Две розы [Энрике Мор] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Энрике Мор Две розы
У каждого в детстве была мечта, к которой ребенок стремился. Может, это была редкостная игрушка, которой ни у кого не было; может, это была дружба с самыми крутыми ребятами, что были в школе, с элитой, например. А может, мечта была в лице любимого мальчика, в которого ты влюблена с первого класса. У меня она не касались ничего из выше перечисленного. Мне не хотелось иметь ни игрушку, ни дружбу с классными ребятами, ни парня, по которому сохла долгое время. Ничего из этого. Наверное, потому что у меня все это уже было. Кроме последнего. Но это сейчас не так важно. Так вот была у меня мечта — попасть в какой-нибудь детский лагерь. Я сходила с ума от этой мечты, просила родителей купит мне путевку, но они боялись за меня и не отпускали. И вот однажды, это был тихий и солнечный майский день, как сейчас помню 15 мая, на мою почту пришло письмо, в котором говорилось, что детский лагерь Краснодарского края города Сочи «Вперед» приглашает меня в свои ряды за мои достижения в творчестве. Припоминаю: за три месяца до этого известия я выступала в музыкальном конкурсе для одаренных детей. Я играла на флейте, и моя виртуозная игра поразила всех членов жюри, отдавших мне первое место. За это я и получила столь долгожданную путевку в лагерь мечты. Сказать, как я была счастлива и весела, ничего не сказать. Простыми словами это не описать — это можно только прочувствовать. Родители были немного удивленный таким известием, но они сразу дали понять, что готовы отпустить меня только при одном условии: если я закончу учебный год хорошо. Это было не трудно сделать, так как при любом развитии событий я вышла бы ударницей. Но все же перестраховалась: пришлось поднять успеваемость по математики. Я так ее подняла, что в четверти вышла пятерка. В лагерь меня провожали всей семьей: были и родители, и бабушка, и дедушка, даже старший брат и тот появился, хотя он редко приезжал. Иной раз и семейный праздники пропускал. Мне не нравилось такое внимание: все считали меня ещё маленькой, хотя на тот момент уже миновало пятнадцать лет. Но я то понимала, что такое повышенное внимание к моей персоне обуславливается лишь их обеспокоенностью, поэтому переживать не стоило. Но вот проговорил голос диспетчера; мне пора на посадку. Крепкий поцелуй родителей — и самолет уже взлетает над Москвой. Заселилась я в гостиницу поздно вечером. Легла спать, даже не поужинав. Утром подъехал автобус и увез меня далеко в горы, где находился этот лагерь. Автомобиль был полон детьми. Все болтали, и никто не обратил на меня внимание. Сесть некуда. Вдруг одна девочка убрала свою сумку и произнесла «садись». Я села. Мы сразу нашли с ней общий язык. Оказалось, что она из Санкт-Петербурга, поэтому после лагеря мы могли бы редко, но встречаться. Ее звали Ева. Она была немного симпатичнее меня, блондинка с голубыми глазами и такая хохотушка, что соскучиться было невозможно. Мы проговорили всю дорогу до тех пора, пока не подъехали к лагерю. Сказать было нечего: это было гигантское сооружение, окруженное большими липами, рязряженными голубыми елями. На улице был огромный бассейн, но без воды; рядом имелась вышка, с которой можно было прыгать вниз. По пути в корпуса все только охали и ахали: клумбы были усеяны ужасно красивыми цветами: розами, лилиями, поздними сортами тюльпанов и многими другими, названия которых я даже и не запомнила. Только мы расселились, как наш вожатый Роберт Александрович позвал всех обедать. Обед был необычный: суп из кальмаров и компот из лепестков роз. Экзотическое сочетание. После трапезы всех отпустили по своим корпусам познакомиться с обстановкой, с другими детьми, поэтому вечер был в моем полном распоряжении. Для начала мы с Евой познакомились с соседками по комнате. Одна из них, Катя, рыжеволосая девочка предложила прогуляться по саду — нам пришлось согласиться. А вторая, Кристина, осталась в комнате: ей сильно захотелось спать. Мы гуляли возле кустов арабской розы, которая только-только начала набирать цвет. Катя сказала, что в скором времени, дня через три-четыре, она зацветет. Луна освещала дорожку; мы уже шли в свою комнату, когда я почувствовала, что меня кто-то толкнул — я чуть не упала. Девочки начали возмущаться, мол, что это такое, куда ты прешь, ответили они парню. Он повернулся к нам и попросил прощения, ссылаясь на то, что задел меня чисто случайно. Я, конечно, простила его: ничего страшного не произошло ведь. Он еще раз извинился и убежал. Ничего особенного больше за этот вечер не случилось. В коридоре познакомились еще с несколькими девочками. Придя в комнату увидели, что Кристина спит. Мы решили последовать ее примеру.
Следующие дни были просто фантастические. Чем мы только не занимались: играли в спортивные игры, занимались пением, танцами, учились рисовать, проходили полосу препятствий далеко в горах, залезали с помощью альпинистского снаряжения на невысокие горы, спускались на байдарках по быстрой и довольно-таки большой горной речки. Одним словом, было очень весело и интересно. Я еще никогда так не отдыхала как все это время. И вот после очередного такого хорошего времяпровождения я с Евой пошла ужинать. Мы сели за стол как обычно, но сегодня передо мной не было Кати: она заболела. На ужин был шашлык от нашего грузинского шеф-повара Сосо Александровича. Я взяла кусочек в рот и в это время подняла глаза: тот мальчик, который уронил меня пару дней назад, смотрел на меня и улыбался. Я засмущалась, и на моем лице пробежала легкая улыбка. Он отвел взгляд, а я продолжила кушать. После этого я не могла ни есть спокойно, ни спать последующую ночь: не давало покоя его выражение лица. Однако я заметила, что он был симпатичным да и по виду умным человеком. В таких мыслях пришел сон и унес меня в страну грез. На следующий день, а это было в воскресенье, когда был абсолютно свободный день, и каждый занимался тем, что хотел, я пошла к ботаническому саду, где росли розы: мне вспомнилось, кто-то говорил, что в ближайшее время они должны распуститься. — Может быть потом, — раздался голос сзади. — Что потом? — я повернула голову и увидела того мальчика, о ком вчера думала перед сном. — Потом распустятся, — ответил он. Дней таки через пять: погоду обещают плохую. — Значит розы зацветут, когда закончится наша смена. — Увы. Возможно нам удастся застать эту красоту. — Тебе тоже нравятся розы? — А мы уже на ты? — А почему бы и нет. Меня, кстати, зовут Алина. — Очень приятно. Меня Филипп. — Филя? — Пожалуй, лучше зови меня Фил. Это более демократично. — Ты не ответил на вопрос, Фил, тебе тоже нравятся розы? — Да, я просто без ума от них — Почему? — Не знаю. — Не знаешь, почему ты любишь розы? — Чтобы любить, должна быть причина? — А разве нет? — Тогда это не любовь, а способ достичь чего либо. И он ушел. Он просто ушел, даже не попрощявшись. Как будто бы меня и не было. Это задело моё я. Мне хотелось догнать его и намекнуть на ошибку. Но сделать этого не смогла: пришла Ева, и мы пошли в липовую рощу, где смотрели фильм. Я даже не помню, что мы смотрели: голова была занята чем-то другим или кем-то. Бассейн закончился очень рано обычно в шесть часов. Обычно мы приходили часов в восемь, но сегодня тренеру необходимо было закончить раньше и поэтому у нас было в распоряжении часа три. Пока девочки разговаривали, я под предлогом выйти в туалет ушла из корпуса и направилась к ботаническому саду. Удивительно, но он был открыт. Обычно в это время там уже никого не было, и охранник закрывал это стеклянное сооружение в первую очередь. Я зашла и увидела там Филиппа. — А я знал, что ты придешь сегодня. — Откуда? — Я вчера не попращался: думал, что вечером увижу тебя, но видимо не суждено было. — Да уж, это было некрасиво — Я понимаю. Прощаешь? — Прощаю. Может присядем. — Ну давай, — и нам пришлось выйти на улицу, чтобы сесть на рядом стоящую скамейку. — Из какого ты города? — Из Владивостока. — Далеко же тебя занесло. — И не говори. — А я из Питера. — Из культурной столицы. — Не такой уж культурной, но если ты чихнешь, то сто процентов скажут будь здоров. — Апчхи, — чихнул Филипп. — Будь здоров. — Спасибо. И вправду культурная столица. — Вот видишь. Слушай, а расскажи о себе… Итак мы весь вечер узнавали друг друга: он рассказывал о себе, и я тоже. Оказывается, он красиво рисует закаты и рассветы, моря и океаны. И больше ничего. А больше, наверное, и не надо: человеку достаточно этих четырех вещей, чтобы почувствовать себя капельку счастливым. Правда, это его слова, но все же. Он умеет играть на гитаре. И завтра обещал что-нибудь сыграть. Филипп вообще много что умеет, и пока он говорил, я поняла лишь одно: такого человека, душевного человека, еще надо поискать. И о себе тоже пришлось рассказывать, но это не особо важно. Было уже поздно, и нам пришлось расстаться: он пошел в свой корпус, я в свой. Когда я пришла, то девчонки уже спали. Тихо пробравшись на свою кровать, я легла, но уснуть не смогла. Только закрываешь глаза, и образ Филиппа предстаёт вовсе своей красе. Фантазия начала рисовать такое, что страшно говорить. Но одно я поняла точно: я влюбилась. А как это произошло, до сих пор не представляю. Придя в комнату, я увидела, что все девочки опять спять поэтому тихо пробралась на своё место и хотела было заснуть, но не получилось. Впервые в жизни я почувствовала дикую симпатию к человеку. Мне хотелось просто видеть его ежесекундно. Чтобы он был рядом и всё. Где-то после обеда я услышала странный звук. Сначала я не поняла, откуда он шел, а потом, встав с кровати и подойдя к окну, я увидела, как Филипп кидает по стеклам камушки. Я открыла окно, и он сказал: — Ну что, пошли прогуляемся. — А почему бы и нет. Пошли. Только я переоденусь. Подожди несколько минут. — Хоть целую вечность. Минут через пять я была готова, и мы пошли вдоль липовой рощи к выходу за территорию лагеря. — Мне казалось, что покидать лагерь нельзя. — Можно, но только чтоб мы были рядом. — И что там интересного? — Много чего. — Например. — Ну, например, можно увидеть такое, что запомнится на всю жизнь. — Чтобы это могло быть?! — А ты хочешь посмотреть? — Ты меня заинтриговал. — Тогда нужно подождать часов до пяти. — И что мы будем делать сейчас? — Мы можем поговорить. — О чем? — А ты любишь литературу? — и понеслось: мы ходили вокруг забора, встречая на своем пути других людей, и обсуждали книги, романы, писателей. Мне было так интересно слушать его. Он столько всего знал, столько мог дать мне, что иногда, когда он спрашивал меня о чем-либо, я не могла ответить своими корявыми словами на его умные словечки. Мне становилось стыдно, хотя не понимаю из-за чего. Вечером, ближе к пяти часам, снова послышался этот звук: Филипп пришел. Я тут же выбежала из комнаты, и мы сразу направились к тому месту, куда хотели пойти днем. Выйдя за забор, мы шли мимо диких трав и цветов. Всё отдавало оранжево-розовым цветом заката. — Тебе не кажется, что мы уже покинули допустимую дистанцию? — Кажется. Но это того стоит, — потом мы шли молча, пока не поднялись на гору, с которой открывался прекрасный вид. Вдалеке блестело море; внизу в перемешку с зелеными деревьями стояли кирпичные коттеджи. Повезло же их жителям родиться в столь удобном месте. — Так вот, знаешь зачем мы пришли? — Если бы я знала, то не была бы в столь возбужденном состоянии. — Сейчас через три минуты ты кое-что увидишь, — это были самые долгие сто восемьдесят секунд в моей жизни. Они тянулись до ужаса долго, тем более ты знаешь, что тебя ждет нечто. Ровно через три минуты небо окрасилось в розовый цвет, потом желтый, оранжевый и наконец красный. Это произошло на одном дыхании. Но небо, меняя цвет, сохранило свою красоту. — Я тебя люблю, — сказал Филипп. — Серьезно? Ты меня любишь? — ответила я на столь неожиданный поворот событий, взяв время придумать более серьезный ответ. — Да я тебя люблю. В тебе есть что-то такое, что манит меня к тебе и… — Я тебя люблю, — и мои губы впервые коснулись мужского лица. Чтобы было дальше, я отчетливо помню. Такое забыть невозможно. Но это слишком личное, чтобы сейчас вот так просто обо всем рассказать. Я не любительница ворошить прошлое. Иногда оттуда можно выкопать такое, что лежало там незаметно. На улице был дождь, но несмотря на такую погоду нашу группу все же вывезли на экскурсию в городской музей скифов. А группу Филиппа нет. Как на зло на обратном пути наш автобус сломался, и прибыли в лагерь мы только к десяти часам вечера. Мне хотелось сходить к Филиппу, но сил не было, и я легла спать. И вот настал последний день нашего пребывания в лагере: сегодня в течении всего дня нас всех должны были увести в аэропорты. Никого не выпускали из комнат, а мне хотелось увидеть Филиппа. Ничего не поделать. И вот приезжают последние два автобуса, чтобы увести мою группу и группу Филиппа. Минут за пятнадцать до отъезда я услышала свой голос из толпы: кто-то звал «Алиса», «Алиса». Это был Филипп. Он взял меня за руку, и мы побежали в ботанический сад. — Смотри, — и он показал мне, что из всех роз распустились только две. — Ты был прав, что через пять дней они зацветут. — Я всегда прав. А еще я прав в том, что очень сильно тебя люблю, — и он сорвал распустившиеся цветы: одну розочку дал мне, а вторую оставил себе. — Пусть это будет символом нашей крепкой любви. Знай, что никто не будет любить тебя сильнее, чем я. Поэтому пока есть на белом свете эти две одинокие розочки, то есть и наша мимолетная любовь. Когда прилетишь в Питер, то постарайся посадить этот цветок. И я постараюсь у себя во Владивостоке. — и Филипп поцеловал меня в последний раз. Я уже села в автобус, когда вспомнила, что не сказала ему свой адрес, а самое главное, что я тоже буду любить очень сильно.
После прилета домой я сразу же нашла его в социальных сетях, взяла у него адрес и отправляла ему живые письма, а он мне. Целый месяц мы общались без перерыва. «Доброе утро», «Как прошел день?», «Спокойной ночи», «Целую тебя крепко-крепко» и т. п. ванильные словечки. Я ходила целый месяц счастливая. Вдруг я поняла, что во мне нуждаются не только родители, но и еще кто-то, кому я не безразлична. А это очень важный момент: осозновать свою принадлежность к любимому человеку. Жизнь заиграла новыми красками благодаря Филиппу. Он зажег меня. И я продолжала гореть до до первого августа. Проснувшись утром в ожидании, что в «ВК» ждет сообщение с добрым утром, я встала и открыла ноутбук. Нет ни одного сообщения. Я захожу на его страницу и вижу, что Филипп заблокировал меня. Что-то пошатнулось во мне. Может, я еще сплю? После обеда, где-то ближе к вечеру, я снова открываю ноутбук. Одно единственное сообщение и то на электронную почту. Пришлось открыть, а там: «Дорогая Алиса. Прости меня за все, за все, что между нами было. Все равно бы этого в реальной жизни не было. Тем более я встретил другую, которую безумно люблю. А ты так случайная ошибка легкое влечение — не больше. Думаю, ты встретишь своего парня.» Короткое сообщение, причинившее столько боли, навсегда изменило мою жизнь. Все потеряло для меня смысл. Любви на расстоянии нет. Мы просто надоели друг другу, и он решил таким способом уйти. Я уяснила лишь одно — мечтать не стоит… стоит лишь любить закаты — они никогда не меняются.
Последние комментарии
16 часов 12 минут назад
16 часов 31 минут назад
16 часов 39 минут назад
16 часов 41 минут назад
16 часов 43 минут назад
17 часов 1 минута назад