает, ‒ Рас открыл ему дверь, выпуская наружу.

Отойдя немного от зала собраний, чтобы их не могли подслушать, Видар решил тихо признаться, хотя бы другу:

‒ Я не знаю, радоваться мне или нет.

Сбоку послышался горький смешок.

‒ Вот дурака ты так и не научился из себя строить, но порой, как выдашь какую-нибудь глупость, что я начинаю сомневаться в твоих умственных способностях.

Видар поджал губы, чтобы не начать возражать. Раса в спорах все равно мало кто переплюнет. Он гнул свою линию до конца, чтобы не только последнее слово осталось за ним, но и все несогласные приняли его точку зрения. Легче всего было сразу уступить, а еще лучше вообще не начинать препираться. Что Видар, зная это по своему обширному опыту, и сделал.

До его дома шли молча. Расмус поднялся на крыльцо и взялся за ручку, но открывать не спешил, преграждая путь. Видар уже приготовился к долгому выступлению и спору, в конце которого он конечно же проиграет, но Рас его удивил.

‒ Я тебе завидую.

Прозвучала фраза тихо, но достаточно, для того чтобы Видар смог разобрать ее и в удивлении приподнять брови. Расмус больше не улыбался и был предельно серьезен.

‒ Да, завидую. Думаю именно так называется это чувство. По-доброму, но завидую. Поверь, если бы я оказался на твоем месте, то не стал бы терять ни секунды.

Видар не знал, что на это ответить и продолжал молча смотреть в глаза друга. Расмус показал ладонью на Лану.

‒ Я сегодня уже не раз выразил свое мнение по-поводу нее, поэтому повторяться не буду. Но я хочу, чтобы ты кое-что знал.

Рас замолчал, акцентируя внимание на том, что собирается сказать дальше.

‒ Если бы она оказалась моей наани, то мне было бы все равно, что она маг.

Расмус смотрел Видару в глаза, давая понять, что говорит абсолютно серьезно. Увидев, что его фраза нашла отклик в ошарашенном друге, он открыл дверь и отошел в сторону. Видар не двигался, пытаясь уложить в уме и душе откровение Раса. Увидев его оцепенение, тот спустился с крыльца, и, хлопнув Видара по плечу, на ходу бросил:

‒ Три недели.

И, не оглядываясь, пошел в сторону своего дома.

А Видар так и стоял, смотря на открытую дверь. И вот что ему со всем этим делать? С одной стороны, Расмус прав ‒ Милана не проявляет к ним агрессии или отвращения. Помогла им сегодня, спасла жизнь оборотня несмотря на то что они враждуют. Явно не глупая, видно по глазам и манере разговора. К тому же, была бы глупой, вряд ли бы спасла Эмиля. Самоотверженная, до обморока выложилась сегодня. Добрая, вон как рыдала, когда Ульф умер.

Что еще он может о ней сказать?

Смелая. Не каждый из солдат мог решиться в одиночку противостоять четырем оборотням. Видар перевел взгляд на девушку, рассматривая тени на щеках от ресниц. Красивая, что уж душой кривить.

А с другой стороны… Видар запрокинул голову:

‒ Ну почему она не оборотница? ‒ выдохнул вверх вместе с облачком пара.

Он продолжал стоять и смотреть в темное небо, безнадежно рассчитывая, что может оно ему подскажет, как быть дальше. Мыщцы начали уставать от девушки на руках, но заходить в дом Видар не спешил. Казалось, что если войдет с ней, то все уже будет решено. А стоя здесь он еще мог испытывать иллюзии, что у него есть выбор. Хотя, конечно, он был.

От наани возможно отказаться. Но что тогда это будет за жизнь, полная горечи и печали?

Из раздумий его вырвали приближающиеся шаги.

‒ Видар, что ты тут делаешь? ‒ спросила Эстер, явно не рассчитывающая застать его у входа и рассматривающего звезды.

‒ А вы? ‒ ответил он вопросом на вопрос, отрываясь от созерцания небес.

‒ Пришла помочь переодеть девушку. Не будет же она в одежде спать.

Видар молча кивнул, соглашаясь с Эстер, что в одежде спать не удобно. Заодно мысленно благодаря, что она об этом подумала, и ему не придется самому переодевать Лану.

К такому испытанию он еще не готов.

Незаметно выдохнув, он шагнул на ступени и боком вошел в дверь, занося девушку в дом. Один порог принятия он преодолел. Осталось побороть следующий. Зайдя в спальню Видар подошел к своей кровати и замер, снова не решаясь на этот шаг. Какая на самом деле это глупость ‒ обращать внимание на подобные вещи. Он просто занес ее в дом, а сейчас положит ее на кровать. Нет в этом никакого ни знака, ни знамения. Будь на ее месте кто другой, он бы не раздумывая предложил свой дом для ночевки, не видя в этом ничего особенного.

‒ Ох, точно, ‒ подошла к нему Эстер. ‒ Давай я ей сапоги сниму.

Видар кивнул, показывая, что он как раз и не хотел класть девушку в грязной обуви на чистую кровать. Ждал пока Эстер сама догадается их снять, а вовсе не пытался узреть скрытые смыслы там, где их нет.

‒ Все, клади ее.

И Видар аккуратно опустил девушку на кровать. В конце концов его же попросили это сделать.

‒ Иди, дальше я сама, ‒ отмахнулась от него Эстер.

Он вышел, тихо прикрыв за собой дверь спальни. Отошел подальше от комнаты и сел на пол у стены. Согнув колени и поставив на них локти, он прикрыл лицо ладонями, думая о девушке в его постели и что ему со всем этим делать.

Это будут очень долгие три недели.

Глава 18

Лана очнулась в светлой комнате на огромной кровати. Глаза словно залили свинцом, и открыть их получилось попытки с четвертой. В горле першило и было сухо. Тело болело и ломило так, будто она два дня без остановки тренировалась с учителями, на которых настоял отец.

Она бы еще с радостью поспала, но очень хотелось в туалет и пить. Чуть приподняв голову, она увидела большой шкаф, тумбочки по бокам кровати и всего одну дверь. Похоже до уборной придется идти гораздо дольше, чем хотелось бы. Уронив голову обратно на подушку, Лана тихо застонала.

Дверь тут же открылась, и в комнату вошел Видар. В льняных свободных брюках и такой же светлой рубашке с коротким рукавом. И босиком. Лана засмущалась, у него был слишком домашний и уютный вид. И, похоже, он побрился. Она прикрыла глаза, чтобы не разглядывать его. Сама-то она, наверное, выглядит как грязная потрепанная ворона.

‒ Как ты себя чувствуешь? ‒ подойдя ближе к кровати, спросил Видар.

Вместо ответа из нее вырвалось невразумительное мычание. Он кивнул как будто понял, что она хотела сказать, или мычание для него и так было исчерпывающим ответом. Вышел из комнаты и вернулся уже со стаканом воды.

‒ Попей, станет легче.

Лана отрицательно покачала головой. Да, пить хотелось неимоверно, но она чувствовала, что, если выпьет хоть каплю, сдержаться уже не сможет и сходит прямо под себя на эту прекрасную кровать. Представив себе ситуацию, она с ужасом начала краснеть.

‒ Лана, с тобой все хорошо? Ты вся красная. Тебе плохо? Мне принести какие-то из твоих лекарств?

Вряд ли она могла покраснеть еще больше, но похоже ей удалось. Вот как сказать мужчине перед ней, что она хочет в туалет настолько, что уже готова либо лопнуть, либо сходить под себя?

‒ Нет… то есть да, со мной все хорошо, но… мне надо… ммм… ‒ мялась Лана, так и не решаясь сказать, что ей нужно.

Она еще раз осмотрела комнату. Нет, новая дверь не появилась. Хотя она уже согласна на ведро или даже на ближайший куст за домом. Но Видар похоже ее понял.

‒ Давай я отнесу тебя, ‒ он потянулся к одеялу, чтобы откинуть его.

Лана, с неизвестно откуда взявшейся силой, вцепилась в одеяло и только сейчас додумалась заглянуть под него. На ней была хлопковая сорочка на широких лямках, с квадратным вырезом и чуть ниже колен. И судя по ощущениям это было единственным, что на ней надето. И эта сорочка ей не принадлежала.

‒ Ты, ‒ Лана задохнулась от догадки, ‒ это ты меня переодел?

‒ Нет, ‒ ответил оборотень, и она с облегчением выдохнула, ‒ к моему величайшему сожалению.

Лана бросила на него яростный взгляд, прожигая дыру у него в голове, а оборотень лишь довольно скалился в ответ, явно издеваясь.

‒ Я принес тебя к себе, а Эстер переодела.

Неловко осознавать, что тебя раздевали, пока ты была без чувств, но по крайней мере это была женщина. Видар снова потянулся к одеялу, а Лана еще яростнее схватилась за края и стала запихивать их под себя. Мужчина перед ней глубоко и громко вздохнул:

‒ Лана, ты еще слишком слаба. Давай сейчас я помогу тебе добраться до туалета, а уже после ты можешь сколько угодно играть в недотрогу. ‒ Видя, что она не двигается и продолжает прожигать его взглядом, он решил добить ее: ‒ Ты проспала больше суток, сейчас почти полдень.

Пока Лана пыталась переварить эту информацию, он быстро откинул одеяло и поднял ее на руки. Она только успела ахнуть и снова покраснеть. Он был слишком близко и крайне вкусно пах. Она замерла испуганной пичужкой у него на руках, пока он нес ее в нужную сторону. Открыв одну из дверей, зашел вместе с ней и поставил на ноги, придерживая ее.

Лана была приятно удивлена и совсем немного шокирована открывшейся картиной. Она ожидала увидеть в лучшем случае дырку в полу, как у многих крестьян из Бросвена, но тут стоял привычный стульчак, и даже кристалл очистки располагался над ним. Рядом овальная каменная раковина, а чуть подальше огромная ванна, не было только зеркала. Все сделано из светло-серого камня с тонкими белыми прожилками, включая стены, пол и потолок. Лана была настолько поражена открывшемся зрелищем, что даже позабыла, зачем она здесь. В которой раз оборотни приятно удивляют ее?

‒ Я буду за дверью. Не закрывай, пожалуйста, я не зайду, но и выламывать дверь, если вдруг ты упадешь, не хочу.

Лана кивнула головой и, когда Видар вышел, защелкнула замок. За дверью послышалось громкое насмешливое фырканье, но приводить себя в порядок с открытой дверью она не собиралась.

Воспользовавшись, наконец, туалетом, она провела рукой по очищающему кристаллу, еще раз поразившись просто его наличию. Умылась в раковине и, с тоской посмотрев на ванну, решила выйти. Она должна была признать, что даже такие простые действия отняли у нее много сил, и она бы с радостью еще полежала. Только она открыла дверь, как ее снова нагло подхватили на руки. Лана хотела возмутиться такому произволу, но потом поняла, что ее никто никогда не носил на руках, и промолчала. Это было на удивление приятно, да и оборотень не выглядел так, будто ему тяжело.

“Ладно уж, пусть носит, раз ему так хочется”, ‒ милостиво согласилась Лана, изо всех сил стараясь не краснеть.

Видар положил ее обратно на кровать и остался стоять над ней. Лана, видя, что он разглядывает ее, укрылась одеялом. Когда осталась неприкрытой только макушка, мужчина словно вышел из транса и направился к выходу.

‒ Еда скоро будет готова. Тебе что-нибудь нужно?

‒ Да, где все мои лекарства и рюкзак?

‒ Мы перенесли все, что было, сюда. В рюкзак сложить обратно не удалось, поэтому все стоит на кухне на столе.

Лана вспомнила про защиту на рюкзаке и, похолодев, чуть втянула голову:

‒ Никто сильно не пострадал?

‒ Нет, что ты, ‒ оборотень широко улыбнулся, ‒ наоборот все развлеклись. Начали спорить и соревноваться, кто насколько сможет засунуть руку в рюкзак и сколько продержится под бьющими разрядами.

Лана представила картину, как взрослые здоровые оборотни с детским восторгом стоят вокруг ее рюкзака и соревнуются в выдержке, и слегка расслабилась. Это было гораздо лучше, чем если бы ее обвинили в нанесении ущерба кому-то.

Видар принес рюкзак и кучу пузырьков. Выбрав укрепляющий, Лана развела две капли в стакане с водой и выпила. Это на болоте она пила его просто так, потому что выбора не было, но постоянно пить его тоже вредно, внутренние ресурсы организма начинают истощаться.

Мужчина стоял у двери, опираясь плечом о косяк, сложив свои почти голые руки на груди, и смотрел на нее, а она старалась не смущаться под его взглядом.

‒ Суп еще не готов. Если хочешь, я наберу тебе ванну. Помоешься, и как раз после поедим.

Лана посмотрела на оборотня таким обожающим взглядом, что тот громко рассмеялся, запрокидывая голову, выставляя напоказ крепкие белые зубы с крупными клыками и мощную шею.

‒ Понял. Сейчас наберу.

Лана сразу же достала из рюкзака вещи на смену и ванные принадлежности. Не дожидаясь пока ее позовут, вышла сама. В первый раз она не разглядывала обстановку, оценивая внутренние ощущения, и сейчас ей было любопытно.

За дверью оказалась большая комната с массивным столом и четырьмя стульями. У дальней стены располагалась кухня с небольшой дверью рядом, видимо кладовка. У стены, за которой находилась спальня, был камин с одиноким креслом напротив и шкурой на полу. Большие окна с однотонными шторами. Высокие потолки, и сама комната просторная и не загроможденная лишними вещами. Все вокруг было настолько чистым, что казалось абсолютно новым. В целом, обстановка достаточно скромная, без лишних украшений, и какая-то мужская что ли. Но Лане нравилось.

Она посмотрела на одну дверь и решила, что это выход на улицу, слишком крепкая и рядом окно. Пошла в другую сторону и вышла в небольшой коридор с двумя дверьми. Приоткрыв одну, обнаружила выход на задний двор. Открыла вторую и тут же уткнулась в вырез светлой рубашки, глубоко вдохнув аромат дуба и орехов. Лана замерла, не зная, что делать. Эту проблему разрешил Видар, взяв ее за плечи, развернулся боком и пропустил ее внутрь.

‒ Я подожду тебя на кухне. Не торопись, ‒ сказал он охрипшим голосом и вышел, не глядя на нее.

‒ Спасибо, ‒ пискнула Лана так тихо, что он вряд ли ее услышал.

Закрыв дверь, она быстро скинула сорочку и залезла в горячую ванну. Позволила себе отмокнуть немного и просто полежать в воде. Если так подумать, то почти все, что она загадывала на болоте, сбылось: ванна хоть и без масел, но все равно роскошная; удобная сорочка присутствовала, пусть и не из шелка; мягкая кровать тоже была. Осталось только сытно поесть, и можно считать, что жизнь налаживается.

Если, конечно, не учитывать, что она находится непонятно в какой стороне в деревне оборотней и не известно, что они решат по поводу нее дальше. Ну и то, что присутствие одного оборотня ее очень смущает.

Отмывшись до скрипа, Лана просушила волосы, надела темную юбку до пола и молочного цвета блузку. Заплела волосы в косу, собрала свои вещи и встала в неуверенности перед дверью. Этот оборотень слишком волновал ее и путал мысли. Она ни перед одним мужчиной столько не стеснялась как перед ним. Одеялом прикрывалась, робела, краснела. И это учитывая, что после некоторых тренировок с наставниками на полигоне или спаррингах с оружием она выходила в таких лохмотьях, которые держались исключительно на добром слове. И ты выжат настолько, что тебе абсолютно все равно, просвечивает где-то в дырах кожа или нет. После такого перестаешь смущаться. Нет, она соблюдала правила приличия на людях, но краснеть так, словно ты голая, когда прикрыта вполне приличной и плотной сорочкой, глупо. Хотя тут, наверное, еще все зависит от того, кто смотрит и как.

Желудок заурчал, напоминая Лане, что вот его не волнуют всякие там девичьи терзания и неплохо было бы поесть. Выкинув все из головы, она прошла обратно в комнату, не глядя по сторонам, и сложила вещи на одну из тумбочек. Потом разберется с грязным бельем, сейчас нужно поесть. Пройдя на кухню, она увидела уже расставленную посуду. Видар сидел за столом и жестом пригласил ее сесть напротив.

Перед ней стояла миска с густым куриным бульоном, лапшой и вареным яйцом. Посреди стола была чаша с еще теплым хлебом. Лана с тоской посмотрела на большую тарелку, стоявшую перед оборотнем, с жареным сочным мясом и отварным картофелем. Но кому как не ей знать, что после трех дней перекуса выпечкой и одного дня голодного беспамятства это сейчас лучшая еда. Мясная похлебка не в счет, это было больше суток назад.

Зачерпнув ложкой густой бульон и попробовав его, Лана застонала от удовольствия.

‒ Спасибо, ‒ сказал Видар, и даже почти без издевки добавил, ‒ я еще и пирожки печь умею.

До Ланы не сразу дошло, что он имел ввиду. Она посмотрела на еду на столе, на него, на еду, и снова не него.

‒ Это все ты приготовил? ‒ с удивлением спросила она.

‒ А ты тут видишь императорских поваров? ‒ насмешливо подняв одну бровь, ответил он.

Лана продолжала смотреть на оборотня перед ней, открыв рот и позабыв, что в него нужно отправлять суп. Она еще не встречала ни одного мужчину, способного приготовить себе что-то большее, чем бутерброд. Мужчин поваров она встречала и знает, но это их работа и за нее им платят. А тут не только отлично приготовленный суп, но даже свежий хлеб.

‒ Ох, перестань смотреть на меня таким восторженным взглядом, ‒ отмахнулся Видар, но она видела, что ему было приятно. ‒ Я и так с трудом усмирил свое эго, после того как предложил набрать тебе ванну, и ты посмотрела на меня как на божество.

Лана вышла из ступора после такой реплики и, отправив еще пару ложек в рот, сказала:

‒ Посмотрела бы я на тебя, если бы ты не мог четыре дня помыться, ‒ буркнула она ему в ответ.

Затем подумала, что пора налаживать отношения с окружающими и начать можно как раз с оборотня напротив. Улыбнувшись, она уже более миролюбиво добавила:

‒ И эго свое можешь не усмирять. Когда ты сказал волшебное слово “ванна”, я и правда увидела у тебя за головой веер божественных светящихся лучей.

Видар фыркнул и спрятал улыбку за кружкой с чаем. Что ж, начало знакомства у них не задалось, но похоже этот оборотень не так уж и плох.

‒ Доедай, и после пойдем к Холгеру и Лив. Эмиль еще вчера очнулся и уже снова рвется в бой. ‒ На вопросительный взгляд Ланы он добавил: ‒ Прекрасно он себя чувствует.

Оборотень отщипывал кусочки хлеба и отправлял их в рот с лукавым прищуром и легкой улыбкой:

‒ Нужно, чтобы ты как можно скорее его осмотрела и освободила Андреаса и Ларса от их обещания. Они посменно дежурят возле него и караулят, чтобы тот не вставал, ‒ улыбка его стала еще шире, ‒ потому что лекарь не позволяла вставать больному до того момента, как она его осмотрит.

‒ Ох… ‒ Лана вжала голову в плечи.

Она уже и забыла об этом, да и не думала, что они воспримут ее указания настолько радикально. Особенно если парень здоров. Хотя, с другой стороны, ей действительно его лучше осмотреть.

‒ Вот тебе и “ох”. Как доешь, пойдем выручать парней. Рас их иногда сменяет. Я был тут, караулил, когда ты очнешься. В последний раз, когда видел парней, у обоих глаз дергался. И думается мне, при твоем появлении они спихнут меня с божественного пьедестала и посадят туда тебя как свою спасительницу.

Глава 19

Не успели они подойти к дому, как двери распахнулись и навстречу им выбежала Лив. Выглядела она гораздо лучше. Подбежав к Лане, она схватила ее за руки и начала благодарить:

‒ Спасибо! Спасибо вам большое! Мы так вам благодарны… ‒ глаза у Лив светились от счастья и облегчения.

От переизбытка чувств она сжала Лану в настолько сильных объятьях, что у той спина хрустнула. Вот это силища! Глубоко вздохнув, когда ее наконец выпустили из стального захвата, Лана с улыбкой посмотрела на женщину:

‒ Давайте я осмотрю Эмиля.

‒ Конечно, конечно. Проходите.

Ее провели в комнату, где на кровати сидел парень, опершись о стену спиной и вытянув ноги. Выглядел он отлично. Здоровый цвет лица, улыбка до ушей, и он ерзал на месте в надежде уже поскорее встать. Похоже и болтал он все это время без умолку и, когда увидел Лану в дверях комнаты, громко вскрикнул:

‒ Моя спасительница!

Ларс, сидевший на стуле возле двери, прикрыл глаза и тихо сказал:

‒ Наконец-то…

‒ Девушка, вы прекрасны как первый рассветный луч, ‒ продолжал с широкой улыбкой вещать парень, ‒ ваша красота ослепляет меня и пронзает в самое сердце.

Видар, буквально приклеившийся к спине Ланы, насмешливо фыркнул. От этого звука она улыбнулась, но похоже парень принял это на свой счет и продолжил еще более рьяно.

‒ Я и представить не мог, насколько вы прекрасны. ‒ Оглядев ее с ног до головы, он улыбнулся еще шире. ‒ Теперь я ваш должник и сделаю для вас все, что вы захотите.

Лана сжимала губы, улыбаясь, чтобы не рассмеяться над неумелыми юношескими попытками сделать комплимент и обратить на себя внимание. Решив слегка подшутить, она чуть прикрыла глаза, и, понизив голос, томно сказала, глядя на парня:

‒ Значит сделаешь абсолютно все, что захочу?

Эмиль в удивлении широко раскрыл глаза, не веря, что его попытка обольщения сработала, но быстро взял себя в руки и, с улыбкой соблазнителя, ну как он считал, тоже томно ей ответил:

‒ Абсолютно все.

‒ Отлично, ‒ прошептала, глядя на него, Лана.

В следующую же секунду она убрала улыбку с лица и постаралась повторить голос ее профессора по вирусологии, когда студенты не сдавали работы в срок.

‒ В таком случае будь добр сядь прямо, помолчи и постарайся не двигаться.

Довольное выражение лица у Эмиля тут же скисло и превратилось в обиженное, а от угла, где сидел Ларс, раздался смешок.

Откинув одеяло, Лана начала осмотр. Она сканировала, осматривала визуально, прощупывала руками, просила Эмиля двигать ступней и пальцами, следя за мышцами, и не могла поверить в то, что видит. Еще когда парень лежал на столе, было понятно, что нога должна функционировать нормально, но сейчас она не видела вообще никаких нарушений или следов того, что конечность была травмирована.

‒ Если честно, я впервые такое вижу. ‒ Все в комнате напряглись, ожидая ее вердикта. ‒ Нога абсолютно здорова. Нет никаких патологий или даже следов от сращивания во время операции, хотя они и должны быть. Признаков заражения крови тоже нет. Он полностью здоров.

Родители парня с облегчением шумно выдохнули и рассмеялись, обнимая друг друга. Ларс и Видар тоже улыбались от этой новости. А Эмиль похоже решил предпринять еще одну попытку:

‒ У вас такие приятные руки, Лана. Мне сказали, что вас зовут Лана, прекрасное имя, я же могу вас так называть? ‒ Не дожидаясь ответа, парень снова затараторил: ‒ Вы уверены, что все в порядке? Может стоит все проверить и ощупать, то есть осмотреть еще раз.

Лана с улыбкой закатила глаза и, не желая больше ему подыгрывать, сказала:

‒ Холгер, вы уже выполнили последнюю просьбу своего предка? Даже если и выполнили, не могли бы повторить еще раз для профилактики?

Она прикрыла одеялом ноги и встала, повернувшись к выходу. Все молчали и были напряжены. За ее спиной раздался серьезный голос Эмиля:

‒ Что значит последняя просьба?

Взгляд стоящих перед ней оборотней блуждал по комнате, и она наконец с ужасом поняла: они не сказали ему. Это сделала она, еще и в такой грубой и издевательской форме.

‒ Что случилось? Отвечайте, ‒ с нажимом сказал парень.

‒ Сынок, ‒ ласково и тихо начала Лив, ‒ мы не хотели тебе говорить, пока ты не мог встать. Твой дедушка, Ульф, он…

Лив замялась, не зная как сказать, но это уже и не требовалось, Эмиль все понял. Подскочив с кровати и слегка пошатываясь, он с каменным лицом выбежал за дверь комнаты. За ним выскочил Ларс, бросив на ходу, что присмотрит за ним. В комнате повисла мрачная тишина.

‒ Простите, ‒ прошептала Лана и прижала руку ко рту, ‒ простите меня, пожалуйста. Я даже не подумала о том, что вы еще не рассказали ему.

‒ Ничего, ‒ с грустной улыбкой сказал Холгер, ‒ он бы все равно рано или поздно узнал.

‒ Но не так, ‒ Лана прикрыла лицо руками, стыдясь своего поступка, ‒ не так, как это сказала я.

‒ Теперь уж как есть. Он был очень привязан к своему деду, да и тот в нем души не чаял. Мы все удивлялись, насколько Эмиль похож на своего прапрадеда.

‒ Пра… прадеда, ‒ Лана убрала руки от лица и круглыми глазами смотрела на мужчину.

‒ Да, ‒ чуть улыбнулся Холгер, ‒ “прапрадед” в ежедневном обращении неудобно, поэтому сокращали до простого деда. У него был тот еще характер. Вы себя, Милана, тоже не вините в произошедшем. Если уж Ульф что-то решил, то даже падающие небеса не могли его остановить. Эмиль примет его выбор… со временем.

Эмиль может и поймет, а вот ей всю жизнь жить со знанием, что из-за ее действий погиб человек. То есть оборотень. Хотя какая, к бесам, разница. Она знает, что у каждого лекаря есть свое кладбище пациентов, которых ему не удалось спасти. Вот только Лана малодушно верила, что у нее такого кладбища не будет. Она же так упорно училась, так старалась, чтобы не допустить подобного, да-да. А по итогу прошел всего год после обучения, а она уже открыла свой личный список.

‒ Умом я понимаю решение Ульфа, ‒ Лана обхватила себя руками, ‒ и то, что я не виновата в его смерти. Но это только умом.

Холгер раздумывал какое-то время, смотря на нее не отрываясь и даже не моргая. Придя к каким-то своим выводам, он, чуть понизив голос, сказал:

‒ Если это как-то вас утешит, то я могу с уверенностью сказать, что Ульф устал жить.

Лана удивленно подняла брови на это высказывание, а Холгер, вздохнув, решил пояснить:

‒ Он давно похоронил сына, а после пережил и внука. Я не знаю, сколько ему было лет. Никто не знает, а сам он не говорил. Многие старики, уже ушедшие за грань, рассказывали, что помнили Ульфа еще детьми. Поговаривали даже, что он был одним из первых поселенцев, занявших эти горы, хотя я в это не особо верю.

‒ Но ведь это было пятьсот лет назад! Даже чуть больше, ‒ воскликнула Лана.

‒ Вот поэтому и не верю, ‒ мягко улыбнулся Холгер, ‒ а говорить могут всякое. Одно я скажу точно: Ульф ждал смерти, а вы дали ему возможность уйти, спасая своего потомка. Он жил достойно и честно, и не менее благородно ушел. Нас не было там, но Алвис сказал, что покидая этот мир Ульф улыбался.

В комнате повисла тишина. Каждый обдумывал ситуацию и слова Холгера. Не сказать, что Лана полностью освободилась от груза вины, но дышать, после того что рассказал ей Холгер, стало значительно легче.

Лив неуверенно помялась, боясь нарушить тишину, и все же решилась спросить:

‒ Мы можем вас как-то отблагодарить за спасение сына?

Лана про себя подумала, что они уже и так потеряли одного родственника из-за нее. Да и деньги ей не то чтобы не нужны, но у них она точно не возьмет даже медяка. Вслух же ответила:

‒ Спасибо, ничего не нужно.

Они уже собрались ей возражать, как она добавила:

‒ Хотя, позвольте осмотреть вас, ‒ Лана посмотрела на Лив, ‒ мне так будет спокойнее, а это для меня ценнее прочих благ.

Та слегка кивнула, порозовев, видимо тоже только вспомнив о своем положении, или даже еще до конца веря в него, и прошла в соседнюю комнату.

‒ Вы, Холгер, можете остаться, а ты, Видар, подожди, пожалуйста, снаружи. ‒ Когда дверь за ним закрылась, Лана повернулась к Лив: ‒ Ложитесь на кровать и поднимите платье.

Когда женщина устроилась, Лана положила руки на голый живот и запустила сканирующее заклинание. Она не ошиблась тогда, Лив действительно беременна и срок слишком мал. И угроза выкидыша все еще была. Маленький огонек еле мерцал, что не удивительно, учитывая сколько потрясений было у его матери. Продолжая держать одну руку на животе, другой Лана провела над телом и головой. Состояние улучшилось, все-таки теперь ей не о чем переживать, но организм все еще сильно истощен.

‒ Так, Лив, вы беременны, ‒ женщина счастливо улыбнулась на эти слова, ‒ но ваше тело все еще слабо от пережитых волнений. Вам сейчас необходим покой, постельный режим назначать не буду, положение не критичное, но от нагрузок и переживаний лучше воздержаться.

Лив быстро закивала головой, соглашаясь со всем и смотря на нее влажными глазами.

‒ Далее, лучше разнообразить рацион, если у вас такая возможность имеется, витамины вам не помешают. Я дам вам капли, которые предлагала еще в тот раз… ‒ Лане стало немного неудобно: ‒ И простите меня за то, что усыпила вас. Вы были на грани, и это был лучший выход.

‒ Ничего, так было действительно проще. Даже не представляю, как бы я пережила эти часы, а так, с утра мы очнулись и уже увидели здорового сына, ‒ тепло улыбнулась ей женщина.

Лана тихо выдохнула, видя, что зла на нее не держат. Потом задумалась о составе капель, и ее посетила мысль, что она не знает о вредных или ядовитых веществах для оборотней.

‒ Лив, вы ведь в курсе, что я впервые столкнулась с оборотнями. Мне нужно знать, есть ли какие-то вещества, травы или ягоды способные навредить вам.

Выражение лица у Лив резко поменялось. Стало испуганным и озабоченным, взгляд метался от Ланы к мужу. Было ясно, что ответить она не может, такая информация слишком опасна для чужих ушей, но и за себя, и за будущего ребенка она боится. Да и Лана тоже молодец, нужно было по-другому спрашивать, и мягче, а не в лоб. Она чужая для них, даже несмотря на то, что спасла их сына. Чужая для всех них.

Задвинув неприятное и тянущее чувство досады подальше, сказала:

‒ Давайте попробуем по-другому. Вы знаете все, что может вам навредить? ‒ Женщина неуверенно кивнула. ‒ Тогда я сейчас назову все компоненты, из которых состоят капли, если услышите что-то опасное в них, то попробуем изготовить уже без него, хорошо?

‒ Да, хорошо, ‒ согласилась Лив, и опустив глаза тихо добавила, ‒ прости.

‒ Все нормально. Я понимаю, ‒ у Ланы даже получилось чуть улыбнуться.

Определив, что капли безопасны, Лана объяснила дозировку и время приема. Положила руку на живот и проверила еще раз состояние. В этот момент Холгер присел на пол возле головы Лив.

‒ Все будет хорошо, дорогая, ‒ он ласково взял ее руку в свою и наклонился поцеловать.

Лана не желая видеть чужое проявление чувств и ощущая себя неловко в присутствии пары, перевела взгляд на дверь. Тихо поднявшись, чтобы не мешать супругам радоваться, вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой. Видар, стоявший в коридоре все это время, тут же подошел к ней.

‒ Как она? ‒ спросил он еле слышным шепотом с таким обеспокоенным выражением лица, словно это была его жена.

Лана улыбнулась и кивнула в сторону выхода, предлагая выйти на улицу, а не обсуждать под дверью. Только они вышли из дома, как оборотень перегородил ей дорогу, всем своим видом показывая, что дальше они не сдвинутся, пока она ему все не расскажет. Взгляд Видара напряженно буравил ее из-под нахмуренных бровей. Лана умилилась такой заботе и искреннему переживанию за здоровье женщины.

‒ Все обойдется, ‒ улыбнулась ему Лана, наблюдая, как расслабляется его лицо.

Видар положил сжатый кулак на сердце и не сводя с нее взгляда, слегка поклонился всем корпусом.

‒ Спасибо, ‒ он выдохнул одно слово с такой благодарностью, словно она спасла всю их деревню, а не выписала успокоительное.

Лана начала смущаться такой чрезмерной реакции, не зная куда смотреть и как реагировать на подобное. Видар же выпрямился и, словно ничего не было, ровным голосом сказал:

‒ Алвис просил привести тебя, как закончишь с Эмилем, ‒ оборотень кивнул в сторону тропинки, пропуская ее вперед.

Быстро взяв себя в руки, Лана пошла вперед, в сторону видневшегося из-за домов и деревьев зала собраний. Раз Видар сделал вид, что ничего особенного в этом нет, то и ей нужно отнестись к подобному ровно. Может у них именно так принято благодарить.

Всю дорогу она размышляла о действиях Видара, поэтому вынырнула из своих мыслей только встретившись с острым взглядом Алвиса. Он сидел за столом, выслушивая двух оборотней, стоявших возле него, но стоило им войти, как он жестом прервал своих собеседников.

Ее явно ждали.

Глава 20

Алвис сразу перешел к делу:

‒ Как обстоят дела с Эмилем?

Лана раздумывала над ответом недолго. После рассказа Холгера присуждать себе какие-либо заслуги по спасению парня тем более не хотелось. Не вдаваясь в подробности, она кратко отчиталась:

‒ По всем показателям он здоров.

‒ Хорошо. Мы очень благодарны тебе за помощь.

Лана чуть скривилась и горько улыбнулась.

‒ Благодарить вам стоит Ульфа. Если бы не он, то, боюсь, мое вмешательство не принесло бы никакой пользы. Я была всего лишь инструментом.

‒ Тем не менее без хорошего инструмента и работа вряд ли будет выполнена хорошо. Тебе не стоит принижать свой вклад в спасение парня.

Поджав губы, Лана решила не продолжать подобную дискуссию. К тому же Алвис здесь власть, пусть самодуром и не выглядит, но спорить, отстаивая свою точку зрения, все же не стоит. Переведя взгляд на двоих оборотней, стоявших позади вожака, она обратила внимание на их позы. Спокойно стояли и ждали, когда Алвис закончит разговор и вернет им свое внимание. Хотя может конкретно сейчас их не тяготил прерванный разговор, потому что они так же внимательно и с интересом наблюдали за ней. Как и Алвис.

Собрав всю свою смелость под изучающими взглядами трех оборотней и молчаливого присутствия Видара за спиной, Лана как можно увереннее сказала:

‒ Эмилю не требуется дальнейшее наблюдение и лечение. Он абсолютно здоров. Я выполнила то, зачем меня привели к вам и хотела бы продолжить путь. При заключении клятвы Расмус ошибся и вместо трех дней сказал три недели. Цель моего пребывания здесь выполнена, и я бы хотела уйти сейчас. Готова дать клятву неразглашения о времени, проведенном здесь.

В зале повисла тишина, нарушаемая лишь напряженным тяжелым дыханием у нее за спиной. Никто не двигался, казалось, что само время завязло в киселе, не желая продолжать свой ход. Разве что отдаленные голоса с улицы говорили о том, что секунды бегут своим чередом.

Алвис первый разрушил тишину, взяв трость и вставая из-за стола.

‒ Чем хорош Расмус, ‒ вкрадчиво начал вожак, от чего у Ланы закралось нехорошее подозрение об исходе этой беседы, ‒ так это тем, что почти никогда не ошибается.

Дойдя до края стола, Алвис замер, нахмурившись и что-то перебирая в уме.

‒ Хотя я не помню, ошибался ли он вообще когда-либо, ‒ и продолжил неторопливо идти к Лане.

От размеренного приближения к ней оборотня она вся напряглась, ожидая худшего. Ритмичный стук трости об пол спокойствия не добавлял, лишь нагнетая обстановку. Вполне возможно, что именно сейчас с ней и расплатятся за спасение Эмиля ‒ свернутой шеей. И вроде Алвис не выказывал явного недовольства, но волны скрытой силы от него шли настолько ощутимые, что у Ланы на руках волоски вставали дыбом. Даже трость и хромота не вводили в заблуждение.

До этого Лана стояла сложив руки перед собой, но при приближении вожака медленно опустила их по швам. Спрятав пальцы в складках юбки, сложила их в начальную позицию плетения заклинания. Для начала щита, а там как пойдет.

‒ Поэтому если он сказал про три недели, то боюсь тебе придется провести их здесь, ‒ произнес Алвис уже остановившись прямо перед ней.

Лана внутренне подобралась, не забывая, что и за спиной у нее стоит оборотень. Алвис же не предпринимал никаких действий, просто всматривался в ее лицо. Похоже, пока они на стадии разговора, и ей нельзя терять возможность решить вопрос мирно. Если она каким-то чудом сможет победить четверых оборотней в зале, то далеко все равно не уйдет. Даже если бы знала куда идти. Не отводя взгляд от Алвиса, Лана спокойно спросила:

‒ И чем мне заниматься эти три недели?

Вполне возможно ее сейчас попросят лечить все застарелые болячки и травмы какие есть, но этот вариант всяко лучше, чем если ее просто запрут где-нибудь. Однако ответ вожака удивил.

‒ Чем хочешь, ‒ безразлично пожал плечами Алвис, вводя ее в ступор. ‒ В пределах деревни твои движения не ограничены. Ну и присутствие одного из оборотней рядом с тобой обязательно. ‒ Увидев, как скривилась Лана, решил уточнить: ‒ Это для твоей же безопасности.

Вожак стал отворачиваться от нее, видимо считая разговор законченным, и похоже неудачно наступил на покалеченную ногу. Устоять, опираясь на трость он смог, но выражение боли и досады на лице осталось. А Лану посетила мысль, благодаря которой она может вполне спокойно и даже безопасно дожить здесь эти три недели.

Не дав себе время на раздумья или сомнения, она быстро выпалила:

‒ Алвис, мы можем поговорить? ‒ Посмотрела на присутствующих в зале оборотней и уже тише добавила: ‒ Наедине.

Даже если он и удивился, то виду не подал.

‒ Здесь есть комната, поговорим там.

Прежде, чем сдвинуться с места Лана решила подстраховаться. Целясь пальцем в небо и делая ставку на то, что семейным людям у власти доверяют больше, чем одиночкам, сказала:

‒ Вы можете позвать супругу с собой, если хотите.

Все-таки оставаться с ним наедине она опасалась, а так с другой женщиной, пусть и оборотнем, все же поспокойнее будет.

Алвис кивнул и попросил одного из мужчин сходить за женой, которая появилась почти сразу. Ей оказалась та самая Эстер, помогавшая с Эмилем.

Пройдя к малозаметной двери в дальнем углу зала они оказались в небольшой комнате с крайне скудной обстановкой в виде стола с четырьмя стульями и закрытым шкафом в углу. Лана уселась напротив расположившейся пары.

‒ Давайте сразу к делу, ‒ начала Лана, ‒ я думаю, что могу помочь вам с ногой. Если судить только по тому, что я видела, то у вас неправильно сросшийся перелом голеностопного сустава, причем довольно старый.

Алвис на это еле заметно дернул бровью, а вот Эстер была более эмоциональна, давая понять, что если Лана и не угадала, то точно близка.

‒ Это только мое предположение, ‒ продолжила Лана, ‒ точно скажу после осмотра и вашего рассказа о том, как это произошло.

Пара продолжала молча смотреть на нее, больше не выдавая никаких реакций. Лана чуть заерзала, уже пожалев, что решила предложить помощь, о которой ее не просили. Судорожно раздумывая, как бы теперь выкрутиться из этой ситуации и больше не высовываться, решила закругляться со своим предложением.

‒ Я хотела сказать, что у меня есть возможность и инструменты, чтобы это исправить, ‒ Лана опустила взгляд на стол, с преувеличенным интересом рассматривая, как ее ноготь скребет по дереву, отколупывая небольшие частички. ‒ Понимаю ваши опасения и недоверие ко мне. Просто хотела чтобы вы знали это, и если надумаете, то…

‒ Мы согласны! ‒ прозвучал голос Алвиса.

Лана подняла взгляд на пару, держащуюся за руки и с надеждой смотрящую на нее. Похоже в начале она неправильно расценила их реакцию на свое предложение. Решив все же уточнить детали и что будет из себя представлять лечение, Лана гораздо увереннее сказала:

‒ Вы должны понимать, что потребуется операция. Если не захотите оставлять пластину, то даже две. Плюс время на восстановление кости, когда вам не разрешено будет опираться на ногу. Время можно ускорить, но для этого нужно вставить в пластину камни, чтобы записать на них формулы и схемы для быстроты процесса. К тому же я не представляю, как ваш организм отреагирует на чужеродный предмет…

‒ Мы согласны, ‒ снова перебил ее Алвис. ‒ Какие камни тебе требуются?

Лана уже поняла, что у оборотней не принято долго раздумывать над решением, особенно если и так все ясно. Но все равно подобная скорость удивляла. Хотя Алвис наверняка смирился со своей травмой и даже не думал о том, что это можно исправить, и похоже уже не надеялся ни на что.

Пока к ним не занесло одного не очень удачливого лекаря.

Сделав быстрые подсчеты в уме и примерно прикинув нужные схемы, Лана решила сказать с запасом:

‒ Один алмаз, два рубина и шесть изумрудов.

Вожак кивнул и вышел за дверь, стуча тростью, а Лана осталась в комнате с Эстер, смотрящей на нее как на святую. Засмущавшись от такого обожания, она стала разглядывать комнату. Вполне себе скромная и аскетичная обстановка, ничего лишнего. Лане такая простота очень импонировала, особенно после вычурных домов, в которых они жили с отцом. Судя по сдержанной обстановке в рабочих кабинетах отца ему такая помпезность тоже была в тягость, но статус обязывал.

Алвис скоро вернулся с одним оборотнем,который пыхтя нес огромный потертый сундук. Поставив его на стол, мужчина удалился, и вожак открыл перед ней крышку.

‒ Выбирай какие нужны.

У Ланы резко закончился воздух в легких. Она разглядывала слепящее великолепие и с трудом верила своим глазам. Огромный сундук, доверху наполненный очищенными, но неограненными рубинами, изумрудами, алмазами, сапфирами, даже парочка редчайших лазурных турмалинов была.

Уж в чем, в чем, а в драгоценностях всех аристократок учили разбираться. Когда воздуха в легких стало не хватать, Лана сделала судорожный вдох и взяла себя в руки.

‒ Откуда? ‒ тоненько пискнула она.

‒ Так у нас же горы под боком, ‒ простодушно махнул рукой Алвис куда-то в сторону. ‒ Мы разрабатываем шахты и добываем драгоценные камни и прочие минералы. Надо же нам как-то расплачиваться за товары Адамантской империи. Да и для личного пользования бытовые кристаллы нужны.

‒ Вы торгуете с адамантами?! ‒ этой информации Лана удивилась куда больше, чем сундуку с драгоценными камнями.

Пара расплылась в улыбке.

‒ Да, ‒ ответил Алвис, ‒ еще при моем деде их корабль потерпел крушение у наших гор. Выловили из моря тех, кому удалось выжить, и среди них оказался один из знатных купцов. Они пожили здесь недолго, и мой дед сумел заключить с ними сделку. Да и купец, увидев сколько у нас богатств, не остался равнодушным. Таких людей мало интересует политика и ему было все равно, что торговать он будет с оборотнями, потому что интересовали его исключительно камни, которые мы добываем. Его сыновья продолжили эту традицию, и мы уже много лет обмениваем кристаллы на ткани, инструменты и прочие мелочи. Я понимаю, что это неравноценная сделка и нас обворовывают, но выбора у нас всё равно нет. По рассказам деда до этого случая жилось им очень нелегко. Одно дело работать в кузне с хорошими инструментами и совершенно другое выполнять то же самое ненадежными и самодельными.

‒ Понятно, ‒ сказала Лана, качая головой и стараясь не смотреть на необработанные, но все же ослепительно сверкающие грани драгоценных камней.

Она залезла в рюкзак, достала увеличительные очки с пинцетом и стала перебирать все это богатство. Да их Император простил бы все совершенные и будущие грехи оборотней, если бы они притащили ему этот с виду потрепанный деревянный сундук. Лана поковырялась на верхушках и поняла, что более мелкие камни осыпались вниз. Она покрывалась холодным потом, стараясь аккуратно перекладывать алмазы размером с клубнику на стол. Или сапфир, который был в пол ее ладони, такого размера вряд ли даже сам Император видел.

‒ Да что ты с ними церемонишься?! Это же просто камни! ‒ воскликнул вожак и начал своими огромными ручищами выгребать крупные экземпляры на стол.

А Лана нервно расхохоталась, выплескивая напряжение, и плевать, что в смехе были слышны истеричные нотки. Если так подумать, то это действительно просто камни. Просто камни, на которые можно купить средних размеров республику. Но прожив много лет среди людей, которые трясутся за каждую монету и за один такой маленький камешек готовы не раздумывая убить, она не могла не признать, что подобное отношение вызывает уважение. Отсмеявшись, она принялась уже более уверенно выкладывать камни на стол, пока не добралась до мелких, осыпавшихся вниз.

Раз уж у нее был такой огромный выбор, она решила отобрать лучшие экземпляры. Оценивая вес, цвет и чистоту, Лана раскладывала их на кучки, которые точно подойдут, подойдут частично и не подходят совсем. Определившись с камнями, она взяла еще по парочке запасных на всякий случай.

‒ Я нашла все, что нужно, спасибо, ‒ Лана начала собирать со стола свои вещи.

Уже у самой двери она хлопнула себя по лбу, вспомнив о маленькой детали. Незначительной такой.

‒ Алвис, мне нужно осмотреть ногу и сделать слепки на артефакт для дальнейшей работы.

‒ Да, конечно, ‒ тут же отозвался оборотень, присаживаясь на стул и разуваясь.

Осмотрев ногу и просканировав ее, Лана лишь убедилась, что была права. Явный прогрессирующий износ голеностопного сустава, который находится в таком неправильном положении очень долго. Хотя вспомнив о том, как выглядел Эмиль спустя шесть дней беспамятства, а казалось так будто пострадал всего два дня назад, Лана решила именно этот момент уточнить в первую очередь. И как он эту травму заработал. Задав вопросы вожаку, она получила стандартную для такого повреждения историю.

‒ Да глупо там на самом деле все вышло. Два года назад чинили крышу в зале собраний. Хотел спрыгнуть за инструментом, для оборотня такая высота не проблема, вот только приземлился на небольшой камень, который с крыши не заметил. ‒ Алвис невесело ухмыльнулся: ‒ Ступня подвернулась, и вот результат.

Лана кивнула, принимая ответ, а внутри выдохнула от облегчения, что это травма заработана не во время битв с магами. На секунду задумалась, а стала бы она помогать, будь история Алвиса другой?

Ведь если быть честной с самой собой, то Лана просто разумно решила, что пока она оборотням полезна, ее не тронут. Выглядели они мирно и даже вполне развито, насколько это возможно в такой изоляции от прогресса.

Однако Лана продолжала держать на краю сознания сухой текст отчетов о разодранных людях в Бросвене. Чтобы не смотря на всю внешнюю цивилизованность оборотней, не забывать, кем они являются на самом деле.

Глава 21

Когда слепок поврежденной и здоровой ноги были у нее, Алвис спросил:

‒ Тебе еще нужно что-то помимо камней для работы?

Лана замялась. С одной стороны это просто ее прихоть, и не стоит злоупотреблять хорошим отношением к ней. А с другой привычка — вторая натура, и без этого работа затянется. Решив, что ничего страшного от простого уточнения не будет, спросила:

‒ Где у вас можно найти яблоки?

‒ Яблоки? ‒ брови Алвиса поползли вверх.

‒ Да, ‒ Лана засмущалась, чуть ли не шаркая ножкой по полу, ‒ я привыкла грызть яблоки, когда думаю. Подскажите, у кого могут с осени остаться, я куплю.

Эстер улыбнулась, а Алвис рассмеялся.

‒ Обещать ничего не буду, но если найдутся, то тебе передадут.

‒ Спасибо, ‒ тихо поблагодарила в ответ.

Они вышли из комнаты, и первое, что увидела Лана, это опирающегося плечом о стену Видара. Он стоял, скрестив руки, и смотрел на нее изучающим взглядом из-под нахмуренных бровей. Она повернулась к Алвису и Эстер, с интересом наблюдавших за ними, игнорируя опять чем-то недовольного оборотня за спиной.

‒ Хотя знаешь что, ‒ чрезмерно радостно сказал Алвис, ‒ пусть Видар тебе покажет деревню!

Видар на это нахмурился еще сильнее и пытался взглядом прожечь дыру в вожаке. Который широко скалился, явно довольный своей идеей, не обращая никакого внимания на попытки его испепелить.

‒ Отведи ее к Ивару, девушке нужно кое-что купить, ‒ с издевкой выделив последнее слово, Алвис хлопнул Видара по плечу и, склонившись к нему, с улыбкой добавил: ‒ Раз она под твоей опекой, то и рассчитаешься с ним сам.

Видар еле слышно зарычал, а Алвис, полностью игнорируя его реакцию, развернулся и, приобняв жену за талию, пошел на выход, постукивая тростью. Лана перевела взгляд на Видара. Он стоял, все так же опираясь плечом о стену, поджав губы и прикрыв глаза, пытаясь успокоиться.

Лана весь их диалог и переглядывания не особо поняла. Кроме того, что Алвис поиздевался над Видаром, что ему поручено приглядывать за ней, а тот этому совсем не рад. И почему это Видар должен расплачиваться за нее? Она сама может прекрасно расплатиться за себя.

Пока она размышляла, Видар пришел в себя, открыв глаза. Выпрямившись, и с каким-то безнадежным видом человека, который обречен на вечные муки и ничего уже не может с этим поделать, тихо сказал:

‒ Пойдем.

Не задумываясь, положил ладонь ей на спину, аккуратно поворачивая в сторону выхода, но сразу же отдернул руку, словно обжегшись.

Лана бросил на него быстрый взгляд, чтобы понять откуда такая реакция, но увидела только досадливо поджатые губы. И снова какое-то непонятное недовольство. Прокручивая события с первой встречи, она задумалась: а он вообще хоть когда-нибудь бывает доволен? Похоже в няньки ей приставили самого угрюмого и хмурого оборотня.

Они вышли из зала на улицу. Воздух еще сырой и прохладный, но уже ощущается наступление весны. Она мимолетно касалась щек теплыми поцелуями, чтобы в следующую секунду уступить прохладе. Скоро проклюнутся почки и станет теплее, а пока Лана застегнула куртку и с интересом уставилась на своего сопровождающего. Или надсмотрщика? Видар шел в одной рубашке и черной кожаной жилетке, явно не испытывая никаких удобств по поводу низкой температуры.

Лекарь и исследователь в ней тут же с любопытством подняли головы. Эх, провести бы тесты и обследование, да только кто ж ей позволит. Как она и предполагала, судя по осмотру уже здорового Эмиля, у оборотней повышенная температура тела. С чем это связано? Просто особенность, как вида? Или более высокая интенсивность обмена веществ? Скорее всего и то, и другое. На оборот в звериную форму наверняка требуется прорва энергии, да и масса тела увеличивается раза в полтора. Но это в любом случае не объясняет, почему оборотням комфортно в одной рубашке ранней весной. Ладно если бы шерстью были покрыты, и она помимо высокой температуры так же помогала хранить тепло. Но без шерсти, чтобы не мерзнуть в такую погоду какая должна быть температура тела? Сорок пять? Ну ладно пусть будет сорок два. Но у здорового Эмиля температура была тридцать восемь, максимум тридцать девять. Так почему не мерзнут?!

Лана досадливо вздохнула. Интересно, конечно, до жути, только задавать вопросы о строении и организме оборотней ей однозначно не стоит. Неправильно поймут. В то, что она интересуется исключительно из-за собственного любопытства, а не ради вреда, не поверят.

А женщины оборотни тоже имеют высокую температуру или это только мужская особенность? По прибытии ей было как-то не до того, чтобы разглядывать, насколько тепло одеты оборотни вокруг.

Лана вынырнула из собственных размышлений и наткнулась на провожающие их с Видаром взгляды. Настороженные, недоверчивые, злые. Правда после того, как она вылечила Эмиля, направленной на нее ненависти стало меньше. Или же ей просто хотелось, чтобы так было.

Она заглядывала некоторым оборотням в глаза, удерживая взгляд не слишком долго, чтобы не бросать вызов. Но и не отводила быстро, чтобы не показаться жертвой.

Жертвой... Ее наставник как-то преподал ей урок, когда она еще не научилась терпеть боль, прячась от ударов.

“Мелания, ты когда-нибудь видела, как стая волков раздирает пса?” — спросил он ее в самом начале обучения, когда она, всхлипывая, баюкала ушибленную руку, сидя у стены. Поморщившись, она промолчала, украдкой вытирая выступившие от боли слезы. Да откуда бы ей видеть подобное зрелище. Она и так должна сидеть на шелковых диванчиках с пяльцами и иголкой в руках, а не учиться драться на старых протертых матах в каком-то подвале, если бы не отец. Да, Тревиса Хеллворта хотелось порадовать, поэтому она исправно приходила на занятия к старому вояке, который вышибал из нее дух до треска костей. Лана даже его имени не знала, для нее он просто ‒ наставник. Узнай об этом в академии, и ей точно не отмыться от позора и шепотков в спину. Но отец настаивал.

Мужчине ее ответ не особо был нужен, впрочем, как и всегда. Присев рядом с ней у стены, он продолжил:

‒ Стая загоняет пса в угол не ради добычи, а просто для забавы. Цапают его за лапы и хвост, пугают оскалом и рыком, бросаются, нагоняя страх и соревнуясь кто первый прокусит до крови. В общем развлекаются как могут.

Наставник, задумавшись, поскреб ногтями по щетине на подбородке, создавая характерный треск.

‒ Выживет ли пес, зависит не от кровожадности волков или их количества, ‒ продолжил он не особо приятный рассказ, ‒ а от самого пса. Пока он огрызается несмотря на боль и превосходящие силы, у него есть шанс выжить и дождаться, когда волкам наскучит забава. Но стоит лишь на секунду дать слабину…

Мужчина поджал губы и покачал головой.

‒ Один тихий скулеж, и пса раздерут на куски. Потому что пес сам признал, что он добыча. Жертва.

Стальной недовольный взгляд впился в Лану, отчего она с трудом удержалась, чтобы не поежиться.

‒ Каждый раз, как ты начинаешь скулить, вжимаешь голову в плечи и так явно показываешь страх в глазах, ‒ мужская ладонь сжалась в кулак, сворачивая невидимую шею, ‒ тебя хочется удавить. Потому что ты признаешь свою слабость и надеешься, что тебя пожалеют. Вот только жертв не жалеют, их раздирают на куски.

‒ Но мне больно, ‒ простонала Лана.

Наставник со вздохом встал с пола, уперев руки в колени и склонив голову ближе к ней, с нажимом произнес:

‒ Всем больно, ‒ и схватив Лану за травмированную руку выдернул ее на маты…

Воспоминание помогло собраться и напомнило ей, что она не на курорте отдыхает. Она маг в деревне, полной оборотней. Где каждый взгляд оценивал и провожал ее, если не с ненавистью, то с опаской. Ведь если смотреть на урок наставника глобальнее и шире, то стая волков может оказаться кем угодно. Группкой избалованных аристократок, сворой бродячих собак, компанией воров или подвыпивших мужчин… Оборотнями. Почему нет?

А вот жертва всегда ведет себя и выглядит одинаково. И, как только она выберется отсюда, нужно будет обязательно найти наставника и поблагодарить его за то, что выбил из нее подобное поведение. Отцу она уже спасибо сказать не сможет, разве что мысленно пожелать ему спокойного забвения. Дальновидности Тревиса стоит только завидовать, не зря он считался одним из лучших стратегов Креасальской империи. Ведь как она ненавидела эти уроки, кто бы знал, но именно они помогли ей выжить на болоте. И помогут выжить среди оборотней.

Лана перевела взгляд на Видара и тихонько вздохнула. Зря она на него наговаривает, что он все время недовольный и угрюмый. Если бы ее назначили следить за единственным оборотнем в Бросвене, выставив крайней, она бы тоже не радовалась, прыгая до потолка от счастья. Ей нужно постараться быть как можно незаметнее и не доставлять особых хлопот.

‒ Видар, ‒ Лана тронула руку оборотня кончиками пальцев, обращая на себя внимание.

Мужчина дернулся, будто она в него заряд тока пустила. Взгляд у него был слегка потерянный, похоже думал о чем-то своем. Видар чуть приподнял бровь, давая понять, что слушает ее.

‒ Я хотела сказать, что сама заплачу за яблоки. Не знаю, зачем Алвис так сказал.

Губы у него растянулись в ехидной усмешке.

‒ Твоими деньгами ты не сможешь здесь расплатиться.

Лана уже хотела завалить его вопросами, как из-за окраинных домов открылся весьма интересный вид. Все вопросы разом позабылись, да и задавать их с открытым ртом не очень удобно.

Чуть ниже по холму, на ровной площадке стояли три здания. Метров пять в ширину, а в длину все двадцать пять, если не тридцать. Простые деревянные длинные коробки с одной дверью на торце и низкой треугольной крышей. Стояли они на расстоянии друг от друга примерно метра в четыре.

Зрелище за строениями было не менее впечатляющее. Дальше вниз, повторяя плавный рельеф холма, уходили ровные площадки террас. Плоские участки земли сейчас были пустыми, а их границы выложены из обломков скал. Под небольшой выровненной площадкой земли шла еще одна черная округлая ступень, огражденная камнем, ниже ее еще одна, и еще. Над террасами, опираясь на столбы, шла система из полукруглых деревянных стволов с желобами, расходящаяся в стороны на более мелкие.

Лана прекрасно понимала, что видит перед собой, но картина не хотела укладываться в голове, и против воли она прошептала:

‒ Что это?

Видар проследил за ее взглядом и буднично ответил:

‒ Склады продовольствия. Мясо, овощи и зерновые. Дальше идут поля с системой полива. Овощи мы стараемся выращивать сами, а вот зерновые приходится покупать у адамантов, ‒ Видар перевел самодовольный взгляд на нее, ‒ которые они покупают у империи.

Пришибленная новостями и открывшимся видом Лана не заметила, как они оказались у центрального склада. Видар постучал в широкую дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.

‒ Ивар! ‒ без всяких пиететов крикнул оборотень. ‒ Мне кое-что нужно.

Лана просунула голову в проем, и тут же почувствовала, как ее окутывает сухой прохладой. Зайдя внутрь, она увидела длинные полки вдоль стен и два стеллажа по центру заставленные деревянными коробами. Полными были от силы треть, все-таки весна, большую часть подъели за зиму. Лана подметила весьма даже качественные артефакты охлаждения и просушки воздуха. Также местами висели амулеты по отпугиванию грызунов и насекомых. Причем выполнены они были с большим мастерством. Обычно такие амулеты делают топорно и как попало из подручных материалов, из-за чего они имеют короткий срок действия. Эти тоже были сделаны вручную, вот только выполнены почти ювелирно, такой год можно не подзаряжать, если не больше.

Интересно, как оборотни наполняют бытовые кристаллы, и кто делает амулеты с артефактами? Может тоже покупают у адамантов, но их надо периодически заряжать. Лана хмурилась, собирая разрозненные картинки из всего увиденного за то время пока она здесь. Кристалл очистки в туалете, сам туалет и вполне привычный, что до сих пор удивляет, артефакты нагрева на кухне, амулеты на складе. Даже энергозатратный артефакт стазиса стоит на ярусе с зеленью, которую по виду вот только сорвали с грядки. Вопросы множились, а ответы приходить не спешили. Спрашивать боязно, еще подумают, что она тут все вынюхивает, когда ее и так чуть за шпиона не приняли.

‒ Ивар, ты где? ‒ громко спросил откуда-то из конца склада Видар.

Лана почувствовала, как за ее спиной шевельнулся сухой и прохладный воздух склада. Тень заслонила собой почти весь прямоугольник света на полу, бросаемый от двери. Страх колючим и холодным языком скользнул вдоль позвоночника к затылку.

‒ Здесь, ‒ пробасило где-то над ее головой.

Казалось, что обладатель голоса и без того имея низкий тембр, переболел простудой, или болеет ею до сих пор. Отчего бас звучал с хрипотцой, по-мужски приятной и брутальной. Только для нее подобный голос был не привлекательным, а до жути угрожающим.

Задавив в себе малодушие, Лана медленно и без резких движений повернулась.

Глава 22

Великие боги, ну ничего себе.

Лане невольно вспомнилась старая травница с рынка в нижнем городе. Она одна из немногих, кто собирал и хранил все травы правильно, и единственная у кого их можно было бы купить за приемлемую цену. Поэтому за редкими травами, или когда не было времени собирать их самой Лана ходила к старой Берте. Чтобы не выделяться на бедном рынке она одалживала платья у служанок. Только Берта, едва бросив на нее один острый взгляд, сразу поинтересовалась, что это аристократке понадобилось в нижнем городе? Лана оправдываться не стала, только поинтересовалась, что ее выдало. Из-за смуглой кожи она, наоборот, больше вписывалась в общество трудяг, чем знати.

Стоя сейчас на продовольственном складе оборотней и глядя на такой исключительный образчик мужественности, Лана не могла не вспомнить ответ Берты: “Породу всегда видно”.

Да уж, Лана окинула мужчину взглядом с головы до ног, тут порода так порода. Мужчина был ростом почти с Расмуса, но не такой массивный. Хотя и его мышечная масса внушала уважение, просто была более рельефной. Идеальные пропорции тела, прямо как с картинки по анатомии, над которой вздыхала половина учениц. Черные волосы чуть ниже плеч были собраны лишь у висков и закреплены на затылке, открывая хищное, но прекрасное лицо с яркими зелеными глазами. Если бы самая красивая женщина в империи согрешила с темным богом, то именно такой результат у них бы и получился. Божественно красив.

Лана по достоинству оценила его, но страх перед ним портил все впечатление. Она готова восторгаться им, как и любым смертельно опасным хищником, но исключительно издалека, а не в такой непосредственной близости. Хорошо, что его не было на болоте, когда она попалась оборотням, тогда она бы ни за что не согласилась к ним идти. Да, она чувствовала себя некомфортно и напряженно, постоянно находясь среди недовольных взглядов на нее. Но страх она испытала только сейчас.

‒ Значит это из-за тебя столько разговоров в деревне, ‒ и вроде негромко сказал, но низкий с хрипотцой бас был такой силы, что отдавал вибрацией у нее в груди.

Лана тяжело сглотнула, надеясь, что голос уже вернулся и не опозорит ее хрипом. Только открыла рот, еще даже не зная, что скажет, как подавилась воздухом от прикосновения к спине.

‒ Ивар, ‒ прозвучало у нее над ухом.

От голоса Видара и осознания того, что она не одна стоит перед этим внебрачным сыном бога, Лана с облегчением выдохнула. Тело само предательски шагнуло назад, желая оказаться как можно дальше от опасности. Только ведь вспоминала наставника и его урок, но перед этим оборотнем все вылетело, словно и не было. Она прижалась спиной к Видару и тот вплотную обошел ее, закрывая своим плечом.

Лана испытала такой прилив благодарности к нему, что пообещала больше не ворчать на него за угрюмость и недовольство. Да по сравнению с этим Иваром он просто душка и лапушка. Не ценила она его, не ценила, а похоже стоило. Назначили бы за ней приглядывать вот этого, и ее бы никакие успокоительные отвары не спасли от постоянного стресса и трясущихся рук.

‒ Видар, ‒ пробасил ему в ответ Ивар, наконец переводя препарирующий взгляд от нее.

Оборотень обошел и, и Лана только сейчас заметила, что в каждой руке он держал за край пустые коробки. Поставив их на стеллажи, он отряхнул руки и повернулся снова к ним. Видар все это время стратегически, бочком-бочком, как краб, загораживал ее собой, за что она заранее простила ему все будущие грехи.

Лана только сейчас обратила внимание на искусную вышивку у Ивара вокруг ворота. Когда на тебя смотрит пантера и спрашивает, не ты ли тот самый нарушитель спокойствия в его размеренном мирке, то как-то не до рассматривания того, что есть за пределами хищного взгляда. Угловатый геометрический рисунок зеленого цвета очень красиво смотрелся на светлой льняной рубашке, которая похоже должна быть обязательно у любого уважающего себя оборотня.

‒ Нравится? ‒ с ухмылкой спросил Ивар. ‒ Сам вышивал.

Удержать предательские брови на месте Лана не сумела, и те довольно резво поползли вверх. И ведь судя по ухмылке не скажешь, издевается или действительно сам сделал. Она уже ничему не удивится.

‒ У тебя яблоки есть?

Вопрос Видар задал, полностью игнорируя фразу оборотня, даже не учитывая, что она не ему предназначалась. Вот в данный момент беспардонность оборотней ей очень и очень нравилась. Хорошо, что хоть кто-то из них двоих помнит, зачем они сюда пришли. Лично Лана уже готова не то что без яблок остаться, но даже еще и пару ценных артефактов отдать, лишь бы убраться отсюда.

Ивар медленно и глубоко сделал вдох через расширенные ноздри, явно напоказ, и улыбнулся настолько хищно, что Лане поплохело. Смотря на Видара, он приподнял одну бровь и издевательски сказал:

‒ Яблочек захотелось, значит.

Она почти прижималась к спине Видара и четко ощущала, что с каждой секундой он становится все напряженнее, хотя куда уж больше. Вот только драки тут еще не хватало. Если бы Лана знала, что яблоки тут такой ценный фрукт, из-за которого даже конфликты на пустом месте вырастают, то держала бы язык за зубами. И ведь не влезешь сейчас с фразой, что это она яблок захотела и из-за нее вся суматоха, вдруг хуже сделает.

‒ Осталась пара ящиков с осени, ‒ весьма мирно сказал Ивар, и все напряжение вокруг них как-то разом сдулось, будто и не было.

Ехидная улыбка и издевательский взгляд, направленный на Видара, никуда не делись, но хоть клыки спрятал и за это спасибо. Ивар ушел в крайний левый ряд, а они с Видаром стояли как памятники самим себе, боясь пошевелиться. Ну она так точно.

Ивар вышел с большим таким ящиком, в одной руке точно не удержишь, полным крупных яблок. Обычно у Ланы от такого зрелища заранее начинается обильное слюноотделение, но сейчас во рту было сухо как в пустыне. Убраться отсюда хотелось больше, чем вожделенный фрукт.

Ящик был торжественно отгружен на крепкий квадратный стол возле двери. Видар достал небольшой мешочек и высыпав содержимое на ладонь, начал перебирать его пальцами. Лане стало интересно и, тихонько выглянув из-за его плеча, она мысленно присвистнула. Выбрав один из изумрудов среди кучки прочих небольших разномастных камней, протянул его Ивару. Тот лишь мельком глянув на камень, бросил его… В банку.

Лана прикрыла глаза на пару секунд и снова открыла, надеясь развидеть все, что сейчас произошло. Среди прочих мелочей, валяющихся на любом столе, заметить ничем не примечательную глиняную банку литра на полтора, можно только если специально приглядываться. А в нее только что закинули неплохой такой изумруд. Не среднего качества, конечно, но хороший, на три золотых потянет, а после огранки и на все пять-шесть. И это с тем учетом, что ящик яблок стоит четыре, ну от силы пять серебряных.

Изумруд за яблоки.

В банку.

Еще раз прикрыв глаза, Лана пообещала себе не удивляться местному ценообразованию. Может у них здесь такая напряженка с продуктами, горы все-таки, что они действительно оценивают такую банальность в один изумруд.

Видар подхватил самый дорогой ящик с яблоками за всю ее жизнь, прошедшую и грядущую, и уже разворачиваясь к двери, буркнул:

‒ Спасибо.

Ивар снова растянул оскал на своем идеальном лице и с шутливым полупоклоном произнес:

‒ Приятного аппетита.

Видар на это скривился, словно у него под носом ведро навоза, а не фруктов. Правила приличия никто не отменял, и Лана тихо поблагодарила, хотя ее “спасибо” было не громче выдоха. Да и последнее пожелание предназначалось не ей, а Видару, что странно. Они тут все явно издеваются над ним, что Алвис, что этот Ивар, и похоже из-за того, что его в няньки навязали потенциально опасному магу. Что странно, Видар от нападок не отбивается, а только как-то вздыхает безнадежно и грустно. Понять бы еще суть этих шуток.

Стараясь не бежать к двери галопом, а идти спокойно, Лана пошла на выход, радуясь, что за ней преградой стоит Видар. Чем больше они удалялись от склада, тем свободнее ей дышалось и нервы постепенно успокаивались. Она не могла объяснить такую яркую реакцию на Ивара, но порадовалась, что не все оборотни такие как он. А вот кое-что другое из произошедшего могла уточнить, заодно и отвлечься.

‒ Видар, почему ты за яблоки отдал изумруд? Это неоправданно дорого, даже не разумно. Почему Ивар установил такую высокую оплату?

‒ Это не Ивар установил цену. Он только контролирует процесс.

Ответ озадачил еще больше. Тогда кому может быть выгодно назначать такие цены?

Видар, словно подслушал, ответил на ее мысленный вопрос:

‒ Цену устанавливают адаманты.

Лана споткнулась и чуть не пропахала носом землю, но успела устоять. Видар на ее реакцию усмехнулся и продолжил.

‒ Алвис же тебе рассказал, что мы с ними торгуем. И в курсе, что они завышают цены.

‒ Ну не на столько же?! ‒ не удержала возгласа Лана.

Видар посерьезнел и без каких-либо эмоцией произнес:

‒ Выбора у нас все равно нет. Или так, или жить на одной дичи и рыбе.

Она замолчала, не найдя ответа. Адамантская империя, конечно, нашла нехилый такой клад в лице оборотней, но наглеть до такой степени? С другой стороны и оборотней понять можно. Если у них этих драгоценностей навалом, все-таки Сафрийские горы считаются самыми богатыми во всем мире, то смысл над ними трястись? Алмазы и сапфиры с голоду грызть не очень вкусно и питательно. А с другой стороны ‒ изумруд за яблоки!

Кстати о них. Лана скосила взгляд на ящик и сцапала одно из яблок, еще с самого склада соблазняющее ее своим румяным боком. Очистив его магией, со стоном вгрызлась в яблоко. Сочное и сладкое, все как она любит. Видар на ее действия как-то особенно трагично вдохнул и перекосился весь.

‒ Ну и почему ты так лицо скривил? ‒ спросила Лана, похрустывая. ‒ Не любишь яблоки?

‒ Теперь люблю, ‒ сказал так тихо, что она едва разобрала, и сразу же добавил: ‒ Давай пройдемся по периметру деревни, покажу тебе все.

Яблоки примирили ее с действительностью, а если Видар собирается еще и ящик с собой все время таскать, то такая экскурсия ей определенно нравится.

После того как они полдня ходили из одной стороны в другую, Лана могла уверенно заключить, что деревня устроена крайне разумно. Склады были максимально близко расположены к деревне, чтобы не идти далеко за продуктами. А вот к мастерским пришлось идти, строили их специально подальше, чтобы не шуметь возле домов. Река проходила за огородными террасами. Когда нужно было полить поля, к ней подводили желоба, по которым вода доходила до системы, а после сквозь небольшие отверстия снизу имитирующие дождь. И тропинки! Везде были проложены каменные тропинки. После такого даже в мыслях не возникает называть оборотней дикарями.

Потратили они на экскурсию почти весь день. Можно было бы быстрее, но Видар оказался хорошим экскурсоводом и интересно рассказывал обо всем вокруг, даже вспоминая смешные случаи на том или ином месте. Ящик он так и таскал с собой даже ни разу не пожаловавшись на неудобство. Лана предложила дойти до его дома и оставить ящик, но он на это только махнул рукой. К тому же она весьма успешно временами облегчала его ношу.

Оборотни, попадавшиеся у них на пути или работающие в мастерских, провожали их взглядами, но долго не рассматривали. Видимо новость о том, что в деревне маг, уже обошла всех и как на диковинку на Лану не пялились. Ну разве что чуть-чуть.

Они подошли к дому, когда сумерки уже опустились, и Видар, просто толкнув дверь плечом, вошел внутрь.

‒ Ты что дверь не закрываешь?

‒ Нет.

‒ А если кто-то проберется в дом? И украдет что-нибудь?

Видар обернулся к Лане и укоризненно на нее посмотрел.

‒ Не забывай, что ты не у себя дома. Мы не воруем друг у друга, поэтому и дверь закрывать нам ни к чему. Если кому-то что-то нужно, мы предоставляем ему это просто так или обмениваемся тем, что изготавливаем сами.

‒ И чем же занимаешься ты?

‒ Я изготавливаю мебель.

Он скрылся с ящиком в кладовке, а она так и стояла, замерев возле входа.

Лана представила его в той светлой рубашке с завернутыми рукавами, стоящего за рабочим столом и вытачивающего станком какую-нибудь ножку стула. Как мышцы перекатываются на его руках и плечах от каждого движения. Пара коричневых локонов, из зачесанных назад волос, падает ему на лоб. Пахнет свежей древесиной и дубовой корой с орехами. В окна льется солнечный свет, освещая лучами мелкие пылинки в воздухе и капли пота на лице мужчины. Они, переливаясь, стекают с висков, ниже к шее…

Лана встряхнула головой, отбрасывая наваждение. Глупо хлопая глазами, она пыталась понять, что это сейчас такое было.

Видар вышел из кладовки, отряхивая руки, и ее взгляд сам приклеился к ним. В голове снова возникла картинка его работы и голых рук. Лана покраснела и отвела взгляд.

‒ Уже поздно. Сейчас быстро поедим и спать.

Будучи день в отключке и проснувшись сегодня утром в постели, она не задавалась вопросом, где все это время спал Видар. Вторая спальня в доме не появилась, и как они будут решать это сегодня, она не представляла. Почувствовав, как дыхание перехватывает, хрипло сказала:

‒ И как же мы будем спать?

Глава 23

‒ Ты будешь спать в спальне, ‒ сказал Видар, доставая из холодильного ящика остатки куриной лапши.

‒ А где будешь спать ты? ‒ предприняла еще одну попытку Лана.

Видар поставил кастрюлю на плиту, следом набрал чайник и пристроил рядом. Дальше пошла методичная нарезка овощей и хлеба, которая как будто испытывала ее терпение. Когда чайник вскипел, суп начал разливаться по тарелкам, а она решила, что ответа уже не дождется, Видар, не поворачиваясь к ней, сказал:

‒ За меня не беспокойся.

И вот вроде ответил, а ситуация не прояснилась.

Ели молча. После того, как она доела, Видар забрал у нее тарелку, наотрез отказавшись от помощи. Снова повернувшись к ней спиной, намывая посуду, лишь кивнул в сторону спальни:

‒ Иди ложись.

Решив не стоять над душой, Лана захватила рюкзак и, прикрыв дверь спальни, обнаружила, что замок на ней за день не вырос. Видар все еще мыл посуду, поэтому она быстро достала свою самую закрытую пижаму, состоящую из штанов и рубашки с коротким рукавом. Быстро переодевшись в синий хлопок с мелким белым цветочком, она залезла на кровать, скрестив ноги, и уставилась на дверь.

Вскоре вода на кухне выключилась, что-то за стеной поскрипело, зашуршало и стихло. Лана напряглась в ожидании, когда откроется дверь. Вот только секунды шли, складываясь в минуты, а заходить к ней никто не спешил. Устав ждать, она на цыпочках подошла к двери и, приложив к дереву ухо, прислушалась. Тихо как в склепе. Входную дверь она точно не слышала, значит Видар где-то за стенкой.

Рука сама потянулась к дверной ручке и замерла, почти коснувшись ее. Она смотрела на свои пальцы, зависшие в миллиметре от касания, а в голове крутился вопрос: зачем оно ей? Если Видар уступил ей свою спальню, то это его осознанное решение. Если бы не хотел, то нашел бы кучу вариантов куда ее сплавить, начиная с матраса на полу в углу кухни и заканчивая каморкой в зале собраний. Лана отодвинула от ручки ладонь и сжала ее в кулак. Где и как будет спать Видар, ее не должно волновать.

Напоследок, раз уж все равно встала, Лана натянула между косяком и дверью сигнальную нить. Накладывать полноценную защиту, чтобы дверь нельзя было открыть, долго и затратно, а в сон и так уже клонит. К тому же сигналка призвана не защищать, а скорее предупредить о вторжении и визжит такой дурниной, что даже глухие могут от страха заиками остаться. Тут главное привыкнуть и помнить, что это сигналка, а не трепетная барышня, впервые увидевшая мышь и решившая своим визгом устроить несчастному животному разрыв сердца. Лана специально оставила такой душераздирающий крик, хотя его можно заменить чем угодно. Просто мягкий перезвон колокольчиков или соловьиное пение как-то не очень способствует экстренному подъему.

После установки сигналки Лана быстро успокоилась, что незаметно к ней не подобраться, и уснула почти мгновенно, даром что до этого больше суток проспала. И судя по тому, что она не подскакивала от визга сигналки, ночью к ней никто не пытался пробраться.

С утра Видар как раз начал сооружать завтрак, когда она вышла. Хорошо, что хоть кто-то из них умеет готовить, иначе умерли бы с голоду. Ее потолок в кулинарии — вымытое яблоко и бутерброд. Никто не станет учить аристократку у плиты стоять, вот и ее не учили. Только сейчас Лане придется справляться самой и личного повара она с собой не прихватила, а умение готовить — жизненно необходимый навык.

Поэтому она ненавязчиво прилипла к занятому Видару и исподтишка подглядывала, как он разбивает яйца на омлет. Оборотень поручил ей нарезать овощи и зелень, не подавая вида, что замечает ее изучающий взгляд. Наоборот, стал делать все еще более медленно и размеренно, но так что это не походило на явную демонстрацию готовки, а скорее на ленное настроение.

После завтрака пришел Ларс, под предлогом поболтать со скуки, но по факту попросту следить за ней, а Видар ушел по делам. Лана решила заняться пластиной, и под постоянными вопросами Ларса дело шло весело. А когда она стала по проекции слепка кости прямо там в воздухе гнуть пластину под нужную форму, тот и вовсе ахал и охал как деревенский мальчишка, впервые увидевший имперский цирк. Лана хоть и усмехалась на это, но ей было приятно, все-таки подобная установка ей тоже не даром обошлась. Стоила она, конечно, не как медицинская сфера, но и не копейки.

Обедом их покормил Видар, пахнущий древесными опилками, и снова ушел. К ужину вернулся, с трудом выгнав Ларса, который задавал порой почти детские вопросы и, казалось, хотел знать все на свете. После еды Лана попробовала снова заняться пластиной, вот только с Видаром такой легкости в общении как с Ларсом у нее не вышло. И работа шла медленнее. Трудно сконцентрироваться, когда на тебя не отрываясь смотрят два грозовых облака.

Спать она решила лечь пораньше, ну или точнее спрятаться за дверью спальни от изучающего взгляда. Уточнений сегодня не было, а значит данная комната на оставшиеся дни считается ее территорией. Снова навесив сигналку и переодевшись в любимую пижаму, Лана устроилась на кровати и, так и не дождавшись вторжения, уснула.

Дальше дни потекли своим чередом. Иногда дневную смену охраны, то ли ее, то ли от нее, она так и не поняла, нес Расмус или Видар. Иногда снова приходил Ларс и заваливал ее вопросами, как и Рас. Один Видар предпочитал молча ее разглядывать, изредка задавая вопросы по делу и, как по ней, слишком трепетно относясь к ее питанию. В готовке, кстати, она уже выросла с нарезки овощей до мариновки мяса, а дня два назад Видар доверил ей яичницу пожарить на завтрак. Лана последний раз так нервничала на втором курсе на экзамене по травологии. Нет, предмет интересный и необходимый, но профессором был самодур, влегкую заваливающий из-за неправильного ударения в произношении какого-нибудь далекого от медицины экзотического фикуса. А если уж ты при описании растения вместо весенне-зеленого оттенка написал светло-нефритовый… у-у-у.

Но с яичницей она справилась, на практике все оказалось не так уж страшно. Примерно, как зелья варить. Правильное соблюдение нужных пропорций компонентов в сочетании с необходимой температурой и временем жарки.

В один из дней закончился нагревающий кристалл, а это была как раз смена Видара. Когда он предложил Лане составить ему компанию на прогулке, она радостно согласилась. Ну да, ну да, и кристалл зарядить надо, и ее одну без присмотра не оставишь, но ей и самой хотелось посмотреть, как оборотни решают эту проблему, поэтому она сделала вид, что так и надо. Они вышли за пределы деревни и направились к одному из неприметных сарайчиков среди прочих мастерских.

С одной стороны примерно чего-то такого Лана и ожидала, а с другой увидеть здесь аппарат Бланха, пусть и трехсотлетней давности, занявший в длину всю заднюю стенку, все равно неожиданно. Ну серьезно, она как будто посетила музей старинных артефактов и изобретений. Вот емкость для сырого энерго-кристалла, рычаг, регулирующий включение и степень мощности, сам преобразователь, направляющий вал под стеклянной оболочкой, стабилизатор энергетического выхода и, наконец, небольшая закрытая емкость для бытового кристалла. Аппарат уже давно доработали и усовершенствовали, так как эта модель имела потери при работе до сорока процентов.

Лана не особо интересовалась кристаллической промышленностью, и процесс представляла лишь теоретически. Она знала в общих чертах о фермах, перерабатывающих цехах и то, что эти кристаллы в природе аккумулируют свободную энергию. И похоже сейчас у нее будет возможность увидеть весь процесс вживую.

Видар, видно, что не в первый раз проделывающий подобное, уверенно закрепил бытовой кристалл и закрыл емкость. Подошел к одному из ящиков и, открыв крышку, стал перекладывать содержимое с характерным стеклянно-хрустальным звоном. Лана вспомнила потрепанный сундук с драгоценными самоцветами и, пообещав себе не удивляться, шагнула поближе. Угу, сваленные в кучу призматические прозрачные кристаллы, по форме напоминающие толстые карандаши, которые Видар отодвигал рукой то в одну, то в другую сторону, словно это ненужные бутылки. И пусть она знала, что разбить подобный кристалл очень сложно, но хрустальный перезвон натягивал нервы в ожидании, что вот-вот и парочка расколется.

Пока Видар искал нужный ему по размеру кристалл, Лана решила поднапрячь память. Энерго-кристаллы росли только в определенных месторождениях, и за их нахождение положена финансовая благодарность, хотя в нынешнее время найти незарегистрированную ферму невозможно. Все они уже давно найдены и стоят под строжайшим учетом. Большую часть времени, пока растут кристаллы, ферму не трогают и просто охраняют примерно так же, как и сокровищницу. Даже если случайно найти утерянные небольшие кристаллы, их придется сдать в специальный перерабатывающий цех. Толку от них для большинства все равно никакого, только маги высшей категории способны вытягивать из кристаллов сырую энергию и преобразовывать самостоятельно без помощи аппарата.

На заре открытия залежи вычищали до дна и тогда ферма погибала. Подсадка кристаллов в другое место или даже на старое очищенное месторождение результатов не давала. Причины этого до сих пор не ясны, но живые месторождения после этого стали охранять и не разрабатывать полностью. Когда кристаллы вырастают достаточной длины, их собирают, обязательно оставляя при этом часть основания друзы для роста следующих кристаллов. При переработке в цехах энергию вытягивают из кристалла, направляя в специальные объемные емкости, которые после продают в мастерские для зарядки бытовых кристаллов или прочих нужд. Сам кристалл при этом разрушается до состояния пыли, которую аккуратно рассыпают над фермой для “удобрения” и ускорения роста.

Видар нашел достаточно крупный кристалл и положил его в удлиненную емкость, плотно закрыв крышку. Долго не думая, потянул за рычаг. Преобразователь тут же низко загудел, а вал под стеклом раскалился добела, пропуская через себя чистую энергию. Лана почувствовала, как воздух в комнате потяжелел, по коже будто пробегали мелкие разряды молний, даря двойственные ощущения. Хотелось одновременно и потереть кожу, чтобы убрать это чувство, и в то же время впитывать его, боясь пошевелиться, чтоб не спугнуть.

Она посмотрела на Видара и прыснула со смеху. Волосы у него ежиком торчали во все стороны. И судя по тому, как он улыбается, глядя на нее, на ее голове та же картина.

‒ Это всегда так? ‒ спросила Лана, проведя рукой над своими волосами.

‒ Угу, ‒ Видар продолжал с улыбкой смотреть на нее, ‒ правда последние года эффект стал сильнее. Аппарат старый и потери уже равны, если не превышают переработанную энергию.

Лана тоже об этом подумала, удивительно как это старье в принципе не развалилось и способно хотя бы половину от кристалла переработать. Но ощущения потрясающие, как будто стоишь посреди грозы и в тебя вот-вот молния ударит.

Гул стал затихать вместе со светом от раскаленного вала. Когда повисла тишина, Видар вернул рычаг в обратное положение, достал бытовой кристалл и вытряхнул пыль в стоящий тут же бак. Пока он убирал за собой, Лана еще чуть приблизилась к ящику с энерго-кристаллами и чуть нахмурилась. Какая-томысль вертелась на краю сознания, постоянно ускользая, и она никак не могла поймать ее за хвост. Что ж, теперь она знает, как оборотни решают вопрос с зарядкой бытовых кристаллов. Но вместо удовлетворения от полученного ответа, у нее наоборот было ощущение, что появился еще один пазлик из общей картины, которую она пока не видит.

‒ Милана, ‒ позвал ее Видар и хорошо, что он стоял к ней полубоком и не видел, как она скривилась, ‒ мы иногда гостим друг у друга в деревнях, и сегодня вернулась одна… прости, но магом ее назвать у меня язык не поворачивается. В общем эта ведьма снова вернулась к нам, и не хочешь ли ты с ней познакомиться? Мне вечером нужно будет отойти, а с ней я тебя могу оставить абсолютно спокойно.

Лана не знала, какой вопрос озвучивать первым и выпалила все разом:

‒ В смысле гостите друг у друга? Эта деревня не единственная? И какая еще ведьма? У вас тут живет маг? Женщина?

И не дожидаясь ответов на вопросы, тут же воскликнула:

‒ Конечно я хочу с ней познакомиться! ‒ и задала действительно важный вопрос: ‒ Почему ты мне сразу не сказал?

‒ Смысл говорить, если ее здесь не было, ‒ невозмутимо привел железный аргумент Видар и решил ответить на другие вопросы: ‒ Всего здесь три деревни. А по поводу ведьмы, ну-у, она не то, чтобы маг… да и не ведьма, это просто многие ее так называют, ‒ Видар нахмурил брови. ‒ Если честно, я вообще не представляю, кто она. Живет с нами, сколько себя помню.

Оборотень взял Лану за руку и повел в сторону деревни, а она шла, не сопротивляясь, оглушенная такими новостями. Даже ее ладонь в горячей руке оборотня не смущала. Тут живет еще один маг, к тому же женщина, и Лана с радостью познакомится с ней и послушает ее историю. Они подошли к деревянному дому, стоящему на отшибе деревни. Видар постучал в дверь и тут же, не дожидаясь ответа, распахнул ее и вошел внутрь. Лана одернула его:

‒ Ты в курсе, что невежливо так вваливаться в чужой дом, когда тебя не пригласили, даже если ты постучал?

Вместо ответа Видара прозвучал мягкий женский голос из комнаты:

‒ У оборотней свои представления о частной собственности и личном пространстве.

Вскоре вышла и сама обладательница голоса. Мелания тряхнула головой, но женщина никуда не исчезла и черты лица не изменились. Лана внимательно осмотрела ее с ног до головы, и еще раз, но видение не хотело рассеиваться, и она в шоке воскликнула:

‒ Тетушка Мари!?

Глава 24

Лана почти физически ощущала, как от натуги скрипят шестеренки в мозгу. Тот же рост, те же пшеничные волосы, правда собранные в простую косу, а не прическу, те же голубые глаза. Та же длинная шея и царственная осанка, спрятанная под простым серым платьем, украшенным лишь синим вьющимся узором по низу треугольного выреза.

‒ Рада наконец познакомиться с тобой, ‒ ласково улыбнулась женщина.

И-и-и… на этом ее шестеренки окончательно заржавели и встали намертво. Одна единственная, которая еще слабо поскрипывала в попытке сдвинуть все остальные, помогла Лане выдать одну фразу:

‒ Кто вы?

‒ Меня зовут Марианна. С моей сестрой Мариеттой ты уже знакома, ‒ в голубых глазах появились смешинки, ‒ если хочешь, можешь тоже звать меня просто Мари. Только без тетушки, пожалуйста.

‒ Сестрой… ‒ последняя живая шестеренка с громким стуком ударила по остальным и механизм опять закрутился. ‒ Сестрой! Так вы дуалы! ‒ Лана широко раскрыла в удивлении глаза и рот.

Мари лишь улыбнулась на это, ничего не ответив.

‒ Кхм… ‒ раздалось за спиной, ‒ думаю, вам есть о чем поболтать. Мне нужно отойти по делам, к вечеру вернусь. Не выходи из дома одна, дождись меня, хорошо?

Она рассеянно кивнула и где-то на самой границе восприятия услышала, как за Видаром закрылась дверь. Ну надо же ‒ дуалы! Это же такая редкость, они рождаются раз в сто лет, если не больше. И в противоречие всем законам природы и магии их сила не делится пополам на каждого, а наоборот, удваивается. В итоге рождаются два мага, и сила каждого вдвое больше, чем если бы родился один ребенок. А если судить по внешности и поведению, то сестры родились явно в высших сословиях, им и так бы выпала неслабая доля магии. Но теперь хотя бы понятно, как Мари смогла создать копию Ланы перед побегом и почему ее магия так сильно отличалась от обычной. Просто она дуал… они…

‒ Может быть хочешь чаю?

Лана собиралась ответить, но поняла, что все это время так и стояла с открытым ртом. Она резко захлопнула его, щелкнув зубами, и просто кивнула головой, промычав в знак согласия. Чай ей не помешает, поможет собрать мысли в кучу и возможно даже вести нормальный диалог, а не стоять с открытым ртом и блеять как овца. Боги, стыдно-то как. Нужно собраться и просто мило поболтать, как если бы это была обычная женщина, а не загадка, которую большинство ученых до сих пор пытаются разгадать, и все они за возможность изучения дуалов глотки друг другу перегрызут.

Пройдя на кухню, Лана уселась за стол, по привычке держа спину прямо. Хоть это была и не та Мари, но рефлекс держаться так, словно ты на приеме, плотно засел в ней при виде женщины. Мари поставила перед ней чай в огромной кривоватой кружке из обожженной глины, перед собой поставила такую же кривоватую кружку, но другой формы, и развалилась перед ней на стуле.

Лана чуть расслабила спину, поняв, что с этой Мари можно пить чай без блюдца.

‒ Я так рада, что мы можем поболтать, ‒ Мари совсем уж по-простому поставила локоть на стол и подперла подбородок рукой. ‒ Мариетта мне столько о тебе рассказывала.

‒ Рассказывала? Так вы общаетесь?

‒ У нас есть свои методы, ‒ небрежно взмахнула рукой Мари. ‒ Прости, но не могу рассказать.

‒ Ничего, ‒ Лана хмыкнула, ‒ я не в обиде. Учитывая, что я почти год общалась с тетушкой Мари, но только сейчас узнала, что ее на самом деле зовут Мариетта, и к тому же вы дуалы. На фоне этого секрет способа вашего общения с сестрой меркнет.

‒ Ох, она всегда была очень скрытной, не бери на свой счет. И на самом деле мы не дуалы… мы триалы.

У Мелании чай пошел носом. Подавившись, она, пытаясь поставить кружку на стол, опрокинула ее, и чай начал со стола заливать ей юбку. Прикрыв рот одной рукой, она пыталась откашляться. Марианна с милой улыбкой словно ничего не происходит, протянула ей белоснежный платок. Схватив его, Лана стала кашлять уже в него и пытаться незаметно стереть чай, вытекающий из носа. Мари, все так же безмятежно улыбаясь, взяла ее опрокинутую кружку, взмахом руки очистила и стол, и юбку и принялась снова разливать чай. Хотя для нее действительно все было как обычно, это для Ланы сейчас рушатся основы мироздания.

‒ Это невозможно, ‒ просипела Лана и еще раз откашлялась. ‒ Такого слова и понятия не существует.

‒ До нас может и не существовало, ‒ пожала плечами Мари, ‒ но, родившись, мы с сестрами его создали.

‒ Сестрами? Так вас ‒ трое?

‒ Да, средняя Марисса не сидит на одном месте. Может когда-нибудь ты с ней встретишься, но вряд ли. Она неуловима как ветер. Я, кстати, младшая, если тебе интересно, ‒ стрельнула глазками в нее Мари.

‒ Даже если я с ней встречусь, то вряд ли смогу отличить и подумаю на одну из вас.

Лана старалась поддерживать диалог так, будто ничего не случилось, задавливая мысль о невозможном подальше. Она обдумает это после, иначе рискует поставить себя совсем уж в неловкое положение.

‒ О-о-о, поверь мне! Ее ты ни с кем не перепутаешь, если увидишь, ‒ Мари многозначительно подняла брови.

Перед ней снова оказалась кружка с чаем, но Лана не спешила брать ее в руки, хотя промочить горло хотелось. Неизвестно какие еще секреты сегодня ей откроются, поэтому нужно подгадывать и пить чай, когда Мари молчит.

‒ Могу я, ‒ Лана откашлялась, ‒ задать вопрос?

‒ Конечно! Спрашивай. Я с радостью отвечу, ‒ Мари замялась, ‒ но пойми меня правильно, есть вопросы, на которые я не смогу дать ответ.

Она замолчала в ожидании, и Лана отхлебнула чай, пока была возможность.

‒ Как вы оказались здесь? И почему живете с сестрами раздельно?

Улыбка Марианны погасла, лицо сделалось строгим и серьезным.

‒ Это один из тех вопросов, на которые я могу ответить лишь частично. Дело в том, что наши судьбы неразрывно связаны с судьбой всех оборотней. Ты наверняка в курсе, как к ним относятся в империи. ‒ Лана кивнула. ‒ И, думаю, согласишься с тем, что подобное отношение к ним предвзято, особенно увидев их уклад жизни и познакомившись с ними поближе. Мы с сестрами решили посвятить жизнь тому, чтобы примирить враждующие стороны. Поэтому я живу здесь с ними. Мариетта живет среди магов, отслеживает настроение среди них. А Марисса мотается по всему миру в поисках решений и союзников. Оборотни ничем не хуже нас, думаю ты согласишься, что в чем-то даже превосходят. Просто они другие и из-за этого их боятся, ненавидят и не понимают. Мы многое можем друг другу дать, жаль, что император этого не понимает. Как было бы прекрасно, если бы оборотни и маги вместе жили, строили города, учились в академиях и влюблялись…

Мари мечтательно смотрела на потолок, обняв кружку, а Лана поняла, что не пить чай, пока говорит Мари, было очень разумным решением.

‒ Учились в академиях? Зачем им учиться в академиях? ‒ она задала эти вопросы Мари, хотя уже и сама поняла ответ, только сейчас сложив хотя бы часть пазлов из той коробки, что у нее накопилась за это время.

Марианна перевела лукавый взгляд на нее, и мечтательная улыбка стала шире:

‒ Не обратила внимания, да? Ничего страшного, ты маг и привыкла к подобному. Но если вспомнить самые основы, то будут ли работать, скажем, маг-светильники у человека, не обладающего магией? Или отопительные кристаллы?

‒ Или очищающий кристалл в туалете… ‒ пробормотала Лана.

‒ Да, или он. Все оборотни обладают магией. В большей или меньшей степени, но все. Правда только в человеческом обличии. Уровень у них, конечно, не высокий, максимум третий, но чаще второй. Там и знания больше интуитивные, а уровень развития, как у ваших магов подростков, но все же он есть. Я смогла создать многие кристаллы и научила их ими пользоваться, но, к сожалению, не могу обучить большему, моя магия слишком отличается от стандартной. Может у тебя возникнет желание их научить? Хотя бы основам. У них небольшой резерв магии.

Лана прокашлялась и быстро отпила немного чая. Она поняла, что эта Мари, как и ее сестра из Бросвена, умело и тонко увела ее от вопроса их раздельного проживания и причин, по которым они на это пошли. Вроде бы ответила, а вроде бы и нет. Но у Ланы возникла еще одна мысль, которая неприятным молоточком билась в голове и просила подтверждения.

‒ Вы сказали, что у вас есть способ общаться с Мариеттой. ‒ Женщина кивнула. ‒ Я хочу знать, сообщала ли она вам о моем побеге? И случайно не с вашей ли подачи оборотни встретили меня у болота?

Ответа сразу не последовало, и Мари просто сидела и смотрела на нее, раздумывая, стоит ли отвечать. Хотя такая реакция уже была ответом на ее вопрос.

‒ Да, все так, ‒ наконец ответила женщина.

‒ А мой отец? Его смерть тоже была частью вашего грандиозного плана?

‒ Нет. ‒ В этот раз ответ последовал незамедлительно. ‒ К этому печальному событию мы не имеем отношения. Просто все сложилось подобным образом, и мы этим воспользовались. К тому же твоя помощь действительно была нужна здесь.

‒ Хотите сказать, что имея такую силу, не двойную даже ‒ тройную, вы не могли залечить ногу несчастного парня?

‒ Нет, не могла. Моя сила имеет определенную специфику, и скорее всего я бы только осложнила ситуацию. Здесь была нужна помощь мага, имеющего определенные знания. И я не стану скрывать свою радость, что именно ты оказалась здесь и сумела помочь.

‒ Почему?

‒ Потому что не только маги предвзяты к оборотням. Ко мне все привыкли и давно считают своей. Оборотням тоже не помешает увидеть, что не все маги одинаковы и ненавидят их.

Они смотрели друг на друга в повисшей тишине. Неприятно чувствовать себя пешкой в чужой игре.

‒ Спасибо за чай. И за ответы. Но я, пожалуй, пойду.

Лана резко поставила чай на стол и встала, громко скрипнув стулом по полу. Она направилась к выходу и резкими рваными движениями попыталась надеть куртку, не попадая в рукава, от чего злилась еще сильнее.

‒ Мне очень жаль, что твоего отца не стало, но пожалуйста, Мелания, не руби с горяча…

‒ Стоп! ‒ Лана замерла, выставив вперед руку. ‒ Я очень прошу вас не называть меня полным именем. Для всех здесь я ‒ Милана Блекхорт. Вряд ли оборотни обрадуются тому, что у них гостит дочь мага, с которым были постоянные стычки и от чьих команд гибли их соплеменники.

Да где же этот проклятый второй рукав?

‒ Твой отец не был врагом оборотней.

‒ Ага, конечно, они встречались на границе и играли в карты, рассказывая друг другу байки…

‒ Тревис был нашим союзником, и благодаря ему удалось избежать кровопролития. Именно благодаря ему между магами и оборотнями не развязалась настоящая война.

Лана замерла на секунду. Эта информация ее ненадолго оглушила. Ее отец был военным, и она понимала, что у него есть тайны, в которые ей не стоит лезть. Но эта тайна оказалась уж слишком неожиданной. Тревис Хеллворт, генерал-полковник имперской армии, отправленный в отдаленное поселение Бросвен для защиты границ от оборотней, оказался двойным агентом. Выйдя из ступора, Лана плюнула на потерянный рукав и стала обуваться.

‒ А сами оборотни в курсе, что он не был им врагом?

Молчание стало ей ответом.

‒ В таком случае я все же попрошу вас обращаться ко мне либо Лана, либо Милана. Иначе, боюсь, все ваши великолепные планы так и не смогут осуществиться, после того как меня раздерут на сувениры.

Она схватила рюкзак и направилась к двери. Уже на пороге Мари ее окликнула:

‒ Лана, останься пожалуйста и подожди Видара. Тебе и правда пока не стоит ходить одной.

‒ Я могу за себя постоять, ‒ сквозь зубы сказала Лана и про себя добавила: “Благодаря отцу”.

Слетев со ступенек, она пошла в сторону деревни. Найдя наконец второй рукав, просунула руку, но куртку застегивать не стала. Она шла мимо домов и чувствовала, как ее провожают взглядами. По большей части любопытными, но были и негативные. Она о них не думала, в голове и без этого крутилось слишком много мыслей. Мило они с Мари побеседовали, ничего не скажешь. Дуалы, которые на самом деле оказались триалами, их подковерные игры для всеобщего блага и счастья, отец, который, как оказалось, тоже в этом участвовал…

Она дошла до площади, где стоял дом собраний, и чуть притормозила, пытаясь вспомнить куда идти. Кажется эта тропа, но не точно. Плюнув, Лана пошла к ней, в крайнем случае спросит. Пройдя несколько домов, поняла, что оказалась на границе деревни, но дом Видара не увидела. Идя вдоль границы, она надеялась увидеть знакомое крыльцо, на котором они в обнимку сидели.

Сумерки начали сгущаться, и она решила пройти к ближайшему дому и спросить дорогу, как у нее за спиной раздался женский, но очень недружелюбный голос:

‒ Ну привет, маленькая магичка.

Глава 25

Обернувшись, она увидела перед собой девушку. Лана не была низкой, унаследовав от отца довольно высокий рост, но девушка перед ней была почти на полголовы выше. В ней вообще всего было много. Много зелени в кошачьих глазах, много блеска в волосах цвета красного дерева, много сияющей ровной кожи. Огромные опахала, которые у обычных людей ресницами называются, губы нежно-розовые, аккуратный чуть вздернутый нос. Лана опустила взгляд в треугольный вырез светло-зеленого платья, оценив, что и там всего много. Гораздо больше, чем у нее самой, хотя она на фигуру никогда не жаловалась.

Что удивительно, несмотря на излишества, все в девушке было гармонично и прекрасно и не вызывало даже мысли о вульгарности. Вот были бы губы поярче или вырез поглубже, и грань пристойности была бы пройдена, но нет. Особа перед ней выглядела прилично, пусть и балансируя на тонкой грани. Она была сказочно красива, и будь Лана художником, ни за что бы не смогла пройти мимо такой красоты и не запечатлеть ее в веках.

Но все портило недовольно-надменное выражение лица и взгляд, словно девушка не могла решить, порубить Лану на мелкие кусочки или крупные.

‒ Темного вечера. Чем могу помочь? ‒ вежливо и нейтрально отозвалась Лана.

‒ Ты очень поможешь, если сейчас же покинешь нашу деревню и больше никогда здесь не появишься, ‒ нежным ядом разлилась девушка.

‒ Боюсь, это невозможно. Что-то еще?

Лана отвечала ей с абсолютным спокойствием на лице и с садистским удовольствием наблюдала, как девушка перед ней начинает закипать. Понятно же, что ее шли запугивать, ожидая другой реакции. Вот только ее мысли все еще находились в домике Мари и перебирали, и перебирали все слова и откровения. Но даже если бы голова не была забита, бояться она в любом случае не собиралась.

‒ Тогда свали из дома Видара. Он мой!

Ах, вот в чем дело.

‒ Боюсь, это тоже невозможно, ‒ до тошноты вежливо произнесла Лана. ‒ Если на этом все, то я пойду. Приятного вечера.

Лана уже начала разворачиваться, когда девушка грубо схватила ее за руку и резко дернула на себя.

‒ Слушай ты… ‒ лицо перед ней исказилось злостью, но договорить девушка не успела.

За долю секунды ярость разлилась по венам Ланы. Свободной рукой она резко и сильно ударила в солнечное сплетение кулаком. Затем сразу же удар голенью под колено, девушка охнула и согнула ногу от боли, ослабив при этом хватку. Лана крутанула рукой, освобождая ее и перехватывая руку девушки, вывернула локоть за спину, опрокидывая тело на землю. Поставив колено между лопаток, одной рукой фиксируя локоть, а другой прижимая голову, она медленно наклонилась к тихо стонущей девушке.

‒ Слушать сейчас будешь ты, ‒ невозмутимым тоном, но чуть понизив голос, прошептала Лана ей на ухо, ‒ я терпеть не могу, когда меня трогают, и уж тем более нагло хватают за руки. Поэтому в первый и последний раз предупреждаю: тронешь меня еще раз ‒ и твоим нахальным ручкам не поздоровится.

Отпустив девушку, Лана отошла от нее, спокойно отряхнула юбку и пошла в сторону дома, где на крыльце стояла женщина и наблюдала за ними. Лана спиной ощутила угрозу и, не раздумывая, возвела вокруг себя ледяной щит. Он не был самым сильным при защите, но его несомненным плюсом была почти абсолютная невидимость. Только приглядевшись, можно было понять, что смотришь словно через тонкую корку льда, слегка искажающую видимость.

И еще большим плюсом было то, что при соприкосновении со щитом на коже остаются ледяные ожоги.

Услышав за спиной крик боли, переросший в громкий скулеж, Лана не останавливаясь и не оборачиваясь, сказала:

‒ Я предупреждала.

Подойдя к женщине на крыльце, сжимающей на груди платок и смотрящей на нее испуганными глазами, Лана постаралась мило улыбнуться и вежливо спросила:

‒ Любезная, не подскажете, где дом Видара?

‒ Ч-через два дома от моего.

‒ Спасибо большое. Хорошего вечера.

Дойдя до нужного крыльца и не увидев света в доме, она с облегчением выдохнула. Хорошо, значит Видар еще не вернулся. Пройдя в дом и сняв верхнюю одежду, она направилась в кладовку. Как же хочется яблок. Это был слишком долгий и насыщенный день, и ей просто необходимо сейчас же вгрызться в сочный хрустящий бок.

Выходя из кладовки, она снова уткнулась носом в вырез рубашки, пахнущей дубом и орехами.

‒ Где ты была? ‒ прозвучал злой голос над головой.

‒ Гуляла, ‒ недовольно ответила Лана.

‒ В смысле гуляла?! Я же просил тебя дождаться моего прихода у ведьмы!

Видар глубоко вдохнул и его лицо моментально исказилось, словно он за раз съел целый лимон. Выбросив из рук Ланы яблоко на пол, он схватил ее ладони и притянул к лицу. Да что ж за день такой, что ее все хватают! Она уже собиралась разразиться гневной тирадой, когда Видар начал обнюхивать ее пальцы, касаясь при этом ладонью губами. Все слова застряли в горле, и Лана притихла, наблюдая как его нос обводит пальцы, согревая теплым дыханием.

‒ Почему от тебя пахнет Ингрид?

Волшебство момента разрушилось разъедающим ее изнутри чувством, которое она никогда не ощущала и не могла его назвать.

‒ Значит, так зовут это прекрасное и милое создание, ‒ язвительно ответила Лана, вырывая руки и поднимая яблоко с пола. ‒ Будь так любезен, успокой свою ненаглядную, иначе рискуешь выцеловывать ее обгоревшие пальчики.

Она прошла к раковине, чтобы помыть яблоко, но глаза застилала красная пелена и внутренности горели огнем. Она не могла понять свои ощущения, как вдруг ее осенило.

Это была ревность. Она ревновала Видара к другой женщине. Более красивой, статной и фигуристой, чем она. От осознания Лана замерла над раковиной, разглядывая несчастный фрукт с помятым боком.

‒ Она не… ‒ начал Видар, но его перебила хлопнувшая входная дверь.

На пороге стоял оборотень и с неприязнью смотрел на Лану.

‒ Ее требуют в зал собраний. Немедленно.

Лана вздохнула, с грустью посмотрела на побитое яблоко и, вымыв руки, пошла одеваться. Похоже Ингрид решила не оставлять их стычку между ними, и сейчас Лане придется отчитываться перед вожаком. Страха не было, она вообще ни капли не переживала и спокойно вышла на улицу в сопровождении двух оборотней.

В зале советов собралась, пожалуй, вся деревня за представлением. Мда, маловато у них тут развлечений. Театр что ли открыть? Или может кафе?

Лана сразу прошла на пустующую середину зала. Алвис и еще несколько мужчин стояли перед столом.

Плачущую Ингрид прижимал к себе и успокаивал тот самый оборотень, что истерил по поводу присутствия Ланы в деревне и возмущался, что она ими командует при оперировании Эмиля. Девушка без остановки рыдала на его плече. Если Лана все же решит организовать тут театр, то ее она точно возьмет на главную роль. Даже столичные примадонны не отыгрывают так хорошо.

Она стояла посреди пустого пространства, скрестив руки, и ждала, когда же ее начнут обвинять. Похоже вид у нее был слишком гордый для раскаяния, и тишина затягивалась. Лана нетерпеливо подняла одну бровь, и голос подал оборотень, обнимающий Ингрид. Надо бы узнать его имя.

‒ Ты напала на Ингрид. Она прибежала к нам в слезах и с обожженными руками. Ты хоть представляешь, какое наказание тебя ждет за нападение на оборотня? ‒ строго сказал он, но за словами чувствовалось сочащееся из него довольство.

‒ Как вас зовут? ‒ спокойно спросила Лана.

Лицо оборотня слегка перекосило от того, что она ни его, ни предполагаемой кары не боится.

‒ Рандольф, ‒ нехотя ответил оборотень.

‒ У вас, Рандольф, ненависть к магам совсем мозги отшибла или как?

Все звуки в зале словно взяли и выключили рубильником. Даже Ингрид перестала рыдать и подняла на нее широко распахнутые глаза. Рандольф смотрел на нее с нескрываемой ненавистью, но ей было плевать. В душе стоял абсолютный штиль и равнодушие ко всему. После сегодняшних откровений в доме Мари ей на всё плевать с высокой колокольни.

У нее не было никакого желания затягивать этот фарс, и она снова взяла слово:

‒ Как вы себе это представляете? Вот я иду, слегка заплутав среди домов, встречаю эту девушку и тут же начинаю ее избивать, видя при этом впервые в жизни?

Тишина была ей ответом, и она уже начала раздражаться.

‒ У меня есть личный разговор к вашему вожаку, поэтому давайте не будем тратить ничье время. Я расскажу, как все было, и на этом закончим.

И она рассказала. В мельчайших подробностях, слово в слово, тщательно описывая, как она скрутила Ингрид, что прошептала ей на ухо, как та бросилась на нее со спины и обожглась о щит. Сама Ингрид смотрела на нее, поджав губы. Похоже не ожидала, что она так подробно все опишет. Лана вообще не понимала, на какой итог представления она рассчитывала, но явно не на этот.

‒ И с какой стати мы должны верить тебе, а не Ингрид?

Этот Рандольф уже однозначно начинает бесить ее своей тупостью. Она открыла рот, чтобы высказать все, что думает об его умственных способностях, как сбоку тихий голос произнес:

‒ Она говорит правду.

Все оглянулись, и Лана увидела ту самую женщину, сжимавшую платок и подсказавшую ей дорогу.

‒ Ты защищаешь мага, а не своего соплеменника?! ‒ прорычал на сжавшуюся от этого женщину Рандольф.

Ну все! Терпения у нее много, но даже оно может закончиться.

‒ А вы тут значит судите не по справедливости, а просто разделяете всех на своего или чужого?! ‒ прокричала Лана, уже не сдерживаясь. ‒ Лучше бы вместо того, чтобы обвинять тех, кто от вас отличается, воспитывали получше своих “соплеменников”, ‒ выплюнула это слово Лана, ‒ потому что не будь у меня защиты из магии, то лежала бы я сейчас с разодранной спиной у вас на краю деревни. Чему вы, Рандольф, думаю бы несказанно обрадовались и вряд ли стали бы наказывать Ингрид. Похоже нападать со спины у оборотней считается очень благородным.

Тишина уже в сотый раз повисла в воздухе, и в ней все отчетливо услышали шипение Ингрид.

‒ Ах ты дрянь…

Лана ненадолго закатила глаза и перевела взгляд на вожака:

‒ Алвис, пожалуйста, у меня и правда есть к вам разговор.

Тот кивнул, собираясь вынести свое решение. Лана ни капли не сомневалась в этом мужчине, пусть и знакома с ним чуть больше недели, и знала, что он рассудит по уму, но его перебил истеричный крик Ингрид:

‒ Я требую винганзу!

Весь зал тут же заполнился шумом и гамом. К Лане подбежали Видар и Ларс. Скоро подошел и Рас, тоже встав рядом.

Видар наклонился к ней и зарычал в ухо:

‒ Не смей соглашаться.

Ясно. С этой стороны разъяснений не ждать. Отвернувшись от него, Лана спросила:

‒ Ларс, что такое винганза?

‒ Поединок, где оскорбленный смывает свое унижение кровью того, кто его обидел. Ведется до первой крови или пока противник не сдастся. Винганзу часто используют мужчины для своих разборок, я впервые вижу, что женщина бросает вызов женщине, хотя это и не запрещено. Отказаться от винганзы значит прослыть трусом, не способным отвечать за свои поступки, слова и действия.

Ларс замялся и просяще посмотрел на нее:

‒ Лана, тебе не стоит соглашаться. Ты не оборотень и никто не будет стыдить тебя, если откажешься. Ингрид поступила очень подло, и все уже поняли, что правда в твоих словах. В винганзе нет никакого смысла, просто она бесится, что не получилось задеть тебя. Это все понимают. Пожалуйста, не соглашайся.

Она подумала немного и поняла, что он прав. Посмотрела в сторону беснующейся Ингрид, и в голове возникла картинка, как она тесно прижимается к Видару всем тем, чего у нее много, и тянется за поцелуем. Ревность тут же подняла шипящую змеиную голову и угрожающе затрясла погремушкой на хвосте.

‒ А поединки проводятся в зверином обличии?

‒ Да, ‒ ответил Ларс.

‒ Не смей, ‒ зарычал вместе с ним Видар.

‒ А в человеческом обличии Ингрид будет сильнее меня?

‒ Да.

‒ Лана, не смей, ‒ Видар схватил ее за руку.

Она зло обернулась на него, все еще видя перед собой воображаемую картинку, как он целуется с Ингрид, и пустила разряд ему в ладонь. Оборотень от неожиданности зашипел, отдернув руку, а она, высвободившись, пошла в сторону своего будущего противника.

‒ … она оскорбила и унизила меня, я требую винганзы! ‒ истерила Ингрид в лицо Алвису, пытающемуся ее успокоить.

‒ Оставила бы этот маленький инцидент между нами, тогда и позориться бы перед всеми не пришлось, ‒ сказала Лана, и народ перед ней расступился, показывая растрепанную, с красным лицом Ингрид.

‒ Мне объяснили, что такое винганза… ‒ Лана сделала многозначительную паузу. ‒ Я согласна, но поскольку не являюсь оборотнем, то у меня будет ряд условий.

Покрасневшие глаза Ингрид зажглись торжеством.

‒ Во-первых, драться будем в человеческом обличии, так честнее.

‒ Идет, ‒ согласилась девушка.

‒ Во-вторых, ты сильнее меня, поэтому прошу себе оружие. Никаких кинжалов или мечей, простой деревянный шест меня вполне устроит.

‒ Пф-ф, согласна. Я тебя и в человеческом обличии и даже с палкой уложу.

‒ В-третьих, если вдруг во время битвы ты обернешься, тогда и я буду в ответ применять магию.

Вот тут Ингрид засомневалась и начала кусать губы. Видимо воспоминания о горящих ладонях еще свежи. Лана смотрела на нее и с уверенностью могла сказать, в какой конкретно момент ту посетила мысль, что она разделается с противницей быстро и до оборота не дойдет. Ее губы растянулись в оскале, показывая клыки.

‒ Я согласна на все условия.

‒ Отлично! ‒ Лана повернулась к Алвису, который был явно недоволен ситуацией. ‒ Нам нужно как-то скрепить договор?

‒ Учитывая, сколько народу были свидетелями, этого не требуется.

‒ Хорошо, ‒ Лана снова повернулась к противнице. ‒ Когда встречаемся?

Ингрид слегка растерялась, не ожидая такого рвения, но быстро взяла себя в руки.

‒ Через два дня в полдень на поляне.

‒ Договорились, ‒ она не стала спрашивать, что за поляна, наверняка ее туда отведут.

‒ Ты хотела поговорить, пройдем в соседнюю комнату, ‒ Алвис жестом позвал ее за собой.

Проходя мимо Ингрид, которая довольно улыбалась, глядя на нее, Лана держала безразличную маску на лице. Она улыбалась и смеялась про себя. Это было легче легкого, обвела ее вокруг пальца как ребенка, даже неловко как-то было. Эх, Ингрид, Ингрид, не училась ты много лет среди самых отпетых интриганок и даже не смогла ничего заподозрить. А Лана выторговала себе лучшие условия ‒ у нее даже шест будет в качестве оружия. По поводу того, что девушка сильнее нее, она тоже не переживала. Наставник тоже превосходил ее по массе и навыкам, поэтому драться с сильным противником ей не впервой.

Лана все же позволила себе чуть усмехнуться уголком губ. Зря Ингрид так простодушно согласилась на шест. Грубая сила никогда не могла победить отточенные навыки.

Глава 26

Алвис привел ее в ту же каморку, где они до этого общались вместе с Эстер. На самом деле она думала зайти к нему завтра, но раз уж обстоятельства так сложились, что она при всех заявила о важном разговоре, то можно и сейчас сказать. Будто все так и задумывалось.

‒ Я хотела сказать, что пластина почти готова. Завтра подправлю кое-какие мелочи и вечером уже можно провести операцию.

‒ Хорошо, значит завтра вечером, ‒ хмуро ответил оборотень, буравя ее взглядом из-под бровей. ‒ Лана…

‒ Алвис, не стоит, ‒ она подняла руку, останавливая его, ‒ я не поменяю своего решения.

Вожак долго вглядывался в ее глаза. Не найдя там то, чего искал, недовольно поджал губы и покачал головой, так ничего и не сказав.

‒ Я зайду к вам завтра вечером, ‒ тихо сказала Лана, на что Алвис так же молча кивнул.

Они вышли из комнаты, и первое, что увидела Лана, это опирающегося плечом о стену Видара. Он стоял, скрестив руки, и смотрел на нее тяжелым взглядом. Настроение и так бывшее на нуле упало еще ниже. Видимо злится, что она потрепала его драгоценную Ингрид и собирается потрепать еще.

Лана кивнула Алвису на прощание и, не собираясь больше задерживаться, пошла к выходу. Большинство оборотней уже разошлись, но в зале и на улице еще оставались небольшие группки, видимо до сих пор обсуждая произошедшее. И все они, увидев ее, замолкали и расступались, словно волны перед кораблем. Она прошла к соседней тропинке от той, на которую пошла ранее, рассчитывая, что долго ей плутать не придется и это прямая дорога к дому.

Снова выйдя к границе деревни и не увидев знакомого дома, она горько вздохнула ‒ что, опять не туда? Еще и солнце давно село. Было уже по-ночному темно, и тропки освещались только светом из окон.

‒ Направо, ‒ рыкнули над головой.

Лана вскрикнула и испуганной кошкой развернулась прямо в прыжке, активировав шар с молниями. Потрескивающие разряды в руке освещали Видара в ночи голубоватым светом. Тени плясали на его лице, выделяя скулы, брови, губы и легкую горбинку на носу. Это было очень красивое и завораживающее зрелище, пусть и немного пугающее.

‒ Обязательно было подкрадываться? Чуть блаженной меня не сделал.

‒ Я иду за тобой от самой двери, ‒ почти не размыкая зубы, ответил оборотень.

Лана выдохнула и, дезактивировав шар, встряхнула руками.

‒ Боишься, что я снова встречу твою ненаглядную Ингрид и попорчу ее холеное личико? ‒ Испуг быстро перерос в злость.

‒ Она не моя, ‒ зло ответил Видар, все так же не разжимая зубов.

‒ Да? ‒ издевательски спросила Лана. ‒ А она в курсе этого?

Не дожидаясь ответа, повернула направо, стараясь запомнить дорогу, и незаметно прислушиваясь к происходящему за спиной ‒ ни единого шороха. Чуть повернула голову в сторону одного из домов, якобы заинтересовавшись фасадом, а сама краем глаза увидела темный силуэт буквально в двух шагах от нее. Как они это делают? Как можно ходить настолько бесшумно и незаметно?

Лана тут же вспомнила треснувшую ветку у ручья. Вряд ли подобное было случайностью. Напрягла память, пытаясь восстановить события, и, когда картинка в голове сложилась, тихо выдохнула. Она ведь как раз хотела раздеться и ополоснуться в роднике, когда треск отвлек ее. Конечно, после страха и первого знакомства с оборотнями все события, которые были до, смазались, но получается, что кто-то из них спас ее от прилюдного раздевания…

Руку повыше локтя крепко схватили и потянули ее в обратную сторону. Лана вынырнула из раздумий и, обернувшись, увидела, как Видар с каменным лицом ведет ее в сторону знакомого крыльца, которое она, задумавшись, уже благополучно прошла. Почувствовав себя глупо, она дернула рукой, и ее тут же высвободили.

Зайдя в дом, не оглядываясь, Лана прошла в комнату и уже по привычке, как защелку, накинула на дверь сигналку. Было еще на настолько поздно, чтобы ложиться, но и сидеть на кухне с Видаром она не собиралась. В душе был полный раздрай от всех событий дня и, быстро переодевшись в неизменную здесь пижаму, она улеглась на кровать, закопавшись в одеяле.

Сон не шел от слова совсем. Она ворочалась с боку на бок, то зарываясь под одеяло, что один нос торчал, то капризно отбрасывала от его себя, когда под ним становилось жарко. Еще и тишина за стенкой раздражала неимоверно. Она как дверь свою закрыла, так больше и не слышала никаких признаков жизни с той стороны. Небось к своей красотке убежал. И до этого тоже бегал, вот его и не было слышно.

Громко и с шумом выдохнув, Лана в очередной раз нервно откинула от себя одеяло и, уставившись в потолок, потерла лоб. Да какое ей собственно дело, где этот оборотень ночует? И вот это неприятное, отравляющее внутренности чувство, которое она испытывала, глядя на Ингрид и представляя их с Видаром. Откуда у нее такие эмоции?

Чувствуя, что заснуть ей удастся не скоро, Лана встала, собираясь умыться и после попробовать хоть немного поспать. На крайний случай выпьет успокоительное, а уж совсем на крайний снотворное. Ей еще завтра доделывать пластину и операцию проводить.

Потянув за ручку, она недовольно зажмурилась от того, с какой скоростью из головы вылетели все мысли, испугавшиеся душераздирающего крика. Ну вот как она могла о сигналке забыть?

С дверного проема молниеносно появилось огромное рычащее тело, быстро подхватившее Лану и оттащившее ее в угол спальни. Мощной спиной ее вдавили с такой силой, что она непроизвольно крякнула. В комнате зажегся маг-светильник и перед Ланой оказался коричневый затылок, или в данной ситуации, вернее сказать, загривок, шерсть на котором стояла дыбом. Со знакомым таким коричневым цветом, она подобный каждое утро за завтраком видит в шевелюре ее личного шеф-повара. Только странно, что затылок на уровне ее глаз, когда оборотни в зверином обличии раза в полтора крупнее человеческого. Скосив взгляд, насколько позволяло пространство между ней и Видаром, увидела, что тот просто согнул ноги в полуприседе, словно собирается прыгнуть, ну или атаковать. И дышит так словно последний час в гору бежал.

Тянув при этом за собой дилижанс полный пассажиров и багажа.

Лана даже не знала, что грудная клетка может до такой степени расширяться и сужаться. Даже если считать, что перед ней не человек. Кстати, к слову, об этом. Она тут же уставилась на загривок перед ней с черной полосой вокруг шеи и еще более широкой уходящей вниз по позвоночнику. Лана физически ощутила, как у нее в глазах загорается нехороший исследовательский огонек с легкой сумасшедшинкой. Когда еще ей выпадет такая возможность?

Левая рука у нее была зажата внизу, а вот правая была сверху, пусть и двигать она могла только кистью, но и этого ей вполне хватит. Она тихонько погладила пальцем шерсть, которая оказалась на ощупь чуть мягче, чем у собаки.

Главное вслух подобное не ляпнуть, а то на сувениры ее разберут гораздо раньше.

Запустила палец глубже и ощутив мягкий, как пух, подшерсток, улыбнулась. Она провела пальцем до черной линии, наблюдая, как подергиваются мышцы, а за ними и шерсть. А вот черные волоски на ощупь оказались твердыми и жесткими, как щетина, плотно прилегая друг к другу.

Видар продолжал крутить головой во все стороны, в поисках опасности, но дышал уже гораздо спокойнее. Похоже закончилось ее маленькое исследование, да и оборотня надо успокоить.

‒ Видар, ‒ тихо позвала Лана, и его голова повернулась, демонстрируя ухо.

О-о-о, там оказывается не только изменение раковины, но и расширение слухового прохода. Она залипла на рассматривании, даже дотянулась пальцем до тоненьких волосков острого кончика. На что оно недовольно дернулось, и Лана снова чуть улыбнулась. Из раздумий ее вырвал вопросительный рык. Что она хотела… а, точно.

‒ Прости, пожалуйста, что испугала. Забыла снять сигналку, это она так кричала, а не я.

До Ланы только сейчас дошло, что Видар все это время был дома, а не где-то там. И эта мысль ее необычайно согрела и успокоила.

Ее наконец перестали так плотно прижимать к углу, и оборотень обернулся. Широкие удивленные глазищи сужались по мере того, как он поворачивался и, к моменту анфаса, брови были нахмурены так сильно, что глаз под ними почти не было видно. Он положил одну руку на колено, а второй уперся об пол, присев сильнее и став еще чуть ниже ее. А смотрел при этом так, будто возвышался над ней горой, а не снизу вверх.

Лана жадно рассматривала черты оборотня так близко, вместо того чтобы смущаться и извиняться за столь экстремальную побудку. Ух, какие мощные надбровные дуги, рука сама потянулась чтобы прикоснуться к ним, но Лана себя одернула. Хотя от Видара ее жест не ускользнул.

Что странно, с оборотнем в зверином обличии ей было гораздо уютнее и спокойнее, чем с мужчиной, и это учитывая, что второй облик милым уж точно не был. Просто мужчина ее смущал, и даже понимая, что это все еще Видар, Лана чувствовала себя гораздо более расслабленно именно сейчас.

И неуемное любопытство никуда не делось. Собрав всю храбрость, что в ней была, Лана тихо прошептала:

‒ Можно я тебя потрогаю?

Брови у него дернулись вверх, но после слегка нахмурились. Несмотря на звериные черты, выражение лица у него было такое же, как когда он молча сидел и рассматривал ее, думая о чем-то своем или проводя какие-то умственные вычисления. И сейчас он точно так же не моргая и не отрываясь смотрел на нее. Лана тоже не отводила взгляд, впервые за все время знакомства не испытывая смущения, потому что смотрели на нее желтые звериные глаза.

Видар шумно и долго выдохнул, чуть расслабив плечи, явно придя к какому-то решению. Не до конца вставая с пола он переместился на кровать, сев с краю. На нем были домашние светлые шорты из неизменного льна, что при данном облике выглядело весьма странно, но Лана наоборот была рада этой детали. Он уперся руками о край кровати, напряг челюсть и нахмурил брови всем своим видом выражая, что готов к пыткам.

Лану дважды упрашивать не пришлось. Она встала между его ног, и руки только раз дрогнули, перед тем как первый раз прикоснуться, но как только Лана начала ощупывать голову, она ушла вразнос, забыв обо всем.

Скулы при обороте однозначно заостряются и раздаются для того, чтобы вместить выросшие челюсти. Приятно осознавать, что твои предположения были верны. И, как оказалось, длинная шерсть у оборотней шла только от головы к загривку и ниже по спине, так же от шеи к плечам и по тыльной стороне рук. Ниже Лана не рассматривала, испытав какое-то странное чувство неловкости, абсолютно неуместное для лекаря.

Все остальное тело было словно из коричневого бархата. Причем ощущение это было очень поверхностным, поскольку текстура измененной кожи была настолько плотной, что больше походила на броню.

Лана сама не заметила, как быстро прощупала лицо, если его можно так назвать, и забывшись, по лекарской привычке, хотела еще и в ноздри заглянуть. Руки она успела убрать, когда, пусть и в шутку, рядом с ними громко щелкнули острые зубы. А глаза у нее загорелись еще сильнее от мелькнувших на долю секунды клыков.

‒ Открой рот, ‒ тут же попросила Лана и, опомнившись, добавила: ‒ пожалуйста.

На нее так посмотрели… Вот как можно одной поднятой бровью выразить все, что у тебя на уме и что конкретно ты думаешь о такой просьбе. Причем кроме поднятой брови больше никаких движений не последовало, а Лана уже настроилась на осмотр, так сказать, изнутри. Типичные женские приемчики ей никогда особо не удавались, но сейчас, ради удовлетворения собственного любопытства, она готова пойти даже на это. Поэтому мило улыбнувшись и изо всех сил надеясь, что милая улыбка выглядит именно так, ласково попросила:

‒ Ну Видар, ну пожалуйста, открой рот. Мне очень любопытно, ‒ и ресничками так хлоп-хлоп.

Каменное изваяние перед ней даже не дрогнуло, в очередной раз убеждая Лану, что женские хитрости — это не ее конек. Поэтому вернув себе привычное выражение лица, уже нормально, и совсем немного требовательно, попросила:

‒ Видар, пожалуйста, покажи зубы.

В желтых глазах появились ехидные искорки, и оборотень медленно стал растягивать губы, приоткрывая рот, показывая мощные клыки и улыбаясь еще шире. И еще…

Уф-ф, хорошо, что у нее нервы закалены не одним учебным вскрытием трупов всевозможных пьяниц, а то она бы сейчас позорно шарахнулась назад, чего, собственно, от нее и ждали. А так только тяжело и шумно сглотнула, оставшись на месте. Вид улыбающегося оборотня, который, довольно скалясь, показывает тебе полный набор клыков и смотрит так, будто сейчас тебя сожрет, причем с огромным удовольствием, явно не для слабонервных.

‒ Улыбка шик, но открой, пожалуйста, рот, ‒ спокойно сказала Лана, наблюдая, как все ехидство перетекает в разочарование.

Оборотень, кривя губы, порычал на разные лады как старый дед, пофырчал, но по итогу открыл рот, куда тут же заглянула Лана.

Огромные белоснежные клыки на верхней челюсти и поменьше снизу. Она легко провела пальцем по нижнему клыку от десны к кончику и продолжила движение к коренным зубам. Нёбо былоребристым и его она тоже потрогала. Потом аккуратно провела пальцем по розовому языку, оказавшемуся шершавым. Зубы однозначно крупнее, чем у человека, а коренные еще и более вытянутые.

Как вообще могут измениться зубы? Откуда эмаль для наращивания дополнительно объема? А шерсть? Да и само звериное обличие крупнее человеческого. Откуда могут взяться ткани и материалы для наращивания мышц и перестройки костей? Оборот ведь длится всего пару секунд. Больно ли перестраивать мышцы и кости так быстро?

Она тихо разговаривала сама с собой, рассматривая челюсть изнутри, пока оборотень медленно и глубоко дышал, не двигаясь. Проведя еще раз пальцем по крупному верхнему клыку, она легко дотронулась до кончика и, охнув, резко выпрямилась.

На подушечке указательного пальца алела крупная капля. Недолго думая, Лана положила палец в рот и перевела взгляд на оборотня.

Лана успела увидеть лишь черный зрачок, расширенный настолько, что он закрывал почти весь глаз, делая взгляд бездонным. В следующее же мгновение она была прижата к кровати уже мужским телом. Тяжелым, твердым и горячим мужским телом. Ее руки были зафиксированы над головой, отчего рубашка задралась, оголяя живот, и кожа на нем почти горела от прикосновения к животу мужчины. Тонкая пижама не была весомой преградой, и она могла ощутить весь его рельеф, как и упирающееся ей между ног достоинство. Это были жутко непривычные, но потрясающие ощущения.

Вспомнив, что помимо физических чувств она обладает еще и зрением, Лана сфокусировала взгляд и посмотрела на Видара. Он был настолько близко, что слегка касался ее носа своим. Глаза были по-прежнему звериными, заполняя собой почти все пространство. Он тяжело и глубоко дышал, при каждом вдохе вдавливая ее в матрац грудью, лишая воздуха. Она могла вдохнуть, только когда выдыхал он. Лана потеряла счет времени, сколько они так лежали, дыша друг другом. Видар делал вдох, Лана выдыхала, и наоборот, он выдыхал, а она втягивала в себя его воздух.

Вскоре его взгляд начал блуждать. Он медленно, почти смакуя, стал разглядывать каждый миллиметр ее лица. Лана почувствовала, как он перехватил ее руки в одну свою, и, опираясь на локоть, слегка приподнялся, отдаляясь и протягивая к ней свободную ладонь. Он огладил ее лицо настолько невесомо, что если бы она не видела этот жест, то даже не смогла бы понять, что он был.

Видар перевел взгляд на ее губы, и его и без того звериный взгляд стал совсем диким. Лана стала тяжело дышать от этого взгляда и чуть приоткрыла рот для вдоха. Грудь мужчины завибрировала от рычания, а ноздри мелко дрожали. Не отрывая взгляда от ее губ, свободную руку он положил на ее щеку, а большим пальцем чуть надавил на подбородок. Лана не сопротивлялась и, когда он начал наклоняться к ней, прикрыла глаза и сама потянулась к нему.

Кончик горячего и влажного языка прошелся по центру нижней губы, а потом и по центру верхней. Когда больше ничего не последовало, она разочарованно всхлипнула и открыла глаза. На нее смотрели почти безумные глаза зверя на человеческом лице, а язык размазывал по губам немного ее крови. Она уже и забыла, что поранила палец. Глядя, как он с блаженством перекатывает у себя во рту язык, словно наслаждаясь ее вкусом, она и сама неосознанно провела языком по губам, собирая остатки крови. Видар от этого зрелища одобрительно рыкнул, а зрачки расширились, еще сильнее поглощая остатки желтой радужки и здравого смысла.

‒ Я понимаю, что ты еще не до конца это осознала… ‒ произнес Видар настолько хриплым и низким голосом, что у нее в груди зародилась теплая и мягкая волна, прокатившаяся по телу.

Мужчина взял одну ее руку, протянул к своему лицу и Лана увидела окровавленный палец. Он перевел взгляд на нее и медленно, словно позволяя ей передумать и одернуть руку, положил палец себе в рот. Она расширившимися глазами наблюдала за его губами, плотно обхватившими палец, и ощущала, как горячий язык облизывает подушечку. Это был настолько порочный жест, что Лане не хватало воздуха и она дышала сквозь приоткрытые губы.

Видар так же медленно, не размыкая губ, вытащил ее палец. Она успела лишь увидеть гладкую кожу, без какого-либо намека на царапину, когда он продолжил:

‒ …но ты…

Снова приблизил к ней лицо вплотную. Одна рука переместилась ей под поясницу, а вторая на затылок, приподнимая ее еще ближе к нему.

‒ …моя! ‒ почти зло прорычал он и набросился на ее губы.

Это мало напоминало поцелуй. Он клеймил ее, запечатывая, замыкая на себе. Прижимал с такой силой словно хотел слиться с ней навсегда. Терзал ее губы будто самое сладкое лакомство в мире, которое могут в любую секунду отнять, жадно пил ее дыхание, точно путник, нашедший воду в пустыне.

Лане уже давно не хватало воздуха в легких, но кому он нужен, когда тебя так самозабвенно целуют. Она подняла руки чтобы обнять его за шею, заранее соглашаясь и принимая все, что он захочет ей дать.

Но ощутила лишь пустоту.

Лана успела поймать взглядом лишь широкую спину, быстро скрывающуюся за дверью спальни. Через секунду послышался громкий хлопок входной двери.

После горячего тела оборотня воздух в комнате казался ледяным, и она покрылась мурашками. Лишь истерзанные губы горели огнем. Она еще лежала какое-то время не двигаясь, ожидая, что он вернется, но вокруг стояла сплошная тишина. Не до конца понимая, что произошло и окончательно замерзнув, Лана решила перебраться под одеяло.

В душе начала подниматься злость за то, что она не остановила его в самом начале, за то, что он сам остановился, за то, что бросил ее в таком состоянии, за то, что вообще появился в ее жизни. Накрывшись одеялом с головой, Лана собиралась лелеять и взращивать свою злость и обиду, но глаза почти сразу стали закрываться.

Она пообещала себе, что завтра проснется и обязательно позлится и даже поорет на него. Но ласковое и рычащее на границе сознания слово “моя” поселилось теплым клубочком внутри. Несмотря на все свои злостные планы на завтра Лана уснула с легкой улыбкой на губах.

Глава 27

Выскочив за порог, Видар обернулся в зверя и помчался в лес. Подальше от дома, от сводящего с ума запаха. От нее.

Хотя от запаха он убежать не сможет. Аромат яблок и цветов окружал его со всех сторон, забивал нос, разливался патокой по языку. Он бежал и смаковал этот вкус во рту, от ее ладони, нежно огладившей его язык, от запаха яблок, которыми пахла она сама и настоящего, съеденного недавно. И сладкого вкуса ее крови.

Он замедлился, остановившись у крупной сосны. Прижавшись к ней головой, то ли зарычав, то ли простонав, начал таранить лбом дерево. Если раньше он еще сомневался, что она может быть его, то когда он почуял запах ее крови, сомнений у него не осталось. Попробовав на вкус, убедился окончательно ‒ он нашел ее. Свою наани, свою душу, свою единственную.

И она хотела его. Он чувствовал это по сгустившему аромату, ставшему еще более насыщенным и сладким. Он почти утратил над собой контроль, обезумел от счастья, переполнявшего его суть, от осознания, что нашел ее, что она здесь, с ним. Видар сам не понимал, какие крупицы сознания и воли смогли заставить его оторваться от нее и уйти. Убежать. Еще секунда, и он бы уже не смог остановиться.

Продолжая таранить лбом скрипящее дерево, он понимал, что поступил правильно. Он бы навредил ей, испугал своим напором и страстью, испортил бы то хрупкое единство, которое только-только начало возникать между ними. Он не должен забывать ‒ Милана не оборотень, она маг. И у нее нет такой звериной тяги к нему, она не может ощутить, что они созданы друг для друга. Он начал стучать лбом по дереву, пытаясь вбить себе мысль, что он поступил правильно, оставив ее сейчас.

Видар сам не ожидал, что все так закончится. Уже столько времени прошло, а он все не знал, как к ней подступиться. Каждый раз, как он пытался подойти к ней, заговорить, дотронуться, она опускала глаза и словно закрывалась от него. И какого же было его удивление, что вместо того, чтобы бояться его звериного облика, она наоборот хотела оказаться ближе и без страха смотрела на него. Он все еще ощущал ее тонкие пальцы на своем лице. Как ему удавалось сохранять спокойствие, он и сам и не знал, но когда в воздухе разлился аромат крови, выдержка ему изменила.

Перед зажмуренными глазами возникла картинка, как Лана выглядела, когда лежала под ним. Черные волосы окружали ее голову как ореол, оттеняя белые простыни. Глаза, голубые как чистейший озерный лед, были распахнуты в удивлении. Мягкие красивые губы были чуть раскрыты, а между ними алела кровь. Она сейчас так и лежит в его постели, мягкая, ароматная, манящая, вкусная…

А он не с ней.

С громким злобным рыком Видар ударил когтями по дереву. Кромсал несчастную древесину без остановки и устали, вымещая на ней свою злость и неудовлетворенность. Вокруг витал плотный запах хвои и смолы, забивая его нос, перебивая сладкий аромат его наани и этим успокаивая. Вскоре послышался громкий хруст, он не заметил, как сточил дерево когтями. С жалобным стоном и оглушающим треском ветвей огромный исполин повалился на землю.

Тяжело дыша, оборотень стоял перед обломками дерева и из-за густого запаха хвои не сразу почувствовал, что он не один.

“Ты возбужден”, ‒ раздался в голове голос, который раньше доставлял ему наслаждение, а сейчас взбесил с новой силой.

Он оглянулся и посмотрел на стройную оборотницу. Более хрупкую, тонкокостную, с менее выраженными плечами и мышцами, но сильную и изящную. Они много лун бегали по лесам, наслаждаясь свободой и друг другом, но сейчас ее вид вызывал в нем лишь раздражение. Медленно ступая, она начала обходить его по кругу, понемногу приближаясь.

“Я могу тебе помочь”, ‒ раздался в голове томный голос Ингрид.

Видар принюхался и за тяжелым запахом хвои почуял, что она хочет его. Вот только когда-то сладкий аромат ее желания сейчас отдавал кислятиной.

“Нам ведь было так хорошо вместе. И все еще может быть, ‒ продолжала Ингрид, приближаясь все сильнее. ‒ Ты же знаешь, что она не сможет дать тебе все то, что могу дать я. Она слабая, хрупкая и не достойна такого как ты. Скоро винганза, и когда я разделаюсь с ней, мы снова будем вместе”, ‒ нежно проговорила она, приблизившись почти вплотную к нему.

Никогда раньше Видар не трогал женщин, это низко и недостойно применять силу к тому, кто заведомо слабее тебя. Но тело среагировало быстрее разума, и сейчас он сжимал зубами тонкие позвонки шеи скулящей Ингрид, из последних сил сдерживаясь, чтобы не сомкнуть челюсти и не убить ее.

“Ты не тронешь ее”, ‒ сказал Видар и сжал зубы еще чуть сильнее, уже на самой грани.

Ингрид хрипела под ним, вспарывая когтями землю, но выбраться не пыталась. Малейшее неверное движение с ее стороны, и она рискует остаться со сломанной шеей. Видар с угрожающим рычанием продолжил: “Сейчас ты отправишься к Алвису и отменишь винганзу. Мне плевать, как ты будешь оправдываться и что говорить. Но поединка между вами не будет. Она моя наани. Ты знаешь, что это значит. Поэтому, пока по-хорошему, прошу тебя уйти в сторону и не лезть к Лане”.

Отпустив ее и отплевавшись от запаха и вкуса, Видар развернулся и пошел в сторону деревни.

“Она не может быть твоей наани! ‒ раздался истеричный крик в его голове, сопровождаемый хрипящим кашлем. ‒ Эта проклятая ведьма околдовала тебя! Ты стал совсем другим, когда эта девчонка появилась у нас. Если ты этого не видишь, то вижу я, замечают и остальные. Ни о какой отмене винганзы не может быть и речи. Я убью ее и все наваждение с тебя падет. Ты снова будешь моим!”

Резко развернувшись, Видар одним прыжком оказался рядом с Ингрид и угрожающе обнажил зубы перед ее мордой, прижавшейся к земле.

“Я никогда не был твоим. И уже никогда не буду. Тебя здесь не было эти дни, чтобы судить насколько я изменился. И если ты думала, что я не в курсе, что ты, даже будучи со мной, продолжала искать по соседним деревням своего матсари, то ты глубоко заблуждаешься. Мы были какое-то время вместе, но оно прошло. Смирись с этим. Лана моя наани ‒ это правда. И я советую тебе проиграть в поединке, потому что если с ней хоть что-то случится ‒ ты не жилец”.

Он сказал все, что хотел. Выслушивать и дальше какие-то безумные предположения не было желания. Оставив за спиной Ингрид, которая еще что-то кричала ему вслед, Видар помчался в сторону деревни. Оставалось только надеяться, что его бывшая любовница найдет в себе остатки разума и достоинства и отступит.

Оббежав деревню с противоположной стороны от своего дома, Видар направился в единственное место, где он сейчас мог бы находиться. Сад, окружающий дом, был великолепным, даже ранней весной, что уж говорить о том, когда здесь все расцветет. Видар не понимал это увлечение друга, хоть и выглядели его старания роскошно.

Толкнув лбом дверь, Видар прошел до разожженного камина и упал перед ним, вытянув ноги.

‒ Ну и букет ароматов на тебе, дружище! ‒ присвистнул Рас, сидящий в кресле тут же у камина и прихлебывающий чай из кружки, по размеру больше похожей на ведро.

Видар, никак не среагировав, продолжил лежать и смотреть, как оранжевое пламя пожирает поленья. Расмус же поглубже втянул воздух и продолжил:

‒ Злая Ингрид. Возбужденная Ингрид. Очень возбужденная Лана. И поверх всего такой мощный запах хвои, будто ты сосну два дня обнимал и нацеловывал. ‒ Рас шумно отхлебнул чай. ‒ Даже не знаю, хочу ли знать, что с тобой произошло.

Видар перекинулся в человеческий облик, продолжая уже мужчиной лежать на шкуре перед камином, положив подбородок на скрещенные руки.

‒ Она моя. Теперь я точно это знаю, ‒ тихо, будто сам себе, сказал Видар.

‒ Рад, что до тебя наконец дошло, ‒ в противовес ему громко ответил Рас.

Видар перевел тяжелый взгляд на друга, продолжающего спокойно пить чай.

‒ Что ты на меня смотришь как недовольная подарком девица? Это было очевидно с самого начала. Для меня, Андреаса и Ларса так точно. Алвис и многие другие, думаю, тоже догадываются. Лишь для одного тебя это до сих пор было загадкой.

‒ Так заметно было?

‒ Пфф, а что там замечать-то? Ты с самого начала прилип к ней как репей. Дальше двух шагов не отходишь. Поймал, когда в обморок упала, глазами недовольно зыркал на всех и Алвиса в том числе. Вот скажи, стал бы ты перечить своему вожаку, зная какое наказание за это последует, ради простой девицы, будь она хоть трижды спасительницей всех больных и раненных? ‒ замолчал Рас, ожидая ответа, которого не последовало. ‒ Не стал бы.

Видар молчал. Да и что тут скажешь, когда Рас прав во всем. Он один был слепым идиотом, не желающим признавать правду.

‒ Я могу остаться у тебя на ночь и принять ванну?

‒ Конечно можешь. Но, Ви, пожалуйста, пообещай мне, что, когда я найду свою наани, ты проследишь за тем, чтобы я не был таким придурком, как ты.

‒ Не отрицаю, что до этого я вел себя странно, но сейчас-то ты почему так думаешь?

‒ Потому что у тебя дома, на твоей кровати, лежит твоя наани. И судя по запаху она тебя хочет. Но вместо того, чтобы сейчас быть с ней, ты протираешь шкуру перед моим камином. Кем еще я должен тебя считать?

‒ Можешь считать меня самым разумным и волевым оборотнем.

Видар начал злиться. За всю эту ситуацию, за то, что Рас прав, что Ингрид не отменит винганзу, что Лана сейчас одна в его доме, что он вынужден сдерживать себя, чтобы не навредить ей.

‒ Вспомни, что происходит, когда пара находит друг друга. Хотя бы Андреаса с Мартой. Вся деревня больше недели не могла уснуть. Вот только Марта оборотень, и она знала, что Андреас ‒ ее матсари. А Лана не может этого знать. Теперь представь, что было бы, останься я. Да, она хотела меня, но вряд ли сама это осознавала. Да, сегодня бы все могло случиться под влиянием момента, но что было бы завтра? Она бы проснулась и возненавидела меня, Рас. И я не знаю, удалось бы мне сдерживать силу. Знаю, что это глупо, но я на нее лишний раз дышать боюсь, она такой хрупкой кажется по сравнению с нами. Я ее за руку-то боюсь взять, чтоб тонкие пальцы не поломать ненароком, что уж говорить о большем. Даже сейчас лежу и переживаю, не навредил ли ей, прижав слишком сильно.

Рас сидел в кресле, замерев с ведром чая, и не моргая смотрел на него. Кажется, до него начало доходить.

‒ Мда уж. Об этом я не подумал.

‒ Да я сам не знаю, как мне удалось уйти. ‒ Видар запустил руки в волосы. ‒ Мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя и успокоиться.

‒ Оставайся сколько нужно. Я попрошу Марту и Эстер подкармливать Лану и сам буду приглядывать за ней, пока твои мозги не вернутся в положенное место.

‒ Спасибо.

Они оба уставились в камин, и только треск огня и шумные прихлебывания чая нарушали тишину. Когда в камине остались только алые угли, Видар смог шепотом выдавить из себя постыдное признание:

‒ Я боюсь, Рас. Боюсь того, что может случиться на винганзе. Боюсь потерять ее, не успев обрести.

Он плотно закрыл глаза, смущаясь своих слов, ожидая реакции друга. Стояла густая тишина, пока со стороны кресла не послышались странные булькающие звуки. Подняв глаза, Видар увидел, как Рас сидел, закрыв покрасневшее лицо ведром с ручкой, по ошибке называемым им кружкой, мелко вздрагивал и булькал остатками чая.

Нахмурив брови и пытаясь понять, что происходит, Видар осознал, что Рас просто ржет над ним прикрываясь кружкой.

‒ Что смешного? ‒ зло спросил Видар, прожигая его взглядом.

Бульканье стало еще сильнее, и Рас, убрав кружку от лица, громко в голос засмеялся, запрокинув голову назад. Отсмеявшись и протерев глаза от слез, он наклонился к нему с широкой улыбкой, положив руку на плечо и крепко его сжав.

‒ Ви, дружище, я бы на твоем месте больше переживал, что на винганзе может случиться с Ингрид, а не с Ланой.

‒ Плевать мне на Ингрид… ‒ начал Видар, но Рас его перебил.

‒ Рад это слышать! Она мне никогда не нравилась. Но речь сейчас не о ней. Я могу понять, что при виде Ланы у тебя в голове остается только розовая вата с ромашками, но ты же не мог окончательно ослепнуть. ‒ Рас вглядывался в его глаза, ища осознания, но не находил. ‒ Разуй глаза, Видар! Вспомни первую встречу на болоте, как она держалась, как смотрела, как стояла, как кинжал выхватила и оценивала нас, пытаясь подметить слабые места. Она боец! Не знаю, кем Лана была в прошлом, но думаю драться она умеет и умеет неплохо.

Видар стал прокручивать в голове все воспоминания и моменты с ней. Сразу же перед глазами возникла картинка, как Лана в одной тонкой полоске, прикрывающей лишь грудь, стоит спиной к роднику с кинжалом в одной руке и светящимся шаром в другой. Как страх перед ним сменяется мрачной решимостью идти до конца и бороться.

‒ Ингрид сглупила, предложив ей винганзу, ‒ продолжил Рас. ‒ У нее похоже тоже мозги набекрень от ненависти после появления Ланы рядом с тобой. Она видит в ней соперницу и лишь слабую человечку, которую рассчитывает легко победить. Так что она сглупила дважды, позволив Лане взять еще и шест на бой.

Расмус хохотнул:

‒ Ох, это будет эпично! С удовольствием посмотрю, как Лана наваляет этой выскочке. Надо будет сделать ставки.

‒ Знаешь, ты хоть частично меня и успокоил, но твое легкомыслие меня бесит. Лана может и умеет драться, но Ингрид все равно физически сильнее нее.

‒ Прости, Ви, но больше мне сказать нечего. В конце концов она могла отказаться, но думаю, оценила все риски и решила согласиться. Ты больше ничего не можешь сделать, винганза будет вне зависимости от твоего желания. Постарайся отпустить ситуацию и довериться Лане.

‒ Легко сказать, ‒ пробормотал Видар, потирая лицо с такой силой, словно хотел стереть с него все черты.

Поднявшись с пола, он пошел в сторону ванны.

‒ Пойду помоюсь, а то вся эта мешанина запахов с ума сводит. И спасибо за разговор.

‒ Ага. Спать будешь тут на шкуре. И сменные штаны захватить в шкафу не забудь! Не хватало еще смотреть на твой голый зад и тем более перед.

‒ Язва.

‒ Придурок.

Глава 28

Лана сидела за столом, попивая чай, и рассматривала, как солнечный луч лениво ползет по полу. Тихое и спокойное утро, которое бывает не каждый день. Когда ты проснулся сам, в доме стоит благостная тишина, а за окном чудесная погода. У нее никогда не было такого утра. Всегда кто-то шумел рядом, будил, поднимал на завтрак, гремел посудой, разговаривал в коридоре.

Она честно пыталась наслаждаться этим утром.

Только почти полная кружка с чаем была уже ледяной, а непривычная тишина давила на уши. Пластина и инструменты были разложены на столе, мозоля взгляд и вызывая чувство вины за то, что так и лежат нетронутыми.

Видар так и не вернулся. Она проснулась с утра и не обнаружила его в доме. Ее вчерашние планы поорать на него с утра не казались такой уж хорошей идеей. Она вообще не знала, как теперь смотреть и разговаривать с оборотнем. Только, как оказалось, разговаривать не с кем. Лана не могла понять, рада ли она, что Видара сейчас нет рядом, или злится, что его не было целую ночь и неизвестно, когда он вообще вернется.

Доделывать пластину не было никакого желания. Все ее мысли занимал один мужчина и то, что вчера между ними произошло.

И, как ни странно, ее знакомая из академии ‒ Рейчел.

Рейчел была эффектной фигуристой блондинкой, пользовавшейся огромным успехом у всей мужской половины академии, включая преподавателей. Она не отличалась глубокими познаниями в науках, но имела невероятную для своих лет житейскую мудрость и сноровку. Однажды Лана стала свидетелем, как одна из пожилых преподавательниц пыталась пристыдить Рейчел за ее свободное поведение. Та безразлично выслушала все, что ей высказывают, поправила вырез на блузке, и ровным голосом ответила:

‒ Да, я люблю мужчин, а они любят меня. Я та, кто я есть и мне все равно, если я вдруг не попадаю в какие-то ваши моральные рамки. Но в отличие от всех вас я себе не лгу. Лгать можно кому угодно, родителям, любовникам, друзьям, наставникам, но только не самому себе. А вы все здесь именно этим и занимаетесь, и мне искренне жаль вас.

Вспоминая этот момент с Рейчел, Лана потерла глаза. Почему-то из всех событий в академии ярче всего запомнилось именно это. Множество лекций и цитат преподавателей ей приходилось зубрить и заучивать. И лишь одна небрежная фраза Рейчел вырезалась навечно как по камню у нее в голове.

Похоже, ей следует воспользоваться советом и перестать лгать себе, иначе Рейчел так и останется третьей лишней в ее мыслях. Ей нравится этот мужчина… оборотень… Не важно.

Ей нравится Видар. И нравится очень сильно.

Но как это возможно? Они знакомы чуть меньше двух недель, и это учитывая те два дня, что она отсыпалась. Всего она здесь двенадцать дней. Да, она считает. Обнимашки на крыльце, поддержка при лечении Эмиля, вкусные завтраки и совместная готовка еды, долгие задумчивые взгляды на нее и все? Она уже растеклась лужицей перед ним вчера ночью?

“Не лги себе, Мелания”, ‒ прозвучало в ее голове напевным и саркастичным голосом Рейчел.

С шумом поставив кружку на стол, Лана уткнулась лицом в ладони и безнадежно простонала. Да не важно, сколько времени прошло. Их тянет друг к другу, и это только вопрос времени, когда они сойдутся…

Мысль, осенившая ее, заставила чуть подскочить на стуле и схватить стоящий рядом рюкзак. Вытащив конспекты и найдя нужное заклинание, Лана достала из глубин простое серебряное колечко на мизинец. Пробежавшись еще раз по строкам и тщательно все запомнив, взяла в руки кольцо…

И наложила противозачаточное заклинание.

Потому что Рейчел права ‒ себе лгать не стоит. Она хочет этого мужчину, но к детям пока не готова. Да и сколько можно уже в девицах ходить? Не то чтобы она гордо носилась со своей девственностью и берегла ее, просто никогда не возникало желания сойтись с мужчиной. Сейчас уже давно не те нравы, что триста лет назад. Возможно, при замужестве ее чистота была бы плюсом, но если бы это было не так, ее бы не осудили. А сейчас, когда отец мертв и ей нет нужды выходить замуж за аристократа, которые еще пытаются чтить старые порядки, ей эта девственность и задаром не нужна.

Видар первый мужчина, к которому она испытывает что-то большее, чем вежливое безразличие. Гораздо большее. К тому же скоро она уйдет из деревни, и никто из мужчин империи не будет шептаться между собой и смаковать слухи о том, кто же первый попробовал дочь самого Тревиса Хеллворта.

“А ты хочешь уйти?” ‒ тихо прошептало что-то внутри нее, и Лана тряхнула головой, отгоняя эти мысли. Не будет она сейчас об этом думать.

И, возвращаясь к насущной теме, если не Видар, то кто?

В голове тут же возник образ Маркуса. Лана скривилась и передернула плечами от отвращения. Высокий, красивый, стройный и абсолютно гнилой внутри. Вспомнила, как он стоял на коленях перед ней и делал предложение. И оберегать он ее будет, и любить, и уважать. И как он восхищен красотой, умом и прочими достоинствами… Пустозвон.

Тут же в мыслях прозвучало рычащее “Моя”, и внутренности словно огладила теплая и мягкая пуховка. Как вообще можно прорычать слово, в котором только одна твердая согласная?

Чуть помедлив, Лана надела кольцо на левый мизинец. Она приняла решение, и в мыслях наконец стало легко и спокойно. Пора приниматься за работу.

Вылив остатки чая и съев пару яблок, она уселась за стол и стала дорабатывать пластину. Стоило ей избавиться от раздирающих мыслей, и работа пошла споро. Заняв почти весь стол, Лана с удовольствием погрузилась в накладывание схем на камни, чтобы процесс восстановления шел максимально быстро.

Мысли об отце и сестрах-тройняшках она отгоняла, но они упорно лезли в голову. Обещала ведь подумать над этим, но сейчас ей хватало переживаний о ее отношениях с Видаром. Поэтому она усилием воли заполняла все мысли схемами.

Время близилось к обеду, когда у крыльца раздались тяжелые шаги, и входная дверь открылась. Напрягшись, Лана отложила инструменты и, не поднимая глаз от стола, сказала:

‒ Нам нужно поговорить.

‒ Я всегда к твоим услугам, красавица, ‒ раздался веселый бас, и она подняла взгляд на вошедшего.

Расмус, широко улыбаясь и держа плетеную корзину в руке, вошел внутрь. Она была рада его видеть, но разочарование все равно кольнуло душу.

‒ Что загрустила? Не меня ожидала увидеть?

Лана хотела ответить вежливо, но потом подумала и решила, что врать все-таки не стоит не только себе:

‒ Не тебя, ‒ сдержанно сказала и, подумав, добавила: ‒ но я рада, что ты пришел.

Рас поставил на стол корзину, из которой раздавались приятные ароматы, и по-хозяйски пошел на кухню ставить чайник. После уселся за стол напротив Ланы, подперев подбородок рукой, и с довольной улыбкой стал разглядывать ее.

Лана попыталась игнорировать его взгляд и взяться за работу, но не могла сконцентрироваться. Ее отвлекал звук закипающего чайника, аппетитные ароматы из корзины и не отрывающий от нее глаз оборотень. Сбившись и чуть не испортив всю работу, она с раздражением отбросила инструменты и, скрестив руки, уставилась на Расмуса.

‒ Что?!

‒ Что что? ‒ не понимающе спросил он, продолжая улыбаться.

‒ Что ты на меня пялишься? ‒ начала раздражаться Лана еще сильнее.

‒ У-у-у, злая какая! ‒ все так же довольно сказал оборотень. ‒ Надо тебя покормить, а то гляди меня загрызешь.

Она хотела ответить ему что-нибудь саркастичное, но тут он достал из корзины горшочки, судя по запаху с мясом, и пироги. Глядя, как он без раздумий открывает шкафчики, где стоят чашки и тарелки, Лана решила сменить гнев на милость, раз уж он решил за ней поухаживать. Да и кушать уже хотелось.

‒ Мясо тебе Эстер передала, а пироги от Марты.

Лана настолько была увлечена процессом поглощения пищи, что смогла задать вопрос только когда по телу разлилась сытая нега, а в рот не мог влезть даже маленький кусочек:

‒ Кто такая Марта?

‒ Наани Андреаса и мать Ларса.

Услышав знакомое слово, решила уточнить:

‒ Кто такая наани? Я уже не первый раз слышу это слово. У вас это значит что-то вроде жены?

Улыбка Раса растянулась еще шире:

‒ Спроси об этом Видара.

‒ Спросила бы, будь он здесь, ‒ зло выплюнула Лана и повернула голову в сторону.

Рас громко рассмеялся.

‒ Эх, а я-то надеялся, что ты подобреешь, когда поешь.

В комнате повисла тишина. Лана продолжала обиженно смотреть в стену, чувствуя при этом взгляд оборотня. Когда тишина затянулась, она уже собиралась встать и попытаться выпроводить его, поблагодарив за обед, как Рас сказал:

‒ Ну же, красотка, не будь такой вредной. Просто спроси меня.

‒ О чем я должна тебя спросить? ‒ Лана перевела на него взгляд.

‒ Где сейчас Видар.

‒ Я ему не мать и не жена, чтобы контролировать его местонахождение.

В ответ ей раздался обреченный громкий стон.

‒ Как же с вами женщинами сложно. Пожалуй я сам все расскажу, пока ты не успела ничего надумать.

‒ Мне все равно, с кем он.

‒ Понятно, ‒ тяжко вздохнул Рас. ‒ Уже надумала.

Он встал и начал собирать посуду обратно в корзину. Протер стол от крошек, ювелирно обходя все разложенные инструменты, помыл остатки посуды, всем своим видом показывая, что закипающая от злости девушка в комнате его не интересует.

‒ Рас…

‒ Да-да, ‒ ответил он, не оборачиваясь от раковины.

‒ Ты, кажется, хотел мне что-то рассказать.

‒ Правда? И что же я хотел рассказать?

‒ Где сейчас Видар, ‒ сдерживаясь из последних сил, процедила Лана.

‒ Он сейчас в том месте, которое любит больше, чем дом родной, ‒ обернулся к ней Рас, вытирая руки полотенцем, и наткнулся на ее яростный взгляд.

‒ Ладно, ладно, ‒ с улыбкой поднял он руки вверх сдаваясь. ‒ Просто ты такая милая, когда злишься. Ну прямо рассерженный ежик.

Лана прикрыла глаза, на счет вдыхая и медленно выдыхая. Этому методу ее научил наставник, и вроде как он должен успокаивать. Подышав немного и поняв, что успокоиться не получилось, она стала уговаривать себя, что как лекарь давала клятву о спасении и помощи людям, а не о нанесении тяжких повреждений. Но помимо воли в голове проносились картинки, как она кидает в Расмуса острые инструменты, разложенные на столе. Или бросает стул, который при попадании разлетается в щепки. Эти мысли помогли ей гораздо лучше, чем какое-то там дыхание. Доведя Раса до состояния лежащего на полу тела без признаков жизни и достаточно успокоившись, Лана медленно открыла глаза.

Он как и в начале сидел напротив, подперев подбородок рукой, и смотрел на нее с таким умилением, словно бабушка на сытого внучка, что она чуть снова не сорвалась. Выдохнув еще парочку раз, ровным голосом спросила:

‒ И какое же место Видар любит больше всего?

‒ Свою мастерскую.

‒ И что он там делает? ‒ Лана не ожидала такого ответа.

‒ Мастерит что-то. Откуда мне знать?

Ну да, глупый был вопрос.

‒ Ладно, шутки в сторону, ‒ уже серьезно сказал Рас, выпрямившись на стуле и смотря прямо ей в душу.

Уже не в первый раз Лана замечала, как он может за доли секунды из милого и улыбчивого мужчины трансформироваться в нечто пугающее, заставляя внутренне сжиматься и судорожно вспоминать, не обидел ли ты его чем, за что сейчас придется расплачиваться.

‒ Я в ваши брачные игры лезть не намерен. Сейчас же встреваю исключительно потому, что ты тут всего ничего, вряд ли понимаешь, что происходит и от этого можешь нафантазировать лишнего.

Рас замолчал и уставился в стол, скрестив огромные руки на груди. Пожевал губу, поерзал на стуле. Потом с силой потер затылок, размял плечи. Наклонив голову к плечу, хрустнул шеей.

Лана терпеливо ждала, когда он начнет говорить, как вдруг поняла, что он… смущен. Этот здоровый и крепкий как дуб мужчина сейчас сидел на стуле, смущался и не знал, как начать. Она внимательно разглядывала его, стараясь запомнить в мельчайших деталях это зрелище. Вряд ли ей удастся увидеть его в таком состоянии еще хоть раз.

‒ Ладно, ‒ решился наконец Рас и шумно откашлялся. ‒ Лана, ты уже большая девочка и знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной, которые нравятся друг другу.

Она приподняла одну бровь. Интересное начало, однако.

‒ И дело в том, что… ‒ Рас замялся, почесал нос, снова хрустнул шеей.

‒ Великие боги, мы так до ночи просидим. Если ты вдруг забыл, то я ‒ лекарь. Прекрасно знаю, как происходит близость, и что дети не в капусте появляются. Сейчас вдохни, выдохни, и просто скажи то, что хотел сказать. Потому что я себя сейчас чувствую, как девочка подросток, которой отец решил рассказать, что такое соитие. Причем неловко в этой ситуации только отцу.

Он кивнул и, последовав ее совету, вдохнул, выдохнул, вдохнул еще раз и выпалил на одном дыхании:

‒ Видар сбежал вчера, потому что почти потерял над собой контроль и боялся навредить тебе.

Лана сидела и как механическая кукла глупо хлопала глазами.

‒ Не поняла. Что значит потерял контроль?

‒ Нуу… ‒ снова замялся оборотень. ‒ Перевозбудился.

‒ То есть он сбежал, потому что сильно возбудился? Ты хоть сам слышишь, насколько глупо это звучит? Когда люди сильно возбуждаются, они не сбегают от своего партнера в такой спешке, будто у того кожа позеленела и жабры появились.

‒ Люди, Лана, ‒ взгляд Раса снова стал острым и сосредоточился на ней. ‒ В том-то и дело. Видар не человек, он оборотень. И ты похоже до сих пор не поняла, что это значит. Мы гораздо сильнее обычных людей. Я могу раздробить тебе предплечье, просто сжав его и применив лишь малую часть своей силы. А теперь представь, что может случиться с женщиной, которая лежит под очень возбужденным мужчиной, неспособным контролировать такую силу.

Лана начала понимать, что Рас хотел до нее донести, и почувствовала, как кровь схлынула с лица.

‒ Я не понимаю, откуда у Ви нашлось столько воли, чтобы оставить тебя в такой момент, но он поступил правильно. Тем более что это твой первый раз. Просто дай ему немного прийти в себя.

‒ Что ты сказал? ‒ внутренности у нее сжались.

‒ Ему нужно прийти в себя и успокоиться.

‒ Нет, до этого. Откуда ты знаешь, что у меня это в первый раз?

‒ Женщины, познавшие мужчину, пахнут по-другому. Ходят по-другому и даже говорят. Не сложно это определить, если знать, куда смотреть, ‒ простодушно ответил Рас.

‒ Ты по запаху можешь определить, была ли женщина с мужчиной или нет?

‒ Любой оборотень это может. Подобная близость оставляет свой след на личном запахе.

‒ Класс… ‒ Лана поджала губы и отвернулась.

Каждый оборотень, что к ней подходил, определил, что она девственница. И если она перестанет ею быть, об этом тоже узнает каждый.

Просто блеск.

‒ В чем проблема-то? ‒ непонимающе смотрел на нее этот детектор запахов.

‒ Да ни в чем, ‒ выдохнула она, не желая ничего объяснять, и кое-что вспомнила: ‒ Рас, я могу попросить тебя об услуге?

‒ Конечно, красотка.

‒ Не называй меня красоткой, ‒ прошипела сквозь зубы. ‒ Это раздражает.

‒ Да без проблем, лапуля, ‒ улыбнулась эта саркастичная заноза.

‒ Это не та услуга, которую я хотела! И уж лучше красотка, чем лапуля. Лапуля бесит еще сильнее. ‒ Лана вздохнула и собралась с мыслями. ‒ Мне нужен крепкий деревянный шест на винганзу. Ты знаешь, где можно его найти? Размеры я тебе напишу и лучше бы, конечно, чтобы у него по центру были перетяжка из кожи или шнура, ну или резьба ромбом, чтобы руки не скользили. Если не будет хватать времени, то сойдет и просто шест. Поможешь достать?

На лице Раса появился тот самый довольный оскал, когда казалось, что еще немного и улыбка достанет до ушей.

‒ Я с огромным удовольствием этим займусь. Даже знаю, кому это поручить.

‒ Спасибо.

‒ Да пока не за что, ‒ мужчина встал из-за стола, и Лана глядя на него снизу вверх, почувствовала себя совсем крошечной. ‒ Я зайду еще вечером. Принесу ужин и буду отвлекать тебя от работы.

Глава 29

Вчера вечером Лана поставила пластину Алвису. Все прошло стандартно и без осложнений. Ее правда удивляло, что Алвис с крайне заинтересованным видом все это время следил за процессом. Лана, даже будучи лекарем, и то всегда отворачивалась, когда у нее кровь из вены брали, поэтому как можно спокойно сидеть и смотреть, когда тебе ставят пластину на кость, она даже представлять не хотела. После операции наложила на всю ступню и до середины икры прозрачный фиксационный гель, который застывает при помощи магии и держится заданный промежуток времени. После этого снять его раньше срока не получится, и когда время выйдет гель просто потрескается и раскрошится.

Эту ночь она снова спала одна. Утро было все таким же прекрасным и до ужаса одиноким. Не считая зашедшего вечером Раса, который накормил ее и отвел к Алвису, она не помнила, когда в последний раз проводила столько времени одна. Когда привыкаешь к тому, что вокруг тебя всегда находятся какие-то люди, то даже один день наедине с собой кажется вечностью. Да и были ли у нее в жизни вообще такие моменты одиночества?

Еще и спала она дольше, чем обычно. До винганзы осталось всего пару часов, но вставать с постели и собираться не хотелось. Поразмыслив над всем, что случилось и что рассказал ей Рас, Лана поняла, как сглупила, согласившись на эту драку, по-другому не назовешь. Тогда она была в шоке от знания, что ею манипулировали сестры-тройняшки, которых не должно существовать в природе, а ее отец был тайным сторонником оборотней. Да и ревность, которую она испытала впервые в жизни, тоже подлила масла в огонь.

И какое все это имеет значение сейчас?

‒ Да никакого, ‒ вздохнула Лана и потерла рукой лоб.

И вся ее подготовка может гроша ломаного не стоить, если у противника сила превосходит в несколько раз. Она согласилась на бой с Ингрид, потому что решила, что в первый раз легко ее обезвредила, но там больше сработал эффект неожиданности. Она может быть сколь угодно ловкой и умелой, но если пропустит хоть один удар, то от нее останется лишь груда мяса и костей.

Прикрыв глаза, Лана попыталась подумать о чем-нибудь другом. Это совершенно не те мысли, которые стоит обдумывать перед боем. Но как только в голове образовалась пустота, ее тут же заполнили собой серьезные глаза цвета предгрозового неба.

С раздраженным стоном откинув одеяло, Лана встала с кровати. Пора собираться.

Умывшись, заплела волосы в плотную косу и, свернув ее кольцом, закрепила на затылке заколками. Тут же само всплыло воспоминание, как на первом занятии с наставником тот сразу же схватил косу и долго таскал ее за волосы. Это были одни из самых неприятных ощущений в ее жизни, но они послужили хорошим уроком.

Каким-то чудом Лана откопала в рюкзаке эластичные черные штаны, в которых занималась еще в академии. Наверх надела короткий спортивный топ и стала искать черную водолазку, которая была в комплекте со штанами. Перерыв все разделы рюкзака, ничего не нашла и стала искать что-нибудь подходящее среди своих вещей и блузок.

Ничего не подходило, выглядело, конечно, красиво, но она не могла свободно двигать в них руками. В комнате, бывшей еще утром аккуратной полупустой спальней, словно взорвалась бомба из разноцветных тканей и разбросала по поверхностям шрапнель из шелка всех цветов радуги.

Может позаимствовать что-нибудь у Видара? Мужская рубашка уж точно не будет ей мешать двигаться. Вот только его все еще не было, а время уже поджимало. Лана затолкала поглубже правила приличия и подошла к шкафу. Открыв дверцы, разочарованно поджала губы. Вот уж не думала, что оборотень ведет столь аскетичный образ жизни. В шкафу лежала лишь тройка штанов и парочка не очень новых рубашек больше похожих на рабочие. Открывать ящик снизу не стала, разумно решив, что там хранится белье.

Закрыв дверцы, Лана увидела рядом со шкафом большой холщовый мешок. Она уже и так нарушила правила приличия, когда залезла без спроса в шкаф, залезет тогда уж и в мешок. Наглеть так наглеть.

Раскрыв его, она с радостным писком потащила в гостиную, чтобы не перемешивать вещи со своими. Да и спальня подобного издевательства точно не выдержит. Хватит с нее уже разбросанных вещей.

Вытянув первую же попавшуюся под руку вещь, Лана ахнула от восторга. Черная шелковая рубашка с искусно выполненной серебряной узорной вышивкой по плечам, уходящей вперед к ключицам и назад по спине, явно ручной работы, приятно холодила руки и ласкала взгляд. Такая красота и лежит в мешке. Может у нее имеется какой-то изъян, из-за чего ее решили выкинуть, но внимательно просмотрев со всех сторон, Лана ничего не нашла.

Накинув на себя рубашку, почувствовала, как ее окутал гладкий холодный шелк и теплый запах дубовый коры. Стараясь не обращать внимания на дразнящий запах, Лана стала закатывать длинные рукава. Когда обе руки оказались свободными она, устав бороться с собой, прикрыла глаза, подняла воротник к носу и медленно вдохнула мужской запах, оставшийся на рубашке.

‒ Что ты делаешь? ‒ раздалось напряженное со стороны двери.

Лана подпрыгнула, словно ее застукали за чем-то постыдным. Хотя, наверное, так оно и было.

Видар стоял в дверях и выглядел, откровенно говоря, не очень. Вся одежда была гораздо больше по размеру с налетом мелкой древесной пыли, покрытые щетиной щеки впали, выделяя еще сильнее скулы и челюсть, а глаза были красными и воспаленными.

Он напряженно рассматривал ее, медленно опуская взгляд ниже и когда достиг живота, Лана вспомнила, что на ней только топ, прикрывающий грудь. Покраснев и запахнув полы рубашки, она скрестила руки на груди, удерживая края.

‒ Мне нужна была рубашка на винганзу. Я поискала у себя, ничего не нашла и наткнулась на мешок с вещами. ‒ Она еще раз осмотрела ткань рубашки. ‒ Почему ты решил ее выкинуть? Она очень красива и в отличном состоянии.

Видар ощутимо напрягся и молча разглядывал рубашку, не поднимая глаза на Лану. Кривил губы и похоже не очень хотел отвечать, но потом выдохнул и, посмотрев на нее, сказал:

‒ Потому что ее подарила Ингрид. Как и все остальное в мешке. Мне плевать на рубашку, но думаю тебе не стоит ее надевать, это сильно разозлит Ингрид.

‒ Тогда эта рубашка мне просто идеально подходит, ‒ Лана растянула губы в усмешке.

‒ Ты слишком легкомысленно к этому относишься, ‒ обреченно и тихо сказал Видар.

‒ Почему же? Все в точности наоборот, чем больше она будет злиться и выходить из себя, тем больше у меня шансов.

Он хотел еще что-то сказать, но потом покачал головой и молча пошел к двери. Лана решила, что он уходит. В ней тут же поселилась паника и куча слов, которые можно ему сказать, чтобы он остался. Она была готова даже извиниться, хотя не понимала, чем обидела его, лишь бы он не уходил сейчас, но тот дошел до двери и вернулся уже не с пустыми руками.

‒ Я тебе кое-что принес.

И протянул ей завернутый в ткань шест.

‒ О, спасибо, большое. Я сейчас.

Лана забежала в комнату, застегнула рубашку и среди огромной кучи цветного великолепия достаточно быстро нашлачерный короткий корсаж под грудь. Затянув его на талии, оглядела себя со всех сторон. Получилось очень даже неплохо. Длинная рубашка юбочкой выглядывала из-под корсажа, прикрывая попу, утянутая талия и свободный верх с серебром на плечах выглядели не только красиво, но и воинственно.

Выйдя из комнаты, Лана наткнулась на напряженный изучающий взгляд оборотня. Он долго рассматривал ее с головы до ног и, когда посмотрел в глаза, его взгляд был полон такой тоски и печали, что Лане стало дурно. Они долго смотрели друг на друга, не двигаясь, пытаясь выразить взглядом все, что чувствовали и о чем переживали.

Он уговаривал ее отказаться, она стояла на своем.

Моргнув, Мелания сбросила оцепенение и перевела взгляд на шест, который он так и держал в руках.

‒ Я могу посмотреть?

Видар молча протянул его ей.

Развернув ткань, она задохнулась от восторга. Шест был идеален. Не только своими размерами и пропорциями, но и видом. Темная, почти черная древесина не имела каких-либо дефектов и изъянов. По центру была та самая резьба мелким ромбом, такой же узор был на концах шеста. Она ни у кого такого не видела. На занятиях ей выдавались простые деревянные шесты с перетяжкой по центру, а здесь она даже не рассчитывала на что-то большее, чем черенок от лопаты. Но то, что она сейчас держала в руках, было просто…

‒ Потрясающе… ‒ выдохнула Лана. ‒ Что это за дерево?

‒ Мореный дуб. Эта была самая плотная древесина, которая у меня имеется.

‒ Это сделал ты?! ‒ посмотрела в удивлении на него Лана и заметила синяки под глазами. ‒ Ты всю ночь над ним сидел, да?

Видар был слишком молчалив сегодня, промолчал он и в этот раз, но ответ ей уже не требовался. Этот шест сделал он ‒ для нее.

Лана проверила балансировку, уравновесив шест на пальце. Вес отличный, не слишком легкий для хорошего удара и не слишком тяжелый, чтобы быстро устать. Идеально, просто идеально. Крутанула его в одной руке, перекинула в другую, прокрутила за спиной и широко улыбнулась.

Наставник когда-то сказал, что у каждого есть свое оружие, созданное именно для тебя и под тебя, что найти его большая удача и не всем это дано. И что при первом взгляде и касании возникает потрясающее чувство родства и единения, словно ты много лет не видел своего близкого и любимого родственника, и вот наконец вы встретились.

Лана ощущала весь этот спектр эмоций радости и счастья. Она, смеясь, подкидывала и крутила шест, и ей казалось, что древесина звенит и вибрирует в ее руках, так же радуясь долгожданной встрече. Бросив быстрый взгляд на Видара, Лана заметила, как он напряженно и оценивающе вглядывается в каждое ее движение. Прекратив заигрывать со своим новым оружием, которое она теперь ни за какие деньги и блага не отдаст, она посмотрела на оборотня.

Помявшись немного, она сделала неуверенный маленький шаг к нему и заметила, как он напрягся. С каждым шагом Видар каменел все сильнее, и когда она остановилась почти вплотную к нему, вовсе перестал дышать. Решившись, Лана чуть привстала на носки и легко, почти невесомо поцеловала колючую щеку.

‒ Спасибо, ‒ еле слышно выдохнула Лана и тут же оказалась прижатой к твердому телу.

Видар крепко обнимал ее руками, уткнувшись лицом в шею, и шумно дышал. Сердце у него билось так громко и сильно, что казалось у нее на теле останутся синяки от его ударов. Теплое дыхание ласкало кожу, и она чувствовала, как нос и губы стали медленно подниматься вверх по шее. Овеяв теплом ухо и прижавшись губами к виску, он с невыносимым отчаянием прошептал:

‒ Пожалуйста, откажись…

Повернув голову, посмотрел ей в глаза, касаясь кончиком носа.

‒ Пожалуйста, Лана. В винганзе нет никакого смысла, ‒ и почти неслышно добавил: ‒ Я и так весь твой…

Сердце у нее пропустило пару ударов. Лана всматривалась в его серо-синие глаза, умоляющие ее остаться дома, и понимала, что не выполнит его просьбу. Не в ее природе отказываться, когда она уже дала согласие, даже если затея оказалась глупой и проигрышной. Не самая лучшая черта ее характера.

Рассматривая так близко резкие, но красивые мужские черты, Лана почувствовала, впервые в жизни, что хочет большего, чем простые объятия. Все его признания были странными, начиная с рычащего “моя” и заканчивая тем, что он шепотом сказал сейчас, но все они вызывали у нее в душе потрясающую бурю чувств.

Облизнув губы так же шепотом сказала:

‒ Как думаешь, Ингрид сильно разозлится, если почувствует, что мы с тобой целовались?

‒ Да, очень. Именно поэтому нам не стоит этого делать, ‒ и наперекор словам еще крепче прижал ее к себе.

Видар снова разглядывал ее лицо, смакуя каждую деталь. Остановив взгляд на ее губах, начал медленно склоняться к ней.

‒ Народ, поторапливайтесь! ‒ раздалось за входной дверью, сопровождаясь оглушающими ударами кулака. ‒ Время поджимает. Уже все собрались.

Лицо у оборотня перекосило так, словно ему сообщили, что до конца жизни он обязан есть одни лимоны, причем незрелые. Ослабив хватку, он опустил руки, освобождая Лану из объятий.

‒ Нам правда не стоит этого делать, ‒ с тоской посмотрел он на ее губы и отвернулся.

Лана не знала, что подтолкнуло ее. Может страх перед предстоящим боем, может злость, что в который раз все прерывается на самом интересном. Хотя после обещания не врать самой себе можно признаться, что она хочет этот поцелуй не для того, чтобы разозлить Ингрид.

Она его просто хочет. От этого мужчины.

Не выпуская шест из одной руки, она чуть подпрыгнула, и обхватив мужчину за шею, крепко поцеловала. Хотя поцелуем это назвать сложно, она скорее клюнула его и, замерев, оставила смятыми их губы.

Видар с отчаянным полурыком-полустоном прижал ее к себе одной рукой за талию, а другой за шею, фиксируя голову, и углубил поцелуй. Они целовались с таким отчаянием, словно прощались на века, или же наоборот только встретились после долгой разлуки. Прижимались друг к другу, пытаясь слиться воедино и не расставаться никогда. Утолив первую страсть и задыхаясь от нехватки воздуха, они замедлились, объятия и поцелуй стали нежнее. Теперь они не торопились, наслаждаясь каждым мгновением.

В самом начале Видар громко рычал, впиваясь в ее губы, словно боялся, что ее отберут у него. Сейчас же он лишь слегка урчал от удовольствия.

Лане до дрожи нравились звуки, которые он издавал. Она сама уже тяжело дышала, тихонько постанывая на выдохе. Уже решив, что стоит плюнуть на винганзу и остаться дома, почувствовала, как ее хватают за талию и практически отрывают от Видара. Она успела увидеть только разъяренные звериные глаза, прежде чем Расмус задвинул ее себе за спину и перехватил обезумевшего оборотня.

Дракой это вряд ли можно назвать. Рас был крупнее Видара и, быстро скрутив ему руки за спиной, повалил на жалобно скрипнувший пол.

‒ Успокойся, ‒ от тона Раса разве что иней по полу не пошел. ‒ Никто ее у тебя не забирает, но нам и правда пора выходить.

Прижатый к полу Видар умудрился повернуть шею и не моргая смотрел на Лану. Желтые глаза заполнили все пространство, а из приоткрытого рта виднелись длинные клыки. Он тяжело дышал и будто черпал силы для спокойствия в ней. Постепенно дыхание выровнялось, клыки втянулись, а глаза снова стали человеческими.

‒ Я в порядке, ‒ прохрипел Видар.

Рас медленно отпустил его, поднявшись с пола, отряхнул одежду и протянул Видару руку.

‒ Прости, дружище, но вы очень увлеклись, вообще ни на что не реагируя.

‒ Все хорошо. Я понимаю.

Крепко пожав предложенную руку, Видар притянул Раса для объятий. Они оба дружески хлопнули по спине с такой силой, что Лана начала переживать о целости их позвоночников. Но нет, видимо все в порядке вещей, даже улыбаются.

Видар подошел к ней, сжал в ладони свободную от шеста руку, поцеловал в макушку, глубоко вдохнув, и так же молча направился к двери.

Винганза… А Лана уже успела о ней забыть.

Глава 30

Они втроем шли между домов в сторону гор. Деревня словно вымерла, на улице никого не было, но все это Лана подмечала лишь мельком. Потому что все ее мысли занимали горящие губы, теплая мужская ладонь, крепко держащая ее руку, и чувство будто внутри нее все заполнено пузырьками шампанского.

Игривыми, воздушными и пьянящими.

‒ Красотка, сделай лицо посерьезнее, ‒ прошептал ей на ухо Рас, ‒ выглядишь так, словно идешь на долгожданное свидание, а не на бой.

Лана сосредоточилась на происходящем вокруг. Они почти дошли до поляны, расположенной прямо у подножия гор. Вся деревня уже была здесь. Многие с интересом разглядывали ее, но были и те, кто смотрел с усмешкой, видимо ожидая короткого боя и ее распластанного по земле тела. Именно эти взгляды помогли ей наконец собраться.

Оборотни стояли вокруг пустого пространства, образуя почти идеальный круг размером с небольшой тренировочный зал. Трава еще только начала расти и была невысокой и тонкой, ногам не будет мешаться. Никаких ограждений, скамеек или границ не было. Все стояли и спокойно ждали начала боя.

Алвис с женой был в первых рядах. Недалеко от него стояла Ингрид с Рандольфом, тихо переговариваясь. Лана порадовалась, что в академии научилась прятать свои эмоции, иначе сейчас ее брови переехали бы на затылок.

Платье?! Серьезно? Распущенные и слегка прихваченные у висков волосы? Ингрид настолько глупа или настолько уверена в своей быстрой победе? Хорошо, что додумалась надеть платье до колен, а не до земли.

И неужели нельзя было вырез поскромнее сделать? Лана даже начала переживать, как бы во время схватки все выставляемые достоинства не выскочили наружу на всеобщее обозрение.

Хотя какая разница, это же не ее достоинства.

‒ Что мне нужно делать? ‒ еле слышно прошептала она, чтобы оборотни поблизости не услышали.

‒ Начало винганзы объявляет тот, кто ее потребовал, ‒ тихо сказал Рас, склонившись к ней. ‒ Поэтому тебе нужно просто ждать, когда Ингрид подойдет к Алвису и ударит кулаком по груди. Хоть ты и не оборотень, советую так же проявить почтение к вожаку. После этого начало боя уже будет объявлять Алвис.

Лана коротко кивнула ему в благодарность, принимая к сведению. Посмотрела на Ингрид, которая с улыбкой перешептывалась с Рандольфом так, словно они случайно встретились на прогулке и сейчас им очень нужно обсудить последние сплетни о соседях. Лану она демонстративно игнорировала, лишь иногда бросая косые недовольные взгляды на ее руку, которую Видар так и не отпустил.

Время шло…

Алвис хмурился, недобро смотря на Ингрид. Та же, в свою очередь, продолжала мило беседовать. Зрители тоже начали перешептываться. Видар, пыхтя под нос, недовольно озирался по сторонам и порыкивал, когда кто-то удивленно смотрел на их сцепленные руки. Расмус развлекался, делая ставки, причем в пользу Ланы, что ей несказанно льстило, и радостно похрюкивал, когда большинство ставило на Ингрид. Сама же Лана начала скучать, по новой рассматривая поляну и оборотней на ней.

Если это была такая тактика, чтобы запугать ее ожиданием перед неизвестным, то она абсолютно провалилась. Все ее утренние страхи развеялись о сюр, творящийся вокруг, осталось лишь здоровое и адекватное опасение, как и перед любым боем. Разве что удивляло, как все остальные терпят такое пренебрежительное отношение. Ведь Ингрид сейчас не столько пугает Лану, сколько заставляет ждать своих соплеменников.

По ощущениям прошло уже минут пятнадцать, хотя в такой обстановке полного бездействия, казалось, что прошел целый час. Устав стоять, Лана не без труда высвободила руку из захвата и протянула шест Видару. Раз начало откладывается, грех этим не воспользоваться.

Размяв шею, она покрутила плечами и руками. Затем перешла к поворотам корпуса и наклонам, старательно игнорируя возникшую тишину и устремленные на нее взгляды. Краем глаза заметила, что даже Ингрид перестала болтать и в удивлении смотрит на нее.

‒ Что ты делаешь? ‒ недоуменно спросил за всех Видар.

‒ Разминаюсь, ‒ невозмутимо и достаточно громко ответила Лана, так чтобы ее услышали на том конце поляны. ‒ Полезно, знаешь ли, иногда разогреть мышцы и суставы. Особенно перед боем. Но его похоже сегодня уже не будет, так что сейчас чуть позанимаюсь и пойдем все по домам.

Не удержалась и язвительно добавила:

‒ Обедать уже пора.

Лана подтянула колено к груди, в упор смотря на побагровевшую соперницу. Потом притянула пятку к ягодицам. Проделала то же самое с другой ногой, не сводя взгляда с Ингрид.

Видимо ее действия и слова все-таки возымели эффект, и Ингрид, чеканя шаг, с разъяренным лицом направилась к хмурящемуся Алвису. Стукнув кулаком по груди, чуть поклонилась ему. Лана забрала у Видара шест и повторила движения. Вожак кивнул и громко пробасил:

‒ В центр поляны на расстоянии пяти шагов друг от друга.

Обе они вышли в центр и встали напротив. Лицо Ланы ничего не выражало, тогда как у Ингрид просто сочилось довольством и ощущением близкой расплаты. Ее глаза пробежались по рубашке, а ноздри чуть раздувались, и довольство быстро сменилось откровенной ненавистью. Лана усмехнулась уголком губ: почуяла-таки, чем она занималась до боя.

Чуть согнув колени, она взяла шест двумя руками и встала в защитную позицию. Сначала постоит в обороне и посмотрит, что та умеет, а уже потом будет нападать. Еще раз легко размяла плечи напоследок и почувствовала, как от рубашки донесся запах Видара. Он окончательно очистил ее мысли и успокоил, оставив в голове лишь штиль.

‒ Начали! ‒ крикнул Алвис.

Лана думала, что Ингрид не выдержит и набросится на нее сразу. Но она стала медленной грациозной походкой обходить ее с таким брезгливым выражением лица, словно Лана месяцами не мылась.

‒ Ну и что же ты, магичка, не нападаешь? ‒ елейным голоском пропела Ингрид.

Лана с улыбкой хмыкнула под нос. Ее эта ситуация уже и вправду начала забавлять. Плавно переставляя ноги, поворачиваясь вслед за обходящей ее противницей и не сводя с нее взгляда, она ответила:

‒ Ты хотела винганзу. Ты и нападай первой. ‒ Шаг, еще шаг. ‒ Впрочем если ты передумала, то можешь сдаться. Я с радостью приму твое поражение.

Лана успела упереть ступни в землю и напрячь ноги. Ингрид бросилась на нее с вытянутыми руками, рассчитывая грубой силой отобрать шест. Лана резко ушла в сторону и концом шеста ударила по кисти со средней силой, чтоб не поломать кости, и следом так же слегка ударила под колено.

Отошла на два шага, снова встав в защитную позицию, наблюдая как Ингрид, припав на пострадавшее колено, баюкает руку. Вокруг начали раздаваться шепотки, но Лана не стала оглядываться. Отвлечься во время боя ‒ самая дурацкая затея из всех возможных.

Ингрид, немного придя в себя, повернула голову к Лане. Из искаженного злобой рта выглядывали клыки, а звериные глаза выражали одно единственное желание ‒ убить. Лана поняла, что шутки кончились, сейчас начнется настоящий бой.

Ингрид не заставила себя долго ждать. Бросившись вперед, она бездумно пыталась дотянуться до Ланы. Но каждый раз ее попытки заканчивались, не успев начаться. Сейчас Лана уже била по рукам чуть сильнее, но Ингрид словно обезумела, не ощущая боли и продолжая наступать на нее.

С каждой неудачной попыткой она злилась, все больше не обращая внимания на покрасневшие руки. Выглядела она при этом как сумасшедшая, с горящим взглядом, растрепанными волосами и перекошенным платьем. И да, одна грудь все-таки вывалилась из выреза, но ее это похоже не особо заботило.

Лана, понимая, что если они сейчас продолжат в том же духе, то Ингрид рискует остаться инвалидом, потому что руки у нее выглядели очень плохо. Сильно ударив ее шестом по плечу, так чтобы провернулся корпус, освободила себе место для маневра. Зайдя сбоку, поставила подножку и еще одним легким ударом опрокинула Ингрид на землю.

Быстро отошла подальше и тихо сказала:

‒ У тебя кисти поломаны. Если продолжим, то ты можешь остаться без рук. Сдайся, и все это закончится.

Ингрид, тяжело дыша, лежала на спине. Привстав на локоть, стала поворачиваться на бок, чтобы посмотреть на нее. Лана даже издалека видела, как у нее поломаны тонкие кости ладоней и вывернуты в суставах несколько пальцев. Повернувшись к ней лицом и упираясь искореженными ладонями о землю, оборотница с перекошенным лицом прорычала:

‒ Я убью тебя… ‒ и, брызгая слюной, еще громче добавила: ‒ Уничтожу!

Ингрид начала трансформацию. Платье превратилось в лохмотья, разрываясь на увеличивающемся теле. Рыкнув, она припала к земле для прыжка.

Рефлексы, как всегда, сработали быстрее нее. Лана по привычке выплеснула заряд магии к рукам, позабыв, что ими она держит оружие. Затрещав и завибрировав от напряжения, шест начал впитывать в себя магию, заполняя сначала ромбический узор по центру и распространяясь дальше. Слепящий электрически-синий свет быстро заполнил все и стал еще ярче.

Лана все же отвлеклась от боя. Еще и в такой неподходящий момент. Подняв голову от шеста, она увидела, как в полете к ней приближается мощное тело с безумным желтым взглядом и оскаленной пастью, полной острых клыков.

Лана даже не успела ничего предпринять, как от светящегося шеста произошел импульс такой силы, что летящую Ингрид отбросило назад. Второй импульс воздвиг вокруг нее защитный купол.

Лана, замерев, рассматривала сквозь щит неподвижное нагое тело Ингрид, вернувшиеся к человеческому облику. Вокруг стояла мертвая тишина, резко сменившись шумом и суетой. Толпа двинулась к ним, но шест в ее руке продолжал угрожающе гудеть и сверкать, а щит вокруг нее стал шире.

‒ Не подходите! ‒ громко крикнула она, и все в опаске замерли.

Удерживая оружие двумя руками, Лана попыталась успокоить его и успокоиться самой. Шест, чувствуя угрозу вокруг, нехотя, но подчинялся. Понемногу магия сходила на нет, защитный купол истончался, а сияние затухало.

Когда все закончилось, Лана рассмотрела шест. Само дерево осталось черным, но весь узор стал серебристо-белым. От ее прикосновений и под ладонями он чуть подсвечивался.

Глубоко дыша, с широко раскрытыми от шока глазами, она осмотрелась, впрочем, никого перед собой не видя. Она никогда даже не задумывалась, что станет обладательницей подобного оружия.

Жители деревни стояли вокруг нее и с опаской перешептывались. Не зная, что ей делать, Лана огляделась в поисках Алвиса. Видимо, тот увидел растерянность в ее глазах и взял все в свои руки.

‒ Победа за Миланой!

В этот раз ее даже не покоробило от вымышленного имени. Алвис подошел к ней первым и спросил:

‒ Ты можешь помочь ей?

Лана скривилась, глядя на Ингрид. У нее не было никакого желания помогать тому, кто сам создал себе проблемы и травмы.

Хотя разве у других ее пациентов было иначе, если это не несчастный случай? Все по большей части сами виноваты в своих проблемах и болячках.

Она нехотя кивнула и подошла к бессознательной девушке. Положив шест рядом, наклонилась над ней и задумалась. Желание не накладывать медицинский сон и сделать все наживую боролось с лекарской этикой и совестью. Последняя победила, и Лана накинула на девушку сон. Быстро вправила все пальцы и слегка залечила основные переломы.

Подумала немного и не без злорадного удовольствия наложила фиксационный гель, который достала из невесть откуда взявшегося рюкзака, наверное, Рас его захватил.

Если большие пальцы не пострадали, то обычно их оставляют свободными, чтобы человек хоть как-то мог обслуживать себя. Прижать ложку к остальным пальцам в фиксирующей оболочке, одеться или же наоборот, самостоятельно снять белье для похода в туалет. Но тут и большие пальцы были поломаны, так что с чистой совестью Лана замуровала и их, переместив поближе к другим пальцам, чтобы даже зазора не было. Излишне потраченного геля ей было не жалко, когда она вылепляла из кисти одну сплошную варежку. Проделала то же самое со второй рукой.

И задала срок на месяц!

Насколько Лана поняла, друзей у Ингрид почти не было. Желающих помогать ей и ухаживать вряд ли много найдется, разве что из жалости. Без рук жить очень трудно, ни поесть, ни помыться, ни в туалет сходить без посторонней помощи. Пусть этот месяц станет для нее уроком, может под конец какие мысли умные появятся. А если нет, то тут и на год бессмысленно ставить.

‒ Переломы я немного залечила. Шина будет стоять месяц, раньше снять не получится.

‒ Спасибо, Лана, ‒ сказал Алвис и тепло улыбнулся. ‒ Рад, что с тобой все в порядке. Но я хотел бы обсудить произошедшее.

‒ Да, хорошо. Мне самой не помешает еще раз все осмыслить.

‒ Лана! Ты такая умничка! ‒ тут же подбежала Эстер, оттесняя остальных, и стала ворковать вокруг нее. ‒ Ты так здорово и красиво дралась! Где ты этому научилась? Это было впечатляюще! А сложно научиться подобному? Хотя, конечно, сложно, о чем я говорю…

Эстер с восторгом засыпала ее вопросами, не ожидая от нее ответов или же отвечая самостоятельно. Лана ее радости не испытывала. Это не то, что боем, даже простой дракой назвать сложно. Даже с учетом превосходящих сил у Ингрид, все это было похоже на избиение младенца, а в этом ничего впечатляющего нет. На ней самой-то ни царапины.

‒ …теперь вам с Видаром уж точно мешать не будут! Это так необычно и волнующе! У нас, знаешь ли, это первый раз, когда девушки дерутся из-за мужчины и…

‒ Так, стоп! ‒ прервала ее Лана. ‒ Что ты имеешь в виду?

‒ Ну как же! ‒ удивленно посмотрела на нее Эстер. ‒ Винганзу у нас обычно мужчины устраивают, когда женщину поделить не могут, хоть и изначально винганза не ради этого создавалась. И тут всем было понятно, что Ингрид не хочет тебе Видара уступать, вот вы и сцепились.

Лана судорожно сглотнула. Так вот значит, как все вокруг это видели. Почувствовав затылком прожигающий взгляд, она медленно обернулась и сразу нашла в толпе Видара. Тот смотрел на нее с бурей чувств во взгляде. Радость, облегчение и ярче всего ‒ обжигающее желание.

Было так странно не только чувствовать и замечать в движениях и взглядах, что мужчина тебя хочет, но и знать это абсолютно точно. Интересное и возбуждающее чувство, быть желанной женщиной для мужчины, который совершенно не скрывает свои намерения.

Обзор на оборотня резко перегородили молодые девушки, помогавшие с лечением Эмиля. Они так громко щебетали, перебивая друг друга, что Лана не знала, на ком остановить внимание.

‒ Ты так здорово дралась!

‒ Можешь меня тоже научить?

‒ И меня!

‒ За Ингрид не переживай, ее давно пора было проучить.

‒ Ага, а то зазналась совсем. Ей полезно будет.

‒ А тяжело шестом крутить?

‒ Ты же слабее оборотня. Как тебе удалось победить?

Девушки наконец замолчали, ожидая от нее ответа с блестящими от возбуждения глазами.

Лана, растерявшись от такого напора не придумала ничего умнее, чем сказать:

‒ Разминка.

Глава 31

‒ И что это было? ‒ с нажимом произнес Алвис.

Лана сидела на стуле, с интересом рассматривая внутренности кружки с чаем, не поднимая глаз.

Алвис с женой, несколько его советников, Расмус и Видар проводили ее в одну из комнат зала собраний. После обеда, прошедшего в тишине, вожак задал интересующий всех вопрос, вот только ответ на него был слишком сложным.

Маленькие чаинки в чашке не собирались ей помогать и подсказывать, поэтому, дав себе еще пару секунд, чтобы собраться с духом, Лана подняла глаза на вожака.

‒ Это ламан, ‒ хрипло ответила Лана.

Увидев, что никакой реакции не последовало, чуть прокашлявшись, она продолжила уже увереннее.

‒ Хотя правильно говорить ламмаан, но с течением времени упростили до ламана. С мертвого языка сомулу оно означает напарник. Очень редкий вид оружия. Условия для его создания практически невыполнимы.

Лана перевела взгляд на шест, стоящий в углу. Серебристый узор ярко выделялся на черном дереве. Все оборотни сидели на безопасном расстоянии от оружия, из-за чего перед шестом образовалось пустое полукруглое пространство.

‒ Что за условия? ‒ продолжил допрос Алвис.

‒ Первое, это между мастером и владельцем будущего ламана должны быть крепкие узы, ‒ сказала она и почувствовала, как щеки начали теплеть. ‒ Это может быть крепкая дружба, семейные связи или же… кхм… другие сильные чувства.

Не выдержав напряжения, опустила взгляд на носки ботинок. Ну не смогла она произнести слово “любовь” и что? Это ведь все равно что косвенно признать перед всеми, что они влюблены друг в друга, когда сами еще не разобрались в себе. Хоть доказательство и стояло в углу, сверкая узором, ей все равно было трудно в это поверить.

‒ Второе условие, что при создании оружия мастер будет всецело поглощен процессом. Не есть, не спать, и постоянно думать о владельце. Обычно на этом моменте в ламан так же вкладывают определенное желание, для чего оно предназначено.

Лана отпила немного чая, промочить пересохшее горло, и продолжила.

‒ Третье условие самое сложное, и именно из-за него ламаны столь редки. В момент смертельной опасности нужно довериться оружию и влить в него свою магию. И либо ламан ее примет и защитит вас, либо вы покойник.

Она обвела взглядом присутствующих. Все молча обдумывали полученную информацию.

‒ Ты сказала, что условия создания почти невыполнимы, ‒ произнес один из советников и махнул рукой на шест, ‒ но оружие перед нами. Получается, что оно возникло из-за стечения обстоятельств?

‒ Получается, что так. ‒ Выпрямившись на стуле, Лана решила пояснить: ‒ Дело не в том, что условия совсем уж невыполнимы. Представьте, что вы тот самый мастер и ваш лучший друг просит вас создать для него ламан. Вы, казалось бы, без остановки создавали оружие, но в момент опасности ритуал не сработал, и ваш друг погиб. Может быть, он не до конца доверился оружию, а может быть вы отвлеклись в процессе. Это уже не важно, потому что в любом случае мастер будет винить себя в смерти близкого. Брать на себя такой груз никому не хочется, поэтому мастера почти всегда отказывают в создании ламана.

Советник кивнул, принимая ответ.

‒ Ламаном может стать любое оружие? ‒ спросил еще один.

‒ Теоретически ‒ да. Но чаще все-таки используют древесину из-за скорости обработки и создания. Шест, лук, копье без стального наконечника или простая дубина. Так меньше шансов отвлечься из-за банальной усталости. Для создания стальных или металлических изделий требуется гораздо больше времени. Наличие узора, кстати тоже играет свою роль, он помогает восприятию и усвоению магии. В зале ламанов центрального музея почти все оружие деревянное, из стального только два кинжала, одна секира и одна боевая коса.

‒ Зал ламанов?

‒ Да, там собраны почти все известные ламаны. После смерти владельца оружие тоже умирает. Впрочем, так считалось раньше. Лет семьсот назад один из луков среагировал на подошедшего к нему мужчину. Позже выяснилось, что он являлся потомком бастарда предыдущего владельца. В целях изучения ему передали оружие. Ламан реагировал на мужчину как на законного владельца и остался с ним до конца жизни. После его смерти лук вернули в музей и приводили уже его потомков, но он не реагировал. Причины, почему так произошло, до сих пор не ясны. Считается, что после слияния ламан перенимает черты своего хозяина, а со временем даже обретает собственное сознание.

Повисшую в комнате тишину можно было резать на куски.

‒ Мда уж, ‒ Алвис устало потер шею. ‒ Лана, ответь, пожалуйста, честно. Наличие такого магического оружия в деревне нам чем-нибудь грозит?

Лана удивилась такому вопросу.

‒ Ну, если я не буду бегать по деревне, размахивая шестом направо и налево, то нет, ‒ попыталась отшутиться она, но похоже ее юмор не оценили.

‒ Ты еще сказала, что в момент создания в оружие вкладывается определенное намерение. Какое в твоем? ‒ с легкой угрозой спросил один из присутствующих мужчин.

‒ Я не могу сказать точно, только догадываюсь. За детальным ответом вам следует обратиться к Видару.

Лана с облегчением перевела стрелки на оборотня. Она уже немного устала от этого допроса и лекций по истории создания оружия.

Чуть повернув голову, посмотрела на Видара. Ощущения ее не обманули, он сидел сбоку чуть поодаль и все время, не отрываясь, смотрел на нее расширенными зрачками.

‒ Видар, что скажешь? О чем ты думал в процессе создания? ‒ спросил Алвис.

‒ Я думал о том, что боюсь потерять ее, ‒ ответил оборотень, смотря ей в глаза. ‒ Что, создав это оружие, могу хоть как-то защитить ее. О том, чтобы она победила. Что бы была жива, невредима и здорова.

Он чеканил каждое слово, не стесняясь остальных и того, что они подумают о таких откровениях. Всматриваясь внутрь нее и каждой фразой доказывая, что все сказанное ‒ истина. Говорил с таким чувством и отдачей, что даже если бы в углу не стоял шест, который одним своим существованием говорит о многом, она все равно бы ему поверила. Они смотрели друг на друга, и вся остальная комната погрузилась в туман, все люди исчезли. Весь мир. Остались только они.

Волшебство момента опять испортил Рас.

‒ Красотка, я правильно понимаю, что с этим шестом ты теперь непобедима?

Лана разорвала зрительный контакт с Видаром и, осмотревшись, покраснела. Все оборотни в комнате с интересом наблюдали за ней и Видаром. Тот не переставал ее разглядывать, чем смущал еще больше.

Самым счастливым в комнате был Расмус. Он радостно улыбался, время от времени довольно потирая набитые карманы.

‒ Возможно, ‒ уклончиво ответила Лана.

‒ Да не тушуйся, красотка! Ты хоть представляешь, какие перспективы открываются? Можно на ярмарке выставлять тебя перед самыми сильными оборотнями, собирать ставки и наблюдать, как ты раскидываешь их словно котят!

Рас мечтательно разглядывал потолок, неосознанно потирая карман. Лана чуть развеселилась и улыбнулась.

‒ Я не стану драться на потеху публике и ради наживы. Особенно если результат заранее известен. Это нечестно.

‒ Какая нажива, что ты?! Только честные ставки! ‒ театрально возмутился Рас, приложив руки к груди. ‒ Кстати, чуть не забыл. Твоя доля.

И бросил в сторону нее набитый мешочек размером с ее кулак. Лана машинально его поймала и, не сдержав любопытства, заглянула внутрь. Под завязку забит небольшими драгоценными камнями.

Лана подняла на него широко раскрытые глаза, на что Рас, усмехнувшись, подмигнул ей.

‒ Только подумай: это малая часть того, что мы можем заработать.

‒ Нет уж, спасибо. Мне одного раза хватило, ‒ тяжело добавила она.

‒ Все, хватит, ‒ спокойно сказал Алвис. ‒ Развели тут балаган.

И вроде строго сказал, но чувствовалось, что не сердится всерьез. Больше стращает как добрый дядюшка, чтобы порядок соблюдали.

‒ У кого-то еще есть вопросы касательно возникшей ситуации? ‒ Алвис замолчал в ожидании и продолжил: ‒ Раз так, то расходимся.

Пока никто не ушел, Лана решила, что не лишним будет добавить еще немного информации об оружии, которая только сейчас всплыла в ее памяти.

‒ Есть еще кое-что, что вам нужно знать, ‒ Лана замялась, скручивая пальцы на руках, ‒ я думаю, что никому не стоит дотрагиваться до ламана.

После ее слов все в комнате повернулись в сторону стоящего в углу шеста и напряглись так, будто он сейчас подпрыгнет и начнет всех по голове бить.

‒ Они не очень любят, когда к ним прикасается кто-то помимо хозяина, и могут по-разному реагировать. Я как-то читала, что они способны самостоятельно выдавать такие разряды магии, что доходило до потери сознания и даже травм.

‒ Хорошо, мы тебя услышали, ‒ ответил за всех вожак.

‒ Я бы хотел попробовать, ‒ тут же сказал один из мужчин, сделав шаг к шесту.

Ламан стал светиться ярче, угрожающе завибрировав, и оборотень растерял свой пыл.

‒ Может не надо, ‒ просяще сказала Лана.

‒ Кхм, да, пожалуй, не стоит, ‒ попятился назад оборотень.

‒ Может Видар попробует? ‒ выдал идею Рас. ‒ Он же создатель.

Все перевели взгляд с шеста на Видара. Тот подумал немного и, пожав плечами, сказал:

‒ Давайте попробуем.

‒ Только аккуратно, пожалуйста, ‒ тихо прошептала Лана.

Оборотень, проходя мимо нее, тепло улыбнулся. Лана поняла, что беспокоится и переживает за него.

Видар аккуратно приближался к шесту, словно тот был ядовитой гадюкой. Узор чуть засветился, но вибрации не было. Видар медленно протянул руку вперед. Свечение возрастало. Оставшиеся считанные сантиметры он преодолел резким рывком и коснулся дерева. Все охнули и напряглись.

Узор стал мигать, словно не зная, что ему делать, ударить или успокоиться. Оборотень кончиками пальцев осторожно провел вниз по узору, и свечение стало угасать. Решившись, Видар осторожно взял шест и притянул к себе. Обхватил второй рукой, так же сначала аккуратно проведя пальцами. Узор чуть подсвечивался под ладонями так, как когда его держала Лана.

Все с облегчением выдохнули, радуясь, что не придется ловить отброшенного к стене оборотня.

‒ Интересные ощущения, ‒ пробормотал себе под нос Видар и посмотрел на Лану.

Зрачки занимали почти всю радужку и чуть пульсировали, то сужаясь, то расширяясь. Держа шест одной рукой, второй он почти невесомо погладил узор. Лана тихо вздохнула, почувствовав щекотку вдоль позвоночника. Видар ласково гладил шест, и по ее спине расходились волны тепла. Она опустила глаза в пол, чтобы не транслировать приятные эмоции и ощущения на всех оборотней в комнате. Было такое чувство, будто это сам Видар гладит ее по обнаженной спине, а все вокруг с интересом наблюдают за этим не моргая, боясь пропустить что-нибудь интересное. Лана облизнула губы, страшась поднять взгляд. Ей казалось, что оборотни в комнате по одним только красным щекам поймут все, что с ней сейчас творится.

‒ Я чувствую твою магию… ‒ шептал оборотень.

В одно мгновение она оказалось прижатой к стене и судорожно осмотрелась. В комнате никого не было.

‒ Все ушли, ‒ удивленно сказала Лана, не понимая, в какой момент они остались одни.

‒ И правильно сделали, ‒ сказал, нависая над ней, Видар, ‒ ты слишком сладко пахнешь яблоками, чтобы я оставался спокойным, зная, что они тоже это чувствуют.

‒ Яблоками? ‒ удивилась Лана.

‒ Да, ты пахнешь яблоками и луговыми цветами, ‒ он заправил ей локон за ухо. ‒ И когда возбуждаешься, запах становится сильнее и ярче.

У Ланы даже уши покраснели, но взгляда она не отвела.

‒ То есть все это почувствовали и вышли?

‒ Да. Тебе не стоит этого смущаться, ‒ и он самодовольно улыбнулся, показав кончики клыков. ‒ Ты же отвоевала меня на винганзе ‒ имеешь право.

Лана ударила его кулаком в грудь, и оборотень рассмеялся. Потом спрятал лицо у нее на шее и еле слышно пробормотал, прижимая еще крепче к себе и стене:

‒ Я так за тебя испугался…

Лана обняла его в ответ за талию, и какое-то время они просто стояли. Подняв голову, Видар смотрел ей в глаза, и она ждала, что сейчас он ее поцелует. И он поцеловал.

В лоб.

Она не сумела скрыть разочарованный выдох, и оборотень вымученно улыбнулся.

‒ Не сейчас и не здесь. Нам нужно идти, а я не смогу сдержаться.

Лана кивнула в ответ, поражаясь такой простоте. Для нее так открыто выражать свои чувства и желания было все еще непривычно. Но со стороны оборотня это подкупало.

Видар кивнул в сторону шеста, стоящего у стены, про который Лана уже благополучно забыла. Взяв ее за свободную руку, повел к выходу. Она уже была готова к большему, но сделать шаг первой вряд ли решится.

Пусть это будет на оборотне.

Который исчез на остаток дня появившись лишь к ужину. Накормив ее и проследив, что Лана не останется голодной, снова испарился, оставив ее наедине с чашкой остывшего чая и грустными мыслями.

Вот вроде бы и малодушное облегчение пришло, что не сегодня, и в тоже время затаенная обида, что снова не сегодня. Лана заглянула в чашку с холодным чаем и пробубнила:

— Все-таки больше обидно.

Чаинки на дне, качнувшись от легкого движения руки, укоризненно закивали на нерешительность одного конкретного оборотня. Ну хоть тут они ее поддержали.

Глава 32

Следующие два дня проходили в каком-то ленно-расслабленном ритме. Пластина была установлена, винганза прошла и заняться Лане было абсолютно нечем. Со скуки она перебрала весь свой рюкзак, в который в спешке закидала все, что нужно и не нужно в Бросвене. Пространственные сумки — вещь, конечно, потрясающая, но, когда ее внутренности заняли почти все свободные поверхности в кухне-гостиной включая большую часть пола, даже Лана присвистнула. Что уж говорить о Расмусе и Ларсе, которые составляли ей компанию в эти два дня, пока она перебирала все свое добро.

Видар неизменно готовил завтраки, обеды и ужины, а после того, как она поест под его пристальным взглядом, снова исчезал из дома, под неодобрительный взгляд Расмуса и насмешливый Ларса. Дома он тоже не ночевал. Это Лана проверила еще в первый день после винганзы, не забыв в этот раз про сигналку. Поэтому с утра, после того как она проворочалась в постели всю ночь и почти не спала, настроение у нее было очень милое.

Мило и с улыбкой раздавать всем вокруг свечи с перцем.

Благо после завтрака Расмус развеял ее мрачные мысли, когда Видар снова сбежал под ее фантазии о сильно дрогнувшей руке над свечкой, созданной персонально для него. После того, как Рас подразнил в своей обычной манере, он все-таки соизволил сообщить, что причина ее плохого настроения ночевала сегодня у него. Этот вариант Лана тоже предполагала, и когда он подтвердился, быстро успокоилась.

Пару раз парни словно специально оставляли ее с Видаром наедине. А она же уже себе не врет и с желаниями определилась, поэтому воспользовавшись возможностью, где они остаются одни, подходила к Видару и заглядывала в глаза. Дальше действовать она не решалась, не потому что не знала, что ей делать, а банально трусила. Одно дело просто целоваться с привлекательным мужчиной, и совсем другое дело, когда вас с ним связывают не только поцелуи, но и более глубокие чувства, доказательство которых одиноко стоит в дальнем углу, подмигивая серебристым узором.

В эти моменты Видар замирал и напрягался так, словно она ударить хочет, а не поцеловать. Каменел, как статуя, только ноздри подрагивали, втягивая воздух, и желваки ходили ходуном. Постояв перед ней каменным идолом и посверкав молниями в своих грозовых тучах, резко подрывался и, даже не касаясь ее, выбегал из дома. Такое чувство, что это у него все будет в первый раз и он избегает ее как нецелованная девица, боясь лишний раз за ручку подержаться. Лана после таких моментов долго вздыхала, но попытки не оставляла, хотя все они заканчивались одинаково.

После ужина второго дня она собралась к Алвису. Сегодня срок фиксации у геля выйдет и нужно будет осмотреть ногу. Три дня на заживление почти рекордные сроки, но Алвис сказал, что долго сидеть ему обязанности не позволяют. Поэтому Лана и просидела столько дней над пластиной, потому что быстро и качественно только в сказках бывает, но она сделала все возможное и имеет право гордиться своей работой. Лана надеялась, что снова накладывать гель не придется и все зажило.

Проводить ее к Алвису вызвался Видар. Солнце уже садилось, но еще освещало площадь, когда они с Видаром подошли к дому Алвиса. Найти самый ближайший к залу собраний дом и самый крупный не составило труда. К тому же Видар шел рядом, наотрез отказавшись отпускать ее из дома одну куда-либо.

Они еще не успели дойти до порога, как дверь открылась. Внутри ждали взволнованные Алвис с женой, изо всех сил старающиеся не показывать свое беспокойство. Сама Лана волновалась не меньше, но как и оборотни пыталась это скрыть.

Время она рассчитала почти точно, поэтому к моменту, когда они усадили Алвиса на стол, чтобы нога свободно свисала, гель как раз начал трескаться. Она просканировала и осмотрела ступню со всех сторон и на первый и даже на второй взгляд все было отлично, но она медлила, стараясь незаметно вытирать вспотевшие ладони о штаны. А вдруг она что-то не учла и сейчас оборотень встанет, обопрется на ногу и все станет еще хуже, чем было? Может стоит еще на пару дней наложить гель на всякий случай?

‒ Лана, ‒ Алвис заметил ее нервозность и положил руку ей на плечо. ‒ Мы тебе полностью доверяем.

Глаза у нее подозрительно защипало.

‒ Если вдруг не получится ‒ не расстраивайся. Я давно так живу.

‒ Спасибо, ‒ шмыгнула носом Лана, и для собственного спокойствия спросила: ‒ Может еще пару дней в фиксаторе походите?

‒ Еще не все срослось или есть какие-то проблемы?

‒ Нет, все выглядит хорошо, ‒ не стала врать Лана.

‒ Тогда давай попробуем, ‒ без страха сказал Алвис.

Алвис чуть сжал ее плечо, которое до сих пор грел своей огромной ладонью, и отпустил.

‒ У вас могут быть боли первое время, ‒ решила все же уточнить Лана. ‒ Даже не столько в самой ступне, сколько во всем теле. Из-за неравномерного распределения нагрузки на ноги есть перекос в тазовых костях и плечах, также небольшое искривление позвоночника. Это можно исправить только специальными упражнениями, но какое-то время придется терпеть неудобства.

Алвис молча кивнул и, спустив сначала здоровую ногу на пол, аккуратно поставил вторую. Видар стоял рядом, держа вожака за руку, готовый в случае чего подхватить его, как и Эстер, поддерживающая его с другой стороны. Окончательно переместив вес со стола на обе ноги, оборотень шумно выдохнул и в удивлении раскрыл глаза. На все ее вопросы по боли, неприятному самочувствию или дискомфорту лишь отрицательно качал головой. Он шумно дышал и на лице стали появляться бисеринки пота. Для тела, привыкшего постоянно опираться на трость, самостоятельно держать равновесие задачка не из легких. Но ничего, все поправимо.

‒ Алвис, вы как? Стоите? ‒ Молчаливый кивок. ‒ Хорошо. Сейчас мы вас отпустим, но, если что, страхуем.

Они отошли на шаг, готовые в любую секунду прийти на помощь. Вожак стоял, чуть растопырив руки для равновесия, и ошеломленно смотрел вперед. Обе ноги твердо упирались в пол, но таз и плечи были перекошены. Из-за блестящей от пота кожи Алвис казался восковой фигурой, чуть искривившейся под палящим солнцем.

Первым прозвучал громкий щелчок тазового сустава, вслед за ним еле слышный стон оборотня. У Ланы внутри все похолодело от этого звука.

Что-то не так.

Она уже ринулась к вожаку, даже еще не понимая, чем помочь, но ее перехватил Видар и прижал к себе.

‒ Не мешай, ‒ выдохнул ей в ухо.

‒ Что происходит? Ты знаешь, что происходит? ‒ в панике спросила Лана.

‒ Да. Все хорошо. Все как должно быть. Эстер тоже это чувствует и стоит спокойно. Посмотри на нее.

Лана перевела взгляд на женщину. Спокойной она явно не была, заламывая руки, но к мужу не приближалась.

Громкий щелчок в пояснице. Потом с промежутком в секунду-две еще щелчок вверх по позвоночнику, и еще, и еще. У Ланы каждый раз от этогозвука все умирало внутри, и она черпала выдержку у Эстер.

Когда звук достиг лопаток, Алвис двинул плечами, и раздалась почти оглушающая симфония из хруста костей и щелчков суставов. Лана в ужасе задержала дыхание, а вожак, наоборот, напоследок хрустнув шеей, глубоко вздохнул и с блаженством выдохнул.

Выпрямившись, он стал еще больше и шире в плечах. Прикрыв глаза и чуть запрокинув голову назад, он медленно дышал, наслаждаясь каждым вдохом. Кулаки то сжимались, то разжимались, чуть двигались плечи, корпус слегка наклонялся в стороны, после бедра стали еле заметно двигаться восьмеркой. Алвис будто проверял, насколько хорошо работают все его мышцы и кости, и закончив, посмотрел на Лану.

‒ Спасибо, Лана. Я твой должник. ‒ Он перевел взгляд на жену. ‒ Эстер, душа моя.

‒ Алвис, ‒ с надрывом произнесла женщина и бросилась мужу на шею.

Лана наблюдала, как пара обнимает и целует друг друга. Вожак был крупным мужчиной, даже когда ходил скривившись с тростью, но сейчас он и вовсе напоминал гору. Высокую, твердую и непоколебимую. Истинный лидер.

‒ Не хотелось бы вас прерывать, но можете мне сказать, что это было?

‒ Я, хоть и не лекарь, но думаю смогу объяснить, ‒ ответил Видар, наклонившись к ее уху.

Он уже не пытался крепко удержать ее, а просто стоял сзади и обнимал.

‒ У нас хорошая регенерация. Видимо организм почувствовал, что искривленная конечность теперь в порядке, и можно все остальное также вернуть в естественное состояние.

Лана кивнула и, расслабившись, облокотилась на Видара, стараясь впитать побольше ощущений, пока оборотень не опомнился и снова не сбежал. Пара перед ними продолжала обниматься, плача от счастья, и в ней наконец появилось спокойствие и чувство отлично выполненной работы.

Алвис недовольно оглянул комнату, словно ему в ней стало тесно, и взяв жену под руку, сказал:

‒ Пройдемся, душа моя?

Эстер улыбнулась сквозь слезы, и вместе они вышли на улицу, не поднимая голов и не отрывая взгляда от босых ступней Алвиса, ровно и плавно наступавших на землю. Видар нехотя разорвал объятия и, положив руку Лане на спину, тоже повел её на улицу. Они довольно и с улыбкой переглядывались между собой, наблюдая, как пара впереди с детским восторгом смотрит себе под ноги. Площадь по кругу освещалась маг-светильниками, и счастливая пара на ней выглядела как с картинки какой-нибудь романтической истории, даром что принц босой. Дойдя до середины площади, Алвис крепко прижал к себе жену и, запрокинув голову, громко и радостно крикнул в темное небо.

Через пару секунд на площади стали появляться другие оборотни. Они сначала не понимали, что произошло и почему их вожак кричал, но потом кто-то заметил, что он стоит ровно и без трости. Какой шум тут поднялся! Все подходили к Алвису и радостно похлопывали его по плечам, улыбались и искренне радовались за своего вожака. Народ все прибывал и прибывал, а Лана стояла на самом краю площади, ощущая теплую ладонь Видара на своей талии и умиротворенно улыбалась.

Вот именно ради этого она и пошла в лекари. И пусть недовольных, жалующихся и не соблюдающих советы людей было в разы больше, но подобные моменты, как сейчас, затмевали их собой и определенно того стоили.

Они с Видаром тихонько стояли в стороне и наблюдали за общей радостью, пока макушка Алвиса не подпрыгнула в толпе. Лана тут же напряглась и вырвавшись из объятий побежала в толпу.

‒ Алвис! ‒ она безуспешно старалась перекричать толпу, прокладывая себе путь локтями. ‒ Алвис!

С трудом пробравшись к вожаку, она схватила его за руку и начала трясти, пытаясь обратить на себя внимание:

‒ Алвис! Вам нельзя прыгать! Лучше вообще не нагружать ногу первое…

‒ Лана! ‒ Счастливо закричал вожак, пропустив ее слова мимо ушей. ‒ А вот и она!

И ее радостно сжали в медвежьих объятьях, оторвав ноги от земли.

‒ Спасибо тебе, Лана, спасибо, ‒ поставив ее на землю, он крикнул в толпу: ‒ Это все благодаря Милане!

‒ Да, да, не за что. Алвис, послушайте, вам нельзя сейчас… ‒ ее в который раз прервали крепкие объятия, прозвучали слова благодарности, а после и поцелуй в щеку.

От абсолютно незнакомого ей оборотня. Лана раскрыла рот, да только все слова куда-то вылетели. Не успела она опомниться, как еще один мужчина так же крепко прижал ее к себе, а после тоже поцеловал уже в другую щеку. Кода третий оборотень, пусть не целовал ее, но уже облобызал руку, она наконец собралась с мыслями, аккуратно пытаясь вернуть себе конечность и отойти подальше, только толпа вокруг ей не давала. И судя по направленным на нее взглядам нескольких оборотней, жаркие объятья и поцелуи еще не закончились.

Нет, она все понимает. Искреннее счастье и радость за здоровье своего вожака и их желание поблагодарить ее за это, но можно же обойтись и словами.

Разъяренный рык был настолько оглушающим, что у Ланы заболели уши. Сзади толкнули в спину с такой силой, что она упала вперед, встав на четвереньки и больно ударившись ладонями. Выдохнув сквозь зубы, она чуть приподнялась и осмотрела руки. Крови не было.

Прямо над головой устрашающе рычали так, что воздух вокруг нее вибрировал. По телу пробежали холодные мурашки. Замерев, Лана чуть скосила взгляд в сторону. По бокам от нее, впившись когтями в камни, стояли коричневые лапы с остатками льняной рубашки вокруг запястий.

Она уже видела эту удлиненную руку-лапу и эту льняную рубашку.

Видар.

Страх немного отпустил, что это не какой-то незнакомый оборотень над ней рычит. Пытаясь понять, что произошло, она медленно подняла голову и посмотрела вперед. Недалеко от них стояли Алвис и Эстер. Вожак закрывал собой жену, но агрессии не проявлял. Просто стоял и смотрел на Видара.

Толпа вокруг отошла на безопасное расстояние, и отовсюду на разные лады, то удивленно, то шокировано, то завистливо, раздавался шепот:

‒ Наани, наани…

Лана не понимала, что происходит и что ей делать. Попыталась сдвинуться, но ее тут же придавило твердой грудью еще ниже к земле. На выручку пришел Расмус.

‒ Видар, дружище… ‒ Рас, выставив вперед руки, осторожно подходил к ним.

В ответ оборотень низко зарычал, и сев, прижал ее к себе когтистой рукой.

‒ Попробуй его успокоить, ‒ обратился уже к ней Рас.

Лана издала нервный смешок.

‒ Я серьезно. Он сейчас никого кроме тебя не послушает.

Медленно положив руку ему на грудь, Лана тихонько погладила ее.

‒ Все хорошо, Видар.

Ничего получше ей в голову не пришло. Она не каждый день успокаивает разъяренного оборотня и инструкцию, как действовать в подобной ситуации, никто не выдал.

От ее поглаживаний рычание стало тише, и Лана продолжила уже увереннее.

‒ Со мной все в порядке. Все хорошо. Давай ты сейчас обернешься…

Рычание усилилось, и ее еще крепче прижали к телу.

‒ Ладно, ладно. Не надо оборачиваться, ‒ не зная, что еще добавить, она просто сказала: ‒ Давай пойдем домой, а?

И рискнула посмотреть зверю в глаза. Зрачки снова расширены, а белки в уголках были красными. Уже успокоившийся зверь снова зарычал, резко повернув голову в сторону. Лана проследила за его взглядом и увидела, как толпа расходится в стороны, освобождая им дорогу. Ее напоследок еще раз крепко прижали к себе и, слегка потеревшись мордой о макушку, отпустили.

Поднявшись с колен, она даже не успела отряхнуться, как ее снова прижали к мохнатому плечу. Когтистая лапа то прижимала ее к телу крепче, чуть подтягивая вверх, то отпускала. Лана продолжала стоять, не понимая, что от нее хотят. Оборотень, недовольно рыкнув, положил руку на бедра и, почти закинув ее себе на плечо, снова опустил на землю.

‒ Ты хочешь, чтобы я на тебя села? ‒ тихо спросила Лана и получила короткое одобрительное рычание.

Видар полностью опускаться на собирался, продолжая напряженно вглядываться в толпу и низко рычать, поэтому ей снова пришлось карабкаться вверх. Хотелось бы думать, что делала она это более грациозно, но ведь уже решила себе не врать.

Забравшись на вибрирующую спину, она обхватила шею, и оборотень медленно пошел в сторону открывшегося пути. Проходя мимо расступившейся толпы, Лана снова различила шепот:

‒ Наани, наани…

Выйдя за пределы круга, Видар остановился, и, обернувшись на толпу, коротко и особенно злобно рыкнул, словно ставя точку. Сотни пар глаз смотрели на них не отрываясь, и это было немного жутко. В центре стоял Алвис, прикрывая жену. За вожаком, в своей любимой позе, широко расставив ноги и скрестив руки на груди стоял Расмус. Он единственный из всех довольно скалился, глядя на них.

Видар развернулся и быстро пошел в сторону дома. Оказавшись на крыльце, не останавливаясь, толкнул лбом дверь и, войдя, замер посреди комнаты. Лана чуть поерзала на нем, намекая, что неплохо было бы спуститься. Оборотень никак не среагировал, и она с кряхтением стала сползать с широкой спины.

Оказавшись на своих двоих, Лана успела лишь охнуть, как была прижатой к стене уже голым мужчиной. Видар пару секунд смотрел на нее огромными звериными глазами. Подхватив ее за бедра, резко подтянул вверх и впился в губы.

Глава 33

Когда они целовались перед винганзой, Лане казалось, что это был самый захватывающий поцелуй в ее жизни. Но то, как целовал ее Видар сейчас, не шло ни в какое сравнение. Он словно пытался надышаться этим поцелуем, слиться с ней навсегда. Сейчас он не сдерживался, и этот поцелуй был только началом. Лана плавилась под этим поцелуем, таяла от сильных рук на бедрах, удерживающих ее на весу, от контраста горячего тела, прижимающегося к ней, и холодной стены за спиной. И от заполнившего собой все пространство запаха орехов и дубовой коры.

Удерживая ее под бедра одной рукой, второй Видар потянулся к корсету. Послышался треск рвущихся лент, и небрежный жест откинул испорченную вещь прочь. Отодвинувшись от нее, Видар положил руку в вырез шелковой рубашки и резко дернул. По полу поскакали пуговицы. Этот звук вывел Лану из неги. Посмотрев вниз, она увидела на пальцах оборотня черные острые когти. Ледяные мурашки побежали по позвоночнику.

Рука с острыми когтями схватила спереди спортивный топ и с легкостью распорола его. Дыхание у Ланы застряло в горле и, вцепившись ногтями в мужские плечи, она оцепенела в одной позе. Видар тем временем вернул руку на бедро и припал губами к шее, прижимаясь к голой коже между полами рубашки. Выцеловывая дорожку вниз, глубоко вдохнул и дернулся, словно обжегся.

‒ Лана, ‒ он медленно поднял лицо и заглянул ей в глаза, ‒ все хорошо?

‒ Д-да, ‒ она с трудом протолкнула из себя воздух.

На переносице Видара появилась глубокая складка.

‒ Не лги мне, ‒ твердо сказал оборотень. ‒ Я чувствую твой страх. Что не так?

Лана сглотнула, раздумывая над ответом. Не говорить же, что ее напугали его руки с бритвенными когтями. И скорость, с которой он добрался до ее тела. Да, когти выглядели устрашающе, но это часть него. Упрекать его за то, кто он есть, то же самое, как если бы он в ответ упрекал ее за черные волосы. Есть вещи, которые люди не в силах в себе изменить. Или, вернее сказать, оборотни.

Видар ‒ оборотень, и она принимает его таким. Стоит ли сейчас говорить о его сущности и портить момент, если она для себя уже все решила?

‒ Прости, ‒ она облизнула губы и прикрыла глаза, стесняясь своей робости. ‒ Просто все слишком быстро.

Горячее тело отодвинулось от нее, и руки медленно опустили ее. Когда ступни коснулись холодного пола, Лана опустила подбородок и изо всех сил зажмурилась, чтобы не расплакаться. Она опять все испортила. Расмус же говорил ей про силу оборотней. Если уж они могут легко кости переломить, то что им какие-то ленточки и ткань?

‒ Лана…

А она испугалась. И чего? Острых когтей? Как будто не знала, что у оборотней есть когти.

‒ Лана. Посмотри на меня.

Горячие пальцы коснулись скул и подняли ее лицо. Она покачала головой, продолжая крепко сжимать глаза.

‒ Посмотри, ‒ прошептал он рядом с ее лицом.

Нехотя открыв глаза, Лана почувствовала, как по щекам потекли слезы. Видар следил за каждой с мукой во взгляде.

‒ Я все испортил, прости.

‒ Я все испортила, извини.

Сказали они одновременно и вместе горько усмехнулись. Видар с грустной улыбкой рассматривал ее лицо, ласково поглаживая скулы и щеки.

‒ Тебе не за что извиняться передо мной. Я правда поторопился и все испортил. Прости меня.

Он мягко поцеловал ее в мокрую щеку. Под ресницами, ловя слезинки. Шепотом повторяя:

‒ Прости меня. Прости, моя девочка. ‒ Нежные поцелуи в другую щеку. ‒ Прости, моя драгоценная, моя наани…

Лана положила руки на ладони, держащие ее лицо, и чуть отстранилась.

‒ Видар, ‒ так же шепотом сказала Лана, боясь разрушить волшебство момента, ‒ кто такая наани?

Оборотень оторвался от поцелуев и посмотрел ей в глаза. Сейчас они были человеческими, красивые как предгрозовое небо. Но поистине прекрасными их делали нежность во взгляде, и… да, пожалуй, любовь. Лана не понимала, как она зародилась так быстро, но и раньше видела ее в этом взгляде, просто боялась себе признаться. А сейчас было уже не страшно. Она нырнула в этот омут с головой после их первого поцелуя, но только сейчас до конца поняла, что на самом деле она все это время не падала, а взлетала.

‒ Наани значит единственная, ‒ прошептал ей в губы Видар, нежно поглаживая подбородок. ‒ Самая прекрасная из всех женщин, предназначенная именно для тебя. Одна на всю жизнь, и другой никогда не будет.

Лана удивленно всматривалась в оборотня и не видела ни тени лукавства, а он тем временем продолжил:

‒ Я пойду за тобой куда угодно. Убью за тебя. Умру за тебя.

Склонившись к ней, он медленно поцеловал в губы. Лана положила руку ему на грудь, отстраняясь и разрывая поцелуй.

‒ Но как это возможно? ‒ в шоке произнесла она, не до конца веря в услышанное. ‒ Ведь я не оборотень, как я могу быть твоей наани?

‒ Я не знаю. Но ты моя, и это уже ничто не изменит.

‒ А как и когда ты это понял? ‒ возник вдруг в голове вопрос.

‒ Догадываться начал по пути в деревню, ‒ чуть улыбнулся он и заправил ей локон за ухо. ‒ Я издалека учуял твой запах и побежал к нему. Думал, что маги изобрели какую-то новую ловушку с соблазнительным запахом для оборотней, настолько вкусно ты пахла.

‒ Серьезно?! Да от меня после двух дней на болоте воняло как от стада потных лошадей!

Видар громко рассмеялся, показывая клыки.

‒ Нет, Лана, ты пахла очень сладко. По крайней мере для меня. Окончательно я убедился, когда почуял и попробовал твою кровь.

‒ Когда я поранилась о твои клыки и ты сбежал, бросив меня одну? ‒ ехидно, но с обиженной ноткой спросила она, прищурив глаза и пряча улыбку.

‒ Да, ‒ улыбнулся оборотень, ни капли не смущаясь, ‒ прости за тот раз. И, наверное, за все время, когда я вел себя как, кхм… придурок. Обещаю исправиться.

И улыбнулся так обаятельно, что у нее перехватило дыхание. Видар и так был привлекательным мужчиной, но эта улыбка сделала его по-настоящему красивым. Вдруг она подумала, что если бы он ухаживал за ней во времена академии, то она бы не вылезала из лазарета от постоянных отравлений, устраиваемых сокурсницами. Эта мысль необычайно согрела, и Лана стала фантазировать, как Видар под ручку гуляет с ней по парку рядом с общежитием, и все эти высокородные змеи завистливо шипят ей в спину.

Внутри снова заискрили пузырьки шампанского, по венам проносились разряды молний, сбивая дыхание и кружа голову.

Улыбнувшись, Лана опустила взгляд на свою руку, так и лежащую на мужской груди. Ее ладонь была темнее, чем кожа оборотня, выделяясь резким контрастом на светлом фоне. Улыбка тут же сползла с лица, пузырьки выдохлись, а разряды исчезли так резко, будто рубильник выключили. Она многое выслушала за свою жизнь по поводу своей внешности и многого натерпелась.

‒ Видар, ‒ облизнула она враз пересохшие губы, ‒ получается, что ты не сам выбираешь себе наани? Это случайность, и ей может стать любая?

‒ Наани становится женщина, предназначенная для оборотня, самая идеальная из всех. Я же говорил.

‒ Но… ‒ она запнулась, боясь продолжить, так и рассматривая свою ладонь на светлой коже, ‒ ведь я не идеальна.

Темная бровь изогнулась дугой.

‒ В смысле?

‒ Моя внешность.

Вторая бровь взлетела вслед за первой.

‒ И что с ней не так? ‒ непонимающе спросил оборотень.

Лана вдруг разозлилась.

‒ Мне что, все свои недостатки перечислить?

‒ Да, пожалуйста. Очень интересно послушать.

‒ Пожалуйста, ‒ передразнила она его и стала загибать пальцы. ‒ У меня темная кожа, гораздо темнее, чем у тебя, такое сложно не заметить. И при этом голубые глаза, которые не выделялись бы настолько сильно, если бы не моя темная кожа. И волосы у меня черные, еще сильнее оттеняя мою темную кожу. И вообще у меня темная кожа! Я слишком сильно отличаюсь от тебя и вряд ли являюсь идеальной кандидатурой для кого бы то ни было.

Закончив, она тут же оказалась нос к носу с оборотнем. Одна рука крепко прижимала ее за талию, а другая, зарывшись в волосы, сжимала их на затылке. Сильно, но не больно.

‒ У тебя потрясающие волосы, ‒ Видар мягко помассировал рукой ее затылок, ‒ и глаза потрясающие, и кожа у тебя потрясающая. И сама ты вся потрясающая. Я буду доказывать тебе это до тех пор, пока ты не выкинешь эту дурь из головы.

‒ Но…

Единственное что успела сказать Мелания перед тем, как ее поцеловали. Нежно, но настойчиво. Как и все последующие поцелуи, заставляющие забыть обо всем. И о цвете кожи, и о медленно исчезающей одежде.

Как оказалось невыносимо приятно ощущать чужое тело на своем. Как прекрасно неторопливо изучать друг друга поцелуями, руками. И как невыносимо сладостно и больно соединяться в единое целое.

Как приятно слышать шепот у кожи:

‒ Хорошая моя… красивая… моя наани… девочка моя…

Как приятно лежать в обнимку обнаженными под одним одеялом и принимать целомудренные поцелуи в лоб и щеки. И, тяжело дыша, продолжать слушать нежности на ухо.

Видар продолжал нашептывать:

‒ Моя красавица… моя наани…

И напоследок прижав ее к себе покрепче, уже засыпая:

‒ Моя Милана.

Глава 34

Солнечный луч пробивался в щелочку между задернутых штор, вынуждая проснуться. Лана недовольно зажмурилась и зарылась лицом в подушку, пытаясь спрятаться от назойливого света. Сдвинуться не получалось. Сзади к ней прижимался Видар, подмяв под себя рукой и закинув на нее ногу.

Утренняя нужда заставила окончательно проснуться. Попытавшись аккуратно выбраться из объятий, Лана была с недовольным рыком прижата еще крепче.

‒ Ты куда?

Она повернула к нему лицо. С прищуренным от сна глазами, взлохмаченной шевелюрой и отпечатком подушки на щеке оборотень выглядел по-мальчишески юным и милым.

‒ Мне нужно в уборную.

Сонно кивнув, он выпустил ее из объятий.

Добравшись до края кровати, Лана огляделась вокруг в попытке найти хоть что-то, чем можно прикрыться. Ее вещи остались у входа, а Видар вчера и так был в чем мать родила. Из доступного оставалось только одеяло. Обернувшись, она наткнулась на заинтересованный взгляд, изучающий ее голую спину, в котором не осталось ни капли сонливости.

Она потянула одеяло на себя, и на свет показались ноги мужчины. Замерев, Лана задумалась: либо ей сейчас голой идти до туалета, либо оборотень голый лежит на кровати. Тот в свою очередь подпер рукой голову, даже не пытаясь скрыть довольную улыбку и как бы спрашивая глазами: “Ну и что ты будешь делать?”

Недовольно поджав губы, Лана резко сдернула одеяло и обернулась в него как в плащ. Гордо дефилируя мимо кровати, не удержала любопытства и бросила взгляд на обнаженного мужчину. Покраснев как помидор, оставшееся расстояние до двери туалета она пробежала.

За спиной раздался грудной довольный смех.

Закрывшись в туалете, Лана сбросила одеяло на пол. Справив нужду, замерла посреди ванной. Перед раковиной появилось овальное зеркало буквально вчера. Видару оно явно до знакомства с ней было ни к чему, поэтому висит оно теперь здесь исключительно ради ее удобства. Такой простой и молчаливый жест внимания, говорящий о слишком многом. Медленно подойдя к раковине, она стала рассматривать серые прожилки камня. Подняв глаза, обвела взглядом простую овальную раму.

“Моя Милана”

Зажмурившись, с сильным выдохом, словно прыгая в пропасть, распахнула веки и посмотрела на себя. Глаза осколками льда светились на темном лице. Черные волосы спутанным гнездом спадали на спину. Лана, сжав ладонями раковину, медленно рассматривала голые плечи, грудь, руки, все тот же нос, те же губы, скулы, и не могла понять, что не так.

“Моя Милана”

Свесив голову, она уткнулась взглядом в слив. Раз она теперь Милана, почему так противно на душе? Потерла середину груди пытаясь облегчить гадкие ощущения внутри. Она с самого начала скрыла свое настоящее имя. Это было разумным решением, безопасным.

Тогда почему сейчас такое чувство, словно в момент нежности ее по ошибке назвали именем другой девушки?

Подняв взгляд, она увидела в отражении нахмуренные брови, искривленный рот и боль в глазах. Она больше не Мелания Хеллворт. Не имеет права ею быть. И обижаться на то, что ее назвали другим именем, она тоже не должна. Многие люди меняют фамилию или имя по разным причинам. Вот и она поменяла, и ничего обидного в этом нет, просто нужно привыкнуть. К старой жизни она уже не сможет вернуться. Новая жизнь ‒ новое имя.

Теперь она Милана Блекхорт.

“Моя Милана”

Открыв кран, Лана плеснула ледяной водой в лицо. Растерла рукой хмурую складку на лбу и постаралась улыбнуться себе в зеркале. Улыбка вышла натянутой и ненатуральной. Девушки именно так улыбаются, когда им невероятно жмут туфли, но нужно держать лицо и показывать радость на публику. Перестав насильно растягивать губы, она поняла, что лучше быть немного печальной, но естественной, чем с фальшивой улыбкой изображать радость, которой нет.

Лана накинула на себя одеяло и только открыла дверь, как оказалась в объятьях.

‒ Все хорошо? Тебя долго не было. ‒ Встревоженный взгляд блуждал по лицу. ‒ У тебя что-то болит? Я был слишком груб вчера?

Лана посмотрела в обеспокоенные глаза оборотня, и уголки губ чуть приподнялись.

‒ Все хорошо.

‒ Точно? ‒ неверяще спросил Видар.

‒ Ты повесил зеркало, ‒ сказала Лана, не придумав ничего умнее.

Лучше так, чем ложь.

‒ Да, подумал, что девушкам нужно зеркало в ванной. Мне-то хватало и маленького, чтоб побриться.

Видар продолжал вглядываться в нее, пытаясь понять, что не так, даже не пытаясь скрыть, что заметил, как она увела разговор. Уже открыл рот, чтобы что-то спросить, но резко захлопнул и напрягся. В следующую секунду Лану быстро спеленали в накинутое на плечи одеяло и понесли в комнату. Замотанной гусеницей ее аккуратно, но быстро уложили на кровать и чмокнули в нос, единственный торчащий из кокона.

‒ Не выходи из комнаты.

Подбежал к шкафу и только успел натянуть штаны, как в дверь раздался громкий стук. Видар помчался к выходу, оставив Лану пыхтеть в попытках выбраться из одеяла. Безуспешно проворочавшись и насквозь вспотев, она различила голос Раса у входа и замерла, чтобы не шуршать простынями.

‒ Чего приперся?

‒ Поздравить! ‒ раздался донельзя счастливый голос Раса. ‒ И еще еды принес. Все понимаю, но не забывай хоть иногда ее кормить.

‒ Спасибо, ‒ буркнули в ответ на ехидный смешок.

‒ Красотка, ты как?! ‒ прокричали ей из коридора.

В ответ Лана нечленораздельно промычала, снова пытаясь выбраться из плена.

‒ Ого, ты что с ней сделал, что она даже говорить не способна?

‒ Так я тебе и ответил.

В коридоре началась возня, тычки, пыхтение, которые оборвала хлопнувшая дверь, погрузив дом в тишину. Лана, предприняв еще одну безуспешную попытку освободиться, стала колбаской перекатываться по кровати. Один край наконец размотался, и у нее получилось выбраться, пусть и упав с кровати. Не обращая внимания на легкие ушибы, она подскочила к мешку с рубашками и, вытащив первую попавшуюся, натянула на себя. Стараясь ступать бесшумно, подошла на цыпочках к двери. Возня как раз закончилась.

‒ Ты не знаешь, как Алвис? Лана переживает за него.

Она подняла брови в удивлении. Надо же как изучил ее, ведь она действительно переживает за вожака.

‒ Отлично все с ним. Они с Эстер всю ночь проносились по лесу. Ведут себя как юнцы, только обретшие пару. Этой ночью никто не выходил в лес, дали им побыть одним.

‒ Это ты подговорил всех свободных мужчин, чтобы они при мне начали приставать к Лане? ‒ нарочито спокойно спросил Видар из-за чего стало ясно, что злится он не на шутку.

‒ Нет конечно, ‒ слишком безразлично ответил Рас, выдавая тем самым, что это был он, ‒ зато видишь, как все удачно сложилось.

За дверью стало тихо. Лана уже собиралась вернуться в комнату, как раздался напряженный вопрос от Видара.

‒ Как остальные?

Молчание было недолгим, но ощутимым.

‒ По-разному, ‒ уклончиво ответил Рас. ‒ Многие рады за Алвиса и осознают, благодаря кому он теперь здоров.

‒ Я понял. Спасибо за еду.

Видар еще что-то говорил, но она уже тихо прокралась в комнату и, прикрыв ноги одеялом, села на кровати. Через минуту зашел Видар, неся в руках корзину.

‒ Ты знаешь, что подслушивать нехорошо? ‒ улыбнулся Видар.

Ну да, с их слухом могла бы и догадаться, что ее сразу обнаружили.

‒ Ты знаешь, что заматывать девушек в одеяло не хорошо?

‒ Один-один. Давай поедим, я жутко голодный.

И начал вместе с корзиной забираться на кровать.

‒ Стоп! Ты что, собрался на кровати есть?

Видар завис с корзиной, поставив одно колено на кровать.

‒ На да. А что такого?

‒ Мы же тут насорим.

‒ Уберем.

‒ А если простыни едой испачкаем?

‒ Постираем.

Лана глупо хлопала глазами, рассматривая оборотня. Для него действительно не было ничего странного или удивительного в том чтобы есть в постели.

‒ Как у тебя все просто. Насорили ‒ уберем, испачкали ‒ постираем, ‒ пробормотала она под нос.

‒ А зачем усложнять? ‒ с обаятельной улыбкой Видар залез на кровать полностью.

Поставив корзину между ними, он снял сверху ткань.

‒ Вещи изнашиваются, портятся, ломаются. Не стоит по ним страдать. Это всего лишь вещи. И отказывать себе в удовольствиях и маленьких радостях из-за страха что-то испортить или испачкать глупо.

Ответить на это ей было нечего.

Достав из корзины кусок пирога, Видар с преувеличенным удовольствием откусил его и с довольным мычанием начал пережевывать. Что удивительно, не проронив при этом и крошки. Лана за собой такую сверхспособность не замечала. Живот начало тянуть от аппетитных ароматов и жующего рядом оборотня.

‒ Ладно твоя взяла. Только тарелку возьму себе.

Не успела она даже дернуться, как Видар подскочил с кровати и умчался на кухню. Вернулся с двумя тарелками и ложками. На вопросительно поднятую бровь он просто ответил:

‒ Судя по запаху там еще рагу с мясом.

Наевшись и запив все морсом, Лана рискнула спросить:

‒ Видар… ‒ она чуть замялась, не зная, как правильно сформулировать вопрос. ‒ В деревне ведь не все хорошо отнеслись к тому, что я теперь, ммм, живу у тебя?

Вопрос конечно был не в том, где она живет, а в том, как многие отреагировали на то, что наани оборотня стал маг. Но ее недосказанность поняли правильно.

‒ Не все. И тебя не должно это волновать. Со временем привыкнут. Но постарайся не ходить никуда одна.

Лана кивнула, соглашаясь с ним. Постоять она за себя могла, но зачем рисковать и доводить до ситуации как с Ингрид. Она осознавала, что рады ей тут не будут, еще когда они добирались с болота. Хорошо, что хотя бы близкие для Видара люди… оборотни… не важно, были не против ее пребывания рядом с ним. И не против нее в принципе.

Все мысли Ланы слились в одну точку. Она ведь ни разу не поинтересовалась этим вопросом за все время.

‒ Видар, а у тебя есть родители?

Оборотень снова засмеялся, запрокидывая голову.

‒ Радость моя, родители есть у всех.

Почувствовав, как теплеют щеки, она поняла, какую глупость сморозила, и попыталась исправиться:

‒ Я имела в виду, где они, что с ними?

‒ Они в Восточной деревне в горах. С ними все хорошо, ‒ тепло улыбнулся оборотень.

‒ Восточной? То есть у вас не одно поселение? А мы в какой тогда?

‒ В Западной, самой ближайшей к болоту. Есть еще Южная деревня, которая у моря.

‒ А Северная деревня?

‒ А Северной деревни нет, ‒ он растянул щеки еще шире. ‒ Только три. На севере нет ничего полезного. Наши предки, как видишь, не особо заморачивались по поводу названий, и мы не стали.

‒ Как у вас все просто. ‒ Лана выдохнула, покачав головой. ‒ И чем деревни отличаются?

‒ Восточная занимается добычей камней и металла. Наша в основном обработкой дерева и изготовлением мебели. Южная рыболовством и пошивом одежды, так как к ним подходит корабль с торговцами. Это основные направления, везде еще есть свои мастера по мелочи.

‒ Да уж.

Лана, теребя край одеяла, переваривала информацию. Более-менее уложив все в голове, вернулась к началу разговора и волнующей ее теме.

‒ Твои родители, как они отреагировали?

‒ Не знаю, мы давно не виделись. Думаю, через недельку они нагрянут, там и познакомимся.

Видар убрал пустую корзину на пол, и придвинувшись к Лане, сжал ее ладони. Угол пододеяльника был безнадежно смят, из него разве что нитки не торчали в разные стороны, настолько сильно она теребила его.

‒ Лана, тебе не о чем переживать. Отец у меня строгий, но только для вида, а так он добряк, каких еще поискать. Мама ‒ громкая хохотушка и настолько энергичная, что порой, мне кажется, у нее где-то вшиты энерго-кристаллы. Я уверен, они будут рады, и ты им понравишься.

Чуть расслабившись, Лана кивнула оборотню и понадеялась, что все так и будет. Не хотелось бы стать причиной раздора Видара с родителями. Подняв глаза, она стала рассматривать широкие брови, нос с небольшой горбинкой, уже проступившую щетину на щеках и по-мужски красивые губы.

‒ Что? ‒ чуть прищурившись, хитро спросил Видар.

Лана посмотрела ему в глаза и тихо усмехнулась:

‒ Ничего. Просто подумала, что я о тебе почти ничего не знаю.

‒ Так спрашивай.

Оборотень поудобнее устроился на боку, подперев голову рукой, а другой поглаживая ее пальцы. Пробежавшись глазами по его голым рукам и груди, Лана наткнулась на смеющийся взгляд.

‒ Тебе нравится меня смущать, да?

‒ Да. Но заметь, я ничего для этого не делаю, смущаешься ты сама. И я солгу, если скажу, что мне это не нравится.

Лана вздохнула, смирившись с горящими щеками, и, сев поудобнее, спросила:

‒ Почему ты живешь не с родителями?

‒ Я слишком большой мальчик, чтобы жить с родителями, на находишь? ‒ рассмеялся Видар.

Она чуть ли не подпрыгнула на месте, нетерпеливо задав вопрос:

‒ А сколько тебе лет?

Он улыбнулся как мальчишка.

‒ Мне пятьдесят один. А тебе?

Лана округлила глаза и рот.

‒ Ого, ты почти в два раза старше меня. Мне двадцать восемь.

‒ Уверен, что мы сможем преодолеть эту огромную пропасть между нами. ‒ Оборотень произнес это донельзя серьезно, но, когда Лана ударила его кулаком по груди, расхохотался.

‒ Не ерничай! ‒ улыбнулась она, глядя на оборотня. ‒ И я имела в виду: почему ты живешь не в одной деревне с родителями, а не прямо с ними.

‒ В Восточной, как я сказал, добывают и обрабатывают камни, а мне с детства они холодными казались. Да, красивые, но как будто бездушные. А дерево ‒ оно теплое, живое. Родители еще юнцом отпустили сюда подмастерьем. Мы все думали, что научусь и вернусь обратно в Восточную, буду там работать. Да как-то я тут прижился, друзей завел, дом построил. Учитель мой уже старый, работать ему тяжело, отдал свою мастерскую лет десять назад. В общем как-то незаметно и по чуть-чуть я пророс корнями в Западной и прожил тут большую часть жизни. Родителей раз в месяц навещаю.

Они проговорили до самого вечера.

Лана рассказала о своей учебе на лекаря. О столице, ее зданиях по шесть и даже семь этажей, новых разработках и открытиях. Как она увидела на научной выставке изобретение одного молодого техномага, который создал систему поршней для колес повозок, чтобы она более плавно ехала по неровной дороге. А парень спустя несколько лет разбогател на своей идее, которая многим пришлась по душе. Сейчас только богатые семьи могут позволить себе подобное, но Лана считала, что в скором времени такого транспорта станет больше. А еще идут активные разработки больших летающих кораблей ‒ аэростатов. И планируют длинную металлическую дорогу между столицей и Зиларским морем, по которой будут ездить пассажирские дилижансы и грузовые повозки с товарами адамантских купцов…

Видар внимательно слушал ее, задавал вопросы, иногда хмурил брови, чаще шутил, а бывало и удивлялся как ребенок. Они практически не вылезали из комнаты, подъедали то, что осталось в корзине, заново узнавали друг друга.

Лана разглядывала мужчину перед собой, который после прошедшей ночи изменился до неузнаваемости. Он стал расслабленным и довольным, ушла постоянная складка между бровей, хмурый взгляд и поджатые губы. Обаятельная улыбка не сходила с лица, он беззлобно подшучивал над ней и флиртовал.

Лана заметила, что чаще начинает вздыхать и улыбаться каким-то своим мыслям. Если до этого она не понимала Видара, и вел он себя, ну, как придурок, который к тому же ее избегает, то сейчас перед ней был спокойный и уверенный в себе мужчина, в которого сложно не влюбиться.

Тут и без диплома лекаря ясно, что означают ее тихие вздохи и учащенный пульс.

Когда за окном стали сгущаться сумерки, Видар, аккуратно перебирая ее пальцы, спросил.

‒ Лана, как ты себя чувствуешь?

Она нахмурила брови, не понимая вопроса, и пожала плечами.

‒ Хорошо. А что такое?

‒ Я имел в виду как ты себя чувствуешь после вчерашнего. Все-таки первый раз.

Вот умеет этот оборотень вгонять ее в краску. Заправив прядь за ухо, прокашлявшись и переведя взгляд на стену, она ответила:

‒ Все хорошо.

Не заметив никакой реакции на ее ответ, она перевела взгляд на мужчину, который всем своим видом показывал, что обычного “хорошо” ему недостаточно. Лана закатила глаза.

‒ Если тебе нужны подробности, то с утра было немного некомфортно, но сейчас уже в порядке. Мышцы слегка ныли как после тренировки, ‒ подумала немного и добавила: ‒ Но если честно, то я не поняла, почему вокруг этого столько шума.

Матрас под ней мелко вибрировал. Повернув голову к оборотню, который успел подползти к ней гораздо ближе, чем было, она увидела, как он, поджав губы, беззвучно трясется от смеха.

‒ Что? Что я такого сказала? ‒ Лана недовольно скрестила руки на груди.

Ее быстро подмяли по себя и прижали к матрасу. Видар как объевшийся сметаны кот смотрел на нее и довольно щурился.

‒ Хорошая моя, вчера я боялся тебе навредить и пожалел, ‒ склонившись к ней, прошептал в губы. ‒ Раз сейчас все в порядке, давай я покажу тебе, почему вокруг этого столько шума.

Лана открыла рот, чтобы ответить, но ее настойчиво поцеловали, и она забыла, что хотела сказать.

Да и это стало уже неважным.

Глава 35

Все последующие дни слились в один, и в то же время были абсолютно не похожи друг на друга. Если бы не Рас и его корзины с едой, то они наверняка умерли бы с голоду, потому что оторваться друг от друга было невозможно.

Они практически жили на этой кровати.

Ели на ней, спали, занимались любовью, дурачились как дети, разговаривали, узнавая друг друга еще ближе, и смеялись до болей в животе. Лана потеряла счет дням, хотя до этого упорно считала сколько осталось до конца трех недель.

В одно утро Видар рассказывал о том, как испортил восемь стульев, покрыв их слишком большим количеством лака, и его учитель гонялся за ним по деревне с палкой. Лана хохотала до колик, представляя, как молодой Видар прятался от него на крыше. Отдышавшись, она в очередной раз залюбовалась оборотнем.

Они настолько изучили друг друга, что Лана уже не стеснялась ни своего голого тела, ни мужского. Сама тянулась за поцелуями и ласками, дарила их в ответ и наконец-то перестала краснеть.

Хитро прищурив глаза, она стала медленно наклоняться к оборотню. Тот с легкой улыбкой застыл, ожидая поцелуя. Когда дыхания смешались в одно, и они почти коснулись губами, в дверь постучали.

Оборотень перестал улыбаться, глухо зарычав:

‒ Ну почему он всегда так не вовремя?

Быстро прижавшись к ней губами и нехотя оторвавшись, он пошел одеваться.

‒ Даже если я приду в любое другое время, все равно буду не вовремя. Хватит ныть, открывай, ‒ раздалось с улицы.

Лана развалилась на кровати, привычно ожидая корзину с едой.

В коридоре была возня и тихие препирательства. А вот это было непривычно.

‒ Лана, прикройся! ‒ зло прорычал Видар из коридора.

Она быстро юркнула под одеяло, и на кухне послышались тяжелые шага Раса, сопровождаемые непрерывным рычанием.

‒ Да не буду я заходить в спальню, успокойся.

‒ Почему ты на моей кухне и без корзины?

‒ Потому что доставка еды на дом действует только первые семь дней, ‒ съехидничал Рас, ‒ а вы уже восьмой из дома не выходите.

Лана в шоке открыла рот.

Восемь?

По ее ощущениям они день третий вместе. Максимум четвертый. Но восемь?

‒ Хватит уже прохлаждаться, ‒ невозмутимо продолжил Рас. ‒ Твоим родителям не терпится с ней познакомиться. Слухи уже и до Восточной дошли. Вы вдвоем можно сказать местные знаменитости, только вас и обсуждают.

Вместо ответа повисло молчание. Похоже Видар, как и она, пытался свести в голове то время, что они были рядом, с реальным течением дней.

‒ Подождешь на улице.

Послышался скрип пола и закрывшаяся дверь. Видар зашел в комнату и лег на кровать, обняв ее вместе с одеялом.

‒ Неужели прошло восемь дней? ‒ прошептала Лана.

‒ Мне тоже не верится, ‒ тихо выдохнул оборотень.

‒ Но ведь получается, ‒ Лана судорожно облизнула губы, произведя быстрые подсчеты в уме, ‒ что я здесь двадцать третий день.

Видар напрягся и еще крепче сжал ее, будто она прямо сейчас подскочит и убежит в одном одеяле.

‒ Ты хочешь уйти? ‒ еле слышно спросил он.

‒ Я… ‒ Лана блуждала глазами по лицу, которое теперь знает, как свое, и растерянно сказала, ‒ я не знаю.

Она хотела уйти отсюда, считала дни, когда сможет наконец вернуться в империю, а теперь… А что теперь? Что ее ждет в столице? Работа лекарем низкого ранга, пока не наберет достаточно опыта? Прятки от женихов и совета? Одиночество в маленькой комнате лекарского общежития?

Почему все так изменилось за каких-то три недели?

‒ Пожалуйста, ‒ прошептал Видар, прерывая ход ее мыслей, и еще тише добавил: ‒ останься.

Лана вглядывалась в него и не знала, что ответить. Видар же обреченно продолжил:

‒ Останься, потому что я не хочу переезжать в Восточную или Южную.

‒ При чем здесь это? ‒ нахмурилась она, не совсем понимая.

‒ Потому что если ты не будешь видеть Расмуса, то и попросить его исполнить клятву не сможешь.

Лана в шоке приоткрыла рот. Неужели Видар способен на подобную низость? Она ведь столько о нем узнала, не было в нем такой подлости. Или он все это время притворялся, а она как дурочка повелась на все красивые жесты и слова, не заглянув под обертку?

‒ Ты правда это сделаешь? ‒ спросила и замерла, боясь услышать ответ.

Потому что если он положителен, то применение заклинание магического сна в критических ситуациях у нее отработано, а Рас не сможет отказать. Она будет уже далеко, когда действие сна закончится. Для надежности можно будет и гель потратить ему на одну ногу, чтобы уж точно не рванул следом. А со своими чувствами и сердцем она разберется уже сидя в комнате общежития.

‒ Конечно нет, ‒ невесело хмыкнул Видар, а Лана с облегчением вздохнула, тут же выбрасывая из головы план побега, ‒ я просто пойду за тобой.

Сказал он это слишком серьезно, для того чтобы можно было все свести к шутке. И что тогда уже их двоих может ждать в империи? Маг, связавшийся с оборотнем, причем так, что крепче уже некуда. Если Видара вычислят, а он рано или поздно выдаст себя, судя по тому, как у него непроизвольно меняются глаза при сильных эмоциях, то…

Лана зажмурилась, стараясь об этом не думать. Получается, что выбор у нее: либо остаться с Видаром в деревне, где большинство ей не радо, либо уйти вместе, и скорее раньше, чем позже, Видара убьют. Но если здесь у нее еще есть возможность завоевать доверие и расположить к себе многих, то в империи отношение к оборотню изменить не получится. К тому же, если судить по словам Расмуса, то многие смирились с ее нахождением в деревне, как раз после того, как она помогла Алвису. Как она поняла, лекаря у них нет, а он всегда необходим, и ее услуги и знания здесь будут к месту. Ей нравится их взгляд на мир и простота в общении, выражении эмоций, честность и открытость. Вернуться в империю она всегда успеет.

Решение пришло к ней само.

‒ Я не тороплюсь в столицу, поэтому давай пока все оставим как есть, а дальше посмотрим. ‒ Видар обмяк, притягивая ее еще ближе к себе, а Лана с улыбкой спросила: ‒ Ты ведь не против, если я у тебя еще поживу немного?

‒ Я бы предпочел, чтобы ты пожила у меня много.

Они тихо лежали, смотря друг на друга. Рассказывали глазами, что чувствуют и как благодарны за это время вместе. Видар потянулся к ней и нежно поцеловал. Медленный поцелуй говорил больше, чем все слова мира.

‒ Я жду! ‒ прокричали с улицы.

Видар зло застонал, прервав поцелуй, и прижался к ней лбом.

‒ Я его убью.

‒ Для этого тебе придется выйти из дома, ‒ невозмутимо парировал Рас.

Лана тихо захихикала, поражаясь самой себе. Она никогда не умела кокетливо хихикать, как другие девушки. Теперь вот умеет.

Чудеса.

Она чмокнула напоследок мужчину и поднялась с кровати, чувствуя легкость от принятого решения, пусть и не окончательного, но это все равно лучше, чем неопределенность. Видар, лежа, звериными глазами наблюдал за тем, как она одевается, и даже не думал шевелиться. Когда все, что он хотел разглядеть, было спрятано за одеждой, он тяжело вздохнул и нехотя встал с постели.

Открыв дверцы шкафа, Видар весело хмыкнул.

‒ Да уж, ‒ выдал он, разглядывая пустые полки. ‒ Кажется нужно обновить гардероб.

‒ Штаны у тебя есть, а рубашку можешь взять из мешка, ‒ без задней мысли сказала Лана.

Оборотень оглянулся, внимательно ее разглядывая.

‒ Не знаю, радоваться мне или нет, что ты не ревнивая, но я эти вещи в любом случае носить не буду. Нужно будет отдать их кому-нибудь или выкинуть.

‒ Не выкидывай! ‒ быстро сказала Лана, обуваясь. ‒ Они из хорошей ткани. Сам не хочешь, так буду я носить дома. Они на мне все равно как платье.

Подняв голову, Лана сразу поймала звериный взгляд. Видар облизнул губы, словно на нихбыло что-то вкусное.

‒ Мне нравится эта идея, ‒ пророкотал мужчина.

За эти дни она уже изучила все оттенки его рычания. Конкретно так Видар рычал перед тем, как подмять ее под себя и целовать до потери сознания.

‒ Хватит уже миловаться! Я с вами состарюсь на этом крыльце.

Рычание ее мужчины превратилось в злое, и Лана широко улыбнулась. Видар взял ее за руку и пошел к выходу.

Рычание. Ее. Мужчины.

Потрясающие три слова, от которых кружилась голова.

Выйдя на улицу, Лана с удивлением обнаружила, что весна была в самом разгаре. Солнце уже по-летнему грело, а трава за это время набрала еще больше изумрудного цвета. Похлопав глазами на это чудо, Лана подумала, что, наверное, так себя чувствуют медведи, вышедшие из спячки. Ложился ‒ была серая промозглая осень, а проснулся уже в цветущей весне.

‒ Я навещу родителей. Присмотришь за Ланой?

‒ Конечно, ‒ кивнул Рас.

‒ Подождите, ‒ прервала их Лана, вспомнив об очень важном событии, произошедшем в один из последних дней, ‒ нам всем нужно к Алвису.

‒ Зачем? ‒ спросил Видар и напрягся, ожидая подвоха или смены ее решения.

‒ Мне нужно кое-что вам рассказать.

Видар и Рас переглянулись, видя, что она настроена серьезно и, не став спорить, направились к вожаку. Алвис нашелся дома в компании жены, огромного мясного пирога и витающего в воздухе счастья. Жаль нарушать подобную идиллию, но Лана понимала, что оборотни должны об этом знать. По крайней мере Алвис, а распространять ли эту информацию дальше пусть сам решает.

Да, она затолкала это озарение поглубже, чтобы не думать о нем, когда хотелось только радоваться и проводить время со своим мужчиной. Но дни наедине с Видаром закончились и пора возвращаться в реальность, изнанка которой оказалась очень неприятной. И еще более неприятным открытием стало то, что изнанку эту испачкали именно маги.

Потому что разбросанные у нее в голове кусочки пазла, наконец, сошлись в единую картину.

Глава 36

Начать рассказывать о своем прозрении Лане было тяжело. Когда ее усадили перед Алвисом, все слова и мысли разлетелись, как стая испуганных птиц, а горло душил стыд. Видар присел рядом, взяв ее за руку, то ли поддерживая, то ли боясь, что она сейчас все-таки скажет о своем желании уйти и сбежит. Лана сжала его ладонь и подняла глаза на Алвиса, который спокойно ждал ее рассказа без какой-либо тени недовольства на лице из-за ее неуверенности.

Они имеют право знать. А ей стоит уже начать говорить, и дальше пойдет легче уже само. Прикрыв глаза, Лана стала вспоминать недавние события, стараясь не упустить ни одной детали.

Под утро второй совместной ночи она проснулась от того, что Видар пытался незаметно выбраться из кровати.

‒ Ты куда? ‒ хрипло ото сна прошептала Лана.

‒ Пойду поохочусь, ‒ чмокнул ее в макушку, ‒ спи.

‒ Зачем тебе охотиться? ‒ Лана так удивилась, что даже смогла приоткрыть один глаз.

‒ Хочу тебя накормить.

‒ Зачем? Нам же приносят еду, ‒ все еще не понимая, допытывалась Лана.

‒ Ее тоже надо из чего-то готовить. Незачем объедать остальных. ‒ И весело хмыкнув, добавил: ‒ Можешь считать это инстинктом принести добычу в пещеру. Все, спи.

Лана его логику не до конца поняла, но с готовностью рухнула в подушку. Проснувшись, она только успела умыться и выйти на кухню, как увидела выходящего из леса Видара в одних шортах и с оленем на плечах. Он прошел в сторону хозяйственного навеса и Лана вышла вслед за ним. Олень был выгружен на крепкий широкий стол, и судя по потемневшему дереву, дичь на нем разделывается не впервые.

Вот только все это Лана заметила лишь фоном, потому что ее внимание было приковано к следам клыков на шее и кровавым коротким полосам от когтей на груди. Она быстро осмотрела всю остальную тушу, не увидев больше никаких повреждений, стеклянный взгляд животного безразлично смотрел в никуда, а кровь на груди запеклась и местами подсохла.

‒ Лана, зайди в дом. Не смотри, ‒ ласково сказал Видар, пытаясь загородить собой мертвого оленя.

То есть он лично видел, как она до костей разрезала ногу и Алвиса, и Эмиля, а теперь вдруг решил, что она испугалась следов от когтей и разводов крови? Это он еще не знает, как выглядит печень беспробудных пьяниц, вот там точно ночные кошмары обеспечены, вместе с решением вести трезвый образ жизни.

Проигнорировав попытки оборотня оттеснить ее в дом, Лана прошла к стоящим рядом ведрам с водой, в одном из которых плавал ковш. Похоже Видар еще ночью все подготовил к разделыванию дичи. Зачерпнув воду и обойдя растерянного мужчину, она стала промывать следы от когтей и зубов. Шейные позвонки были переломлены у основания черепа, из-за чего животное и умерло, поэтому тут следы клыков скорее из-за сильного сжатия челюстей и не являются причиной смерти. Еще раз промыв порезы на груди животного и физические ощущая недоумение Видара на своем затылке, Лана засунула пальцы прямо в раны, пачкая их в крови и пальпируя изнутри. Судя по глубине, когти впились почти полностью, и похоже, что олень дернулся, пытаясь скинуть с себя оборотня, отчего остались короткие росчерки. Только вот раны выглядели настолько ровными, словно скальпелем провели, а не когтями.

‒ Покажи когти, ‒ нетерпеливо произнесла она с нотками стали, протягивая руку вперед.

‒ Лана?

‒ Видар, пожалуйста, просто покажи мне когти.

По его лицу было видно, что он ничего не понимает в происходящем, но тем не менее, трансформировал руку. В прошлый раз, когда Лана его осматривала, до ладоней она так и не добралась, и похоже зря. Темные когти плавно изгибались и перевернув руку ладонью вверх, Лана увидела, что с внутренней стороны коготь клином сходился к центру, как острие ножа вблизи.

‒ Почему ты убил его так? ‒ она увидела, как Видар досадливо вздохнул, явно решив оправдывать смерть оленя, и прежде, чем он начал, Лана уточнила: ‒ В смысле почему именно перелом шеи. Почему ты не перерезал ему глотку, ну или, скажем, не задрал когтями?

Глаза у Видара стали ровные, как блюдца. Плевать насколько кровожадной она сейчас выглядит, главное получить ответы.

‒ Зачем зазря мучить животное? Я и так поторопился, ‒ он досадливо цокнул, глядя на следы от когтей и клыков, ‒ шкуру попортил.

Лана облизнула сухие губы и, тяжело сглотнув через еще более сухое горло, спросила:

‒ А если бы ты встретил мага, ‒ глаза напротив стали сужаться и темнеть, ‒ то как бы ты его убил?

‒ Что еще за вопросы, Лана? ‒ Видар скрестил руки на голой груди и недовольно нахмурился.

‒ Важные, ‒ прошептала она, ‒ очень важные. Пожалуйста, ответь мне.

Оборотень перед ней снова прикинулся каменным изваянием. Только пристально рассматривающий ее взгляд и поднимающая от тяжелого дыхания грудь говорили, что это не так. Они долго стояли напротив друг друга, пока Видар вкрадчиво, чеканя каждое слово, не произнес:

‒ Если бы я встретил мага, то предпочел бы затаиться, пока он не уйдет. Лишнее кровопролитие ни к чему.

Это были хорошие и правильные слова, но ответом на ее вопрос они не были.

‒ А если кровопролития не избежать, то как? ‒ так же шепотом, но все же продолжая настаивать, спросила Лана.

Видар явно злился из-за подобных вопросов. Она понимала его нежелание отвечать, ведь между ними только-только установились нормальные отношения и понимание, а тут такие разговоры. Но ответы ей были необходимы, как воздух и именно сейчас.

Зло и раздраженно вскинув руки, явно сдаваясь, он почти прокричал:

‒ Точно так же, ясно!? Я бы убил его точно так же. Свернул бы шею, ‒ и с издевкой и злой улыбкой Видар добавил: ‒ Как олененку. Потому что это самый надежный и быстрый способ. От кровоточащих ран умирают дольше, да еще и будучи в сознании. Поэтому оставлять за спиной истекающего кровью мага чревато тем, что в спину прилетит заклинанием, и скорее всего смертельным. Потому что будь я на пороге гибели, то собрал бы все остатки сил ради того, чтобы забрать убийцу с собой. ‒ Видар упер руки в бока и ядовито спросил: ‒ Все? Ты довольна?

Лана чувствовала, как глаза щиплет от подступающих слез. И облегчения.

‒ Да, ‒ выдохнула она и обняла оборотня, успев увидеть на его лице растерянно-беспомощное выражение.

Именно такое лицо бывает у мужчин, когда их беременные жены просят кремовый торт с начинкой из соленой рыбы. Вроде и желание исполнить хочется, и где ж ты такой торт найдешь в три часа ночи. И по итогу им остается только грустно вздыхать над абсолютным непониманием женской придури, поглаживая спину плачущей на груди жены, потому что торт ей принесли с селедкой, а она хотела с семгой.

Видар сейчас так же аккуратно поглаживал спину Ланы, боясь прикоснуться как-то не так и спровоцировать на еще более непонятные разговоры и действия. Ведь он ответил ей на вопрос? Ответил, хотя не хотел и знал, что добром это не кончится. А теперь стоит и наглаживает непонятно от чего плачущую девушку.

Лана же крепко сжимала мужскую талию и, уткнувшись Видару в грудь, старалась прийти в себя. До этого момента она сама не понимала, как на самом деле на нее давили эти сухие строки протокола, составленного при осмотре трупа. И какое облегчение она испытала, осознав, что все это неправда, что это не они. Оборотни этого не делали. Следом тут же накатывал жгучий стыд уже за своих сородичей. Стыд за то, что она является жителем империи, где маги могут дойти до подобного. Стыд за всю империю и даже за самого императора, который если и не отдавал такой приказ напрямую, то уж косвенно одобрил подобные действия.

“Грудная клетка вскрыта. Грудина найдена в двух метрах от тела. Сердце и печень ‒ отсутствуют. Нижняя челюсть, язык и гортань ‒ отсутствуют… На теле убитого множество глубоких рваных ран. Большая часть повреждений нанесена после смерти, судя по малому количеству крови… Кисть правой руки ‒ отсутствует. Частично кисть левой руки, и все пальцы, кроме большого ‒ отсутствуют… Передняя группа мышц правого бедра ‒ отсутствует…”

Вспоминая более ранние отчеты, Лана поняла, что отличаются они лишь нехваткой тех или иных частей тела. В остальном же, вся эта фальсификация была на одно лицо, просто до этого Лана даже не задумывалась, что можно сотворить подобное. А теперь получается, что это не оборотни убивали тех несчастных, а ее соплеменники, выдавая это все за нападения. И все верили. Даже она до этого момента, хотя провела с оборотнями почти три недели и могла бы уже догадаться, что они на подобное точно не способны.

Видар прав в своей жестокой логике ‒ зачем тратить время и силы, когда можно быстро и надежно свернуть шею? И уж тем более зачем раскидывать части тела и драть его когтями, когда оно уже давно не сопротивляется?

Видар тогда не стал задавать ей никаких вопросов, за что она была ему благодарна. Но по его виду было ясно, что разговор не окончен и они к нему вернутся, просто не сегодня. У него вообще была потрясающая способность принимать ее нежелание говорить о чем-либо. Он реагировал на это абсолютно спокойно и с абсолютной уверенностью, что ему все равно все расскажут, просто не сегодня. Зачем торопить события и вытягивать из человека то, о чем он говорить не хочет, когда можно дождаться его самоличного решения все рассказать?

Поэтому сейчас сидя на кухне у Алвиса сбоку от нее, он прижимал ее к себе за талию и шумно дышал в волосы, пытаясь прийти в себя после ее рассказа. Как и все остальные.

Алвис, выслушав ее, только и смог сказать:

‒ Вот значит как, ‒ и откинулся на спинку стула, постукивая указательным пальцем по столу.

И кроме этого звука и шумного дыхания Видара в ее макушку, все остальное в комнате хранило тишину, из-за чего каждый стук пальца об дерево звучал как удар молотом. Расмус молча тренировал выдержку, судя по подрагивающим мышцам рук, а Эстер, прикрыв глаза, прижимала пальцы ко рту в явном шоке.

‒ Ты знаешь зачем это императору? ‒ первым нарушил тишину Рас.

‒ У меня есть только личные предположения и догадки.

Алвис молча махнул рукой, предлагая ей поделиться. Конкретно ее никто обвинять не собирался, и Лана, расслабившись, куда увереннее заговорила:

‒ Я думаю, что все дело в Сафрийских горах. Не знаю, в курсе вы или нет, но это самые богатые горы во всем мире. Их разрабатывают чуть ли не с начала времен и все равно залежи даже не думают иссякать. Креасальская империя именно благодаря им стала самой богатейшей и значимой фигурой на политической карте. Точнее была самой-самой, до того, как горы заняли вы. Сейчас наиболее процветающей считается Адамантская империя, и после вашего рассказа о торговле с их купцами и неоправданно высокими ценами, становится ясно, почему силы поменялись. Теперь-то все богатства гор утекают в карманы адамантов, а не креасальцев, и думается мне, что император в курсе ваших отношений и уж точно им не рад. И это я упомянула только драгоценные камни, что уж говорить о золоте, серебре, платине и железе. Хотя с учетом нынешнего прогресса, всевозможных изобретений и проектов скоро железо и медь будут цениться даже больше, чем золото.

Лана облизнула пересохшие губы, и Эстер, заметив этот жест, поставила перед ней стакан воды. Поблагодарив женщину и смочив горло, она продолжила:

‒ Помимо драгоценных камней есть еще и энерго-кристаллы. Природная емкость для аккумулирования чистой свободной энергии мира и являющаяся при этом возобновляемым ресурсом при бережном обращении. Мне даже не нужно смотреть на ваши фермы, достаточно было просто заглянуть в ящики перерабатывающего цеха и оценить размеры кристаллов, чтобы представить масштабы месторождения. В империи все фермы уже давно стоят под строгим учетом и охраняются почти как сокровищницы. Над кристаллами производят замеры чуть ли не каждый день, чтобы, как только он достиг минимального размера для спила, его можно было бы сразу отправить на переработку. У них просто нет времени вымахать до таких размеров как ваши. И уж точно при переработке на аппарате не идут такие огромные потери! В цехах империи трясутся над каждой крупицей маны, потому что потребности в энергии много, а ферм мало, и они уже давно не справляются.

Лана перевела дыхание и допила остатки воды в стакане. Четверо оборотней слушали ее с заинтересованно-удивленными лицами. Да она и сама от себя не ожидала столь структурированных выводов. Вот правду говорят: если хочешь что-то понять, то объясни это другому.

‒ Я не очень сильна в истории, политике и производстве, ‒ решила подвести итоги Лана, ‒ но пока все это вам рассказывала, вспомнила о нескольких статьях в газетах. Многие дальние и небогатые поселения вернулись к печному отоплению и свечам, потому что их средств не хватает на покупку бытовых кристаллов. Ученые и изобретатели испытывают альтернативные источники энергии в виде древесины, силы ветра, воды, пара, но они и близко не стоят рядом с кристаллами. Растет уровень безработицы и преступности. Еще от некоторых трактирщиков и купцов я слышала жалобы, что их деды платили налоги в четыре-пять, максимум шесть процентов с прибыли, тогда как сейчас они платят чуть ли не двадцать. Можно сделать простой вывод, что у империи больше нет притока средств из гор и она повышает налоги и цены, выжимая ресурсы из собственных граждан, потому что другого выхода у нее нет. Потому что самые богатые горы мира ‒ заняты. И не какими-нибудь там селянами с вилами, которых легко подвинуть или вовсе уничтожить, а оборотнями. Мне кажется, что если бы не эти сфабрикованные нападения, которые потом еще месяца три мусолят все газеты, то о вашем существовании давно бы забыли. По крайней мере все простое население, для которого эти экономические и политические проблемы выражаются лишь в медленном и еле заметном повышении цен на продукты.

Лана обвела глазами всех оборотней и, не выдержав их взгляды на себе, уже смотря в стол, сказала:

‒ Но забыть вас им не дают.

Глава 37

Пока Лана все это рассказывала, то старалась не смотреть на оборотней, испытывая иррациональный стыд, словно это она лично виновата во всех их проблемах. Теперь же, закончив, она и вовсе не поднимала взгляд от пустого стакана, который сосредоточенно крутила пальцами, ожидая реакции на свои слова.

‒ Вот значит как, ‒ снова безэмоционально повторился Алвис.

Постукивание пальцем по столу возобновилось, и когда этот звук разрезал воздух, Лана поняла, что во время ее рассказа стояла полная тишина. Ритмичный стук продолжал отсчитывать время, как гигантский маятник на часах, вводя в подобие транса. Вдруг Алвис резко хлопнул всеми пальцами по столу, отчего все вздрогнули и очнулись от собственных молчаливых размышлений. Он скрестил пальцы и, положив руки на стол, чуть склонился к Лане.

‒ Ты помнишь по отчетам, когда были совершены подобные убийства?

Лана нахмурилась, пытаясь прикинуть время.

‒ Больше года назад. Мы с отцом переехали в Бросвен как раз после последнего нападения, ‒ она вдруг поняла, что конкретно сказала, и покраснев, как перезревший помидор, поспешила исправиться: ‒ То есть последнего убийства. Простите.

Алвис качнул головой, давая понять, что ему все равно на подобные оговорки, ибо сути это не меняет, и уточнил свой вопрос:

‒ Я имел в виду, в какое время года они были совершены. Приблизительно.

Воскресив в памяти все прочитанные отчеты, Лана удивилась, как сама не заметила подобную закономерность. Хотя тогда она даже не задумывалась о подобном и обращать на это внимание не стала. Ее тогда больше интересовали повреждения и как будучи лекарем она может помочь в случае следующего нападения. Но если провести параллели, то получалось что…

‒ Все убийства были совершены в начале или середине зимы, причем с периодичностью в два года, ‒ тихо сказала Лана.

Алвис на это зло и удовлетворенно улыбнулся, снова откинувшись на спинку стула. Будто именно такой вариант ответа он и предполагал и вроде должен быть доволен тому, что твои догадки оправдались, но вот как-то не получается радоваться тому, что ты оказался прав. Расмус за его спиной низко простонал и, прикрыв глаза, стал тереть пальцами переносицу. У Эстер по щекам покатились слезы, а Видар прижал Лану к себе еще крепче. Они все явно свели в своей голове какие-то ниточки и связи, только делиться размышлениями или даже просто произносить все вслух не спешили.

‒ Не знаю, замечала ты или нет, ‒ обратился к ней Алвис, ‒ но суровые зимы чередуются с мягкими.

Лана медленно кивнула, пока не понимая, к чему он клонит.

‒ В этом году зима как раз была мягкая. Мы тоже давно уже вычислили одну определенную закономерность, и в такие зимы мы особо не патрулируем границы. Так только, раз в неделю отправим небольшую группу на осмотр и все. А вот в зимы злые на границу отправляются уже большие группы оборотней и патруль ведется круглосуточно. Особенно к концу зимы.

Слушая Алвиса Лана пыталась понять или хотя бы догадаться, к чему он клонит, но у нее никак не удавалось провести связь между фальсификацией убийств и временем года.

‒ Я не понимаю, ‒ выдохнула Лана, покачав головой.

Впервые с момента начала разговора слово взяла Эстер.

‒ Болото, ‒ коротко бросила она так, словно одно это слово должно уже все рассказать Лане.

Вот только несмотря на новую переменную, понятней не стало. Лана уже хотела повториться, что ничего не понимает, но пояснить решил Расмус.

‒ Болото может сохранять тепло очень долго, и для замерзания ему требуется гораздо больше времени, чем обычному грунту. Тут много факторов, начиная от количества снега, который, как одеяло, может предохранять болото от глубокого промерзания, и заканчивая рельефом, потому что возвышенности леденеют сильнее. В любом случае торфяные залежи замерзают медленно в течении всей зимы, и максимальной глубины достигают перед началом снеготаяния.

Прослушав эту мини-лекцию Лана все равно не смогла увидеть связь между всем этим. Видя непонимание на ее лице, Видар решил пояснить:

‒ Самое лучшее время для перехода болота, особенно такого обширного, это конец злой и сухой зимы. Когда оно максимально промерзло и по нему можно почти беспрепятственно перейти даже большими группами. ‒ Он сжал кулак так сильно, что побелели костяшки. ‒ Зачем зря разжигать ненависть к врагам…

А Лану наконец осенило:

‒ Если потом ты не можешь до этих врагов добраться.

Видар на ее догадку мрачно кивнул.

‒ То есть, ‒ продолжила вслух рассуждать Лана, ‒ получается, что после каждого убийства к вам через болота направляют отряд магов?

‒ Да, ‒ ответил Алвис, ‒ мы уже давно заметили, что попытки напасть на нас происходят раз в два года в конце зимы. С промерзанием болота мы это давно связали, правда до твоего рассказа думали, что вся причина только в удобстве перехода. Но тут, как оказалось, продумано все гораздо хитрее и глубже. Одно дело требовать от людей и магов перейти через болото и сражаться с оборотнями на их территории непонятно за что, и совершенно другое, когда ты агитируешь их мстить за своих, внушая страх, что в следующий раз на месте убитого могут оказаться они сами. Сдобрить все это рассказами о том, как благородно защищать свои земли и семьи, а после еще и пообещать богатства гор, которые им всем светят в случае успеха ‒ дело не хитрое.

Лана не знала, что это на ответить. Навалилась вдруг такая апатия и усталость от осознания всей правды, что захотелось вернуться в их маленький семидневный рай с Видаром и не вылезать из кровати еще хотя бы недели две.

‒ Мне очень жаль, ‒ Лана все же предприняла попытку хоть как-то извиниться за все вранье, нападения и прочие проблемы, которые маги учинили оборотням.

‒ Ты-то ни в чем не виновата, ‒ грустно усмехнулся Алвис. ‒ Наоборот, больше тебе спасибо, что решилась и не побоялась рассказать обо всем. Эта информации очень ценна для нас и многое позволила понять.

Она кивнула вожаку, и тот кивнул ей в ответ. Лана смотрела на этого статного мужчину и понимала, что у благородства нет ни возраста, ни пола, ни уж тем более принадлежности к той или иной расе. В тебе либо есть честь и достоинство, либо нет.

‒ Знаешь, ‒ чуть улыбнулся вожак, ‒ несмотря на всю эту ситуацию я рад знакомству с тобой и благодарен судьбе, что привела тебя к нам так вовремя. Хорошая ты девушка, Милана, хотел бы я иметь такую дочь, как ты. Мы все очень рады, что ты решила остаться с нами.

Лане даже удалось не скривиться на ее поддельное имя и спокойно улыбнуться в ответ:

‒ Я еще пока не приняла окончательное решение, оставаться или нет.

Видар сжал ее руку чуть крепче, а у Алвиса дрогнул уголок губ, показывая одним движением, что конкретно он думает о ее словах. Лана вспомнила, что видела вожака с женой только вдвоем, и не усмирив любопытства аккуратно спросила, боясь ненароком обидеть:

‒ У вас нет детей?

Алвис с Эстер переглянулись и начали блуждать взглядом по кухне, словно пытались по углам найти ответ.

‒ Есть, ‒ нехотя сказал Алвис, ‒ но он не очень общительный и живет недалеко от деревни, отдельно от остальных. Ты его не видела.

Лана не стала дальше развивать тему, видя, что паре говорить об этом неловко. Она вспомнила, что так и не осмотрела ногу Алвиса и с трудом уговорила его на осмотр, который необходим, даже если он всю неделю чувствовал себя превосходно. Да, даже если ничего не болит, осмотр все равно нужен.

Когда Лана с Видаром и Расмусом вышли из дома вожака, даже обед не наступил. Лана еще раз огляделась вокруг, поражаясь тому, как сильно изменилась природа всего за какую-то неделю. На деревьях появилась мягкая зеленая дымка от созревающих почек, а низкая трава радовала сочным цветом после жадной на яркие краски зимы. И еще лучше эта картина стала, когда Видар снял с себя верхнюю одежду. Лана мягко улыбнулась, наблюдая, как он на весу аккуратно складывает рубашку и отдает ей.

‒ Мне нужно к родителям, ‒ быстро, но при этом мягко он поцеловал ее в губы, тут же отстранившись, ‒ не скучай, я быстро.

Видар бросил грозный и многозначительный взгляд на Расмуса. Молчаливо убедившись, что в его отсутствие Лану и защитят, и покормят, и в одиночестве не оставят, он, еще раз быстро ее поцеловав, развернулся и побежал в сторону Восточной, уже на ходу оборачиваясь.

Лана прижимала к груди теплую рубашку с уже ставшим таким родным запахом орехов и дубовой коры и тихо спросила у Расмуса:

‒ Сколько времени занимает путь до Восточной деревни?

‒ Часа четыре. Но думаю, он будет гнать так, что добежит за три, если не меньше. Не переживай, к вечеру уже будет тут.

Лана кивнула, пытаясь отогнать печаль. Она привыкла за эти дни, что Видар всегда рядом и теперь, когда он ненадолго ее покинул, казалось, что от нее оторвали кусок чего-то важного. Успокаивала лишь мысль, что он скоро вернется.

В мыслях пронеслась прошедшая неделя, которую они провели вместе. Если раньше ей казалось, что внутри нее бурлит игривое шампанское, то сейчас она могла сказать, что там открылся огромный цех... нет, целая фабрика шампанского! Украшенная яркими лентами, цветами, с порхающими вокруг бабочками и радугой сверху.

Пока она разглядывала внутри себя переливающиеся пузырьки счастья, они с Расмусом уже перешли площадь и шагали по тропинке к дому. Решив еще раз попытать счастья и докопаться до правды, она спросила:

‒ Рас, а что с сыном Алвиса?

Тот, так же как вожак с женой, начал блуждать взглядом по близлежащим домам и деревьям. Потом искоса посмотрел на нее и тяжело вздохнул.

‒ Ты ведь не отвяжешься, да?

‒ Угу, ‒ не стала врать Лана.

Ей было очень любопытно, что с их сыном. Почему она ни разу его не видела и зачем он живет за границей деревни. Все-таки сын вожака должен быть персоной достаточно публичной. Ну или по крайней мере часто мелькать рядом с отцом, чтобы перенимать опыт управления.

Расмус кивнул и надолго задумался, смотря себе под ноги.

‒ Дело в том, что Северин сильно отличается от всех. У него, как бы это правильнее сказать... ‒ Рас снова замолчал, нервно потирая шею и подбирая ответ, ‒ есть определенный дефект.

‒ В смысле дефект? ‒ не поняла Лана. ‒ Шрамы? Сросшиеся пальцы? Деформированные кости? Он чем-то болен? Я могу его осмотреть и помочь.

Лана запнулась о тот самый, пробирающий до костей, взгляд Раса, растеряв все слова.

‒ Поверь, ты ничем не сможешь ему помочь. И постарайся больше не заводить об этом разговор при Алвисе с Эстер. Для них это больная тема.

Она быстро закивала головой, соглашаясь со всем сказанным. Это был тот Рас, с которым не хочется спорить в целях самосохранения. Когда они были почти у дома, он оттаял, снова превратившись в улыбчивого добряка.

‒ Смотри-ка, у тебя гости.

Лана посмотрела в сторону крыльца и, опустив глаза, тихо выругалась себе под нос. Не сказать, что этот гость был желанным, но деваться некуда.

Подойдя ближе к дому, подняла глаза и попыталась выдавить из себя вежливую улыбку:

‒ Здравствуй, Мари.

Глава 38

Только подойдя ближе к женщине, Лана заметила ее неестественную бледность и сжатые до белых костяшек ладони.

‒ Что случилось? ‒ напряженно спросила Лана.

Марианна не торопилась с ответом, продолжая сжимать пальцы и не отводя от нее взгляд. Облизнув губы и собравшись, она осторожно спросила:

‒ Помнишь, я говорила тебе, что могу общаться с сестрами?

Она кивнула, но продолжать женщина не спешила. Тишина затягивалась, и Лана уже начала злиться. Неужели так сложно просто сказать, что хотела, и дать ей пройти?

‒ Мариетта только что мне сообщила. Твой отец…

Лана резко мотнула головой и перебила ее:

‒ Не желаю ничего слышать об этом!

Она поднялась на крыльцо, грубо отодвинув тройняшку с дороги, и потянулась к дверной ручке. Плевать какой невежей она сейчас выглядит, но ей прошлого разговора хватило.

‒ Он жив.

Рука остановилась на полпути к двери. Тело замерло, словно его заморозили. Сердце ухнуло куда-то вниз и там и осталось. С силой сжав ладонь, Лана медленно повернулась к женщине.

‒ Не шути так, ‒ низко и угрожающе сказала она.

‒ Я похожа на человека, который будет шутить о подобном? ‒ возмущенно сказала Мари. ‒ Это правда. Вчера твой отец, сильно изможденный, добрался до Трецестера. Он не в лучшем состоянии, но жив.

Лана всматривалась в голубые глаза и пыталась найти там хоть каплю смеха или издевки. Она боялась в это поверить. Потому что если поверит сейчас, а в итоге это окажется неправдой…

Второй раз она эту боль не переживет.

Это будет даже еще хуже, чем в первый раз. Сейчас ей дадут надежду, что отец жив, она поверит в это, и если это ложь, то станет еще больнее, чем было.

Она должна знать правду. Убедиться, что это реальность.

Решение молнией пронзило от макушки до пят.

‒ Мне нужно в Бросвен.

Толкнув дверь, она забежала в дом и, бросив на первую попавшуюся поверхность рубашку Видара, стала собирать вещи. Порывшись в рюкзаке, нашла штаны и куртку, в которых переходила болото. В них же и перейдет его обратно. Проверила документы, которые забрала из кабинета отца.

‒ Это плохая идея, ‒ раздалось за спиной.

Она уже и забыла, что у этого разговора был невольный свидетель.

‒ Мне нужно туда попасть, Рас, убедиться, что это правда.

Она стала запихивать вещи в рюкзак, не заботясь об аккуратности.

‒ А Видар? О нем ты подумала?

Лана замерла. Чувство стыда резко нахлынуло на нее. Похоже сегодня у нее такой день ‒ испытывать стыд за все что можно. Когда Мари сказала про отца, то эта новость для нее затмила все, и о Видаре она не вспомнила. Теперь же душа разрывалась между двумя дорогими мужчинами.

‒ Я же вернусь. Туда и сразу обратно. Увижу отца, скажу, что у меня все в порядке. Ты ведь скажешь Видару, что я вернусь?

Она с надеждой посмотрела на Раса, недовольно сжимающего губы и со скрещенными, как всегда, руками.

‒ Мне очень не нравится эта затея, ‒ продолжал стоять на своем оборотень.

‒ Ты дал мне клятву, что отведешь на болото через три недели. Они прошли. Пожалуйста, не заставляй меня прибегать к силе данного слова. Это не понравится ни мне, ни тебе.

Рас опустил голову и обреченно покачал ею.

‒ Я соберу тебе провиант, как было обещано. Переодевайся.

‒ Спасибо, ‒ выдохнула Лана.

‒ Я об этом пожалею, ‒ тихо сказал оборотень по дороге к двери.

Без помощи оборотня она бы до болота добиралась дня два. Хотя вряд ли вообще успела бы дойти. Видар быстро бы ее нагнал и вернул в деревню. А так есть шанс, что она преодолеет болото и увидит отца.

Не став тратить время, она быстро переоделась в штаны и куртку. Хоть погода и стояла почти летняя, но ночью может быть холодно. Да и насекомые на болоте скорее всего проснулись, лучше защититься от укусов.

Посмотрела на ламан, стоящий в углу. Тот слегка подмигивал ей узором, упрашивая взять с собой. Добираться с ним будет неудобно, да и в городе будет привлекать много внимания. Шест, словно чувствуя сомнения хозяйки, засветился и замигал сильнее. Решившись, Лана схватила его и прикрепила к рюкзаку. Вроде держится.

Схватив рюкзак, она выскочила за дверь. Огромный черный оборотень уже стоял у входа с тряпичным мешочком у ног. Лана даже не стала заглядывать в него, просто закинула в рюкзак. Расмус нехотя припал к земле, всем своим видом показывая неодобрение подобной затеи.

Она успела лишь увидеть, что входная дверь осталась чуть приоткрытой, как оборотень сорвался с места.

В этот раз поездка на спине проходила для нее легче, чем в первый. Похоже привыкает.

Впрочем, так она думала, пока не открыла глаза и не убедилась, что Рас бежит очень медленно. Настолько медленно, что, сбавив чуть скорость, будет просто быстро идти.

‒ Рас, ты не мог бы бежать быстрее?

Широкая спина под ней расширилась от мощного вздоха. Но скорость увеличилась.

Лана, погрузившись в себя, не заметила, как они оказались у болота. Оглядевшись, увидела тот самый родник, из-за которого вышел Видар. На лице появилась грустная улыбка, когда она вспомнила, как испугалась его в первый раз.

Посмотрев на Раса, она увидела, что он стоит замерев, повернув голову в сторону, откуда они пришли. Она перевела взгляд на лес, ожидая там увидеть бегущего к ним коричневого зверя. Ее зверя.

Но лес оставался безмолвным и спокойным. Не стоит надеяться увидеть Видара сейчас. Это только ее затея, и он не обязан за ней идти. В груди было пусто и горько. Казалось, что она обманывает и оставляет своего мужчину одного, что они никогда больше не увидятся.

‒ Передай, пожалуйста, Видару, что я обязательно вернусь к нему как смогу, ‒ тихо прошептала Лана, зная, что оборотень ее услышит.

Заерзала, пытаясь слезть, но оборотень под ней двинул плечами, возвращая ее на место. Тяжело вздохнул еще раз, так и не увидев на горизонте того, кого хотел, и пошел к болоту.

‒ Ты исполнил клятву. Не обязательно переводить меня через топь. Да и вдвоем мы слишком тяжелые.

Оборотень под ней недовольно рыкнул, продолжая ворчать себе под нос. Может она и выучила рычание Видара, но что хотел донести до нее Расмус, не поняла. Хотя красноречивое ворчание говорило за себя.

Оборотень зашел в болото, ступая на кочки. Когда здесь шла Лана, топь была еще скована зимним льдом. Сейчас же все подтаяло, и Расмус утопал почти по локоть, но даже так, с ней на спине, он передвигался быстрее, чем она одна налегке.

Время близилось к сумеркам, когда Лана с удивлением обнаружила, что они стоят на той самой небольшой полянке из пяти кривых сосенок, ставшей тогда ее первой стоянкой.

Рас припал к земле, намекая слезть с него. Лана встала на поляну и со стоном потянулась. Спина и ноги ужасно затекли.

Обернувшись, увидела Раса в человеческом обличии. Интересно, он умеет стоять в других позах, кроме как скрестив руки?

‒ Почему ты пошел со мной на болото?

‒ Чтобы ты не утонула, и Видар меня на ленточки не порвал.

Лана запрокинула голову вверх, посмотрев оборотню в глаза, и кивнула.

‒ Спасибо, что проводил.

Не став устраивать долгих прощаний, она развернулась и пошла в сторону Бросвена. Только поставив ногу на кочку, выругалась сквозь зубы.

‒ Что такое?

‒ Шест, ‒ простонала чуть не плача, ‒ у меня нет шеста.

‒ Вообще-то есть.

Лана оглянулась, непонимающе смотря на мужчину. Тот перевел взгляд на рюкзак и снова на нее. До нее дошло, какой именно шест он имеет в виду, и она посмотрела на него как на сумасшедшего.

‒ Я не стану использовать ламан как простую палку для перехода топи, даже если по шею погрязну в трясине.

Рас закатил глаза, явно не разделяя ее мнения. Поняв, что она не шутит, он подошел к одной из тощих сосенок. Уперев одну ступню чуть выше земли двумя руками, схватил ствол и потянул на себя. Тут же раздался треск дерева.

Лана старалась не показывать своего удивления, наблюдая, как оборотень невозмутимо ломает верхушку и счищает ветки. Одно дело постоянно слышать про силу оборотней, и совсем другое увидеть вживую. Ствол был как раз толщиной с ее руку, и она вспомнила, как Рас говорил ей, что может с легкостью сломать ей предплечье. Теперь она в это более чем верила.

Мужчина протянул ей шест.

‒ Мне дальше нельзя, но я буду здесь, пока ты не перейдешь болото. Если что, кричи, и я приду на помощь.

‒ Спасибо, Рас.

С таким напутствием и зная, что она не одна, Лана шла гораздо увереннее и быстрее. Сумерки стали сгущаться, и она активировала ночное зрение.

Добравшись до леса, уставшая и по уши в грязи, она даже не смогла порадоваться, что жива и преодолела это злосчастное болото. Снова. Оглянулась, пытаясь увидеть вдали Раса, но темень стояла непроглядная. Остается надеяться, что он ее видит и не будет сидеть там до утра.

Преодолев подъем, Лана вышла к дому Мари. Света не было. Тихо поднявшись по крыльцу, она легко постучала. За дверью не было слышно ни шороха.

Она рассчитывала поговорить с Мари, прежде чем открыто идти в крепость. Вдруг все это ложь и просто способ выманить ее? Мог ли кто-то другой связаться с Марианной под видом ее сестры?

Подергала дверь без особой надежды. Это не деревня оборотней, тут на ночь закрывают окна и двери на все замки. Постучалась чуть громче, рискуя привлечь внимание соседей. Ответа нет.

И что ей теперь делать?

Может попробовать тот ход, о котором говорил отец? Пробраться в крепость тайно и разведать все явно лучше, чем стучаться в центральные ворота. Крадучись и прислушиваясь к каждому шороху, Лана стала пробираться до храма. Подошла сзади и прижалась к стене. Теперь осталось найти вход.

Она не очень внимательно слушала отца, когда он рассказывал ей про этот ход, считая все это блажью. Кажется, там было что-то про синий камень справа от заднего входа в храм. Перебежав на нужную сторону, Лана стала всматриваться в стену. Никакого синего камня не было. Она уже далеко ушла от входа и вернулась обратно, еще раз внимательно осматривая каждый кирпичик.

Только с третьего раза ей удалось заметить синий отблеск в ночи. Это был не синий целый камень, а маленькое вкрапление в одном из кирпичей. Лана с силой надавила пальцем на него, и тот с щелчком вошел глубже. За стеной послышался скрежет. И все. Больше ничего не происходило.

Навалившись всем телом, она стала толкать каменную стену. Вспотев от усилий, Лана продолжала давить на камни, и когда уже перестала надеяться, те нехотя сдвинулись внутрь, открывая проход.

Лана пролезла внутрь и, еще раз напрягшись, закрыла за собой каменную дверь. Тоннель погрузился во тьму, но за ней тут же появилось сияние, обжигая глаза. Убрав заклинание с глаз и повернув голову, она обнаружила, что свет испускал шест своим узором и гораздо ярче, чем до этого. Отцепив его от рюкзака, она взяла его в руку.

‒ Спасибо, дружочек, ‒ Лана ласково погладила шест, и тот в ответ чуть мигнул.

Вытянув шест перед собой, освещая путь, Лана двинулась вперед. С потолка лохмотьями свисала пыльная и старая паутина, но хоть мышей и крыс не было, уже хорошо.

Тоннель закончился внезапно, переходя в узкую лестницу. Поднявшись по ней, Лана обнаружила еще одну каменную дверь с механизмом. Долгое время прислушиваясь, нет ли кого за стеной, она рискнула открыть дверь. Выбор у нее все равно невелик. Дверь поддавалась с трудом, еще хуже, чем та, с которой она вошла. Протиснувшись через щель, Лана увидела причину. Мешки с крупой.

Она в кладовке.

Лана переместила мешки подальше от двери, чтобы в случае чего был быстрый отход. Внимательно осмотрев дверь с этой стороны, обнаружила точно такой же синий камешек, но дверь закрывать не стала. Ночью сюда точно никто не пойдет, а для нее эти лишние секунды могут стать решающими.

Крепость спала, лишь изредка по стене ходили часовые. Добравшись до кабинета генерала-полковника, Лана замерла перед дверью, рассматривая полоску света у пола. Надежда затапливала изнутри, но Лана медлила, боясь открыть дверь. Вдруг там Маркус, или кто-то еще, а не ее отец.

Сомнения теребили душу. Она то протягивала руку к двери, то отдергивала. Если там не отец, вряд ли ее уже выпустят. Теперь-то точно глаз с нее спускать не станут, пока не выйдет замуж за какого-нибудь плешивого и толстого аристократа.

Углубившись в свои раздумья, Лана не услышала, как за дверью стали раздаваться шаги.

Дверь резко распахнулась, на миг ослепляя светом из комнаты. Но этого было достаточно, чтобы ее схватили за руки и резко втянули в комнату.

Глава 39

Видар бежал по лесу, не ощущая земли под ногами. Почти летел. На душе было радостно и спокойно.

Время вместе с Миланой было чем-то незабываемым. Даже если бы она не была его наани, то он бы все равно влюбился в нее за эти дни до беспамятства.

Красивая, умная, как оказалось, веселая. Зажатая немного, но это поправимо. Период стеснения они преодолели, точнее он ей помог, и это тоже пройдет. Уж он-то приложит для этого усилия.

Правда оставалось что-то еще. Какая-то тайна или недомолвка, которая ее гложет. Видар не дурак и никогда им не был. На утро после их первой ночи она была расстроена. Но в том, что он как-то причинил ей боль или неудобства, не врала. Значит дело в другом.

Он не стал лезть к ней в душу и требовать подробностей. Сама расскажет, когда сочтет нужным. Вряд ли там уж такая страшная тайна.

Сейчас нужно подумать о другом. Добраться до родителей и собрать их. Погостят у них недельку или две. Жить они, наверное, будут у вожака. К нему они сами не согласятся подселиться, чтобы не мешать им с Ланой, и так даже лучше. Он все равно не успел за эту неделю насытиться ею. Надышаться.

Вдруг легкость внутри сменилась недовольством, грустью, тоской.

Видар замедлился и остановился. Что это такое? В чем причина? Почему вдруг такая странная смесь чувств внутри, когда снаружи ничего не происходит? Прикрыв глаза и медленно задышав, он стал прислушиваться к ощущениям. Негативные эмоции были как легкая дымка поверх его собственной радости и счастья.

Озарение пришло внезапно, и Видар, резко распахнув глаза, посмотрел в сторону Западной деревни. Это не его чувства. Но как он может ощущать эмоции Ланы? Он о таком раньше не слышал. Или это нормально, когда обретаешь наани? Но тогда бы он слышал о подобном хоть от кого-нибудь. Может все дело в том, что его наани ‒ маг?

Видар ощутил, как его захлестнуло волной шока, радости, затем сразу грусти и неверия, и внутри поднялась злость. Уже его собственная. Просил же Раса присматривать за Ланой, а сейчас она была чем-то расстроена. И что делать ему?

Походив из стороны в сторону, Видар немного успокоился. Опасности для жизни он не чувствует, а с тем, кто обидел его наани, он разберется, как прибудет вместе с родителями. Сейчас нужно забрать их из Восточной.

Душу терзали сомнения. Хотелось вернуться обратно и растерзать всех, кто посмел обидеть его Милану. Еще раз посмотрев в сторону Западной деревни, Видар развернулся и побежал к родителям, надеясь, что они уже собраны и не придется тратить на это время. Он хотел быстрее вернуться к себе.

По максимуму ускорившись, уже через полчаса он достиг дозорных Восточной. Встречали его старые друзья, которых он знал еще со времен, когда они голозадыми бегали по лесу и устраивали розыгрыши над старшими. За что конечно после все дружно получали по тому же голому заду.

“Ви, дружище, давненько не навещал!”

“Как твои дела? До нас слухи дошли, что ты наани нашел, да еще и не местную”.

“Поговаривают, что магичка, это правда?”

Вопросы посыпались на него без остановки. Вот только он их почти не слушал, углубившись в себя. Он не только чувствовал, что с Ланой не все в порядке, но и то, что с каждой минутой она словно отдаляется от него.

Не понимая, как такое может быть, Видар с силой почесал когтями грудь, пытаясь облегчить неприятное чувство. Словно тонкая нить между ними натягивалась и истончалась.

“Дружище, с тобой все хорошо?”

Видар помоталголовой, не отрывая взгляда от тропы, с которой прибежал.

“Нет. Не хорошо. Что-то не так”.

Чувство тревоги поднималось все выше, грозясь накрыть его с головой.

“Передайте моим родителям, что встреча отменяется. Я вернусь к ним, когда пойму, в чем дело”.

И не глядя на своих друзей детства, он рванул обратно в Западную.

Бежал, не жалея сил и лап, которые ныли от такой скорости. Он торопился, изо всех сил торопился и понимал, что опаздывает. Если с Ланой что-то произойдет, он этого не переживет. Что бы ни случилось, он должен быть рядом. Успокоить свою наани, наказать обидчиков, разобраться с проблемами. Да хоть что-нибудь сделать, лишь бы Лана была довольна и здорова.

Главное, чтобы была жива, остальное он решит.

Скоро показались знакомые дома. Он ускорился еще насколько мог, не обращая внимания на горящие легкие и пересохшее горло.

Добежав до дома, увидел не закрытую до конца дверь и ворвался внутрь. Запах яблок и луговых трав витал в воздухе, но не настолько сильно, как если бы его обладательница находилась дома. В спальне был бардак, будто собирались в спешке, и тишина, нарушаемая лишь его хрипом.

Ее нет.

Его наани нет. Но она не могла бросить его! Она же решила остаться с ним и не покинула бы его вот так, даже не попрощавшись.

Выбежав на улицу, Видар обошел дом и почувствовал запах друга. Да как он мог?! Как посмел забрать его женщину?

Хриплое злое рычание вырвалось из груди, и он рванул вслед за запахом.

Сумерки уже опустились на землю, когда он достиг границы топи. Даже несмотря на удушающий запах торфа и болотных трав он смог без труда понять, в каком месте они вошли.

Не раздумывая и секунды, он ступил в болото. Торопясь их нагнать, временами сбивался с тропы, проваливаясь в жижу по грудь. Цепляясь когтями, выбирался и снова утопал.

Силы уходили быстро, но страха умереть не было. Хотелось нагнать Лану и никуда больше не отпускать. Он чувствовал, что она близко. Нить внутри уже не звенела натянутой струной, грозясь оборваться.

Вскоре вдалеке показалась поляна из четырех кривых сосенок и огромная черная спина оборотня, которого он считал другом.

И он был один.

Ярость красной пеленой застилала глаза, пока Видар спешно добирался до поляны.

Расмус продолжал сидеть, отвернувшись, и Видар не испытал ни капли стыда, нападая со спины. Сейчас ему хотелось разорвать его на составляющие и раскидать по болоту. Уже когда Видар был в прыжке, Расмус резко увернулся в сторону и, взмахнув лапами, прижал его к влажной земле.

Усталость сыграла с ним злую шутку. Весь день на ногах и преодоление топи вылилось в то, что сейчас он мог только беспомощно, как щенок, трепыхаться под сильными лапами.

“Как ты мог!? Как посмел утащить ее из моего дома?!”

“Успокойся”, ‒ прозвучал ответ, разозливший еще сильнее, правда сил не прибавивший.

“Успокоиться?! ‒ Из горла вырвался злой смешок, больше похожий на предсмертный хрип. ‒ Не говори мне успокоиться, когда я только приобрел свою единственную и тут же потерял благодаря оборотню, которого считал другом! Ты забрал ее…”

“Она сама ушла”.

Короткая фраза ударила под дых и вышибла весь воздух.

Оставшиеся крохи сил покинули его. Все что он мог ‒ это уронить голову на сырой мох и пустым взглядом уставиться на кривые корни. Было чувство, что всю кровь выкачали из него, осталась только кожа, обтянувшая превратившиеся в желе кости. Не хотелось ни двигаться, ни дышать, ни жить.

“Эй, эй, Ви. Она просила передать тебе, что вернется, обязательно вернется”.

Слова немного приободрили, и Видар, подтянув под себя одну руку, смог опереться на нее и поднять голову. Спросить напрямую гораздо лучше, чем строить догадки, он и так уже на эмоциях сглупил.

“Что произошло?”

“Нас встретила Мари у твоего дома. У нее есть сестра в поселении магов, и она сообщила, что отец Ланы жив. Она тут же начала собирать вещи. Я не смог ее отговорить, прости. К тому же на мне клятва, что я должен отвести ее к болоту. Проводил насколько мог. Оставшуюся часть сама прошла, видел, как она поднималась по холму. Я остался здесь дожидаться ее. Ну или скорее тебя”.

Тело хоть и болело вместе с легкими, но силы понемногу возвращались. Стало стыдно за свои мысли о Расе. Честно говоря, о клятве он позабыл напрочь, когда увидел пустой дом.

“Не убивайся так и не переживай. Все будет хорошо. Она увидится с отцом и обязательно вернется. Нужно только дождаться”.

Правильные и разумные слова. Вот только голос Раса звучал неуверенно. Он говорил их, но сам не особо в это верил.

“Мне нужно к ней”.

С усилием поднявшись, Видар обнаружил, что ноги у него дрожат и подкашиваются как у новорожденного жеребенка.

“Видар, не глупи. ‒ Теперь голос Раса звучал твердо. ‒ Не стоит лезть к магам. Более идиотской затеи не придумаешь. Нам просто нужно дождаться Лану здесь. Она не врала, когда говорила, что вернется”.

“Нет, я пойду за ней”.

На подгибающихся ногах он направился вслед за исчезающим запахом сладких яблок, но мощная черная грудь перегородила путь и оттолкнула назад.

“Одумайся и пораскинь мозгами! Думаешь, я остался здесь из-за страха сунуться к магам? Лана умная и сильная девушка, даже если ее обманули, одна она сможет сбежать. Удалось один раз ‒ получится и во второй. Но представь, что с ней сделают соплеменники, если выяснится, что она якшается с оборотнями. Как минимум пытать будут, стараясь выяснить побольше информации о нас, как максимум убьют за измену. Именно ради нее нам и не стоит туда лезть, а ждать здесь. И это я еще не говорю о твоем состоянии”.

Видар тяжело опустился на землю. Расмус прав. Во всем прав. Стоит дождаться Лану здесь, даже если нить внутри снова натягивается, а душа несмотря на уставшее тело рвется навстречу к единственной.

Упав на спину, Видар прикрыл глаза и стал прислушиваться к ощущениям. Настороженность, легкий страх, ожидание, надежда. Все они были неяркими, приглушенными, и нужно было прилагать усилия, чтобы их различить. Похоже сильные эмоции и ощущаются ярче.

Было очень странно ощущать внутри себя чужие чувства и переживания. Он никогда прежде не слышал о подобном ни от одной пары. Как бы то ни было, он старался до мельчайших подробностей ощутить весь спектр эмоций своей наани. Просто потому, что сейчас это единственная возможность узнать, что с ней происходит.

Эмоции Ланы стали сильнее. Надежда ярко переливалась, сменяясь неуверенностью. Это продолжалось какое-то время, пока внутренности не пронзил резкий испуг. Видар уже хотел подскочить и бежать остаток болота, как резко появилась радость. Выровняв дыхание и успокоившись, он стал наблюдать дальше.

С каждой пройденной минутой радость затухала, как костер без дров, сменяясь непониманием, замешательством и в конце концов горьким разочарованием. Оно было таким сильным, что даже Видару стало не по себе. Вскоре появился страх и отчаяние, которые с каждой минутой становились все больше.

“Мне нужно к ней”.

“Видар…” ‒ начал Рас, но тут же был перебит.

“Даже не думай отговаривать. Что-то произошло, что-то нехорошее. Я чувствую”.

“Ты просто переживаешь и сам себя накручиваешь”.

“Нет, я действительно чувствую ее. Ощущаю эмоции Ланы, и она в беде”.

Черная морда скривилась в неверии.

“Сам не знаю как это возможно, но это правда. Именно поэтому на полпути к Восточной развернулся и побежал обратно”.

Поднявшись, Видар обнаружил, что силы немного восстановились. По крайней мере лапы не подкашивались.

“Мне не удастся тебя отговорить, да”.

Подразумевался вопрос, но прозвучал он как утверждение.

Видар поставил руку на болотистую кочку и тут же потонул до середины предплечья.

“Ви…”

Он остановился, не оборачиваясь к другу.

“Я буду ждать вас у края болота на нашей стороне еще день. Будь осторожен”.

Промолчав, Видар двинулся дальше. Да и нечего тут говорить. Слова Раса, пусть и произнесенные мысленно, прозвучали поминальным голосом. Он не верил в то, что они вернутся. Видару же было все равно где жить, лишь бы рядом с ней.

До края леса оставалось небольшое расстояние, но в этот раз он хоть и шел быстро, но не бежал, экономя силы. Неизвестно, что его ждет дальше. Может, придется с боем пробиваться.

Когда до границы болота осталось пару десятков шагов, из-за дерева кто-то вышел. Видар ощерился и низко зарычал, вот только фигура не двигалась. Приглядевшись, понял, что это женщина и весьма знакомая. Рычание несмотря на отсутствие угрозы усилилось. Это из-за нее Лана сбежала от него.

Быстро преодолев остаток болота, он вышел на пригорок и угрожающе приблизился к ведьме. Вот только при близком рассмотрении это была и Мари, и в то же время не она. Другая одежда, другое выражение лица, даже держалась она по-другому, более строго, чем та, что жила у них в деревне. И запах не сильно, но отличался. Видимо это та самая сестра.

‒ Ты долго, ‒ прозвучал строгий и недовольный голос.

Рычание стало сильнее.

‒ Здесь одежда для тебя. Переодевайся быстрее. Опаздываем.

И повернулась к нему спиной.

Очень хотелось проучить эту заносчивую ведьму или хотя бы как следует напугать, чтобы не смела поворачиваться спиной к разъяренному оборотню. Но он и сам чувствовал, что время уходит и нужно торопиться. Заметил под деревом сверток с одеждой. Обернувшись, быстро переоделся в простые холщовые штаны, которые ему были до середины икры, и в такую же рубашку, которая, наоборот, висела на нем мешком. Все тело под одеждой было покрыто болотной грязью, уже начавшей подсыхать и стягивать кожу. Испачканные конечности, выглядывающие из под светлой одежды не по размеру, смотрелись до ужаса нелепо, но это сейчас его мало интересовало.

Ведьма, не оборачиваясь, пошла вверх по холму. Не имея других вариантов, Видар двинулся за ней. Вскоре показались ветхие домишки, грязь и убогость которых не могла скрыть даже опустившаяся ночь. И запахи витали настолько отвратительные, что хотелось зажать нос, а еще лучше разучиться дышать. Он оглядывался и прислушивался к шорохам, но ведьма уверенно петляла по пустынным улицам.

Только Видар открыл рот, чтобы спросить, кто она, но ведьма его опередила.

‒ У нас нет на это времени. Я проведу тебя к подземному переходу в крепость, дальше будешь справляться сам.

‒ Откуда мне знать, что ты не ведешь меня в западню?

Ведьма оглянулась и посмотрела на него как на несмышленого мальчишку.

‒ Потому что и в моих интересах, чтобы ты вытащил девочку из крепости.

‒ Зачем? ‒ должен же он знать, зачем его наани потребовалась этим ведьмам, и что они от нее хотят.

‒ Мои мотивы не должны тебя волновать. Ты и так непозволительно задержался.

Руки у Видара чесались схватить ее за горло и вытрясти всю правду. Даже когти отросли в предвкушении. Он уже представил тощую шейку ведьмы в своей лапе, когда они оказались возле стены высокого каменного здания.

Он отвлекся, даже не заметил, как они подошли. В висках начали стучать железные молоточки, а голову словно остальным обручем стянуло, и концентрацию он потерял. Еще и эта вонь вокруг. Да и усталость все же давала о себе знать. С трудом поборов желание опереться о стену и прикрыть глаза, Видар стал наблюдать за ведьмой. Та недолго рассматривала стену, словно что-то ища, потом надавила куда-то пальцем, и за стеной послышался скрежет.

‒ Толкнешь камни, и откроется проход. Выйдешь уже в крепости. Дальше мне нельзя. Теперь все зависит только от тебя, больше я ничего не могу сделать.

Видар всего раз моргнул, а ведьма за этот миг словно испарилась. Вот она стояла рядом ‒ и вот ее нет. Покачав головой, он уперся руками в стену и стал толкать. Не до размышлений о магических фокусах сейчас.

Дверь поддалась, и из черной пустоты пахнуло застоявшимся воздухом и яблоками. Накатило облегчение. За всеми этими запахами навоза, грязного белья и пота, плотной завесой укрывшими это поселение, он не улавливал запах Ланы.

Открыв проход пошире, он зашел внутрь, собирая макушкой паутину с потолка. Закрыв дверь, оказался в полной темноте. Страха не было, наоборот он чувствовал радость, что Лана проходила здесь и нет множества посторонних запахов. Легче взять ее след.

Свет ему не нужен. Запах наани и так был для него сияющим маяком.

Глава 40

‒ Что ты здесь делаешь?

Вопрос прозвучал грозно и строго, но Лана не обратила на это внимание. Она жадно рассматривала такие родные голубые глаза, синяки под ними и впалые щеки. Плотно сжатые губы и нахмуренные брови.

Это был он, похудевший, усталый, но он.

‒ Папа, ‒ тихо выдохнула Лана и, подпрыгнув, повисла у отца на шее, прижимая к себе.

Пару секунд он стоял столбом, но потом резко сомкнул руки, крепко обнимая ее. Лана тихо плакала ему в плечо, шепча, как она боялась, как осталась совсем одна, не знала, что ей делать, как сбежала. Широкая теплая ладонь медленно гладила ее по спине, давая выплакать весь страх.

‒ Мелания, у нас мало времени. ‒ Тревис расцепил руки дочери и поставил ее на пол, держа за плечи. ‒ Спрашиваю еще раз: что ты здесь делаешь? Мне сказали, что ты сбежала в сторону болота, и тебя не нашли.

Она не слышала, что ей говорит отец, продолжая рассматривать его сквозь слезы. На душе было легко и спокойно, словно горы упали с плеч, она даже не понимала до этого момента, как ей было тяжело, пока не избавилась от этого груза.

‒ Я так рада, что ты жив, ‒ прошептала она еле слышно.

Суровые черты чуть смягчились. Складка между бровей разгладилась, а взгляд потеплел.

‒ Я тоже рад, что с тобой все хорошо, галчонок.

Лана весело хмыкнула сквозь слезы. Он с детства ее так не называл. В душе разливалось тепло и спокойствие.

Пока крепкие руки отца на плечах не стали трясти с такой силой, что ее голова болталась взад-вперед как у болванчика, грозясь оторваться напрочь.

‒ Соберись наконец и ответь на мой вопрос.

Сказано это было не тоном любящего отца, а генерала-полковника, который стал терять терпение в ожидании доклада.

Глупо поморгав глазами и вытерев слезы со щек и глаз, Лана нахмурилась, пытаясь вспомнить, что за вопрос. А…

‒ Да, я перешла тогда через болото. А сейчас вернулась чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, что ты жив. Мари сказала мне…

Пальцы на ее плечах сжались сильнее, причиняя боль.

‒ Мари, значит, ‒ прорычал отец не хуже оборотня.

Лана поперхнулась дальнейшими словами, настолько зверское выражение лица было у отца.

‒ Да, ‒ уже не так уверенно продолжила она, ‒ я хотела увидеться с тобой и сказать, что у меня все хорошо.

‒ У тебя все было хорошо в деревне оборотней, я правильно понимаю? ‒ сквозь зубы процедил Тревис.

Лана стояла и не понимала, почему ее отец так зол. Ведь, если верить сестрам, он на стороне оборотней. Ну или по крайней мере не хочет войны с ними. А сейчас он был просто в бешенстве, она достаточно его знала, чтобы понять, что он сдерживается из последних сил.

‒ И где же ты там жила? ‒ вымораживающим и донельзя спокойным тоном спросил Тревис, отпуская ее плечи и сложив руки за спиной.

Она почувствовала, как кровь сначала схлынула от лица, а после на побелевших щеках выступил румянец. Отец внимательно наблюдал за ней, не упуская даже малейших деталей. Смысла врать нет ‒ он уже все понял.

Лана собралась с духом и чуть выпрямилась. В конце-то концов она взрослая девушка… женщина, которой и так уже давно пора замуж, и она может сказать отцу, что у нее появился мужчина. Ничего страшного в этом нет. Краснеть, бледнеть и мямлить она не станет.

‒ Отец, я встретила мужчину… ‒ начала Лана, рассматривая верхнюю пуговицу отцовской формы.

‒ Оборотня, ‒ перебил ее человек, в данную минуту меньше всего похожий на ее отца. ‒ Называй все своими именами.

Лана поджала губы и, вздохнув, продолжила.

‒ Я встретила оборотня. И… я…

“Не мямли, Лана! Просто скажи это!” ‒ она дала себе мысленную затрещину.

Подняв взгляд на отца и собрав всю свою уверенность, Лана сказала твердо, хоть губы и дрожали.

‒ И я люблю его.

Было жаль впервые произнести это не Видару, но в данный момент она была рада признаться в этом хотя бы самой себе. Вслух. Окончательно и бесповоротно. И плевать, как на это посмотрит ее отец.

‒ Да! ‒ уже громче, почти крича, воскликнула Лана. ‒ Я люблю оборотня!

Рассмотреть эмоции отца по этому поводу ей не удалось. Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге стоял Маркус с какими-то документами. Он неверяще оглядел ее с ног до головы.

‒ Что? ‒ неслышно прошептал он одними губами, а потом уже громче воскликнул: ‒ Мелания!

На его лице отражался весь спектр эмоций, быстро сменяющих друг друга. Потом он нахмурился, пытаясь в уме сложить все услышанное воедино, и в ужасе посмотрел на нее.

‒ Оборотня!? Ты любишь оборотня?

Прозвучало это так, словно она призналась, что любит целоваться с жабами и есть котят на завтрак. Неверие и отвращение выражал весь облик Маркуса. Он смотрел на нее так, словно она была вымазана в поросячьем дерьме, и даже находиться с ней в одной комнате ему противно.

‒ Да, ‒ спокойно ответила Лана, уже смирившись со всем, что ее ждет. Отказываться от своих слов она не собирается. ‒ Люблю.

Перевела взгляд от скривившегося Маркуса на отца. Тот стоял с каменным лицом, не выражавшим абсолютно ничего, и смотрел так, словно она пустое место.

Секунды складывались в минуты, но никто из них не двигался и не произнес ни слова. Тишина давила на уши, но Лана продолжала вглядываться в лицо отца, пытаясь найти там хоть какие-то эмоции. Она всегда считала его прогрессивным человеком, не обращающим внимания на устаревшие традиции и устои. Чего только стоит тот факт, что он влюбился и женился на женщине гораздо ниже его статусом, еще и чужестранке. И сколько он боролся за их любовь, за понимание окружающих, сколько слухов и домыслов пресек.

Она так надеялась, что он сможет за нее порадоваться. Или хотя бы понять.

‒ Маркус, отведи Меланию в одну из камер второй башни.

Лана медленно прикрыла глаза. Приговор прозвучал. Вся радость, что была от встречи, улетучилась как дым. Остались лишь угли, и те догорали. Она не знала, что случилось с ним, но это не ее отец. Больше нет. Вряд ли они еще когда-либо увидятся, потому что она намерена сбежать и вернуться к своему оборотню. Еще не знала как, но она обязательно сбежит. Поэтому лучше все сказать и выяснить сейчас.

‒ Я думала, что ты сможешь меня понять. Мы не выбираем кого любить, тебе ли это не знать.

Говорила тихо, но твердо, хотя на Тревиса Хеллворта это не произвело никакого впечатления. Называть этого человека отцом у нее больше не было желания.

‒ Ты права. И мне жаль, что ты сделала настолько неправильный выбор.

При всей выдержке Лана не удержалась и горько скривилась.

‒ А мне жаль, что у человека, когда-то звавшегося моим отцом, такие двойные стандарты. ‒ Последнюю фразу она практически выплюнула ему в лицо.

И не могла даже сама определиться, какие двойные стандарты имела в виду. То ли потому, что он не принял ее избранника, так отличающегося от обычных магов и людей, хотя себе он позволил любить простую женщину-лекаря из чужой страны. То ли потому, что он поддерживал мир с оборотнями, пусть и тайно, но при этом не считает их равными членами общества, достойных уважения и любви.

Никак не отреагировав на ее слова, Тревис повернул голову к двери.

‒ Маркус, я, кажется, приказал тебе отвести Меланию в камеру. Или ты решил, что это просьба и ее можно не выполнять?

Тот тут же суетливо вбежал в кабинет и, бросив бумаги на стол, пошел к Лане. Она терпеливо стояла и ждала, когда он подойдет поближе. С учетом ее отвращения к этому человеку она ни капли не сомневалась в своем новом друге и том, что он правильно поймет ее намерения. Маркус почти дотронулся до нее, как мощная ударная волна отбросила его на журнальный столик, превратившийся в щепки. Ее отца тоже отбросило от нее, но не так сильно, просто впечатывая спиной в стену.

Лана протянула руку назад и схватила закрепленный до этого на спине ламан, угрожающе сверкавший узором.

‒ Молодец, дружочек.

Шест мигнул, принимая похвалу, и Лана, долго не раздумывая, взмахнула им и, вложив побольше силы, ударила концом об пол. Почти пришедший в себя Тревис и Маркус, кряхтящий на обломках, были снова с силой отброшены. Не теряя драгоценных секунд, Лана бросилась к двери. Шаг, второй.

Но проем не приближался.

Все сознание ее рвалось к выходу, но тело окаменело. Только глаза в панике продолжали бегать из стороны в сторону. Не может этого быть. Он не мог так с ней поступить.

Заклятие подчинения.

Одно из немногих жестко контролируемых и тщательно отслеживаемых заклинаний наравне с медицинским сном. Для его использования требуется получить разрешение в министерстве по магическому контролю, и дается оно далеко не каждому. Тревис Хеллворт, как генерал-полковник, конечно же, его имел.

Замерев в одной позе, в ужасе рассматривая руку с беспокойно мигающим ламаном, Лана чувствовала себя статуей, способной лишь дышать и моргать. И слушать.

Маркус продолжал кряхтеть в углу, а вот отец уже по всей видимости встал и отряхивал одежду.

‒ Надо же, не ожидал от тебя.

В поле зрения вышел Тревис, окончательно лишившийся статуса ее отца, и стал с интересом разглядывать шест.

‒ Встань ровно.

Лана, подчинившись, тут же выпрямилась из бегущей позы, сложив руки по швам. От злости и напряжения в попытках вырваться из плена по лицу струился пот. Она не могла ничего сказать, но пыталась взглядом выразить всю свою ненависть.

‒ Вытяни руку с ламаном.

Ей хотелось плакать от отчаяния, но она с трудом сдерживалась, чтобы не обрадовать всех своими слезами. Потому что не могла она ничего сделать, вот совсем ничего. И как бы мозг ни сопротивлялся, рука уже вытянулась вперед, демонстрируя шест, балансирующий на раскрытой ладони.

Тревис, склонившись, долго всматривался в узор, будто читал там что-то написанное мелким шрифтом и по итогу выдал:

‒ Интересно…

Вытянув руку, не касаясь, провел вдоль шеста ладонью. В Лане проснулась надежда. Если он сейчас дотронется до ламана, то тот сможет его отбросить и даже вырубить. Уж в своем друге она не сомневалась. А если Тревис потеряет сознание, то и с нее заклятие слетит.

‒ Кто создатель ламана?

‒ Видар, ‒ тут же подчинилась Лана.

‒ Видар ‒ это тот самый оборотень, которого ты… встретила?

Она поняла, что он не смог или не захотел произносить слово «полюбила».

‒ Да.

‒ Просто Видар, ‒ задумчиво произнес Тревис. ‒ Ты хоть его фамилию знаешь?

‒ Нет, ‒ тут же ответила она и почувствовала, как щеки начинают гореть как никогда в жизни.

Тревис отреагировал на это лишь чуть дернувшейся бровью.

Молодец, Лана, просто умница. Столько времени и разговоров, а ты даже не удосужилась узнать фамилию своего избранника.

Позади нее раздавалось недовольное ворчание Маркуса, пытающегося вылезти из-под обломков. Отец продолжал водить рукой над шестом. Она мысленно умоляла ламан ударить посильнее. Ну давай же, дотронься.

Тревис замер с занесенной над шестом рукой и резко схватил шест, будто боясь, что он, словно змея, ускользнет от него. Лана набрала побольше воздуха, готовая отбиваться от очухавшегося Маркуса и после бежать без оглядки. Вот только шест, угрожающе вспыхнув и затрещав молниями под ладонями мужчины, затих. Даже его обычное свечение погасло настолько, что его почти не было.

Выпрямившись, Тревис продолжал сжимать в руке шест и рассматривать его.

‒ Тебе следовало лучше слушать наставников и учителей. Я как старший член рода имею право ненадолго подчинить себе ламан родственника, если тот несет угрозу для меня.

Не смотря на нее, он обошел ее по кругу, скрываясь с поля зрения Ланы.

‒ Ламан я отнесу в безопасное хранилище. Маркус, в конце-то концов, отведи уже ее в камеру. Заклятия хватит, чтобы дойти.

Она услышала, как за спиной Тревис сел в кресло, и следующие слова уже предназначались исключительно ей.

‒ Следуй за Маркусом и зайди в камеру. Как дверь закроется, будешь стоять еще пятнадцать минут, раздумывая над своим поведением. После разрешаю двигаться.

Маркус вышел в коридор, и она механически последовала за ним. Было темно, и злые слезы без остановки текли по лицу. Она так и шагала с вытянутой вперед рукой не в силах ее опустить, словно прося милостыню.

Зайдя в камеру, остановилась посередине мрачной каменной комнатушки с запахом сырости. За спиной раздался звук закрывшейся двери и замка.

Стоя неподвижной статуей, она жалела лишь об одном, что была слишком любезна, когда выражала отцу свое презрение. Мысли и слова, крутившиеся у нее в голове сейчас, были далеки от приличных и даже цивилизованных. Но свой шанс высказаться она упустила. Поэтому, как только внушение спадет, она просто сбежит отсюда и больше никогда не будет вспоминать Тревиса Хеллворта.

Глава 41

Подвижность вернулась настолько резко, что Лана, покачнувшись, оперлась рукой в стену. Та была влажной и склизкой. Подавив рвотный позыв, она быстро убрала руку.

В камере было темно. Немного света проникало через зарешеченное окошко под потолком. Света от звезд хватало только на то, чтобы определить, где стены, и не натыкаться на них. Еще вроде как в одном углу лежит старый топчан.

Неплохо было бы осмотреться. Вытерев руку о штаны, Лана легко взмахнула кистью, чтобы вызвать обыкновенный светлячок. И ничего не произошло.

Попробовала еще раз, отгоняя непрошеные мысли. Ничего.

Попробовала активировать ночное зрение. Пусто.

‒ Бесы вас всех раздери, ‒ прошипела сквозь зубы.

Она в антимагической камере.

Злости было столько, что, если бы не свойства камеры, Лана бы разнесла этот замок по камушкам. Стоя посреди комнаты, она прикрыла глаза и, сжимая кулаки, пыталась успокоиться.

Немного придя в себя и привыкнув к темноте, Лана решила осмотреться. В одной стороне топчан, а в другой дырка в полу. Хорошо, что она не стала в ярости носиться по камере, провалиться туда даже одной ногой было бы неприятно.

Топчан трогать не хотелось, но выбора особо не было. Пусть ее лишили магии, но ее навыки все еще при ней. Нужно просто набраться сил и ждать, пока дверь не откроется. Обезвредить того, кто войдет, и выскочить наружу, скорее всего за дверью камеры магия появится.

Ложиться полностью на просаленный и грязный топчан Лана не хотела. Брезгливо подцепив его за углы, подтянула повыше к стене, создавая что-то вроде кресла. Сев, нехотя прислонилась спиной к топчану. Противно, но еще противней было бы опираться на голую склизкую стену. Согнув ноги в коленях, она положила на них предплечья и постаралась расслабиться.

Прикрыв глаза, она ровно задышала. Остается только ждать.

Прошло достаточно много времени, когда за дверью послышались шаги. Вряд ли тут есть еще заключенные, поэтому скорее всего идут к ней. Открыв глаза, Лана обнаружила, что в камере стало еще темнее. Похоже скоро рассвет.

Послышался громкий звон ключей и открываемого засова. Тот, кто стоял за дверью, не старался быть тихим. Дверь открылась, и Лана прищурилась, пытаясь рассмотреть фигуру.

Маркус.

Хорошо, что не Тревис, с ним она бы не справилась.

Плохо, что не обычный стражник, с ним справиться было бы легче.

Лана продолжала спокойно сидеть на топчане и смотреть снизу вверх на своего посетителя. Не осталось ни злости, ни горести, ни разочарования. Было лишь отчаянное желание выбраться и вернуться в деревню к своему оборотню. И плевать, сколько людей ей придется покалечить или даже убить. Она выберется отсюда и больше никогда не вернется.

‒ Я так разочарован в тебе, Мелания, ‒ послышался наконец голос Маркуса. ‒ Ты сбежала и разрушила много моих планов.

Видимо, он ждал вопросов, но она молча смотрела на него, не пытаясь облегчить ему задачу.

‒ Мы были бы прекрасной парой.

Лана тихо усмехнулась на эту фразу. Да, они были бы прекрасной парой ‒ он и ее наследство.

‒ Но ты сбежала и куда? К оборотням. Я бы мог понять, если бы ты там пыталась выжить. Но связаться со зверьем? ‒ в голосе Маркуса послышалось уже привычное отвращение.

‒ Ты знала, что девушки, познавшие мужчину, двигаются по-другому, говорят иначе, даже взгляд становится иным? Со временем учишься определять на глаз, кто перед тобой. Ты явно больше не невинна.

Лана медленно поднялась в полный рост. Маркус пришел не просто поговорить, и смотреть на него снизу вверх она не намерена.

‒ Понравилось быть подстилкой оборотня? ‒ выплюнул Маркус.

Посмотрев на ничтожество перед собой, Лана спокойно ответила:

‒ Да. Понравилось, ‒ и чтобы его окончательно выбесить, с улыбкой добавила: ‒ И даже очень.

Лицо мужчины перекосило. Если он хотел ее пристыдить, то прогадал. Стыдиться ей нечего.

‒ Знаешь, я так давно хотел отыметь тебя как следует. Вот только портить девиц не моя стезя ‒ слишком много проблем потом. ‒ Маркус шагнул глубже в камеру и прикрыл за собой дверь. ‒ Но сейчас мне ничего не мешает получить то, что хочу. А я не привык отказывать себе в удовольствиях.

Он резко бросился к ней, рассчитывая застать врасплох, но Лана была готова. Присев, со всей силы ударила кулаком в солнечное сплетение, услышав рваный выдох. Тут же, не теряя времени, ударила снизу в челюсть и ногой под колено. Рванула к двери, но камера была слишком маленькой для маневров, и Маркус успел схватить ее за руку и дернуть на себя, прежде чем осесть на поврежденную ногу. Влажный пол сыграл с ней злую шутку, Маркус рванул ее на себя с такой силой, что она поскользнулась и полетела спиной на пол. Успела только прижать подбородок к груди, чтобы не удариться затылком.

От удара весь воздух за долю секунды покинул ее. Боль была адская, и в глазах плясали звезды. Хоть голова и была цела, но сознание на секунду помутилось. Этого времени Маркусу хватило, чтобы забраться на нее и придавить своим весом.

Лана стала брыкаться под ним, пытаясь ногами ударить куда дотягивалась. В руках после падения не было сил для хорошего удара, и она потянулась к лицу ногтями. Маркус успел перехватить ее руки, отводя в сторону, и она смогла оцарапать только низ подбородка и шею.

‒ Ах ты с-сука, ‒ прошипела коброй эта тварь, по ошибке называемая мужчиной.

Лана молотила по нему руками, стараясь не обращать внимания на боль в спине и ребрах. Все приемы и навыки были позабыты словно их и не было. Хотелось просто выбраться из-под тяжелого неприятного тела.

Маркус поймал одну руку и, отведя ее в сторону, второй схватил Лану за шею. Не обращая внимания на то, как она свободной рукой расцарапывает ему лицо, с силой приподнял и резко опустил об пол.

В затылок словно вонзилось раскаленное копье. Боль ослепила настолько, что перед глазами была лишь сплошная белая пелена. Руки безвольно опали. Силы остались только на то, чтобы стонать.

Маркус, видя, что она не сопротивляется, закопошился на ней. Руки потянулись к пуговицам на ее брюках, пытаясь суетливо их расстегнуть.

‒ Сейчас, сейчас, маленькая ты дрянь. Не побрезгую тобой после животного и отдеру как следует, чтобы хоть знала, что такое быть с настоящим мужиком.

Из горла вырвался хрип. Получилось поднять руки и упереться ими в плечи мужчины, вот только сил оттолкнуть не было. Штаны уже были спущены до середины бедра, и ягодицы неприятно холодил мокрый камень.

Маркус протянул руку к ширинке и стал спешно расстегивать брюки.

Нет, нет. Пожалуйста, нет.

* * *

Видар пробирался по темному тоннелю к крепости. Вскоре вдалеке показался свет. Он и так ступал бесшумно, а теперь и вовсе замедлился. Дверь с этой стороны была приоткрыта.

Обострив слух до предела и принюхавшись, он с трудом удержался, чтобы не чихнуть. Пахло пылью и мукой. Людьми нет, только остаточные старые запахи. Осторожно выглянув из-за двери, увидел темное помещение с мешками. Похоже на склад.

Хорошо, что сейчас ночь и многие спят. Хотя караульных никто не отменял. Остановившись возле закрытой двери, прислушался к себе. Он чувствовал, что Лана в этой крепости. Нить внутри тянула его к ней.

Чуть приоткрыв дверь, снова прислушался, в коридоре было тихо. Нить тянула вправо. Стараясь передвигаться быстро, он не переставая прислушивался и принюхивался. Попасться сейчас на глаза страже было бы заведомым проигрышем. Хоть и восстановил силы, но усталость давала о себе знать. И со всеми людьми он тут явно не справится.

Медленно подойдя к окну, прижавшись к стене, Видар осмотрел двор. Он был огромным по площади и треугольным с башнями по углам. Судя по всему, он сейчас в одной из них, а тянет его к соседней. Видимо Лана там. Он не знал, откуда у него возникли эти чувства и ощущения внутри, но был безмерно рад этому. Без этой ниточки искал он бы свою наани тут дня два. Ее запаха он почти не ощущал, все было заполнено человеческой вонью, потом, металлом и прочими гадостями.

По двору прогулочным ленивым шагом шли два стражника. Еще двое были на каждой башне и трое на стенах. Ему повезет, если ночью они сторожат только внешний периметр, не осматривая крепость изнутри.

Внутри него зашевелилось отвращение. Милана. Какое-то время он не ощущал ее, словно она спала, но сейчас снова начал чувствовать. Нужно спешить.

Быстро передвигаясь по коридорам, наконец наткнулся на более яркий след яблок. Тянуло его влево, и он, не раздумывая, свернул. Запах вел вниз.

Вдруг его обуял такой страх, что колени подогнулись. Вот только не его, а Ланы. Уже не беспокоясь о шуме, он побежал быстрее по лестнице вниз. Нить становилась все толще и крепче. Он уже почти рядом.

Безошибочно подбежал к одной из дверей, словно она для него была подсвечена изнутри. Лана там, сейчас он заберет ее из этого смрадного места и отведет домой. И больше никогда глаз с нее не спустит.

Толкнув дверь, ошеломленно застыл в проходе. Помещение было больше похоже на склад старого хлама и оружия. И ни единой живой души. Зарычав от досады, уже хотел побежать дальше, как глаз уловил знакомый отблеск света. Ламан.

Какого гнарха шест Ланы здесь, а ее самой нет? И нить вела сюда, именно в эту комнату.

Быстро пройдя внутрь, схватил шест, и тут же его пронзил такой ужас, которого он в жизни не ощущал.

Милана!

Бросившись на выход, споткнулся обо что-то и растянулся звездой на полу, больно ударившись коленями. Обернувшись, увидел рюкзак Ланы. Злость перерастала в ярость. Было такое чувство, что эти вещи обрели сознание и мешают ему уйти без них, будто тоже не хотят оставаться здесь. Зная, как этот рюкзак дорог для наани, Видар схватил его и вылетел в коридор.

Теперь уже ошибки быть не могло. Шест в его руке направлял и торопил его. Хотя и без него Видар бы справился. Аромат яблок разливался по коридору, как и отвратный запах какого-то мужчины.

В конце коридора слышалась возня за дверью. Преодолев его за доли секунды, распахнул дверь, ударив ею об стену.

От резкого шума мужчина с полуголым задом обернулся. Лана лежала под ним, почти без сознания и так же со спущенными штанами.

В камере стоял насыщенный запах крови. До боли знакомой, сладкой и ароматной.

Остатками человеческого сознания Видар успел бросить на пол рюкзак и шест.

‒ Я же сказал тебе свалить с поста! Закрой дверь и не смей трепаться. Если кому…

Договорить он не смог.

Схватив этого смертника за руку, Видар рывком дернул его на себя, выворачивая плечевой сустав. Полу-измененной когтистой рукой схватил его за шею и с силой придушил, обрывая так и не вырвавшийся крик боли.

Видар с удовольствием наблюдал, как хрипит это убожество в его руках, как начинает бледнеть, а после синеть кожа, как вздуваются вены на лбу и лопаются капилляры в глазах, наполняя их кровью. Здоровой рукой мужчина беспорядочно хватался за Видара, царапая ногтями в попытке освободиться. Ноги в припадке стучали по полу.

Видару хотелось наблюдать за этим часами и бесконечно истязать того, кто посмел притронуться к его женщине. От запаха ее крови в воздухе он зверел еще сильнее, но снизу послышался тихий болезненный стон Ланы.

Было жаль дарить смерть так быстро, но сейчас он нужен своей наани. Сжав пальцы сильнее, Видар услышал хруст шейных позвонков, и тело в его руке обмякло, перестав дрыгать конечностями. Видар зло усмехнулся, вспоминая свои слова ‒ как олененку. Хотя именно сейчас ему хотелось быть тем самым обезумевшим оборотнем, которыми их представляют после каждого фальшивого убийства, и медленно терзать свою жертву, постепенно лишая ее частей тела. Отбросив труп в сторону, он наклонился к Лане.

Голые бедра и живот белели в темноте. Повсюду от молочной кожи воняло этим мужиком. Склонившись еще ниже, он зарылся носом ей между бедер.

И выдохнул с облегчением. Эта мразь не успела.

Обессиленные ладони Ланы уткнулись ему в макушку, пытаясь оттолкнуть.

‒ Нет, нет… ‒ послышался тихий жалобный шепот.

Видар склонился над лицом Ланы. Запах крови стал сильнее. Боясь к ней притронуться, чтобы не навредить еще больше, он легко коснулся ее лица. Тонкие пальцы слабо вцепили ему в руку, пытаясь убрать их. Глаза были приоткрыты, но смотрели в никуда.

‒ Лана, девочка моя. Это я, Видар. Это я, не бойся.

‒ Видар? ‒ тихо и неверяще прошептала Лана.

‒ Я чувствую твою кровь, но не могу понять, где травма. Что мне сделать? Как помочь?

Лана пыталась проморгаться и сфокусировать взгляд на нем. На долю секунду ей удалось, и слезы хлынули из глаз, стекая по вискам.

‒ Прости меня. Прости. Пожалуйста, прости. Мне не следовало…

‒ Т-ш. Все потом. Скажи, где болит и что мне сделать?

Лана всхлипывала, непонятно то ли от боли, то ли от облегчения. Он, почти не касаясь, оглаживал пальцами ее лицо, давая время успокоиться.

‒ Затылок... ‒ всхлипнув, наконец прошептала она, задыхаясь от боли после каждого слова. ‒ Зелье… во внешнем кармане… рюкзака… переложила ближе.

В этот момент Видар был готов помолиться всем существующим и вымышленным духам, богам и демонам за то, что бросили ему этот чертов рюкзак под ноги, и он споткнулся об него. Пошарив по карманам, нашел бутылек.

‒ Шесть… капель…

Аккуратно отсчитав дозу в еле приоткрытый рот, стал ждать. Вскоре взгляд Ланы стал более осознанным, а дыхание не таким рваным. Он максимально нежно, стараясь не побеспокоить, подтянул штаны на место.

‒ Осторожно подними меня.

Видар сделал, как было велено, и сел сзади Ланы, давая ей опору. Та, поковырявшись в рюкзаке, достала еще какой-то бутылек и баночку. Из бутылька отпила сама, а баночку протянула ему.

‒ Намажь рану на затылке.

Проделав все процедуры, он дал Лане прийти в себя, и ей на глазах становилось лучше.

Вот только в камере с каждой секундой становилось все светлее.

‒ Лана, нам надо уходить. Уже почти рассвело.

Она слегка кивнула и тут же застонала, схватившись за голову.

‒ Ты прав. Нельзя здесь оставаться.

Он помог ей подняться. Захватив рюкзак и шест, они вышли в коридор.

Видар обернулся проверить, ничего ли они не забыли в камере, и сквозь маленькое окно ему в глаза ударил первый луч солнца.

Глава 42

Даже после зелий голова продолжала болезненно пульсировать. Лана передвигалась слишком медленно, и в конечном итоге Видар закинул рюкзак на плечо, закрепив на нем шест, и взял ее на руки.

Он старался бежать быстро и тихо, но эхо шагов все равно разносилось по коридору. Лана заметила, как Видар тяжело дышит, а держащие ее руки слегка подрагивают.

Преодолев коридор, он резко остановился на перепутье. Лана поняла, что они в той башне, где скрыт проход.

‒ Налево.

Оборотень, не раздумывая, свернул. Дальше она направляла его. Чудо, что они до сих пор никого не повстречали.

Вдруг по всей крепости разнесся громкий и продолжительный звук.

‒ Что это? ‒ забеспокоился Видар.

‒ Это сигнал на подъем. Сейчас все проснутся.

Видар ускорился. Лана знала, что остался всего один поворот, и они попадут в кладовку. Вот только за углом они столкнулись с женщиной кухаркой. Та от испуга вскрикнула и уронила чашу, полную муки.

И как Лана могла забыть, что кухня просыпается раньше всех?

Пару секунд они стояли, разглядывая друг друга. За углом послышались шаги, и Видар не придумал ничего лучше кроме как обнажить клыки и рыкнуть на женщину. Та завизжала как резаная и рванула прочь, а шаги вдалеке перешли на бег.

‒ Дверь справа.

Забежав в кладовку, Видар ногой закрыл дверь и подбежал к проходу. Поставил Лану на ноги внутри тоннеля, двумя руками быстро закрыл каменную дверь, погрузив их в темноту. За секунду до того, как шаги остановились у кладовки.

Стена приглушала звуки, но можно было различить разговор двух мужчин.

‒ И чего так орала? Еще и муку казенную рассыпала.

‒ Да может мышь увидала, что ты этих баб не знаешь?

Они молча выслушивали смешки о женщинах и их страхах, еще какое-то время пытаясь даже не дышать. Наконец стражники пошли дальше по своим делам, и они выдохнули с облегчением. Ламан начал светиться ярче, давая ей возможность разглядеть мужские черты.

‒ Как ты меня нашел?

‒ Милана, все потом, сейчас нам лучше оказаться как можно дальше отсюда.

Это ужасное имя снова резануло ей слух. Думала смирилась с ним, но нет. Она не хотела слышать его из уст любимого мужчины.

‒ Видар, ‒ она облизнула пересохшие губы перед тем, как выдать свою тайну, ‒ мне нужно тебе кое-что сказать…

‒ Нет времени, Лана, ‒ быстро перебил ее. ‒ Как ты себя чувствуешь? Идти сможешь?

С неохотой признала, что он прав. Это подождет. Кивнула в ответ, и они двинулись по тоннелю.

Вроде не бежали, а просто быстро шли, но у нее все равно от каждого шага в мозг вонзались копья, и без остановки тошнило. Достигнув конца тоннеля, она схватила из рюкзака зелье, пока Видар открывал дверь, и выпила еще немного. Нельзя так злоупотреблять общеукрепляющим. Если выберутся, похоже придется лечиться и восстанавливаться.

Точнее когда. Когда они выберутся, а не если.

Дверь приоткрылась, впуская утренний свет. Они быстро вышли, закрывая за собой.

‒ Город начинает просыпаться. Бежим быстрее, может успеем проскочить незамеченными.

Видар кивнул и, схватив ее за руку, побежал. Она же, задыхаясь от бега и боли, подсказывала куда поворачивать.

Кто-то уже вышел кормить кур и доить коров, кто-то выглядывал из окон и калиток, провожая их удивленными взглядами.

Да уж, уйти незамеченными не получилось.

Они успели пробежать частный сектор, не обращая внимания на недоуменные крики жителей, и выбежали к сосновому бору. Осталось совсем немного. Спуститься по холму, а дальше уже болото. По нему придется тоже чуть ли не бежать, но Лана никогда не думала, что будет так счастлива оказаться посреди топи. Сейчас для них болото было не погибелью, а спасением.

Видар обернулся икак-то зло со стоном прорычал. В следующую же секунду слева от них промелькнула вспышка, а следом и оглушающий взрыв, поднявший в воздух комья земли. Лана вскрикнула от боли в голове, раздирающей на части. Она зажмурилась, пытаясь отдышаться и прийти в себя, лишь отдаленно чувствуя, как Видар, схватив ее за плечи, пытается одновременно и бежать, поддерживая ее, и прикрывать от угрозы за спиной. Ноги у нее заплетались, хотелось просто упасть на землю, схватившись за голову и выть от нестерпимой боли.

Ее понемногу отпускало, возвращая зрение вспышками, вот только это уже не имело никакого значения. Они замедлились и их нагнали.

Посреди пологого холма, на почти ровной площадке, Видар остановился и, озлобленно зарычав, быстро обернулся в зверя, разрывая одежду. Широкая рубашка лишь местами порвалась, но продолжала плотно облегать мощное тело, и ее Видар дорвал когтями. Коричневая шерсть с черными полосами вздыбилась, а пасть оскалилась. Лана увидела, как из-за деревьев выходят люди. Кто-то был с простым оружием, а у кого-то в руках сверкали огненные шары. Обернувшись, увидела, что сзади их тоже прижали.

Видар кружил вокруг нее, оттесняя боками, вот только опасность была со всех сторон. Маги и стражники остановились на равном расстоянии от них, не делая попыток напасть или атаковать.

Лана успела лишь тихо всхлипнуть, как тело окаменело. Опять это проклятое заклинание.

‒ Успокойся, оборотень, ‒ прозвучал знакомый строгий голос.

Видар не обратил внимания, что с ней что-то не так. Он наконец понял, где находится главный противник, и загородил ее.

‒ Я советую тебе обернуться в человека и выполнять все, что скажу, иначе твоей избраннице не поздоровится.

Видар продолжал скалиться и рычать, готовый в любой момент атаковать. Тревис же тяжко вздохнул и пренебрежительным тоном продолжил:

‒ Как же вы, оборотни, полагаетесь на физическую силу, забывая, что есть сила куда более мощная. ‒ Он сделал многозначительную паузу. ‒ Магия. Ты даже не обратил внимания на то, что с Ланой не все в порядке.

Бросив быстрый взгляд на нее, Видар снова перевел его на Тревиса, перестав рычать. Сложно не заметить, как движутся ребра от быстрого дыхания при окаменевшем теле.

‒ Раз до тебя наконец дошло, поступим так. Сейчас ты примешь человеческий облик, к сожалению, заклятие подчинения на оборотней не действует, поэтому тебя обездвижат по старинке. Дальше уже будем думать, что с вами делать.

Видар продолжал стоять, и она почти слышала его мысли и терзания. Обернется в человека ‒ потеряет главное преимущество, не обернется ‒ пострадает Лана.

‒ Что ж, раз до тебя долго доходит, поступим по-другому. Мелания, не дыши.

Легкие тут же замерли, словно окаменели, как и остальное тело. Голова оборотня повернулась в ее сторону, то ли удивляясь имени, то ли проверяя, действительно ли не дышит. А генерал-полковник видимо решил, что это не слишком впечатляющее зрелище:

‒ Мелания, можешь двигаться, но не дышать.

Ноги тут же подкосились, а руки потянулись к горлу и груди. Повалившись набок, Лана беззвучно открывала рот как выброшенная на берег рыба. Вся грудная клетка застыла, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Видар склонился над ней, не зная, что сделать, тихо поскуливая.

‒ Ты тратишь время, оборотень. Ее время.

Напоследок громко рыкнув и вспоров землю когтями, он быстро обернулся в человека.

‒ Вяжите его.

Кто-то подбежал и оттащил от нее Видара. Как его связывали, она уже не слышала, сознание начало уплывать.

‒ Мелания, можешь дышать, но не двигаться.

Воздух с силой рванул в легкие. Она лежала, изогнувшись в спине, хрипло дыша. Глаза слезились от боли.

‒ Встань ровно.

Она подчинилась. По крайней мере попыталась, но из-за слабости завалилась набок.

‒ Используй шест, но только как опору, а не как оружие и встань наконец.

Протянув руку за спину, Лана нащупала шест, который без остановки мигал все время, и с его помощью смогла встать. Еще не выровняв дыхание и с текущими слезами по щекам она посмотрела на мужчину перед ней.

Сейчас он был похож на злодея из романов. Не сказок, где они злобно хохочут и пытаются поработить мир, при этом рассказывая о своих планах. А настоящего злодея, реального. Собранного, в строгом костюме, умного, безэмоционального и имеющего очень много оправданий своему злодейству.

‒ Лана, мне жаль, что все так сложилось. Если бы я был рядом, ты вряд ли решилась бы на предательство. Сейчас уже ничего не исправить, факты перед нами. Ты связалась с оборотнями, предав не только свою империю, но и свой род. Тебя ждет казнь.

Она ничего не почувствовала. Ни раскаяния, ни страха, ни разочарования. В душе было пусто.

‒ Будь хорошей девочкой и, главное, послушной. Хочу снять заклинание и цивилизованно поговорить. Если попробуешь применять магию или сопротивляться, твой оборотень умрет.

Первое, что она сделала после того как перестала шататься от слабости, словно пьяница на ветру ‒ повернула голову к Видару. Тот стоял на коленях, обнаженный, со связанными руками за спиной, с засохшими разводами грязи на теле, со зло сжатыми губами и яростью во взгляде. Непоколебимый и гордый. По веревкам пробегали серебренные нити силы, такую не разорвать, как ни старайся. Маг за волосы оттягивал его голову, держа у беззащитного горла клинок. Видар смотрел прямо на нее, и во взгляде его была тьма.

Она перевела взгляд на Тревиса и спокойно сказала:

‒ Я готова безропотно принять все обвинения и наказание, если ты его отпустишь.

‒ Не смей! Лана, не смей! Мм-м…

Похоже Видару завязали рот, она не стала оборачиваться, чтобы убедиться. Сейчас значение имеет только решение человека перед ней.

‒ Я долго думал, что же со всем этим делать. Все-таки ты моя единственная дочь, и тебя ждет казнь.

Мычание и возня за спиной прекратилась. Она физически ощущала весь шок и неверие своего оборотня.

‒ Расплаты тебе не избежать, но я хочу сделать прощальный подарок, даже если императору это не понравится.

Надев перчатки, он достал из внутреннего кармана небольшую таблетницу. Открыв ее, опрокинул одну единственную капсулу на ладонь и протянул ей.

‒ Знаешь, что это?

По всему телу прошел озноб. Если бы она не опиралась на шест, то точно бы упала.

Да, она знала, что это.

Видимо кто-то из рядом стоящих тоже знал и в ужасе воскликнул:

‒ Янтарная звезда!

Многие, услышав это, сделали пару шагов назад, стали раздаваться шепотки, в которых отчетливо слышался страх, кто-то начал молиться.

‒ Ты знаешь о ее свойствах.

Не вопрос. Утверждение.

Янтарная звезда была альтернативой казни. Осужденным предлагался выбор: быть повешенным либо же принять звезду. Когда-то это было страшным заболеванием, мором, косившим города и целые страны. Тысячи лет назад какому-то безумному ученому пришла мысль заключить чуму в капсулу в качестве смертной казни. Правда, только для людей высокого статуса, простолюдинам такой выбор не давали.

Если человек соглашался, ему надевали специальный браслет, создающий защитное поле, чтобы он не мог никого коснуться, и никто не прикасался к нему, поскольку болезнь передавалась через контакт с кожей. Человека запирали в комфортных условиях, давая закончить дела и попрощаться с родными. Удаленно, естественно, даже с учетом браслета никто не хотел рисковать.

Симптомы проявлялись спустя приблизительно две недели, до этого времени чума себя внешне не проявляла. Человек был носителем смерти и заражал всех, к кому прикасался за эти дни. Поэтому янтарная звезда была столь опасна.

Почему же чума носит столь прекрасное название ‒ янтарная звезда? Все просто. Симптомы проявляются на коже в виде язв, не больше бисера, насыщенного янтарного цвета. Через пару дней от них начинали расползаться в стороны тонкие прожилки такого же насыщенного желтого цвета, а кожа под ними быстро отмирала и чернела. Последняя активная стадия длилась недолго, около пяти дней, и в самом конце тело было полностью черным с россыпью янтарных звезд повсюду.

Редко кто соглашался на подобную смерть, но говорят, что она абсолютно безболезненна, человек просто медленно угасал и в конце засыпал навечно. Живым же было выгодно такое сотрудничество. С мертвого тела собирали янтарный бисер. Вроде как получалось три капсулы. Была одна звезда, а стало три. Это же такая выгода, обалдеть просто можно.

Лана тяжело сглотнула вязкую слюну. Если она согласится, то, по сути, проглотит самый концентрат чумы, еще и собранный с мертвого тела какого-то знатного преступника. Если думать об этом в таком ключе, то понятно почему многие выбирают виселицу.

Подавив рвотный позыв, облизнула сухие губы и, не отрывая взгляда от капсулы, спросила:

‒ А как же браслет?

‒ Видишь ли, браслета не будет.

Лана в шоке подняла глаза, встретившись со спокойной голубизной во взгляде. Повсюду от стражи стали раздаваться возмущенные шепотки, которые Тревис оборвал властным:

‒ Тихо!

Все замолчали, а Лана не понимающе всматривалась в лицо мужчины.

‒ Ладно я погибну, но ты что же, решил и весь остальной мир погубить?

Уголок губ чуть приподнялся:

‒ Почему сразу весь. Только определенную его часть.

До шокированного мозга доходило долго. Какую еще часть мира он имеет в виду? А потом поняла.

‒ Оборотни! ‒ в шоке округлила глаза. ‒ Ты рассчитываешь, что я отправлюсь к ним с чумой?

Стражи и маги вокруг быстро успокоились и разулыбались. Похоже им эта мысль пришлась по душе. Зачем сражаться с сильным противником, когда его можно победить исподтишка.

Она не могла в это поверить, просто не могла принять, что все это реально. Кто этот человек перед ней? Как все докатилось до такого? Неужели сестры не увидели в нем всей этой грязи? Почему она сама раньше ее не видела? Как ему удалось обхитрить таких могущественных сестер-триалов? Он с самого начала притворялся, что на стороне оборотней, а сам тайно собирал сведения?

И неужели он действительно готов пожертвовать своей единственной дочерью ради победы над оборотнями?

‒ Было бы чудесно, но, к сожалению, ты не настолько глупа, и слишком самоотверженна чтобы идти прямо в деревню.

Помолчав немного для придания значимости момента, произнес почти торжественно.

‒ Вариантов у тебя два. Либо тебя сейчас отвозят в столицу для приговора и казни, либо принимаешь звезду. При первом варианте, твоего ненаглядного оборотня убьют сейчас, на месте. При втором у вас будет возможность побыть еще немного времени вдвоем, пусть и осознавая свою скорую кончину. И еще ты дашь мне клятву, что сейчас перейдешь болото и останешься на землях оборотней, ну, скажем, месяца на три. ‒ Вокруг раздались смешки, понятно, что столько она не проживет. ‒ У людей перед смертью возникают разные мысли и идеи. Мало ли, ты решишь ради мести перейти болото и умереть где-то посреди столицы, предварительно переобнимав всех встречных.

Лана в отупении смотрела перед собой. Разумнее всего было бы принять казнь. Своей она не боялась. В конце концов смерть всех нас ждет и случается лишь раз. Но наблюдать, как убивают Видара на ее глазах… Нет, она не сможет.

Да и второе условие, несмотря на то, что в конце все равно ждет смерть, слишком уж конфетное. И уйти им дадут, и время побыть вместе. Такое чувство, что ее пытаются уговорить именно на второй вариант. Но зачем?

‒ Ты знаешь, что к оборотням мы не пойдем. Так зачем тратить на меня звезду? Зачем предлагаешь альтернативу, если в конце все равно смерть?

Тревис пожал плечами.

‒ Чтобы убить двух зайцев. Да, вы не пойдете в деревню, но где-то будете скрываться и жить оставшееся время. И вас скорее всего будут искать. Даже если не будут, разве я не могу просто надеяться на то, что после вашей смерти на вас наткнутся случайно? Да и не хотелось бы наблюдать тебя на виселице. Это болезненная смерть, если шея не сломается сразу, что бывает не часто, и я бы не желал тебе такой. Все-таки я твой отец.

Последнее слово резануло по сердцу ножом. Именно после него все внутри Ланы умерло, не дожидаясь физической смерти.

‒ Я не твоя дочь.

Выплюнула слова в лицо этой лицемерной твари. Выражение его оставалось безмятежным, но в глазах промелькнула тень и быстро исчезла.

‒ Мой отец погиб на задании. А вот ты…

Глава 43

Лана лежала на спине своего оборотня, повернув голову вбок. Руки и ноги бесполезными плетьми висели по бокам зверя, болтаясь из стороны в сторону. Видар переносил ее через болото. Перед глазами мельтешила мошкара, а над ухом звенели комары, периодически кусая половину лица.

Ей было все равно.

Она ни на что не реагировала. Все, что ее занимало, это размышления о произошедшем. И постоянное прокручивание сцен в голове в попытке выяснить ‒ могла ли она что-то сделать по-другому? Получилось бы у них спастись?

И пусть это занятие было абсолютно бесполезным, она все равно вертела в уме произошедшее, как головоломку, в попытке найти альтернативу, собрать ее иначе. Это помогало ей не впасть в истерику.

Хотя может ее апатия связана с тем, что истерика с ней уже случилась.

Когда поняла, что выхода у них нет, Лана сорвалась.

Она кричала Тревису в лицо все, что о нем думала. Кричала словами, которые разве что в нижнем городе столицы уместны, или порту. Рвала на себе волосы, рыдала, снова кричала. А Генерал-полковник продолжал ровно стоять как памятник самому себе, все так же протягивая на ладони звезду.

За слезами, истерикой и руганью пришло опустошение. Она словно в трансе повернулась к Видару. Своему оборотню. Своему любимому.

‒ Не смей ко мне прикасаться. Иначе тоже умрешь.

На негнущихся ногах, опираясь на шест, как старуха, подошла к протянутой ладони. Взяла дрожащей рукой капсулу. Ее трясло, словно она стоит на морозе в одном белье. Преодолев брезгливость и отвращение, положила звезду в рот, подняла глаза, полные ненависти, на человека перед ней.

И проглотила.

Тревис тут же отошел от нее на два шага назад и возвел перед собой щит. Аккуратно снял перчатки, и подвесив их в воздухе, сжег.

Шест в ее руке засиял особенно ярко и начал вибрировать все сильнее, пока не достиг пика… и погас. Даже легкого свечения не было в глубине узоров. Потому что когда погибает хозяин, погибает и ламан. А она по сути и так покойник, просто пока еще дышит. Колени у Ланы подкосились, и она рухнула наземь, одной рукой удерживая мертвый ламан, а другой прикрыв глаза и тихо плача.

Происходящее вокруг размылось, звуки доходили до нее как через толщу воды. Отдавались какие-то команды, крики. Она все это слышала словно издалека. Для нее мир перестал существовать.

Пока сильные руки не схватили ее за плечи, не отвели ладони и не прикоснулись к лицу, ласково оглаживая. Горячие губы целовали щеки, собирая с них соленые слезы. Сквозь пелену Лана сфокусировалась и разглядела перед собой лицо Видара, так близко, что можно было различить каждую ресницу. И тут пришло осознание.

‒ Нет! Не прикасайся ко мне!

Она в ужасе попыталась отпрянуть, когда поняла, что Видар рядом с ней. Да только кто ж ее пустил. Наоборот, прижали еще крепче к голому телу и уткнулись в макушку, шумно дыша.

‒ Не-е-ет… что ты наделал?! Ты же теперь тоже умрешь!

Лана все еще пыталась оттолкнуть Видара, хоть и понимала, что поздно.

Она убила его.

Рука на затылке сжала ее волосы, поднимая лицо. Видар склонился к ней, почти касаясь губами и вдыхая один воздух. Второй рукой легко прикоснулся к лицу.

‒ Глупая, глупая моя наани. Ты так ничего и не поняла. ‒ Большой палец стер слезу с щеки. ‒ Я все равно умру без тебя.

Сократив оставшееся расстояние, поцеловал ее. Самый идеальный и ужасный поцелуй в ее жизни. С привкусом соленых слез и горького отчаяния. Аккуратный и нежный, ласковый до невозможности. В него была вложена вся их любовь и обещание друг другу: я не брошу тебя, не оставлю до самого последнего вздоха.

Прекрасный и смертельный поцелуй.

После него силы Лану покинули окончательно.

Она не помнила, как их начали копьями теснить к болоту. Не помнила, как Видар обернулся, и как он затащил ее себе на спину. Не понимала, сколько они уже идут, какой сейчас час, день, год. Лана просто смотрела, как сменяются заросли болот перед ее взглядом. Не хотелось ни есть, ни пить, ни в туалет. Даже моргать не хотелось. От нее осталась одна пустая оболочка.

Хотя почему же пустая? Она несет в себе самую опасную чуму за всю историю.

Видар рыкнул под ней и подергал плечами, отчего ее голова заходила вверх-вниз. Когда она никак не отреагировала, он зарычал еще громче и стал двигать плечами без остановки. Поняв, что он не отстанет, она нехотя приподняла голову и положила подбородок на спину.

Коричневая шерсть, черная полоса вокруг шеи и по позвоночнику, пушистый загривок и острые уши. Подняв глаза чуть выше, она увидела совсем рядом лес, подсвеченный красным закатом.

Похоже они добрались, безразлично заметила Лана.

Из-за стволов вышла черная фигура, ожидая их.

Внутри зашевелилась радость от того, что с Расмусом все хорошо, которая быстро была задавлена всепоглощающим ужасом. Сразу же в ней откуда-то появились силы. Приподнявшись на отекших руках, громко закричала:

‒ Не подходи! Не смей к нам подходить и прикасаться! Мы заражены!

Еще одну смерть, тем более Раса, она не желала на себя брать.

Оборотень удивленно склонил морду набок. Похоже он не понимал всей серьезности ситуации.

‒ Видар, ни в коем случае не приближайся к Расу. Одно прикосновение ‒ и он тоже станет носителем.

Коричневая голова легко кивнула.

Рас стоял прямо у болота перед тропой. Видар остановился и уставился на него. Казалось, что они обмениваются мыслями. Хотя может так и есть. Они долго стояли так, пока вдруг черный оборотень тихо не заскулил и, склонив голову, не отошел в сторону.

Они выбрались на твердую почву, и Лана соскользнула со спины оборотня на землю. Она уставилась в темневшее небо между зелеными ветвями, двигаться ей не хотелось. Но переживая за Раса, она все же сумела сесть.

‒ Рас, меня заразили чумой, которая передается прикосновением. Пожалуйста, ‒ слезы против воли снова потекли из глаз, ‒ я тебя очень прошу, не приближайся к нам.

‒ Видар мне все рассказал, ‒ тихо прозвучал мужской голос.

Она повернулась к Расу, сидящему на земле метрах в трех от нее.

‒ Вы можете мысленно общаться в зверином обличии?

‒ Да.

Лана отрешенно кивнула. Новость не произвела на нее никакого впечатления. Хотя раньше она бы, наверное, была в полном восторге от такого открытия.

‒ У тебя лицо в красных точках. Это признаки?

Она непонимающе коснулась половины лица, а потом ощутив зуд поняла, что он имел в виду. Хотела уже хмыкнуть, да вот только смешно не было ни капли.

‒ Нет, меня комары покусали.

Рас кивнул.

‒ Что будете делать?

‒ Не знаю, ‒ ответил за них обоих Видар.

‒ В противоположной стороне есть небольшая хижина. Я не так давно наткнулся на нее. Старая и ветхая, но все-таки укрытие, к тому же видно, что давно заброшена. И далеко ото всех.

‒ Хороший вариант. Что скажешь, Мелания?

Она вздрогнула как от пощечины. Неужели он так легко перестроился и принял, кто она? Боясь посмотреть на него, только повернула голову и, не поднимая глаз, спросила:

‒ Ты не злишься на меня?

‒ За что я должен на тебя злиться?

‒ Ну, ‒ она замялась, ‒ я ведь врала тебе. По поводу того, кто я, и своего имени.

Повисла тишина, нарушаемая лишь сверчками.

‒ Не стану отрицать, что когда мы были на той стороне, это меня шокировало, но тогда было не до этого. Решил отложить раздумья по этому поводу на потом, когда мы выберемся.

Прикрыв глаза, Лана отвернулась. Теперь у него уже несколько поводов ее ненавидеть. Она дочь человека, убивавшего оборотней, пусть не самостоятельно, но своими командами. И она заразила его смертельной болезнью, от которой могут погибнуть все, кто ему дорог.

Она почувствовала, как Видар опустился рядом с ней.

‒ А потом ты протянула руку к капсуле, и в тот момент, когда я понял, что у нас с тобой осталось так мало времени, мне стало абсолютно все равно, какая у тебя фамилия и кто твой отец. Мне было все равно будь ты хоть дочерью самого императора. И мне все равно сколько времени у нас осталось, главное, что мы вместе. ‒ Он прижал ее ближе к своему боку и добавил: ‒ Мне очень хочется поорать на тебя за то, что ты не выбрала казнь. Тогда у тебя было бы время, чтобы сбежать, пусть даже я был бы уже мертв.

Он легко пересадил ее к себе на колени и, подняв лицо, заставил все же взглянуть на него.

‒ У меня было время подумать, когда мы шли через болото. Я поставил себя на твое место и понял, что тоже выбрал бы звезду, лишь бы не смотреть на твою казнь и иметь еще хоть немного времени в запасе. И что скрыть свое имя было разумным решением. ‒ Он чуть улыбнулся, но глаза оставались грустными. ‒ Нет ничего глупее, чем соваться к оборотням, когда ты дочь Тревиса Хеллворта.

‒ Хеллворта?! ‒ подпрыгнул рядом Рас. ‒ Погодите... Ты дочь Тревиса Хеллворта?! Того самого?

Лана взглянула из-под опущенных ресниц и чуть кивнула, хотя и не поняла, что значит “того самого”. Расмус присвистнул.

Посмотрев в глаза Видару, она прошептала:

‒ Я хотела тебе сказать, там, в тоннеле. Но нужно было бежать, ‒ уткнувшись ему в шею, пробормотала она. ‒ Меня это так тяготило.

Ее прижали еще крепче, и широкие ладони начали гладить по спине.

‒ Ты поэтому после нашей первой ночи была расстроена?

Не поднимая головы, она кивнула.

‒ Есть еще какие-то секреты, которые мне стоит знать?

‒ Нет, ‒ покачала головой, ‒ больше нет.

Посидев немного, Лана подумала и решила все же разобраться со всем. Вспомнила язвительные слова отца, и как он посмеялся над ней. Сейчас у нее есть возможность все выяснить, главное неловкость подальше задвинуть.

‒ Видар, на самом деле есть еще кое-что.

Он отодвинулся, с настороженным интересом заглядывая ей в лицо.

‒ Мне очень стыдно за это, ‒ неплохое начало, Лана, продолжай в том же духе. ‒ Я не была уверена, есть ли у оборотней фамилии, но Расмус, когда приносил мне клятву, назвал свою ‒ Нисканен.

Видар ехидно прищурил свои серо-синие глаза и чуть улыбнулся, уже видимо подозревая, что будет дальше.

‒ Я даже не подумала спросить тебя об этом за все время, что мы вместе, ‒ она чуть вздохнула для храбрости и смогла наконец сказать: ‒ Какая у тебя фамилия?

В глазах перед ней плясали смешинки.

‒ Триллас, ‒ с улыбкой сказал Видар.

‒ Триллас… ‒ повторила она шепотом словно пробуя на вкус. ‒ Ты не обижен на меня?

‒ За что? ‒ оборотень приподнял бровь. ‒ За то, что ты была настолько увлечена мной, что даже не подумала о приличиях?

Лана стукнула его кулаком в грудь, и он рассмеялся. Она тоже чуть улыбнулась.

Посидев недолго в обнимку и решившись, задала еще один вопрос.

‒ Можно я возьму твою фамилию? Не хочу больше быть Хеллворт.

Она почувствовала, как Видар улыбнулся.

‒ Конечно можно, ‒ поцеловал ее в макушку. ‒ Мелания Триллас.

Она тоже улыбнулась.

‒ А что, хорошо звучит, ‒ она посмотрела еще раз в глаза своему оборотню. ‒ Я люблю тебя.

Признание далось ей легко, все равно, что дышать. Глаза Видара стали расширяться и желтеть.

‒ Я тебя тоже люблю, Мелания, ‒ он поцеловал ее еще раз и прошептал в губы: ‒ Я тебя тоже.

Они коснулись лбами и прикрыли глаза.

Вдалеке что-то зашуршало. Видар напрягся и, быстро посмотрев в сторону, тут же расслабился. Из кустов вышел черный оборотень, неся в зубах двух уток.

Бросив их на землю, обернулся в человека.

‒ Решил, что вы хотите побыть вдвоем, и поохотился.

Лана даже не заметила, что Рас отходил, и судя по реакции Видара он тоже. Сколько же они так просидели?

Наблюдая, как невозмутимо Расмус ощипывает уток, Лана нахмурилась.

‒ Тебе не стоит оставаться рядом с нами. Риск слишком большой.

‒ Я все понимаю, но вам еще добираться до хижины. Поэтому сейчас вы поедите и ляжете спать. Я постерегу вас.

Лана уже открыла рот, чтобы возразить.

‒ Ты не отговоришь меня, Мелания. У меня тоже есть желания. Я хочу побыть с вами еще немного.

Что ж, он взрослый оборотень и должен осознавать опасность. К тому же она понимала его желание еще хоть немного пообщаться.

Попрощаться.

‒ Посиди тут, отдохни, ‒ сказал Видар. ‒ Я соберу хворост.

Вскоре они развели костер и стали жарить уток. От запаха в ней проснулся зверский голод, она даже не помнила, когда в последний раз ела. Апатия постепенно отпускала, заменяя собой осознание и грусть.

И понимание, что пока они живы, питаться все-таки придется.

После ужина на нее навалилась такая усталость, что она начала засыпать и заваливаться набок, не отпуская остатки утиной ножки из рук. Уже на границе сна почувствовала, как ее берут на руки и опускают на невесть откуда взявшийся лапник. Горячее тело прижалось к ней со спины подминая под себя. Тепло окутало со всех сторон, и Лана окончательно провалилась в сон.

Проснулись они только после обеда и перекусили остатками уток. У Расмуса была своя, к которой они не прикасались, у них своя.

Когда с едой было покончено, повисла тишина. Никто не хотел нарушать ее и никто не мог подобрать слов для прощания. В конечном итоге Видар и Рас просто обернулись, не говоря при этом ни слова.

Лана уселась на спину своего оборотня и посмотрела на черного.

‒ Я хочу чтобы ты кое-что пообещал нам.

Оборотень внимательно посмотрел на нее, продолжая неподвижно сидеть.

‒ Через месяц вернись в хижину, про которую рассказал. Ни к чему не прикасайся. Убедись, что мы внутри, и… ‒ голос дал слабину, но сглотнув, Лана продолжила, ‒ сожги все.

Рас медленно прикрыл желтые глаза и кивнул.

Лана с благодарностью кивнула в ответ.

‒ Спасибо, Расмус. За всё.

Видар бросил еще один взгляд на друга и, развернувшись, побежал в лес, в противоположную сторону от деревни оборотней.

Вечер был близок, когда среди чащи показалась хижина. Странно, что Рас назвал ее ветхой и заброшенной, поскольку она таковой не выглядела. Видимо, у них разные представления о ветхости, и он просто не видел дома на окраине Бросвена.

Либо там кто-то живет.

Она слезла с Видара, и тот тут же обернулся.

‒ Ты чувствуешь кого-нибудь внутри? Эта хижина не выглядит старой, как ее описывал Рас.

‒ Да, я тоже об этом подумал, но посторонних запахов нет. Мы одни.

Последняя фраза прозвучала просто, но Лане отчего-то стало грустно из-за нее.

Взявшись за руки, они подошли к хижине, и Видар распахнул дверь в дом.

Их последний дом.

Глава 44

Зайдя в хижину, оба застыли на пороге. Они оказались в маленькой кухне, со столом и двумя стульями. У одной стены был камин с парой кресел перед ним. Дальше был коридор с парой дверей.

Видар, выйдя вперед и заслонив Лану собой, прошел к одной из них. Осторожно открыв дверь, словно за ней прячутся монстры, заглянул внутрь. Небольшая комната с кроватью и шкафом. За другой дверью оказалась ванная с туалетом.

Вернувшись на кухню, они обследовали шкафы. Те были забиты посудой, крупами, мукой, овощами, даже мясом. Все под заклинанием стазиса. Еды им двоим хватило бы, ну на месяц точно.

Подумав о месяце, Лана тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли.

Они с Видаром замерли посреди маленькой кухни-гостиной, в отупении разглядывая все вокруг. Расмус сказал, что хижина старая и заброшенная, вот только она таковой не выглядела.

На постели было свежее белье, продукты в шкафах, нигде не было пыли или паутины. Да, вся мебель была старой, но чистой.

‒ Это странно, ‒ тихо прошептала Лана, будто их кто-то может подслушать.

‒ Согласен.

Видар так же как и она недоуменно рассматривал помещение.

‒ Ты чувствуешь какие-нибудь посторонние запахи? Может, здесь кто-то живет и просто отошел ненадолго?

‒ Нет, ‒ ответ прозвучал сразу же, ‒ кроме естественных запахов, вроде еды или древесины, ничего нет. Запаха человека, мага или оборотня я не чувствую. Если здесь кто и жил, то давно. Хотя я даже остаточного запаха не чувствую, такое ощущение, что здесь все появилось само собой, без вмешательства живого существа.

‒ И что нам делать? ‒ растерянно сказала Лана.

Видар улыбнулся и взял ее за руку.

‒ Жить, конечно.

Лана уже хотела открыть рот и съязвить, что жить им осталось недолго, но промолчала. Ни к чему об этом думать. Уже ничего не изменить. И в чем-то Видар прав, они могут просто жить и наслаждаться друг другом столько, сколько получится.

‒ Но если вдруг хозяин вернется? Он по незнанию может заразиться?

Видар нахмурился, раздумывая над чем-то, а потом вопросительно поднял брови.

‒ А ты можешь поставить вокруг дома какую-то защиту?

Лана чуть приоткрыла рот, а затем рассмеялась. За всеми событиями она даже как-то позабыла, что маг. Да и не очень-то ей эта магия пригодилась, если они теперь здесь.

Видар с улыбкой смотрел на нее, наклонив голову чуть вбок.

‒ Прости, ‒ улыбнулась она в ответ, ‒ я слегка запамятовала, что владею магией. Защитный контур можно, но слишком энергозатратно. Лучше сигналку, вроде той, что я ставила на дверь. Она предупредит, если кто-то будет подходить.

‒ Хорошо. Сейчас уже темно, давай тогда завтра с утра.

‒ Нет! ‒ категорично сказала Лана. ‒ Сейчас.

Видар спорить не стал. Они отошли подальше от дома, чем раньше придет сигнал, тем быстрее они среагируют. Обойдя дом по большому радиусу, Лана протянула нить и, вернувшись в исходную точку, замкнула контур.

Вернувшись в дом, перекусили, тем, что еще Рас собрал для Ланы и, наскоро умывшись, легли спать.

Вчера в лесу она уснула быстро. Усталость давала о себе знать. Но этой ночью она долго не могла заснуть, ворочаясь, сбивая под собой простыни. Мысли как потревоженный рой ос никак не хотели успокаиваться, надоедливо гудя в голове.

Проснувшись, у нее было такое чувство, будто ее всю ночь палками били. Голова болела от недосыпа. Видар кое-как смог ее растолкать. Позавтракав, они вышли на крыльцо. Заняться было абсолютно нечем, и они просто сидели в обнимку, греясь под солнышком.

Вдруг Видар резко встрепенулся и с шумом втянул воздух, принюхиваясь. Лана забеспокоилась.

‒ Что случилось?

‒ Подожди, возможно, мне кажется, но… ‒ он еще раз втянул воздух и улыбнулся. ‒ Нет, не кажется. Подожди здесь, я скоро вернусь.

Лана прошла с ним к контуру и немного изменила потоки, чтобы они выходили и заходили, не тревожа сигналку. Вчера она об этом не подумала, да и сил уже не было. Обернувшись Видар быстро скрылся в лесной чаще. Прошло довольно много времени и Лана уже начала переживать, когда вдалеке показалась знакомая коричневая морда.

Подойдя к ней, Видар обернулся, и она тут же повисла у него на шее, сжимая в объятьях так сильно, словно они год не виделись.

‒ Я кое-что нашел.

Она подняла на него глаза.

‒ Что?

‒ Увидишь, ‒ он загадочно улыбнулся. ‒ Давай только покрывало захватим.

‒ Ладно.

Лана была на все согласна, лишь бы больше не расставаться. Захватив покрывало, уже привычно забралась ему на спину. Шли они недолго, и скоро среди деревьев показался просвет. Видар вышел на поляну и остановился, а Лана ахнула.

Зеленый ковер был покрыт мелкими голубыми и желтыми цветами. Запах стоял умопомрачительный. Но самым прекрасным была…

‒ Яблоня, ‒ прошептала Лана.

И пусть она слишком много плачет в последние дни, но не прослезиться от такой красоты было невозможно.

По центру поляны стояла одинокая только начавшая цвести яблоня. Цветения было так много, что за ним почти не видно зеленых листьев. Легкий теплый ветерок срывал белые лепестки и кружил их в танце.

Видар медленно пошел к дереву, давая ей насладиться зрелищем. Оказавшись под кроной, Лана запрокинула голову, любуясь соцветиями. Слезла со спины, продолжая смотреть наверх, краем глаза заметив, что Видар обернулся в человека.

Оборотень встал перед ней и нежно поцеловал открытую шею. Лана прикрыла глаза, наслаждаясь моментом.

Пока не почувствовала, что ее блузку начинают расстегивать. Схватив мужчину за руки, она остановила его и напряглась.

‒ Видар… я не хочу.

Серо-голубые глаза смотрели на нее с такой нежностью, что ей снова захотелось плакать.

‒ Я не собираюсь делать что-то против твоей воли. Ты мне веришь, Мелания?

И пусть это было глупо, но она растаяла от одного своего имени, прозвучавшего из губ этого мужчины. Своего настоящего имени. И она ему верила.

Голос подводил, и она просто кивнула, позволяя раздеть себя. Видар аккуратно сложил ее одежду и расстелил покрывало. Растянувшись под деревом голышом, протянул к ней ладони.

‒ Иди ко мне.

Лана неуверенно прилегла ему на руку. Она уже перестала стесняться своего голого тела, просто сейчас не было никакого желания заниматься любовью. Не то у нее настроение. Однако Видар просто обнял ее и больше ничего не делал, кроме как разглядывая яблоню над собой, и она тоже расслабившись, посмотрела вверх.

‒ Здесь пахнет тобой, ‒ прошептал Видар невесомо поглаживая пальцами ее плечо. ‒ Яблоками и луговыми цветами.

Улыбнувшись, Лана приподняла голову и поцеловала мужчину в губы.

‒ Спасибо, что привел меня сюда. ‒ Подумав, решила добавить: ‒ И за все остальное тоже спасибо.

Видар улыбнулся в ответ. Вернув голову на мужское плечо, Лана вытянула руку вверх, пальцами очерчивая ветки высоко над ними. Нежные белые лепестки кружились в танце, задевая поднятую руку, вальсировали вокруг нее и опадали на обнаженные тела.

Лана, боясь нарушить волшебство момента, тихо спросила.

‒ Почему ты раздел меня?

Она скорее почувствовала, чем увидела его улыбку.

‒ Люди слишком большое значение придают одежде. Прячутся за ней, скрывают себя. Когда я бегаю зверем, меня ничто не ограничивает, ничто не мешает быть собой. Без одежды свобода чувствуется ярче. Я хотел, чтобы в этом моменте ты тоже это прочувствовала, когда нет ничего лишнего, только главное ‒ ты и я.

Она кивнула, принимая ответ. Лежать обнаженными в лесу, даже если рядом нет ни души, все равно было неловко. Но Лана не могла не признать ‒ что-то в этом было. Что-то правильное, красивое и первозданное.

Они пролежали до обеда, пока магия вокруг не разбилась о реальность, громким звуком голодных животов.

Вернувшись в дом, Видар начал организовывать обед, а Лана была на подхвате, очищая и нарезая овощи. Они негласно решили, что готовить будет Видар ‒ незачем портить продукты, если за приготовление возьмется Лана.

Дни потекли своим чередом.

Каждое утро они лежали под яблоней в лесу. После обеда занимались делами по дому или гуляли по округе. Лана по привычке собирала травы, высушивая и заготавливая их, стараясь не думать о том, что ей они уже не пригодятся.

Несмотря на то, что они нашли в шкафу мужские штаны и рубашку, Видар продолжал ходить голышом. На все ее уговоры надеть хотя бы штаны, начинал поигрывать мышцами и бровями, игриво спрашивая, что ее конкретно не устраивает в его голом виде.

Лану все устраивало, просто видимо слишком глубоко сидела привычка, что нужно быть одетым, если ты не в ванне и не в постели.

Видар же объяснил ей, что в деревне с пониманием относятся к тому, что кто-то после оборота оказался без одежды, но намеренно ходить голым не одобряется. Иногда оборотни надевают шорты на пару размеров больше, чтобы при обороте они не порвались. Чаще всего, когда нужно быстро посетить соседние деревни и, обернувшись там в человека, не остаться голым. Но если оборотни бегают одни по лесу в свое удовольствие, то предпочитают это делать без ограничивающей движения одежды. А здесь для него такое раздолье ‒ не нужно постоянно раздеваться, если вдруг он захочет обернуться и побегать зверем.

Она махнула на его голый вид рукой. В конце концов на что ей жаловаться? Красивый мужчина ходит перед ней голым.

И соблазняет. Лана все понимала, но желания заниматься любовью не было. Видар хоть и не настаивал, но при любой возможности целовал ее, крепко прижимая к себе и другим поверхностям поблизости. Правда, как только его руки оказывались под одеждой, Лана тут же начинала вырываться.

Но в одно утро Видар все же смог ее соблазнить, пока она была сонная и не до конца проснулась. После такого приятного пробуждения Лана задумалась, и сама не поняла, почему до этого отказывала и себе, и Видару в удовольствии. Кольцо было на ней, и она тихо радовалась решению носить его. По крайней мере они не заберут с собой еще одну жизнь.

Теперь каждый день был наполнен не только бытовыми заботами и готовкой, но и страстью. Заняться большую часть времени им было нечем, и они занимались любовью. Часто и много, наслаждаясь друг другом.

О предстоящим не разговаривали. Дни не считали. Но беспокойство у Ланы росло с каждым днем.

Каждое утро она осматривала свое тело и еще спящего Видара, боясь обнаружить маленькие янтарные звездочки. И каждое утро выдыхала с облегчением.

Один день.

У них есть еще один день.

Каждое блюдо было самым вкусным в ее жизни. Они ели медленно, наслаждаясь каждым кусочком, потому что он в любой момент мог стать последним. Даже простой грубый хлеб, который выпекал Видар, казался ей пищей богов.

Лана иногда думала о столице и той жизни, о которой мечтала. Сейчас она жила в хижине в глубине леса, помогала Видару готовить, стирала руками белье, протирала пыль и мыла полы без использования магии. С магией можно все это сделать за пять минут, но тогда чем заниматься остаток дня. И приходила к мысли, что какая разница, сколько у тебя денег, во что ты одет, где живешь. Главное живешь.

Они каждое утро приходили к яблоне в лесу. И с каждым днем цветения становилось все меньше. Лепестки, когда-то кружившие вокруг них плотной белоснежной вьюгой, пропадали. Скоро на ветках появится мелкая завязь будущих яблок, которые она никогда не попробует.

Паника и страх смерти все же незаметно подкрались к ним. Лана старалась держать себя в руках и не впадать в истерику, хотя очень хотелось. Видар тоже крепился, пытался шутить, но все же мрачнел все сильнее.

Даже занятия любовью стали с привкусом отчаянии. Они почти не отрывались друг от друга, прерываясь только на сон и еду. Сливались воедино, сплетались душами, телами, боясь, что этот раз станет последним. Они ощущали как смерть неизбежно подкрадывается, наблюдая за ними с каждым разом все ближе и ближе.

И они держались друг за друга, боясь отпустить, понимая, что это бесполезно, и конец неизбежен.

Скоро у них не будет даже одного дня.

Хоть они и не считали дни, но обмануть себя не получалось. Прошло уже много дней с момента их прибытия в хижину. Каждое утро могло стать последним.

Каждый раз, засыпая, они оплетали друг друга словно две лозы, боясь разлучаться даже во сне. Потому что с утра они могут проснуться уже со звездами на теле, и времени у них не останется. Ложась, Лана не могла сдерживать тихих слез. Видар прижимал ее к себе еще крепче, обвивая руками и ногами, пряча от всего мира в объятьях, от правды и неизбежного рока.

Засыпая, она шептала ему слова благодарности. За то, что полюбил ее, оберегал, за яблоню в лесу, за вкусные простые блюда и даже за позабытый в печи пригоревший хлеб, вкуснее которого она не ела. За то, что показал ей любовь. Пусть и в конце жизни, но она познала это великолепное чувство единения душ и сердец.

Засыпать становилось все сложнее. Беспокойный сон часто прерывался ночью. Под глазами залегли тени. Взгляд у обоих потух, и лишь на самой глубине теплился огонек их любви.

Они смирились.

Проснувшись одним утром, Лана уставилась на рюкзак, брошенный в углу с прикрепленным ламаном. Она старалась не замечать шест все это время. Смотреть на простую деревяшку, бывшую когда-то сильным оружием и напарником, было тяжело. Вещи они нашли здесь, поэтому рюкзак ей был ни к чему и валялся там с первого дня нетронутый. Видар так и расхаживал голышом, а она после их частых занятий любовью стала ходить в одной мужской рубашке. Оборотню та все равно ни к чему.

Чувство беспокойства стало привычным. Но в это утро все было по-другому.

Видар обнимал ее сзади, крепко прижимая к себе. По привычке Лана рассмотрела свои и его руки. Ничего.

Она тихо выругалась сквозь зубы. Правду говорят, что ожидание смерти в сотни раз хуже, чем сама смерть. Она стала ловить себя на мысли, что надеется увидеть на себе янтарные бусины. Тогда закончится наконец это выматывающее ожидание.

Попыталась тихо выбраться из объятий, чтобы дать Видару еще поспать. И замерла на месте. Мороз пробежал по ней от макушки до пяток.

На кухне кто-то есть.

Слышалось шуршание и возня. Видар, проснувшись и видимо тоже услышав шум, прижал ее к себе.

‒ Ты чуешь, кто там? ‒ на грани слышимости прошептала Лана. ‒ Может какой зверь проник в дом.

Видар втягивал воздух через ноздри, глаза заполнили весь белок, из-под верхней губы показались клыки.

За стенкой послышался тихий стук посуды, расставляемой на столе. Вряд ли зверь так может.

‒ Маг, ‒ прорычал Видар, втягивая воздух. ‒ Очень сильный.

‒ Но как? Почему сигналка не сработала?

‒ Не знаю.

Видар бесшумно спустился на пол и обернулся в зверя. Лана, тоже стараясь не шуметь, накинула на себя рубашку. Посмотрела в сторону ламана. Пусть сейчас это была простая деревяшка без какой-либо силы, но хоть какое-то оружие.

Схватив шест, она подошла к двери спальни и взялась за ручку.

Видар подошел вплотную к проему, чтобы выскочить первым.

Бросив друг на друга взгляд, полный решимости, Лана распахнула дверь.

Глава 45

Выскочив с громким рыком, Видар застыл в проходе, не давая Лане пройти. Он шумно втянул воздух, и рычание резко заглохло. Лана не могла выглянуть из-за двери, мохнатый зад оттеснял ее в комнату и при каждой попытке его обойти тоже уходил в сторону, загораживая путь.

‒ Видар, ‒ зашипела Лана, начиная злиться, ‒ кто там?

Несмотря на вихляющий туда-сюда зад, голова оборотня оставалась на одном месте, вглядываясь в посетителя. Она уже собиралась от души пнуть его, чтобы тоже пройти в коридор и утолить любопытство, чего уж там, как из кухни донесся голос.

Очень знакомый женский голос. Тот же бархатистый тембр, что она уже слышала не раз, но за ним чувствовалась куда большая сила, как магии, так и духа.

‒ Успокойся, волчонок, ‒ почти ласково прозвучало под звук расставляемой посуды. ‒ Одевайтесь и выходите. Поговорим.

Тихо прорычав, Видар пятясь затолкал Лану в комнату и обернулся в человека.

‒ Кто там? ‒ еще раз спросила Лана, начиная не на шутку злиться.

Мужчина перед ней стоял и невидяще смотрел в одну точку на потолке, пытаясь что-то осознать. Моргнул пару раз и с силой потер лицо ладонью.

‒ Я с этими ведьмами точно свихнусь… ‒ уперев руки в бока, Видар перевел взгляд на нее. ‒Угрозы я не чувствую, поэтому давай оденемся и выйдем. Надеюсь, этому есть объяснение.

Лана, злясь на то, что ничего не понятно и объяснять ей по всей видимости не собираются, схватила штаны и бросила их в Видара. Пока тот, недовольно морщась, натягивал их, сама она прошла к рюкзаку и впервые за все время вытащила оттуда юбку. Приведя себя в более-менее приличный вид и схватив ламан, она первая выскочила в коридор. Пройдя буквально два шага, споткнулась, но, устояв, замерла на месте, разглядывая их гостя.

Ну теперь хотя бы понятны слова Видара.

Оперевшись бедром о кухонную стойку и держа в руках чашку, перед ней стояла средняя из сестер ‒ Марисса.

Права была Марианна, когда говорила, что среднюю ни с кем не перепутаешь. Несмотря на то же лицо, что и у остальных сестер, взгляд ее был другим. Слишком мудрый и чересчур острый. Глядя в такие глаза, чувствуешь себя глупым и несмышленым ребенком.

Пшеничные волосы полностью были заплетены в мелкие косички, которые в свою очередь переплетались в сложный узор на голове, спускаясь дальше по спине сложным плетением. В мелкие косы были вплетены различные бусины, монетки и даже камни.

В правом ухе была лишь одна тоненькая круглая серьга, зато другое от мочки и до конца было проколото всевозможными серьгами. Из разного металла, с камнями или без, простые и со сложным узором.

Одета она была во все черное. Облегающая рубашка с треугольным вырезом без воротника открывала длинную шею, на которой висело несколько разномастных кулонов и амулетов, на цепочках разной длины. Рукава были закатаны до локтя, показывая на обеих руках обилие браслетов. От грубо сплетенных из цветных шерстяных ниток до массивных из драгоценных металлов и камней.

Пальца тоже были усыпаны кольцами. На некоторых по несколько штук и даже на средних фалангах.

Поверх рубашки была одета черная жилетка, застегнутая на все пуговицы и настолько плотно обхватывающая талию, что больше напоминала корсет. Черные облегающие штаны заправлены в такие же черные кожаные сапоги до середины бедра. Лана чуть пригляделась и не ошиблась в выводах. По краю сапог на бедрах были потайные карманы для холодного оружия.

Решив проверить еще одну догадку, Лана чуть прищурилась, перестраивая зрение, и тут же зажмурилась, потирая глаза. Да, все эти побрякушки были мощными артефактами, оберегами, амулетами, талисманами и еще черт-те чем. Причем настолько сильными, что, посмотрев на них магическим зрением, Лана испугалась, как бы она теперь не ослепла.

Несмотря на обилие таких несочетаемых украшений почти по всему телу, смотрелось это весьма органично и не вызывающе, хоть и странно.

Колоритненько, ничего не скажешь. Такую при всем желании если захочешь не забудешь.

‒ Налюбовались? ‒ без всякой злобы спросила гостья.

Лана хотела прочистить горло, но вместо этого невнятно крякнула. Еще раз протерев глаза, кашлянула более увереннее.

‒ Здравствуйте. Я так полагаю, вы Марисса?

Гостья кивнула.

‒ Правильно полагаешь. Присаживайтесь, нам многое нужно обсудить, ‒ она махнула рукой в сторону накрытого стола для завтрака.

Лана ждала, что сейчас раздастся звон многочисленных браслетов, вот только вокруг стояла тишина. Она даже слегка выдохнула, что не придется терпеть постоянное дребезжание украшений. Похоже среди всего блестящего великолепия есть амулет, заглушающий звуки или полностью убирающий их, иначе Лана не представляла, как можно не сойти с ума от постоянного бренчания вокруг себя.

Видар, до этого стоявший позади нее почти вплотную, вышел вперед и, выбрав ближайший к женщине стул, уселся на него. Лана села на оставшийся и, как только она приземлилась, оборотень, одной рукой подцепив стул под сидушкой, притянул ее под бок и прижал к себе.

Мелисса на это весело фыркнула.

‒ Тебе нечего опасаться, волчонок. Я пришла сюда помочь, а не вредить.

Видар на это скривился и прижал ее еще крепче.

‒ Свою наани я могу защитить даже от тебя, ведьма. Единственное чего я опасаюсь, что вас слишком много развелось вокруг.

Женщина громко рассмеялась, запрокидывая голову. Она хохотала и тряслась от смеха, умудряясь при этом держать ровно чашку в другой руке. Прижав кончики пальцев к уголкам глаз, Марисса стерла слезы и с улыбкой посмотрела на оборотня.

‒ Не переживай, волчонок, мы с сестрами одни такие уникальные, и других нет.

‒ Не называй меня волчонком, ‒ низко сказал Видар, с трудом сдерживая рычание.

Марисса никак не среагировала на угрозу и спокойно продолжила:

‒ Пейте чай, пока не остыл, ‒ она сделала глоток из чашки и скривилась. ‒ Правда я не нашла нигде чабрец, вы тут все переставили.

Лана перевела взгляд на стол, где стояла тарелка с простыми бутербродами и две чашки с чайником.

И тут до нее дошло.

‒ Подождите, так эта хижина ‒ ваш дом?

‒ Не то, чтобы прям дом, скорее убежище, но да, хижина моя, ‒ Марисса безразлично пожала плечами, попивая чай.

Они с Видаром круглыми глазами посмотрели друг на друга.

‒ Но Расмус сказал, что хижина заброшена, ‒ тихо произнес Видар.

Марисса вздохнула и мечтательно улыбнулась. Ее лицо стало таким одухотворенным и прекрасным, можно даже сказать влюбленным.

‒ Ах, Расмус, мой прекрасный черный волк. Уж без обид, но он мой любимчик. Была б я лет на пятьсот помоложе, захомутала бы не раздумывая.

Лана еще раз посмотрела на Видара. Глаза у того стали еще шире. Как, впрочем, и у нее.

Пятьсот?!

‒ Но он видел только то, что ему было позволено, ‒ продолжила Марисса, не обращая внимания на их смятение. ‒ Мне тогда пришлось постараться, чтобы он забрел сюда и нашел эту хижину. И после рассказал вам, конечно же.

Еще раз бросив взгляд на Видара, Лана увидела, что не только она ничего не понимает в происходящем.

‒ Что вы имеете в виду, говоря, что он видел только то, что было ему положено? ‒ задал вопрос оборотень, видимо в попытке хоть что-то прояснить.

‒ То и значит, ‒ вдруг прозвенел сталью голос, бывший до этого бархатным.

Лана от такого тона чуть поежилась, возвращая взгляд на женщину. То, что произошло дальше, заставило ее не только поежиться, но и задрожать. Хотелось бы сказать, что от холода, да только на дворе уже почти лето.

Многочисленные серьги сверкнули в ухе, и левый зрачок стал расширяться, поглощая сначала голубую радужку, а после и все пространство белка.

Зрелище было жутким, один простой человеческий глаз и второй абсолютно черный. Словно на них из него смотрит сама бездна.

Непроглядная и первозданная тьма.

‒ Вы оракул… ‒ просипела Лана.

Тьма стала стягиваться с краев, пока снова не превратилась в привычный черный зрачок. Когда оба глаза стали нормальными, холод наконец отпустил.

Видар сглотнул и тихо спросил у Ланы, склонившись к уху:

‒ Кто такой оракул?

Она даже рта не успела раскрыть, как ее опередила Марисса:

‒ Если кратко, то я вижу обрывки будущего. И если вдруг они приводят к катастрофе, войне, голоду и прочим катаклизмам, в силах это изменить, направляя центральные фигуры к правильным решениям. ‒ Она поморщилась и скривила губы. ‒ Правда не всегда и не во всем. ‒ И совсем тихо добавила под нос, но они услышали: ‒ Черт бы побрал эту свободную волю…

Но Марисса быстро взяла себя в руки и продолжила.

‒ Ну и прочие способности по мелочи, вроде наслать иллюзию, чтобы человек видел ее по-своему, как было с Расом, внушить какие-то воспоминания, которых не было, что уже гораздо сложнее. ‒ И опять себе под нос: ‒ Чтоб эту волю…

Дальше пошли такие непередаваемые идиомы, что Лана решила не вслушиваться.

Да и голова была занята другим. Это что же такое грандиозное произошло с их матерью и кем она была, что сумела родить невероятно сильных тройняшек, да еще одна из которых ‒ оракул.

Не слишком ли много умений и способностей для одного человека? Лана тряхнула головой, отбрасывая зависть. Быть оракулом ‒ тяжелая ноша. И он всегда только один, то есть существование в мире одновременное двух оракулов невозможно. Дар передается достойному после смерти предыдущего. А последний оракул умер…

Лана зажмурилась, напрягая память. Как раз лет шестьсот назад. Или даже семьсот, не сильна она в истории. Получается, Марисса не врала про пятьсот лет. Ей гораздо больше, как и сестрам, но ведь маги не живут так долго.

И как раз таки пятьсот лет про оракула ничего не было слышно. Словно этот дар исчез или же затерялся. Оракул должен служить императору на благо и процветание страны, в которой родился, и всего мира. Хотя и другие повелители могут обращаться к ним за помощью. Вроде последний оракул родился как раз в Креасальской империи и служил деду нынешнего императора.

Но почему вдруг оракул резко пропал? Что такого случилось пятьсот лет назад, что Марисса стала ютиться в маленьких хижинах, затерянных в лесах? Почему стала скрываться и прятаться?

Почувствовав на себе тяжелый взгляд, Лана подняла глаза. Марисса смотрела на нее не моргая, заглядывая в самые укромные уголки души и, казалось, в точности знала, о чем она сейчас думала. Хотя, возможно, так и было.

Выдерживать ее взгляд было тяжело, но Лана держалась. Оракул сжалилась над ней и перевела взгляд на один из браслетов на руке, чуть нахмурившись, а Лана украдкой выдохнула с облегчением.

‒ У меня еще куча дел, поэтому постараюсь быть краткой. ‒ Никакой теплоты в голосе не осталось. ‒ Вы молчите, я говорю.

Похоже их согласие не требовалось, так как Марисса, не дожидаясь даже простого кивка от них, продолжила.

‒ Тревис давно меня нашел и попросил помощи в личном деле. Я же в свою очередь попросила его помощи в примирении магов и оборотней. Так сказать, услуга за услугу. Твой отец весьма толерантен и достаточно влиятелен, чтобы помочь мне в этом нелегком деле. Однако император стал догадываться о том, что Тревис не так уж и предан ему. И решил избавиться от него, отправив на самоубийственное задание. Но он выжил, справился. Вот только теперь следовало восстановить его репутацию в глазах императора. И тут на сцену выходите вы.

Марисса смотрела на них не отрываясь и, не увидев никакой реакции, вздохнув, продолжила.

‒ Нужно было доказать, что Тревис предан короне. Публичное отречение от единственной дочери, перешедшей на сторону оборотней, и отправка ее в столицу на казнь, было идеальным вариантом. Конечно, на полпути в столицу тебя бы спасли оборотни, и вы бы вернулись в деревню. Все живы-здоровы, Тревис ни при чем и восстановил репутацию в глазах императора, но все пошло не по плану. ‒ Сжав кулаки, зло процедила сквозь зубы: ‒ Опять…

Она перекинула взгляд на потухший ламан, который Лана машинально положила себе на колени.

‒ Я не учла, что между вами образовалась связь. Марианна выбрала отличный момент сообщить тебе про отца, когда Видар побежал в Восточную деревню. Он не должен был помешать. Если бы добежал до родителей, которые слишком долго будут собираться, ворчать и медлить по дороге, то вернувшись и не обнаружив тебя в доме, он успел бы перейти болото как раз аккурат к тому моменту, как тебя посадили в повозку для отправки на казнь.

Марисса посмотрела на Видара взглядом способным расчленить на месте. Тот напрягся и сильнее прижал к себе ошалевшую Лану.

‒ Но ты, волчонок, почувствовал. Ощутил, что с Меланией что-то не так, что она отдаляется от тебя, и отправился за ней. Пришлось срочно искать другие пути. Мариетта встретила тебя у болота и проводила к проходу в крепость. Она, кстати, старшая. В вашей деревне живет младшая Марианна, если тебе интересно.

Судя по виду Видара, ему было все равно, какая из трех Мари живет у них. Марисса махнула на него рукой.

‒ Мне пришлось признать, что обелить Тревиса пока не выйдет. Нужно было срочно вытаскивать Лану из крепости. А дальше все, как всегда, пошло не так. Череда неслучайных случайностей. Если бы не Маркус, решивший потешить свое самолюбие и эго, вы бы не задержались и не встретили кухарку, которая крутит с одним из постовых и весь предыдущий вечер провела с ним, наспех подготовив продукты на утро, рассчитывая встать пораньше и все успеть. Кстати, именно она сдала вас Тревису. Будь он один в кабинете, то получилось бы все замять, но она верещала так, что солдаты рядом услышали, и проигнорировать подобное Тревис уже не мог. Поэтому вас и встретили у болота всем составом.

Она надолго замолчала, скрестив руки на груди и уставившись куда-то в сторону, раздумывая о своем. Придя к какому-то выводу, небрежно махнула рукой.

‒ Ладно. Теперь уж как есть. Главное цель достигнута, и все хорошо. Нынешний генерал уже стар, и это звание вскоре получит твой отец.

Лана, с трудом сдерживая слезы, выдохнула сквозь зубы. Она предполагала, что является пешкой в чей-то игре, что ж, теперь она знает, в чьей. Вот только она даже не пешка, а так, песчинка, не имеющая значения. Что такое одна жизнь, когда стоит вопрос о мире между оборотнями и магами. Вот только проблема в том, что это ее жизнь и жизнь ее любимого.

‒ Цель достигнута, и все хорошо, ‒ сипло выдавила из горла Лана. ‒ Тревис получит звание генерала. Все ваши махинации прошли успешно… ‒ Вздохнув, собралась с силами, чтобы сказать все спокойно, вот только слезы бесконтрольно потекли из глаз, а голос сорвался на крик. ‒ Вот только мой отец убил нас!!! Убил ради своих целей!

Лана почувствовала, как рука Видара с силой сжимает ее ладонь, пытаясь молчаливо успокоить и поддержать. Тщательно сдерживаемое отчаяние все-таки вышло наружу. Подавлять его уже не было сил.

‒ Вот чувствовала же, что что-то важное забыла сказать. ‒ Марисса закатила глаза и хлопнула себя по лбу. ‒ Можете отправляться обратно в деревню. Вы абсолютно здоровы, ‒ бросила она бомбу в центр комнаты и, как ни в чем не бывало, одним глотком допила чай, не отрывая при этом взгляд от них, с интересом ожидая реакции.

Глава 46

Когда долго думаешь, что умираешь, и вдруг тебе говорят, что на самом деле нет, все хорошо и ты здоров, то это звучит как издевка. Самая натуральная издевка.

Все чувства схлынули, даже злости не осталось. Одна лишь пустая оболочка из кожи, заполненная вакуумом. Усталость и постоянное ожидание смерти вымотали до предела, и Лана поняла, что вот она та самая грань, после которой уже все равно.

Она прикрыла глаза и без сил уткнулась носом Видару в ключицу. Судя по тому, как тихо и спокойно он вдыхал запах ее волос, Мариссе он так же не поверил. Она подробно объяснила ему еще в первый день действие янтарной звезды и надежд он не питал, что бы ни произнесла их гостья.

Лана вдыхала успокаивающий запах дубовой коры и орехов. Постепенно она расслабилась и выкинула из головы слова об их выздоровлении, брошенные Мариссой так небрежно. И ее она тоже из головы выбросила, оставив лишь родной запах оборотня.

Все это не правда, не может быть правдой. От звезды нет спасения и лекарств.

Умиротворенное состояние смирения нарушилось внезапной болью в подбородке. Было чувство словно его сжали раскаленными тисками. Они повернули ее голову, и распахнув от боли глаза, Лана уставилась в голубую радужку прямо перед собой. Лицо Мариссы было так близко, что она могла четко разглядеть каждую ресницу и синюю каемку вокруг зрачка.

Видар тоже распахнул глаза и, увидев Мариссу так близко, угрожающе зарычал, но она быстро, словно хищная птица, сомкнула руку на плече оборотня, впиваясь в него ногтями, и рычание оборвалось. Лана перевела взгляд вниз и увидела множество браслетов. Тиски, до слез сжимающие ее подбородок, были пальцами Мариссы.

Она прикоснулась к ним. Голой кожей.

Лана в панике распахнула глаза еще шире, но вырваться, как ни странно, не пыталась, все тело словно парализовало. У Видара судя по напряженной позе была та же проблема. Видимо, опять какие-то фокусы из арсенала сестер-триалов, потому что она ни разу не слышала, чтобы можно было парализовать человека одним прикосновением.

‒ У вас нет причин не верить мне. ‒ Марисса перевела взгляд на Видара. ‒ Я говорю правду.

Она выпрямилась и, отпустив их, сделала шаг назад, а к ним вернулась подвижность. Видар потер свободной рукой плечо, а Лана ‒ ноющий подбородок. Чужое прикосновение чувствовалось непривычно и странно.

‒ Простите, но я точно знаю, что лекарств и спасения от янтарной звезды нет. Как вы можете утверждать, что мы здоровы? ‒ прикрыв глаза, Лана покачала головой. ‒ Еще и дотронулись до нас.

‒ Дотронулась, ‒ по-детски передразнила ее Марисса, скривив рожицу. ‒ Да, ты права, лекарства от янтарной звезды нет ни у кого. ‒ Пожевав губу и выдержав драматическую паузу, Марисса небрежно бросила: ‒ Ну кроме тебя, Мелания.

Глаза у Ланы уже просто физически не могли раскрыться еще шире, но она справилась. Осмотрев свою грудь, руки, колени, укрытые юбкой, попыталась найти, где же она запрятала это чудо-лекарство, но что-то не получалось.

Поиски удачей не увенчались и она, подняв круглые глаза на Мариссу, спросила:

‒ И что же это за лекарство?

Марисса не стала тянуть время и произнесла нараспев всего одно слово:

‒ Ламмаан.

Круглые глаза Ланы по-совиному хлопнули ресницами пару раз, опуская взгляд на колени. Она настолько привыкла к этому шесту, сейчас потухшему, что даже когда осматривала себя, не обратила внимания, что он так и покоится на ее коленях.

‒ Та самая неслучайная случайность, нарушившая ровное течение моего плана, ‒ продолжила Марисса, разглядывая шест на коленях Ланы. ‒ Из-за него Видар не добежал до Восточной и благодаря ему же нашел тебя в крепости. Из-за него твой отец решился на янтарную звезду. И из-за него вы остались живы и здоровы.

Лана коснулась холодными пальцами древка и слегка погладила. Это же ламан, пусть и не простое оружие, но все же оружие. Как оно может кого-то вылечить? Тем более от такой страшной чумы как янтарная звезда.

‒ Я не понимаю, ‒ просипела она сквозь сжатое горло.

‒ Посыл, милая. Все дело в посыле, которое закладывает мастер при изготовлении ламмаана. ‒ Марисса произносила это слово на старый манер, певуче и немного в нос, словно именно так оно и звучало на мертвом языке. ‒ Какой посыл ты вложил в него, волчонок?

Видар даже не отреагировал на обидное прозвище. Нахмурив брови, он уставился в пол, усиленно вспоминая и бормоча себе под нос:

‒ О том, что боюсь потерять ее, хочу защитить… Чтобы она победила, чтобы была жива, невредима и… ‒ Он в шоке округлил глаза и выдохнул: ‒ …здорова. Я хотел, чтобы Лана была жива, невредима и здорова!

‒ Вот именно, волчонок. Вот именно. ‒ Марисса скрестила руки, явно довольная произведенным эффектом. ‒ Именно благодаря ему ты почувствовал, что Лана отдаляется от тебя, и отправился за ней, ты же не хотел ее терять. Да и в крепости ты ведь сначала нашел ламмаан, который вел тебя к себе, а уже потом к Мелании. И умереть от чумы как-то не очень сочетается с желанием быть живым и здоровым.

Лана почувствовала, как Видар повернул голову и смотрел на нее. Медленно переведя взгляд на своего оборотня, увидела на дне глаз надежду. Маленькую, хрупкую, словно трепещущий на ветру огонек свечи, но с каждой секундой все набирающую силу. Надежда, что теперь все будет хорошо.

‒ Не многие маги могут взять в руки и удержать чужой ламмаан. Тревис, как самый ближайший родственник, мог ненадолго взять твой и считать, что в него вложено. Поэтому и разыграл спектакль со звездой, зная, что у императора везде свои шпионы, и ему обязательно доложат о произошедшем. Хотя это было очень рискованно. Очень.

Марисса надолго замолчала, и по ее задумчивому и отрешенному взгляду казалось, что она по привычке рассчитывает ходы в случае неудачи ее затеи. Или точнее в случае их смерти.

Отмерев, она посмотрела на них отсутствующим взглядом. Моргнув пару раз, видимо вспомнила, где она и с кем, и продолжила:

‒ Если мне не верите, то поверьте времени. Вы тут уже больше трех недель сидите, уже четвертая пошла, и сами понимаете, после звезды вы бы столько не прожили.

Да, они специально не считали дни, но беспокойство нарастало, ибо внутреннее чувство, что прошло уже много времени, не обманешь. Поэтому в три недели она поверила с легкостью. Вот только была еще какая-то мысль, царапающая изнутри. Что-то во всем этом стройном ряде не сходилось.

‒ Марисса, ‒ осенило вдруг Лану, ‒ ламан принадлежит мне. И получается все, что в нем заложено, относится тоже ко мне, ну кроме того, что теперь Видар чувствует меня на расстоянии. Но почему он не заразился и остался жив?

Женщина перед ней едва заметно скривила губы и почесала нос.

‒ Похоже, что ламмаан нейтрализовал угрозу сразу, до того, как Видар успел тебя коснуться. Кстати, влей в него энергию, а то он и так почти на грани из-за твоего спасения, скоро действительно превратится в простую деревяшку.

И Лана бы даже ей поверила, если бы Марисса при этом смотрела в глаза и не перевела резко тему. Пусть совет с ламаном к месту, но это был явно отвлекающий маневр. Хотя какая разница, почему Видар не заразился, главное они оба здоровы.

Крепко обхватив двумя руками ламан, Лана прикрыла глаза и направила магию к шесту. Первые мгновения ничего не происходило, и сила словно утекала в пустоту, но потом, все же уцепившись, стала вливаться в шест. Сквозь полуприкрытые веки Лана видела возрастающее свечение, а ладони мелко подрагивали и вибрировали от дрожащего ламана.

Посмотрев на сияющий шест в своих руках, Лана усмехнулась. Тот подмигивал и вибрировал на разные лады, словно ругаясь на нее.

‒ Ну прости меня дружочек, прости, ‒ погладила пальцами светящийся узор. ‒ И спасибо, что спас меня.

Ламан хоть и продолжал сверкать и вибрировать, но уже не так яростно, как вначале. Лана чувствовала, что прощена, просто шест продолжает ворчать словно старый дед себе под нос, чтоб не расслаблялись.

Громкий хлопок в ладоши заставил поднять глаза на их незваную гостью. Хотя кто еще из них тут гость.

‒ Раз у вас тут такая радость и благодать, то я, пожалуй, откланяюсь. Дел по горло. И можете уже собирать вещи, Расмус прибудет после обеда, дожидаться месяца он не стал. С ним как раз и вернетесь в Западную. Кстати, дам добрый совет напоследок ‒ постарайтесь больше не употреблять никаких ядов и отрав. Боюсь, что после звезды повторить свой подвиг ламмаан не сможет, и ты в лучшем случае останешься без напарника, а в худшем умрешь сама.

Дельный совет, ничего не скажешь. Как будто до ламана Мелания была не против утром перекусить мухомором, запив его змеиным ядом, и только сейчас ей, глупой, объяснили, что так делать больше не стоит. Решив не показывать свое недовольство, она просто кивнула в благодарность за совет, до которого она сама бы явно никогда не додумалась.

Невозмутимо разгладив несуществующие складки на талии и пригладив рукой многочисленные косы, Марисса направилась к выходу. Уже у открытой двери Лана тихо окликнула ее:

‒ Марисса.

Женщина оглянулась на нее, уже перешагнув порог и держа дверь приоткрытой, строгим взглядом безмолвно спрашивая, что еще от нее хотят.

Лана посмотрела на светящийся ламан в руках, повернула голову к Видару, ловя сине-серый взгляд, полный любви и надежды. Посмотрев снова на Мариссу, тихо, словно боясь спугнуть внезапное счастье, спросила:

‒ Все закончилось?

И пусть вопрос звучал по-детски наивно, но ей просто необходимо убедиться в этом. Чтобы кто-то сильный и мудрый подтвердил: больше испытаний на их долю не будет. Можно наконец выдохнуть, расслабиться и просто жить, не боясь будущего и не страшась смерти. Просто жить.

Строгое выражение сползло с лица Мариссы. Вокруг глаз мелкие морщинки стали глубже, а уголки губ чуть опустились, выдавая колоссальную усталость женщины. Тяжело вздохнув, серым и тусклым голосом произнесла:

‒ Ох, Мелания, боюсь, что все только начинается. ‒ Ладонь с силой сжалась на дверной ручке. ‒ Нас всех ждут тяжелые времена. Каждому придется решать, на чьей он стороне.

Переведя на Лану взгляд, который за доли секунды из рассеянного превратился в острый как сталь, ловя каждое незначительное движение, твердым голосом спросила:

‒ Ты выбрала свою сторону, Мелания?

Лана тяжело сглотнула и, боясь, что голос даст петуха, судорожно кивнула. Марисса перед ней тут же расплылась в благодушной улыбке, словно счастливая старушка, распродавшая все сладости детям:

‒ Вот и чудненько.

Кивнув, она вышла за дверь, аккуратно прикрывая ее за собой.

Лана с Видаром остались сидеть, пялясь на закрытую дверь и пытаясь уложить в голове все, что узнали и увидели. Она скорее почувствовала, чем услышала, как Видар открыл рот, собираясь что-то сказать, но его резко прервала внезапно открывшаяся дверь.

В проеме появилась только голова Мариссы и рука со строго указывающим на них указательным пальцем, полным колец.

‒ И верните чабрец туда, откуда взяли!

Голова с рукой исчезли, и дверь громко захлопнулась, уже окончательно ставя точку в разговоре.

‒ Эмм… ‒ Видар шумно сглотнул и, чуть кашлянув, спросил: ‒ Тебе не показалось, что она немного не в себе?

‒ Ты хотел сказать, немного сумасшедшая?

‒ Угу, именно это.

Они оба продолжали сидеть, смотря на дверь, ожидая, что она снова распахнется, впуская Мариссу. Время шло, и похоже женщина не собиралась возвращаться, сказав все, что хотела.

‒ Знаешь, мне кажется, она еще неплохо держится, ‒ кивнула головой Лана.

‒ В смысле?

‒ Когда постоянно видишь всевозможные варианты будущего один страшнее другого, сложно оставаться в здравом уме. Еще и пытаясь при этом что-то изменить. Мне кажется это слишком тяжелый груз для одного человека.

Видар хмыкнул себе под нос.

‒ Если так подумать, то да, ей простительны некоторые странности.

Лана улыбнулась своему оборотню и, перебравшись к нему на колени, обняла за шею. Склонившись прошептала ему в губы:

‒ Как думаешь, мы успеем уделить друг другу еще немного времени, пока не пришел Рас?

Руки вокруг нее сжались еще сильнее, а из груди послышалось тихое довольное рычание.

‒ Думаю успеем, если начнем прямо сейчас. ‒ Мужские губы стали путешествовать по шее, и Лана запрокинула голову.

‒ Да, стоит поторопиться, нам еще чабрец искать и возвращать на место, где бы оно ни было.

Поцелуи на шее прервались, и Видар поднял на нее кислый и недовольный взгляд.

‒ Что такое? ‒ непонимающе спросила Лана.

‒ Я могу с абсолютной уверенностью сказать, что никакого чабреца в этом доме нет и не было. Не знаю, какие конкретно тараканы в ее голове нашептали, что чабрец тут есть, но его нет.

Лана удивленно посмотрела на перекошенное лицо Видара и громко рассмеялась, запрокидывая голову. Это не было настолько смешно, чтобы хохотать до колик в животе, но чувство радости и облегчения просило выхода, и Лана смеялась и смеялась, сбрасывая с себя серое оцепенение ожидания смерти. Оборотень тоже уткнулся ей в шею и мелко трясся от смеха.

‒ Что ж, ‒ отсмеявшись и вытирая слезы с глаз, сказала она, ‒ чужие тараканы нас не касаются. И это значит, что у нас освободилось чуть больше времени друг на друга.

Видар ничего не ответил, впившись жадным поцелуем в ее губы.

Они уже успели забыть, каково это заниматься любовью, просто наслаждаясь друг другом, без привкуса отчаяния. В этот раз они не торопились, тонули в нежности и счастье, не думая о том, что это их последнее единение душ и тел. И пусть смерть все равно когда-нибудь настигнет их, но нескоро. Еще очень и очень нескоро.

Глава 47

Марианна стояла в стороне от толпы, опираясь плечом о ствол дерева. Деревня шумела и переговаривалась. Кто-то был рад тому, что Рас вернулся не один, кто-то отнесся негативно и настороженно, но равнодушных среди оборотней не было.

Мочка уха неприятно зачесалась, терпимо, но проигнорировать не получится. Провернув круглую сережку, услышала старшую сестру Мариетту так же хорошо, как если бы она стояла рядом.

‒ Марианна, как все прошло?

‒ Хорошо. Ребята вот только вернулись в деревню. Алвис и многие довольны, как никак теперь есть свой лекарь-маг. Много и недовольных, но тут ничего не поделаешь, на все требуется время.

‒ Главное, что с заданной целью они справились, пусть и не совсем гладко, ‒ добавился к разговору голос Мариссы. ‒ Цепь событий запущена, теперь главное тщательно все отслеживать. В этот раз нам повезло, но я не хочу, чтобы в следующий все пошло наперекосяк из-за какой-то мелочи вроде ламмаана.

‒ Вот вечно тебе лишь бы поворчать, ‒ с улыбкой сказала Марианна, наблюдая как Видар прижимает к себе Меланию, пряча от слишком назойливого внимания. ‒ Порадовалась бы за пару. Они нашли друг друга, счастливы, довольны и живы. Разве это не чудесно?

‒ Радоваться я буду, когда маги и оборотни станут жить в мире. ‒ И уже куда тише и более устало добавила: ‒ И когда мы исправим свои ошибки.

Улыбка сползла с губ Марианны. Их давний промах и чрезвычайная самоуверенность стоила слишком многого как для магов, так и для оборотней.

‒ Да, ты права, сейчас не время расслабляться. Мы слишком долго к этому готовились и слишком долго ждали, ‒ добавила так же тихо и грустно Мариетта. ‒ Как ты, кстати, объяснила их выздоровление?

‒ Солгала, конечно, ‒ вздохнула Марисса. ‒ Тревис удачно все рассчитал, дав ей лаксманский грипп под иллюзией, и, перетянув на себя всю болезнь, ламмаан сразу же уснул, добавляя драматизма. Даже я, зная о том, что Тревис дал им не звезду, поверила в тот ужас в глазах девочки, когда она проглотила капсулу и ее ламмаан потух. Жестоко, не спорю, но лучше метод слепой мышки, чем уповать на актерские способности участвующих, когда на кону столь многое.

‒ Ох, и доиграешься же ты когда-нибудь со своей мышкой, ‒ строго сказала Мариетта. ‒ Не случилось бы ничего страшного, если бы Мелания была в курсе, что отец не собирается ее убивать. Вместо этого ты между ними такую пропасть создала, что страшно подумать, как они будут ее преодолевать и преодолеют ли вообще хоть когда-нибудь. Да, она сейчас рада, что они с Видаром живы, но обида и горечь за мнимое предательство отца никуда не денутся.

‒ Не вытянула бы она эту игру, ‒ Марисса поджала губы, и сестрам даже не нужно было видеть ее, чтобы знать это.

‒ Ну хоть в хижине-то намекнула, что Тревис не собирался ее убивать? ‒ прошептала еле слышно младшая, боясь, что оборотни вдалеке услышат.

‒ Нет конечно! Не хватало еще с ними разбираться, если на рожон полезут. Первая партия сыграна, и в ближайшее время они будут только мешать, поэтому пусть пока обиженные сидят в деревне и не высовываются. ‒ Марисса недовольно цыкнула: ‒ Вот не мог Тревис потребовать клятву, чтобы она полгода не пересекала болото, ну или хотя бы месяцев пять, Видар-то понятное дело без Ланы в империю не сунется. Мне их активное участие в дальнейшем ни к чему.

Голос подала Марианна:

‒ Если потребуется, придумаем, как их задержать в деревне, не в первый раз.

‒ Угу, еще бы придумали более гуманные методы, как заманивать потенциальных наани, ‒ зло прошипела Мариетта.

‒ Ой, перестань, а! Ты мне теперь до конца жизни припоминать будешь этот обвал? ‒ вспылила в ответ Марисса. ‒ Во-первых наани была не потенциальная, это я точно знаю, а во-вторых ‒ все же обошлось.

‒ Если потребуется, буду до скончания времен припоминать! Нет, ты конечно любишь фразу, что все средства хороши, но смерть молодого парня по-моему слишком большая цена!

‒ Я уже сотни раз сказала, не стали бы они вести Лану в деревню, если бы ситуация не была критической, ‒ Марисса в очередной раз сквозь зубы объясняла свои мотивы.

‒ Эмиль чуть не умер! ‒ Продолжила давить старшая. ‒ И спасти его удалось ценой жизни Ульфа.

‒ Мари, ты же знаешь, как он устал жить и ждал смерти… ‒ попыталась Марианна остановить сестер от очередного спора.

‒ А ты вообще молчи! ‒ Мариетта даже не думала успокаиваться. ‒ Сама могла бы помочь парню, причем сразу и без таких серьезных последствий. Он и так был уже одной ногой в могиле, а ты все тянула, беспрекословно слушая Мариссу. Еще неизвестно, что стало бы с Ланой, если бы Эмиль умер на операционном столе, и как бы все обернулось в этом случае. Опоздай они хоть немного, и гибелью одного Эмиля бы не обошлось.

‒ С каких это пор тебя волнуют сопутствующие смерти и жертвы? ‒ от тона Мариссы все действующие вулканы могли бы инеем покрыться.

Было слышно, как Мариетта захлебнулась судорожным вздохом и замолчала, а Марианна горько прикрыла глаза. Воспоминания хлынули мощным потоком, погребая под волнами стыда и горечи. Не нужно быть ни оракулом, ни провидцем, чтобы знать, что сестры испытывают те же чувства.

‒ Это было жестоко, ‒ выдавила сквозь сжатое горло Мариетта.

‒ Прости, ‒ тут же прошептала Марисса, ‒ мне не следовало этого говорить.

Однако слова уже были произнесены, погружая сестер в их неприятное прошлое. В том, что они сотворили, даже исповедоваться некому, кроме как друг другу, а вспоминать они об этом не хотят. Марианна наблюдала за счастливой сценой посреди деревни, многие стали расходиться по своим делам, а парочка в центре уже подустала от поздравлений, но чувство радости, как в самом начале, испытать не удалось. Они втроем старались не вспоминать о прошлом, пытаясь исправить настоящее и изменить будущее, но вот такие нечаянно брошенные фразы мгновенно поднимали в памяти все то, что они так стремились забыть.

‒ Про настоящие мотивы Тревиса ты Лане тоже не сказала? ‒ спросила Марианна, больше пытаясь замять неприятный разговор и тяжелые воспоминания, которые он повлек, чем действительно интересуясь.

‒ Нет, этого ей тоже знать пока не стоит. Слишком рано, ‒ без эмоций ответила Марисса. ‒ Всему свое время.

‒ Всему свое время, ‒ поддержала ее младшая.

‒ Доиграешься… ‒ тихо добавила Мариетта, и ее также не нужно было видеть, чтобы знать, как она досадливо качает головой из стороны в сторону.

Молчание затягивалось ‒ каждая из сестер думала о своем. Первой тишину нарушила Марианна:

‒ Каков наш следующий шаг, Марисса?

‒ А следующий шаг не наш, ‒ ввела она в ступор сестер. ‒ Он за императором. Сейчас нужно залечь на дно и ждать, когда он его сделает. Вмешиваться нельзя, этот шаг слишком важен. Остается снова ждать.

Вот чего-чего, а ждать за все эти века сестры научились.

Не стоит торопить события. Всему свое время.

Эпилог

Клайд ди Меллеран, император Креасала, сидел на жестком троне, поставив подбородок на кулак, рассматривая мраморный узор пола.

Доля правителя всегда тяжела, но он максимально распределил обязанности между советниками, лишь контролируя выполнения. Заниматься мелкими делами империи не было ни сил, ни желания. Потому что все годы правления его волновал лишь один вопрос.

Оборотни.

Черное пятно в их истории. Надоедливая грязь под сапогами, от которой не отчиститься и не избавиться, сколько ни старайся. Тупые животные, должные служить своему императору, но возомнившие себя свободными. Сколько сил и ресурсов вложено на борьбу с ними, и все без толку. Спрятавшись за болотом, они стали почти недоступны для открытого столкновения и битвы.

Клайд давно не может спать ночами, а от злости зубы стискиваются так, что могут алмазы перемалывать. Если бы у него эти алмазы были.

Ведь эти животные сидят на Сафрийских горах!

Самые богатые горы во всем мире по добыче драгоценных металлов и камней находятся в его империи, а он не может до них добраться из-за каких-то тварей, заселивших их и считающих своими! Креасальская империя, бывшая при его деде самой богатой и процветающей, заметно обеднела на фоне соседей за эти года. А все из-за этих мразей.

Мощные кулаки сжались до хруста суставов. С трудом успокоив дыхание, император выпрямился и откинулся на трон.

Его дед допустил, что оборотни вышли из-под правления империи и решили, что они теперь свободны. Его отец сражениями и битвами пытался отвоевать горы и победить оборотней. Он же продолжил путь отца. Только годы идут, а результата все нет.

Пора менять тактику.

‒ Позовите ко мне Ирвина, ‒ разнесся низкий голос по пустому тронному залу, и камердинер, откланявшись, вышел за двери.

Чтобы привести к нему его единственного отпрыска. Гордо называть его сыном Клайд не мог. Еще один позор на его голову. Слишком добрый и мягкосердечный для правителя, тюфяк и размазня, как его мать. Больше у него детей не было. Брать себе новую жену после смерти предыдущей во время родов он смысла не видел. Кроме нее от него никто больше не понес, ни многочисленные наложницы, ни служанки, ни случайные аристократки, попавшие в его постель. А терпеть рядом с собой вздорную и капризную бабу, просто потому что так надо, он не намерен.

‒ Ваше императорское величество, ‒ раздался спокойный голос Ирвина.

Называть его отцом, хоть это и было позволительно, он не смел. Клайд сделал все возможное, чтобы это недоразумение, по ошибке вышедшее из чрева его жены, точно знало, что он его ненавидит и презирает. Называть его отцом слишком большая честь для этой тряпки.

Император был крепким и высоким мужчиной с прямыми черными волосами, широкими плечами, мощной челюстью и громогласным голосом. Тот, кто стоял сейчас перед ним, был полной противоположностью. Хоть и унаследовал высокий рост, но был слишком изящным в телосложении, имел острый подбородок на смазливой мордашке и золотистые волосы с голубыми глазами.

Были б плечи поуже и рост пониже, со спины можно было бы принять за девицу. Император даже тайно заплатил магам и лекарям, чтобы они провели сложный ритуал на крови, надеясь, что бывшая императрица загуляла, и это недоразумение ‒ не его отпрыск.

Но надежды не оправдались.

Хотя сейчас мягкий характер и покладистость сыграют ему на руку. Необходимо, чтобы Ирвин выполнил его план, сам он понимал, что не справится. Держать дружелюбное лицо, глядя на тупое зверье ‒ выше его сил.

‒ Я думал о твоих словах относительно мира с оборотнями.

Ирвин тут же вскинул опущенную голову, и в глазах засветилась надежда и радость.

Тюфяк и размазня.

Клайд изо всех сил старался сдержаться и не скривиться от отвращения. Ирвин должен ему поверить.

‒ После стольких лет войны и открытой, и тайной до мира далеко.

Лицо его еле заметно погрустнело, как у побитого щенка, но он увидел. Нужно опустить глаза в пол и не смотреть на этого тощего уродца, чтобы не сорваться.

‒ Но вот попытаться наладить торговые отношения, думаю, возможно. Составь послание для оборотней сам, все-таки ты более… ‒ Клайд крутил кистью, пытаясь подобрать приличное слово, ‒ дипломатичен. Не больше десяти жив… оборотней для переговоров. Пригласи их на бал в честь назначения нового генерала.

Лицо этого женоподобного слюнтяя озарилось таким счастьем, словно он передал ему бразды правления.

‒ Ваше величество, это разумное и мудрое решение. Многие экономические и политические проблемы удастся решить. Союз с оборотнями принесет выгоду империи, а ваши союзники…

Он еще долго распинался и расписывал преимущества, но император его уже не слушал, витая в своих мыслях. Победить оборотней на их земле не получится, болота непроходимы даже для малых групп. Ждать по два года, чтобы болото достаточно замерзло для перехода, просто издевательство над его терпением. К тому же каждый раз оборотни с легкостью отбивали вторжение все равно успевших устать за переход солдат. Пересечь болото не получится, по крайней мере большой армией. Значит нужно выманивать оборотней из-под защиты топи и гор.

Разозлившись от пустой восхваляющей его болтовни, жужжащей на фоне все время пока он думал, Клайд резко прервал Ирвина:

‒ Хватит. Делай, что я сказал.

Золотистая макушка поклонилась. От него прямо-таки разило благодарностью и признательностью. Ирвин долго уговаривал его на мир с оборотнями, приводя кучу аргументов, которые до сегодняшнего озарения казались блажью.

‒ Ваше величество, в связи с последними событиями, боюсь, посещение оборотнями столицы может быть опасным.

‒ О чем ты? ‒ нахмурился Клайд.

‒ Я имею в виду события, произошедшие в Бросвене с Тревисом Хеллвортом и его дочерью.

‒ Ах, это, ‒ протянул император.

Тревис хоть и своевольничал, и за подобное стоило казнить, а не генералом назначать, но мысль, что сейчас за болотом разразилась чума, и все твари дохнут, как мухи, необычайно грела сердце несмотря на риски. Останется лишь сжечь дотла все предгорье и вернуть себе горы.

‒ Укажи в послании подозрения на эпидемию, или простые опасения, не знаю, сам придумай какой болезни, и приказ выждать три недели в карантине в крепости, как там ее название…

‒ Трецестер, ваше величество.

‒ Да, вот пусть в ней посидят. В крепость направь отдельное письмо с указаниями как именно встречать гостей.

Заодно он и убедится, укоренилась ли чума за болотами, или же оборотням в очередной раз повезло.

‒ Будет сделано, ваше величество. Я безмерно рад вашему решению выйти на тропу мира.

‒ Ступай. Послания составь сейчас же.

Ирвин поклонился и молча пошел к дверям пружинистой походкой, чуть не подпрыгивая от радости.

Смотря ему в спину, Клайд усмехнулся. Не будет никакого мира. Ему просто нужно выманить животных на свою территорию. Жаль, что эта мысль не пришла ему раньше, и столько времени потеряно. Но теперь он будет умнее. Умнее и хитрее своих предков, так бездарно проворонивших этих мразей.

Знание об их происхождении передавалось от деда, к отцу и после к нему. И пусть пришло уже время рассказать и своему сыну, что на самом деле из себя представляют оборотни и откуда они появились, но он этой чести не заслужил.

Потому что именно Клайд станет тем, кто вернет все на круги своя и прижмет этих тварей. Поставит оборотней на их изначальное место ‒ под железный кулак императора.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Эпилог