Никому не говори! [Анастасия Колмогорова] (fb2) читать онлайн

Анастасия Колмогорова Никому не говори!

«Нет ничего ни плохого, ни хорошего в этом мире.

Есть только наше отношение к чему-либо».

© Уи́льям Шекспи́р

Глава первая

Антон

– Мать твою, Нина!

Это имя я люто ненавидел. Это имя я бы даже поставил в разряд ругательств наравне со словом «шлюха» или «блядь», если бы была моя воля. Нина, мать её, Фризер! Будь она проклята! Она выбешивала меня одним своим существованием! Доводила до белого каления своей чёртовой идеально выщипанной бровью! И я ничего не мог ей сделать!

Эта женщина появилась в моей жизни, когда на моём районе был построен ночной стрип-клуб «Люкс». Владелица рассадника преступности и наркотиков! И, блять, у неё на всё, сука, на всё есть разрешение! Её охрана имеет право носить оружие, потому что в этот долбаный клуб ходит элита города! Её клиенты имеют право употреблять наркоту, потому что в чёртов, мать его, клуб ходит долбаная, мать его, элита города! Я ненавижу её! И её идеально ровные ноги, которые торчат из-под юбки по колено! Сука!

– Ну что же ты, Антош? – наигранно по-детски удивилась Фризер, усмехаясь уголком своих шикарных губ со спокойствием удава. – Чего ты так разрываешься? Всё по твоим глупым правилам.

Я смерил её с носочков лакированных туфель на десяти сантиметровом каблуке до макушки блондинистой головки. Стерва. Чёртова стерва. Внутри всё клокотало от ярости! Только не пойму злюсь я на неё или на себя?

– Это не даёт тебе право вершить самосуд, – процедил я, тыча в неё пальцем. – Для этого есть закон.

Намалёванные ядовито-красной помадой губки изогнулись в самодовольной улыбке.

– Я предоставила тебе «тело». Верши своё правосудие, малыш.

Я её сейчас задушу! Блять!

– Твои уроды изувечили парня в мясо! – и, не выдержав, заорал во всё горло: – Ты рехнулась совсем?!

– Мои мальчики наказали вора, – всё так же насмешливо заигрывала со мной Нина. – Я не могла просто так дать сойти этому с рук.

Она поднялась с кресла и направилась к моему столу. Усевшись на край, взяла карандаш и покрутила его в пальцах.

– А в своём рапорте ты можешь написать, что он упал. Раз десять, – наклонившись ко мне, она взяла меня за галстук униформы и потянула к себе. – Это ведь не сложно. Всего пару строк.

Я ненавидел её. И в то же время хотел. Бездумно. Бесстрашно. Безумно. Её чувственные губы сводили меня с ума. Её голос. Вот этот голос с лёгкими нотками желания выбивал из груди дух. На мгновение показалось, что она действительно меня хочет, но это также невозможно, как если бы солнце начало вращаться вокруг нашей планеты.

– Фризер! – процедил я сквозь зубы. – Я не буду плясать под твою дудку, ты хоть мартовской кошкой тут разложись. Заканчивай с этими делишками. Ты ведь умная женщина, Нина. Ты закончишь так же, как этот чёртов идиот.

Уголок губ снова взметнулся вверх, а вульгарно циничный взгляд прошёлся по моему лицу.

– Как жаль что ты мент, Захаров. Ах! Простите, капитан Захаров. Но тебе идёт эта форма. Так бы и отшлёпала.

Девушка наклонилась к моему уху через стол, и горячее дыхание опалило кожу. Пальчики в чёрных перчатках прошлись по пуговицам моей рубашки, а я мог пялиться только в её декольте и на обнажённые плечи. Она всегда носила вечерние платья. Не короткие, не длинные, а умеренно-сексуальные, будоражащие мою фантазию. Обтягивающая ткань выдавала лишь очертания фигуры, но в то же время заставляла желать снять с неё эти тряпки и увидеть эту роскошь в натуральной красе.

– А внизу ты так же твёрд, как и твоя дубинка, Антон?

Сучка!

– Пошла вон, Фризер, – процедил я сквозь зубы, сжимая кулаки, – или мы это проверим прямо сейчас.

Меня скручивало от неё. От одного её вида. Всегда элегантная, шикарная. А её запах? Какие-то цветы. Не розы, нет. Что-то экзотичное и мягкое. Дурманящее и ласкающее. И кожа. Какая нежная кожа. И если бы она сейчас медленно не выпрямилась, я бы точно исполнил своё обещание.

– Тебе идёт форма, Антош, – повторила она своим томным голосом, от которого у меня всегда вставал член, – но работаешь ты не по профессии, малыш.

Сука! Я двинул по столу и указал на дверь.

– Пошла вон, Фризер!

Девушка заулыбалась, выполняя просьбу, но по пути всё-таки спросила:

– Как? Уже? А как же ласки? Как же нежность? Я хочу…

– ВОН, сучка!

Я швырнул в уже закрытую дверь кодекс и упал в кресло. Шлюха! Элитная шлюха! Но, чёрт возьми, как она сексуальна! Один взгляд этой девушки заставляет желать вытрахать её так, чтобы она имени своего не вспомнила. Два года. Два чёртовых года я дрочу в душе на неё, как какой-то подросток, и не могу не засадить её в тюрьму, не уложить на лопатки, потому что я, блять, мент! Я чёртов мент. Капитан милиции округа. И я хочу владелицу стриптиз-клуба. А она ходит сюда как в цирк, сверкает своими коленками и цинично улыбается, заставляя каждого сотрудника отдела пускать слюну.

– Антон Ахметович…

– Пошли вон! – завопил я во всю дурь.

Не желаю никого видеть, слышать, знать никого не желаю! Поувольняю всех к чертям собачьим, если ещё сунутся… Стоп, Захаров, тормози. Ты летишь с катушек. Она всего лишь шлюшка, которая поднялась за счёт своей промежности в высшее общество. Эта девка не стоит таких нервов. Но, сука…

Я встал, вышагивая круги по кабинету, а перед глазами стоит её образ. Чёрные шелковистые волосы до середины спины, оливковая кожа, аппетитная грудь над тонюсенькой талии и бёдра… О боже, эти бёдра, мать её налево!

Вылетев из кабинета, направился в обезьянник, куда скинули тело несчастного олуха. О чём он только думал, обкрадывая такую женщину? Протопав мимо ошарашенных коллег, я вошёл в комнату с решётками и остановился перед одной из камер. На пацана жалко было смотреть. Амбалы девушки живого места на парне не оставили.

– Личность уже установили?

– Д-да, – залепетал совсем ещё «зелёный» сотрудник, поправляя воротник.

– Ну! – рявкнул я, поторапливая мальчишку.

– Краснов Максим Александрович, девяносто девятого года рождения. Работал барменом. Причина ареста – кража с рабочего места.

Двадцать лет парню. Всего двадцать лет. Дурак.

– Скорую вызвали?

– Уже в пути.

Было жаль мальчишку, но в чём-то Фризер права. Если она не будет так поступать, то никто не станет её бояться, а в таком бизнесе страх – движущая сила. Особенно, если это в нашем городе. Что ни говори, а Петро прогнил насквозь. В «Люкс» ходили даже депутаты, не боясь огласки. И именно они предоставляли лицензии, взамен на хороший товар. Зажравшиеся ублюдки потеряли стыд и страх, получив власть в свои руки.

Страна разделилась на «до» и «после» с недавних времён. Президент был убит за обедом, а Гурьянов провозгласил себя новым руководителем, в аккурат после войны между Республикой[?] и Южным Содружеством[?]. Первое время люди ждали от лидера изменений в лучшую сторону, но ничего не происходило уже полгода. Да и насрать. Президенты меняются, законы пишутся чуть ли не каждый день, а преступность всё так же расцветает на улицах города.

В комнату с камерами вошли трое санитаров скорой помощи и остановились перед искалеченным парнем.

– Этому вызывали?

Я кивнул, и двое санитаров подхватили тело и перенесли на носилки. Краснов был в полной отключке, чему были рады все, иначе стены потонули в стонах боли.

– Жиглов, Строцкий езжайте с ним. Охранять двадцать четыре на семь или уволю к чёртовой матери!

Двое моих ребят выровнялись по стойке смирно, но перечить не стали, в чём я им благодарен. Злость, казалось, сейчас начнёт капать с конца. После каждого её визита я был вне себя от ярости. Как можно быть такой заносчивой, наглой и сексуальной? Как, мать твою, КАК?! Почему я не могу думать ни о чём другом, кроме как о её губах? Почему я так желаю её? Чёртова Фризер! Моё наказание!

Я вернулся в кабинет, оставив других давать данные о задержанном, и подошёл к окну с решётками. Даже отсюда я видел большое конусное здание, облепленное тёмной зеркальной плиткой. Неоновая вывеска мерцала множеством цветов, мешая спать мирным гражданам. У меня весь стол был завален жалобами соседних домов на шум, на свет, на драки, но, чёрт возьми, она не нарушала ни одних технических стандартов. Сотни проверок, десятки посещения этого заведения не выявили никаких нарушений, а людям невдомёк, что я просто не могу взять и закрыть этот блядский клуб!

«Антош». В ушах до сих пор звучал её голос, и я представлял, как она шепчет вот так моё имя, когда я нахожусь в ней. Я не понимал что со мной. Я так желал иметь её, что меня всего скручивало в зюзю. Ни одна баба так не влияла на меня, ни одна! А Нина… Чёрт возьми, Нина не вылезала из мыслей и фантазий.

Ты на работе, Захаров, на ра-бо-те! Одумайся, идиот! Ты же должен защищать безопасность граждан страны, какого чёрта ты творишь? Хочешь связаться со шлюшкой? Ты мент! Ты, мать твою, капитан! За спиной война и плен! На твоих плечах погоны, а на груди награды и медали! Одумайся, идиот!

Но я только представлял, как проникаю в неё пальцами. Какая она горячая и влажная. Как вхожу в неё и слышу своё имя в её стонах. «Антош». Дерьмо! Мне нужен отпуск! Срочно!

Но прежде чем я успеваю принять это решение, мой сотовый взрывается рингтоном, и я рычу от ярости. НИНА! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА!

– ДА! – рявкаю в трубку и слышу такой желанный, но напуганный голос.

– Антош, я знаю, я перегнула палку, но… господи… кажется, у меня проблемы. Мне больше некому позвонить. Пожалуйста, помоги мне.

На последних словах она всхлипывает и уже шепчет, а у меня сердце замирает в груди от страха за неё.

– Где ты?

– В клубе…

– Где именно?

– На втором этаже. В кабинете. Тут… тут… боже. Они влетели и разгромили здесь всё. Убили нескольких людей. Мне страшно, Антош, мне страшно.

– Я еду, спрячься где-нибудь и не высовывайся до моего приезда. Ты поняла?

– Да. Да. Я поняла.

Я скинул звонок, схватил куртку и выскочил пулей за дверь. Отдел был пуст. Абсолютно пуст. Ни дежурных, ни постовых. Я глянул на часы. Десять вечера. Насрать на остальных. Выскочил из здания, заводя личный автомобиль через пульт на ключах, прыгнул за руль и помчался что есть мочи к клубу, что стоял через два дома от нас. С визгом шин остановился у широкого крыльца и осмотрелся. Вокруг не было ни души. На входе тоже пусто. Я приготовил пистолет и вышел из салона. Поднявшись по ступенькам, прижался спиной к стене и вслушался, вылавливая хоть один звук из тишины внутри. Что за фигня произошла? Да, здесь была куча драк перепивших молодых парней, но чтобы полная тишина…

Выглянув из-за угла, всмотрелся внутрь. Ни её охранников, ни посетителей, ни работников, ни трупов, о которых она говорила. Какого фига, Нина? Войдя внутрь с пистолетом, понимал как это глупо. Вокруг было настолько темно, что я не видел ничего и лишь по памяти шёл в направлении лестницы. Я был уже где-то на середине пути, когда услышал скрежет, и глаза ослепила яркая вспышка света. Раздались крики, аплодисменты. Кто-то за плечи пихнул меня назад, заставляя меня упасть на стул, а после ухо снова опалило её горячее дыхание, и я услышал соблазнительный голос богини:

– С днём рождения, Антош.

Глава вторая

Нина

Его сотрудники пришли ко мне два дня назад с корочками наперевес и наглыми ухмылочками. Хотелось выставить их за дверь, пока одному из них не надоел спектакль, и он не заговорил на чистоту:

– У начальника местного «УВД» через пару дней день рождения. Нам нужен твой клуб и стриптизёрша.

Начальника? У Захарова? Хм. Это уже интересно. Я и забыла какое сегодня число.

– Допустим, я соглашусь. И что вы сделаете в честь такого «великого» события?

– Это мы уже сами решим.

Я смерила взглядом парня, который отличался от остальных. На нём не было формы, держался по-армейски или даже по-военному и был чертовски привлекателен собой, но он не Антон. Не понимаю, что такого в капитане я нашла, но мои мысли часто возвращались к бешеному псу в ментовке через двор. Я помнила первый день, когда мне пришла повестка с просьбой явиться в его отдел, к самому капитану Захарову. Сидел весь такой сдержанный, уткнулся в свои рапорты или что там они постоянно рассматривают. Безумно красивый мужчина. В нём явно была примесь восточной крови. Иссиня чёрные волосы и глаза полные тьмы. Широкие плечи обтянуты чёрной тканью ментовской рубашки, широкие ладони, которые буквально заставляли представить их на своём теле и губы, изогнутые в усмешке. Он смотрел на меня свысока. Будто я шлюха с подворотни, а не владелица ночного клуба. Этим он меня и выбисил. Всего лишь мент, а вёл себя, словно я должна перед ним пресмыкаться.

– Как тебя зовут, малыш? – спросила, отвлекаясь от мыслей.

– Вадим.

– Вадим, – я протянула его имя через зубы, смакуя на прочность. – Так вот, Вадим, ты хоть представляешь, сколько вам, двум, простите, трём бестолочам, будут стоить эти несколько часов? Клуб «Люкс» для элиты города, а не… – я обвела их рукой, но не стала унижать до конца, – для вас.

– Деньги не проблема, – уверил Вадимка, – переведу хоть сейчас.

Интересный малый. Он не беден, но и в органах работает. И на мои уловки он не ведётся. Что ты за орешек такой? Впрочем, какая разница? Это не Антон. С Антоном Захаровым никто не сравнится. Чёрт, меня сводило в судорогах от одного его имени, а от его взбешённого крика я испытывала настоящий оргазм. Я встречала много разных людей. Мажоров, папенькиных сынков, властных магнатов. Но никто из них не зацепил меня так, как этот буйный мент. Каждая встреча с ним словно заряд бодрости на всю неделю.

Я согласилась. Вадик действительно перевёл мне на счёт крупную сумму денег за десять часов аренды персонала и здания через два дня, а вот стриптизёршу я не дала. Стоило мне представить, как одна из этих доступных прошмандовок касается моего мальчика, так меня охватила дикая ревность. Поэтому танцевать решила я.

Привыкшим к темноте зрением я наблюдала, как мужчина осторожно идёт сквозь сумрак к полукругу его сотрудников и друзей и испытывала некую эйфорию от предвкушения, что вот сейчас я к нему прикоснусь, и никто меня в этом не осудит.

Чтобы усадить его на стул пришлось приложить немалые усилия. Этот бешеный пёс был очень высок и силён. Словно чёртову скалу пытаюсь прогнуть под себя. Но как было приятно чувствовать его крепкое тело ладонями! Наклоняясь к уху, я так хотела провести языком по мочке, что еле сдержалась. Нет, нет, нет, ещё не время!

– С днём рождения, Антош.

О, эта его реакция на мой голос! Он вздрогнул и тут же превратился в озверевшего медведя, попытался встать, но я оседлала его сверху и прижалась к нему полуголой грудью. Мужчина застыл, смотря на мои губы, а я провела по ним языком. И, чёрт возьми, я чувствовала его эрекцию! Как он твёрд и горяч даже через форменные брюки.

И со мной что-то происходило. Я смотрела в его угольно-чёрные глаза, боясь сделать вдох. В них было столько сильных эмоций, что дух захватывало. Желание и ярость. Мне так хотелась поцеловать его губы, которые превращались в тонкую линию во время разговора со мной. О! Я даже представить не могла в каком он бешенстве. Капитан милиции при исполнении зажат в стриптиз-клубе между ног его владелицы, которая его сюда и заманила. Я предвкушала его ярость. Жаждала его криков. Увидеть вены на его шеи от еле сдерживаемой злости. Антон. Мне так нравилось это имя.

Я провела руками по его широкой груди, расстёгивая пуговицы на рубашке. Чёрт возьми! Чуть не застонала от досады, увидев белоснежную майку. Такое тело не должны скрывать эти тряпки! Он не должен носить эту проклятую форму! Ему отлично пошёл бы деловой костюм или же байкерская куртка, но не эта чёртова тряпка.

Опускаясь ниже, я сползаю с его колен, заставляя раздвинуть ноги. Стараясь, чтобы никто не заметил, опускаю руки ниже и, прикрывая одной другую, обхватываю его член пальцами через ткань и провожу языком по верхней губе. Антон вздрагивает, как от удара электричеством, и его рот приоткрывается.

О! Как мне это нравится! Ну почему, почему я так сильно хочу тебя?! Господи! Я отталкиваюсь от него, виляя бёдрами, направляюсь к шесту, что специально приготовили для сегодняшнего празднования, зажимаю сталь руками и наклоняюсь вперёд, выставляя для него лишь часть своей попы из-под юбки с частыми сборками. О да, милый, я для тебя нарядилась в школьную форму для ролевых игры. Оценил мой юмор, мой правильный мальчик? Чтобы ты подавился своей яростью при следующей встречи.

Покрутив задницей и добившись оваций публики, я выпрямилась и прижалась спиной к шесту. Опускаясь на корточки, начала медленно развязывать узел на груди и снимать блузку. Держа её в руках, погладила внутреннюю сторону ног и кинула в Захарова. Не поймал. Грёбанный упрямец. Всё сидит и просто смотрит с каменным выражением лица, только наклонился вперёд и облокотился о колени, улыбаясь своим коллегам. Как же ты бесишь, Антоша! Я возбуждена, понимаешь, чёртов ты мент! И я хочу разрядки! С тобой.

Отстёгивая юбку, направляюсь к нему, вышагивая, словно по линии. Провожу пальцами по его щеке, скуле, спускаюсь к подбородку, надавливаю на него, чтобы он откинулся на спинку, но тут он хватает меня под коленями, и я падаю прямо на него. Волосы метнулись вперёд, закрывая мне лицо, а его руки до боли сжимают мне ягодицы. Боже! Как это приятно. Меня аж дрожь пробила. Но ему нельзя так себя вести! Здесь не только коллеги, но и начальство. Откидываю руки от себя и беру за подбородок, вжимая пальцы в кожу. Да, милый мой, не только ты любишь грубо и властно.

Музыка закончилась слишком быстро, и я должна слезть с него, но не могу. Не могу оторваться, не могу не смотреть в чёрную бездну глаз, не могу не прикасаться. Что со мной? Два года он вызывал меня к себе по любому поводу, связанному с клубом, орал словно бес, а я дразнила его, издевалась над ним, а теперь не могу закончить начатое.

Кое-как заставляю себя встать на ноги и только потом отпускаю его лицо, оставляя маленькие следы от ногтей. Эти губы. Как я хочу эти губы…

Люди окружают его со всех сторон, поздравляя с праздником, а я успеваю смыться, подхватив с полу рабочую одежду девочек. Одеваюсь нарочито медленно, ожидая пока все рассосутся со своими тупыми пожеланиями, и направляюсь к лестнице. Также медленно, подружка. Дай ему шанс увидеть, куда ты идёшь. Моё тело пылает. Задница до сих пор горит от его ладоней. Да, он мне нравился. Весь такой уверенный в себе, грозный, серьёзный мужчина тридцати лет, не женат, детей нет, даже любовницы нет. Я узнала о нём всё, благо за время владения этим заведением смогла заработать кое-какие связи за долги глупеньких, не умеющих держать себя в руках сыночков депутатов. И то, что я узнала, мне нравилось. В частности то, что у него нет ручной шлюшки. Может, если мне повезёт, я стану ею.

Остановившись у подножья лестницы, оглядываюсь назад через плечо. Идёт за мной. Послушный мальчик. Сегодня ты получишь вкусняшку. А может, и я получу.

Поднимаюсь наверх, прохожу всего несколько шагов и оказываюсь  схвачена за руку. Разворачивает меня к себе, прижимает к стене и целует, яростно врываясь в мой рот языком. Я глажу его по груди, отвечая на жёсткость более вяло, чем он хочет, но провожу ладонями по плоскому животу, опускаясь к ремню. Какой горячий мужчина! Всегда хотела себе такого. Не просто грубого траха с причинением боли, а вот такого – страстного, сжигающего дотла, секса до изнеможения, чтобы потом я встать не могла. Как же мало таких мужчин!

Он спускается на мою шею, прикусывая кожу, и пробирается мне под юбку.

– Не здесь, Антош.

– Наплевать.

Хихикаю как идиотка и вырываюсь из его рук. Грудь вздымается от частого и глубокого дыхания, взгляд затуманен, но покорно следует за мной к дальней двери, где располагалась моя спальня. Да, жила я тоже тут. А что делать? Нужно же как-то крутиться. Вечером присмотр за гостями, днём бумажная волокита. Это в сериалах владение клубом показывают весёлой работой, а на деле это сплошные поставки, расходы, проверки.

Не успеваю закрыть за нами дверь, как Захаров снова начинает меня целовать. Ну уж нет. Не так быстро. Хватаю его за плечи и толкаю от себя, подставляя ногу. Падает на кровать, а я сажусь сверху. Пытается взяться за мою попу, убираю ему руки и вдруг оказываюсь под ним. Мои кисти зажаты над головой, его рот властно овладевает моим, и пальцы проникают в меня, заставляя стонать. О да! Да и ещё раз да! Он двигает ими беспощадно. Не одним, не двумя, а сразу тремя. То входит, то выходит, то сгибает их внутри меня. О, боже мой! Да! Я двигаюсь вместе с ним, чувствую, как внутри то скручивается, то развязывается ком.

– Антош!

Краем сознания чувствую, как хватка на запястьях ослабевает, вырываюсь, чтобы расстегнуть ему ремень. Это всего лишь пальцы, мне нужен он. Почувствовать его в себе. Полностью. Как же давно я представляла себе это. Все эти два долгих года.

Захаров приподнимается, начинает срывать с меня одежду так, что всё трещит по швам. Высвобождает мою грудь из чёрного лифчика и накрывает набухший сосок ртом. Сосёт его. Медленно. Покусывая. Господи. Я сейчас кончу так. Это даже лучше чем в моих фантазиях!

Неожиданно он переворачивает меня на живот, снимает трусики до колен, обматывает свой кулак моими волосами и тянет за них, чтобы я встала. Я подчиняюсь и чувствую первый толчок. Сильный, яростный, резкий. Как и он сам. Как и его крики в кабинете. Я буквально кричу от удовольствия. Выходит медленно, заставляя меня ерзать. Проводит головкой до самого копчика, надавливает на верхнюю дырочку, но врывается в нижнюю. Снова и снова. Кусает моё плечо, с болью сжимает грудь и тянет голову назад, а ягодицы отталкивает вперёд. Шлепок по моему клитору был неожиданностью, и я ахнула, но когда он сразу же вошёл, то ощущения стали ещё сильнее, заставляя выкрикивать его имя. Да! Боже! Да! Этого я так ждала! Этого я так хотела! Чтобы он брал меня как суку, которой постоянно называл! Чтобы доказал насколько я бешу его! Чтобы показал, что его член гораздо лучше его дубинки!

Выходит, чтобы кончить на меня. Горячая сперма течёт между моих ягодиц. Я предвкушаю ещё один раунд, ведь это ещё не конец! Но…

– Нет!

Я возмущена! Я ещё не всё, не закончила! Но он отпускает меня, от чего падаю на кровать, и начинает застёгивать штаны. Я ничего не понимаю! Разгорячённый мозг не хочет соображать, а тело требует разгрузки, но… всё падает, когда вижу на кровати стодолларовую купюру. Это как пощёчина. Как ушат холодной воды. А Антон просто разворачивается и уходит. Молча. Даже не посмотрев в мою сторону.

Я долго пялюсь на деньги, пытаясь осознать, что он сделал. Унизил меня! Унизил настолько сильно, что у меня даже эмоций на это не было. Оплатил секс со мной. Как с дешёвой проституткой.

Я спихнула ногами деньги на пол и отползла к изголовью кровати. Больно. Отчего так сильно больно? Будто грудь сдавили в тисках и пытаются выковырять душу ржавой вилкой. По моему лицу текут слёзы, которые я вытираю рукой и смотрю на влагу с непониманием и одновременно осознанием – моё сердце разбито. Вдребезги. Его швырнули о стену, потоптались по нему и выкинули в мусорный ящик. Хочется сперва напиться, чтобы потом провалиться где-нибудь в сон и забыться, но не могу. За что? За что он так со мной? Я ему ничего не сделала! Даже словом не обидела…

Я вспомнила наш сегодняшний разговор и как сказала, что работа мента не для него, но ведь я только для того, чтобы позлить его, чтобы из всех женщин, что вокруг, он думал только обо мне!

Вот как, значит, да, Захаров? Я шлюха для тебя. Низкопробное убожество, которое не достойно внимания жалкого мента. Что ж. Ты не на ту нарвался, бестолочь. Я объявляю тебе войну!

Глава третья

Антон

Остановился у бара и обвёл взглядом сослуживцев. Внутри пылало странное пламя, которое с трудом сдерживал. Заказал у бармена водки и стал наблюдать за танцами девочек на шестах. Подарок от заведения. Тоже мне, подарок. И её танец. Все пялились на неё. Вдели её тело. Кидали деньги ей под ноги. Я ревновал эту шлюху. И не сомневался, что она вот так раздвигала свои ножки перед каждым именинником. Как ещё может вести себя владелица этого убогого заведения, если даже её персонал сейчас обхаживал ментов. Вон сидит начальник оперативного отдела, а об него уже трётся блондинистая сучка в кожаном нижнем белье. Чем она лучше них? Ничем. Такая же шалава, только более дорогая.

Облокотился о стойку и начал наблюдать, как мои коллеги празднуют не мой праздник. Чувствовал себя здесь чужим. Почти вором. Такие как я не знали точную дату своего рождения. В графу писали число, когда попадали в «Дома Малютки», а искать своих биологических родителей никто из нас не хотел. Тем более я. Да и какой смысл? Мне тридцать. Я капитан милиции. У меня двухкомнатная квартира и дома ждёт кот.

Кот! Точно кот! Нужно покормить кота…

– Привет, красавчик.

По моей руке прошлись чьи-то пальцы, поднялись к плечу и стукнули ногтем по носу. Подняв взгляд на хозяйку, меня чуть не вывернуло от омерзения. Нет, она была хорошенькой. Даже очень. Но так похожа на Нину. Такие же шоколадные глаза и чёрные волосы, затянутые в хвост на затылке. И на ней был тот же костюм для ролевой игры. Школьницы, сука! Почему именно школьницы?!

– Ты ещё кто такая? – буркнул я, отбивая от своей руки её кочерыжки.

– Инна. Меня Нина прислала. Сказала, что хочет принести свои извинения.

Девушка втиснулась между мной и стойкой и потянулась губами к моей шее. Я мотнул головой и отодвинул Инну за плечи на безопасное расстояние.

– Какие ещё извинения? За что?

Девушка облизала ярко накрашенные губы и наклонила голову на бок.

– Минут десять назад вы немного не правильно друг друга поняли, и Нина решила исправить это недоразумение. Она понимает, что вы привыкли к товару подешевле, поэтому предоставила вам меня.

Некоторое время пытался сообразить, что она мне только что сказала, а потом взбесился. Сука! Вот же сука! Она только что передала мне, что я привык пользоваться шлюхами с грязных подворотен, поэтому не смог удовлетворить её! Пылая праведным гневом и жаждой расплаты, преодолел зал с танцующими людьми, быстро поднялся по лестнице, влетел в её комнату и остановился как вкопанный. Напротив входа стояла кровать, которая была застелена чёрными блестящими простынями, и Нина в белом кружевном белье без грамма косметики и с влажными волосами была божественно красива. Она лежала на животе, подняв одну ножку вверх, и с кем-то говорила по телефону, а её сладкая попка… Дерьмо! Эти чёртовы кружева подчёркивали каждый изгиб её тела. Так хотелось подойти, лечь поверх и сжать эти аппетитные булочки, пройтись по ним зубами…

Но я только основательно хлопнул дверью, да так, что зеркало забренчало где-то справа. А эта чертовка даже не соизволила повернуться.

– Я перезвоню.

Она скинула звонок, повернулась на спину и села так, что пора звонить фотографам для сессии в порно-журнал. Ревность прошибла меня насквозь, выбивая из головы воспитанность и любезность. Я глубоко вдохнул и подошёл к изножью, а девушка лишь усмехнулась. Сейчас она выглядела ещё моложе, чем когда накрашена. Я знал, сколько ей лет. Всего двадцать три года, но теперь я бы с натяжкой дал лет восемнадцать.

– Товар подешевле? – еле сдерживаясь, спросил я. – Так ты всё-таки товар? И сколько же я не доплатил?

Усмешка сошла с её лица, а глаза зажглись яростью. Она вскочила на кровати, вставая на колени, и влепила мне пощёчину. Звонкую. Сильную. Знаю, сам виноват. Но всей моей выдержке пришёл конец. Я схватил её за шею и пихнул на спину. Девушка упала с испугом в глазах и это меня остановило. Нет. Я не насильник. Я хотел её, да. Хотел видеть её под собой, но не таким образом.

– Слушай меня внимательно, Нина. Я не знаю, каким образом ты урвала этот бизнес. Не знаю, что тебе для этого пришлось сделать. Но я хочу, чтобы ты уяснила раз и навсегда – вокруг тебя взрослые дяди с большими членами и если ты не успокоишь, то расплачиваться будет очень больно. Думай о каждом своём слове и шаге, малышка. Милого личика мало, чтобы уладить некоторые вопросы. А своими выкрутасами ты только хуже делаешь.

Она прищурилась и снова села на кровати. Вся моя злость на неё в один миг улетучилась, стоило мне только пройтись взглядом по ровным ножкам.

– Это угроза?

Идиотка. Я устало усмехнулся.

– Это совет, дура.

Она снова встала на колени передо мной, и взгляд карих глаз остановился на моих губах.

– Катись со своими советами в ад, Захаров. Сегодня я хотела получить от тебя только одно, и ты с этим не справился. А если ты облажался в постели, то и советы твои не стоят и цента.

Я хмыкнул.

– Когда что-то настолько доступно, что даже усилий прилагать не приходится, достаточно лишь удовлетворить свою потребность.

Её щёки запылали от гнева, а я развернулся и ретировался, пока не получил ещё одну порцию ударов по лицу. Меня забавляла её реакция. Молоденькая, глупенькая. Она язвительна на язычок, но яда хватает ненадолго. Однако признание, что ей от меня нужен был только секс, и она в нём разочаровалась, дали хороший эффект. На душе было паршиво. Я сам всё испортил, а теперь и вовсе добил. Рядом с ней мне трудно было сохранять ясную голову. Думал, это пройдёт, как только удовлетворю себя жалким перепихоном с ней, не заботясь о чьих-то нуждах, но я ошибался. Девчонка прочно засела в моих мыслях, и я не понимал почему. Да, она молода, формы шикарны, её чарующий голос срывал колпак, но этого мало. Почему я на ней так зациклен?

Спустившись снова вниз, заказал водку и стал наблюдать за происходящим вокруг. Корпоратив медленно, но верно из вертикального переходил в горизонтальное положение. А чего я, собственно, ожидал, если сам не так давно сжимал ягодицы Нины? И хотел испытать это снова. Услышать её стоны и крики. Почувствовать ещё раз вкус её мягких податливых губ.

– Повтори, – и бармен налил ещё рюмку.

Нина. Я до сих пор чувствовал её кожу ладонями и слышал стоны вместо музыки. Как она выгибалась… Шептала и кричала моё имя… Какой же я всё-таки олень. Ведь могло бы сложиться иначе, не действуй я сгоряча. Может, если с ней всего лишь поговорить, образумить… Она ещё так молода. Вся жизнь впереди. И если она будет столь легкомысленно относиться к своему делу, её убьют. И я не смогу помочь.

Выпив залпом водку, стукнул рюмкой по стойки.

– Повтори.

Хотел надраться так, чтобы меня потом тащили до дому, но опьянения нет. Откуда-то справа завопили девчонки из бухгалтерии, поздравляя меня с днём не моего рождения. Отсалютовал им и проглотил залпом жидкость. А потом ещё одну и ещё. А в голове только её имя. Нина. Нина. Нина. Я такой идиот. Прости меня. Но не простит. Даже простая девушка такого не простила бы, с чего это делать Фризер?

Наверное, так будет лучше. Я простой мент. Она владелица стрип-клуба для богатеньких ублюдков. Даже при всём желании из этого ничего бы не вышло. Лучше пусть она будет меня ненавидеть, чем я буду знать, что в любой момент могу явиться к ней, получить свою порцию удовольствия.

– Привет.

Пьяным взором глянул на блонду, что присела рядом, и повернулся к бармену, уже привычно стукнув стопкой. Эта девушка была другая, но точно не подослана стервой со второго этажа. Та будто знала какие мне нравятся, и Инна была тому доказательством. В этой незнакомке же не было ничего схожего с моей девочкой…

Моей девочкой? Успокойся, Захаров, она никогда не будет твоей. Кому нужен мент с мизерной зарплатой, когда можно грясти бабки лопатой всего лишь повертев задом?

Кивнул девке на её приветствие, смотря на толпу перед собой, и осушил стопку.

– Ты чего такой грустный? Случилось чего?

Что ж вы все любите лезть в душу? Я имени твоего не знаю, а ты суёшь свой нос не в свои дела. Поставил рюмку перед барменом и тут же получил свежую порцию.

– Нет.

– Тогда, может, потанцуем?

Я перевёл взгляд с алкоголя на девушку и осмотрел её с ног до головы. Худая, но симпотная. Улыбнулся ей и подмигнул. Она тут же покраснела, словно девственница на выданье, и заулыбалась. Дура. Строит из себя саму невинность.

Ухватил её за тонкую талию и к уху склонился. Что-что, а доводить баб до нужного состояния я умел. Словно природный талант – пощекотать там, погладить тут, прошептать какую-нибудь хрень ей на ушко, и девочка уже течёт.

– У меня есть идея получше.

Уже через пятнадцать минут она отсасывала у меня член в женском туалете, не стыдясь, что кто-то может войти. Причмокивала и стонала, словно порно-актриса, но это было так… наигранно. Надоело. Поднял её за волосы и повернул к умывальникам. Снял уродливую мини юбку, достал из кармана презерватив и шлёпнул деваху по попке, оставляя красные следы.

– Эй! Что ты делаешь?

Не, не то. Слишком костлявая. Разорвал упаковку и натянул защиту. Отчего-то не сомневался, что Нина чиста, а вот эта нет. Снова думаю о Фризер. Убирайся ты уже из моей башки! Задираю кофту девчонке и сжимаю её соски между пальцами. Та охает, но не вырывается. Умничка. Понимает всё. Провожу членом по попке, надавливая на анус…

– Не туда, ты что творишь?

– Не ори.

Буркнул и вошёл в другую дырку со всего размаха. Протяжный стон, не приносящий удовольствия. Худышка выгибается, просит поглубже с каждым моим толчком. Дергаю её за задницу на себя, чтобы сделала шаг назад. Зашипела как кошка, когда вошёл слишком глубоко. Сама же просила! Вдалбливаюсь в неё с яростью, потому что не она мне нужна, не она. Я другую хочу. Ту, что сводит меня с ума. Ту, что угондонила моё эго. Суку, которая выводит меня из себя одни своим существованием!

– Антон, больно!

Больно? Терпи. Сама подсела. Заставляю выпрямиться и поднять одну ногу на раковины. Девчонка подчиняется безропотно, но всё равно не то. Беру её руку и заставляю теребить собственный клитор самой. Хрен с два я к ней прикоснусь там. Она не Нина. Кусаю мочку девчонке. Она заходится в экстазе с громким стоном, а я продолжаю и не могу кончить. Не могу. А это тело кончает раз за разом! Визжит, скулит, воет. Выхожу из неё грубо, снимаю презерватив, пока девка опирается о умывальники, бросаю использованный «копюшон» в урну и надеваю штаны. Девушка… как же её зовут? Она же говорила мне своё имя? Да пофигу. Она натягивает трусы и юбку и тянется ко мне с поцелуем. Я отшатываюсь, как от заразной.

– Эээ, нет. Не надо.

– Козёл.

Шлюха. Поворачиваюсь, чтобы уйти и… Твою мать. Что она тут делает?

– Нина Владимировна… – лепечет девчонка за моей спиной. – Я… простите… я…

Она усмехается, но не говорит ни слова. Всё и так понятно. Вон дешёвка и вполне удовлетворённая и даже несколько раз, а с ней не сдержался. Её не смог. Да, блять! Не смог! Она так же молча выходит, а я закрываю глаза, пытаюсь совладать со своими эмоциями. В этот момент казалось, что я всё делаю неправильно. Что стоило бы мне подарить ей всего лишь грамм нежности, и я смог бы получить гораздо больше, чем трах, но… но не двигаюсь с места. А какой в этом смысл? Да и что я ей скажу? Ей был нужен только секс от меня. Как бы это ни было иронично, но, оказывается, обидно. Можно забыть об этой девчонке и снова вернуться к прежней жизни, где я мент, а она шлюха.

Выхожу из туалета, забывая о девушке там, и направляюсь к выходу. Всё. Хватит с меня на сегодня. Покупаю два литра пива в ближайшем магазине, доезжаю до дома и кормлю кота. Васька весь извёлся за целый день.

– Исхудал, да, толстый? Смотри жирок по бокам как стекает, скоро ветром сдувать будет.

У меня никогда не приживались животные. Рыбки сдыхали, породистые коты убегали, а этот дворовый шалопай живет со мной уже второй год и стал хорошим другом.

Врубив комп, сажусь за бумаги, потягивая янтарный напиток, но не допиваю и половины, как в голову, наконец-то, бьёт опьянение. Я пытался не думать о Нине. Пытался отвлечься, но перед глазами стояла её попка. Она была согласна на всё. Не строила из себя принцессу и не заламывала пальцы. Даже истерики не было, а попытка проучить. Какая-то она другая, не такая как должна быть по общественным меркам, и именно это привлекало в ней. Заставляло желать, чтобы она была только моей. Чтобы ни одна тварь не прикасалась к ней. Чёрт возьми! Какого хера ты появилась в моей жизни?! Всё же было так нормально. Я трахал любых баб, кончая, ловил ублюдков, бухал без последствий, а теперь тоска давит на виски, а грудь сжимает волчьими когтями. Будь ты проклята, Нина Фризер! Я не могу так.

Хватаю ключи с тумбочки, завожу мотор и возвращаюсь обратно. Хочу почувствовать её снова, хочу услышать её голос, увидеть её образ. Просто хочу её. Всю.

Глава четвёртая

Нина

– Я не понимаю, что со мной происходит. Я то хочу вцепиться ему в глотку, то умолять меня поцеловать. Три раза, Слава! Та дрянь кончила три раза в задрыпаном туалете, а я? Я готовилась, планировала, а он… козёл!

– Подожди. Что-то я не поняла. Он кончил с тобой?

Я кивнула на слова сестры.

– Кончил.

– А с ней?

Я покачала головой. Я хорошо видела, как он в раздражении вышел из неё и снял пустой презерватив. Спасибо, что хоть предохранялся. Урод. Он – моральный урод.

– Ну и что ты тогда истеришь? Сегодня у него днюха же? Скоро наклюкается и приползёт к тебе, орёл сизокрылый. Только, Нин, зачем он тебе? Захаров тот ещё индивид.

Я нахмурилась.

– О чём ты?

– Ой, – раздражённо выдохнула она по видеозвонку. – Захаров мент. Правильный мент. Но с изъяном. Его бывшая работает у меня бухгалтером в Мове. Я её чуточку поспрашивала про прошлое, ну она и выдала про старые отношения.

– Что она выдала?

– Захаров не любит, чтобы ему перечили. Он бывший военный, командиром был, прошёл и плен, и кровавые бойни. Так его бывшая подружка уверяет, что у него не всё в порядке с головой. Сама подумай, вдруг она правду говорит? Может, он не является таким, каким кажется?

Слова сестры всё больше и больше озадачивали.

– Каким «не таким»?

– Я не знаю, сестрёнка. Лена отказалась говорить такие подробности, но будь с ним аккуратнее. Мало ли. Вдруг он БДСМщик какой-нибудь.

Я вспомнила, как он шлёпнул меня сегодня. Мне не было больно, скорее горячо после удара. И за шею он взял меня не душа, а просто держа. Не знаю, что с ним не так, но Захаров точно не из «таких». Он не причинит мне вреда.

– Какое это отношение имеет ко мне?

Сестра цокнула языком и что-то отпила из кружки.

– Нин. Ну, дурочку не включай. Я же вижу тебя насквозь, ты сохнешь по нему.

– Он всего лишь меня возбуждает, – пробормотала я, вырисовывая круги на простыне. – Просто он такой… Я даже не знаю, как это описать. Настоящий, что ли? В нём нет такого, мол, о, ты владеешь стрип-клубом, значит, хорошо трахаешься и богата. Нет в нём этого. Он смотрит на меня как на шлюху, будто я мусор какой-то. А я хочу большего, понимаешь? Хочу уважения к себе.

– Тогда тебе мимо, сестрёнка.

Я посмотрела на Славку, которая была моим отражением в зеркале. Мы близнецы. Но не те, которые любят всё одинаковое и общее, а те, кто задолбался от воскликов: «Ого! А вы чувствуете друг друга?». Поэтому, когда получилось выпорхнуть из родительского гнезда, мы разбежались в разные концы страны. Славка открыла свою автомастерскую, а я стриптиз-клуб. Вот такие мы разные.

– Это ещё почему?

– Захаров циник и верен своим принципам, а ты у нас кто? Правильно. Ты – владелица стриптиз-клуба, которая наверняка получила бизнес от богатого папика и раздвигает ножки перед каждым встречным. А Захаров мент до мозга костей. Улавливаешь суть?

Я нахмурилась. Так-то я получила бизнес от богатенького папика, только от родного отца, который горячо «любит» своих дочек, а не через постель с плюшевым бегемотом.

– Нет, Захаров другой. И он мне нравится.

– Ну, зачем он тебе, сестрёнка? – психанула Слава. – Он же жалкий мент! Они получают-то там копейки. Ни ресторана нормального, ни подарков.

Я покачала головой. Ничего она не понимает. Мы с ней настолько же разные, насколько и одинаковые.

– Он капитан милиции, – поправила я её с таким видом, будто есть разница. – Да и не за бабками я гонюсь. Просто, – я закусила губу, – ты бы видела его. Это бомба, Слав, так и хочется облизать. Вытрахать, чтобы, скотина, слова не смог мне сказать…

Дверь в мою комнату неожиданно распахивается, впуская басы громкой музыки снизу, и на пороге я вижу Антона. Не в стельку, но пьяного. Он в пижамных штанах и кроссовках, а для меня это будто самая сексуальная одежда на свете. Он уезжал со своего же праздника? Но вернулся. Почему? Да и есть ли разница? На нём не было рубашки, вот что важно! И его грудь… Слегка покрытая волосами, но рельефная, хотя подкачать форму всё же стоит чутка. И он снова был в бешенстве. У меня даже дыхание перехватило от одного его вида. Стоит, облокотившись локтем о косяк, глаза потемнели ещё больше, скулы ходуном.

Я сглатываю слюну, испытывая какой-то странный страх или это предвкушение, и на автомате принимаю нужную мне позу. Всего лишь поворачиваюсь к нему и приподнимаю колени выше, а он пожирает меня взглядом, от которого кровь в венах начинает бурлить. Молча, отлипает от проёма и направляется ко мне, скидывая на ходу штаны и боксеры, а я смотрю на его член, пока он стоит передо мной обнажённым.

В молодости он был шикарен. Я видела фото и с пляжей, и в военной форме «С.С.Р.Р». Всё покрыто мускулами и на животе все необходимые кубики были. Сейчас он лишь слегка вышел из формы, потеряв чёткие контуры, но крепость мышц осталась. И он стал ещЁ красивее. Зрелее. Мужественнее. От того мажора на фото остались лишь блеклые воспоминания. Сейчас передо мной стоял настоящий мужчина с большой буквы и с внушающим трепет агрегатом.

Он опускается ко мне на кровать, нависая надо мной, и сразу впивается грубыми губами мне в рот, врываясь языком и придавливая меня своим весом. Мой халат сам собой расходится в стороны, открывая и без того свободный доступ к моему телу.

Но в этот раз он другой. Да, такой же грубый и властный, но почему-то медлит, будто смакуя происходящее. Кусает мои губы, оттягивая их, и тут же снова целует. От него пахнет шампунем, пивом, водкой и сигаретами, и… Чёрт возьми, меня уносит от смеси этих запахов! От его близости! От его губ! Я царапаю ему спину, сжимаю бёдрами талию и трусь об него как кошка во время течки. Как же я хочу его. Плевать на глупые чувства, кому они нужны? Мне нужен такой мужчина, хотя бы для личной коллекции, чтобы потом не жалеть, что упустила такой шанс. Наверное, это не правильные мысли, но Слава дала понять, что на большее я рассчитывать не могу при любом раскладе.

Антон спускается мне на шею, прокладывает дорожку к груди и всасывает мой сосок, а я выгибаюсь под ним, прижимая его голову к себе. Как это приятно! А его руки на мне? Они сминают до красных пятен мне бёдра и грудь, а пальцы оставляют полосы после себя. Боже. Только не останавливайся! Прошу! Только не останавливайся! Я готова это кричать, когда он с чмоканьем оставляет один мой сосок в покое, но принимается за второй. Они набухли и стали больше, а Захаров всё продолжает и продолжает издеваться надо мной. Опускает руку ниже и щипает клитор так, что звёздочки сыплются по всему телу, а после двигает пальцами, растирая кожу. Я кончаю в сильных судорогах, ноэкстаз длится недолго, уступая место новому возбуждению. Пугаюсь, что он опять встанет и уйдёт, но Захаров опускается ртом ниже и накрывает языком промежность, всасывая мои соки, покусывая горошину и вылизывая всё, до чего может дотянуться его горячий язык, который проходится вдоль и входит во влагалище, но этого так мало! Я стону от чувства недостатка и потянула его волосы ко мне, но он лишь мотнул головой, скидывая мои пальцы, и садиться, чтобы развязать пояс банного халата, снять с меня его и потянуть к себе на колени за талию.

Его губы солёные от меня, а на члене поместились бы три мои ладошки. Два этих факта буквально взрывают мне мозг. Я уже не могу терпеть. Он нужен мне.

– Антош… хватит…

Он кусает мою нижнюю губу, оттягивая её, и до боли сжимает ягодицы, заставляя молчать.

– Заткнись, Фризер. Пожалуйста, заткнись.

И я бы, наверное, обиделась, но с этими словами он резко насаживает меня на себя, и я утопаю в чувстве наполненности им и кайфа. Я поднимаюсь на руках и сама приподнимаюсь на нём так же медленно, как он выходил из меня сегодня, и опускаюсь так же быстро и резко, как и он. Захаров вздрагивает и со стоном целует мне шею. Господи, как мне нравится этот звук! Как я тащусь от этого мужчины! Я двигаюсь на нём в том же ритме, но чувство, что этого недостаточно не покидает меня. Любишь делать больно, Захаров, а что если причинить её тебе?

Я впиваюсь ногтями в его спину, оставляя довольно глубокие раны ногтями, но кажется зря. Всё его тело охватывает дрожь, и я снова слышу стон, полный удовольствия, а после…

– Сука! – выматерился он сквозь зубы и швырнул меня на кровать. Он перехватил руки у меня над головой и до резкой боли сжал в кулаке половые губы, дёрнув при этом. – Больше не смей так делать, ты поняла?

Я кивнула, понимая, что действительно переборщила – под ногтями была его кожа и кровь. Думала, что сейчас он точно уйдёт от меня, снова оставив голодной, но вместо этого он входит, но медленно, смотря мне в глаза, и замирает. Гладит ладонью по ягодицам, очерчивает талию, сжимает грудь, которая не помещается в его руке, и останавливается на моей щеке. Большой палец проминает мне губы, раскрывая рот, и входит внутрь. Я сосу его и чувствую, как дёргается его член во мне.

– Как же ты прекрасна.

Меня чуть не разорвало от счастья и понимания, что я нравлюсь ему. Что это не просто трах, чтобы доказать что-то. Он здесь, потому что его влечёт ко мне так же, как и меня к нему.

– Отпусти меня, – шепчу, желая, чтобы не отпускал никогда. Чтобы заковал своими наручниками и держал в плену всю оставшуюся жизнь. – Я покажу, что могу быть ещё и способной, отпусти, Антош.

Он освобождает мне лишь одну кисть, и я ложу её ему на щеку. Покрыта дневной щетиной, слегка колется, но так приятно. Я целую его губы, на которых вкус моего тела, надавливаю собой, чтобы лёг на спину и сажусь сверху. Снова целую его губы и опускаюсь по подбородку на шею, грудь, обвожу языком соски. У меня было не так уж и много мужчин. С каждым из них я состояла в отношениях. Но никто из них не был таким же зрелым, как Антон. Я дико нервничала, боясь опростоволоситься, потому что никому ещё не делала того, что хотела сделать для него.

Спускаясь к животу, я взяла его член и прошлась ладонью по всей длине. Хриплый выдох дал понять, что пока делаю всё правильно. Обвожу языком светлую головку и тиру им уздечку. Мощный агрегат дёргается в конвульсиях, но не кончает. Оказывается для него этого мало, а на видео, которые я смотрела тонными все эти два года, мужчины кончали сразу же. Вот и верь в такие постановки. Сперва я растерялась и выдохнула, но Антон взял мои волосы в кулак, чтобы они мне не мешали, и я собралась. Всё это время я вела себя с ним как хозяйка борделя, а не клуба, так пора бы быть смелей. Нахрен тогда начала эту чёртову игру?

Чтобы не задеть его зубами, я завела губы под них и, придавливая, начала двигать головой и рукой одновременно. Всё моё внимание было на правоохранительном органе этого мента. Я даже не замечала, как Захаров массировал мне затылок, и увидела в каком он блаженстве, лишь когда остановилась, чтобы вдохнуть воздуха. Он откинулся на подушки, подняв голову выше. И как это было красиво отсюда. Его грудь, кадык и подбородок. Я настолько завелась, что с ещё большим энтузиазмом вернулась к занятию. Ему нравится! Нравится! Я слышу его стоны, вижу в каком он удовольствие, а с той шмарой он не был таким! Только со мной!

– Нина…

Вот же… Да, милый, да! Давай! Я сделаю всё, лишь бы ты шептал только моё имя! Я взяла его глубже, хоть и было больно, потому что гортань оказалась куда у́же. Но это стоило того. Он застонал, изливаясь прямо мне в глотку, а я продолжала, поглощая солёную жидкость, наплевав на стыд. Он кончил! Кончил со мной! Всего лишь от моего минета! Господи, какой мужчина!

Я поднялась, когда он затих, но ещё двигала рукой вверх и вниз, обводила большим пальцем его дырочку и терла уздечку ладонью… Пока не поняла, что этот ублюдок спит.

– Антон?

Никакой реакции!

– Мудак! – вспылила я, ударив его по груди, но он лишь перевернулся на живот, подмяв под себя одеяло.

Из телефона вдруг донёсся смех сестры. Всё это время она была на связи? Вот стерва! Да и всё равно. Нам скрывать нечего друг от друга. Но Захаров… Кретин! Ну, я тебе устрою!

– Нина?

Я посмотрела на улыбающуюся сестру, полная гнева и голода.

– Я тут подумала… Он интересный экземпляр. И, да, неужели тебе утёрли нос!

Я вспыхнула из-за её слов, а Слава лишь рассмеялась.

– Чау, сестрёнка, а то и мне нужна разгрузка. Какой мужчина! Я тоже «хочу» такого…

Она отключилась, а я посмотрела на мирно спящего Антона. За что ты так со мной? У него до сих пор стояк, а он спит! Я чувствовала себя странно. Меня буквально поимели два раза сегодня, а никакого удовольствия от этого нет. Чтоб тебя черти разорвали, Захаров! Нельзя же так поступать!

Тем не менее, я взяла из шкафа ещё одно одеяло и укрыла его шикарный голый зад.

По крайней мере, уснул он в моей постели. Я была наслышана о его похождениях. Этот «правильный» мент перетрахал почти полгорода. Все стриптизёрши пускали слюни на него, шушукаясь, какой он искусный любовник, а одна из официанток сегодня была с ним в туалете. Уволю её к чертям собачьим. Ненавижу эту шлюху. Раздвинула ноги в рабочее время с клиентом. Я предупреждала её. А то, что это был Захаров, меня вдвойне бесило. Пусть скажет спасибо, что уйдёт отсюда живой.

Всю ночь я разбиралась с делами в клубе. Как оказалось, менты отдыхают пуще, чем детки депутатов. Выйдя на улицу, они шмаляли по бутылкам, трахали моих девочек не только с их согласием и выпили почти весь ассортимент в баре. Вадимке придётся возместить использованный товар, а мне искать почти половину персонала, потому что даже немногие парни из работников загибали бухгалтерш и молоденьких сучек в форме. Но что меня удивило, никто не остался спать здесь. Ближе к утру клиенты разъехались по домам или отелям, а к шести утра уборщицы привели в порядок танцевальный зал. Бедные женщины. Они выметали чьи-то трусы и вытирали блевотину. Надо бы поднять им зарплату.

Ближе к обеду приехали поставщики, которым я оплатила алкоголь и продукты для закусок. Это задержалось на полчаса, потому что ублюдки решили надуть меня, не отдав один ящик водки. Не велика потеря, но разреши одному, и последуют сотни. Нервная и злая из-за двух идиотов, я вернулась в свою комнату, где ожидала застать Захарова, но ошиблась. Он ушёл. Ублюдок просто ушёл. Ненавижу его! Ненавижу. И, кажется, люблю. Иначе, почему мне так больно? Почему хочется рвать и метать от мысли, что ему-то на меня насрать. Я всего лишь очередная дырка для него.

Спустившись вниз, вижу, как на улице прямо перед дверью крутиться Антон, пытаясь рассмотреть спину. На мгновение сердце замирает. Он здесь. Он ещё здесь. Стоит спокойно курит с охранником. Они перекидываются парой слов, и тут что-то происходит. Антон звереет за долю секунды, замахивается и бьёт мужчину в лицо кулаком, а потом коленом. Я вылетаю, чтобы остановить его, но он сам меня замечает и сплевывает прямо мне под ноги.

– Вот это? – раздается тихий вопрос, – серьёзно? – качает головой, а я ничего не понимаю. В его глазах осуждение и ярость, а в голосе горечь. – Шалава!

Это как пощёчина по лицу, и я немею, не зная, что сказать, а ублюдок просто сбегает по ступенькам и садиться в свою машину. Что я сделала не так?

Ярость поднялась в груди с такой силой, что было трудно дышать. Шалава, значит? Шалава?! Никто меня так ещё не оскорблял! Не на ту нарвался, Захаров! Ты будешь моим, но сначала я тебя выдрессирую, бешеный ты пёс! Я заставлю тебя пасть к моим ногам, и ты молить будешь быть твоей, или я не Фризер!

Глава пятая

Антон

Проснулся в непонятках где я нахожусь. Вокруг стены из красного кирпича, на потолке несколько лампочек, на полу толстые белые ковры, а довольно просторная кровать застелена чёрным шёлковый бельём. Вокруг тумбы, комоды, шкафы из тёмного дерева, а судя по косметике на столике с большим зеркалом, комната принадлежит девушке. Не той ли девушке из туалета? Дерьмо. Только не это.

Так, стоп, нет! Я ушёл тогда. Я помню. Даже доехал до дому, купил пива и… И приехал обратно к Нине. Я помню, как вошёл сюда, услышал имя какого-то мудака, и у меня сорвало колпак. Я пытался сдерживаться, но… сдержался ли? Не обидел ли её? Кажется, она ещё делала мне минет, или хотела сделать, но я не помню. Блять. Я не часто пью, но провалы в памяти всегда, если смешаю алкоголь или понижаю градус. И как же болит голова! Но какого хера я один? Где Нина? Я опять не удовлетворил её? А как ещё оправдать отсутствие девушки? Конечно, она пошла поискать того, кто доведёт дело до конца. Вот шлюха!

Я встал с кровати, чувствуя себя последним идиотом. Купился на её покорность и податливость, как сопляк. На мгновение подумал, что действительно что-нибудь стоящее из этого может выйти. Ага. Щас. Держи карман шире. Вокруг неё полно богатых ублюдков и молодых придурков. Может целый день выбирать… Блять!!! Я с размаху пнул кровать рядом и поднял штаны и трусы. Лучше мне уйти отсюда, пока не захотел найти девчонку и высказать всё в лживую рожу.

Слетев по лестнице, вышел на улицу и остановился возле верзилы у входа.

– Закурить есть?

Тот достал пачку и протянул мне. Я кивнул в знак благодарности, взял одну сигарету и попросил огонька. Вдохнув дым, провёл рукой по волосам, чертыхаясь.

– Девка? – спросил амбал, сочувственно смотря на меня.

– Сука! – выплюнул я, делая ещё одну затяжку.

Он хмыкнул.

– Забудется.

– Надеюсь.

Мужик усмехается и кивает. Тут дебилом надо быть, чтобы не понять что со мной. Я в бешенстве! Я, мать его, в диком бешенстве! Наверняка, побежала к тому самому «Славе», с которым разговаривала до моего прихода. Шлюха!

– Это она тебя так? – спросил охранник, указывая на мою спину.

Я сперва пытался посмотреть сам, а потом увидел отражение в двери. Четыре смычные полосы шли от середины позвоночника и поднимались к лопаткам. А вот это я помню!

– Вот же сука бешеная! – повторил я ругательство, а бугай рассмеялся.

– Горячая штучка. Моя тоже такая же. Все бока располосовала сегодня. Тебя как зовут-то?

Горячая. Не то слово. Изумительная. Прекрасная. Страстная. Открытая. Но, блять, шлюха всё равно. Такая же, как и сотни вокруг.

– Антон. А тебя?

– Славка. Будем знакомы.

И меня снова переклинило. Я осмотрел придурка с ног до головы. Выше меня, шире меня, лысый, нос сломан. Да какого хера, Нина? «Такая же», говоришь? Щас тебе будет «такая же», падла!

Замахиваюсь и что есть дури леплю кулак ему в подбородок. Он воет, хватаясь за лицо и наклоняясь вперёд. Хватаю его за шиворот и бью коленом в нос. Внутри всё клокочет. Хочу продолжения, но вижу её в дверях. Плюю ей под ноги и тычу в мычащее чмо.

– Вот это? Серьёзно? – качаю головой и выдаю уже ей в лицо. – Шалава!

Она вздрагивает, но молчит. Молчи и дальше, а я пошёл. Сажусь в тачку и, отъезжая назад, вижу, как она подходит к куску тупого мяса и кладёт ему руку на плечо. Верно, пожалей иди. Бедняга расстроен.

Выруливаю на проезжую часть, направляю машину в сторону дома и бью по рулю, по панели, по голове. Блядь, шлюха, шалава, тварь! Понимаю что это пиздец! Это просто пиздец! Ненавижу и, сука, понимаю, что люблю, блять, люблю эту стерву! Да за что, мать твою, за что?! Два года она мозолила мне глаза, дразнила своими коленками, выводила своим томным голосом, и как оказалось не меня одного!

Мотаю головой, пытаясь выкинуть тупые мысли из головы, но боль из сердца вырвать нельзя. Нельзя! Стону от бессилия. Нина! Почему ты такая? Я только поверил, что ты сможешь быть верной только мне. Быть только моей. Что стоит с тобой только поговорить, объяснить, направить, ведь ты ещё так молода, и всё у нас нормализуется! А никаких «нас» нет, и не было никогда. Это ты, придурок, напридумывал себе сказок, как сопливый мальчишка.

Остановился возле своего дома и сжал в руках баранку. Нужно попытаться забыть её, хотя бы попытаться. От злости задёргал рулевое колесо, пытаясь вырвать его с корнем и швырнуть. Идиот! Какой же идиот! «Это бомба, Слав, так и хочется облизать. Вытрахать, чтобы, скотина, слова не смог мне сказать…», а потом раздвинула ноги передо мной и облизывала мой член, сжимала в пальцах мою задницу. «Моя тоже такая». «Все бока располосовала сегодня». Шлюха!

Вышел из машины, захлопнув дверь так, что потом пожалел. Направился к подъезду, кивнул охающим бабулям на лавочке, и поднялся в квартиру. Охайте, кукушки старые. И в жизни ментов бывают трудные деньки. Об ноги начал тереться Васька и мурчать как трактор. Я хоть покормил его вчера? Прошёл на кухню, проверил миску – полная. Сел на стул и погладил скучающего кота по широкому лбу. Эх, Васька, Васька. Не везёт нам. Ты, вон, вообще кастрирован, отчего разжирел как диванная подушка. Ну что ты смотришь на меня? У тебя всё есть. Еда. Вода. Что ещё надо? Ах да. Лоток почистить.

Пока заменял грязный наполнитель, ответил на звонок из отдела. Воронцов Саша занимался сейчас… Чем он занимался? В упор не помню, но знаю, что важно.

– Здаров, Тох. Помнишь майского подрывника из супермаркета?

Я кивнул.

– Ну, помню.

– Кажись, засекли уродца.

Я поставил кошачий туалет на пол и выровнялся. Неужели! Эта мразина убил троих детей и пятерых взрослых. Дело отдали нам и разрешили использовать Русаков[?], но уже два месяца никаких зацепок.

– Где?

– Прикинь. Этот пидрила находился у нас под носом. Стрип-клуб «Люкс». Ходит туда каждую пятницу.

Я хмыкнул. Сегодня пятница. Нужно получить ордер на задержание в общественном месте и встретиться с хозяином заведения. Иными словами нужно разговаривать с Ниной, а мне этого делать нельзя. Да и не пойдёт она со мной на переговоры.

– Займись разрешением и переговори с… гражданкой Фризер. Я сообщу Вадиму. Как будет всё готово, я перезвоню.

– Принял.

Он отключился, а я набрал друга. Нас было восемь. Я, Вадим, Влад, Стас, Данилл, Кирилл, Илья и Женька. Мы были одним отрядом очень долгое время. Прошли очень многое и, наверное, и дальше бы воевали, но война окончилась. В какой-то момент толстопузы просто устали играть в войнушки, меряясь своим завышенным эго, и мы стали не нужны. Каждый ушёл по своему пути, занялся тем, что умел. Вадим подался в «ОМОН», я, вот, в менты. Илюха только, кажется, свой клуб открыл в Мове. В последний раз мы виделись все вместе два года назад, когда контракты аннулировали и нас вкинули на улицу как котят.

Если б я знал, к чему меня жизнь приведёт, остался бы в Мове. Да, я и сам виноват. Мой характер оставляет желать лучшего. Сперва делаю, потом думаю и жалею. Наверное, не надо было называть её так, но… Блин, не сдержался. Дурак. Да почему дурак? Я же ей не по роже дал, хотя заслужила. Разве заслужила? Между нами не было обязательств. Всего лишь секс. Два раза. Два раза я трахал её так, как других не трахал. Я целовал её, когда других было мерзко. Даже сделал ей куни. Я. Сделал. Шлюхе. Куни. Это много стоит, блин! И что получил? Ничего.

Выдав всю инфу Чернову, скинул и поплёлся в ванную. Нужно привести себя в порядок. Смыть с себя пот и грязь после Фризер. Стало как-то противно от того, что после меня она побежала к другому, пусть даже я и виноват. Возможно. Вспомнить бы, но не хочу думать о ней, о её стонах и её теле. О том, как она наигранно-искренне хотела сделать мне минет и строила из себя невесть что, будто сосала действительно в первый раз. Неуверенно и боясь причинить боль зубами. Чёрт! Нина! Что же ты за дрянь такая редкостная?!

Зазвонил телефон, и я потянулся к мобильнику, который оставил на стиралке.

– Тох, эт снова я, – услышал я голос Стаса, – Фризер упёрлась и ни в какую не даёт согласие на захват на её территории. Чё делать?

Я выключил воду.

– Вот же сука. Ладно. Я сам с ней поговорю.

– Ты, это, только не взрывайся при ней. Нам её согласие нужно, а не принудительное.

Я усмехнулся. Без ругани не обойдётся.

– Постараюсь.

Скинул и уставился в телефон. Где-то тут должен быть номер Нины, но отчего-то боялся услышать её голос. Боялся, что сдамся и сам упаду к её ногам. Соберись! Ты же мужик, а не тряпка! Это всего лишь шлюха. Таких в твоей жизни было сотни.

Она взяла трубку после третьего гудка. Да, я считал!

– Антош, не думала, что услышу тебя. Ты так поспешно ушёл…

Стерва.

– Нужно встретиться, – прервал я её сквозь зубы, прокленая её насмешку в голосе и этот томный стон, что долбанул по слуху.

Какого хуя? Она разговаривает со мной во время секса? Сука!

– Как понимаю, это по поводу… ммм… вашего подрывника?

– Да.

– Хорошо. Жду тебя у себя.

И она скинула. Сучка просто скинула звонок. Но она что-то задумала. Зуб даю. Уж слишком быстро согласилась. Решила отыграться за мою вспышку гнева? В клуб решил идти в штатском. Если повезёт, то сразу приступим к приготовлениям – в голове уже созрел план. Осталось уломать хозяйку «Люкса». Сам себя заставил даже мысленно обращаться к ней фамильярно, но когда увидел у лестницы того самого Славу, чуть снова не озверел. Лыбясь разбитыми губами, он взял меня за плечо и толкнул вперёд.

– Топай. Доведу до шефа, мудак.

– Ещё раз пихнёшь меня, и твоя рожа встретиться со стенкой.

– Топай, придурок.

Шумно выдохнул, пытаясь удержать себя в руках. Договориться. Нужно договориться. Мы поднялись на второй этаж, прошли по коридору, но я направился мимо спальни. Несколько раз я приходил сюда раньше, чтобы взять показания, и меня проводили, правда, в тот раз любезно и в её кабинет. Туда-то я и направился, но меня остановили, схватив за куртку, и дёрнули назад, развернув при этом к той самой двери. Ну, я предупреждал. Пацан как раз стоит как нужно.

Разворачиваясь, сжимаю его руку на плече, выворачиваю её ладонью вверх, от чего парень нагибается, хватаю за затылок, вписываю его физиономию в красные обои, а затем закрепляю урок пинком сверху в челюсть. Да, я мент и всё такое, но вот такое терпеть не намерен.

Дёрнув куртку за воротник, вхожу в спальню. Нина лежит на какой-то то ли стремянке, то ли стол это, в одном полотенце, которое прикрывает аппетитный зад, а блестящую от масла спину массирует какой-то мужик. Чужие пальцы сминают оливковую кожу и разглаживают мышцы у позвоночника, а у меня всё говно кипит от ярости и ревности. Хочется и его также об стену, а её раком и всадить по самые гланды, чтоб сорвала голос, выкрикивая моё имя. И вместе с этим приходит облегчение, что стон, возможно, был вызван чёртовым массажем.

– Антош, ты как нельзя вовремя. Славик, спасибо. Можешь быть свободен.

Массажист кивнул, накинул на её спину простынь, что лежала позади него и вышел. Славик? Славик. Может, я не тому сегодня морду набил? Два раза. Да насрать. Я начищу хлебальник всем Славикам в её окружении… Начистил бы, если б стоила того.

Женоподобный Славик выпорхнул из комнаты со скоростью торпеды, а Нина приподнялась на локтях и размяла шею.

– Ты хотел поговорить. Не уж-то извиниться решил за своё хамство утром?

Поговорить? Всё вышибло из головы, когда она встала абсолютно голая, игнорируя тряпки на своём теле, которые упали на пол, и направилась в ванную комнату. Я с жадностью пожирал глазами её фигуру, мысленно представляя, как глажу сам, и чуть не хрюкнул от удовольствия, заметив свои засосы на её шеи и груди. Так, стоп. Поговорить. Точно.

– Нам нужен твой клуб на сегодня.

Вышло как-то хрипло и тихо. Я прокашлялся и попытался снова:

– Саня тебе должен был объяснить причину.

Она остановилась в проёме между комнатами и облокотилась спиной о косяк. Как заворожённый я следил за её пальцем, который прошёлся от ключицы до пупка. Как же она идеальна. Будто создана для меня. Мясистые формы, которые можно хорошенько сжать, но не та куча жира, которую называют «боди позитивом». Нину можно назвать пышкой, как сосиска в тесте…  запихать бы сейчас свою сосиску в её тесто… везде гладкая, сочная…

– И это всё?

Нееет. Я бы проделал с тобой ещё много чего. Столько планов, столько возможностей. Так, стоп, Захаров!

– Да. Это всё.

Она провела своим маленьким язычком по губам. Чмокнула, обдумывая мои слова, и покачала головой.

– Нет.

Я нахмурился.

– Почему?

Почему нет? Ты была на всё согласна вчера! И сегодня тоже.

– Потому что это мой клуб и это ударит по его репутации.

Репутации? Это только повлияет на ещё больший поток людей. Майский подрывник стал чуть ли не идолом поклонения в соцсетях. Его жалели за нелёгкую судьбу, за то, что бросили родители… Кто-то продаёт своих детей за бутылку водки, но ребёнок даже не думает лишать других жизни, когда вырастает. А этот упырь убил восемь человек, трое из которых даже ничего толком не повидали.

– Фризер, я не в настроении играть в игры, – прорычал я сквозь зубы. – Ты должна помочь с поимкой этого ублюдка.

Она нахмурилась, смотря на меня, и на мгновение мне показалось, что она поняла серьёзность ситуации, но я снова ошибся.

– С одним условием.

– С каким ещё условием?

Она усмехнулась, явно предвкушая победу.

– Я получу доступ к твоему телу в любое время, скажем, на неделю. Думаю, это будет достойная плата за услугу. Всё просто – стань моей шлюшкой, Захаров, и ты получишь мой клуб на сегодня.

Глава шестая

Нина

Ооо, я буквально видела, как его бешенство лезло у него из ушей! Кулаки сжимались, мышцы на скулах сводило, ноздри раздувались от ярости. Сейчас меня ждали два варианта событий – либо начнёт орать, либо убьёт. Последнего не хотелось, конечно, но что поделать? Но вот чего я не ожидала, так это его смеха. Громкого, заразительного, искреннего. Я чуть сама не начала смеяться вместе с ним, пока не напомнила себе причину, чем это вызвано.

Он отвернулся, уперев руку в бок и прикрыв рот ладонью второй, пытаясь себя сдержать, а потом снова засмеялся. Нет, ну это уже перебор!

– Захаров, либо принимай предложение, либо проваливай. У меня ещё дел по горло.

– Извини, крошка, но соблазнять у тебя выходит лучше, чем договариваться.

Придурок. В кого он такой придурок уродился?

– Это отказ? – уточнила я, распуская волосы после массажа. Всё равно в душ идти. Пожалуйста, скажи, что ты согласен! Не дури.

– Это отказ.

Чёрт! Сохраняя лицо равнодушным, я пожала плечами и направилась в ванную. Карт больше нет. Уловки все иссякли. Отказ – значит отказ.

– Тогда вали с моей территории.

Но тут открывается дверь, и в комнату вваливается бедный Славик, лицо которого снова в мясо. Захаров, чтоб тебя!

– Я убью тебя, гадёныш!

Чёрт, он сейчас всё испортит!

– Слава!

Чудак останавливается как вкопанный и смотрит на меня. Хочется прикрыться, но охранник вовремя отворачивается, а я замечаю хмурое лицо Антоши. Так, значит, вот оно что. Тебе не плевать. Ты просто ломаешься. Придумал себе бредней каких-то, а теперь бесишься? Ты не мудак, Захаров, ты идиот!

– Уйди, – спокойно, но твёрдо велела охраннику, понимая, что ещё чуть-чуть и взорвётся бомба.

Славик в не меньшей ярости, чем Антон, но подчиняется и уходит. Я снова остаюсь с взбешённым ментом наедине, но мне не страшно. Он не причинит мне вреда, если не зайду слишком далеко. Этот урок я уяснила.

– Я согласен.

От радости, я чуть не подпрыгнула. Он, правда, это сказал? Кажется, у меня получается им манипулировать благодаря Славику. Надо пронумеровать этих ребят, слишком много вокруг Славиков.

– Но сейчас мне нужно подготовить наряд.

Наряд? Какой наряд? Ааа, его подчинённых. Дура!

– Нет, Захаров. В любое время, помнишь? И сейчас я хочу разгрузки.

– Ты сказала, у тебя есть дела…

– Я соврала.

Чёрные глаза прищурились. Сейчас он был в точности похож на Гримма из легенд, которыми пугали детей по ночам. И это так возбуждало! Я не понимала что в нём такого. Точнее я понимала что, но почему меня это так заводит? Он грубый, наглый, самодовольный и властный, когда является всего лишь жалким ментом, и именно это и сводит с ума от желания. Его самооценка и самоуверенность, которые просто зашкаливают до уровня Эвереста.

Пока он приближался ко мне, то набрал кому-то и ждал ответа, но даже не притронулся ко мне, когда навис надо мной коршуном, а мне так этого хотелось, что даже губу закусила, лишь бы не начать просить об этом.

– Вадим. Поставь машину со своими у заднего входа и две напротив здания. Шестеро в штатском из наших должны быть внутри. Я буду через… минут десять.

Десять минут? Да он издевается! За десять минут он меня даже не возбудит!

Он снял куртку, наклонившись почти к моим губам, и взял моё лицо в руку, впиваясь пальцами в щёки. Видеть его без формы было странным, даже несмотря на кобуру на груди. Будто я нарушаю закон, просто смотря на него. Чёрная футболка отлично подчёркивала его грудь и талию, а джинсы не скрывали мускулистых ног. Так хотелось прикоснуться к нему. Заставить увидеть меня, а не мою маску.

– Ты же понимаешь, что этот ублюдок убил людей, Нина? Он троих детей убил.

На мгновение ужас от услышанного, когда приходил опер, снова овладел мной, и я кивнула. Подрывник действительно убил восьмерых людей и покалечил ещё около шестидесяти взрывом в супермаркете. Никто не предупредил о бомбе. Никто не подозревал, что во время праздника произойдёт такое. Люди покупали продукты, подарки, дети играли на площадках. А потом в один миг оказались под завалами.

– Он приходит в одно и то же время уже месяц, – выдала я то, что выяснила, наблюдая по камерам за единственным кандидатом на эту роль. Только один человек приходил весь вечер в определенное время и выглядит странно на фоне богачей и мжоров. – В половине десятого. Занимает один и тот же столик в VIP-зале, изредка покидает его, чтобы сходить в туалет или к бару. Одет всегда в одно и то же – коричневая куртка и кепка с буквой «М» на лбу. Сидит полчаса, затем уходит и уезжает в красной девятке без номеров. Куда направляется дальше, я не знаю.

По мере моих слов, его хватка ослабевала, а взгляд менялся. Не знаю, что это спровоцировало, но он прижался губами к моему лбу и обнял за плечи, нежно и ласково прижимая к себе. А после его будто озаряет. Он отпускает меня и снова набирает номер.

– Оденься, Нин.

Я нахмурилась и покачала головой, но он продолжил:

– Оденься. Мои сапёры проверят здание. Вадим…

Сапёры? То есть он мог заминировать мой клуб? Ублюдок! Я сняла с крючка полотенце и вытерла спину насколько смогла дотянуться. Пока Антон говорил с Вадимом, я натянула одно из платьев, жалея, что так и не завезла сюда что-нибудь из спортивного и домашнего. Да, выглядеть роковой и сексуальной круто, но очень часто хочется вместо каблуков почувствовать на ногах простые домашние тапочки, а вечерние платье поменять на затасканную пижаму, вид которой был, будто я билась за неё с бомжами. Да и кроссовки, мне кажется, пригодились бы сейчас как нельзя кстати. Пообещала себе, что когда всё это закончится, завести-таки необходимые для моего комфорта вещи.

Пока я застёгивала ремешок на первой босоножке, нагнувшись раком и поставив ступню на стульчик, Антон вдруг пристроился сзади и провёл ладонями по моим ягодицам. Он сдурел? Сейчас? Я выпрямилась, попыталась отойти, но он лишь пихнул меня на себя, ухватив за живот, и задрал подол юбки.

– Я ещё не оплатил услугу.

Услышала я его шёпот у уха и меня аж повело. Я задержала дыхание и откинулась на его плечо.

– А как же сапёры?

– Успеем.

Его рука сжала мне одну половину задницы, прошлась по боку и спустилась по сгибу спереди вниз. Пальцы проникли под трусики и стали натирать клитор, а я вцепилась в его локоть ногтями. Боже. Всего одно движение, одно слово, а меня аж выкручивает наизнанку. Я готова прям так раздвинуть перед ним ноги, как похотливая шлюха. А в чём-то утром он был прав. Правда, такая я только для него. Только для него я была готова на всё, лишь бы он целовал меня, трогал, трахал… и был рядом. Нет, Нина! Не думай в этом направлении! У тебя всего семь дней, вот и наслаждайся ими.

Его нетерпеливость возбуждала меня ещё сильнее. Подушечкой он прошёлся по всей промежности, проверяя, насколько я готова. А я была готова. Я ерзала на его руке от нетерпения и пыталась вдохнуть как можно больше воздуха, но когда он вошёл в меня тремя пальцами и согнул их, я чуть не задохнулась от ощущений и желания, чтобы он поскорее оказался во мне.

– Антон! Прошу тебя.

Он прикусил мне мочку уха, поддев её языком, а меня током будто прошибло.

– Нет, малышка. Я отработаю услугу по полной.

Он начал сгибать и разгибать пальцы, кусая мою кожу на шее, а я вцепилась в его руку, что орудовала во мне, боясь, что вот-вот упаду без сил сопротивляться. Антон спустился по моей спине губами, ухватился зубами за край платья и расстегнул молнию, высвобождая грудь, которую тут же обхватил ладонью. Зажал сосок между пальцами и оттянул его вперёд. Я выгнулась в его руках и потёрлась попой о лучшую часть защитника правопорядка. Буквально зарычав в мой затылок, он вдруг шлёпнул меня по ягодице и вынул пальцы одновременно. И если бы он не держал меня за талию, то я бы распласталась у его ног от электрического разряда, который прошёлся от макушки до пят. Чёрт возьми, почему моё тело так реагирует на его грубость?

Не успела я опомниться, как Антон развернул меня к себе, подхватил на руки и усадил на свой член со всего размаху. Я вцепилась в его волосы и укусила за плечо, содрогаясь в экстазе. Но что самое потрясающее, Антон кончил прямо в меня. Я чувствовала, как его горячая сперма растекается во мне, а пенис судорожно дёргается. Всё вокруг поплыло, а сознание отключилось на мгновение, поэтому, когда пришла в себя, сильно удивилась, что Захаров лежит на кровати, всё ещё находясь во мне, а я поверх него. Может быть, это эмоциональный сдвиг после критических дней, но я вдруг так сильно захотела услышать от него хоть какую-нибудь нежность, хоть что-нибудь.

Это глупо. Я заставила его трахать меня семь следующих дней. Купила секс с ним. Он, наверное, ненавидит меня. Я провела пальцем по косточке у шеи до плеча, и в голове вдруг созрел план. Ну, как план. Надежда. У меня есть семь дней. Целых семь дней. Я должна использовать их с умом. Показать, что я не просто хозяйка «Люкса», где депутатошки распивают алкоголь и употребляют кокс, что могу быть другой для него. Но как это сделать? Как заставить его понять, что я достойна мента. Может, начать с малого? С отпечатков зубов на сгибе шеи?

– Я укусила тебя. Прости.

Он открыл глаза и провёл пальцами по отметинам.

– Мелочи.

Так. Хорошо. Кажется, я на правильном пути. Что дальше? Чёрт, с более молодыми всё гораздо проще, чем со зрелым мужчиной. Я не знала, что делать и говорить дальше, боясь показаться глупой девчонкой, но вспомнила про сапёров и поспешила слезть с него. Да и незачем ему это. Я напомнила себе кто я и кто он. Можно всё изменить, но для него я так и останусь шлюхой. Я не знаю, что его заставило утром взбеситься, но отлично понимала, насколько это ударило по его отношению ко мне. Если раньше я могла рассчитывать на что-то большее, то теперь только на эти семь дней.

– До открытия клуба всего пять часов, – затараторила я, двигая бёдрами и чувствуя, как его всё ещё эрогенный фаллос выходит из меня. Было жаль прерываться, Антон уже готов на второй раунд, но дело серьёзное. Встав, я начала поправлять платье и снова застёгивать его. – Твоим ребятам нужно будет за это время проверить клуб, потому что я не смогу объяснить наличие ментов внутри политическим жирдяям… Ты мне трусики порвал! – воскликнула я, когда принялась за нижнее белье. Сняв их, кинула в урну, возле косметического столика. – Это, между прочим, коллекционное бельё, Захаров! После открытия у вас будет всего два часа, чтобы занять места в VIP-зале. Вы успеете?

Я посмотрела на него, и с досадой обнаружила, что он застегнул ремень и молнию на штанах, но также лежит на кровати, подогнув одну руку под голову. Но вот его взгляд… он стал будто другим. В нём не было презрения или осуждения, как до секса. В его взгляде был тот самый мент, который цепко выискивает улики в каждом движении.

– Зачем тебе всё это?

Я быстро заморгала, не понимая, о чём он говорит. Что «всё»? Эта сделка с ним или что-то другое?

– Что ты имеешь в виду?

Он поднялся и встал рядом со мной, взяв моё лицо за подбородок.

– Все эти краски, дорогие тряпки, побрякушки, этот клуб. Что ты пытаешься скрыть, Нина?

Я почувствовала себя преступницей под его пристальным взглядом. Будто он узнал самое секретное из моей жизни.

– Я не понимаю…

Он всего лишь положил ладонь мне на щеку, а я вздрогнула, будто собирался ударить. Нервы вдруг натянулись и обострились, готовые вот-вот порваться.

– После секса ты была настоящей, пока лежала на моём плече. А теперь снова стала другой. Что с тобой не так?

Не так? Он говорит так, будто я совершила преступление, которое пытаюсь скрыть. Отпихнула от себя его руку, как бы мне не были приятны его поглаживания шершавых пальцев, и смерила его подозрительным взглядом. Нельзя. Нельзя поддаваться эмоциям даже в этой комнате.

– Тебе сперма в голову ударила, Захаров? Я не понимаю о чём ты.

Чувственные губы сжались в одну линию, а пальцы собрались в кулак. Ну всё. Договорилась. Но в этот момент в дверь постучали, и послышался голос Славика.

– Нина Владимировна. Там какие-то люди тычут мне в нос бумажками и требуют вас. Мол, у них орден на обыск какой-то.

Я в бешенстве посмотрела на Антона. Обыск?

– Обыск? – повторил он, видимо, сам не понимая о чём речь. – Какой ещё в жопу обыск?

Я поправила платье до конца, сожалея, что так и не успела надеть нижнее белье. Блин, вот надо было ему порвать плавки. Они мне так нравились. Я открыла дверь и начала обувать первые попавшиеся туфли.

– Славик включи мозги, пожалуйста. Что именно они тебе сказали?

Туповатый, но очень преданный сотрудник почесал затылок и замычал:

– Ну, они говорили, что у них ордер, что им нужно найти какую-то бомбу, но мы не торгуем оружием. Только водка и кокс. У нас есть разрешения. Я пытался им сказать, но они потребовали вас.

Ты дебил, Славик. Покачав головой, указала Антону на ключи от спальни, которые лежали на комоде.

– Закрой, пожалуйста, я пойду, разберусь.

Оставляя двух баранов наедине, я спустилась вниз и встретилась нос к носу с тем самым Вадимкой, который арендовал мой клуб вчера. Он уже выплатил лишние затраты и ущерб, что внушало уважение. Пацан почти не был на празднике. Он поздравил Антона и тут же ретировался, а утром сам приехал узнать, всё ли прошло нормально. Вот только я не ожидала увидеть его в форме «ОМОНа». Неужели всё так серьёзно?

– Вадимка, – на автомате включила я режим роковой стервы и усмехнулась, – форма тебе к лицу. Какими судьбами?

Парень, возможно на год старше меня, а может, и ровесник, сузил медовые глаза, и я поняла свою оплошность. После секса не прошло и пяти минут, а волосы я так и не уложила.

– Мы пытались объяснить, что у нас есть разрешение, и нужно войти, чтобы найти закладки, а ваш тупица упёрся и не пускает ребят.

Я улыбнулась. «Ваш». Какой вежливый.

– Приношу свои извинения, Славик немного…

Грохот со спины прерывает мою речь, оглядываюсь и наблюдаю, как бедного Славика перекидывает через перила Антон и что-то ему тихо говорит, а у охранника глаза лезут на лоб. Славик начинает мотать головой, а затем вопит во всё горло:

– Не трогал я её! Не трогал! Она бы мне мои же яйца бы скормила за один намёк! Клянусь, не трогал!

Её? Неужели… Нет. Слава не мог кого-нибудь изнасиловать. Да, у него довольно бандитский и угрожающий вид, но чтобы совершить такое, слишком много мозгов.

– Тоха?

Антон вытягивает одну руку, которую я не видела, в сторону Вадима и тычет в него пистолетом.

– Заткнись, Чернов! – снова убирает руку назад, и я понимаю, куда приставлено дуло. – Последний раз спрашиваю имя твоей шкуры или я выстрелю тебе в очко. Говори, сука!

– Варя! – орёт Славик в полном безумии, – её зовут Варя!

Захаров отпускает парня, хмурится, будто что-то не понимает и убирает оружие в кобуру, что-то бормочет себе под нос, а я не выдерживаю, потому что вижу, как парень натягивает трико на задницу и чуть ли не рыдает.

– Захаров! Ещё раз ты причинишь вред моему персоналу, и я вырву яйца тебе, больной ты ублюдок!

Но увидев его усмешку, сердце скручивает от боли. Он интересовался именем девушки Славы. Догадка озаряет уже меня, но я пытаюсь откинуть её в сторону. Нет. У Антона никого нет, кроме меня. Или я ошибаюсь? Может, со мной, он представляет Варю? Какая же я дура. Вот и объяснение его вечному стояку, а ты губу раскатала, что он на тебя такой жеребец. Видеть его не хочу, знать не хочу от мысли, что принадлежит не мне и никогда не будет, потому что таких не отбить. Да я довела его до постели, заставила ещё семь дней со мной спать, но это всего лишь секс. А мне этого мало. Мало, подонок ты сексуальный!

Глава седьмая

Антон

– У тебя укус? – спрашивает Вадим, ткнув пальцем мне в шею.

Я отбиваю его руку и хмурюсь.

– Ты ещё мне сцену ревности закати, придурок.

Он фыркает, мол, больно надо, и переводит взгляд на растрёпанную Нину, которая пытается украдкой поправить волосы и наблюдает, как двое ребят обыскивают кабинет с помощью овчарки. Друг обо всём догадывается и усмехается, вот только мне наплевать на это. В голове стучала одна мысль: «Это не тот Славик». Бедняга чуть не обделался, когда почувствовал дуло пистолета у своего очка.

– Так вот как ты договорился, – задумчиво произносит Чернов, намекая на обоюдный секс, но в нашем случае я себя продал.

С ума сойти. Я себя продал. Жаль, что всего на неделю.

– Не совсем так.

– Да ладно. Она горячая штучка.

– Она шлюха. Ничего более.

Вадим удивлён.

– Нинка-то?

«Нинка». Я начинаю закипать. Неужели и он ей пихал?

– Ты её знаешь?

– Типа того. У нас квартиры на одном этаже. Ну, которую я сдаю в аренду. Думал, она меня узнала, хотя я не знакомился с соседями.

Квартира, аренда. Точно! Чернов только развёлся со своей бывшей, которая сбежала с богатым ублюдком на Бали, оставив ребёнка на мужа. У Вадима получилось отобрать малышку у матери, лишив её прав, а сейчас добивался ограничений на приближение. Света была истеричной особой и часто распускала руки. Мы все опасались, что она причинит вред девочке, и написали соответствующие характеристики. Осталось дождаться вердикта суда. Взамен на свою дочку Вадим отдал Свете почти всё, что имел, а то, что осталось, продал. Только квартиру решил сдавать, чтобы получать доход для содержания дочери и своей матери, потому что в «ОМОН» тоже платят не золотом. Но их соседство, пусть и такое, меня удивило. Неужели Земля настолько маленькая?

– И что ты о ней можешь рассказать?

Вадим пожал плечами, скрещивая руки на груди. Я действительно хотел знать, что он о ней думает или знает, потому что врать не станет. Чернов не последний человек в моей жизни, а совместная работа только закрепляла нашу дружбу.

– Родители ярые католики. Отец владеет холдингом «Ряська», матери нет, сестра держит свою автомастерскую в Градсбурге. Три раза была в отношениях, неудачных – сопляки, да выскочки. Стала избирательна в партнёрах. А два года назад отец купил для неё этот клуб…

– Отец купил?

Вадим кивнул.

– Она окончила юридический с отличием, Владимир Петрович настоял на профессии, но девушки это не понравилось. Клуб был подарком.

Я с подозрением уставился на Вадима.

– И откуда ты это знаешь?

Парень смерил меня взглядом, мол, ты в своём уме?

– Она живёт через стенку, я должен знать, кто окружает людей, которых я пускаю в свою квартиру. У них маленький ребёнок, вдруг у Фризер с головой не в порядке, а я потом отвечай.

Разумно. Я снова посмотрел на недовольную, но смиренно терпящую осмотр девушку и усмехнулся. Значит, клуб тебя испортил. И не такая уж ты наученная, как пытаешься казаться. Однако актриса что надо. Так изящно выводить меня из себя целых два года, выдавать себя за качественную шлюху. И если бы не эта история со Славиком, я бы даже поаплодировал, если б не одно «но» – заигралась, девочка, и вжилась в роль.

Собака вдруг глухо зарычала, привлекая внимание собравшихся, и Нина побледнела.

– Что там?

Один из кинологов опустился на колени и заглянул под шкаф, куда собака уткнулась носом.

– Коробка, – ответил он владелице здания. – Из-под обуви. Молодец, Ферзь. Хороший мальчик. Капитан Захаров! Обыскали уже всё тут. Куда дальше?

Бомба в её кабинете. Рядом с письменным столом.

– Обыщите всё здание. Мне нужны остальные взрывчатки.

Парень выпрямился, оттягивая пса и пропуская сапёров. Они подняли шкаф и оттащили в сторону, после того осмотрели его, а я взял Нину за руку и уволок из комнаты, но в центре коридора она вырвалась и с яростью уставилась на меня.

– Он заминировал мой клуб! Люди могли погибнуть, Захаров! Я никуда не пойду!

Я навис над ней, снова впиваясь пальцами в локоть, и дёрнул на себя.

– Молодец, зайка. Пошипела. А теперь соберись и включи свою бестолковку. Мёртвой ты делу не поможешь.

Она отвернулась в сторону и потерла лоб пальцами.

– Он месяц ходил сюда. Его бомбы могут быть где угодно. Всех не найти.

– Ты же сказала, что он уходил только в туалет и к бару.

Она с насмешкой посмотрела на меня.

– А что, если ему помогали? Что, если его вообще наняли, чтобы устранить меня вместе со зданием?

– Тебе угрожали?

Она нехотя кивнула.

– Сначала он хотел купить «Люкс», а когда я отказала, то пообещал стереть с лица земли и меня, и клуб. Я не придала этому значения, люди могут грозиться чем угодно и так и не дойти до дела…

Я основательно её встряхнул за плечи, потому что не верил собственным ушам.

– Как можно быть такой дурой?! Ты крутишься в опасном бизнесе и тебе угрожали, а ты не придала этому значения?! Ты с ума сошла?!

– Не кричи на меня! – завелась и она тоже, – «Люкс» ещё слишком молод, чтобы составить сильную конкуренцию…

– Очнись, Нина! – заорал я ещё сильнее. – Сюда ходят большесуммы и мажоры с Золотова[?]. Чтобы сыночки были в безопасности, пока вкачиваются коксом, твоим верзилам выдали разрешение на ношение оружия. Ни в одном клубе Пе́тра такого нет, ни в одном. А ты в облаках до сих пор летаешь?

В еёглазах вдруг появились слёзы, и я пожалел, что выдал положение дел в слишком реальной форме. Она закачала головой, а я просто обнял её, прижимая к себе как можно крепче, и плевать, что там обо мне подумают и донесут начальству. Моя девочка напугана. Это всё, что меня сейчас волновало. И пугало. Я хотел защищать её и оберегать… Хотел, чтобы между нами не было этой глупой сделки. Наверное, я дурак, а может просто устал от интриг и павлиньих игрищ.

– Я не хотела, – шептала она сквозь тихий плачь, – отец постоянно говорил, что в жизни нужно плыть на двух вёслах. Что, если хочешь быть плохим, нужно выдать себя за хорошего. Я хотела доказать ему, что это не так, а сама… Боже! Что же я наделала? Я сама лично собрала под одной крышей всю власть города и вручила этому ублюдку детонатор.

Я поднял её лицо на себя.

– О чём ты говоришь, Нин?

Она всхлипнула и затараторила:

– Сегодня день рождения Гурьянова. Он приедет сюда всего на полчаса в десять. Соберутся все важные депутаты и их семьи в VIP-зале. Меня попросили приготовить лучших стриптизёрш и подготовить им номер для выступления, чтобы поздравить, ещё… месяц назад.

Последние слова она прошептала, понимая, что это кем-то действительно подстроено, но не для того, чтобы убить её. Гурьянов. Тёмная лошадка с вылизанным досье и громкими лозунгами о благополучии Республики, взошёл на вершину управления благодаря «удачному» стечению обстоятельств. Его начало верховенства начиналось аккурат с окончанием войны. Прекращение боевых действий, смерть предшественника и получение громкого статуса – не совпадение. Но кто будет слушать обычный народ?

– Они хотят убить президента, – закончила она и закрыла рот рукой.

А я ловил каждое её слово, каждое движение, потом что сейчас она была настоящей. Напуганной, слабой, бессильной, но настоящей. Я вытер влагу с её лица, любуясь искренностью в зелёных глазах, которые молили о прощении. А я простил, как последний идиот, и перешёл к действиям.

– Вадим. Нужны все люди Давыдова. Саша. Собери всех наших и замени обслуживающий персонал ими. Расставьте людей по периметру и вооружитесь чем-то существеннее, чем пистолеты. Сержант Сутов. Продолжайте поиск, пока не найдёте все устройства, но теперь начните с VIP-зала. А ты, – я посмотрел на притихшую Нину, которая кусала ноготь, – перестань сосать палец и съезди куда-нибудь. По магазинам или в салон. Вернёшься, перед самым открытием. И предупреди своих людей, чтобы носа сюда не совали до завтрашнего дня. Ты поняла?

Она закивала, а потом пошла в отказ.

– Мне нужно принять поставки. Я не могу уйти.

Я чертыхнулся про себя.

– Хорошо. Я сейчас сделаю пару звонков, и пойдём твои грёбанные поставки принимать.

Шестнадцать коробок. Мы нашли шестнадцать коробок с самодельной взрывчаткой и устройством для удалённой детонации. Ублюдок предвидел многое, но явно не ожидал, что его засекут в самый последний момент. Главное, чтобы он не подозревал об этом и дальше. Это же… Чёрт. Спасти жизнь самому президенту… Меня ждало бы тогда повышение, если бы оно ещё было мне нужно.

Наблюдая, как Нина разбирается с закупками на праздник, я всё гадал, почему поплёлся за ней. Девушки ничего не угрожало, убить хотели не её, просто сам факт, что заказчику было плевать на попутные жертвы… Ладно. Меня это бесило. Я был вне себя от ярости и стоял, облокотившись о какие-то ящики на улице, сканировал местность хотя бы на намёк чего-нибудь подозрительного. Она ведь могла пострадать. Да что там пострадать, её убить могли! От этой мысли всё внутри сжималось, а Фризер как ни в чём не бывало указывала грузчикам куда ставить ящики с алкоголем.

А ведь на ней нет нижнего белья. И шаги у неё такие широкие. Крутит своей задницей передо мной на этих высоченных каблуках. Чёрт. Отвернулся в другую сторону, чтобы не видеть эту… женщину. Какого чёрта, Захаров? У неё в голове ветер, в жопе дым. Тебе тридцать лет стукнуло вчера. Ты оттрахал её три раза за сутки, а тебе, блять, мало? Пора бы найти замену. Но замену не хочется. Что со мной не так?

Я провёл руками по волосам и услышал болезненный вскрик. Оборачиваюсь, ищу угрозу, но вижу только её. Поранилась. Пинает в раздражении деревянный поддон и матерится не как леди. Это веселит. Такая вся женственная и грациозная, и тут смачный мат.

– Что? – спрашивает с пальцем во рту, а я вспоминаю её губы на своём члене.

Я уснул тогда. Она сделала мне минет, и я уснул. Вот это я мудак!

– Ничего. Больно?

Вскидывает бровь.

– Нет, блин, щекотно.

Я усмехаюсь её дерзости.

– Вызвать скорую?

Она прищуривает глаза и выпрямляется, гордо подняв подбородок.

– Всего лишь заноза. Спасибо за беспокойство.

Не хватает слова «кретин», которое я точно заслужил. Уснуть в такой момент! И чего она со мной возится? Поручила бы своим кретинам морду мне набить, и дело с концом. Нет же. Крутится рядом, на сделку эту подбила? Что ею движет? Хорошего любовника нет под рукой?

– Иди сюда.

Отстёгиваю с внутренней стороны пояса булавку и жду, пока она подойдёт.

– Боишься, что сглазят? – усмехается, протягивая мне свою руку.

Пожимаю плечами и рассматриваю кожу. Да. Заноза. Маленькая, но в болючем месте на сгибе.

– Я мент, Нина. И должен уметь снять свои же наручники без помощи ключей.

– А я думала выдумка, что их можно открыть булавкой.

Я кивнул.

– Выдумка. Нужно ещё что-нибудь похожее, чтобы это сделать.

Поддев кончик щепки, решил вытащить её зубами, убрал булавку в карман. Мог бы и остриём, но тогда девчонка просто скажет спасибо. Делаю вид, что пытаюсь нащупать деревяшку, а сам обхватываю подушечку губами и сосу. Девушка охает и пытается вырваться.

– Не дёргайся, – рычу сквозь сжатые челюсти и удерживаю запястье на месте, – ещё немного.

Всё-таки тяну девушку на себя и выплевываю хрень в сторону, когда она падает ко мне на грудь. Хочу её. Могу и подождать, но хочу именно здесь. Сейчас. Пока вокруг никого. Пробираюсь ей под юбку и чувствую как уже возбуждена. Чёрт. Шикарная девушка. Всегда готова, только руку протяни. Закидываю её одну ногу и ввожу три пальца в неё, наслаждаясь, как она задерживает дыхание и утыкается лбом мне в предплечье, сжимает футболку и просит:

– Поцелуй меня. Пожалуйста.

Целую её жадно и заставляю выгибаться назад. Продолжаю дразнить переднюю стенку, жду, когда сойдёт с ума от желания, и чувствую, как кусает мне губы.

– Антон…

Чёрт возьми. Этот звук её голоса. Я готов продать душу дьяволу за этот стон. Сука. Что же ты со мной сделала? Пробралась под самую кожу, засела в мозгу и вырыла рвы со своим именем в моей душе. Я наслаждался её ласками как наркоман, желая ещё и ещё. Подставлял голову, когда она зарывалась пальцами в мои волосы. Млел от пальчиков под одеждой. И сходил с ума от губ на моей коже. Нина.

Вынув пальцы из неё, начал судорожно расстёгивать ремень и ширинку, целуя её, словно озверевший псих. Посадил на какие-то железные ящики и забыл как дышать, когда оказался внутри неё, когда мышцы обхватили меня в прочных тисках, даря удовольствие. Нина. Я ненавижу тебя за то, что так просто ворвалась в мою жизнь.

Я вбивался в податливое тело, слушая её крики удовольствия на всю улицу, не боясь, что нас по любому уже увидели. Я мент. Я всё разрулю. Только бы моя девочка не прекращала извиваться и кусаться сейчас. Нина. Как же ты охренительна. Чуть было не произнёс это вслух, почувствовав её судороги и услышав всхлип блаженства, которые, блять, заставили меня кончать прямо в неё. Нина. Ты моё наказание. Множественная кровоточащая язва в желудке, не дающая о себе забыть ни на минуту. Хитрая лиса с чёрной вульгарной шкуркой.

Пытаюсь перевести дыхание, уперевшись о стену за спиной Нины, а шлюшка мне в плечо лбом упирается, а потом голову назад откидывает. Красивая сейчас. Удовлетворённая. А у меня в кармане телефон звонит не вовремя так. Чёрт, и не ответить не могу – на носу слишком важное для многих жизней событие.

– Да, блять! – рявкнул, потому что уже бешусь из-за предурка, который звонит и порядком мешает.

– Молодец, Захаров, – отвечает Чернов, но явно недоволен. – Выебал хозяйку стрип-клуба на глазах у всего моего отряда и половины твоего отдела. Почёт и уважение, но может уже, мать твою, примешься за свои обязанности? Меня дочь ждёт, пока ты насаживаешь, как ты выразился, шлюху на мусорных баках!

Скидываю, ничего не ответив и чувствуя лёгкий стыд. Да, надо было думать. Но не получается у меня рядом с ней работать мозгами. И на сделку эту пошёл, потому что буквально сошёл с ума от ревности. А она снова лежит у меня на груди, улыбается, словно школьница и палец между зубов держит. Двигаюсь вперёд, в неё. Глаза свои карие распахивает, и улыбка сходит с лица.

– Не соси палец. Сказал же.

Усмешка на полных губах, снова палец в рот. Медленно вводит и выводит…

– Вот так?

Сучка. Какая же ты сучка. Снова двигаюсь в ней, медленно назад, чувствую, как сжимает кольца вокруг моего члена. Не хочет, чтобы выходил. Дышит прерывисто и смотрит томно. Такая хорошая девочка. Словно наркотик. Жаль не встретил её раньше. Забрал бы себе. И не отпускал бы, никого не подпустил бы. Но она шлюха. Такая же, как и сотни вокруг.

Вышел из неё, ширинку застегнул и, не глядя на неё, пошёл в «Люкс». Дела. Надо заняться делами и вырвать эту стерву из своей головы.

Глава восьмая

Нина

Поправила юбку и слезла с баков. Ублюдок. Сначала трахает, как в последний раз, а потом уходит, будто ничего не было. Тридцать лет мужику, а ведет себя как последний мудак. Поправила волосы и вошла в заднюю дверь клуба, но свернула направо. Постояла некоторое время, бездумно пялясь на ящики алкоголя, и вышла в главный зал. Работники, что пришли сюда, не зная о задержке рабочего дня, постоянно косячили. Бармен разбил бутылку дорогого вина, официантка расхерачила несколько фужеров, а ди-джей испортил один из усилителей, и я не сдержалась. Орала на персонал добрых полчаса, наплевав на ментов, что шарились в моих владениях.

– Поувольняю всех к чертям собачьим! Устроили мне тут балаган! Одни убытки мне несёте своей кривожопостью! Бестолочи! Если не возьмёте себя в руки, штрафами по самую харю закидаю!

Но и это ещё не всё. Не прошло и пяти минут, как ко мне подошёл начальник безопасности и доложил о сломанном замке на двери склада. Зашибись!

– Что по камерам?

– Засекли. Отправил ребят по адресу. Скоро привезут идиота.

– Не сюда пусть везут. Куда-нибудь за город.

– Да, шеф.

Он ушёл, а я сложила руки в умоляющем жесте и прислонила рёбрами к губам. Твою ж мать! Что ж всё так хреново и именно сегодня? Сделала глубокий вдох, прикрыв глаза. Не помогает. Смахнула со стола статуэтку, каким-то чудом не разбив её, и отвернулась к окну, уперевшись руками о подоконник. Какого чёрта? Я должна справиться со всем этим дерьмом или мне придётся вернуться в дом отца, а этого я допустить не могу. Больше я не буду подопытной крысой папочки. Хватит с меня.

Глаза наткнулись на отражение в стекле отодвинутого шкафа. Бомба оказалась у меня прямо под носом. И принёс её сюда кто-то, кто имел доступ к этому помещению. Не из воздуха она же появилась. Сделала глубокий вдох и села за компьютер, принялась просматривать записи с камер за этот месяц и нашла то, что было мне нужно. Я уже просмотрела пленку, когда раздался стук в дверь.

– Войдите! – чуть ли не проорала я, поднимая глаза.

Захаров собственной персоны! Чем ещё он решил меня добить?

– Почти всё готово. Нужно, чтобы ты собрала своих работников, что будут тут, для инструктажа.

Он повернулся, чтобы выйти, но я остановила его.

– Стоять!

Он замер от моего приказного тона, но мне было не до любезностей. Обдумывая дальнейшие действия, я постучала ногтями по столу, а потом повернула экран к нему и включила запись. На плёнке известная нам обоим дама чем-то вскрыла замок, вошла внутрь и оставила коробку под шкафом, а потом вышла и закрыла за собой дверь тем же способом. Я внимательно смотрела за реакцией мужчины, вылавливая хоть малейшее изменение на его лице, но оно было каменным, словно у статуи. Чёрт бы его побрал!

– Я не знал, – не громко, но чётко прозвучал ответ, а я выдохнула со странным облегчением. Не врёт. – Я имени-то её не знаю, Нин. Когда это было?

Я откинулась на спинку кресла, укладывая руки на подлокотники, и потёрла пальцы со скрипом.

– Ночью. Мы с тобой были слегка заняты. У неё как раз закончилась смена.

– Я отправлю своих людей…

– Нет!

Он сощурился.

– Нина…

– Хватит, Захаров. Мне надоело играть в «хороший-плохой». Я не могу спустить это на тормозах и должна реагировать, как полагается. Ты же не глупый мальчик и должен понимать, что в этом бизнесе страх – движущая сила.

– Она же ещё девчонка… – со смехом неверия говорит Антон, а я улыбаюсь.

– Которая пожелала моей смерти. Скажи мне, Антон, где ещё были найдены бомбы? – и сама же отвечаю на свой вопрос: – Правильно. VIP-зал и мой кабинет. Не двусмысленный намёк, не находишь?

Захаров начал злиться, от чего взгляд чёрных глаз буквально испепелял меня.

– Ею должен заниматься закон! Не ты! Верши своё правосудие в другом месте, Фризер. Не в моём городе!

Я устало вздохнула и поднялась из-за стола, прошла к нему медленно, всё ещё терпеливо пытаясь донести суть:

– Антош. Ты, наверное, не понимаешь, что я просто не могу не отреагировать на подобное. Это испортит мне репутацию…

– Перед кем? – повысил он голос. – Перед вот этим сбродом? Одумайся, Нина! Зачем оно тебе?

Затем, что это моя гарантия, что я не вернусь к отцу! Так и хотелось заорать ему это в лицо, но сдержалась. Ему уж точно не до моих проблем.

Я села перед ним на стол и провела пальцами по груди.

– Затем, что если дам слабину, то потеряю один очень важный аспект в моём не лёгком деле – рычаги давления, Антош…

– Глупости…

– Хватит меня перебивать! – повысила голос уже я, теряя терпение. – Я заберу эту девчонку, ты заберёшь подрывника. Это честная сделка.

– Это безумие!

– Это бизнес. Ничего более.

Он прикрыл глаза, отворачиваясь от моих пальцев на своём лице, а я сжала кулак и убрала его за спину. Упрямец! Как же ты бесишь меня своей правильностью!

– Хорошо. Что ты хочешь за девчонку?

Вот как. Она пыталась меня убить. Подложила бомбу в мой кабинет. А он печётся о её благополучии? Урод!

– Твои погоны и преданность.

Он в изумлении уставился на меня, а я улыбнулась. Да-да, малыш. Я не упущу такого момента. Мне настопиздело, что ты строишь из себя правильного и хорошего, когда на самом деле ты такой же тёмный и бешеный пес, как я. Пора расправить твои крылышки.

– Ты с ума сошла?

Вопрос прозвучал тихо. Неужели я его так сильно шокировала?

– Что ты? Просто хочу видеть тебя рядом всегда. Мне нужны такие люди как ты, – я начала обходить его со спины, ведя пальцем по широким плечам. – Что бы ты ни думал в своей горячей головке, звание капитана тебя душит. Нужно раскрыть твой потенциал, Антош, – я прошлась ногтями по его затылку, наблюдая в окно, как он прикрывает глаза от удовольствия, и улыбнулась своей маленькой победе, снижая голос до шёпота: – Ментовская форма тебе не идёт, Захаров. И ты это знаешь. Все твои крики, буйный нрав, горячий темперамент. Ты ведь не можешь действовать по указке…

В одно мгновение я оказалась прижата локтем к стене, а его разъярённый взгляд впивался в мои глаза. Его захват причинял боль, отчего я поморщилась.

– С чего ты взяла, что я буду плясать под ТВОЮ дудку, Фризер?!

Я положила руку на его локоть и усмехнулась, указывая на очередную вспышку ярости и его буйность крови.

– Вот поэтом.

Мой песик отшатнулся от меня, будто ошпарился, но во взгляде было только глубочайшее удивление.

– Да что с тобой? Ты готова идти по тёмной дорожке, зная, что умрёшь в грязной канаве, стоит тебе только раз оступиться. Почему?

Я отлипла от стены и вернулась за свой стол.

– Это уже не твоё дело, Захаров. Ты моя шлюха, а не мамочка. Подумай над моими словами. Я предлагаю тебе освобождение. Свободу от обязательства спасать каждый день никчёмные жизни, которые тебе даже спасибо не скажут. Теперь можешь идти.

Я повернула к себе монитор, взяла в руки сотовый и упёрлась локтями в стол, ожидая его реакции, но он просто стоял и задумчиво смотрел на меня. Тяжёлый взгляд будто пытался найти в моих глазах ответ на интересующий его вопрос, но не находил. Вот что-что, а скрывать свои эмоции я научилась уже давно. Антон же упёрся ладонями в крышку стола и навис надо мной.

– Я узнаю ответ на этот вопрос, Фризер. И если он мне не понравится – тебе лучше бежать.

Он поднял статуэтку с пола и с громким стуком поставил её передо мной, а затем вышел, хлопнув дверью. Я с шумом выдохнула и прикрыла глаза, позволяя дрожи охватить тело. С ума сойти! Такого напряжения я ещё ни разу в жизни не испытывала, но я сделала что хотела. Я должна освободить его от этой работы, иначе никогда не смогу пробиться сквозь его панцирь. Но меня также пугала мысль, что это может повлиять на него не так, как я рассчитываю. Я не знаю, почему он пошёл в органы, но отлично вижу, что ему не место в ментовке. Он будто лишний там.

Набрала номер безопасника и вызвала его к себе. До открытия осталось чуть больше получаса. Нужно ещё решить ряд вопросов и только потом со спокойной душой могу отправиться встречать гостей. Сегодня будет сложная ночь, а так хотелось отдохнуть.

– Вызывали?

Я подняла взгляд на огромного лысого мужика в строгом сером пальто и кивнула. Показала ему то же видео и получила в ответ раскаяние и покорное принятие возможного приговора.

– Не доглядел. Виноват.

Я кивнула, но орать уже не было никакого желания. Да и была уверена в верности начальника безопасности.

– Раз она работает в паре с этим подрывником, значит, будет поблизости. Выследи её до Захарова. И привези ко мне домой. Глаз с неё не спускай или отправлю на корм рыбам! Ты меня понял?!

Паша кинул, смотря в пол.

– И собери персонал внизу. Пусть с ними проведут инструктаж. Свободен.

А ведь Захаров мог попросить меня найти этого урода, но предпочёл сам его схватить. И он мог отказаться от нашей сделки, но не сделал этого. Казалось, будто он перечил сам себе или, соглашаясь на «тёмную», пытался загладить это «светлым». Но золотой середины нет, и он должен это знать как никто другой.

Вошла в свою комнату и достала чехол с приготовленным платьем на этот вечер. Переодеваясь, сотню раз спрашивала себя, правильно ли я действую по отношению к нему. Я шантажировала его чужой жизнью. Пусть дешёвой и убогой, но жизнью. Он будет винить меня в своём выборе, если согласится, но я знала, что сейчас Антон не решится на это. Он сделает это гораздо позже, и тогда я обрету не просто верного человека и великолепного бойца, но и нечто ценное и великое, за что буду готова отдать свою жизнь. А может быть, мы станем кровными врагами.

Гости тянулись медленно. Как и время шло черепашьим ходом. О том, что сегодня Гурьянов будет праздновать свой день рождение именно тут, я никому не говорила, но требовала от работников полной отдачи на этот день. К счастью, всё шло успешно, но в любой момент мог наступить какой-нибудь трындец, и всё полетело бы в тартарары, а этого я не хотела, поэтому сама лично бродила среди гостей с бокалом скотча. Здоровалась с противными мне людьми, лживо умиляясь их комплиментам, а сама выискивала кепку с буквой «М», но его нигде не было.

Я посматривала на часы в телефоне, считая минуты до десяти вечера, все больше поглощала алкоголь. Заходило как по маслу, хотя всегда воротило от одного запаха спиртного, но я сейчас была настолько напряжена, что, наверное, именно это и способствовало моему пьянству. Я окинула взглядом официантов, которых заменяли люди Захарова, и удивилась точности их работы не по профессии. Может, переманить их потом к себе, потому что уж больно нравилось мне та чёткость, с которой они носили подносы с закусками и напитками. Они мило улыбались клиентам, были вежливы и выглядели в моей форме очень элегантно. Белый пиджак-камзол с чёрными пуговицами в два ряда и чёрными брюками создавали впечатление, будто это не элитный стрип-клуб, а какой-нибудь не менее дорогой ресторан.

Мои глаза наткнулись на фигуру в тёмном углу зала и больше не хотели двигаться. Захаров стоял неподвижно в дальней части бара. В руке был полупустой стакан с горячительным напитком, а взгляд устремлён куда-то на выход. Сейчас он показался мне ещё мрачнее, чем раньше – брови сведены на переносице, в глазах пустота, полные губы в одну линию. Не знай я, что он мент, то с лёгкостью приняла бы за бандита.

За моей спиной возник Паша и, наклонившись к уху, произнёс:

– Я засёк девчонку. В той же машине, что разъезжает подрывник.

– Пацан?

– Его там нет. Наши парни его ищут.

Я махнула рукой.

– Оставьте его нашим доблестным рыцарям. Мне нужна только девчонка. Но смотрите в оба. Или всех убью.

– Как скажешь, Нина.

Он оставил меня одну, а я снова вцепилась взглядом в лица гостей. Если его нет в машине, значит, он где-то тут или же готовит что-то ещё. Я мысленно выругалась, увидев на входе знакомую фигуру. До десяти ещё пять минут. Пунктуален, гад. Серые холодные глаза впились в меня, и я растянула губы в вежливой улыбке. Сверкая дорогим смокингом и не отрывая от меня взгляда, мужчина пошёл в мою сторону и, остановившись, протянул мне руку. У меня не было выбора отказать ему и пришлось подчиниться, после чего почувствовала сухие губы на коже.

– Господин президент. Большая честь для моего заведения.

Он выпрямился с обворожительной улыбкой на губах.

– Это мелочи, госпожа Фризер, по сравнению с возможностью увидеть вас.

Как же меня бесит эта лицемерное заигрывание! Лживое, скользкое, грязное. Как и он сам.

– Вы мне льстите, но это приятно. Продолжайте в том же духе, и я в вас влюблюсь, Виктор Игнатьевич.

Никогда. Уж лучше я себе отвертку в ухо воткну!

– И сделаете меня самым счастливым человеком на планете, Нина.

Он выделил моё имя с теплом в голосе, и я автоматически подняла брови. Сукин сын. Нужно увезти его в сторону от этой темы.

– Что вы? Я не смею отнимать такого мужчину у вашей возлюбленной. Боюсь, мне не хватит сил тягаться с госпожой Вершинской. Но с радостью составлю вам компанию на этот вечер.

Он глубоко вздохнул и лукаво улыбнулся.

– Вы удивительная женщина, госпожа Фризер. Отвергнуть самого президента… Моё сердце разбито!

На мгновение меня охватила паника, и взгляд сам собой метнулся к мужчине у бара. Уверенная поза Захарова и его мрачный взгляд на самого президента каким-то образом предали мне сил и напомнили кто я.

– Думаю, с этим вам помогут справиться наши девочки. Они готовились для вас очень долго. Взглянете? Будет печально пропустить такое представление, господин президент.

Взгляд облапал меня с ног до головы, и Гурьянов облизал губы.

– С удовольствием, моя королева.

Движением руки пригласила его в центр зала, где был приготовлен для него столик. Внимание этого мужчины было бы приятно, если бы не тот факт, что «президент» всего лишь статус, а это значит, что передо мной такой же обычный мужик, что и все остальные. Такой же. Но не такой, как Захаров, будь он трижды проклят! Сам президент ему ни в какое сравнение не идёт!

Непринуждённый разговор, разбавленный лёгким флиртом, на мгновение погрузил меня в обыденность моего образа. Пару раз Гурьянов переходил черту, касаясь моего лица, обнажённых плеч, рук и бёдер, но, к счастью, далеко не заходил. И я даже успела разозлиться безразличию на роже Захарова, когда он это заметил, но ненадолго. Всего какое-то мгновение, и VIP-зал охватил хаос в поимке подрывника.

Глава девятая

Антон

Поправила юбку и слезла с баков. Ублюдок. Сначала трахает, как в последний раз, а потом уходит, будто ничего не было. Тридцать лет мужику, а ведет себя как последний мудак. Поправила волосы и вошла в заднюю дверь клуба, но свернула направо. Постояла некоторое время, бездумно пялясь на ящики алкоголя, и вышла в главный зал. Работники, что пришли сюда, не зная о задержке рабочего дня, постоянно косячили. Бармен разбил бутылку дорогого вина, официантка расхерачила несколько фужеров, а ди-джей испортил один из усилителей, и я не сдержалась. Орала на персонал добрых полчаса, наплевав на ментов, что шарились в моих владениях.

– Поувольняю всех к чертям собачьим! Устроили мне тут балаган! Одни убытки мне несёте своей кривожопостью! Бестолочи! Если не возьмёте себя в руки, штрафами по самую харю закидаю!

Но и это ещё не всё. Не прошло и пяти минут, как ко мне подошёл начальник безопасности и доложил о сломанном замке на двери склада. Зашибись!

– Что по камерам?

– Засекли. Отправил ребят по адресу. Скоро привезут идиота.

– Не сюда пусть везут. Куда-нибудь за город.

– Да, шеф.

Он ушёл, а я сложила руки в умоляющем жесте и прислонила рёбрами к губам. Твою ж мать! Что ж всё так хреново и именно сегодня? Сделала глубокий вдох, прикрыв глаза. Не помогает. Смахнула со стола статуэтку, каким-то чудом не разбив её, и отвернулась к окну, уперевшись руками о подоконник. Какого чёрта? Я должна справиться со всем этим дерьмом или мне придётся вернуться в дом отца, а этого я допустить не могу. Больше я не буду подопытной крысой папочки. Хватит с меня.

Глаза наткнулись на отражение в стекле отодвинутого шкафа. Бомба оказалась у меня прямо под носом. И принёс её сюда кто-то, кто имел доступ к этому помещению. Не из воздуха она же появилась. Сделала глубокий вдох и села за компьютер, принялась просматривать записи с камер за этот месяц и нашла то, что было мне нужно. Я уже просмотрела пленку, когда раздался стук в дверь.

– Войдите! – чуть ли не проорала я, поднимая глаза.

Захаров собственной персоны! Чем ещё он решил меня добить?

– Почти всё готово. Нужно, чтобы ты собрала своих работников, что будут тут, для инструктажа.

Он повернулся, чтобы выйти, но я остановила его.

– Стоять!

Он замер от моего приказного тона, но мне было не до любезностей. Обдумывая дальнейшие действия, я постучала ногтями по столу, а потом повернула экран к нему и включила запись. На плёнке известная нам обоим дама чем-то вскрыла замок, вошла внутрь и оставила коробку под шкафом, а потом вышла и закрыла за собой дверь тем же способом. Я внимательно смотрела за реакцией мужчины, вылавливая хоть малейшее изменение на его лице, но оно было каменным, словно у статуи. Чёрт бы его побрал!

– Я не знал, – не громко, но чётко прозвучал ответ, а я выдохнула со странным облегчением. Не врёт. – Я имени-то её не знаю, Нин. Когда это было?

Я откинулась на спинку кресла, укладывая руки на подлокотники, и потёрла пальцы со скрипом.

– Ночью. Мы с тобой были слегка заняты. У неё как раз закончилась смена.

– Я отправлю своих людей…

– Нет!

Он сощурился.

– Нина…

– Хватит, Захаров. Мне надоело играть в «хороший-плохой». Я не могу спустить это на тормозах и должна реагировать, как полагается. Ты же не глупый мальчик и должен понимать, что в этом бизнесе страх – движущая сила.

– Она же ещё девчонка… – со смехом неверия говорит Антон, а я улыбаюсь.

– Которая пожелала моей смерти. Скажи мне, Антон, где ещё были найдены бомбы? – и сама же отвечаю на свой вопрос: – Правильно. VIP-зал и мой кабинет. Не двусмысленный намёк, не находишь?

Захаров начал злиться, от чего взгляд чёрных глаз буквально испепелял меня.

– Ею должен заниматься закон! Не ты! Верши своё правосудие в другом месте, Фризер. Не в моём городе!

Я устало вздохнула и поднялась из-за стола, прошла к нему медленно, всё ещё терпеливо пытаясь донести суть:

– Антош. Ты, наверное, не понимаешь, что я просто не могу не отреагировать на подобное. Это испортит мне репутацию…

– Перед кем? – повысил он голос. – Перед вот этим сбродом? Одумайся, Нина! Зачем оно тебе?

Затем, что это моя гарантия, что я не вернусь к отцу! Так и хотелось заорать ему это в лицо, но сдержалась. Ему уж точно не до моих проблем.

Я села перед ним на стол и провела пальцами по груди.

– Затем, что если дам слабину, то потеряю один очень важный аспект в моём не лёгком деле – рычаги давления, Антош…

– Глупости…

– Хватит меня перебивать! – повысила голос уже я, теряя терпение. – Я заберу эту девчонку, ты заберёшь подрывника. Это честная сделка.

– Это безумие!

– Это бизнес. Ничего более.

Он прикрыл глаза, отворачиваясь от моих пальцев на своём лице, а я сжала кулак и убрала его за спину. Упрямец! Как же ты бесишь меня своей правильностью!

– Хорошо. Что ты хочешь за девчонку?

Вот как. Она пыталась меня убить. Подложила бомбу в мой кабинет. А он печётся о её благополучии? Урод!

– Твои погоны и преданность.

Он в изумлении уставился на меня, а я улыбнулась. Да-да, малыш. Я не упущу такого момента. Мне настопиздело, что ты строишь из себя правильного и хорошего, когда на самом деле ты такой же тёмный и бешеный пес, как я. Пора расправить твои крылышки.

– Ты с ума сошла?

Вопрос прозвучал тихо. Неужели я его так сильно шокировала?

– Что ты? Просто хочу видеть тебя рядом всегда. Мне нужны такие люди как ты, – я начала обходить его со спины, ведя пальцем по широким плечам. – Что бы ты ни думал в своей горячей головке, звание капитана тебя душит. Нужно раскрыть твой потенциал, Антош, – я прошлась ногтями по его затылку, наблюдая в окно, как он прикрывает глаза от удовольствия, и улыбнулась своей маленькой победе, снижая голос до шёпота: – Ментовская форма тебе не идёт, Захаров. И ты это знаешь. Все твои крики, буйный нрав, горячий темперамент. Ты ведь не можешь действовать по указке…

В одно мгновение я оказалась прижата локтем к стене, а его разъярённый взгляд впивался в мои глаза. Его захват причинял боль, отчего я поморщилась.

– С чего ты взяла, что я буду плясать под ТВОЮ дудку, Фризер?!

Я положила руку на его локоть и усмехнулась, указывая на очередную вспышку ярости и его буйность крови.

– Вот поэтом.

Мой песик отшатнулся от меня, будто ошпарился, но во взгляде было только глубочайшее удивление.

– Да что с тобой? Ты готова идти по тёмной дорожке, зная, что умрёшь в грязной канаве, стоит тебе только раз оступиться. Почему?

Я отлипла от стены и вернулась за свой стол.

– Это уже не твоё дело, Захаров. Ты моя шлюха, а не мамочка. Подумай над моими словами. Я предлагаю тебе освобождение. Свободу от обязательства спасать каждый день никчёмные жизни, которые тебе даже спасибо не скажут. Теперь можешь идти.

Я повернула к себе монитор, взяла в руки сотовый и упёрлась локтями в стол, ожидая его реакции, но он просто стоял и задумчиво смотрел на меня. Тяжёлый взгляд будто пытался найти в моих глазах ответ на интересующий его вопрос, но не находил. Вот что-что, а скрывать свои эмоции я научилась уже давно. Антон же упёрся ладонями в крышку стола и навис надо мной.

– Я узнаю ответ на этот вопрос, Фризер. И если он мне не понравится – тебе лучше бежать.

Он поднял статуэтку с пола и с громким стуком поставил её передо мной, а затем вышел, хлопнув дверью. Я с шумом выдохнула и прикрыла глаза, позволяя дрожи охватить тело. С ума сойти! Такого напряжения я ещё ни разу в жизни не испытывала, но я сделала что хотела. Я должна освободить его от этой работы, иначе никогда не смогу пробиться сквозь его панцирь. Но меня также пугала мысль, что это может повлиять на него не так, как я рассчитываю. Я не знаю, почему он пошёл в органы, но отлично вижу, что ему не место в ментовке. Он будто лишний там.

Набрала номер безопасника и вызвала его к себе. До открытия осталось чуть больше получаса. Нужно ещё решить ряд вопросов и только потом со спокойной душой могу отправиться встречать гостей. Сегодня будет сложная ночь, а так хотелось отдохнуть.

– Вызывали?

Я подняла взгляд на огромного лысого мужика в строгом сером пальто и кивнула. Показала ему то же видео и получила в ответ раскаяние и покорное принятие возможного приговора.

– Не доглядел. Виноват.

Я кивнула, но орать уже не было никакого желания. Да и была уверена в верности начальника безопасности.

– Раз она работает в паре с этим подрывником, значит, будет поблизости. Выследи её до Захарова. И привези ко мне домой. Глаз с неё не спускай или отправлю на корм рыбам! Ты меня понял?!

Паша кинул, смотря в пол.

– И собери персонал внизу. Пусть с ними проведут инструктаж. Свободен.

А ведь Захаров мог попросить меня найти этого урода, но предпочёл сам его схватить. И он мог отказаться от нашей сделки, но не сделал этого. Казалось, будто он перечил сам себе или, соглашаясь на «тёмную», пытался загладить это «светлым». Но золотой середины нет, и он должен это знать как никто другой.

Вошла в свою комнату и достала чехол с приготовленным платьем на этот вечер. Переодеваясь, сотню раз спрашивала себя, правильно ли я действую по отношению к нему. Я шантажировала его чужой жизнью. Пусть дешёвой и убогой, но жизнью. Он будет винить меня в своём выборе, если согласится, но я знала, что сейчас Антон не решится на это. Он сделает это гораздо позже, и тогда я обрету не просто верного человека и великолепного бойца, но и нечто ценное и великое, за что буду готова отдать свою жизнь. А может быть, мы станем кровными врагами.

Гости тянулись медленно. Как и время шло черепашьим ходом. О том, что сегодня Гурьянов будет праздновать свой день рождение именно тут, я никому не говорила, но требовала от работников полной отдачи на этот день. К счастью, всё шло успешно, но в любой момент мог наступить какой-нибудь трындец, и всё полетело бы в тартарары, а этого я не хотела, поэтому сама лично бродила среди гостей с бокалом скотча. Здоровалась с противными мне людьми, лживо умиляясь их комплиментам, а сама выискивала кепку с буквой «М», но его нигде не было.

Я посматривала на часы в телефоне, считая минуты до десяти вечера, все больше поглощала алкоголь. Заходило как по маслу, хотя всегда воротило от одного запаха спиртного, но я сейчас была настолько напряжена, что, наверное, именно это и способствовало моему пьянству. Я окинула взглядом официантов, которых заменяли люди Захарова, и удивилась точности их работы не по профессии. Может, переманить их потом к себе, потому что уж больно нравилось мне та чёткость, с которой они носили подносы с закусками и напитками. Они мило улыбались клиентам, были вежливы и выглядели в моей форме очень элегантно. Белый пиджак-камзол с чёрными пуговицами в два ряда и чёрными брюками создавали впечатление, будто это не элитный стрип-клуб, а какой-нибудь не менее дорогой ресторан.

Мои глаза наткнулись на фигуру в тёмном углу зала и больше не хотели двигаться. Захаров стоял неподвижно в дальней части бара. В руке был полупустой стакан с горячительным напитком, а взгляд устремлён куда-то на выход. Сейчас он показался мне ещё мрачнее, чем раньше – брови сведены на переносице, в глазах пустота, полные губы в одну линию. Не знай я, что он мент, то с лёгкостью приняла бы за бандита.

За моей спиной возник Паша и, наклонившись к уху, произнёс:

– Я засёк девчонку. В той же машине, что разъезжает подрывник.

– Пацан?

– Его там нет. Наши парни его ищут.

Я махнула рукой.

– Оставьте его нашим доблестным рыцарям. Мне нужна только девчонка. Но смотрите в оба. Или всех убью.

– Как скажешь, Нина.

Он оставил меня одну, а я снова вцепилась взглядом в лица гостей. Если его нет в машине, значит, он где-то тут или же готовит что-то ещё. Я мысленно выругалась, увидев на входе знакомую фигуру. До десяти ещё пять минут. Пунктуален, гад. Серые холодные глаза впились в меня, и я растянула губы в вежливой улыбке. Сверкая дорогим смокингом и не отрывая от меня взгляда, мужчина пошёл в мою сторону и, остановившись, протянул мне руку. У меня не было выбора отказать ему и пришлось подчиниться, после чего почувствовала сухие губы на коже.

– Господин президент. Большая честь для моего заведения.

Он выпрямился с обворожительной улыбкой на губах.

– Это мелочи, госпожа Фризер, по сравнению с возможностью увидеть вас.

Как же меня бесит эта лицемерное заигрывание! Лживое, скользкое, грязное. Как и он сам.

– Вы мне льстите, но это приятно. Продолжайте в том же духе, и я в вас влюблюсь, Виктор Игнатьевич.

Никогда. Уж лучше я себе отвертку в ухо воткну!

– И сделаете меня самым счастливым человеком на планете, Нина.

Он выделил моё имя с теплом в голосе, и я автоматически подняла брови. Сукин сын. Нужно увезти его в сторону от этой темы.

– Что вы? Я не смею отнимать такого мужчину у вашей возлюбленной. Боюсь, мне не хватит сил тягаться с госпожой Вершинской. Но с радостью составлю вам компанию на этот вечер.

Он глубоко вздохнул и лукаво улыбнулся.

– Вы удивительная женщина, госпожа Фризер. Отвергнуть самого президента… Моё сердце разбито!

На мгновение меня охватила паника, и взгляд сам собой метнулся к мужчине у бара. Уверенная поза Захарова и его мрачный взгляд на самого президента каким-то образом предали мне сил и напомнили кто я.

– Думаю, с этим вам помогут справиться наши девочки. Они готовились для вас очень долго. Взглянете? Будет печально пропустить такое представление, господин президент.

Взгляд облапал меня с ног до головы, и Гурьянов облизал губы.

– С удовольствием, моя королева.

Движением руки пригласила его в центр зала, где был приготовлен для него столик. Внимание этого мужчины было бы приятно, если бы не тот факт, что «президент» всего лишь статус, а это значит, что передо мной такой же обычный мужик, что и все остальные. Такой же. Но не такой, как Захаров, будь он трижды проклят! Сам президент ему ни в какое сравнение не идёт!

Непринуждённый разговор, разбавленный лёгким флиртом, на мгновение погрузил меня в обыденность моего образа. Пару раз Гурьянов переходил черту, касаясь моего лица, обнажённых плеч, рук и бёдер, но, к счастью, далеко не заходил. И я даже успела разозлиться безразличию на роже Захарова, когда он это заметил, но ненадолго. Всего какое-то мгновение, и VIP-зал охватил хаос в поимке подрывника.

Глава десятая

Нина

Вокруг началась паника. Девушки орали словно резаные. Раздавались выстрелы. Со всех сторон нас окружали люди Захарова, защищая от пуль. Гурьянов сам лично прикрывал меня собой, а я могла только смотреть, как какой-то пацан целится в Антона и спускает курок. Захаров падает на пол, подрывник стреляет ещё два раза, но его скручивают, бьют по лицу, выворачивают руки… А я чувствую дикое облегчение, когда взбешённый мент встает и поправляет на себе куртку, одёргивая её за воротник. Он живой. Злой, как тысяча чертей, но живой.

Утыкаюсь лбом в идеально отглаженный пиджак президента и смеюсь над нелепостью ситуации. Это бред какой-то! Чудовищное сумасшествие, но всё происходит на самом деле. Урода схватили и уже уводят, но Захаров всё ещё оглядывает безумным взглядом зал. Я поступаю так же, пытаясь понять, что его беспокоит, и слышу вопрос Гурьянова.

– Он руководил операцией?

Я киваю, потом качаю головой, потому что не знаю, что можно говорить, что нет. Всё кажется таким не правдоподобным, будто кадры из фильма, и не я тут стою с чёртовым президентом в моём гнойном клубе. Смотрю на людей, что тянуться к выходу. На перевёрнутые столы, разбитую посуду. Беру со стола чей-то фужер с шампанским и осушаю его, словно воду выпила. Вытираю влагу и помаду с губ. Меня всю трясёт от адреналина.

– СТОЯТЬ!

Резко разворачиваюсь на рык Захарова, а он за кем-то бежит в сторону выхода. Поворачиваюсь туда и вижу, как из зала пытается выскользнуть какой-то мужчина, что сильно отличается одеждой от основной массы. Кричу своей охране, чтобы задержали его, но тут его сносит своим щитом Вадимка, а следом выбегает и Антон. Я тоже направляюсь туда, но останавливаюсь за стеклянной дверью, потому что все замерли, смотря куда-то вправо, но я не вижу третьего человека.

На лице Захарова потрясение и страх. Он что-то говорит преступнику, раздаётся выстрел, а в глазах Антона взрывается безумная боль. К его ногам подкрадывается бордовая лужа, сверкающая разными оттенками от вспышек неоновой вывески, а мой взгляд цепляется лишь за неподвижных пальцах упавшей в кровь руки. Вадим притягивает к себе на плечо Захарова и сам тоже утыкается в его куртку. Я чувствую себя, словно подсмотрела что-то слишком личное этих двух мужчин, и отворачиваюсь, натыкаюсь на взгляд Паши, качаю головой, а дальше всё как в тумане.

Ухожу к бару, игнорируя вопросы Гурьянова, его возмущения, строгий голос Паши, что нельзя покидать помещение. Беру бутылку скотча, но откладываю её в сторону и выхожу на улицу сама. Меня тут же берут в оборот следаки и оперы, но я отказываюсь говорить без адвоката. Отделываюсь от возмущённых ментов и подхожу к Антону, а он сует какую-то бумажку Вадиму, который стоит рядом с накрытым простынёю телом. Они спорят, но я вылавливаю лишь несколько последних слов и предлагаю свою помощь. Опять ерепенится, а я сердиться уже начинаю. Что ж ты упёртый такой? Так хочется врезать ему, привести в чувства, но бесполезно ведь. Только разозлит его больше. А он срывается к своей машине. Идиот. Неужели так трудно понять, что за него переживают? Что мне страшно его потерять? Что мне проще пережить его ненависть ко мне, чем смерть?

Смотрю вслед удаляющемуся гелику и хищно улыбаюсь, чтобы никто не узнал мой секрет. Чтобы никто не понял, что у меня есть слабость. Отправляю Паше инструкции действий по телефону, возвращаюсь в зал… Я впервые в жизни позволила себе напиться. Наблюдала, как менты собирают улики, фотографируют, допрашивают. Сидела посреди помещения на единственном не перевёрнутом диване и поглощала текилу с горла бутылки. Часа через три все, наконец, убрались с моей территории, оставив меня одну, и я смогла сделать вдох. В голове не было мыслей. Даже эмоций не было. Прошла к сцене, включила музыку погромче, чтобы хоть что-то прервало эту тишину, и взобралась на сцену. Н-да. Вид отсюда тот ещё. Полная разруха. Депутатошки бежали так, словно за ними Гадзила неслась. Или нёсся. Не важно. Странная апатия охватила разум, заставляя лечь на пол и уставиться в потолок с прожекторами. Кожей спины чувствовала холод лакированного дерева. Вытянула вверх руки, двигая ими в такт музыки и прикрывая глаза. Играло что-то зажигательное, и должно бы поднять настроение, но оно упорно оставалось не просто ниже плинтуса, оно было убийственно мрачным, потому что завтра я могла лишиться всего, что выстраивала эти два года.

Стоило ли оно того? Нет. В его взгляде так и осталось омерзение ко мне. Я как была для него шлюхой, так и останусь. Я прикрыла глаза, положив руки над головой. Я любила и раньше. Не один раз любила. Но не так сильно как его. От боли мне хотелось вскрыть себе грудную клетку и вытащить сердце. Раздавить его в пальцах, чтобы кровь стекала по руке и собиралась в лужицу у ног. Мне больно. Настолько больно, что каждый вдох даётся с огромным трудом, опаляя лёгкие пламенем. Так хочется ничего не чувствовать. Или быть обычной.

Устала. Как же я устала. Два года я пыталась преодолеть его барьеры, выводя из себя, но его выдержке позавидует любой. Что бы я ни делала, что бы ни говорила, всё без толку. И этасделка не принесла мне ничего кроме злости и унижения. Его не приручить, не привязать и не купить. Я уже всё перепробовала. И всё, собака, без толку. Он как дикий волк – либо подойдёт сам, либо сожрёт с потрохами. Как с ним быть я уже и не знала.

Даже сейчас. Я не видела его прихода. Будто почувствовала его животную энергию и взгляд озверевшего психа на себе. Улыбнулась одним уголком, прекрасно зная, о чём его мысли сейчас. Снова поносит меня в своей голове, называя шлюхой, но думает, что ещё не поздно. Может, отрезвить его? Избавить от иллюзий, как делает это мой отец? Нет, я верила, что люди способны меняться и начать жить заново… но не я. Уже поздно. Да и ни к чему. У меня не будет семьи, детей и домика у озера, о чём там обычно мечтают соплячки моего возраста? Меня этого лишили. Лишили иллюзий. А теперь пора бы взяться за голову и, наконец, вырваться из цепких щупалец надежд. Пора навестить туалетную патаскушку.

Выключила музыку через пульт и села, оперев руки в пол. Стоит пёсик. Взглядом сверлит. Чуть ли не придушить готов, но понимает – нельзя. Он же мент, а вокруг мои люди. Тот же самый Паша стоит с видом преданной болонки заглядывает мне в глаза, но стоит Захарову рыпнуться, как пуля будет в его красивом лбу.

– Нашёл что искал, Антош?

Он скривился, будто лимон проглотил, и сцепил руки за спиной.

– Нет.

Я усмехнулась. Конечно, нет. Я бы уже получила отчёт от своего безопасника. Смерила Захарова взглядом, прикидывая использовать его сейчас по назначению или позже, когда вернусь. Выбрала «во время». Будет ещё один повод ткнуть ему в рожу, что не такой уж он белый и пушистый, как думает.

Свесила ноги со сцены и спрыгнула на пол с помощью Паши. Обошла Захарова вокруг и усмехнулась.

– Тогда тебе будет полезно прокатиться со мной. Паша. Подготовь машину.

Глыба мышц кивнула и поспешила прочь, а я поманила работника милиции за собой.

– Ты её поймала! – удивленно воскликнул он. – Что ты с ней сделала?

Да что ж такое-то? Он меня кем считает?

– Пока ничего, – заключила холодно, поднимаясь по лестнице. – Но будешь сюрпризы мне устраивать, что-нибудь, да сделаю.

– Зачем тебе это, Фризер? Какую игру ты ведёшь?

Я остановилась на самой вершине ступенек и воззрилась на него сверху вниз. Как же он хорош собой. Слегка волнистые волосы отросли, но стоит их остричь, как облик обычного парня сменится на настоящего хищника. Он выглядел слегка моложе своих лет, но тяжесть прямого взгляда не заметить или выдержать невозможно. Хотелось бы, чтобы всё сложилось как в сказке. Чтобы сердца вдруг забились в унисон, а неожиданно вспыхнувшие чувства преодолели все преграды и даровали счастливое будущее, но… Всегда есть это «но».

Усмехнувшись и позволив цинизму охватить нутро, я смерила его холодно оценивающим взглядом.

– Игры ни к чему, капитан. Всё, что меня волнует, у меня уже есть.

Надежда в чёрных глазах погасла, оставляя всё то же презрение, и чувственные губы скривились в усмешке. Я добилась своего. В этот раз. Только вот легче мне не стало.

– Тогда отпусти девчонку. Передай её мне, и пусть дальше уже закон…

– Закон! – с отвращением выплюнула я, – пустой звук, Захаров. Мне мало того, что она будет гнить за решёткой.

Неожиданно для меня он вдруг сделал какие-то выводы и поднялся на одну ступень выше, оказываясь на одном уровне со мной.

– Всё дело в ревности? С чего тебе ревновать?

От этого заявления я слегка растерялась, но быстро взяла себя в руки. Да, я ревновала, но не это было моей целью, не глупая женская месть. Вскинув бровь, я провела пальцем по губам, которые так хотела поцеловать, что аж мои зудели.

– Всё немного сложнее, Антош. Не спорю, та сцена в грязном туалете позабавила, но не настолько, чтобы ревновать. Ты слишком переоценил себя, – лукаво улыбнувшись, я подмигнула и стукнула его по кончику носа. – Смотрю, глупые мыслишки появляются в твоей головушке, выдавая желаемое за действительное? Не стоит, Антош. Меня привлекает только тело. Душу можешь оставить себе. А теперь будь хорошим мальчиком и лучше подожди меня снаружи – не хорошо заставлять девушек ждать.

На скулах заходили мышцы, а глаза горели настоящим адским пламенем. Я упивалась его реакцией. Искренняя. Дурманящая. Сжигающая рациональность в моём мозгу. Я бы вцепилась в него сейчас, если бы он, молча, не развернулся и не направился бы к выходу, по пути прихватив бутылку алкоголя с бара. Его реакция на мои слова напрягала меня. Так не злятся на слова безразличного сердцу человека. Ещё час назад я бы всё отдала за это осознание, но теперь… Чёрт, теперь я и сама не понимала чего хочу – раздавить его в щепки или же пленить?

Возобновив путь к своей комнате через проход за плотными портьерами на втором этаже, я снимала с себя безделушки и размышляла над этой неожиданностью. Спесь Захарова поубавилась, но на её смену пришло что-то иное. Что-то не нужное мне. Уж в мужчинах я разбиралась и отлично видела, что в нём что-то изменилось. Это было очень мелким и, кажется, даже не существенным… или же нет? Стоит ли мне просчитывать свой каждый шаг с ним или же пусть себе плещется в своей песочнице? Дерьмо. Я впервые не до конца понимала мужчину. Да и себя тоже. Да, я любила его, но для меня этого мало, чтобы начать задумываться о его задетых чувствах, а именно это я сейчас и делала!

Сняв платье, кинула его на стул и достала обычную одежду. Захаров. Мне казалось, я знаю его. Казалось, изучила за эти два года. Но теперь сомневалась, потому что не увидела чёртового смирения в его глазах! Лишь желание бороться. За что? За эту девчонку? За грязную шлюху, которую он вытрахал в туалете? За ту, что была заодно с истинным преступником? Неужели он наивно полагает, что его друг был обманут плохими дядями из авторитетных «низов» общества? Или…

Держа пальцы на молнии, я замираю от неожиданной догадки. Захаров не понимает куда ввязывается! Он не понимает, что за спинами этих троих скрываются сильные мира сего! Депутаты, Гурьянов. Антон не понимает, что политики лишь ширма для более могущественных и влиятельных людей! И всё равно лезет, наивно полагая, что закон всё ещё имеет силу, хочет покарать виновных во имя своего друга. Идиот! Каким бы сильным не был Захаров, ему это не по зубам.

Вытащила из волос шпильки и, подхватив сотовый и ноутбук, направилась к ожидающей меня машине. Сев в салон, принялась вызывать на утро клининговую бригаду и удалённо раздавать задания для работников клуба. Тонированный наглухо внедорожник плавно вёз нас к месту назначения, пока я попутно оплачивала счета и заполняла бланки. Тишина в салоне начала давить на мозги, вызывая раздражение. В голове раз за разом копошились мысли, а фантазия предоставляла мне довольно яркие картинки смерти Антона самых разных вариантов. И он был так уязвим. «Бандит в подворотни», «тормоза отказали», «падение с балкона во время курения», «пьяный дебош в моём клубе». Так и видела заголовки газет или строку в чужом рапорте.

Страх сковал моё сердце впервые за всё время нашего знакомства с ним. Понимание, что рядом всего лишь обычный мент, который решил сунуть свой длинный нос не в своё дело, и что он за это поплатится, меня не обрадовало.

– Захаров, – сама не знаю, почему я начала это, но всё же произнесла слова, о которых могла пожалеть: – Не знаю, что вас связывает со вторым подрывником, но советую не лезть в это дело, если тебе дороги жизни твоих родственников.

Он хмыкнул, зашуршав курткой в движении.

– У меня нет таковых людей, так что катись-ка ты, Фризер, со своими советами. Лучше скажи, что ты об этом знаешь. Больше пользы будет.

Бестолочь. Я прикрыла крышку ноутбука и сложила на нём руки в чёрных перчатках, посмотрела на него. Откинулся на спинку и прикрыл глаза. Я прошлась взглядом по резкой линии подбородка, выступающему адамову яблоку на широкой шее, по ключицам… и отвернулась вперёд, сглатывая комок. Всего лишь линии, а у меня кровь в венах кипит. Что ж меня так клинит на нём? Хочу и всё тут. Хочу внутри чувствовать, на коже, на губах. Да так сильно, что горит и пылает всё, а бёдра судорогой сводит.

– Сейчас всё и узнаем.

Я хотела, чтобы он отказался от этой затеи. Как бы там ни было, смерти Захаров не заслуживает – он хороший человек. Он… удивительный человек.

Паша вырулил на дорогу к посёлку, и я уставилась в окно. У меня было много предположений что твориться вокруг, но все они требовали подтверждений. Кидаться из огня да в полымя не в моих правилах, но тут хотелось покончить со всем и сразу, чтобы моему менту не пришлось возиться в том дерьме, в котором с детства копошились мы со Славой. Мы привыкли, а вот он нет. Слишком правильный. Чёртов любимчик жизни. У него была свобода, зачем он намеренно кидает себя в оковы? Разве он не понимает, что всё не так просто? Нельзя найти преступника, покарать его и жить дальше долго и счастливо. Всё имеет цену, и я её уже выставила.

Глава одиннадцатая

Антон

Первой моей мыслью было спросить – какого фига? Когда всё успело выйти из-под контроля и перейти в этот балаган? А самое главное: когда я успел спалиться? Для меня всё и так было сложно, а теперь я и вовсе не знал что делать. Ехал в клуб с чётким планом вытрахать Нину и вытрясти из её головы нужные мне ответы, а теперь стою в подвале её особняка элитного посёлка и пялюсь на… да на всё я пялюсь как баран на новые ворота! На двух китайцев с алиэкспрес у выхода отсюда. На стену с кучей секс игрушек, которые весели словно кухонная утварь на крючках. И на обнажённую девчонку, прикованную за руки и за ноги к железному операционному столу.

Перевёл ошалевший взгляд на начальника безопасности клуба и понял, что для него это нормально. Какого… Как, блять… Что… Что всё это, блять, значит? Фризер совсем рихнулась?

Она же в свою очередь подошла к девушке и погладила её по щеке пальцами, обтянутыми в кожаные перчатки.

– Не замёрзла ещё? – проворковала Нина, поворачиваясь к небольшому столику на колёсиках.

Он состоял из трёх полок и был уставлен самыми разными маслами, мазями, баночками из-под таблеток, шприцами. Один из последних она взяла и начала вводить в руку блондинки. Какого чёрта? Я рыпнулся в её сторону, но тяжёлая ладонь опустилась на плечо мёртвой хваткой.

– Ты с ума сошла? Что ты делаешь?

Фризер подняла на меня взгляд и лишь улыбнулась в своей манере.

– Успокойся, капитан. Это всего лишь возбудитель. Женская виагра.

Что? Виагра?

– Зачем?

Она снова провела пальцами по испачканному косметикой лицу.

– Не будем же мы портить такую мордашку, когда ответы можно получить более гуманным способом, не прилагая усилий.

Я расслабился, но в этот момент незнакомая мне девушка протяжно застонала и начала качать головой.

– Я ничего не скажу!

Нина утробно рассмеялась и взяла ещё один шприц с зеленоватой жидкостью внутри.

– Расскажешь, милая. Всё рассказывают. Вопрос времени.

Она ввела и его в вену девушки, и серые глаза заметались по потолку.

– А это что? – не удержался я.

– Психотропный препарат, вызывающий галлюцинации, – ответила Фризер, ведя рукой по обнажённому телу пленницы. – Ну что, Катенька? Что ты видишь? Расскажешь?

Девушка замотала головой, тяжело дыша и пытаясь вырваться из наручников. У неё начался бред, в котором она постоянно твердила о каком-то драконе с жёлтыми глазами. Что он за ней постоянно следит и нельзя расслабляться. С каждой минутой этого балагана, я всё пытался сдержать себя в руках, но это было трудно. Фризер ласкала тело девушки, заставляя ту играть под свою дудку. Искусно манипулировала ощущениями, а у меня член в штанах не умещался уже, потому что под стоны и приглушённый свет думать я мог только о сексе. И не я один. В комнате было четверо мужчин с очень мощным стояком, и все они смотрели не на пленницу. Уроды влюбленными глазами пожирали мою женщину, раздевали её в своих фантазиях и имели во всех позах. Даже два «Джеки Чана» прятали за сцепленными руками свои причиндалы. Хотелось разбить каждому из них рожу или хотя бы выгнать.

Эмоции сжирали меня изнутри, не давая мыслить здраво, и я не мог перестать следить за каждым движением Фризер на теле идиотки. Как ладони растирали какие-то масла, лаская поочерёдно маленькую грудь. Как они огибали изгибы худощавой, но стройной фигуры. Как пальцы проникали в отполированные складки с губительной медлительностью. Бёдра девушки распахивались навстречу умелым рукам чертовки и поддавали вперёд, желая унять ноющую истому. Дерьмо. Какого чёрта я делаю? Почему наблюдаю это, вместо того, чтобы прекратить? Почему мой воспалённый мозг отказывается принять правильные решения и заставить меня действовать?

Нина склонилась к девушке, чуть ли не касаясь её губ, и томным голосом начала задавать вопросы.

– Почему ты предала меня, Катюша? Два годы работы. Я покровительствовала тебе. Что заставило тебя так поступить, Катюша?

Взгляд одурманенной девушки бегал по лицу моей женщины с какой-то странной болью и любовью. С ума сойти! Она влюблена в Фризер!

– Ты больна не мной, Нина. Я любила тебя. А ты отвергла.

Неожиданно. Так же как и для хозяйки клуба. Она выпрямилась, махнула рукой и снова вернула её уже на грудь… бывшей любовницы или всё-таки официантки? «Всё намного сложнее». Ну да. Теперь-то понятно почему сложнее.

Я и не заметил, как мы остались в подвали втроём, но и не подумал дать о себе знать или покинуть помещение. Более того. Я сделал шаг назад и с жадностью впитывал каждое слово.

– И это всё, Катерина? Это всё, что тебя заставило меня предать?

Девушка облизала губы и покачала головой.

– Нет. Ты должна быть со мной! – она захныкала, когда Нина остановилась, в задумчивости кусая губы. – Не останавливайся! Прошу тебя, Нина!

– Тогда ответь на мои вопросы, Катерина. На кого вы работали?

Катя закачала головой.

– Я не знаю его имени. Витя не называл.

Витя. Тот подрывник, которого мы схватили первым. Вадим перезвонил мне потом. Как оказалось, на поясе пацана были бомбы. Он хотел подорвать здание вместе с собой, но от неожиданности растерялся и попытался отбиться от нас. Огромная удача уберегла всех нас от гибели сегодня. Мощности пояса не хватило бы на весь зал, но кто не взорвался бы, сдох бы под завалами.

– А что ты знаешь, Катюша? Расскажи и получишь вознаграждение.

Катюша натягивает оковы, а я пытаюсь унять себя. Осматриваю подвал и в этот раз замечаю ещё одну дверь в тёмном углу.

– Я не могу, – слышу хнычущий голос девушки и перевожу на них взгляд. Фризер ласкает лицо пленницы, не прерывая зрительного контакта.

– Можешь, Катюша. Докажи мне свою любовь, и я, возможно, подумаю о взаимности.

И это сработало! Я не знал, говорила ли Нина правду, но девчонка начала выкладывать всё как на духу. Полмесяца назад она познакомилась с тем самым Витей. У них завязались довольно серьёзные отношения, а потом парень предложил съехаться, девушка согласилась. С неделю были обычные счастливые деньки, а потом к её парню начали приезжать люди и у него появились какие-то дела кроме учебы в универе. И вот однажды Катюша натыкается на пакет с порошками и жидкостями. На вопросы Витя ответил сразу что хочет и для чего это. Ему пообещали хорошее вознаграждение, на которое он сможет оплатить свадьбу и путешествие с Катюшкой. Конечно же, глупенькая девочка испугалась последствий, как положено правильной девочке начала отговаривать парня, но тут моё день рождение, ссора с Витечкой, додумки Катечки о сексе между мной и Ниночкой, и у «примерной» девочки срывает крышечку.

Весь этот бред не по-детски вывел меня из себя и, отлипнув от стены, я приблизился. Нина уже давно перестала измываться над обнажённой девушкой, а мне нужны были ответы на другие вопросы. Наверное, укол всё ещё продолжал действовать, потому что Катя, увидев меня, не встряла в штыки, а наоборот как-то приободрилась. Думает, что «вознаграждение» это я? Дура. Но, следуя примеру Фризер, я положил руку на щеку девушки на столе и провёл большим пальцем по нижней губе, а блонду аж дугой выгнуло.

– Что за люди приезжали к твоему парню, Катерина?

Старался, чтобы голос был тихим и не грубым, но от долгого молчания и сильного стояка в штанах всё-таки охрип.

– Я не видела их. Витя… Витя уходил из дому.

– Куда?

Серые глаза пожирали моё лицо. Она вся вспотела от сильного возбуждения и, кажется, мозг у неё вообще не соображал, потому что отвечала не сразу и язык еле ворочался.

– Его машина… ждала у под… езда.

– Ты видела номера?

Она покачала головой, облизывая губы, и провела языком по подушечке моего пальца. Было противно как-то, но это отозвалось волной жажды в теле, заставляя меня повторить её действия со своими губами. Серые глаза вспыхнули, заворожёно следя за моим языком, а я почувствовал странное удовлетворение и тягу проделать то же, что и Фризер. Это было лучше, чем запугивать и избивать людей до полусмерти.

Я провёл пальцем по упругой коже, продавливая его в рот, и задал тот же вопрос твёрже. Девушка покачала головой, всасывая меня по самую фалангу и прикрывая глаза. Вынув палец, я повёл рукой ниже, вырисовывая узоры на подбородке, скулах, шее, ключицах.

– А имена? Хоть чьи-нибудь, Катя? Телефонные разговоры, беседы с друзьями. Что угодно.

Она закивала, выпячивая грудь мне на встречу.

– Я слышала его разговор с Женей на балконе. Они обсуждали список гостей на мероприятии, и Горзин… господи… он начал покрывать матами какого-то Слабко… пожалуйста, прекрати это…

– Что ещё ты знаешь? – прерываю её поток мольбы, спускаю руку к груди, играю с соском и наклоняюсь к уху. – Будь хорошей девочкой, Катюш. И я дам тебе всё, что захочешь.

Дыхание срывается в длинном и громком стоне, и я перемещаю руку на живот, давая ей остыть.

– К нам приезжал какой-то Кубрынин. Они обсуждали, что ещё нужно для бомб и речь зашла о Нине. Что от неё тоже нужно избавиться.

– Почему?

Она вдруг зашлась в истеричном хохоте.

– А ты до сих пор не знаешь с кем связался?

Я впервые за это время посмотрел на Фризер, которая улыбнулась лишь уголками губ, и судя по тому, что она не вмешивается, сучка не против, чтобы я узнал.

– Просвети, Катерина.

– Фризер – настоящий ящик Пандоры во плоти. Ходячая энциклопедия грешков сильных авторитетов. Она знает обо всех и всё.

Вот как. Теперь маленькая часть большого пазла сошлась. От Фризер действительно хотели избавиться, потому что понимание, что в любой момент может всплыть что-то грязное, основательно натягивает нервы. И мои тоже. Что у неё есть на меня? Всё? Или что-то отдельное? Тем не менее, она этим не пользуется. Пока.

– Последний вопрос, Катерина. Евгений Горзин. Каковы были его цели?

– Гурьянов! – со стоном выдохнула она. – Он отец Жени. И он убил его мать… ах… нет!

Я выпрямился, отходя на шаг от девушки. Эта новость оглушила меня. Женя был детдомовский. Мы были в разных домах и ни разу не встречались, но в отличие от меня, Женя попал в казённый дом в подростковом возрасте. Отца отродясь не было, а мать погибла в автокатастрофе в Мове, перед тем, как Гурьянов стал депутатом. Ещё один пазл сошёлся. Но разве это повод бросать на произвол судьбы жену и пятимесячного сына?

– Молодец, Катюша, а теперь отдохни. Ты заслужила?

Нина поднесла к шее блондинки ещё один шприц, но я успел в последний момент, хватая её за руку.

– Подожди! Последний вопрос!

Фризер усмехается, переводя взгляд на меня.

– Простите, капитан, но время вышло.

Сука. Какая же она сука.

– Я пойду на любую сделку, только дай задать всего один вопрос.

Она наклоняет голову на бок и закусывает губу.

– Мои условия ты знаешь, Захаров.

Мои погоны. Я нервно рассмеялся, потому что и сам уже не пределе, но отступить уже не могу. Нина отодвигает руку в сторону, а я кладу ладонь на внутреннюю сторону берда и веду её выше, заставляя Катю всхлипывать от удовольствия. Н-да. Забористая дрянь.

– Мне нужен адрес вашей квартиры, Катерина. И адрес квартиры Жени.

– Я не знаю, где живёт Женя! – жалобно стонет девушка, поддаваясь тазом мне на встречу, но выдает нужные координаты её жилья, которые я тут же вбиваю в заметки на мобильном.

Больше Катерина мне не интересна. Она действительно теперь бесполезна. Фризер вводит ей снотворное, и девушка отключается. Я наблюдал, как Нина бережно укрывает простынёй блондинку, и задал волнующий вопрос:

– Что ты с ней сделаешь?

Фризер стянула перчатки и швырнула их на столик. На ярких губах играла довольная, но напряжённая улыбка. Откинув завитые локоны за спину, она повернулась ко мне и смерила меня с головы до ног странным взглядом.

– Ничего, Захаров. Препараты до конца не доработаны и вызовут недельную амнезию. Вспомнить она ничего не сможет. У тебя восемь часов, чтобы наведаться по адресу и узнать всё, что тебе интересно, а потом для тебя есть дело.

– Какое ещё дело?

Она направляется не к выходу из подвала, а в смежную комнату. Я за ней как на привязи. До одури хочется разрядки, но настолько же благодарен Нине, что не позволила мне сдержать данное Кате слово. Одно дело, когда девчонка согласна по своей воли, а другое когда напичкана всяким дерьмом. Не то, чтобы у меня не встал, в данной ситуации его уже хер уложишь, но и нужного мне я не получу. Всё равно, что тогда в клубе выйдет – бессмысленное телодвижение. Но и пресмыкаться перед Фризер я не буду. Она получила меня в свои верные псы, но сломать я себя не дам.

За второй дверью оказывается лестничный пролёт на второй этаж, куда и направляется Нина, виляя перед моим носом своей попой. Чёрт. Какая же классная у неё фигура. Упругая пятёрка сверху, шестьдесят на талии точно и чуть больше ста на круглой заднице. Мне нравились такие. Есть за что схватиться и по чему шлёпнуть, да и вес не так уж велик с её ростом. И это меня напрягало. Бесило, что вот эта дрянь проникла под кожу и ядом распространяется по венам. «Душу можешь оставить себе». А ведь уже поздно. Остаётся только вытравливать её из себя, а как это сделать, когда буду видеть каждый день?

– Кто-то проник на склад клуба сегодня. Кто я не знаю, этим занимался Паша. Виновника уже доставили к месту. Хочу, чтобы ты проконтролировал наказание за воровство – у меня слишком нежные для этого руки.

– И что ты хочешь, чтобы я сделал? Убил? У тебя есть для этого другие люди.

Она останавливается на середине второго пролета и поворачивается ко мне. Я впервые увидел её в другом образе. Разозлённую до чёртиков, но всё ещё держащую стать королевы. В глазах ярость, на лице и намёка нет на улыбку, а брови чуть сведены к переносице.

– Хватит, Захаров. У меня другие методы работы. Ты ввязался в самое дерьмо, хватит вести себя как ребёнок. Начинай думать головой, или я не смогу тебе помочь.

И в этот момент я понимаю слишком много вещей. Она права. Я действительно веду себя как ребёнок, когда с головой пру куда-то, не видя дороги, и Нина единственная кто может мне помочь. Кто готова мне помочь, хотя я и не просил. Сжимаю левой рукой перила и опускаю голову, делая глубокий вдох. Эмоции. Я слишком им подвластен. И если я хочу идти до конца и отомстить за смерть брата, я должен взять себя в руки. Неудовлетворённость, ненависть, скорбь, боль. Всё это играет злую шутку со мной, да настолько, что даже соплячка Фризер это видит, а я нет. Я ослеплён жаждой мести, и мечусь из угла в угол, как новорождённый котёнок, не зная, где найти ниточку, чтобы понять с чего хотя бы начать.

– Я…

Слова застревают в горле, не желая выбираться и заставляя качать головой. Посмотреть в глаза этой женщине вдруг становится очень сложно. В ней столько силы и власти, что я тушуюсь как мальчишка, а она нет. Она спускается ко мне, прижимается щекой к виску и запускает пальцы в мои волосы, словно пытаясь утешить и поддержать. Словно говоря, что понимает меня.

– Я знаю, Антон. Но теперь всё сложнее. Теперь ты идёшь по другому пути. Она не чёрная, но и не белая. И никто не должен знать о твоих слабостях. Молчи о них даже в себе. Никому не говори. А я позабочусь об остальном.

Глава двенадцатая

Нина

Темнота вокруг вдруг стала липкой и осязаемой. Дышать так трудно, будто грудь сдавило тисками. Ноги и руки не слушались, заставляя меня барахтаться в невесомости пустоты. Я знаю, что это. Знаю, где я и когда, но выбраться не могу. Я кричу, зову на помощь, но меня никто не слышит. И не услышит.

Как и в прошлые разы, откуда-то снизу пробивается свет, и я не могу оторвать взгляда. Он увеличивается в размерах, приобретает форму и цвета, и я уже вижу не размытое пятно, а образ. Моя мать. Она тянет ко мне руку, пытается дотянуться. Синева на лице вгоняет меня в ужас, и разум охватывает паника. Проснуться. Нужно проснуться, а не получается. В какой-то момент начинает казаться, что всё потеряно, и она меня сейчас схватит и утащит за собой в темноту. Я пытаюсь сбежать, вырваться, но цепкая костлявая рука всё же хватает меня за щиколотку, опаляя кожу ледяным холодом. Жгучая боль пронизывает каждое прикосновение прогнивших рук, приближая мёртвое лицо с оголёнными зубами. Я чувствую зловонный запах смерти, пытаюсь хотя бы отвернуться. На глаза наворачиваются слёзы. Горло стаскивает клешнями. Ни вздоха, ни крика. Только шёпот покойника в самое ухо:

– Беги…

Я подрываюсь с кровати, в диком страхе оглядываясь вокруг. Никого! Я одна! Господи! Смотрю в окно и с раздражением вижу, что ещё светло. Сколько проспала? От силы часа два. Плетусь в ванную комнату, смыть с себя холодный пот и страх. Стены клуба ещё тонут в тишине, но оно и к лучшему. В голове настоящая каша, и не сразу замечаю препятствие под ногами. Спотыкаюсь и опускаю глаза вниз, вижу бледную руку. Она снова хватает меня за щиколотку, но в следующее мгновение огромные карие глаза оказываются напротив моих…

– Беги от него, дочка. Беги!

Последнее слово превращается в истошные вопль из расширенной пасти с зубами в два ряда, и я, наконец, распахиваю глаза, смотрю в потолок. Страх всё ещё морозит грудную клетку. Тело отказывается слушаться. Лёгкие замирают, но спустя мгновение я делаю глубокий вдох и сажусь, сжимая в кулаках разорванные простыни. Дыхание рывками вырывается из груди. С огромным трудом удаётся перехватить контроль над эмоциями и понять, где я нахожусь.

Перевела взгляд на широкую спину Захарова и его упругую задницу рядом со мной. Он так и не поехал на тот адрес. Сил не хватило. Думаю, слишком многое случилось за один вечер и его эмоциональное состояние дало сбой. После довольно жесткого секса и не один раз, он просто лёг на спину, какое-то время смотрел в потолок, а потом уснул. Оно и понятно. Не каждый день спасаешь президента от бомб и вместе с этим теряешь друга, который оказывается сыном того самого президента. Санта Барбара какая-то!

Я выпустила из пальцев простынь и размяла онемевшие суставы. «Беги». Я бы с радостью, но не некуда. И как же Слава? Я не оставлю её ему. Маме «повезло». У неё получилось покончить с собой и избавиться от отца, а мы вот слишком дорожим друг другом. Не помню когда я начала искать методы борьбы с папой, уже кажется, что так было всегда. С огромным трудом нам удалось вырваться из его цепких лап, но надолго ли? Рано или поздно его уроды снова что-нибудь создадут и кому-нибудь из нас придётся стать подопытной крысой для него.

Я легла обратно на подушку и протёрла лицо ладонями. Ни о каком сне уже и речи быть не может, но я снова смотрю на Антона и хмурюсь. На спине у него тоже есть шрамы. И на плечах, и шее. А раньше не замечала. Да и когда бы? В перерывах между руганью и сексом? Я протянула руку к его лицу и провела пальцем по складке между бровей. Даже во сне хмурится. Но не проснулся. Глаза под веками неподвижны, и лопатки опускаются и поднимаются равномерно.

Немного осмелев, переворачиваюсь на бок и запускаю пальцы в мягкие, но непослушные волосы. Во сне он ещё симпатичнее. Захаров и в бодром состоянии хорош собой, но сейчас его хищная красота смягчилась, будто став уязвимее… Уязвимее. Я чуть не сломала его сегодня. Да, я желала проучить его и дать понять, что не всё ему подвластно, но… но засранец быстро учится! То, как он «выпытал» у Катюшки нужное ему, при этом неосознанно заставив меня ревновать, впечатлило. А его заявление, что он согласен на всё ради одного вопроса?! Переступил через себя, лишь бы получить желаемое. Однако слова «будь хорошей девочкой» знатно подпортили мне настроение.

Мой бедный злобный мент. Интересно принял ли он мой совет как полагается, или снова сделал выводы только для себя? Никто не должен знать о его слабостях. Мне бы хотелось сказать ему прямо, что люблю, что дорожу, ценю, но нельзя. Никто не должен знать, никому нельзя об этом говорить, или плата будет слишком высока. За годы жизни рядом с отцом я научилась многому. И одно из правил, которому поучал отец регулярно, было контролировать свои эмоции и чувства перед врагами. Для них ты должен быть ледяной глыбой. Статуей, у которой нет ни сердца, ни души, и сейчас этот урок оказался как нельзя кстати. Кто-то хочет мою голову, и они не погнушаться использовать Захарова в своих целях.

Я перевела взгляд с лица Антона на его бицепсы. Под смуглой кожей были видны все рельефы на широких руках. На правом предплечье у него было тату, сделанное, наверное, в честь службы. Это был герб Республики. Вокруг него колосья пшена, а внизу надпись из двух дат, которые, скорее всего, были годами, проведёнными на войне. Я не представляла, что ему пришлось там пережить, но как же я была рада, что он выжил. Каким бы его не сделали там, как бы сильно он не изменился, он смог, справился.

– Спасибо, что вернулся ко мне живым, – задумчиво прошептала я, ведя пальцем по узору герба. – Спасибо, что вернулся…

Зевнув и потерев лицо ладонями, я встала и направилась в ванную. Горячие струи воды не вернули меня к жизни, но выкинули из головы кошмар. В последнее время он начал сниться мне чаще. Он ничего не предвещал, как это обычно бывает у женщин, скорее всего, просто переживания и страхи вызывали одну и ту же галлюцинацию, но от этого не становилось лучше. Слишком реален тот холод и зомбический образ матери…

Поток мерзких мыслей остановили сильные руки на моей талии и прикосновение твёрдой груди к спине. Не открывая глаз, откинулась назад, проведя ладонями по кольцу объятий на животе. Как приятно. Наверное, слишком долго в душе нахожусь – разбудила шумом воды. Но этот короткий миг, когда можно побыть собой и никто не увидит, был так необходим. Впереди нас ждёт какая-то хрень, и я не знала, когда ещё выдастся такой момент, поэтому откинула все маски в сторону. Я устала. Я так устала за эти два года, что просто волком готова выть, а в его руках я чувствовала себя в безопасности. Чувствовала себя нормальной, обычной, слабой.

– Тебе снился кошмар.

От неожиданности я распахнула глаза и напряглась.

– Ты не спал?

Послышался смешок, и Захаров прижался губами над моим ухом.

– Ты слишком высоко прыгаешь на кровати, но не успел тебя разбудить. Успокойся. Я помню о твоих словах. И ты права, но сейчас мы одни, поэтому просто наслаждайся.

Его руки и губы пришли в движение, начиная ласкать с нежностью и трепетом, которые я так ждала. Я прижалась к его груди, отдаваясь эмоциям и ощущениям, которые сжигали меня заживо. Здесь, в этом особняке, в этой душевой кабине нас никто не увидит и не услышит. Можно просто наслаждаться. Просто жить одним этим мгновением, а потом всё вернётся на круги своя, как бы мы этому не противились.

Было так трудно стать снова той, что я прятала долгие годы под толстой корочкой цинизма и эгоизма, но с каждым судорожным стоном она будто просыпалась во мне. Она вставала во весь рост, заявляя, что ещё жива, что ещё дышит. Это она сейчас отвечала на его ласки и поцелуи. Это она отдавалась Захарову со всей нежностью и любовью, на которую только была способна. И это она умоляла его молчать о нас. Никому не говорить. Никто не должен знать. Только мы. Есть только мы вдвоём. Он моё спасение. Тот самый живительный вдох кислорода в удушающей петле. Я не могу его потерять.

Я прижималась к нему, царапая спину, ловила его губы и стоны, пока он двигался во мне. Мой мужчина. Он мой мужчина. А я его. И это было так ясно и понятно, будто написано специально для нас прямо перед глазами, и этого не развидеть, даже если их закрыть. Оно выжжено внутри, течёт по венам, режет под кожей лезвиями и не даёт дышать.

Захаров поворачивает меня к себе лицом и прижимает своим телом к тёплой плитке. Ловкие пальцы скользят по моим щекам, губы терзают мои, кусая и зализывая, а глаза затягивают в свою чёрную бездну. И я не могу от него оторваться. Даже когда прерывает сводящий с ума поцелуй, я тянусь к его губам, словно он перекрыл мне воздух.

– Больше никто к тебе не прикоснется, – слышу сквозь туман в голове его голос, а сама тянусь руками вниз, чтобы заставить его быстрее оказаться во мне. – Я убью каждого, кто приблизиться к тебе.

Он со стоном закрывает глаза, когда мои ладони смыкаются на его члене, и упирается руками в стену по обе стороны от моей головы.

– Что ты делаешь со мной, Лисёнок?

Лисёнок? Когда это он успел мне прозвище дать? Я поддаюсь к нему и провожу кончиком языка по его губам, но отстраняюсь, когда тянется ко мне за поцелуем.

– Всего лишь люблю тебя, Антош.

Его глаза распахиваются, но я не даю ему ответить, опускаюсь на колени и беру головку в рот. Его живот напрягается, дыхание застревает где-то в груди, а пальцы захватывают волосы мне на затылке. Мне плевать на его ответ. Плевать если он не чувствует того же ко мне, потому что больше ему от меня никуда не деться. Я пленила его. Связала по рукам и ногам. Приручила. Это приносит удовольствие, но знаю, что сама в такой же его власти. Он нужен мне. Как воздух. Я хотела получить его в постель, но добилась гораздо большего. И я пьяна от этих мыслей. Пьяна от его вида в полнейшем кайфе. Моё желание стало настолько велико, что больше не было сил терпеть, и я опускаю руку, начиная стимулировать свой клитор. Ком внизу живота всё больше и больше с каждым движением пальцев. Пьяный взгляд Захарова будоражит кровь. Я кончаю с ослепительной вспышкой, продолжая заглатывать его до самого основания, наплевав на боль и отсутствие воздуха, но упираюсь на его бёдра, когда он вырывается и горячая жидкость брызгает мне на лицо. Он тут же падает передо мной, сжимает в объятьях и целует, высасывая из меня смятение.

Я впервые так. Впервые не сдержалась и вытрахала себя пальцами, не побрезговала и спермой на лице. Антон утаскивает меня под струи воды, садясь на пол, и накрывает клитор своей ладонью, растирая всё ещё пульсирующую плоть. Меня потряхивает, но я позволяю ему делать со мной всё, что он хочет. Два пальца проникают внутрь, заставляя меня выгнуться на нём и прижаться к его груди своею, вцепиться в его волосы и громко застонать в его губы. Пальцы очень быстро двигаются во мне, вырывая из горла писки и вопли, губы целуют шею и грудь. Меня уносит, просто крышу срывает от него, от его запаха, от его вкуса. Я извиваюсь на нём, кусая плечи и сжимая волосы до боли. Боже! Это невыносимо! Это невозможно! Второй оргазм накрывает с головой, рассыпаясь по телу фейерверком разноцветных искр. Голова кружится. В ней сплошной туман. Моё тело меня не слушается, а он и не думает останавливаться – заставляет встать на четвереньки и входит разом во всю длину, от чего меня опять, блин, накрывает, и накрывает с каждым его толчком. И нет ничего вокруг. Лишь одни ощущения. Один сплошной кайф, от которого я вздрагиваю словно на электрическом стуле, а Захаров всё продолжает вбиваться в меня словно молоток, словно поршень, продавливается до самых концов, смешивая дикое удовольствие с лёгкой болью внизу живота.

Когда Антон замирает во мне с моим именем на губах и кусает моё плечо, мозг просто отключается от полученных оргазмов и осознания, что этот невероятный мужчина только мой. Руки и ноги не слушаются даже тогда, когда я прихожу в себя на груди Захарова. Мы уже на кровати, он гладит мою спину и водит носом по лбу, а мне даже дышать сложно. Долгое время просто лежим, упиваясь тишиной и уединением, пока комнату заполняют лучи рассвета. Я слушаю ровный стук его сердца и удивляюсь тому, что произошло. В него будто сам дьявол вселился – подарить столько оргазмов за раз… Такое вообще возможно? И ведь я не обделена мужским вниманием! И секса у меня было достаточно. Но он… он перевернул мой мир в этом плане. Не удивительно, что за ним так охотятся женщины. И меня это бесит.

Я нахмурилась от собственных мыслей и на мгновение посмотрела на нас со стороны. Захаров не мальчик. Ему тридцать, он чертовски хорош собой и дьявольски искусный любовник. Мне двадцать три, хозяйка ночного стрипклуба и хочу провалиться от стыда при одном упоминании о том, что я делала с ним в душе. Он кончил мне на лицо! А я мастурбировала как школьница! Да что со мной такое? Нельзя же так! Нельзя вот так реагировать на одного единственного мужчину и превращаться в похотливую шлюху только от одной мысли о нём. Я помешана на нём. Пьяна им.

Захаров упёрся локтем о матрас и переложил меня на подушку, а потом навис сверху. Чёрные глаза прошлись по моему лицу с каким-то восхищением, а на припухших от меня губах появилась улыбка.

– Моя сильная девочка. Ты выдержала всё, и я до безумия хочу узнать, сколько выдержишь ещё.

Горячая ладонь медленно прошлась по внутренней стороне моего бедра, распространяя по коже целый пожар. Чёрт. Мне нужно обдумать дальнейшие действия, найти способ как выйти на заказчика и придумать для него казнь, а не расплываться бессвязной лужей в руках Захарова. Чёртов ты мент! Свалился на мою голову. Я ведь с первого взгляда его возжелала. Пришёл ко мне с жалобами жильцов соседних домов. Весь такой строгий, серьёзный, взгляд не упускал ни одной мелочи. Так и хотелось его поддеть тогда, заставить ползать передо мной на коленях, а в итоге ползаю я. Сукин ты сын!

Я запустила пальцы в его непослушные волны и потянулась к уху, закидывая ногу ему на талию и прикусывая мочку.

– Сколько бы я не выдержала, всё всегда будет только моим, капитан.

Его дыхание сбивается, а пальцы с силой сжимают ягодицу.

– Это как попросишь, лесёнок.

Я откидываюсь на подушку и вжимаю ногти в его подбородок.

– Я не буду тебя просить, бешеный ты пёс…

Вместо ответа он впивается в мои губы, высасывая из меня все мысли вновь, а потом шепчет:

– Попросишь, Фризер. Я тебя заставлю.

И буквально через пять минут я умоляла его любить меня пожестче и погрубее.

Глава тринадцатая

Антон

Как-то странно было погружаться в это дерьмо вот так с ходу, словно с обрыва ныряешь в океан. Только несколько часов назад ты был пропитан праведностью и непоколебимостью закона, а теперь его противник. Но уходить с поста капитана я пока не спешил. Оторвавшись от аппетитной фигурки Фризер, принял душ, заскочил домой переодеться, заправил кормушку кота на целый день и отправился по адресу, что дала мне Катерина. Квартира оказалась не очень далеко от места работы девушки. Обычный панельный дом, третий этаж, окна на передний двор. Внутри всё было также как у всех. Хорошая мебель без изысков, опрятно, чисто, не воняет, как обычно в лабораториях, значит, Витечка не тут мастерил, а может и не он, хотя и на работу Жени это не похоже.

Осмотрев двухкомнатные хоромы, я отправился в участок. К делу меня не допустили, как и ожидалось, поэтому написал заявление на отпуск и протянул лист начальнику прокуратуры. В камеру к заключённому даже не думал соваться – бесполезно.

– И всё? – спросил Кузьмин, не сводя с меня изумлённых глаз.

Я кивнул.

– Ну да. А что?

Он нахмурился и осмотрел с ног до головы, пока я отстёгивал кобуру и значок.

– Ты на себя не похож, Захаров. Колись в чём дело? Что ты задумал?

Я усмехнулся. Старый хрыщ. Хорошо меня выучил.

– Отдохнуть. Слишком много всего навалилось.

Кузьмин снова окинул меня взглядом, но кивнул.

– Понимаю. Ладно. Свободен. Чуть чего… а хотя… Слушай. Ты же был знаком со вторым. Вы служи вместе. А он женат. И сын есть. Нужно сообщить родным о его смерти. И тело опознать.

Я бы заржал в голос, если бы не эта опустошённость в груди. Мой друг. Брат. Один из немногих людей, которые мне дороже собственной жизни. И его теперь нет.

– Я съезжу за ней. Больше у него никого не было из родни.

Кузьмин кивнул.

– Мне жаль твоего друга, Захаров, но если тебе есть чем помочь, то лучше разговаривай с Пертенко. Он ведёт дело.

Пертенко. Продажная тварь, каких ещё поискать надо. Теперь я точно был уверен в правильности своего решения. Эта… дыра прогнила уже насквозь.

– Мне нечем ему помочь. До встречи, Вадим Павлович.

– До встречи.

Заскочил в кабинет забрать кое-какие документы и вещи, убедил сослуживцев не переживать, скоро увидимся, а сам считал секунды до момента, когда смогу вырваться из этих стен. Уже на улице сделал глубокий вздох и побрёл к своей машине. Наконец-то. Раньше и не думал, насколько сильно было желание уйти отсюда, а теперь как груз с плеч скинул. Надоело. И ведь действительно ничего существенного не меняется. Да, некоторые вопросы будет решить труднее, но в отделе остался Сашка, а он мне по гроб жизни обязан.

Сел за руль, закурил и уставился на лобовое стекло. Нужно в мастерскую заехать, что-то борохлить начала, ворчит не по-детски старушка. Потом в клуб к Нинке, после решим дела с её подчинёнными, а потом… а потом хер его знает. Я как топтался на одном месте, так и топчусь. Куда дальше-то? Из квартиры неразумной девчонки прихватил несколько записулек, телефонных книжек, да мобильники, хотел всё это проверить в офисе, но Кузьмин на ковёр вызвал. Отчитал как мальчишку за моё исчезновение и за не готовый рапорт о проделанной работе.

Хах. Работе. Мысли снова быстро промелькнули каскадом картинок, вызывая лёгкую панику. Супермаркет, подрывник, клуб и Женька – сын Гурьянова. Мова. Куда ж ты ввязался, приятель? Почему так хотел прикончить биологического отца? Вот что-что, а излишней подозрительностью Петросян не обладал. Мать его погибла как раз тогда, когда Гурьянов начал строить свою политическую карьеру, но это не значит, что убил её именно нынешний президент – нет ни прямых, ни даже косвенных доказательств, кроме слов этой девушки.

Эх, Женька, Женька. Куда ж ты нас втянул. Ведь ты знал, где я работаю. Знал, что по любому там буду. Знал, и всё равно сделал это. Не дал нам выбора своей смертью. Почему не пришёл? Почему не рассказал? Ты же знал, что все вместе мы справимся! Какого хера, Жень?!

Завёл мотор и двинул в салон. Что дальше-то? Что мне делать? Пока парни рылись в «органах» моей крошки, я рылся в бумагах и заглянул на почту. И на последнем меня ждал сюрприз. Не то, чтобы я редко заглядывал в соцсети, но вот именно здесь я был в последний раз около месяца назад. И ладно бы письма поклонниц засоряли ящик или спам хотя бы, но за весь месяц только одно письмо с вложенными туда файлами. Интересно. Принял всё, проверил адресат, который оказался неизвестным и покопался в полученных данных. Там было видео, несколько фотографий с картами местности и личностями и какие-тодокументы, похожие на компромат. Запустив видео, офигел от полученной информации и набрал Вадиму, попросил о встречи на моей квартире, но не вдавался в подробности. Сам же взял такси, оставив машину до вечера, и отправился домой. Уже подъезжая, увидел такчку Чернова напротив подъезда, но его самого нигде не было. Друг ждал меня уже внутри весь всклокоченный и злой как чёрт. Странно. Обычно он всегда был спокоен как удав, а тут.

– Ты чего? Случилось что?

Он неопределённо махнул рукой и, хмурясь, уставился на меня.

– Мать опять крышу двинула своей Сашекой, ну, той, что работодатель её. Не хочет на пенсию выходить и всё. Что у тебя-то? Ты говорил что-то серьёзное.

Я кивнул и включил на телефоне полученное видео. Из динамиков послышался знакомый голос. Женька пытался улыбаться и казаться беззаботным, как и всегда, но глаза были пустыми. Чернов просмотрел запись два раза, пытался найти нестыковки, хотел уцепиться хоть за что-то говорящее о монтаже, но без толку. Это к Климу надо везти, чтобы он проверил, а наших знаний слишком мало.

Выключив телефон, Вадим поднимает на меня глаза.

– Надо ребятам сообщить. И Ксюше. Эти документы, – качает головой, – там имена-то такие. Громкие. Миллиардеры да бандиты, – усмехается, – и Орлов там. Почему я не сомневался?

Хмурюсь, забирая телефон.

– Что за Орлов? Ты его знаешь?

Он опять качает головой.

– Орлов Константин, кажется, Николаевич. У него жена есть. Александра. Владеет херовой тучей фабриками по производству мебели в нескольких городах. Мама на неё работает. Сначала на отца её, а потом и на девку эту. Но эти фабрики что-то вроде приложения к холдингу её свёкра. А вот он тот еще тип.

Понятно. Его матери скоро полтинник стукнет, а Чернов бесится, что та пашет как проклятая личным секретарём тридцатилетней девушки. Понятия не имею, чего он так в штыки Александру эту воспринимает. Он её даже в глаза не видел, а недолюбливает, будто она его самый злейший враг. Хотя… в свете последних событий из его личной жизни, Чернов, кажется, ненавидит всех особей женского пола.

Кивнул его словам и полез в мобильник.

– Я Кириллу и Климу позвоню, а ты остальным. К Ксюшке я сам вечером заеду.

– Я с тобой. Да и пацаны, скорее всего, тоже приедут поддержать её. Жалко девчонку. И пацана.

Он сжал переносицу, а я принялся копаться в телефонной книжке. Мы можем скорбеть по этому поводу сколько угодно, но это не решит проблемы. Нужно действовать и как можно скорее, иначе, чую, просрём что-то очень важное.

Скидывая одежду на первое время в спортивную сумку, решил сперва набрать Кириллу. Весть его, конечно же, не обрадовала. Да и кого из нас обрадует. Долгое молчание начало меня нервировать, и я стал выкладывать события в прямой последовательности. Стас не перебивал. Я слышал его дыхание, давился собственной болью, но говорил. Мне это было нужно. Отпустить тот грёбанный день и начать мыслить здраво, хотя бы ради Женьки. Рано или поздно все узнают, что он поступил так, потому что я на том захвате был, потому что он понимал, что от меня не уйти, что я найду, догоню и поймаю. Только от этого на душе в сто раз хуже. Хотел выть волком и заставить своих друзей сказать эти слова вслух – ты виноват, Захаров, только ты. Но услышал только обратное.

– Я приеду завтра из Градсбурга, – подал голос брат, когда я озвучил планы на сегодня. – Ты не виноват, Пёс. Так вышло.

– До связи, Кирилл.

С Климом всё обошлось не так «гладко», но и желаемого я не добился. Он задавал вопросы, силясь понять, почему Петросян так поступил, но и мы не знали ответа на этот вопрос. Всё казалось слишком запутанным клубком, и я понятия не имел смогу ли его распутать. Слишком много громких имён, слишком мало зацепок, но достаточно улик. И если раньше я не знал с чего начать своё расследование, то теперь не знаю, куда податься в первую очередь. Казалось бы, чего сложного – бери да делай, но разве я могу просто завалиться в штаб и вывались всё на своего начальника в призрачной надежде, что мне дадут зелёный свет? Нет, тут была нужна осторожность, деликатность. А кто у нас достаточно деликатен и пугающе осведомлён о всех грешках фаворитов Гурьянова? Правильно – Нина, мать её, Фризер. Мне снова нужна её помощь.

Собрав оставшиеся вещи и прихватив с собой карточку, где всё ещё лежали деньги с контрактов, вышел к Вадиму, который только закончил говорить с кем-то из ребят. Он поднял на меня растерянный взгляд и сунул телефон в задний карман джинс.

– Мне нужно заехать домой – предупредить мать и собрать шмотки.

Я кивнул.

– Езжай. Мне нужно в «Люкс» и машину забрать. Встретимся на выезде из города.

Я уже направился к выходу, как Чёрный задал вопрос в лоб:

– Что у тебя с Фризер?

А что у меня с Фризер? Вчера она отлично дала понять, что между нами что-то есть, но она не пойдёт на лишний риск. Для неё важен её клуб. Чёртова куча кирпичей. Что она за них так ухватилась? Я не стал просить о большем, чем просто секс, не стал давить и заставлять решать, потому что мне и самому это было не нужно. Такие недоотношения меня вполне устраивали, даже если и не были в моём стиле. Просто секс без обязательств и обещаний. Всё, что нужно она может получить шантажом, ведь так? Всё просто, и надумывать лишнего нет смысла.

– Ничего. Почему ты спрашиваешь?

Я вышел в подъезд, почесав за ухом кота, и пропустил Вадима.

– Она опасна.

Я хмыкнул. Если б ты знал насколько, но сейчас она единственная надежда. Моя надежда.

– Я знаю, – ответил, закрывая двери и начиная спускаться, – но у нас сделка, и я ещё не выполнил свою часть уговора.

– И каковы условия?

– Пустяковые. Не парься. Тут всё чисто.

Даже слишком чисто, учитывая о ком мы говорим. Я не сказал бы, что Фризер способна потянуть то будущее, о котором я мечтал все годы с момента окончания службы, но и не думал, что её увлечение мной продлиться больше тех самых семи дней. Она молода. Переболеет, перебесится, переживёт. А вот я… Я не был уверен, что моя жизнь станет прежней. Слишком прочно она засела в мозгах.

На улице я с удивлением заметил свою машину у подъезда, а рядом автомеханика, которому доверил тачку. Заметив меня, молодой парнишка помчался навстречу с самой обворожительной улыбкой, заискивающе вглядываясь в глаза.

– Ваша машинка полностью готова, господин Захаров. Приносим наши извинения за задержку.

Я нахмурился.

– Я её час назад к вам доставил. Какая задержка?

– Для нашего сервиса не позволительная роскошь так затягивать с ремонтом авто таких важных людей как вы, господин Захаров, – пролепетал парнишка, явно чем-то напуганный, и чуть ли не насильно втюхивая мне мои же ключи. – Все вопросы уже улажены, документы оформлены, оплата получена. Всего вам наилучшего!

И он рысью припустил прочь со двора. Я наблюдал за этой нелепостью с огромнейшим изумлением, не понимая, какого чёрта происходит. Но, кажется, не понимал только я один.

– Говоришь, ничего тебя не связывает с Фризер? Надеюсь, ты не согласился с ней работать?

– Её связи могут мне пригодиться, – уклончиво пробормотал я, понимая, откуда ноги растут. Неужели запугала? Пацан выглядел напуганным, да, но не помятым, и, зная Нину, я не особо понимал хорошо это или плохо.

– Тоха. Ты хоть в курсе, что она за штучка?

Я покачал головой.

– Уже не особо.

Я помнил слова Катерины. Живой ящик Пандоры, который хранит грешки, может быть, не всех, но многих не последних лиц Петры, а может и не только. Насколько она опасна с такими знаниями? Насколько опасны для неё другие с такими знаниями? И что из этого пугает меня больше?

– Её отец владелец крупного холдинга «MEDcorporation», который специализируется на медицинских разработках. У него клиники и лаборатории по всей Республики, и ты сам должен понимать, что бизнес таких масштабов просто не может иметь иную сторону. Он по любому связан с преступной деятельность или нелегалом. И что-то мне вообще подсказывает, то кокс в клубе Нинки именно папашкин, потому что лет десять назад её маман откинулась на тот свет от передозировки. Не исключу, что это дело рук её отца, потому что именно после этого дела Фризера-старшего пошли в гору.

Мысль имела полное право на существование. Возможно, мать Нины просто узнала что-то о муже и не захотела мириться с этим, а муж не стал церемониться и просто избавился от неё. А может, мамаша просто сама подсела на какие-нибудь препараты и покинула бренный мир, который был «слишком не справедлив» к ранимой обдолбанной душонке. Кто поймёт этих нариков, что у них в головах?

Через час я уже был в клубе и нашёл Нину в её кабинете вместе с Пашей. Бывший спецназовец протянул мне руку для пожатия, и я не стал пренебрегать. Он был мне по душе – серьёзный верзила с трезвым умом и довольно правильным взглядом на жизнь для бандита. Вот только меня беспокоила его одержимая жажда оберегать Нину. Он, словно помешанный, трясся над всем, что связано с её безопасность, но сейчас мне было это на руку. Я не знал, на сколько задержусь с подготовкой к похоронам Женьки, поэтому просто нуждался в этой его болезни.

Циничный взгляд женщины прошёлся по мне, зацепившись за сумку и ноутбук на плече, и бровь скакнула вверх. Сегодня на ней было не менее изумительное чёрное платье с вырезом лодочкой и открытыми руками, а волосы собраны в незамысловатую прическу на затылке. И вот вроде ничего особенно не увидел, а стоило пройтись по плавному изгибу шеи и ямочки между ключицами, как желание дёрнулось в штанах.

Ну что в тебе такого? Почему от одного взгляда на тебя в венах закипает кровь?

– Куда-то собрался, Захаров?

Я кинул взгляд на её раба и кивнул.

– Надо поговорить. Наедине. И не здесь.

Она нахмурилась моим словам, а потом кивнула Паше, который выскочил за дверь, словно за ним тысяча чертей неслась. Девушка поднялась на ноги и, цокая каблучками, подошла ко мне. Шоколадные глаза впились в мои, а я позорно сдался, уставившись на её губы, вспоминая, что она вытворяла вчера. Чёрт. Моё желание стало ещё больше.

– Почему не хочешь говорить тут?

Я пожирал её взглядом и сходил с ума от желания всего лишь прикоснуться к ней, поцеловать, почувствовать мягкость её тела и податливость горячего рта.

– Это важно. Нужно чтобы знала только ты.

Сделать её базой хранения всей нужной мне информации было опасно, но в то же время правильно. Всю свою жизнь она собирала в своей голове кучу разных компроматов и выживала, значит, ещё один ей не повредит. Но сейчас моя собственная голова была явно ниже пояса, потому что я не знаю как объяснить тот факт, что я посадил её на стол и впился в эти чёртовы губы, показывая, насколько я на ней повёрнут. А её податливость и мягкость… Она сводит меня с ума.

– И я до боли хочу тебя, Фризер.

Глава четырнадцатая

Нина

Этот перескок от полного равнодушия к обжигающему желанию сбивал меня с ног в прямом смысле. Если бы не стол, я бы села на пол от его напора. Его губы жадно терзали мои, причиняя боль и обжигая. Язык уверенно и настырно пробился внутрь, заставляя мой двинуться ему навстречу. Все мысли были готовы вот-вот покинуть мою голову, но я ещё слабо цеплялась за них, заставляя себя отстраниться, но тело предательски льстилось к нему, извергая стоны. Чёрт! Это сумасшествие какое-то! Я теряю волю рядом с ним!

Но я не смогла остановиться, даже когда его губы сместились на мой подбородок, скулы, шею… Они порабощали меня своей грубостью и нежностью, лишали возможности одуматься, а руки умело управляли мной, распаляя в венах адское пламя желания. Чёрт, чёрт, чёрт! Давай же, Нина! Включай остатки мозга!

– Антон!

Ладони сжали бёдра, усаживая меня на крышку стола и прижимая к нему ближе. Жар и твёрдость его намерений чувствовались даже сквозь три слоя ткани, и я сдавленно застонала. Господи! Дай мне сил!

– Антош…

Но судорожное дыхание стало мне ответом, и я почувствовала его пальцы на моём клиторе. Ровно за одно прикосновение я забыла, как сопротивляться и дышать. Ровно одного прикосновения хватило, чтобы превратить меня в податливую безвольную игрушку. Я ненавидела его за это. И боготворила. Стаскивала с него одежду и так хотела придушить голыми руками, но вместо этого насаживалась на его пальцы, выкрикивая его имя, но этого было так мало. Я лихорадочно расстёгивала ремень на джинсах, стаскивая их вниз, а потом упивалась видом беспредельного удовольствия на его лице, когда моя ладонь задвигалась на его члене. Дыхание стало глубже и медленнее, вырываясь со свистом сквозь сжатые зубы. Пальцы уже медленнее и нежнее лакали клитор и лоно, удерживая меня на грани и не давая ни упасть, ни взорваться. Проницательный взгляд впивался в мои глаза, и я видела, как радужка меняет цвет с чёрного на тёмно-синий. Невероятно! Разве должно быть не наоборот?

Вторая рука легла мне на лицо, и большой палец очертил контур моих губ, спустился по щеке, вернулся обратно к губам.

– Как ты прекрасна, – прошептал этот великолепный мужчина настолько тихо, что услышать могла только я.

На мгновение, всего лишь на мгновение я позволила себе отдаться чувствам, наполняющим меня слишком сильно, и услышала его судорожный вздох. Его прикосновения стали ещё нежнее и трепетнее, щекоча кожу под глазами. В его взгляде столько тепла и нежности, что у меня даже щемит сердце.

– Шшш, моя девочка. Всё будет хорошо. Верь мне.

А я смотрю на его губы и киваю, потому что действительно верю. Только ему и верю. Он накрывает мой рот в поцелуе, распаляя неутихающий огонь ещё больше. Я запутываюсь пальцами в его волосах, чувствуя то же самое. Весь мир перестаёт существовать. Самое важное сейчас передо мной. Его чувства ко мне исцеляли душу, а ласки дарили покой. Вот он – мой дом. И не важно, где я окажусь в будущем, моя вселенная зацикливается только на этом мужчине.

Я откинула голову назад с долгим стоном, когда Захаров медленно наполнил меня. Близость с ним была похлеще кокса или любой другой забористой дряни. Я нуждалась в нём, подсев настолько сильно, то уже не представляла, как буду жить потом, когда он уйдёт. А он уйдёт. В этом нет сомнений. Как только решит задачу с Женей сразу исчезнет, потому что моя помощь ему будет больше не нужна. Я двигала бёдами ему на встречу, упиваясь новыми ощущениями защищенности и единения, будто мы сливались с ним воедино с каждым вздохом и стоном. Я целовала его губы, подставляла ему шею, шептала его имя, дышала его дыханием и разбивалась на осколки в оргазме, который умел дарить мне только он. Только с ним я была жива.

Мозг начинал работать по крупицам. Шарик за шариком заводился механизм, отрезая меня от минутной сказки. Захаров тяжело дышал, прижимая меня к себе, и массировал мне затылок, пока я лежала на его плече, уткнувшись в изгиб шеи. Удивительно. В этот раз моё белье не пострадало, а просто было сдвинуто в сторону. Даже платье благополучно пережило ураган под именем «Антон».

– Мне нужно уехать на несколько дней, – услышала я его голос над ухом, чувствуя, как ладонь гладит мне спину. – Я могу доверить тебя Павлу?

Я хмыкнула на это заявление и поцеловала его в щеку.

– Паша был со мной с раннего детства и предан только мне. Он вырастил меня. Да, ты можешь доверить ему меня.

Он переместился, взяв моё лицо в руки и заставив посмотреть на него.

– Я должен быть уверен, что рядом с тобой надёжные люди, Лисёнок. Должен быть спокоен за твою безопасность.

Я нахмурилась. Так просто Захаров не стал бы печься об этом. Неужели что-то нарыл своим упрямым носиком.

– Всё серьёзнее, чем я ожидала?

Разговаривать с ним, пока его всё ещё, а, может быть, уже твёрдый член находиться во мне, было слегка трудно, потому что низ живота уже сводило жаром желания, заставляя меня сводить мышцы плотными кольцами. И это не скрылось от Антона, потому что его губы тут же накрыли мои.

– Не думай об этом, – прошептал мой мужчина, прижимаясь губами к моему виску. – Ни о чём не думай. Я справлюсь сам.

Сам? Тогда что он делает тут? Неужели… Я отогнала от себя непрошенные мысли о том, что его влечёт ко мне, и заставила себя немного отстраниться и посмотреть на него.

– Не надо так относиться ко мне, Антон. Я тебе не училка по геометрии, которую нужно опекать.

Он усмехнулся, пробираясь пальцами мне за спину, и потянул молнию вниз.

– Лучше бы ты была училкой по геометрии. Всё было бы проще.

Это неприятно царапнуло в груди, но я снова откинула ненужную злость, а потом легла на стол, приподнимая бёдра и прижимая его к себе, пока он стягивал лиф платья вниз, освобождая грудь. Он прошёлся языком по твёрдому соску и втянул его в себя, а из меня вырвался стон. Как в бреду я пошарила руками по столу, выискивая нужную кнопку на приборе и заглушая любую связь в радиусе моего кабинета её нажатием.

Никто не должен нас услышать! Никто не должен нас увидеть!

Я вцепилась в волосы Захарова, ревностно царапая ему кожу, и слушала его тяжёлое дыхание, пока он медленно выходил из меня, чтобы снова заполнять пустоту резкими толчками и замереть. Горячая влага медленно стекала по ягодицам, щекоча кожу, но это было приятно. Приятно понимать, что это мужчина полностью пропитал меня собой. Заставлял меня принимать тот факт, что я принадлежу ему.

Его руки мяли мне рёбра и сжимали плечи, удерживая на месте, пока он вколачивался в меня с громкими шлепками. Я стонала и кричала под ним, уже не заботясь о посторонних ушах, отдаваясь ему без остатка, и упивалась звуком его стона, когда почувствовала, как он изливается в меня. Его дыхание опаляло кожу на груди, а пальцы причиняли боль на ягодицах, но мне это чертовски нравилось.

Я сделала глубокий вдох полного удовлетворения, выравнивая дыхание, и запустила пальцы в его волосы. Жёсткие, как и он сам, но послушные. Он слегка повернул голову, словно кот подставляя себя для ласки, и вышел из меня, но не отстранился.

– Долго тебя не будет?

Он просунул руки мне под поясницей и сильно прижал к себе, целуя ложбинку между грудей.

– Точно не знаю. Дня три. Может, неделю.

Я кивнула, испытывая потребность задать ещё кучу вопросов, и не стала себя в этом упрекать. Я имею право знать. Имею право требовать. Но не имею право истерить. Ему нужна моя поддержка, а не страх.

– У него были родственники?

– Только жена – Оксана. Их сыну пять месяцев.

Чёрт! Нахрена я это спросила? Грудью заполнили странные эмоции от жалости до горячи. Ребёнок так и не увидел своего отца, а жена до сих пор ждёт мужа домой. Что может быть хуже?

– Почему он это сделал? Почему не остался с ними?

– У него не было выбора.

Он поднимает голову, упираясь подбородком в меня, но не давит, чтобы не причинить боли, а я всё продолжаю играть с его волосами.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня.

Я вскинула бровь и усмехнулась, потому что прозвучало это как «я очень хорош, детка, так что будь паинькой и порадуй папочку». Не такой уж ты и правильный, Захаров, раз идёшь на такие уловки.

Он достал из заднего кармана свой телефон, что-то там понажимал и протянул мне. Это был список имен. Сильный список. Депутаты, криминальные личности, бизнесмены, звёзды. Я прочла каждое имя с особой тщательностью, уже предвидя его просьбу.

– Что это?

– Не важно. Мне нужно, чтобы ты его запомнила.

Удивило, что уж скрывать. Я-то думала, он попросит инфу о них.

– И всё?

– И всё.

Я нахмурилась.

– Запомнила. Зачем это тебе?

Он сдвинул сенсор пальцем, не забирая мобильник из моих рук и переключая между файлов. Видео. На нём лицо того же парня, что убил себя перед входом в мой клуб. Он находился в какой-то тёмной комнате, свет был выключен, и в картинку вмещалось только его лицо, широкие плечи и руки, сложенные перед ним.

– Взгляни. Ты поймёшь.

Я взглянула. И чем больше я просматривала запись, тем сильнее был мой страх за жизнь любимого. Это не просто осиное гнездо. Это стая самых голодных и кровожадных акул.

«Привет, брат, – начал голубоглазый блондин, неловко улыбаясь и не зная, куда деть глаза. Стыдно? От чего? – Хотелось бы сказать «если ты это видишь, значит, меня нет в живых», но соль в том, что я по любому сдохну. Я хочу попросить тебя… – в его глазах появилась боль. Ужасная боль. И тоска. Эти эмоции резали сердце без анестезии. – Позаботься о Ксюше и Димке. Скажи им, что я люблю их. Очень сильно. Что мне жаль. И Ксюша… Пусть она живёт дальше. Я знаю, ей будет больно. Моя смерть сломит её. Но вы будете рядом, я знаю. Вы моя семья, Пёс. Мои братья по оружию, по нашей пролитой крови, по жизни. Мы вместе прошли через многое дерьмо, и мне жаль, что я не оставляю вам выбора, но с этим сможете справиться только вы. Я всего лишь дал вам смысл продолжать жить. Хоть и без меня. Простите меня, – он взъерошил волосы и протёр лицо ладонями. – В общем, они вышли на меня два месяца назад через какую-то секретную службу. Им выдали всю информацию о нашем отряде – скольких мы спасли, скольких убили, сколько заработали, даже на какие сделки шли с гражданскими, – но это не «КМП»[?] и даже не «УБРР»[?], наши бы так грязно не сработали. Так вот, их было двое. Поначалу я не знал кто они такие, а утырки и не спешили представляться. Предложили подработку в одном из кадетских учреждений в Мове в качестве куратора. Я согласился. И чем дольше я с ними работал, тем больше понимал, что вся эта шарага не так проста, как кажется, и что я обучаю террористов и преступников, а не молодых людей, решивших посвятить себя военному делу. Я попытался слиться, на что получил прямолинейную угрозу жизни Ксюшки и моего сына. Они следили за ними. Камерами и жучками утыкан весь мой дом. А ты знаешь, что я для них всё сделаю. Я согласился на все условия, потому что даже при всём желании не успел бы их защитить. Да, я мог сообщить вам и вместе мы что-нибудь бы придумали, но не в этот раз. Они слишком сильны и их больше. Многим больше. В прикреплённых к видео файлах я выслал тебе всё, что успел нарыть на них, до остального тебе придётся додуматься самому, – парень вдруг рассмеялся, потирая заднюю часть шеи. – Они втюхивают мне, что Гурьянов мой отец и что он убил мою мать, потому что ребёнок на стороне был чёрным пятном на политической карьере. Я нашёл своего отца. Он двадцать лет как мёртв. Алкоголизм. И моя мать не справилась с управлением, потому что была пьяна. Я видел все записи и общался со всеми живыми свидетелями лично. Сомнений нет. Понятия не имею, с чего они несут этот бред, может, пытаются склонить меня на свою сторону? Не знаю, – он тяжело вздохнул и почесал затылок. – За главного у них некий Михайлов. Знаю только фамилию. Но чтобы до него добраться, нужно подмять под себя всю Мову, Тоха. Ты должен поставить этот город на колени, брат. Слишком много в нём дерьма. Бандиты прикрывают свои делишки частными фирмами, торгуя женщинами и детьми. В клубах процветает наркоторговля. А между границами возят контрабандой алмазы и органы. У них очень слаженный механизм, брат. Ты должен быть осторожен. И не действуй один. Найди сильных союзников, которые прикроют твою спину. И никому не доверяй. Даже себе. Тебя будут пытаться убрать с дороги, но я тебя знаю. Ты, сука, Пёс! О твоей чуйке и живучести легенды слагали в штабе. Я восхищался тобой, брат. Поэтому уверен, только ты справишься. Этому должен прийти конец, – он тяжело вздохнул, ещё раз провёл руками по голове и улыбнулся. – Передай Ксюхе, что я люблю её. И сына безумно люблю. Я хочу, чтобы они были счастливы. Пусть без меня. Но они должны продолжать жить. Я бы хотел сказать это сам, но «они» догадаются. Тоха. Помоги им пережить это. Помоги Ксюхе не сломаться. У нас ведь есть сын, она должна жить хотя бы ради него. И простите меня за то, что не дал вам выбора».

Видео останавливается, когда парень тянется к кнопке, и экран замирает. Я судорожно листаю файлы назад, просматривая все белые листы и офигивая. У них схвачено всё. Фирмы для перевозок, склады для хранения, покупатели и продавцы, даже ментовки специальные есть. Огромный механизм с кучей бабла и власти. На половину из них у меня есть многочасовая лекция со списком их грехов, а остальные были для меня белыми листами – о них я не знала ничего, но и это не проблема. Куча людей готовы отдать жизни, лишь бы забыть, что находятся у меня под колпаком. Стоит шепнуть, и получу желаемое в кратчайшее сроки, лишь бы избавиться от меня.

Не сразу понимаю, что сижу на столе и уже одета, а Захаров стоит, уперев руки по бокам от меня. Меня охватывает страх. Бешеный и липкий. Я никогда так не боялась, а теперь была готова выть от этой несправедливости. Если я веду войну со своим отцом, то Захаров собирается развязать бойню с целым городом тварей, рискуя своей жизнью.

– Антон…

– Нет.

Я поджала губы, уставившись в его чёрные глаза. Не хочет, значит. Не будет отступать. Ладно. Я спрыгиваю со стола и иду к сейфу. Оттуда достаю чистый бланк с разрешением на ношение оружия и заполняю его. Печати уже стоят и он официальный. Оттуда же дотаю «Глок» и протягиваю все Антону, но в глаза не смотрю. Не хочу. В голову лезут разные мысли, и одна хуже другой. Мне нужно всё это переварить, обдумать и сделать выводы, а рядом с ним я не могу сконцентрироваться.

Захаров забирает всё, но убирает туда, где сидела я перед ним, а затем притягивает меня к себе. Я комкаю ткань на его плече, но смотрю на губы, которые приближаются ко мне и целуют так, что мир вращается в сто раз быстрее.

– Мне нужна только ты, Нина. Ни твои связи. Ни знания. Ни власть. Только ты. Поняла?

Время покажет. Главное, чтобы не стало слишком поздно. Но я послушно киваю, как делаю это всегда перед отцом. Даю иллюзию, что у Антона всё под контролем, и я не собираюсь причинять ещё больше хлопот. Но если всё не так, как он говорит, если он обманывает, плата будет слишком велика.

Глава пятнадцатая

Антон

Два часа в дороге пошли мне на пользу. Я смог осмыслить всё, что произошло за эти считанные дни и не свихнуться окончательно, что было сложно. Чёрт. Это же надо, какую кашу мне предстоит расхлёбывать в ближайшие годы, потому что за один день это точно не провернуть. Раз за разом прокручивал в голове список имён, пытаясь понять с кого начать первого, хоть и знал насколько это бесполезно. Из Петры мне до них не добраться, а значит нужно перебираться в Мову, но согласится ли Нина на это? Ещё и с ней нужно что-то решать, ведь не просто так она вцепилась в свой «Люкс» и на неё объявили охоту. Я разрывался между безопасностью любимой женщины и жаждой справедливости во имя своего друга.

Чёрт. Когда же жизнь уже повернётся ко мне своим рылом?

Дом Жени встретил нас странной тишиной. Просторный частный дом с хорошим таким куском участка. Калитка оказалась открыта и мне это не понравилось – в свете последних событий вполне возможно, что ублюдки решились зачистить следы, и не погнушались бы убить женщину и младенца. Я достал пистолет, что всучила мне Фризер, и снял его с предохранителя под удивлённым взглядом Вадима. Буркнув ему, чтобы ждал меня тут, прошёл во двор, но увидел машину и успокоился. Девушка, видимо, только вернулась из магазинов и сейчас выуживала из багажника пакеты с продуктами, зарывшись в отсеке по пояс. Спрятал оружие обратно за спину и постучал по железу, привлекая внимание рыжей бестии. Реакция не заставила себя долго ждать. Она резко выпрямилась, но ударилась затылком о крышу и зашипела разъярённой кошкой.

– Мать твою, Захаров! Чтоб тебя черти в аду встречали!

Ксюшка была уникальной женщиной. Учитель начальных классов по русскому языку. Она могла материть нас добрых три часа и при этом ни разу не повториться. Мы все уважали её за чистую и верную любовь к нашему Женьки. За то, что дождалась его с последнего контракта, за то, что была вот такой сильной, дерзкой девочкой Петросяна. У Ксюшки были тёмные рыжие волосы, которые мелко курчавились во всю длину, и огромные раскосые глаза цвета весенней зелени. Она была красавицей и очень любила детей. Парень так гордился своей женой. Мы все гордились ими обоими, а теперь… Теперь мне предстоит рассказать о смерти её любимого.

– Привет, Ксюш.

Мой голос охрип. Улыбаться не было сил. В другой ситуации я бы перекинулся с ней парой колкостей, а потом взъерошил все эти кудряшки, зная, что она потом час потратит, приводя их в норму. Но сейчас ей стоило только посмотреть мне в глаза, чтобы понять – случилась беда. Беда с её мужем. В ту же минуту улыбка сошла с алых губ. Она побледнела, заметив Вадима. Раздался звук мотора у ворот дома. И этого оказалось достаточно. Все ехали к ней. А Жени нет.

Девушка зажала рот руками, и она начала оседать на холодный бетон двора с глухим криком. Я подскочил к ней, обнимая и усаживая на колени, пока она выла от горя потери мне в грудь. Её трясло от боли, а я даже не знал что сказать. Просто укачивал на руках как маленькую девочку, поглаживал её по спине и кудряшкам, желая, чтобы это быстрее закончилось.

Из-за кузова выбежал Клим и резко выдохнул, тормозя на одном месте. Он сел на корточки, протирая лицо ладонями, и смачно выругался. Чернов и Данил потянулись к девушке одновременно, взяли её за руки, выражая свою молчаливую поддержку. Верно. Мы всегда будем рядом. Всегда поможем и защитим. Ксюша тоже наша семья. Теперь она одна из нас, только потому, что была дорога Женьке.

Я долго сидел, сжимая молодую женщину в объятьях, пока она не затихла и не обмякла. Слёзы текли по её лицу даже во сне. Перехватив ее под коленями, понёс в дом и уложил на кровать в спальне. Укрыв толстым пледом, вышел в гостиную и нашёл там ещё одно родное лицо. Кирилл. Они вместе с Вадимом работали в «ОМОНе», но сейчас у него, кажется, был отпуск. Отлично отдохнул, как говорится.

Мы поздоровались, крепко обнявшись, и молчун вопросительно посмотрел на меня. Помня слова Женьки о камерах и жучках по всему дому, я выдал официальную версию событий – скорешился с майским подрывником, сделал глупость, пустил пулю в лоб. Демонов не поверил не единому моему слову, как и Климов. Правду знал сейчас только Вадим, а говорить начистоту нельзя. Это бесило, но парни поняли, что не всё так просто.

После моего монолога на камеры, в комнате повисла тишина. Каждый был в своих мыслях. Вот только младенец где-то в глубине дома был против и разразился тонким, но горестным плачем, от которого сжалось сердце. Меня захлестнула паника. Мать в отключке и наверняка не услышит сына, а у меня опыта обращения с такими маленькими детьми нет. Однако на помощь пришёл Вадим.

– Пойду, гляну.

Парень вышел, а я устало плюхнулся в кресло, сцепив пальцы в замок и прижав внутренними рёбрами ко лбу. Вдавливая большие пальцы в глаза, мечтал, чтобы всё снова стало как прежде, чтобы у меня была возможность остановить это безумие. Это не может быть правдой! Не может, чтобы близких и любимых вот так просто выдирали из жизни с корнем, не давая и шанса проститься. Перед мысленным взором встал образ Нины в те моменты, когда она позволяла себе стать собой. В её красивых глазах было столько любви, теплоты и нежности. А сегодня в них был страх, и я отлично понимал, что она не за себя боялась.

Вскочил на ноги и поспешно вышел на задний двор, доставая телефон. Крутил его в пальцах и думал, стоит ли ей звонить. Долго наворачивал круги вокруг бассейна, не зная как поступить, но в итоге сдался, набрал. А она скинула. Хах. На что я надеялся? Просто ведь хотел услышать её голос. Удостоверится, что она в порядке и её жизни ничего не угрожает. Может, я дебил? Кретин, который выдумывает то, чего и в помине нет? «Всего лишь люблю тебя». Можно ли считать эти слова за признание с учётом того, что их говорит Нина? Важен ли я для неё или только секс?

Убрав телефон, поплёлся обратно в дом. Сейчас были куда более важные дела, которые требовали внимания. Сердечные стенания подождут, когда я разгребу это дерьмо… А разгребу ли? Когда этот хаос закончится? И закончится ли он вообще? Больше волновал вопрос, справлюсь ли я? Там, на войне, всё было гораздо проще. Главное быть готовым, просчитывать каждый шаг наперёд, смотреть на ситуацию со всех сторон, анализировать и принимать решения. Здесь… В мирном обществе… Здесь другие враги. Им не пустишь пулю в лоб и не уйдёшь безнаказанно. В любой момент может случиться прокол всего лишь из-за человеческого фактора, неудачного стечения обстоятельств, да даже ничего не значащее слово может сыграть против тебя. Здесь другие враги, которые с удовольствием вонзят нож в самое слабое место и провернут лезвие, пока не поймут сдох ли ты или ещё трыпыхаешься.

Вернувшись в дом, обнаруживаю только что приехавшего Влада и уже на автомате вываливаю то, что и остальным, а сам шарю взглядом по углам, полкам шкафов с книгами, цветочным горшкам и статуэткам. В углу на видном месте висит сферической формы камера, но её Женька сам поставил, чтобы семью защитить. Мысленно усмехнулся этой мысли. Жил ради их безопасности, а себя защитить не смог. Эгоистично так думать, наверно, но сейчас мне было паршиво, блять! Я тоже потерял близкого человека! И мне тоже больно! Каждый раз было больно, когда на смену погибшим солдатам в моём отряде приходили другие и тоже погибали. Я потерял пятерых. Помнил их имена, голоса, повадки. И не смог уберечь от смерти. Принимал не правильные решения или давал слабину. Хреновый из меня командир. Не специально, но загубил пятерых молодых парней. Чернову только повезло – война закончилась прежде, чем он успел бы погибнуть, а остальные оказались живучими чертями, за что я им дико благодарен.

Ксюша проснулась ближе к закату. Спустилась вниз, окинула отсутствующим взглядом шестерых парней и кивнула каким-то своим мыслям.

– Ну что ж, – начала девушка безжизненным голосом, – пойдёмте. Кормить вас буду, здоровяков.

Да. Мы все были не малых размеров. Да и как иначе? Годы тренировок, оттачивание навыков… пока не перестали нуждаться в наших услугах, но тело ничего никогда не забудет.

Оставшись наедине со своими мыслями, откинулся на спинку дивана и рассеянным взглядом пробежался по обстановке. Из кухни доносились голоса и визгливый смех младенца. Дом на мгновение показался живым, но всего лишь на мгновение, потому что потом я заметил маленький объектив за ножкой тумбочки с множеством дисков и старых кассет. В один миг ощутил себя в центре террариума с самыми ядовитыми змеями на планете. Значит, он был всё-таки прав, и каждое правдивое слово могло бы навредить моей семье.

Склонил голову на бок, встал и подошёл к объекту моего внимания. Камера была не большого размера, примерно с пишущую ручку, и такой же формы. Она крепилась к самой задней ножке и за раскидистыми ветвями какого-то папоротника была почти незаметна. Огромная удача, что я на неё наткнулся, теперь стала проблемой. Ну, нашёл я её. И что дальше? Что мне с ней делать? Спрятать? Показать сейчас и напугать Ксюшу? Одно я знал точно – девушке с сыном нельзя здесь больше оставаться.

Повертел вещицу в руках и сломал её пополам. Если дом утыкан этими штуками, то найдём ещё. Из удлинённого корпуса торчали проводки и динамики. Интересная штука. Я таких ещё не встречал. Может какая-то новая разработка? Вот что-что, а военная техника никогда не стоит на месте в развитии. Каждый день появляются всё новые и новые разработки, которые искренне приводят в восторг своей функциональностью, скрытностью и техничностью…

– «Клоп-3Н5», – слышу за спиной голос Данила, – разработана полгода назад. Дорогая и мощная штука. Радиус слышимости десять метров, чёткая картинка, обратную связь ловит на три километра вокруг.

Клим был технарём в нашем отряде. Взлом компов, добыча инфы из недр интернета и серверов спецслужб, наблюдение со спутников. Он чёртов компьютерный волшебник! Не удивительно, что парень знает о таких вещах. Первое время Данил пытался быть честным и примерным гражданином Русской Республики, но как только узнавали, что он умеет, сразу пытались избавиться от такого опасного сотрудника. Идиоты. Будто это помешало бы ему.

– Нужно спрятать Ксюшу и Диму, – озвучил я свои предостережения другу. Если они пользуются такими дорогими вещами, подглядывая за жизнью матери и её ребёнка, то, что уже говорить об остальном? Чёрт. Кажется, мне не по зубам эта война. Ладно, подумаю об этом, когда разберусь с похоронами.

– Чёрный говорит ты в отпуск ушёл.

Я посмотрел в яркие, почти жёлтые глаза Клима. Он не спрашивал. Просто констатировал факт, но и озвучил то, что его волнует.

– Сейчас я нужен тут.

Я замолчал, надеясь, что действительно нужен только тут, а Клим кивнул. Больше вопросов не последовало, да и сказать толком ничего не выйдет, и парень это отлично понимал. Данил развернулся и ушёл обратно. Спустя мгновение услышал его голос, порадовавшись, что друг взял на себя эту роль и мне не нужно ставить Оксанку перед ещё одним фактом – сюда они больше не вернутся. Удивительно, но девушка спорить не стала. Молча, кивнула и пошла собирать вещи, а ко мне вышел Кирилл. Он, всё так же молча, подошёл с кружкой кофе, пихнул её мне и забрал прослушку. Повертел в руках и вперил в меня вопросительный взгляд. Я кивнул. Это всё что ему требовалось.

За годы совместной службы мы научились читать мысли друг друга, и уже не было необходимости задавать вопросы. Демон желал мести и его волновало только с ним ли я. Я согласился. А другого ответа не существовало. Каждый в этом доме жаждал утолить свою ненависть и ярость. К чему играть роль правильных мальчиков – мы никогда ими не были. Претворялись хорошими, маскировались под привычные рамки окружающих людей, сливались с обществом и ненавидели нынешнюю жизнь. А теперь тормоза сорваны – нам объявили войну. Не осознанно. Не ведая. Но пощады не будет.

За нашими спинами с грохотом открылась входная дверь, привлекая всеобщее внимание к взбесившемуся гостю. Илья. Синеглазый блондин метал гром и молнии, пытаясь хоть что-то сказать, но не выходило. Остановив немигающий взгляд полный ярости и ненависти на мне, он подлетел и замахнулся, и я бы точно получил в рыло, если бы ни Кирилл, который перехватил кулак и, вывернув руку, впечатал напарника в пол. Я же успел только назад отступить и удостовериться, что кофе не расплескалось. Всё-таки я старею. Ожидаемо ведь, что кто-нибудь из нас по любому бы захотел начистить мне квакальник.

– Ты отвечал за нас! – орал парень, пытаясь выбраться из захвата. – Ты отвечал за него, грёбанный ты ублюдок! Кто ты после этого?! Кто?! Сколько ещё должны подохнуть, чтобы в тебе хоть что-то проснулось?! Отпусти, блять, Кир!

Я кивнул Кириллу, и Илья поднялся, но тут же ухватил меня за грудки куртки.

– Что? – шипел блондин сквозь стиснутые зубы. – И на это закроешь глаза? Ничего не предпримешь? Какой ты, в жопу, командир тогда?

Мне стоило огромных трудов взять себя в руки и холодно взглянуть на бойца. То, что я скажу далее, причинит боль Ксюше, которая выскочила на шум, но и заставит меня чувствовать себя настоящей тварью.

– Женя нарушил закон и повёлся на большие деньги, Илья. Ему было плевать на убитых им людей. Почему я должен печься о чести очередной гнили?

Илья ошарашено отпустил мою ветровку и отступил на шаг, во все глаза смотря мне в лицо.

– Ты не можешь так поступить…

– Могу.

– ОН ОДИН ИЗ НАС!!! – взревел парень, тыча мне пальцем в лицо.

– Был. Сейчас это всего лишь тело, и я не собираюсь из-за него впригаться в дерьмо, только для того, чтобы потешить твоё самолюбие, боец. И если ты сделаешь хоть шаг в этом направлении, я сам лично пристрелю тебя…

– Да пошёл ты! Мы не на задании, и я не обязан тебе подчиняться!

Илья всегда был горяч головой. Взрывной характер и преданность своим принципам и нам порой разрывали его на части, но он всегда находил выход и способ держать себя в руках. Но не на этот раз. И я его не винил. Он имел на это полное право. Илья и Женя были гораздо близки друг другу, чем мы все вместе взятые. Лучшие друзья с пелёнок. Они были всю жизнь рядом.

Я намеренно опустил взгляд на руки Кирилла, который до сих пор сжимал устройство слежения в руках, и Илья это заметил. Как только он понял, что именно вертит в пальцах Демон, до него начала доходить суть всего балагана.

– Мне нет дела до твоих задетых чувств, боец. Либо подчиняйся, либо проваливай. Больше из моих людей никто не погибнет.

Он обвёл ошалевшим взглядом всех собравшихся и коротко кивнул, пытаясь восстановить дыхание, осознавая, наконец, что получит желаемое, как и мы все.

– Я понял, ком. И принял.

Глава шестнадцатая

Нина

Проводив Захарова, села за разгребание рутины. Раз пару дней его не будет, у меня появится время привести дела в порядок. Уже через три часа глаза просто резало от бесконечного количества цифр, а столбики и таблицы пестрили перед взором, не исчезая. Зажала пульсирующие виски пальцами и сделала глубокий вдох. Список, что показал Антон, до сих пор крутился в памяти. Она у меня была фотографической и мощной. Я могла бы вспомнить, что видела даже спустя десятки лет. Сбой произошёл лишь один раз, когда умерла мама. Со мной тогда психологи работали, объяснили это тем, что память сама блокирует воспоминания, и поэтому не могу помочь следствию. Всё, что я помнила, это что пришла домой после школы, потом мамину руку с синяками на полу за открытой дверью её спальни, а после следователя, который в присутствии адвоката отца брал у меня показания. Мне было тринадцать тогда…

Отбросила мрачные воспоминания и уставилась в монитор компа. В коридоре пусто, зал забит битком, а официанты еле поспевают носить алкоголь. Я зря волновалась о репутации клуба. Мы не успели даже открыться, а у входа уже было человек сто. Такого потока даже в выходные не было.

Решив размяться, прошла на балкон второго этажа и начала наблюдать за происходящим внизу. Мне моментально принесли мой мохито без алкоголя и виноград, и я откинулась на спинку, поглядывая вниз на танцующих людей. Хотела бы и я вот так, ни о чём не думая, беззаботно отплясывать под громкую музыку, подняв руки над головой. Иногда я жалела, что трачу свою молодость на управление клуба и сбор информации о предполагаемых конкурентах. Ведь в двадцать три года нужно отжигать, а я веду незримую борьбу с единственным родственником на планете. А иногда я наоборот радовалась, что стала той, кто я есть. Восемнадцать лет я тряслась от одного взгляда отца, а теперь? Теперь мы обе свободны. Относительно свободны.

Я понимала, что это не продлиться вечно и имеет свою цену, но пока что я слаба. То, что у меня есть сейчас слишком незначительно и лишь слегка поколеблет авторитет отца перед его врагами и союзниками, а значит, нужно больше. Вот только где это «больше» взять?

От раздумий меня отвлекли громкие выкрики и возня внизу. Драка. Молодняк часто махал кулаками, перебрав с алкоголем. Высокие градусы, раскрепощённость, слово за слово и вот уже и собеседник не так вежлив с тобой, и каждое его слово воспринимается как-то иначе. Я наблюдала, как к бунтующим подбегают мои люди, скручивают буйных клиентов и уводят из клуба, и окаменела, когда увидела у подножья лестницы своего бывшего. Ему-то что тут надо? Мы расстались не то, чтобы плохо, но и продолжать общение не было смысла. Яполучила что хотела, а он… не знаю. Мне было плевать. Единственное, что меня в нём привлекало на тот момент – его умение трахаться. Тогда для меня это было «умением», он уделял предварительным ласкам достаточно времени, заводя меня почти до предела, а сейчас понимала – ошибалась. В принципе, каждый мой парень на тот или иной момент был для меня уникален, как, впрочем, и Захаров сейчас, но с Артёмом, мне казалось, было иначе. Я думала, что любила его. И опять же – ошибалась.

Дойти до меня беспрепятственно ему не дали. Ещё на входе на этаж его остановили два здоровенных мужика, опустив на его плечи ладони, и предостерегающе покачали головой. Парень им что-то сказал, но это не подействовало, тогда Тёма начал упрашивать. Видимо, сжалившись над ним или проникнувшись словам, один из охранников подошёл ко мне и наклонился к уху.

– Говорит, что разговор очень важен, – пробасил мужик, имя которого я так и не запомнила. – Что с ним делать?

Я встретилась с умоляющими карими глазами за тонкой оправой очков и дёрнула пальцем, чтобы пропустили. В ту же минуту ему позволили ко мне подойти. Артём не был сногсшибательным красавчиком, но он быстро располагал к себе людей. Наверное, именно поэтому ему удалось сделать карьеру в модельном бизнесе, а после открыть своё дело.

– Привет, Нинок. Давно не виделись.

Вся эта ситуация меня забавляла. Я не понимала, от чего вся охрана воспринимала меня как какую-то «крестную мать», но они упорно отказывались вести себя иначе. Стояли в тёмных углах, скрываясь от лишних глаз и стараясь не привлекать к себе внимание. Одевались, как «Люди в чёрном», игнорируя факт, что мы, мать вашу, в клубе! И эта их мания передавать из уст в уста сведенья о моих привычках и предпочтениях, как с тем же движением пальца, но они словно помешанные фетишисты, следовали какому-то своему кодексу, играя роль бюджетного Джона Уика. И, будь я проклята, но это производило впечатление на других людей, заставляло их трепетать передо мной, точно так же, как и Артёма.

Скромная улыбка подрагивала на полноватых губах, плечи напряжены, локти на коленях и взгляд заискивающий, нервный против моего уверенного и циничного. Я лишь слегка усмехнулась, отпивая из круглого фужера напиток.

– Здравствуй, Артём. Что тебя ко мне привело?

Он сцепил руки в замок и посмотрел на них, а потом снова на меня. Это что? Страх? Чего ты боишься?

– У меня есть информация для тебя. Она тебе и понравится, и не понравится. Но мне нужна услуга.

Я вздёрнула бровь и повела кончиком пальца по краю бокала. Что ж он такого может мне предложить?

– И какого рода услуга тебе нужна?

– Защита и покровительство.

Ого. И кому же он перешёл дорогу?

– От кого?

– От Грешника.

Твою мать! Ну почему всё всегда так сложно?

– Что ты сделал?

Мне показалось или на этих впалых щеках появился румянец?

– Обдолбался в его клубе.

Ясно. Несмотря на своё прозвище, Грешник ненавидел наркоту. Он пресекал её в любом виде на своей территории, а Артём нарушил это условие, зная об этом. Однако рыльце Грешника тоже не без грешка. Ходил слушок, что он долгое время был контрактником, как и Захаров, и не смог полностью избавиться от адреналиновой зависимости. Поэтому блондинчик открыл подпольный бойцовский клуб без правил и сам принимал в нём участие. Лишь одному человеку удалось его победить – некий Волк. И я видела тот бой. Они словно рыси или тигры перемещались по рингу, переговариваясь между собой и перешучиваясь. Даже когда наносили друг другу точные удары, улыбки так и не сходили с их уст, поражая хладнокровием и спокойствием этих двух бойцов.

Вот только Артём всего лишь «обдолбался» в его клубе, а не торговал ею. Этого мало, чтобы объявить охоту.

– И что ещё?

– И, кажется, устроил там пожар.

Понятно. Я по своему опыту знала, сколько проблем приносить подобное. Даже если виноват клиент, клуб всё равно осаждают проверками, что мешает заработку. Учитывая то, что Грешник ведёт свою деятельность в Мове и мы никогда не были соперниками в бизнесе, я не знала о нём ровным счётом ничего, кроме о тех шести лет, что он провёл на войне, и ублюдок был кристально чист. С виду обычный боец, выполняющий обычные поручения, но что-то мне подсказывало, что это далеко не так. Интересно, какова сумма задолжности Артёма или здесь что-то другое?

– Почему ты просто не выплатишь долг?

– Потому что я банкрот. Он лишил меня всего. Мало того, что я гол, как сокол, так он ещё и спустил на меня всех моих врагов.

Ситуация всё интереснее и интереснее. Тут точно что-то личное. Смогу ли я противостоять такому сильному бизнесмену, как Грешник, ведь за два года даже я не смогла узнать хотя бы его имени. Ни возраста, ни группы крови, только это прозвище. Будто его вообще не существует.

Я вертела в пальцах бокал, всматриваясь в глаза парня напротив, и прикидывала в уме все расходы и нюансы. Ну, допустим, каким-то образом я смогу защитить Артёма. Людей у меня хватает, денег тоже, о связях я вообще молчу, но вот то, что этот Грешник для меня белое пятно, меня совсем не радует. Что от него ожидать? К чему быть готовой? И тут же приходит ответ – ко всему.

– Артём, Артём, – я укоризненно покачала головой, – чтобы идти против Грешника, мне нужна очень сильная мотивация, приятель. Что такого ты можешь мне предложить?

Он достал из внутреннего кармана серого пиджака свёрнутый вдвое лист.

– Здесь кое-что касаемо твоего отца и матери десятилетней давности. И поверь, это стоит любых затрат.

Я усмехнулась.

– Что мешает мне просто убить тебя и забрать это себе?

Он нервно улыбнулся.

– Ничего. Но кто потом с тобой будет иметь дела, если это всплывёт? Да и я надеюсь, что от той девушки, которую я знал, осталось хоть что-то.

Холод растёкся по моим венам. От былой девочки не осталось и следа, но любопытство всё же взяло вверх. Что там такого на моих родителей? Ещё и десятилетней давности…

Так! Стоп! Даже не думай надеяться, разочарование будет слишком велико.

– Откуда мне знать, что ты не фальшивишь, Темон?

Я знала куда бить. Эта вариация его имени, томный голос и проглоченная буква «Н» моментально привели его в боевую готовность. Карие глаза потемнели, взгляд осоловел, кадык нервно дёрнулся, но он тут же крепко зажмурился и потряс головой.

– Грязно играешь, Нин. Ты сама прекрасно знаешь, что я не вру.

Я легко улыбнулась и покачала головой.

– Тёма. Мне мало твоего слова. Ты даже не представляешь, о чём меня просишь. У нас с Грешником разные территории и они не пересекаются. Мне не зачем развязывать войну с этим человеком…

– Нин, мне больше не к кому идти, – в отчаянии прервал он меня, сложив ладони в мольбе. – Если он доберётся до них, я этого не переживу! Помоги мне! Умоляю!

Я откинулась на спинку диванчика и положила на неё локоть. «О них»? Как интересно.

– Тогда будь со мной откровенен, Артём. Кого именно я должна защитить?

– Мою жену. И дочь.

Неожиданно.

– Я сам не знал, что являюсь отцом уже пять лет.

Вот как. Мы с Артёмом ровесники, и тут только один вывод – в восемнадцать он не особо заботился о защите. Господи, как же меня пронесло, и я ни разу не забыла о резинках с ним! Почему-то только эта мысль посетила меня при упоминании о незапланированной беременности. Как бы то ни было, думал ли Артём своей головой сейчас? Да, он пытался защитить семью, но какого будет им без него? И как долго оберегать их смогу я?

– Насколько ты сейчас адекватен, Артём?

Он моргнул и тряхнул головой, опустил её ниже, провёл руками по волосам и отрицательно покачал головой.

– Не очень. Мою квартиру взорвали, на машине перерезали тормоза, а в утреннем кофе оказался мышьяк. Я чудом до тебя добрался. Думал, твои амбалы мне голову открутят один взглядом, с моей-то везучестью сегодня. Я в отчаянии, Нин! Я… – он поднял на меня полные боли глаза. – Помоги мне.

Господи. Сколько же врагов у него? А Грешник хорош. Что-что, а проучил мальца он знатно.

– Покажи мне, что на листе.

Но он покачал головой.

– Пойми меня правильно. Это, – он махнул бумажкой, – было гарантией защиты от твоего отца долгих десять лет. Передав его тебе, я лишу родных безопасности.

Интересно, это тот самый козырь или у него ещё есть карты в рукаве?

– Тогда зачем ты отдаёшь его мне?

Стараясь абстрагироваться от своих эмоций, я наблюдала за каждым изменением в его мимики, движениях, позе. А он лишь гадливо усмехнулся, положил лист на столик между нами и подвинул его мне пальцем.

– Потому что ты сама начнёшь ему мстить, и это будет гарантией на безопасность моей семьи.

Я опустила глаза на лист, страшась и предвкушая того, что там увижу. Неужели это то самое? То, чего я так жаждала с момента смерти моей матери – мой билет к свободе? Прошло всего десять лет, а кажется, что целая жизнь. Всю свою жизнь я ловила на себе взгляды, которые откровенно говорили, что я дочь наркоманки. Что я гниль этого мира, и не достойна права на существование, потому что от «такой» женщины может появиться только убогое отродье. Я ненавидела этих людей настолько сильно, что стала играть желаемую ими роль. Выстраивала образ блудницы и терпела опыты отца только ради того, чтобы воткнуть им клинок в самое их поганое сердце. Стереть ублюдков с лица земли и очистить имя матери – вот моя цель. Да. Я ничего не помню о том дне. Но я помню маму. Помню, какой она была. Каким добром светились её глаза, и сколько любви она вкладывала в свои объятья.

Подняв лист, развернула его, не сразу поняв, что задержала дыхание. Взгляд зацепил лишь пару строк и несколько слов, чтобы удостовериться – это оно. Это то, что я искала. То самое доказательство, которое избавило меня от сомнений и подталкивало к действиям.

На отлично сохранившемся документе чёрным по белому были выведены нужные мне два слова – «насильственная смерть». Дата. Подпись. Печать. И имя моей матери.

– Откуда у тебя это?

Он тяжело вздохнул на мой ледяной тон, но пробормотал:

– Мой отец непосредственный участник. Я не знал, Нина. Только сегодня догадался.

Я прищурилась, а мой телефон пришёл в движение, завибрировав от входящего звонка. Я сбросила звонок даже не глядя, потому что меньше всего сейчас хотела слушать кого-либо.

– Догадался? Ты догадался? Ты меня за дуру принимаешь?!

На последнем вопросе моя выдержка дала трещину, и я всё-таки зарычала от ярости. Он догадался. Смышлёный ты наш! Что ж ты десять лет назад не догадался? Почему никто ни о чём не догадывается вот так?

– Ну а откуда у него ещё эта бумага?! – воскликнул Артём, восприняв угрозу в моём голосе не так, как надо, но тоже в правильном направлении. – В тот день он сутки дома отсутствовал, на звонки мамы не отвечал, вернулся весь всклокоченный, разбитый. А вчера нашёл в его сейфе вот это! Что ещё тебе приходит на ум?

Я усмехнулась его не дальновидностью. Видимо, на эмоциях он просто не мог предположить, что роль его родителя была тогда немного иной. Он был следователем. Это после все знали его как начальника безопасности конкурента моего отца.

– Твой отец вёл это дело, а потом ему пришлось закрыть его за отсутствием состава преступления, Артём. После он уволился. Почему он вообще отдал тебе это?

– Он не отдавал, – пробасил хрипло парень, сжимая переносицу. – Его убили неделю назад.

Вот как. Ну что ж, хоть какая-то часть головоломки сошлась. Точнее натянулась. Отец Артёма, Иннокентий Павлович, каким-то образом узнал о махинациях моего отца и папа об этом тоже прознал. Вот бывший следак и решил подстраховаться. В подлинности этого заключении о смерти не было сомнений. Время отложило свой отпечаток на бумаге, а имена, даты и печати совпадали.

Я сложила листок снова пополам и постучала пальцем по сгибу, возвращаясь мыслями к просьбе Артёма. Грешник. Тёмная лошадка в очень прибыльной сфере. Почему он так озлобился на Артёма из-за какого-то поджога и употребления наркоты?

– Почему ты просишь защитить только мать с ребёнком? Неужели решил стать мужиком и разобраться со своими проблемами сам?

Он усмехнулся.

– Не знаю получиться ли, но я хочу попытаться.

– И каким образом?

Он пожал плечами, мол, ещё не придумал. Я ещё раз постучала по необходимой мне вещи в руках и щёлкнула пальцами. В ту же секунду мне принесли мой блокнот и ручку. Я записала адрес и протянула его Артёму.

– Отправлю с тобой пару своих людей. Забираешь жену и сына, и вас отвезут по адресу. Там вы будите в безопасности, пока я не решу твою проблему. И не спорь! – тут же возразила я, видя, что он подобрался. – В таких вопросах лучше тебе не встревать между нами. Надеюсь, ты меня хорошо понял?

Артём кивнул, пока я отправляла распоряжение Паше по телефону, и ретировался, а я снова продолжила наблюдать за толпой, сжимая в дрожащих руках бумагу.

Ну, что ж Грешник. Надеюсь, мы с тобой договоримся.

Глава семнадцать

Антон

Мы увезли Ксюшу и её сына в тот же вечер. Скинули Стасу координаты моей квартиры, где я хотя бы временно спрятал женщину и ребёнка, и, дождавшись пока оба устроятся на новом месте, вернулся на кухню к своим напарникам. Ответ от самого необычного из нас пришёл мгновенно. «Буду через пятнадцать минут». Что ж ждём. Будто выбор есть.

Илья, перестраховываясь, поставил по периметру свою охрану и… выдал остальным оружие. Это удивило, но вопросов не вызвало. Все мы знали, кто он, а стволы в руках только придавали уверенности в безопасности. Если к нам и заглянут незваные гости, уйти, как минимум, целыми у них не выйдет. Наверное, в этот момент я окончательно понял, что моя жизнь больше не станет прежней. Что больше я не смогу с чистыми руками выполнять свою работу, и больше не будет в моей жизни той стабильности, как раньше. И я даже не знал, печалило ли меня это или же наоборот – придавало смысл и ценность собственному существованию.

В заднем кармане завибрировал телефон, и я вышел на балкон, чтобы спокойно поговорить. Нина. Я и забыл про неё со всеми событиями и переживаниями – поездка сюда, озабоченность безопасностью маленькой семьи Женьки, неизвестность будущего и вечные думы как сделать так, чтобы уберечь две ни в чём не повинные жизни и самому при этом хотя бы не сдохнуть.

Долго решался отвечать на звонок. Что я мог сейчас ей сказать? Что предложить? Но в том, что она мне нужна сейчас и здесь сомнений не вызывало.

– Да, Лисёнок.

Удивительно. Я никогда не проявлял нежности к своим женщинам, а вот с Ниной не выходило держать язык за зубами.

– Ты сейчас занят?

Я оглянулся назад и посмотрел на ещё не полную компанию своих ребят через пластиковые окна.

– И да, и нет. Что-то случилось?

Она вздохнула устало и хмыкнула.

– И да, и нет. Но это не телефонный разговор…

– Я за тобой приеду через десять минут, – прервал я её на полуслове, осознав одну простую истину – я жутко по ней соскучился.

– Хорошо. Я жду.

Как же я обожал её вот такую податливую. Она не закатывала истерик и со всем соглашалась. И из-за этого мне хотелось считаться с её мнением.

– Ты же не против, если я приеду?

– Нет. Мне тоже надо с тобой увидеться. Если хочешь, я и сама могу подъехать…

– Нет, Нина! – возразил я поспешно, боясь даже представить, что она покинет безопасную территорию сама. – Мне важно знать, что тебе ничто не угрожает. Поняла? Сиди и жди.

Лисёнок фыркнула, но согласилась. Скинув звонок, вошел обратно в дом и, предупредив ребят об отлучки, уехал в её клуб. Народу было море. Длинная очередь выстроилась у входа в надежде попасть внутрь, но, видимо, места уже не было. Оба зала были переполнены, а когда я беспрепятственно прошёл внутрь, то услышал за спиной рокот недовольных голосов. Как же хорошо, что я в отпуске. Жалоб завтра было бы просто уйма, а обезъяник, наверное, уже ломится от «постояльцев».

Громкая музыка долбила по ушным перепонкам так, что я чувствовал их вибрацию при каждом слишком высоком или низком децибеле. Ко мне тут же подошёл Паша, пожал мне руку и указал где я могу найти Фризер. Малышка сидела на втором этаже VIP-балкона и потягивала мохито. Не дай бог он с алкоголем – отшлёпаю чертовку. Направился к лестнице, где стояли два широкоплечих мужика, но те не стали меня пропускать к ней, молчаливо преградив мне дорогу. Парни были хороши собой. На зрительную оценку. Вот только натренированному взгляду было отлично видно, что эти два идиота на стероидах отца Нины.

Владимир Фризер проделал огромную работу и сделал настоящий рывок в развитии медицины. Он смог добиться невероятного прогресса в области увеличения частей тела без хирургического вмешательства. Мгновенно действующие обезболивающие. Нервные стимуляторы, позволяющие преодолеть громадное расстояние без передышек на своих двух. Адреналиновые коктейли. Но где прогресс, там и регресс. Многие пытаются втюхать доверчивым глупцам подпольную продукцию, которая не только действует в ущерб организму, но и травмирует тело. Эти двое не исключение. Надувные шарики не только не причинили бы мне существенного вреда, но и потешали бы моё самолюбие, поэтому я лишь тяжело вздохнул, прикрыв глаза от усталости. Разбираться не было сил. Четыре часа за рулём, истерики Ксюши и надрывный плачь младенца на заднем сидении выбили меня из привычной калии. Не то, чтобы я не любил детей, просто не был готов к общению с ними.

– Слушайте, просто уйдите с дороги. У меня нет желания с вами возиться.

– Не положено, – пробасили двое из лорца, скрещивая на груди руки. Да чтоб вас!

– Мне плевать, что вам положено, а что нет…

– Слушай, вали от сюда. Нам проблемы не нужны…

Но тут его прервал желанный голос, который раньше стоял у меня в печёнках, а сейчас ласкал слух:

– Пропустите, пока у вас действительно не появились проблемы.

Как по мановению волшебной палочки двое расступились, и я поплёлся за Фризер. Преодолев лестницу, свернули к коридору, где находилась комната девушки, но прошли в кабинет. Всю дорогу смотрел на попку, обтянутую лоснящейся тканью до самых пят, и скользил по обнажённой спине с ровной линией позвоночника. Она возбуждала меня одной своей походкой, при которой ягодицы девушки покачивались в такт только мне известной музыке. Поэтому, когда за моей спиной закрылась дверь, в то время как девушка щёлкнула тумблером на глушилке и положила сотовый рядом, я сразу прижал её к столу, стиснув булочки в руках.

– Как же мне нравится твоя задница, Фризер, – прошептал я, ведя носом по идеальному изгибу шеи. – Думаю, скоро мы и ею займёмся.

Я знал, что Нина не баловалась анальным сексом, и отлично понимал её страх, поскольку спина тут же напряглась. Это насмешило. Как бы малышка не старалась выдать себя в ином свете, её неопытность всё равно легко раскусить. Провёл ладонями по бархатной коже спины от поясницы к плечам, стаскивая лямки платья, которое упало к её ногам чёрной лужицей. Вынул две палочки из скрученных волос, и те шёлковым водопадом рассыпались по груди.

– Антон…

– Шшш, – прервал её, убирая блестящие локоны на одно плечо и прикасаясь губами к открытому участку кожи под ухом. – Дай мне на тебя посмотреть.

Как же она молода. Ей бы прожигать жизнь на танцполе и за барной стойкой, но она играет придуманную ею роль. Это заводит, но… Меньше всего я хочу, чтобы она в этой игре потеряла себя. Вдохнул запах её волос. Лаванда. Это лаванда. И виноград. Повёл носом к изгибу, а пальцы зарыл в мягкость её волос. Удивительно. С виду они жёсткие и непокорные, а на ощупь словно шёлк. Провёл ладонями по её бокам и зацепил тонкие нити трусиков, от которых было только название. Стянул их, позволил упасть на пол и стащил с себя футболку с ветровкой. Прижался грудью к её спине, целуя заднюю сторону шеи и прижимая её к себе.

– Как ты красива, Лисёнок.

С её губ сорвался тихий вздох, дыхание с каждой секундой становилось всё чаще, а сердце… Частоту его ударов я чувствовал грудью. Маленький глупенький лисёнок. Кого ты пыталась обмануть, моя маленькая? Старого пса? И ведь почти получилось, я попался на её удочку, словно мальчишка. Интересно. Пожалею я об этом или нет?

– Антош…

Стонет, протягивая букву «Ш», а меня аж ведёт от этого. Поглаживаю рёбра одной рукой и ввожу палец другой в её мягкие складочки. Дразню клитор, наслаждаясь реакцией малышки, а затем проникаю глубже. Нинок стонет, нагибаясь вперёд и упираясь о стол руками. Мне безумно нравится её чувственность. Это единственное, что в ней не фальшиво. В груди вдруг просыпается странная тоска от мысли, что даже со мной, даже сейчас она может играть роль, врать, притворяться, а я не могу этого изменить. Не могу заставить её быть собой всегда, и не понимаю причин её актёрства.

Целую её позвоночник, вытаскивая из-за пояса пистолет, и кладу его рядом с её ладошками. Пальцы с трудом справляются с замком ремня и джинс. Желание обладать ею сейчас было просто невыносимо. Штаны с грохотом падают на пол, и я в благоговейном предвкушении прижимаюсь к её попке, упираюсь между упругих полушарий и растягиваю её лоно, подстраивая под себя. Нина выдыхает мат и тут же всхлипывает, а меня всего трясёт от удовольствия. Моя девочка. Чёрт. Я повёрнут на ней! Болен ею! Околдован!

Разворачиваю к себе лицом и провожу пальцами свободной руки по щекам и губам. Как она красива! Оливковая кожа так нежна и маняща. Алые губки призывают к поцелую. Я вынимаю из неё свои пальцы и провожу им по её губам, хочу проверить, хочу знать, и она всасывает их, ухватившись за кисть. Блять! Что ж ты со мной делаешь? Почему ты так идеальна?

Вхожу в неё резко, болезненно, ловлю каждое изменение в её лице, а ей это, сука, нравится! Ей нравится моя грубость и настырность, нравится, как я показываю ей своё превосходство, а у меня только одна мысль под коркой зудит: «Заставить её желать только меня». Заставить хотеть только меня, приручить её сексом к себе, расстараться так, чтобы никто со мной не сравнился, чтобы все были блеклыми и пустыми по сравнению со мной! Я хотел видеть её у своих ног. Хотел, чтобы она и думать не стала о других мужиках, что увиваются вокруг неё. Походу я совсем безнадёжен.

Ловлю её стоны, двигаясь назад, чувствую, как сжимаются мышцы, как её всю трясет от удовольствия, как ногти впиваются мне в спину, раздирая её полосами багровых отметин, а сам безмерно кайфую от всего, ловя настоящий экстаз от секса с ней. Что ж хорошо-то так? Я словно в грёбанном раю. Вдалбливаюсь в её податливое тело, и самому хочется быстрее и сильнее, и глубже. Нина. Нина. Нина. Только её имя в мозгах. Только звук её голоса и стонов. И эмоции, которые переполняют меня, готовые вот-вот прорваться, разорвав грудную клетку в клочья. Моя Нина. Моя девочка.

С громким криком выгибается, откинув голову назад, а я продолжаю двигаться, упиваясь её особенностью множественных оргазмов. Меня самого подкидывает от каждой её судороги и уносит эйфорией куда-то вдаль, куда-то очень высоко. Кончаю со стоном в её ухо и обнимаю, прижимая к себе, словно самое дорогое и хрупкое, что имею. Мысли коршунами кружат в голове, утаскивая в водоворот ревности и злости. Не знаю почему. Может, потому что хочу владеть ею единолично. Может, потому что проснулись-таки собственнические качества, которые рычат во всю глотку: «моё». Я готов рвать за неё глотки зубами. Готов запереть её в своей квартире, посадить на цепь, если потребуется. Только бы видеть её подле себя. Знать, что она моя.

Сжимаю волосы в кулак на её затылке, оттягиваю голову назад и припадаю ртом к шее, оставляя на ней сильный засос. Метку. Клеймо. Визитную карту. А она лишь улыбается, запутываясь изящными пальчиками в моих волосах.

– Ты принадлежишь мне, – шепчу ей в ухо, словно помешанный, и прикусываю до боли кожу, – только мне.

– А как же… Варя?

Я непонимающе смотрю на неё. О чём она? О ком?

– Какая, в жопу, Варя?

Она со вздохом улыбается, расслабляется и качает головой.

– Никакая. Бред просто. Не бери в голову.

Не бери в голову. Бред. Перемещаю руки с затылка на скулу и обхватываю талию другой. Нужно расставить все точки над «i». Я не хочу больше иметь случайных связей. Хочу принадлежать ей. Хочу знать, что меня ждут и мне есть к кому возвращаться.

– Варя, Надя, Катя. Насрать мне на них с большой колокольни. Мне ты важна, Нина. Для тебя я хочу жить дальше. И возвращаться живым к тебе.

Распахнув свои глазки, долго смотрела мне в лицо, а я провёл пальцем по её губам.

– Хочу, чтобы ты была моей, Фризер. Только моей. Согласна?

Она заторможено кивнула, но тут же взяла себя в руки.

– Д-да. Да, если и ты будешь принадлежать только мне. У меня на этом пунктик.

Я скривил губы в довольной усмешке. Кто бы мог подумать иначе? Чтобы Фризер, и без своих условий. Настал бы конец света.

– Хорошо. Я согласен. Но раз у нас идёт торговля, то тоже выставлю цену.

Она поднимает одну бровь и улыбается в молчаливом интересе, а я вожу пальцем по скуле и шее.

– Наедине со мной ты всегда будешь самой собой. Без игр, ролей и фальши.

Глаза растерянно забегали по моему лицу, и улыбка сошла на «нет».

– С тобой я настоящая. Сейчас я настоящая, Антон.

Шепчет, будто тушуясь или пугаясь чего-то, а я слишком поздно понимаю, что смотрю на неё так же, как и на своих бойцов. Поспешно крепко жмурюсь, чтобы вернуть себя к ней, и неожиданно понимаю, что у меня просто нет для неё личины. Любой человек показывает себя по-разному в той или иной компании, и я не исключение. Среди своих бойцов я командир – холоден, решителен, твёрд. В ментовке я капитан – дотошен, упёрт и всегда показывал взрывной характер. Для врагов… лучше не знать. А для неё не знаю, какой я. Я не знаю каким хочу себя показать. И стоит ли? Ответ приходит довольно быстро – Нина не неженка. Она выдержит меня любым.

Веду губами по её щеке, втягивая в себя уже родной запах.

– Никогда не бойся меня, Лисёнок. Ты единственная, кому я не смогу причинить вреда. А теперь одевайся. Хочу тебя кое с кем познакомить.

В достоверность своих слов, вышел из неё, ещё раз смяв губы своими, и натянул штаны. Малышка несколько разочарованно посмотрела на ширинку, но послушно потянулась за платьем, однако, плавки не надела.

– И с кем же ты хочешь меня познакомить?

– С моей семьей.

Специально выпалил это не подготовив, чтобы видеть её реакцию. Взгляд замер на мне, тело окаменело, так и не водрузив лямку на плечо, а губы сжались в одну линию. Трудно сказать, недовольна она или напугана. А может, всё вместе?

– Тебе не кажется, что ты несколько торопишься?

Напугана. Я рассмеялся её реакции и щёлкнул по носу.

– Успокойся, Лисёнок. Мамы и папы у меня нет, а моя семья не совсем обычна, но в последнее время нам предстоит много работать вместе, поэтому не представить тебя я просто не могу.

Она рассеяно кивнула.

– Звучит действительно странно, но ладно. Я только душ приму.

И, конечно же, душ мы приняли вместе.

Глава восемнадцатая

Нина

Скачать, что я счастлива – не сказать ничего! Я как тот самый ЧП[?] была готова парить на крыльях ночи, как «Аврора» пересекать моря и океаны, потому что рядом со мной был не просто любимый человек, а единственный, кому могу доверять. Достойный человек, который, я уверена, никогда не придаст. И мне было так стыдно, когда ляпнула про Варю… О чём я только думала? Если бы его сердце было занято другой, то никакая сделка не удержала бы его рядом со мной. То, что у меня вообще вышло заставить его обратить на меня внимание, это уже большая удача.

– Ты хотела о чём-то поговорить со мной, – напомнил Антон, пока мы ехали к его дому.

Он не захотел оставлять свой гелик возле «Люкса», поэтому мои люди сейчас ехали за его громадиной на своих внедорожниках. Я провела пальцами по его руке, которая сжимала мою на коленях, и кивнула. Я истинно верила в поговорку – доверяй, но проверяй, а единственный человек, который мог мне в этом помочь, это Антон.

– Можно ли как-то проверить достоверность заключения о смерти десятилетней давности, если патологоанатом вынес другие вердикты?

Он нахмурился, окинув меня растерянным взглядом, и снова посмотрел на дорогу.

– Если он жив, то можно попробовать добиться признания от того, кто делал вскрытия, или же найти его помощника. Они не работают в одиночку. Или, как вариант, попробовать найти записи этого вскрытия. Как правило, они находятся в архиве.

– А если его заставили написать ложное заключение, а потом убили? – не унималась я.

Он нахмурил свои густые брови сильнее, от чего между ними пролегли две складки.

– Через судебную экспертизу. Она покажет достоверность печати, сколько лет бумаге и проведёт своё расследование. Больше никак. Меня напрягают твои вопросы, Лисёнок. В чём дело? У тебя что-то случилось?

Я покачала головой.

– Не совсем. У моего знакомого, появись проблемы с одним очень влиятельным лицом. Он пришёл ко мне за помощью и предложил в оплату кое-что очень важное для меня. Из-за этого я не могу ему отказать.

– И это то самое заключение, о котором ты спрашивала?

Я кивнула.

– Чьё оно?

– Моей мамы.

Он свернул на главную улицу, а я залюбовалась. Антон так легко управлял своим автомобилем, будто за рулём с пелёнок, когда я терялась, стоило только сесть на водительское место. В девятнадцать я честно прошла обучение в специализированной школе, но на экзаменах два раза провалилась, а потом просто плюнула, поняв, что это не моё. Не всем суждено крутить баранку. Было грустно, но что поделать? Не буду же я устраивать аварии, только для того, чтобы потешить себя.

Какое-то время Захаров что-то прикидывал в уме, потом снова кинул на меня какой-то странный взгляд и сжал крепче пальцы на руле.

– И с этой бумагой ты уверена, что именно отец напичкал твою мать наркотой, из-за чего она и погибла, – пробормотал он, констатируя факт. – Что ты собираешься делать с этим?

Я в сотый раз удивилась его острому уму. Отсеял ненужное, соединил известное и сделал верные выводы. Он не спросил меня, буду ли я мстить отцу и не пытался отговорить, что ещё не менее важно для меня.

– Не знаю, – призналась я честно. – Отец очень влиятелен, а у меня пока недостаточно связей, чтобы соревноваться с ним. Но и оставить это я не могу. Мама… Понимаешь, она любила его. Очень. И она была очень доброй. Я не помню, как они общались между собой, но помню, как часто натыкалась на плачущую маму и…

Я замолчала, погрузившись в воспоминания, когда напоролась в ванной на неё. Она сидела на унитазе и сжимала в руках тест. Беременна. Она была тогда беременна. Господи. Почему я раньше не перебирала в голове эти воспоминания?

Я почувствовала, как автомобиль начал парковаться у обочины и подняла взгляд на Антона. Он повернулся ко мне корпусом и взял моё лицо в руки. Большие пальцы прошлись по щекам и губам, а глаза с теплотой вглядывались в мои.

– Я понимаю, малыш. Правда, понимаю какого это – терять близких тебе людей. Но прошу тебя не делать глупостей. Дай мне несколько дней, чтобы разгрести бедлам с Ксюшей и её сыном и найти для них безопасное место. Потом мы обмозгуем, что делать с твоим отцом. Хорошо? Не ввязывайся в это сама, Лисёнок. Спешить здесь нельзя.

Я кивнула, понимая, что он прав, а Антон прижался к моим губам, а потом закусил нижнюю.

– Чёрт, твоя покорность меня с ума сводит, – прошептал он, когда оторвался на мгновение, тяжело дыша.

Я провела пальцами по его шее, слегка царапая ногтями, а его аж затрясло. Боже. Я безума от этого мужчины! От его реакции на меня, я чувствовала, как увлажняюсь внизу. Я хотела его. Сейчас. Но он с разочарованным стоном оторвался от меня и начал выруливать на дорогу. С моего лица не слазила довольная улыбка. Как же я счастлива только от того, что он рядом! А ведь он с самого начала нашего знакомства только и делал, что поливал грязью, а теперь посмотрите на него – он улыбается, целует меня, будто я самое хрупкое создание на планете. И он такой разный. То настоящая статуя изо льда и камня, то проснувшийся вулкан, то самый оголодавший зверь. С ним никогда не будет скучно.

– Антон? – позвала я, поддавшись порыву.

– Да, малыш.

– Я люблю тебя.

Я произнесла это тихим шёпотом, будто прыгая с обрыва, и в ужасе ждала его реакции. Впервые в жизни я сказала эти слова мужчине, которого действительно любила, а не обманывала, чтобы получить желаемое, и я чувствовала себя уязвимой. Но Захаров широко улыбнулся и прижал мою ладошку к губам, а затем так же шёпотом произнес:

– И я тебя, Лисёнок. Ты даже не представляешь насколько сильно.

Я заулыбалась и провела пальцами по его губам. Такие мягкие и до сих пор припухшие после марафона. Но машина начала заезжать во двор и парковаться возле новостройки. Мои люди тоже поступили так же рассосредотачиваясь по периметру дома, а мой телефон ожил, оповещая о сообщении. «Обнаружили двадцать пять человек охраны. Чьи неизвестно. Что предпринять?». Двадцать пять?

– Антон! – позвала я, пока он ещё не вышел, и протянула ему сотовый.

Он быстро пробежался по тексту глазами и кивнул.

– Вообще-то их сорок. Охрана моего брата. Пусть ничего не делают и могут вообще валить в клуб. Здесь ты в большей безопасности, чем там с ними.

Я кивнула и отправила Паше только чтобы не высовывались и не нарывались.

– Брат? Я думала, у тебя нет родственников.

Он кивнул и постучал большим пальцем по рулю, будто обдумывая следующие слова:

– Мы вместе служили по контракту, – он в раздражении сжал губы, будто чем-то недоволен, и осмотрелся вокруг, а потом повернулся ко мне и потянулся к моему лицу. Шершавые пальцы приятно ласкали кожу, и я бы точно замурлыкала, если бы умела. – Прости, малыш, но это пока всё, что я могу сказать. Верь мне, хорошо? Ты в безопасности. Я бы не привёз тебя сюда, если бы не был уверен.

– Я знаю. Я тебе верю.

Он улыбнулся и потянулся ко мне за поцелуем, от которого снова снесло крышу. Чёрт. Как же он нравился мне таким – нежным, ласковым, любящим. Я чувствовала себя окрылённой рядом с ним. Чувствовала себя обычной женщиной под надёжной защитой. Но в его кармане зазвонил сотовый, прерывая нас на самом интересном.

Он принял звонок с раздражением, и мне было приятно осознавать, что он тоже недоволен этому звонку.

– Да. Вы задолбали уже, Влад! Ща я приду!

Он скинул и вышел из машины. Пока я отстёгивала ремень безопасности и надевала капюшон, Антон обогнул свой автомобиль и открыл мне дверь. Мой джентльмен помог мне выбраться на улицу и тут же прижал меня к машине своим телом, накрыл мои губы своими и крепко сжал в ладонях ягодицы. Я пробралась под футболку, упиваясь твёрдостью его тела. Дыхание перехватило от его близости и страсти, но ведь нас могли увидеть. Могли понять, что между нами не только работа. А мне плевать. Я ластилась к нему, прижималась, желая его тепла, грубости и настырности. Наверное, я всё-таки сошла с ума, иначе я не могу объяснить почему так нуждаюсь в нём. Словно он мой воздух. Мой глоток живительной силы.

– Нужно идти, – прошептал он, покрывая мою шею поцелуями, но как же трудно оторваться нам обоим. – Нас уже ждут.

Я кивнула и потерлась об бугор в его штанах, вызывая тихий стон. Какой к чёрту «идти»?! Я и шага ступить не могу! Он так нужен мне! Его руки пробрались под толстовку, заставляя меня выгнуться ему навстречу и со стоном притягивать его к себе. Мышцы под моим ладонями перекатывались, словно настоящие бильярдные шары, восхищая своей чёткостью форм, будто гладишь тигра, который затаился в прыжке.

– Что ж ты творишь, Лисёнок? – пробормотал он, открывая заднюю дверь машины и усаживая меня на сидение, всего лишь ухватившись за талию.

В течение двадцати минут Антон наглядно демонстрировал мне качество амортизаторов своего гелика и был готов на ещё один заход, но нас снова прервали телефонным звонком. Приведя себя в порядок с помощью влажных салфеток, которые мне предложил Антон, мы всё-таки добрались до квартиры, хоть все стены в подъезде и были нами облюбованы. Когда Захаров потянулся к звонку, я остановила его и поправила волосы.

– Я нормально выгляжу? У меня губы горят, как вареники, наверное, сейчас. Чего ты смеёшься? Я, наверное, на панельную девку сейчас похожа!

Антон притянул меня к себе и снова накрыл мои губы в поцелуе. Блиииин! Я в восторге!

– Ты выглядишь просто потрясающе, Нинок. Успокойся, всё будет в порядке. Там все взрослые люди и не их дело, что я с тобой делаю, делал и буду делать. Ты поняла?

Я кивнула, ещё раз пройдясь по волосам ладонями и взбив их, чтоб хоть как-то скрыть тот кавордак, что устроил мне Захаров. Поправила кофту, застегнула молнию на груди и кивнула, но он так и не позвонил. Я перевела взгляд на него и глазам не поверила. Он смотрел на меня будто заворожённый, ловил каждое движение с нескрываемой жадностью, и от этого у меня перехватило дыхание. Я не стала наряжаться как на подиум и даже не красилась, а волосы после душа высохли в естественной укладке. Большая толстовка скрывала под собой многое, а рваные джинсы подчёркивали мой зад, но с его взглядом я чувствовала себя богиней. С ума сойти! О таком мужчине только мечтать можно!

Да и он у меня тоже хорош собой. Высокий, широкоплечий, мускулистый. Да, он лишь слегка потерял форму, сидя в кабинете. Да, у него просто жуткий несносный характер. Но он тот самый принц, о котором я мечтала бы, будь обычной студенткой. Его силе духа мог позавидовать любой, а острого ума стоит опасаться как огня. В нём столько плохих и хороших качеств, что по отдельности они пугают, но вместе приводят в восторг!

– И долго вы будите тут стоять?

Я с лёгким испугом посмотрела на распахнутую дверь и… подзависла в изумление. Перед нами стоял самый настоящий альбинос! Белые как снег волосы, брови, ресницы, борода, кожа. Даже губы были бледнее обычных, а невероятный контраст с тёмно-серыми глазами делал его будто с другой планеты. Вот только хмурость взгляда говорила мне, что не особо-то он и рад моей персоне. Высокомерно вздёрнув бровь, встретилась с его недовольством и, цинично оценивая, оглядела с головы до пят. Дорогой серый костюм, бежевая водолазка, брюки со стрелками, не менее дорогие туфли. На минуту усомнилась в простоте своего мужчины. Если у него такие друзья, то чего мне ждать от него, но тут же откинула эту мысль. Захаров бывший вояка и обычный мент. Что от него можно ожидать?

– Ты как всегда вовремя, Стас.

Стас перевел взгляд на Антона и улыбнулся… как-то слишком хищно, что я машинально взяла Захарова за руку и придвинулась ближе к нему. Не нравится мне этот альбинос. Я привыкла видеть их на подиумах или в соцсетях. Такие виды никогда не расхаживают вот так просто, и встретить такого… представителя в обычной жизни сравнимо с большой удачей.

– Всего лишь проявляю гостеприимство по отношению к твоей девочки. Тебе не кажется, что немного грубо держать её у порога?

«Твоей девочки»! Ого! Как у них всё обозначено.

– Если бы ты сдвинул свои лишние килограммы в сторону, я бы уже давно её провёл в мою квартиру, на пороге которой ты стоишь.

Глаза зажглись пламенем праведного гнева, а лицо молодого мужчины покрылось светло-розовыми пятнами. Покраснел что ли? Но Антон не дал ему вставить хоть слово.

– Кстати, познакомься. Нина – моя, как ты правильно выразился, девочка.

Стас ткнул в Антона пальцем всё так же скалясь.

– За лишние килограммы я тебе припомню, шутник хренов, – пробормотал он и перевёл своё внимание на меня, протягивая мне ладонь. – Стас. Рад знакомству.

Я вложила руку для пожатия, но он потянул меня за собой вглубь квартиры. Антон вошёл следом, но, кажется, его только забавила эта ситуация.

– Как странно видеть такой нежный цветок в обществе этого неотесанного мужлана. Не понимаю, что вас в нём только привлекло…

– Нарываешься, Бакс Бани.

Бакс Бани? Я вырвала руку из крепкого захвата альбиноса, и начала разуваться, потому что ответить мне не дал вышедший на голоса Вадим. Ну хоть кого-то я знаю!

– А! Хозяин почтил нас своим вниманием, – выдал тот и кивнул мне, – привет Нина. Как поживаешь?

Я пожала плечом и неопределенно пробалансировала рукой в воздухе.

– Привыкнешь.

Он скрылся, и мы втроём прошли в гостиную, где меня встретило ещё четверо мужчин. Антон обнял меня за плечи, представляя каждому меня и мне их.

– Кирилл, – он указал на очень серьёзного здоровика с тёплыми карими глазами в чёрной футболке и серых спортивных штанах, – Данил, – я перевела взгляд на высокого, но менее широкого, чем остальные парня лет двадцати восьми с удивительным янтарным цветом глаз, – Влад, – я сглотнула слюну, вспомнив, где видела этого мужчину просто невероятных размеров с изуродованным шрамом лицом, и перевела взгляд на последнего. Мысли разбежались в разные стороны, руки задрожали, и мне пришлось спрятать их за спиной, а земля перестала вращаться при виде ехидной ухмылки на узком лице блондина. – Илья.

Илья. Семья Антона. Друг. Возможно, брат. И он же Грешник. Твою жеж мать!

Глава девятнадцатая

Нина

Твою же мать. К такой встречи я не была готова. Грешник имел специфичную внешность – волосы цвета соломы и тёмные брови выделяли его среди остальных, но вот лицо было не запоминающимся. Длинная чёлка стильной стрижки прикрывала высокий лоб, синие глаза сильно выделялись на общем светлом фоне, поэтому его хищный и подозрительный взгляд заметили все.

Кирилл и Данил переместились ближе к нам, когда как Влад и Стас остались на нейтральной дистанции. Я толком даже не понимала что происходит, пока пальцы Антона не сжали моё плечо. Он защищал меня. От Грешника? Он в своём уме? Как вообще они оказались знакомы? Если только они не служили вместе, но тогда… Я ничего толком не накопала на Грешника, значит, то, что мне известно о Захарове, сплошная ложь. Интересно девки пляшут. Кто же ты такой, Захаров Антон Ахметович?

– Нина Фризер, – протянул Грешник, окинув меня взглядом. – Непривычно видеть тебя в кругу обычных людей. Из ада выгнали или там день открытых дверей?

Забавно.

– Не могу лишить тебя удовольствия потешаться над заблудшими душами. Что-то мне подсказывает, что крики боли и ужаса приносят тебе больше удовольствия, чем мне.

Кирилл справа от нас тихо хмыкнул и занял диван между нами и блондином, который начал улыбаться. Данил сел на спинку, что-то крутя в руках, и поинтересовался:

– Так вы знакомы?

– Было дело, – усмехнулся Илья, складывая руки на груди. – Впечатляющая ночь. Она обанкротила половину клиентов клуба на подпольных боях. Такой прибыли у меня до сих пор не было.

Я пожала свободным плечом, потому что второе сжимали самые настоящие тиски.

– Мужская психика очень примитивна. Женщинам нельзя верить в таких вопросах, а твои клиенты оказались ещё тупее, потому что вняли слуху со стороны.

Я был в клубе Грешника лишь единожды – как раз на том бое между ним и Волком, то бишь Владом, который следил за нашим диалогом, но не вмешивался. Мне стоило тогда только чуть громче положенного сказать, что исход уже предрешён и победит Грешник, как все кинулись делать ставки против его оппонента. Я же поставила на проигрыш Ильи и не прогадала – уже на двадцатой минуте он был обездвижен в крепком захвате и был вынужден сдаться. Оба боксера тогда изрядно потаскали другдруга, но, кажется, остались довольны.

Хватка Антона на моём плече ослабла, и ладонь переместилась на поясницу. Наклонившись к моему уху он шепнул, чтобы я располагалась где захочу, но сидеть мне не особо хотелось. Сам Захаров подошёл к мини-бару рядом с домашним кинотеатром на стене и налил себе алкоголь, а Грешник тем временем и не думал от меня отставать.

– Так ты всё так же владеешь «Люксом»? Не надоел ещё?

Я улыбнулась ему как маленькому ребёнку и помотала головой.

– Нет. И ты его не получишь. Да и зачем тебе это? Какая прибыль может быть в этом городе, кроме как расширения влияния, а «Люкс» не тот клуб с которого нужно начинать.

Он погрозил мне пальцем, улыбаясь, словно встретил кого-то с кем можно поговорить на любимую тему.

– Вот пока ты не охмурила моего друга, всё было схвачено, Фризер. Но кто ж знал, что у тебя всё-таки получится приручить дикого пса.

Антон хохотнул, отпивая алкоголь.

– Я с удовольствием постебаюсь над тобой, когда и на твоей улице воспоют Купидоны, швыряясь в тебя стрелами.

Илья примирительно поднял руки вверх.

– Дьявол ещё на моей стороне, брат. Валхала ещё нуждается во мне. Ты лучше скажи, для чего мы тут собрались и какую роль в этом играет Ксюша?

Стас, который всё это время молчал, поднял голову.

– Ксюша? Каким боком она тут?

– Если б я знал, – ответил Антон, подключая к SMART-телевизору свой телефон.

Быстро настроив его и включив то видео, что показывал мне днём ранее, он подошёл ко мне и обнял со спины за талию. Я положила свои руки поверх его и откинулась на его грудь, осматриваясь вокруг. Выход в коридор находился в самом углу комнаты и, если смотреть оттуда сюда, то справа во всю стену шёл встроенный шкаф с множеством книг, дисков и кассет. Потом была арка на кухню, откуда выглядывал неплохой такой двухкамерный холодильник и часть дорогого гарнитура. На следующей стене висела плазма с множеством колонок и низким столиком для приставки. Затем голое окно с дверью на балкон, где на подоконнике стояло несколько пепельниц, а за нашими спинами две двери, одна из которых плотно прикрыта, а вторая вела в уборную. В самом центре стоял широкий диван, на котором расположились пять мужчин. Без лишней мебели, но дорого и со вкусом.

Я повела носом под подбородком Антона, чувствуя, как напряжено его тело. Для него нелегко смотреть это каждый раз, и меня заботило только это. Не парень на экране, ни эти шкафы, которых Антон называет семьей. Только он. Мой любимый мужчина. Раньше я не знала, как нужно выражать заботу и поддержку, потому что бойфренды, которые были рядом, не значили для меня ровным счётом ничего, а теперь я мечтала забрать боль Захарова себе. Хотя бы половину, чтобы он, наконец, смог сделать вдох. Я гладила его руки, прижималась виском чуть ниже ключиц и желала, чтобы этот лучезарный парень был жив. Но это невозможно, поэтому мне остается только попытаться облегчить утрату, отвлечь, позаботиться, чтобы ему стало лучше.

Антон наклонился ко мне и поцеловал в макушку, стиснув в объятьях. От удовольствия я прикрыла глаза, прижимаясь к нему ещё сильнее, хотя уже действительно некуда.

– Люблю тебя. И мне так жаль…

Слова сорвались сами, но они были искренними. У меня щемило сердце от силы этого чувства, разрывало грудную клетку от понимания, что ему сейчас плохо. Было так паршиво от того, что я никак не могу ему помочь.

– Как же мне с тобой повезло, Нина, – прошептал он, убирая волосы мне за ухо. – Мы решим все проблемы, и я увезу тебя. Так далеко, что никто не достанет. И попробуй только упираться.

Я улыбнулась этим вполне реальным мечтам. Потребуется два, а может и три года, но мы сможем уехать. Он отомстит за друга, я освобожусь от отца, и тогда мы покинем и этот город, и даже страну. Главное не торопиться и действовать с умом. У нас всё получится. Мы всё сможем.

И всё бы ничего, но видео закончилось, а за нашими спинами раздался всхлип. Я обернулась на звук и увидела молодую женщину двадцати пяти лет. Рыжие волосы кудрявились, словно после химии, но это были её родные, которые обрамляли лицо в форме сердечка. Раскосые зеленые глаза были полны непролитых слёз. Тонкие пальчики плотно прижаты ко рту, а взгляд прикован к экрану телевизора. Видимо это и есть та самая Ксюша. Боже. Как же мне её жаль. И ведь где-то там, в комнате спит её сын, которому всего пять месяцев.

– Простите, я… – пролепетала девушка, не отрываясь от изображения покойного мужа, – я услышала его голос и… простите.

– Ксюша, – позвала я её, отстраняясь от Антона и протягивая ей руку.

Какое-то время она гипнотизировала мою ладонь, а потом скользнула ко мне и разрыдалась. Мы были одного роста с ней, и я обрадовалась, что не придётся прогибаться назад или наоборот стоять скрючившись. Достаточно держать её в руках и поглаживать по спине, пока не высохнут слёзы.

– Кто-то должен защитить, Ксюху и Димку, – начал Антон, вдруг поменявшись в один момент. Вот он стоял нежный и ранимый, а теперь холоден, собран и отдаёт приказы. – Стас. Только ты справишься с этой задачей лучше всех нас вместе взятых. Клим, мне надо чтобы ты внедрился в холдинг Кубрынина и подобрался к нему как можно ближе. Им займёмся в последнюю очередь, но сначала разведаем кто ещё с ним в партнёрстве. Грешник, мне нужно чтобы ты нашёл в Мове моего знакомого. Имя я скину позже. Влад, мне нужны паспорта самого разного сорта для Ксюшки и Димки в течение недели. Кирилл, займись квартирами для нас в Мове. Отсюда дотянуться до ублюдков мне будет сложно. Вадим, ты нужен мне здесь на пару дней. Потом отправляемся в столицу. Средства я скину утром, а пока всем отдыхать. Дом напичкан охраной, никто не прошмыгнёт не замеченным. Квартира по соседству в вашем распоряжении.

Что-то похожее на связку ключей звякнуло по мягкой обивке, а я повела девушку обратно в спальню. Ледяной голос Антона до сих пор скользил иглами по спине. Нет. Эти ребята точно не обычные бойцы. Илья сумел скрыть своё прошлое, буквально стерев себя из любых источников, и судя по квартире Захарова, доход у Антона не с мизерной зарплаты капитана милиции. А что, если я и в других вот так ошибаюсь? Что если подведу Антона? Почему-то только это меня пугает, а не тот факт, что он не так прост, как мне казалось.

– Садись, Ксюш. Тебе принести воды?

Она всхлипнула и кивнула, пытаясь успокоиться, но входило с трудом. Я только прикоснулась к ручке двери, как услышала вопрос Вадима.

– И как долго собираешься держать её в неведенье? Нинка не дура, такие фокусы с ней не проконают.

– До тех пор, пока буду уверен, что это держит её в безопасности, – ответил Антон глухим голосом. – Чем меньше она знает, тем лучше для неё.

– Как бы это не вылезло нам боком… Ксюшка уже расхлёбывает из-за нас…

Я осторожно прикрыла дверь и зашагала по комнате. Блин блинский. Не было печали, так черти накачали. Это что же получается, эти ребята не просто пехотинцы? Спецслужбы? Какие? Дерьмо дерьмовое! Не то, чтобы я боялась Антона, но моё рыльце в пушку. Что, если его начальство прознает с кем он водится? И есть ли это начальство? Отошёл ли Захаров от дел, или за ним до сих пор наблюдают? Не зря же важные данные о них скрыты, а Грешник, будто белое пятно на этой планете. У него весь бизнес записан на подставные лица, и судя по приказам Антона, у этой семерки всё схвачено. Они будто один живой организм дополняющий друг друга – такие все разные и в то же время одинаковые. Их повадки, движения, привычки. У меня вообще создалось впечатление, будто, только собравшись вместе, они начали по-настоящему жить, потом что я помнила какими были Волк и Грешник на ринге – дикими, озлобленными, жестокими. А сейчас? Грешник шутил! Он перекидывался со мной фразами, будто в пинг-понг играл! А тогда зыркнул, кинул мимолетную угрозу и пригвоздил взглядом к полу. Тогда я испугалась его. Хотя… может это присутствие Антона на него так действует? Боится? Нет, глупости. Вадим не испугался высказать своё мнение, с чего бы это делать Илье?

– Как тебя зовут?

Я замерла на месте, уставившись на Ксюшу. Совсем забыла про неё. Я же воды должна была принести.

– Нина.

– Ты с Антоном?

Я закусила губу и неуверенно кивнула. Вроде безобидный вопрос, а столько эмоций в груди вызвал. От испуга, что мой ответ может не понравиться Антону, хотя, вроде бы, сам предложил быть вместе, до злости, что, чёрт возьми, мы вместе, а ощущение, что порознь. Что я о нём знаю?

Дату рождения, которую записали в свидетельство, да и она лживая, потому что Антона подкинули в «Дом Малютки» в тот день. Закончив интернат в восемнадцать, пошёл учиться в военизированный колледж, после служил по контракту на государство, пока почти два с половиной года назад война не окончилась, а после приехал сюда и устроился в местный участок сразу капитаном. Ни перевода, ни повышения. Просто бац! И всё! Вот тебе, Антошка, креслице и несколько районов. Развлекайся. Какая же я дурында. Ну, ведь не сложно догадаться, что не всё так просто! Что это не за заслуги перед родиной ему «песочницу» выделили!

– Ты его любишь?

Я снова подняла глаза на Ксюшу. Что ж ты пристала-то? Какое тебе дело? И тут же одёрнула себя. Она не виновата. Для неё они тоже семья. Вполне нормально услышать от неё этот вопрос – девушка пытается защитить моего Антона.

– Да. Очень.

Она кивнула и перевела взгляд на дверь, за которой были слышны тихий смех и возня. Кажется, остальные собрались уходить в другую квартиру, которую им предоставил Антон.

– Верь ему. Я Жени не верила. И вот к чему это привело.

Винит себя. Я сделала шаг к ней, но остановилась. Утишать я не умею, а ей нужно это утешение.

– Я бы поступила так же на его месте, – ну, её внимание к себе я привлекла, что дальше? Я присела на край кровати и взяла её за руку. Холодная, жуть просто! – Он любил тебя, Ксюша. Тебя и сына. И если бы я была на его месте, я бы не хотела, чтобы ты так убивалась и винила себя в чём-то. Помни о нём – этого достаточно. Остальное уже не имеет значения и ничего не изменит. Просто прими это. И живи дальше.

Она медленно кивнула и вдруг потянулась ко мне. Я даже ахнуть не успела, как она с силой обняла меня за шею, зарывшись лицом мне в волосы и капюшон.

– Спасибо, Нина.

Я погладила её по спине ладонями, но тут закряхтел где-то сбоку ребёнок, о котором я и думать забыла. Он лежал в переносной люльке голубого цвета, которая стояла на другой стороне кровати, и пытался стянуть с себя рукавичку беззубыми дёснами. Огромные щёки буквально свисали по бокам, а чепчик сдвинулся и являл миру редкие белёсые волосики. Не скажу, что это самый милый ребёнок на планете, но по-своему обаятелен с этими красненькими пятнами на щеках.

– Димка проснулся, пора кормить, – пробормотала Ксюша, отстраняясь.

Я поднялась на ноги, прислушиваясь к тишине за дверью.

– Оставлю тебя. Может, ты сама кушать хочешь?

Она покачала головой, доставая увесистого ребёнка из переноски и перехватывая его поудобнее.

– Я покормлю его и спать лягу. Не думай обо мне. Проведи время с Захаровым. Ты ему сейчас нужнее.

Я прокашлялась и кивнула. Ну, ничего себе какие мы прямолинейные. Даже я себе такого не позволяю. Но спорить не стала. Выскользнула из комнаты и наткнулась на макушку Антона. Он лежал на уже разложенном и застеленном диване в тех самых штанах и что-то просматривал на телефоне, но в этот момент мой сотовый тоже ожил, и мне пришлось ответить на звонок.

– Говори.

– Артём, его жена и дочь в безопасности.

Дочь? А я думала у него сын. Точно. Он же сам мне говорил, что у него дочка, а у меня что-то переклинило и я начала считать иначе. Ну и ладушки. Мужиков и так много вокруг что-то стало. Я подошла к спинке дивана и запустила пальцы в волосы Антона. Жёсткие, непослушные, отросшие и слегка волнистые. Всё-таки он безумно красив.

– Глаз с них не спускай, Паша.

– Хорошо. Ты в безопасности?

– Более чем. Не переживай.

Я скинула звонок и сняла с себя кофту и топ, заметив на подушках футболку Захарова, но надевать не спешила, а лишь наклонилась ниже.

– Почему ты не с друзьями? – промурлыкала я, подцепив мочку его уха.

Он отключил подсветку, поворачивая голову, чтоб мне было удобнее.

– Надоели. Иди ко мне.

Я выпрямилась, стягивая с себя джинсы и отправляя всю одежду на подлокотник.

– Не-а. Я в душ.

Но не успела я даже отвернуться, как оказалась на нём. Как так-то?! Я только почувствовала, как он дёрнул меня за руку, потом лёгкий полёт и вот я уже сверху, а он посасывает мою грудь сквозь тонкое кружево лифчика. Невероятно!

Я завожусь с полуоборота и выдыхаю, выгибаясь ему на встречу и стискиваю его голову в руках. Внизу всё горит, пытает. Там влажно и тело требует удовлетворения. Трусь об него, позабыв, что за стеной девушка и маленький малыш. Я так желаю его почувствовать в себе, что мозг просто отключается, поэтому, когда слышу его голос, ощущаю себя будто под водой.

– Не играй со мной, Нина. Я тебе не ровесник и могу наказывать таких маленьких девочек, как ты.

Отчего-то мне показалось это смешным, и я потянула его за волосы назад, прошлась языком по губам и прикусила одну из них.

– Если будешь хорошим мальчикам, я буду хорошей девочкой, Захаров. Всё просто – ты мой, я твоя. Остальное пустяки.

И теперь я была в этом уверена. Кем бы ни был Антон в своей карьере военного, к нашим отношениям это никак не относится. Важно то, что мы любим друг друга, и это настоящее счастье.

Глава двадцатая

Антон

Проснулся словно от толчка в спину и с понимание, что не один в комнате, и как в подтверждение раздался шорох одежды. Не мешкая, выхватил пистолет из-под подушки и направил в сторону шума, но тут же расслабился. Метрах в трёх от меня стоял Стас, замерев и выставив руки перед собой. На нём была только водолазка с закатанными руками, пиджак где-то скинут, но вот белые руки, которые будто светились в темноте, покрыты кровью.

– Какого хера? – резонно рыкнул и тут же посмотрел назад, чтобы удостовериться, что Нина спит, и я её не разбудил.

Девушка мирно посапывала в кулачок, умастившись у меня под боком и закинув ножку на мои. Ревностно укрыл её от глаз Стаса, выслушивая его отчёт.

– В охране девчонки брешь. Один устранил двоих из службы безопасности Ильи. Мы его поймали и поговорили, но он не колется.

Блять. Знал же! Нет, оставил на потом.

Осторожно выбрался из-под малышки и на голое тело натянул штаны. Стас проверил в это время Ксюшу с её сыном и уже возвращался ко мне. Натянув кроссовки, вышел из квартиры и свернул направо. Её Вадим приготовил, пока я ездил за Ниной. Просторнее моей и комнат побольше, но парни явно не спали этой ночью, о чём свидетельствовало огромное количество пивных банок и закусок, но интересовало меня другое.

Центр кухни был расчищен для незваного гостя, который сидел на стуле с завязанными за спиной руками. Он был примерно нашего возраста и умело держал себя в руках, потому что я даже и не подумал бы, что он может причинить вред моей девочке. Чёрт. Угроза была совсем близка от неё. И я не смог это предвидеть. К счастью мужик оказался достаточно глуп, чтобы попытаться убрать Нину именно сегодня.

Я внимательно осмотрел его с ног до головы. Коротко стриженный и напичканный стероидами воздушный шарик был одет в тот же костюм, что и остальные из охраны. Белая рубашка заляпана кровью с разбитого в хлам лица, и, судя по дыханию, парни помяли ему ещё и бока. Озлобленные и хмурые, они рассредоточились по помещению и, молча, сверлили взглядом отчаянного самоубийцу. Я присел перед ним на корточки и всмотрелся в карие глаза.

– Как тебя зовут?

Он сплюнул мне под ноги кровавую слюну.

– Пошёл ты.

Я усмехнулся.

– Ты чё такой дерзкий? Жить надоело?

– Даже если и так, что с того? Будто вы оставите меня в живых.

– Откуда тебе знать? Может и оставим.

– Я знаю кто вы. «Тени». Даже отойдя от дел, вы всё ещё ими являетесь.

Я удивлённо поднял брови и кивнул.

– Молодец. Осведомлённость уже плюс. Так что будем делать? Живым ты не уйдёшь, но и без нужного нам мы не отправим тебя на тот свет. Тупик, мой друг. Как поступим?

– От меня вы ничего не добьётесь…

Я поднял палец вверх.

– Уже добился, приятель. Ты сказал: «от меня». Кто ещё с тобой работает?

В испуганных глазах промелькнула досада по собственной ошибке.

– Я ничего не скажу.

Я кивнул, ожидая такого ответа, и поискал зажигалку. Нашёл на подоконнике, забрал её и, снова присаживаясь перед ним, чиркнул графитом.

– Есть много способов причинить человеку немыслимую боль, не убивая при этом. Спрошу всего три раза – кто тебя нанял?

Молчание. Я вздохнул.

– Пойми. У тебя есть выбор – сдохнуть быстро или вот так…

Я поднял зажигалку к его лицу, зафиксировав голову ладонью на лбу, и поднёс огонь к шее. Реакция всегда одна и та же. Ровно четыре секунды терпят, а потом орут. Этот не исключение. Яростный вопль пронёся по квартире, наверняка разбудив соседей. А это было мне ни к чему. Поискал взглядом тряпку и наткнулся на полотенце. Поспешно запихал его во всё ещё открытый рот и продолжил. Две минуты я держал пламя возле его кожи, контролируя, чтобы та не покрылась волдырями раньше времени, а потом склонился к его уху.

– Адская боль, да? Это подпалённая плоть. Ещё немного и она станет обугленной, появится специфический запах и восстановить её уже будет невозможно. Кто тебя нанял?

Вытащил импровизированный кляп и услышал кучу матов в свой адрес. Ничего нового так и не узнал. Снова повторил действия – кляп, огонь, вопрос. Ничего. Хорошо. Сменим место. Повернул голову, повторил действия с другой стороны. Другие бы сдались, а этот держится. Какой-либо подготовки он точно не проходил, значит, действительно ничего не знает. Исходя из этого, понимаю, что где-то шарится ещё один, а может и больше, урод, желающий смерти моей малышки, и бешусь от чувства тупого бессилия. Я не смог, не справился, потерял чуйку, не увидел, не заметил. Блять.

Отшвырнул зажигалку куда-то в сторону, взял протянутый мне пистолет и сжал переносицу. Если я не могу защитить любимую женщину, то о какой мести может быть речь? На что вообще я способен тогда, если не могу справиться с такой мизерной задачей? Всего каких-то два года отделяли меня от того человека, кем я был когда-то, а теперь? Теперь я пустое место. Что я умею кроме как пытать и убивать? Ничего. Даже с работой капитана милиции не справился толком, потому что не моё.

От прикосновения маленькой ладошки к пояснице я вздрогнул, но оборачиваться не было смысла. Нина. Она провела рукой вверх по спине и скользнула вперёд, прижимаясь ко мне и целуя в центр груди.

– Ну что ты бесишься, любимый? – спросила она, ведя кончиком носа по коже. Её ласковый и тихий голос обволакивал, заставляя меня успокоиться и выровнять дыхание. – Есть другие способы заставить его говорить.

Другие способы? Хренова там!

– Ты и близко к нему не подойдёшь, – то ли прорычал, то ли прошипел, но она лишь улыбнулась и прошлась ногтями по моим лопаткам, от чего по телу пошла дрожь.

– Антош, а кто тогда? Ксюша? У неё моральный инфаркт случится. И ты сам знаешь, что это верный выход.

Пленник даже мычать от боли перестал, правильно полагая, о чём именно говорит Нина, а в моей голове целый набат вопросов. Как долго она тут? Что она слышала? Что видела? Почему её впустили? Какого хера она вообще осмелилась мне это предложить? Ярость всё больше и больше копилась в груди, и я не выдержал. Впился в её губы, прижимая к столешнице своим телом. Кусал и тут же зализывал, пока не услышал сладкого стона, от которого переворачивало нутро. Наказывал её за дерзость, стискивая в руках, чтобы даже дышать не смела без моего ведома. Какого чёрта она творит? Какого чёрта щеголяет тут в одной моей футболке и трусах? Какого чёрта предлагает мне разрешить ей прикасаться к этому куску дерьма?

Оторвался от её губ только для того, чтобы выгнать всех и снова накинулся на неё, причиняя физическую боль пальцами, губами, членом, который был уже как камень. Я до чёртиков желал её сейчас трахнуть жестко, чтобы орала и визжала. Чтобы навсегда запомнила, что нельзя вот так делать – тихо подкрадываться, когда я не особо за себя отвечаю. Но соль в том, что ей не место впереди меня или за моей спиной. Её место рядом со мной. Рука об руку. Шаг в шаг. И это сложно себе позволить.

Оторвался от её губ и, тяжело дыша, заглянул в глаза. Стиснул зубы, чтобы не выполнить свои хотелки, потому что в её взгляде плескалось такое жгучее желание, что мне трудно было думать рационально.

– Я хочу помочь, – прошептала эта лиса-актриса, прижимаясь ко мне всем телом и обхватывая бока ногами. – Я твоя, ты мой, помнишь? На равных, Антош. Отдай мне его, и я добуду для тебя всё, что он знает.

Она провела кончиком языка по моей шее… и я чуть не сдался. Влажная дорожка от ключицы до уха будоражила кровь, грозя сорвать тормоза, и я просто отстранился от неё, делая шаг назад. В её глазах была страсть, а на губах манящая улыбка.

– Ты играешь с огнём, Фризер.

Предупреждаю, потому что с каждым разом мне труднее сдержаться. Труднее контролировать себя, потому что мягкость её кожи сводит меня с ума, и стоит ей поступить опрометчиво, и последствия будут плачевными. Но девочка лишь спрыгивает со столешницы и осторожно ступает босыми ногами по плитке ко мне. Руки обвивают мой пояс, и губы снова качаются моей груди.

– А может, я просто пытаюсь добиться твоего доверия, Антон? Ты сам сказал: «твоя женщина». Не подстилка, не подружка, скрашивающая ночи. Женщина. И я тоже хочу быть с тобой рядом, а не владеть тобой или только твоим телом, – она положила руку мне на грудь в районе сердца и посмотрела в глаза. – Я люблю тебя, а не твой член, Захаров. Пора бы это понять.

Я провёл тыльной стороной ладони по её щеке.

– Ты не знаешь меня, глупая.

– Так дай мне возможность узнать!

А если ты сбежишь? Если всё-таки испугаешься? Но я покорно вздыхаю и качаю головой.

– Назад дороги нет, Лисёнок.

И никогда не будет. Снова целую её, подхватывая под ягодицами и заставляя её обхватить мне пояс ногами. Усаживаю на гарнитур и проникаю пальцами под трусики. Влажная, горячая, мягкая, гладкая. Чёрт! Сдвигаю ткань в сторону, высвобождаю себя и проникаю в неё, чувствуя, как меня всего трясёт от удовольствия. Её стоны эхом разносятся по кухне, пока я вдалбливаюсь в неё на глазах пленника, пока ласкаю её тело и рычу от ощущения острых ногтей на моей спине, которые распарывают кожу. Блять! Что за адорабльная женщина?! Восхитительная, упоительная, божественная!

Перехватил её ноги под коленями и с силой сжал ягодицы, елозя ими по искусственному камню и насаживая девочку на себя. Перехватываю полный изумления и шока взгляд мудака и хищно, по собственнически улыбаюсь, наклоняясь к изгибу шеи моей малышки. Она стонет подо мной, извивается, двигается мне навстречу, а я ловлю тот момент, когда прижимается ко мне, уткнувшись в грудь, и содрогается в экстазе. Мышцы судорожно сжимаются вокруг меня, оповещая о первом оргазме, но я продолжаю двигаться. Пять толчков. Второй оргазм. Снова пять толчков, и только с третьим позволяю себе кончить, с рычанием вдавливаясь в неё. Тело пронзает молния, заставляя вздрагивать, но сквозь пробки в ушах всё-таки слышу возню слева от меня и направляю туда пистолет.

– Рыпнешься, и сдохнешь раньше времени.

Мудак замирает, а я поднимаю лицо малышки свободной рукой и целую её опухшие губы. Рай. Вот мой рай. В ней. Она не такая, как я о ней думал. Она лучше. И она моя. Только, блять, моя! От этой мысли кровь вскипает в венах и хочется прыгать так высоко, как только возможно. Неужели это и есть то самое счастье?

Покидаю её лоно, заправляю себя в штаны и возвращаю на место её кружевное белье, поддев его пальцем. Никогда не задумывался, чем она предохраняется, а сейчас понял, что рано нам детей. Нет, я хотел бы от неё дочь или сына, но ещё рано. Сначала проблемы. Ещё раз поцеловал свою девочку и вложил в её ладошку пистолет.

– Дёрнется, стреляй, – командовал, направляя его на мудака, а сам вышел в гостиную.

Шесть пар глаз уставились на меня с ехидством и издевками, а я обвёл их яростью.

– Какого чёрта вы её пропустили?

– Не заметили, – последовал быстрый ответ от Ильи, – но тебе это пошло на пользу. Рожа-то довольная.

– Иди на хуй, идиот! – процедил сквозь сжатые зубы, подхватывая телефон с журнального столика, и ткнул в каждого пальцем. – Я с вами позже разберусь. Устроили тут порно-фильм.

Данил хохотнул.

– Это мы-то? Сегодня только ты трахался так-то.

Фыркнул на это заявление и ушёл обратно. Позже разберусь, а пока всё моё внимание было только на моей малышке. Сидит всё там же, вытянув руку в сторону пленника, и болтает ступнями вверх-вниз. Волосы растрёпаны, на оливковых щеках румянец, бёдра в моей сперме и красных отпечатках моих пальцев. Я чёртов извращенец, потому что меня это жутко заводит. Ныряю к ней, обхватывая за талию одной рукой, а второй растираю большим пальцем бледную жидкость по коже и целую в шею, которую услужливо мне предоставили. Я в восторге от Лисёнка. Открытая, раскрепощённая, молодая. Она пахнет мной, и на теле до сих пор тоже я. Только я!

– Пусть кто-нибудь привезёт сюда твои примочки, встретят внизу. Ты с этого дома и шагу не сделаешь.

Улыбается, кивает, передавая мне оружие, и набирает номер. Паше звонит, объясняет всё в мелких деталях, озвучивает просьбу, а я тем временем обращаю внимание на мудака. Чем он руководился, когда сделал такой необдуманный шаг? Перспектива быстрой и большой наживы вскружила голову? Кто же его нанял? Папашка? Зачем ему избавляться от собственной дочери? Из-за грязных секретиков? Или прознал о наличии у неё свидетельства о смерти жены?

Похлопал чувака по щеке, чтобы он сфокусировал на мне свой взгляд. От боли, что он сейчас испытывает, обычные гражданские сходят с ума, а этот держится. Занятно. Ни стонет, ни корчится, только ярость во взгляде. Улыбаюсь, чтобы подлить масла в огонь, и снова хлопаю по щеке, задевая обожжённую кожу. С шумом втягивает воздух через нос и отшатывается.

– Ну-ну, зверёк, всё почти позади. Скоро станет лучше, – провожу ладонью по макушки, заставляя голову безвольно двигаться, – тебе понравится.

А сам снова бешусь, потому что придётся позволить моей малышке к нему прикоснуться. Это раздражает, но стараюсь не срываться.

Петра – город маленький. Хватит четырёх часов, чтобы обойти его вдоль и поперёк. Из достопримечательностей здесь только мэрия и мост через Красную реку, которая протекала посреди городка и убегала в Мову. Поэтому всё необходимое Паша привёз довольно быстро. Окинув взглядом происходящее, остановился на Нине, и в глазах вспыхнула ярость и почти родственное недовольство мной. С одной стороны я был этим не доволен – какой-то левый петух меня осуждает. С другой понимал – он вырастил её. Не воспитал, но с раннего детства заботился о её безопасности, относясь к девочке чуть ли не лучше родного отца, потому что я сомневался, что тому было дело до дочери. Однако у Павла хватило ума промолчать.

Пока Нина вводила нужные вещества в горе-убийцу, я сверлил начальника безопасности взглядом. Было в нём что-то, что не давало покоя. Какая-то загвоздка – мелкая, но значащая. Посмотрел на Нину. Снова на Пашу. Тот же цвет волос, глаз и, кажется, та же форма ушей. Я ошибаюсь? Нет. Судя по враждебному настрою Павла не ошибаюсь. Слишком рьяно он опекает Нину для обычного наёмника, даже несмотря на годы, проведённые вблизи. Как курица-наседка трясётся над её сохранностью и слишком близко принимает промахи. Не свойственно это для бойца спецназа, пусть даже и бывшего.

На вид Павлу было лет сорок пять. Широкие плечи, чёрные волосы под «ежик», волевой подбородок, выдающий упрямый характер. Одно я знал наверняка – этот упырь не так прост, как кажется, а угрозу в его взгляде нужно воспринимать всерьёз.

– Ну, малыш, расскажешь, что ты видишь? – отвлёк меня не позволительно нежный голос Нины, и я перевёл взгляд на неё.

Она стояла позади пленника, наглаживая ему плечи и нашептывая вопросы на ухо, а я пытался сдержать себя в руках. Одна мысль, что она прикасается к нему, приводила меня в бешенство, но Нина знала что делать. Как только девушка убедилась, что галлюциногены начали действовать, туманя разум мудака, она задала очень важный вопрос, который волновал меня с самого начала, и ответ мне не понравился.

– На кого ты работаешь, Николай?

Он замотал головой, тяжело дыша и пытаясь поймать губы моей малышки, но она ловко уворачивалась, манипулируя, тем самым, одурманенным мужиком.

– Будь хорошим мальчиком, Николай, и потом тебя ждёт вознаграждение. На кого ты работаешь?

– Твой отец… Меня нанял твой отец…

Блять!

Глава двадцать первая

Антон

Самое большое и болезненное предательство – это предательство человека, которого считаешь самым родным на планете. Я сотню раз сталкивался с подобным и отлично понимал реакцию Нины. Она долгое время смотрела невидящим взглядом куда-то в центр черепной коробки Николая, но сказать о чём она думает было невозможно. Бесстрастное лицо не выражало ни единой мысли, а в глазах зияла сплошная пустота. Я уже было двинулся к ней, как она вдруг наклонилась к его лицу и выставила перед ним голубую капсулу.

– В твоих интересах говорить мне правду, Николай, или я скормлю тебе вот эту таблеточку, и позволю мальчикам над тобой поиздеваться. Семь часов сплошной боли, Николай. Тебе будут ломать ноги и руки, которые тут же заживут, чтоб дать возможность сломать их снова. Как тебе такая участь, Николай?

– Нет! – запричитал парень, интенсивно качая головой. – Нет! Я говорю правду! Клянусь!

– Почему отец решил от меня избавиться, Николай? И не говори мне, что не знаешь!

– Он мне не говорил! Другие говорили, что ты для него стала помехой. Что ты слишком много знаешь и мешаешь его бизнесу.

Нина с горечью хмыкнула и обошла его, встав напротив и уместив колено между его ног на сидение стула, задевая эрогенный член, от чего парень гортанно застонал, запрокинув голову. Фризер взяла его за подбородок и угрожающе подняла пальцы с пилюлей над его ртом.

– А теперь мне нужны имена остальных, Николай. И только попробуй мне соврать.

Почти половина охранников и весь персонал был нанят её отцом. Они докладывали о каждом её шаге, о каждой встречи и получали за это баснословные бабки. Даже чёртова уборщица работала на папашку Нины. Переговорив с Ильей, договорился о внедрении его людей в клуб, прислушиваясь к свистящему голосу за спиной, который, рвано, выдавал имена. Я всё ждал, когда прозвучит это имя, но его не последовало. И, кажется, ждал ни я один. Девушка сильно зажала челюсть предателя и заставила его смотреть ей в лицо.

– Это все имена, Николай? Ты никого не забыл?

Он попытался покачать головой, но не вышло.

– Все…

– Ты в этом уверен?

– Да…

Облегченно выдохнув, она кинула извиняющийся взгляд на Павла и начала задавать следующие вопросы, то и дело распаляя возбуждённого до предела парня. Мне это не нравилось, но и не признать я не мог – моя малышка справлялась на «ура». Через полчаса у меня были номера и адреса ещё кучи исполнителей и охотников за лёгкой добычей. Отец Нины развернул целую сеть по её устранению, и мне катастрофически не хватало людей, чтобы защитить любимую. Беспомощность в этом вопросе выводила меня из себя, и вместо того, чтобы отправить кого-то вылавливать остальных, занялся этим сам.

Буквально за ночь я зачистил змеиное логово, оставляя лишь пару человек, которых Павел увёз в особняк. Хоть там всё было спокойно, потому что туда охрану нанимал безопасник лично. Под утро я чувствовал себя убитым и всё ещё держал Нину в своей квартире, потому что ноющее чувство, что что-то упустил, не хотело исчезать. Но и это было ещё не всё. Видимо, матушка-судьба решила добить меня окончательно, потому что когда повёз Ксюшу на опознание, то мне доложили о повышении до генерала-полковника, и настоятельно «просили» явиться в столицу на вручение медали и пагонов через пять дней самим, мать его, президентом.

Смотрел на приказ и тихо смеялся. Генерал-полковник. Он совсем от власти рехнулся? У меня уже было звание – полковник, а Гурьянов решил прыгнуть через две ступени и всучить мне чуть ли не последнее звание, которое даётся министрам, отвечающим за преступную деятельность по всей Республики. В этот абсурд было сложно поверить – мне буквально втюхивали кресло в госдуме.

У меня был огромный соблазн отказаться, вот только именно с этого кресла я смогу добраться до всех имён в списке и именно так смогу защитить Нину от её же отца. У меня будет власть, деньги и люди. И ещё больше врагов, которые наверняка попытаются избавиться от меня с помощью единственного уязвимого места – Нины. Этот замкнутый круг уже изрядно трепал мне нервы, хотя колесо ещё даже не запущено.

– За нами хвост, – пробормотал Влад, поглядывая назад.

Глянул в зеркало заднего вида. Две легковушки без каких-либо опознавательных знаков аккуратно следовали за нами на расстоянии в три машины. Значит, папашка прознал о замене людей в клубе и отправил своих выяснить, кто ж такой умный влез в его делишки? Что ж, попытаемся оторваться.

Свернул на главную дорогу и погнал в сторону пригорода, выключив фары. Да, я чётко дал понять, что слежка была замечена, и у меня был всего один шанс от неё оторваться. Как только мы выедим за пределы города на шоссе, то свернём на просёлочную дорогу в местное село, а преодолев его, снова сможем вернуться в город. Моя ставка была на то, что преследовавшие нас люди были на легковых автомобилях, а зная местность вдоль и поперёк, у меня больше шансов пробраться по ямам и не застрять в грязи на гелике. Вот только женщина на заднем сидении была явно напугана происходящим. Истерики только не хватало.

– Кто эти люди, Захаров? Что им надо?

– Ксюнька, – начал я язвить, чтобы отвлечь её от ситуации, – ты давно у психолога была?

– Что? Причём тут психологи?

– Нервная ты какая-то стала.

– Захаров! – зашипела девушка, ухватившись за спинку соседнего сидения. – Хватит мне зубы заговаривать, или тебе потребуется психиатр. Какого чёрта происходит?

Я улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой, выворачивая руль и увеличивая скорость. Впереди уже мелькали покосившиеся домики и заборчики, где-то вдали слышен скот. Никогда не любил деревни. Погостить мог, а вот чтобы жить… Нет. Город я ни на что не променяю.

– Ксюнька! Ты моё золотце! Я тебя прям вот очень прошу взять себя в руки и успокоиться.

– Ух!

Это мы подпрыгнули на хорошем таком ухабе и расплескали в разные стороны воду из лужи. Послышалась брань жителей и отборный мат местных мужиков. Посёлок был не так уж и далеко от Петры, всего пятнадцать минут езды, но этот контраст между прогрессом и застывшими во времени людьми чувствовался очень чётко.

С каким же ликованием я увидел, как первая легковушка встала на том самом ухабе, не давая второй её объехать.

– Вот и всё, милая, – слишком весело сказал я, – ты в целости и сохраности. Можешь сказать «спасибо».

– Пошёл ты, Захаров! Во что ты меня втянул?

Вот и делай после этого добро.

– Тебя это никак не коснётся, Ксюш. Не думай об этом. Твоя задача полностью положиться на нас.

Она фыркнула.

– И сколько это продлиться? Сколько нам жить в страхе? Что вообще происходит вокруг, Антон?

Я ударил по тормозам, сжимая руль и пытаясь унять раздражение. Ну, какого чёрта? Зачем обязательно устраивать истерики? К чему эта паника и крики? Я же ясно сказал – не парься!

– Ксюша. Мы из кожи вон лезем, чтобы во всем разобраться с минимальными проблемами в дальнейшем и защитить тебя и Димку по максимуму. Неужели так сложно просто не добавлять нам ещё больше проблем?

Она тяжело вздохнула и закивала, от чего кудряшки запрыгали вверх-вниз.

– Да. Прости. Просто… мне страшно. За себя и за сына.

Я повернулся к ней всем корпусом, попутно разглядывая дорогу позади нас.

– Я понимаю, Ксюш. Но и ты пойми – чем меньше ты знаешь, тем безопаснее для тебя и легче для нас. Мы всё уладим, но и ты постарайся не глупить. Хорошо? Стас вас сегодня увезёт в безопасное место и защитит вас, а мы решим остальные проблемы.

–Почему именно Стас? Влад тоже сможет…

– Потому что остальные нужны мне тут и в Мове, – отрезал я, разворачиваясь и снова направляя машину по трассе. – И ты сама прекрасно знаешь, что только он сможет обеспечить вашу безопасность должным образом.

Ксюша, наконец, заткнулась, а я вырулил на дорогу и помчал к своему дому. Сейчас, в этот самый момент, вдруг понял, насколько мне повезло с Лисёнком. Она не взрывала мне мозги вот такими заскоками и понимала опасность ситуации. Доверилась мне и ни ела мне психику по щепотке, пытаясь вызвать чувство жалости. Нет, я вполне понимал какого сейчас Ксюше, но, чёрт возьми, можно хоть немного включить свои мозги! Как же хочется быстрее избавиться хотя бы от части груза ответственности и переключить, наконец, внимание на более важные вещи.

Подъезжая к дому, всматривался во все углы двора. Людей нет, машины пусты, в окнах никто не торчит, крыши тоже не заняты. Только на дереве сидела одинокая ворона, словно предвестник наступающей осени. Не особо любил осень. Слякоть, грязь, сырость, эпидемии гриппа. И работы было невпроворот – домашние насилие, побоища в клубах, попойки с летальными исходами. В первый год я даже радовался, что моей самой большой проблемой были алкаши и наркоманы с «Люкса», но с каждым месяцем становилось труднее «любить» свою работу, потому что даже на заданиях не было столько грязи, сколько я видел в чужих квартирах. В молодости искренне завидовал стражам правопорядка, а стоило очутиться в их шкуре, как стало понятно, что не завидовать надо, а жалеть. Жалеть себя и этот грёбанный мир, который медленно, но уверенно катиться в пропасть. Чем я только думал, соглашаясь на эту работу?

Сдав Ксюшу «с рук на руки» Стасу, даже вздохнул свободнее. Одной проблемой меньше. Кирилл уже сообщил, что квартира в Мове готова, Илья уже занялся поисками нужного мне человека, а люди Влада скоро должны были привезти документы на ребёнка и девушку. С чистой совестью и с запасом свободным временем отправился к Нине, но и тут меня ждал сюрприз. Уже подъезжая к клубу, заметил очередную слежку из двух внедорожников, но эти уже не прятались, более того, они усердно догоняли меня, норовясь въехать в «зад» моей машины. Проскочив мимо здания на предельной скорости, снова начал уводить мудаков за приделы города. Краем взгляда заметил Павла, который быстро сообразил в чём дело и помчался за подмогой. Сомнительно, что он меня найдёт вовремя, поэтому не стал даже связываться с ним. Сам разберусь.

На этот раз были два внедорожника, и даже мысли быть не могло, что получится провернуть тот же финт, что и в первый раз, поэтому оставалось либо отрезать их от себя, либо дать бой. В городе, где могут пострадать невинные люди, я этого сделать не мог, поэтому выбрал заброшенную стройку в трёх километрах от Петры. Когда-то там собирались возвести стадион для местного клуба, но не хватило финансирования, и проект забросили. Частенько мы находили там трупы бомжей и накрывали сектантов и наркоманов, но на данный момент это был наилучший вариант. Если меня грохнут, то хотя бы найдут тело.

На приборной панели завибрировал телефон, но в этот же момент заднее стекло покрылось сеткой трещин от нескольких пулевых отверстий. Твою жеж мать! Ребята на разговоры не настроены. Приняв вызов, вильнул рулём и свернул на дорогу к стройке. Впереди очередной пустырь, который нужно преодолеть как можно быстрее, чтобы затеряться на извилистой дороге лесополосы. Деревья и частые повороты помогут мне уйти от выстрелов и добраться до нужного места, но ребята не хотели отпускать меня так просто. Левое плечо взорвалось болью, заставляя глухо застонать и просто прорычать звонившему, где я нахожусь, и тут же отключить связь. Что ж за день-то сегодня такой?!

Выхватив пистолет из-за пояса, повернулся назад и выстрелил один раз навскидку. Стекло разлетелось, осыпаясь на кресло и открывая обзор на врагов. Время. Мне нужно выиграть время до прибытия подмоги. Кем бы я ни был в прошлом, но с восемью людьми мне не справиться с раненым плечом. Максимум с пятью, и то с собой заберу.

Не сбавляя скорости, влетел в еле заметный зазор между густо растущими деревьями и с удовольствием увидел, как они не справились с управлением и чуть не вписались в толстый ствол клёна. Им потребуется пара минут, чтоб вырулить и продолжить погоню, но второй джип всё ещё мчал за мной по пятам. Маневрируя по извилистому пути, старался по максимуму оторваться, но противники всё же «поцеловались» капотом с моей малышкой. Чёрт. Машину жалко. Всегда хотел гелик, и как только выдалась возможность – купил. Чувствую, сегодня после неё останутся лишь воспоминание.

Пока другой автомобиль был достаточно близко, выстрелил в направлении водителя, но, скорее всего, промахнулся. Их слегка занесло, но хорошая резина удержала их на сухой земле. Блять. Зато мудаки теперь не очень хорошо видят дорогу из-за разбитого стекла, хоть тут плюс. Но радость была не долгой. Следом за первым автомобилям уже следовал второй. Долбанный эскорт. О личном пространстве не слышали, нет?

Вырвавшись на очередной пустырь, утопил педаль газа в полу, оставляя за собой столб пыли. Впереди уже виднелись руины полуразрушенной стройки. Там у меня будет больше шансов, если успею оторваться и скрыться в стенах, а там как повезёт. Только бы утырки не решили меня подрезать или обогнать. Поля вокруг были достаточно ровные, чтобы объехать меня или хотя бы сместить с дороги.

Чувствовать себя на грани отчаяния было непривычно. Боль в плече давала о себе знать на каждой кочке, которых было немыслимое количество. Выстрелы не прекращали звучать. Заднее и лобовое стекло уже давно отсутствовали и ветер свистел в ушах. А может, это и пули свистели рядом, чёрт их разберёшь. Звуки и эмоции давно слились воедино, адреналин зашкаливал в крови, которая покидала меня через рану, где застряла пуля, но они отставали. Нас разделяли десятка два метров, когда я впритирку подъехал к входу и, пройдясь боком по голому бетону, становился напротив проёма. Выбравшись наружу, унял головокружение и стал подниматься на второй этаж. У меня осталось пятнадцать патронов. Каждый на вес золота, потому что промахнуться означало погибнуть. А я не хотел. Я хотел жить. Особенно сейчас, когда у меня появилась Нина. Неугомонна, хитрая, смелая, умная женщина. Ведь она права – вместе мы сможем многое. Только я вот слишком расслабился на гражданке. Обычная жизнь притупила все мои навыки и инстинкты.

Тяжело дыша, прислонился к стене, которая выгодно защищала меня со стороны лестницы и давала отличную позицию для обороны. Стараясь взять под контроль чувства и отключиться от внешних раздражителей, сделал пару глубоких вдохов, применяя одну из техник, которой обучили ещё в военке. Не думать. Мне нельзя думать и отдаться инстинкту самосохранения. Стать роботом, потому что это единственный способ спастись. Только быпацаны смогли меня потом вернуть, потому что «Тени» не оставляют в живых никого.

Глава двадцать вторая

Нина

С момента открытия не покидала первый этаж, потому что меня крайне бесило присутствие людей Грешника в моём клубе. Они не выпускали меня из виду и сканировали каждого клиента взглядом, будто кто-нибудь вот-вот достанет оружие и начнёт шмалять во всех подряд. Однако свою работу они выполняли отлично – драки даже не успевали толком начаться, как рядом с ними оказывался какой-нибудь парень и одним своим присутствием заставлял буйных оседать на месте и лишали сил и смелости сказать хоть одно разумное слово. Меня так раздражающе «радовал» присланный Ильёй персонал, что даже зубы сводило. Каюсь, у меня создалось впечатление, что он специально прислал выдрессированных работников, чтобы показать мне какими качествами должны обладать бармены, уборщики, официанты и тем более охрана. Вполне возможно, что я придираюсь, но, чёрт возьми, меня это выводит!

Меня вообще стало многое выводить. В особенности Захаров. Да, я понимала насколько всё сложно и серьёзно, но запереть меня в четырёх стенах, когда я нужна в клубе, просто немыслимо! Более упёртых и наглых людей я в жизни не видела! Он просто поставил меня утром перед фактом, что теперь будет так, а потом смылся вершить переворот в моём, мать его, «Люксе»! что самое обидное, Паша был полностью на его стороне! Они оба меня ни во что меня не ставили! Просто делал так, как считал нужным Антон! Аррр!

Весь день я слонялась по квартире, пытаясь себя чем-то занять, а когда явился Захаров, чтобы отвезти Ксюшу на опознание мужа, я чуть ли не кинулась ему угрожать, чтобы выпустил меня из-под охраны его друга, но и тут он меня удивил. Он разрешил мне отправиться на свою работу под присмотром всё той же охраны. Чёртов диктатор! Чтобы сбросить напряжение и просто выговориться, позвонила сестре, но услышала только смех в ответ.

– А что ты хотела, Нин? Он же вроде как военный. Держать всё под контролем и в строгости прививается в них чуть ли не с первых дней службы. Да и чем ты недовольна? Он, конечно, не миллионер, но тоже не лыком сшит. Пользуется всеми возможностями, только чтобы тебя защитить. В чём проблема?

– В том, что он подставляет себя! – не выдержала я. – Ты сама знаешь какие у отца возможности. Отправить на смерть сотню человек для него всё равно, что зевнуть утром. Думаешь, Антон справится с этой сотней?

– Думаю, что тебе пора стать более умной женщиной для мужика со стальными яйцами, Нин. Наш отец… – она на мгновение замолчала, но продолжила: – Чтобы с ним справится мало стальных яиц. Я не в восторге от этой идеи, он всё-таки наш папа, но такие люди как он не должны существовать. Твоему Антону нужна поддержка. И связи. Привези его в Мову. Познакомим его с моим мужем. Ваня, конечно, не всемогущий, но какая-никакая подмога будет. У него как раз приём через три дня, обговори это со своим… кто он там тебе.

– Да. Думаю, ты права. Какие бы ни были у него друзья, один он не справится.

– Вот и решили, я подготовлю пригласительные, а ты уговори Захарова. И Нин. Ты же понимаешь, как это выглядит?

– Понимаю. Но думаю, это не проблема. Захаров, может, и вспыльчив, но не идиот.

По крайней мере, я на это надеялась.

– Ладно. Я просто не хочу, чтобы всё скатилось до глупых мыльных опер, где все друг друга используют.

Я усмехнулась, упираясь локтями в перила и осматривая зал с высоты второго этажа.

– Лучше скажи – ты уверена, что тебе не нужна защита? Ваня сможет тебя уберечь?

Позвонив ей, я первым делом потребовала, чтобы она приехала ко мне. Здесь безопасно и она была бы у меня на глазах, но Слава упёрлась и начала утверждать, что рядом с Ваней она тоже под надёжной защитой, тем более, что через несколько дней они улетали куда-то в дальние страны. Зять мне не особо нравился. Отец выдал Славку против её воли за одного из своих партнёров, но со временем они прижились и, вроде, как даже свыклись, но я до сих пор считаю его чужим.

– Да, Нин. Всё в полном порядке. У нас в доме столько охраны, что даже я сама себе вреда причинить не смогу. Не переживай…

– Типун тебе на язык, Слав. Ладно. До встречи тогда. Чуть…

Но договорить у меня не получилось, потому что у входа началось волнение и имя виновника – Захаров. Ну, конечно! Как же без него?! Однако что-то было не так. Он вел себя как-то иначе, чем раньше.

– Я тебе потом позвоню, Слав.

Скинув звонок, направилась к отбивающемуся от Вадима и Кирилла Антону, которого пытались оттеснить к входу в клуб. Лишь подойдя ближе, я поняла, что именно меня насторожило. Антон пытался не уйти, а наоборот, шёл ко мне, но его друзья почему-то были против. Как только я оказалась рядом, Антон обнял меня за плечи, причиняя боль пальцами, и демонстративно поцеловал в губы. В нос ударил запах ржавчины, заставляя сердце совершить кульбит от страха. Кровь. Это запах крови.

В этой части зала стояли широкие столбы с шумоизоляцией, которая поглощала звуки музыки со стороны танцпола, и услышать его возглас не составило труда.

– Лисёнок! Ты как раз вовремя…

– Тоха, одумайся… – начал Вадим, но Захаров ткнул в него пальцем.

– Заткнись, Чёрный. Ты свободен. Вы оба свободны.

Я даже пискнуть не успела, чтобы задать хоть один вопрос, как меня потянули к лестнице. Ледяной и ровный голос Антона звучал, будто не живой, и от этого шли мурашки по спине. Он вообще был самим не своим, будто и не он вовсе сейчас рядом. А после его реплики, произошло и вовсе нечто. Кирилл вдруг рывком кинулся к Захарову, но тот отреагировал молниеносно, скрутив парня и… приставив к горлу нож! Я быстро закрыла собой происходящее от танцпола и зашипела разъярённой кошкой:

– Что ты творишь?! Успокойся! Он же твой друг!

Холод в его взгляде полоснул меня, как острие ножа. На полноватых губах появилась какая-то издевательская улыбка, а его слова и вовсе повергли меня в шок.

– Демон мой боец, Нина. А ты моя женщина. Будь умницей, иди наверх, разденься и жди меня.

– Чёрт! – выплюнул Вадим за моей спиной. – Не слушай его, Нин. Он сейчас не в себе.

Я повернулась к парню, полная сарказма.

– Да ты что?! А в ком он, блять?

– Была погоня, – продолжил Чернов, выставив руки в примирительном жесте, – ого серьёзно ранили, но чтобы выбраться ему пришлось отключить эмоции. Это трудно объяснить, нас учат этому… этому… меня этому Антон научил, его другие. Суть в том, что сейчас он не способен на жалость или ещё что-то человечное.

– Молодец, щеночек. Всё по полочкам разложил. Теперь можете валить.

Антон пихнул Кирилла в сторону Вадима, а меня взял за руку и развернул в сторону лестницы. Некоторое время я переваривала, что я только что услышала, но в голове стучало только слово «ранен». Он ранен! Серьёзно ранен! Машинально я окинула взглядом наглухо закрытую куртку без каких-либо повреждений и всмотрелась в его лицо. Каменное, ни единой эмоции, чужое. Будто робот стоит. Да кто ты такой?!

– Антон…

– Иди наверх, Нина.

Я перевела взгляд на Кирилла, который вытирал кровь с небольшого пореза, затем посмотрела на взволнованного Вадима. Что значит «отключить эмоции»? Хоть что-то он чувствовать же должен!

– Уходите, – уверенно приказала я двум его друзьям, но Вадим покачал головой.

– Он сломает тебя в таком состоянии, Нина. Не делай глупости.

Теперь головой качала я. Сильнее сломать меня уже невозможно.

– Нет. Я знаю, что делать. Уходите.

Не обращая больше внимание на этих двоих, я взяла Антона за руку и потянула за собой. На его губах появилась усмешка, но это было единственным изменением.

– Пошли. Я помогу тебе.

Он нахмурился, но послушно ступил следом.

– Нужно вытащить пули и обработать раны, Нин, – не унимался Вадим, а я покачала головой.

Боже ты мой. В нём до сих пор пули!

– Всё под контролем, – сказала я больше Захарову, чем Чернову. – Я дам витаминку, и мой пёсик быстро поправиться. Ведь так? А потом будет десерт, верно, любимый?

Он улыбнулся, снова обнимая меня за плечи, не рассчитывая при этом силы, а моя фантазия в это время отлично ему подыгрывала, услужливо предоставляя мне самые отвратительные картины. Господи боже. Кем он был на той войне и что с ним сделали? Мне было жаль его с одной стороны, ведь чтобы подобного добиться, нужно ломать человека, а с другой боялась до чёртиков – в этом состоянии он способен на многое, и это «многое» не самое лучшее.

Расстояние до моей комнаты было подобно дороге к электрическому стулу. Я впервые в жизни сомневалась в своих способностях. Смогу ли я снова сделать его таким, как раньше? Достучусь ли? Но ведь даже в таком состоянии он пришёл ко мне. Он не послушал друзей, не ушёл справляться с этим сам. Как будто знал, что я справлюсь, и это немного придавало уверенности. И его шёпот… Господи, я краснела от тех пошлостей, что он говорил мне по пути, пока мы не вошли, а после приступил сразу к делу. Стараясь не шибко его бесить, я расстегнула куртку и ахнула. Белая футболка была полностью пропитана кровью, как и куртка изнутри. Скинув коричневую кожанку, начала стаскивать с него остольное, но он сам стянул её через голову.

Боже. Три одинаковых отверстия зияли в левом плече и предплечье и где-то под правым лёгким. Как он вообще стоит на ногах от такой потери крови и этих ран?! Мои руки тряслись, когда я упиралась от его жёстких объятий, выбирая наименее целые места, потому что, судя по ссадинам и синякам, ему пришлось и в рукопашную биться. Боже мой. Что же с тобой случилось?

– Антош, – позвала я его, перехватывая его лицо, – посмотри на меня.

Но он только сильнее прижал меня к себе, от чего из раны на плече начала сочиться эта долбанная кровь. Заставляя себя не паниковать, я снова оттолкнула его от себя, как можно аккуратнее в такой ситуации, и попыталась перехватить его внимание.

– Антон. Любимый. Посмотри на меня. Давай сначала выпьем таблетку? Тебе станет лучше.

Он нахмурился, мотнул головой, и взял меня за волосы, снова причиняя боль. Чёрт! Я что-то делаю не так. Он совершенно неуправляем!

– Просто заткнись, Нина, и получай удовольствие.

Он с жадностью накинулся на меня, подчиняя своей воли, и я забыла, как дышать. Точнее, мне было нечем дышать. Его руки на моём теле, язык в моём рту, дыхание на моих губах, я чувствовала его возбуждение животом. Антона было слишком много сейчас, и паника постепенно начала овладевать разумом. То, что он остановится сам, можно даже не ждать, а дать ему вырубиться я не могу – нужно скормить ему эту чёртову таблетку! Но и заставить его не могу. Да что ж такое-то?! Он вдруг стал мне совершенно незнакомым человеком. Чужим. Почти посторонним. Да, раньше он был груб, но никогда не пересекал границу дозволенного, а теперь… у меня останутся синяки на теле, если не приведу его в норму, и это только малая часть последствий.

Стараясь двигаться как можно осторожнее, попыталась увлечь его в ванную, где оставила пилюлю отца. У неё тоже был побочный эффект, но уж лучше пусть у него будет будун, чем вот это, чему я даже название найти не могу. По пути я старалась снять с него окровавленную одежду, но уже и сама начала чувствовать, как платье начало липнуть к коже. Мои руки уже были в его крови, а он до сих пор на ногах! Сколько же он потерял?

– Пойдём. Пойдём, мой хороший. Я о тебе позабочусь.

Я шептала ему какую-то бессвязную чушь, лишь бы он следовал за мной, и смогла выдохнуть, лишь когда заветная вещь оказалась в моих руках. Прервала поцелуй, провела пальцами по его губам, пропихивая таблетку ему в рот и с удовольствием заметила, как он её проглотил, но снова потянулся ко мне за поцелуем, разрывая мокрую ткань. Жалко платье. Красивое было. Но недолго мне пришлось радоваться. Развернув меня лицом к душевой кабинке, содрал с меня нижнее белье и прижался со спины. Пальцы до ужасной боли стиснули мою грудь и бёдра, а зубы сомкнулись шее. Пытаясь потянуть время, я открыла дверь душевой и ускользнула внутрь, включая воду, и зря. Затылок явственно почувствовал удар о кафельную плитку, а ноги бесцеремонно были подняты ему на пояс.

Я не была готова к его проникновению. Совершенно. Мне было страшно. Я боялась его сейчас. И вроде бы, ну, не бил же он меня, но эта боль… Было так больно, что я закричала из-за этого. Страх полностью овладел мною. Я начала плакать, умолять его остановиться, но добилась обратного. Он снова развернул меня, распластав по стене, зажал рот, поднял одну ногу выше и… снова боль, но уже в другом месте, а я даже крикнуть не могу.

Это не мой Антон. Мой Антон никогда бы так не поступил. Он никогда бы не причинил мне вреда. Никогда. Он что-то с собой сделал, чтобы выжить. Что-то страшное, бесчеловечное. Человечность! Он лишил себя человечности! Вот почему Вадим сказал, что Антон меня сломает. Именно это он и делал сейчас. Но я ему не дам этого добиться. Если я позволю себе хоть на секунду уйти в то, что происходит, то это сломает не только меня, но и его.

Я сжимала его запястье у своего рта и слушала хриплое дыхание, глотая слёзы. Мне не привыкать к подобному обращению, и я знала, как с этим справиться – просто отрешиться, дать этому пройти и отпустить ситуацию, а потом забыть как самый страшный сон. Я знаю Антона. Намеренно и в своём уме он никогда бы такого не сделал. Он никогда бы не взял меня силой. Никогда!

Глава двадцать третья

Антон

– Нина…

Осознание себя вернулось взрывом атомной бомбы и огромной ненавистью к самому себе, потому что первым, что я увидел и понял, было чудовищным. Разбитая губа, синяки по всему телу, следы от моих пальцев на шее и зубов на плечах. И зелёные глаза полные слёз и страха. Какое же я ничтожество. Омерзительная тварь. Я был противен сам себе. Моя женщина. Моя любимая женщина… Что же я наделал?!

Мои руки дрожали, когда провёл пальцами по синяку на её щеке. Каких-то пять минут назад мой разум был чист от эмоций и чувств, а происходящее казалось нормальным, потому что я всё отключил, но… Тому, что я сделал, нет оправдания. Я не должен был… Лучше бы я дал себя убить.

–Прости меня. Я… Господи, Нина. Девочка моя…

Я буквально отскочил от неё к изножью кровати, хватаясь за волосы и крепко жмурясь. Стон боли вырвался из груди с хрипом. Господи! Что же я за ублюдок! Дышать было трудно от того, что я натворил. Лучше бы я сдох на той стройке. Лучше бы… Блять! Мудак! Тварь! Урод! Что же ты за человек такой?! Почему меня не остановили? Почему я сам позволил этому случиться? Потому что на тот момент для меня это было игрой. Забавой. А Нина всего лишь средством удовлетворения. Тело, которое можно было трахнуть здесь и сейчас. В тот момент для меня не существовало ценностей, морали, принципов. Даже животные так не поступают.

Вздрогнул от её прикосновения к плечу и перехватил тонкое запястье с синими отметками от моих пальцев. Разум снова взорвался ещё большей болью от мысли, что это сделал я. Я!

– Антош…

«Антош». Я не достоин её. Я изнасиловал её, а она даже не сердится. В её голосе тепло и любовь, которых я тоже не достоин. Стыд и отвращение к себе затопили меня с головой, когда я прошёлся взглядом выше по руке. Синие, фиолетовые, жёлтые. Я насиловал её два часа. Два грёбанных часа.

– Ты должна меня ненавидеть, презирать, Нина…

– Нет! Всё в полном порядке.

Шокировано уставился в её глаза, в которых было какая-то странная решимость.

– В порядке, – отрешённо пробормотал я, разглядывая то, что натворил. – Я изнасиловал тебя. Применял силу. Я… – замолчал, вспоминая, что именно делал, и ещё больше ненавидел себя. – Я ничтожество.

Она выругалась, вырвав из моей руки свою, и потянулась к тумбочки, что стояла рядом с кроватью. Выпив ту самую голубую пилюлю, которой угрожала недавнему пленнику, она снова села напротив меня, но в моей памяти надолго отпечатаются кровяные ссадины на её спине. Два часа я имел её возле стен, окон, в разных позах, во всех местах, не заботясь о её состоянии, умышленно причинял вред, потому что не было ни усталости, ни сострадания, ни удовлетворения.

Маленькие ладошки с тоненькими пальчиками легли на мои щёки, заставляя смотреть ей в лицо… которое медленно приобретало гладкость и целостность. Две ранки на губах затянусь в секунды, а синяки рассосались, будто их и не было. Я трепетно провёл по её коже пальцами, опасаясь, что мои прикосновения снова причинять ей боль. Как я мог это сделать? Как мог позволить себе так поступить с ней? Я должен был снять какую-нибудь девку и отыграться на ней, но припёрся к моей малышке и причинил ей вред. Мне нет оправдания.

– Всё поправимо, Антош. Видишь? Всё проходит…

– Ты смеёшься?! – вспылил и тут же осадил себя. Криками и руганью я ничего не добьюсь. Ни в этот раз. Сгрёб её в охапку, прижимая к себе и покрывая лицо поцелуями. Прикасаясь к ней, словно вот-вот исчезнет, но руководило мной не сожаление, а отчаяние и страх. Мысль, что могу её потерять, стоит девушке только одуматься, причиняла страдания. – Прости меня. Прости, девочка моя. Любимая моя маленькая девочка. Лисёнок мой. Прости. Я такое дерьмо! Прости.

Я всю жизнь буду вымаливать у неё прощения. Сам построю для себя пыточную камеру, а ей… ей нельзя быть со мной. Это неправильно. Я неправильный, не для неё. Нине нужен тот, кто сможет её защитить, а я не подхожу. Я только всё порчу, извращаю, потому что так и не научился себя контролировать и могу причинить ей ещё больший вред.

Держал её в руках и укачивал, пока она не уснула. В голове копошилось столько мыслей. Все проблемы сплелись воедино, путая и сбивая с толку. Сегодня я убил одиннадцать человек. Мне надо было сразу уехать, как расправился с первой партией, но решил покопаться в их хламе, разузнать что-нибудь путное, а в итоге нарвался на подкрепление из двенадцати крепких мужиков, которые знатно меня потрепали. Когда кончились патроны, думал, придёт конец. Даже был рад этому на тот момент, но парни оказались слишком глупы и дали убить себя голыми руками. С одним из них даже упали со второго этажа. А потом подоспели Вадим и Кирилл, и мы расправились с остатками. Что было дальше не особо помню, отходняк от адреналина вообще снёс мне крышу, но отчётливо помню как хотел к ней. С чего-то решил, что только она сможет вернуть меня, что она и есть тот самый рычаг перехода от бездушной твари к человеку. И вернула. Своим страхом в глазах. Я зажимал ей рот, пока трахал, чтобы не вздумала кричать. Что же я за урод такой?

Аккуратно уложил девушку на постель и укутал одеялом. Такая умиротворенная сейчас. Красавица. Почему она меня не ненавидит и не призирает, когда я именно это и чувствую к себе? Почему простила? Почему терпела? Нина не та, кто просто бы смерился с участью или закрыл бы глаза на подобное из-за каких-то чувств. Я бы не назвал её бесчувственной или черствой, такой сорт людей окутывают своим теплом лишь тех, кто им дорог, и это она показала мне сполна за последние дни, но и подобное она бы не спустила на тормоза. И это ещё раз доказывало мне, что не я ей нужен, а кто-то более достойный, без подобного сдвига. Я намеренно отключился от реальности, оставляя лишь инстинкты, но вернуться сам не смог, а использовал её. Этого не должно было произойти. Какой бы не была сильной моя женщина, всему есть предел.

Нашёл в хлам испорченных шмотках свой телефон и с раздражением откинул его в сторону. Разбит. Рядом на полу лежал сотовый Нины, и я поднял его. Хоть это не испортил. Влез в меню дозвона и наткнулся на имя, которое было первым в списке звонков. Слава. Исходящий два часа тридцать восемь минут назад. Потом следовали поставщики, курьеры, доставщики, какие-то фирмы. Ничего из личной жизни. Сдвинул экран в сторону и набрал Вадима. Его номер знал уже наизусть, очень часто общаемся. Пока шли гудки, ушёл в ванную комнату, чтобы не разбудить малышку и наткнулся на разорванное платье. Чёрное. Наверняка было красивым, но я и его испортил.

– Да, – раздался голос друга на пятом гудке.

– Занят?

Вздох облегчения, резанул по ушам. Кажется, я и им знатно потрепал нервы. Демонова даже напугал, хотя он не из пугливых. Блять, всё как в тумане.

– Нет…

– Привези мне вещи, – прервал я его, не желая что-либо объяснять. – Штаны, футболку, кроссовки…

– Уже, Тох. Я внизу, через кого передать?

– Поднимись сам. Если остановят, дашь им телефон.

Поставил телефон на громкую связь, положил его на край раковины и уставился на себя в зеркало. От повреждений на теле не осталось и следа. Словно в меня не стреляли, не резали и не было того падения. Только внутри горел целый вулкан недовольств и вопросов к самому себе. Как же так-то, а? На тот момент я и подумать не мог, что заставлю отвезти себя именно сюда, но теперь поздно махать кулаками. Я всё испортил. Осквернил любимую девушку, а ещё смею её ревновать. Прошёлся пальцами по плечу, где должно быть отверстие от пули, но там не было даже шрама. Вспомнил, как Нина выпила какую-то таблетку, и её синяки тут же зажили. Наверное, она дала мне то же самое.

– Я у двери, – раздался голос Вадима, и я скинул звонок.

Забрав свои вещи, быстро оделся, прихватив с собой свои испорченные тряпки и распихав мелочь по карманам, присел перед Ниной на корточки. Нет, я не прощался, но и вот так близко оставаться с ней больше не намерен. Ей нужно время, чтобы осмыслить и решить, хочет ли она быть со мной после подобного, примет ли она такого гнусного мерзавца, как я. А мне нужно время, чтобы понять, как всё исправить. Убрал шелковистые локоны с её лица, стараясь не разбудить. Простит ли она мне это? Я сам себе не прощу. Не смогу. Я ранил её самолюбие, испортил целостность её души, испачкал её. Мне не то, что оправдания нет, слов не придумали, чтобы выразить какое я дерьмо.

Поднялся и вышел, чтобы уйти и не мозолить ей глаза. Меньше всего она сейчас нуждается именно в моей компании. Вадим встретил меня настороженным взглядом. Я даже говорить ничего не стал, а просто направился к выходу. Басы современной музыки доносились снизу приглушённым гулом, но стоило пройти звуковой коридор, как уши «заложило» от современного искусства. И вот это блеяние овцы нынешняя молодежь считает крутым? Я бы не сказал, что раньше было лучше, раньше просто было куда стремиться, но что-то исполнители в своём развитии с каждым годом сворачивают не туда. Набор слов под странную мелодию было сложно назвать рэпом или хотя бы просто песней. Скорее неудачным стихом без какого-либо толкового смысла.

Выйдя на ночную улицу, выкинул в урну окровавленную одежду и вдохнул полной грудью прохладный воздух. Мысли начали приходить в относительный порядок, выстраиваясь в подобии очереди. Первым делом я решил заняться отцом малышки. Слишком яро и открыто он действует для обычного владельца холдинга.

– Клим уже уехал?

– Нет. Ещё в городе.

– Отвези меня к нему.

А дальше было дело техники и хорошо отработанного плана. Мы нарыли инфу на старика и взломали все его счета, обогатив свой общаг на несколько миллиардов баксов. Холдинг был дискредитирован его же договорами и контрактами, которые Данил вывел с его же серверов. За девять часов мы уничтожили его репутацию и обанкротили, а затем спокойно занялись подготовкой к похоронам Женьки. Осталось только выжидать, когда Владимир Фризер сделает следующий шаг, а он его сделает, потому что прямо сейчас в его офисах оборудуют спецслужбы в поисках доказательств его опытов над детьми из детских домов и одиноких стариков в домах престарелых. Единственное, что я не учёл, это двух имён в списках подопытных – Нина и Станислава Фризер.

– Что мне с этим делать? – спросил Климов, глядя на меня.

Я не мог подставить под удар свою девочку, даже несмотря на то, что это стало бы чистой победой над ублюдком. Каким же я был глупцом, ревнуя малышку к «Славику», который даже не существовал в том смысле, который я в него вкладывал. Это с сестрой она тогда разговаривала и вчера, а я, как полный идиот, давился собственной желчью, снова и снова обвиняя Лисёнка в её испорченности.

– Уничтожь любое упоминание о них. Их имена не должны всплыть.

IT-ишник пожал плечами, словно для него это было всего лишь разминкой, а я оставил его развлекаться дальше и отправился в магазин автомобилей, сканируя по пути торги акций папашки, которые стремительно падали в цене. Как только сумма стала непозволительно мала, я скупил их все вместе с контрольным пакетом. Теперь Владимир Фризер никто. Пустое место. А всё, чем он владел, принадлежит мне. Дочь, бизнес, движимое и недвижимое имущество. Даже заброшенная дача под Мовой теперь моя. Разве это не мотивирует свести счёты с таким сопляком, как я? И я буду ждать, чтобы пустить ему пулю в лоб.

Но было ещё кое-что. Николай. Он сказал, что знает кто мы такие, а значит, Фризер-старший тоже был в курсе, но такая информация не для простых смертных. Узнать он о ней мог, только если является частью механизма, в который умудрился попасть Петросян при жизни, но каким-то чудом Владимир остался незамеченным и отсутствовал в списке. Устранив его, мы тем самым запустили в движение систему, и мне просто придётся принять звание, так щедро подаренное Гурьяновым. Я стал опасным соперником для них, а значит, игра теперь пойдёт по крупному.

Сев за руль новенького и только что купленного гелика, сжал переносицу и крепко зажмурился. Состояние было просто отвратное, будто я вчера не на грани смерти был, а в глубокой попойке. Голова гудела, глаза резало, во рту будто пустыня образовалась. Мне бы поспать, да некогда, нужно катить на кладбище. Похороны решили делать в Петре, тут уже покоится его мать, но стоило мне включить зажигание, как телефон ожил. С момента своего побега от Нины начал побаиваться любых звонков, а этот ещё и с незнакомого мне номера. Однако собеседник был не так страшен, как Лисёнок в ярости.

– Захаров Антон Ахметович. Без пяти минут генирал-полковник Службы Безопасности Русской Республики. Командир секретного спецподразделения «Тень» и капитан милиции южного района. Дважды награждены медалями за отвагу и доблесть и приставлены к награде «Красным Крестом» за победу над решающей битвой под Зильгрудом. Были взяты в плен, где вам нарушили ЦНС… Да о вашей жизни легенды слагать можно, Антон Ахметович! Поэтому не особо понимаю, что вас привлекло в моей дочери, раз решили действовать столь кардинально? Неужели думаете, что справитесь со мной?

– Наконец-то! Уже думал, этот словесный понос никогда не прекратится. Ты только поэтому звонишь?

Недолгое молчание оповестило об озадаченности Фризера, но потом он взорвался угрозами и бранью в мою сторону, а я скинул звонок, подливая масла в огонь. Ну, вот и всё. Я в игре. Осталось внести в неё свои правила.

Глава двадцать четвёртая

Нина

Дождливый день полностью соответствовал настроению собравшихся вокруг могилы людей. Гроб ещё не опустили, и немногочисленный народ прощался с покойником. Семь мужчин и одна женщина. Вот и вся семья Евгения. К моему огромному удивлению, Ксюша держала себя в руках, и о боли девушки напоминали только горькие слёзы на лице. Она была очень бледна, а чёрное платье только подчёркивало это. Из далека мне было сложно определить, что там происходит. Мужчины переговаривались между собой, что-то обсуждая, а Ксюша вдруг упала на колени, закрыв рот рукой. Стас обнял её за плечи, помог подняться, пока четверо работников кладбища опускали гроб в яму.

Я чувствовала себя странно, сидя в машине на огромном расстоянии от них, потому что не считала, что нужна там. Я не знала их покойного друга и не относила себя к числу их семьи. Я – это я. Отдельно. Так было всегда и со всеми. Но я терпеливо ждала, пока закончатся похороны, потому что надо было везти Антона в Мову, а с момента нашей последней «встречи» мы так и не разговаривали. Я… Я просто не знала о чём говорить. Обсуждать то, что случилось? Какой в этом смысл? Это уже случилось. Он был что-то вроде «не в себе», а я достаточно быстро восстановилась благодаря разработке отца. Правда в моём молчании была ещё виновата жуткая головная боль – побочный эффект, который не снимет уже ни одна таблетка. Тем не менее, после драки кулаками не машут, ведь так? Да, после его ухода я долго злилась, даже материла его на чём свет стоит, пока смывала кровь с бёдер, но теперь это казалось таким далёким. Будто и не было вовсе.

Терпеливо дождавшись окончания церемонии, вышла из автомобиля и принялась ждать пока Захаров подойдёт. Несмотря на то, что на похоронах я быть не собиралась, оделась я всё-таки по случаю. Как всегда платье с открытыми плечами и длиной до колен, перчатки, шляпка, туфли. Всё в чёрном цвете и вполне прилично. Даже зонт над головой был классическим. Чем не правильная девочка?

Мужчины начали расходиться по машинам, а Захаров направился ко мне, скидывая по пути звонок. Больше всего на свете мне сейчас хотелось, чтобы вчерашнего события не было, и я смогла бы просто обнять его и поцеловать без тупого вопроса «как он отреагирует?». Уместно ли это будет? Я прекрасно знала, что он съедает себя за свой поступок, но сделать с этим ничего не могла, и эта беспомощность выводила из себя. Простила ли я его сама? Нет. Не потому что не за что прощать, а потому что бессмысленно. Ему не нужно моё прощение, ему нужно наказание, которое он отлично нашёл для себя сам, начав войну с моим отцом.

Удивительно. Этим мужчинам потребовалось всего несколько часов, чтобы лишить моего отца всего, но у него были покровители, которые точно не оставят его без поддержки. И мне было страшно от этого. Кто бы что не говорил, человек – это животное. Более разумное и сильное, стоящее на вершине пищевой цепи, но животное. А что звери делают, когда они загнанны в угол? Правильно – атакуют. И мой отец не исключение. Предугадать его шаги сейчас невозможно, что было самым страшным для меня.

– Лисёнок.

Тихий голос приятно ласкал слух, и я ненадолго зависла, любуясь родным образом. Его напряжённый взгляд ловил каждое изменение в моём лице, искал что-то, боялся, ждал. Сегодня на нём был чёрная похоронная воинская униформа с орденами и медалями, как и на остальных мужчинах, и я узнала её. Служба Безопасности Республики. И, судя по наградам, он точно не капитан. Майор, может быть, даже выше – такое количество подвигов точно не остались незамеченными. И это в тридцать лет.

Я протянула ему пригласительные на вечер Василия и задавалась вопросом, как поступить дальше. Что если он откажется? Это важно для его будущего.

– Тебе нужны связи в Мове, чтобы утвердить свой авторитет и иметь союзников. Я познакомлю тебя с парой вполне влиятельных людей, чтобы если я не смогу тебе помочь, то хотя бы они смогут оказать поддержку…

– Мне это ни к чему, Нин.

Мягко, но твёрдо, а для меня словно пощёчина вышла. Я растерянно опустила взгляд на позолоченный конверт и нахмурилась. В голове крутилось просто море вопросов и предположений по поводу его отказа, но я постаралась взять себя в руки. Не совсем же он дурак, чтобы от такого воротить нос?!

– Я понимаю, для тебя это непривычно…

– Ты меня ненавидишь?

Я заморгала, пытаясь заставить себя дышать. Что ж ты за человек такой, Захаров? Сейчас тебе не о нас надо думать, а о себе, о своём прикрытии. Но понимая, что он просто не оставит это, посмотрела ему в глаза и покачала головой.

– Нет…

– А должна.

Верно. Должна. Должна ненавидеть, призирать, проклинать, а не получается.

– Не могу, – я пожала плечами и улыбнулась, – но пыталась. Не вышло, – он попытался снова что-то сказать, но я опередила его, сделав к нему шаг и затараторив со скоростью автомата Калашникова: – Подожди, дай объясню. Я понимаю, что вчера произошло, и понимаю, как должна реагировать, но Паша мне рассказал, что случилось на стройке и сколько человек за тобой приехало. У тебя не было выбора. Я гуглила можно ли как-то отключиться, как это сделал ты. Есть сотни методик, в которых я ничего не поняла, но то, что это возможно – факт. Поэтому, обдумав всё, я просто не могу на тебя злиться, тем более, что сама на это пошла. Я знала, что ничего хорошего меня ждать не могло в том состоянии, в котором был ты, Антош. И была готова к этому. Ты меня прости, но не проси меня тебя ненавидеть, потому что я собираюсь просить тебя делать так каждый раз, если это гарантирует, что ты вернёшься ко мне живым.

Я перевела дыхание, сказав всё это, и прикрыла глаза. Ну, вот и всё. Будь, что будет. Пусть посчитает меня дурой, пусть посмеётся надо мной, но я сказала то, что действительно думала. Вчера он убил больше одиннадцати человек, чтобы выжить, и был серьёзно ранен. Это должно заслуживать уважения, а не ненависти. И если я не могу принять его таким, то к чему весь этот фарс? Людей любят не за красивые глаза и улыбки, а за их существование. А если эта его методика будет сохранять ему жизнь, я стерплю всё.

– На войне все средства хороши, да, Лисёнок?

Я посмотрела на него и уверенно кивнула.

– Да, Захаров. Все средства. Потому что мне нужен ты живым. Что бы не произошло.

– Даже если я прикончу твоего отца лично?

Я усмехнулась. Этот мужчина даже не предполагал, что тем самым сделал бы для меня огромный подарок.

– Тем более.

Его губы скривились в усмешке, но вместо слов обвинения, он сделал шаг ко мне, взял моё лицо в руки и поцеловал. Жадно, страстно и с какой-то благодарностью, что ли. Шляпка слетела с головы, а зонтик отправился следом, потому что пальцы отказались его сжимать. Сейчас я чувствовала его всеми фибрами души. Вот он, мой Антон, властный, эгоистичный, и заносчивый, но нежный, любящий и родной. Такой разный и такой любимый.

– Я так люблю тебя, Нин. Как же мне с тобой повезло.

Я улыбнулась, запутываясь пальцами в его волосах, жалея, что на руках перчатки, и я не чувствую их жёсткость. «Повезло». Это кому ещё и с кем повезло? Ввязавшись в эту месть за друга, он и понятия не имеет что делает для меня и моей сестры, избавляя нас от отца. Сейчас он был меньшей угрозой, чем то, что ему предстояло в Мове, но всё же Владимир Фризер не будет собой, если не попытается отомстить.

– Тогда согласись посетить этот вечер, Антош, – почти шёпотом прошу, заглядывая в глаза. – Это важно.

– Всё, что попросишь, девочка моя. Я сделаю всё, о чём ты попросишь.

Облегчённо выдохнув, кивнула его словам. Это действительно имело значение. Все люди на приёме моего зятя будут не последними лицами в городе, и если Антон будет знать хоть кого-то, это станет гарантией прикрытия его тыла и повысит его шансы на выживание в той среде, куда он так опрометчиво себя загнал.

– Тогда нужно выдвигаться, чтобы быть в городе уже к обеду.

Он повёл носом по моей щеке к шее, вдыхая мой запах с закрытыми глазами, и, чёрт возьми, как это было пошло и волнительно! Я даже не знаю, что именно из этого сподвигло меня прижаться к его телу своим и притянуть его ещё ближе за ворот чёрной рубашки.

– Ты с ума меня сводишь, Захаров!

От его тихого утробного смеха по горлу пошла вибрация. Его ладони опустились мне на талию и ягодицы, сжимая их с невероятной силой. Я чувствовала его возбуждение внизу живота, и от этого сносило крышу!

– Эта реплика должна была принадлежать мне, хитрюга, – хрипло прошептал он, прежде чем вновь поцеловать со всей страстью и прижать спиной к машине.

Я плавилась в его руках. Забывалась от одних прикосновений. Но понимание где мы и к чему это может привести, всё-таки останавливало меня. В конце концов, не совсем же я голову потеряла, чтобы заниматься сексом на кладбище, где только что похоронили его друга, а вокруг стоит охрана из десяти человек и водитель в машине.

– Твои друзья не будут против, если заберу тебя прямо сейчас? – спросила я, оторвавшись от его губ и откидывая голову назад.

Эта униформа ему очень шла. Придавала какую-то таинственность, но мне до жути хотелось с него её снять.

– Они поймут, – ответил, покрывая оголённое плечо поцелуями, но тут меня пробила дрожь от сильного возбуждения, а Антон воспринял это как всегда по-своему. – Ты замёрзла. Садись в машину, я сейчас подойду.

И придерживая меня за талию, открыл заднюю дверцу и усадил в тёплый салон. Я наблюдала за тем, как мой мужчина быстро пересекает ровные линии могил и останавливается рядом с одной из машин, что были припаркованы на другой стороне. Из неё вышли Илья и Кирилл, а из соседней подошёл Влад. Они что-то обсуждали, изредка кидая взгляды в мою сторону. Илья качал головой, а Влад наоборот, вроде как, подбадривал. Сейчас мне было жаль, что я не слышу их разговора. Они ведь могут с лёгкостью его отговорить, и я не стану этому препятствовать. Они его семья, и я просто не имею право вставать между ними, как бы сильно я не хотела обезопасить Антона в дальнейшем, потому что не уверена в возможностях этих парней. Какими бы талантами они не обладали, раз сумели лишить моего отца относительной власти, они из плоти и крови, а значит смертны. Но если у них будет поддержка, то избавиться от этой семерки будет куда сложнее.

Довольная тем, что Антон показал пригласительное друзьям, где значилось «плюс шесть» к сопровождению, и Влад и Илья утвердительно кивнули, пересаживаясь в машину Антона… которая зацепила взгляд и не дала мне закончить мысль. Я знала, что от его старого гелика кофейного цвета осталось лишь одно упоминание, а этот был другого цвета и абсолютно цел. И я с уверенностью могу утверждать, что этот автомобиль новый. И он не по карману обычному капитану. В голове снова закралась мысль, что Захаров не так прост, и стало страшно вдвойне. Чем значимее человек у власти, тем сильнее и коварнее его враги. Я не знала, обладает ли Антон хоть чем-то, что делает его гораздо больше, чем пешкой на шахматной доске, но и исключать это теперь нельзя. Один Грешник чего стоит. У того в друзьях есть гораздо весомые авторитеты, чем у меня.

Сомнения, что, возможно, я окажусь бесполезной Антону, больно кольнули в груди. Я хотела поддержать его. Хотела стать опорой, чтобы он не боялся, что мною воспользуются против него, но, кажется, именно то, что я его недооцениваю, делает его уязвимым. Господи. Я уже сама не понимаю правильно ли поступаю сейчас? Может, это моё копошение абсолютно зря? Может, стоит просто довериться ему? Нет, нет, нет. Я должна быть уверена, что мой Антон будет твёрдо стоять на ногах в Мове, потому что здесь, в Петре, ему делать нечего. Отсюда он не доберётся до столичных уродов, которые загнали его друга в тупик, а это для него дело чести.

Оставив распоряжения остальным четырём парням и что-то сказав в открытое окну Ксюше, Антон двинулся ко мне, стряхивая с волос влагу. Дождь пакостно моросил, исключая нужду в зонтах, но противно увлажнял одежду. Поэтому Захаров сейчас выглядел куда сексуальнее, чем раньше. Растрёпанные волосы вились, придавая его лицу мальчишеский образ, а эта его развязная лёгкая походка, с которой он обернулся, всё так же следуя ко мне спиной, и что-то выкрикнул Владу, вообще не вписывалась в образ работника «С.Б.Р.Р».

Я попыталась припомнить об этой организации хоть что-то, но в памяти лишь всплывали упоминания из статьи, когда окончилась война между Республикой и Южным Содружеством. Их благодарили за победу, за чистое небо над головой, за мирное время впереди. Никаких имён, должностей или упоминаний о действиях. Сухая «благодарность Службе Безопасности Русской Республики в борьбе за свободу» в одну строчку, и всё. Больше ничего. Все знают, что они существуют, но никто не знает, где они, кто и чем занимаются. И, кажется, пазл наконец-то собирается, но это лишь догадки. Ведь не может же быть такого? Не может же мой Антон, мой бешеный и порой неуравновешенный мент, быть частью такой сильной системы? Или может? И если это так, то почему они разбрелись по стране?

Антон появился в городе через полгода после окончания тридцатилетней войны. Республику тогда рвало на части между правительством и бандитами, которые теперь были бизнесменами. Удивительно, но у Захарова получилось держать Петру в руках, не позволяя криминалу разгуляться на всю катушку, но всё же и этот город постиг раздор. Лишь сейчас положение пришло в относительное равновесие и на улицах стало более или менее спокойно. Только поэтому мне удавалось держать клуб в ежовых рукавицах и не скатываться до обычной преступницы, убивающей своих недоброжелателей. Мне было достаточно лишь умело манипулировать ими с помощь той информации, которую я знала, а взамен меня не трогали и не пытались выдавить с рынка. Но что будет теперь? Что если я не всё учла?

Да, Антон избавил меня от контроля моего отца, и я теперь могла не распространять его наркоту в своём клубе, но ведь он не единственный мой враг и есть сотни других, кто захочет завладеть таким лакомым кусочком, где тусуются сынки депутатов. И они будут действовать теперь более рьяно. Удивительно. Избавившись от отца, я избавилась так же и от его покровительства, которое в какой-то степени сдерживало натиск конкурентов. Помогут ли мне мои возможности и знания теперь? Нет. И это новая проблема. Даже если я отдам «Люкс», который теперь был для меня лишь заработком, я всё равно не избавлюсь от врагов. Пока я жива, живы грешки самых ярых отморозков в нашей стране и за мной будут вести постоянную охоту, которая так же коснётся и Антона. Я становлюсь помехой для моего мента. Становлюсь опасностью и уже являюсь его слабым местом, а он должен быть сильным. Ничто не должно мешать ему осуществить его план. Даже моя жизнь.

– Всё. Я всё решил. Ты готова?

Готова ли я? Нет. Я не готова исчезать из твоей жизни, но ради её сохранности я пойду на всё.

– Да. Я готова.

Глава двадцать пятая

Антон

– Чувствую себя школьником на выпускном, – проворчал, оттягивая воротник, но в глазах Лисёнка был такой не поддельный восторг и столько восхищения, что это просто заставляло улыбаться.

– Ты выглядишь шикарно, Антош!

– Да?

Я опустил взгляд на свою красавицу и сжал челюсти. Она была просто преступно красива. Волосы собраны высоко на затылке в какой-то пышный рогалик, открывая изумительную тонкую шейку. В маленьких ушках длинные серьги с какими-то цепочками. Треугольный вырез чёрного платья был украшен вышивкой и открывал взору идеальную ложбинку и изящные ключицы, а пышная юбка с разрезом до середины бедра заставляла напрячься, потому что то и дело в ней сверкала её стройная ножка. Хорошо хоть рукава у этого платья есть, хотя какие там рукава, так, две прозрачные тряпочки в сеточку.

Глядя на мою нимфу, у меня перехватывало дыхание от её красоты. Идеальная женщина.

Поднял её лицо за маленький острый подбородок и прошёлся пальцем по контуру пухлых губ, которые уже были накрашены яркой красной помадой. На подушечке не осталось и следа, и ей действительно шёл этот цвет, но я видел её без всей этой лабуды, и она была в сотни раз прекраснее тогда. Я накрыл её губы своими, врываясь в рот языком, и прошёлся пальцами по линии позвоночника. Этот чёртов вырез тоже не давал мне покоя, потому что слишком много открывал для чужих глаз.

Малышка прижалась ко мне всем своим телом, и у меня снова перехватило дыхание от того, как она отзывается на мои ласки. Это просто сносит мне крышу. Вышибает весь воздух изаставляет тупеть рядом с ней. Зарывшись кончиками пальцев в её волосы на затылке, притянул ближе. Этот вечер станет решающим, придётся выложить перед ей все карты. И меня это пугало. Девочка привыкла, что вокруг неё одни плохие парни, а я был хуже в сотни раз. Если хоть кто-то из бывших клиентов окажется на том приёме, то сложить два и два ей не составит труда. Я согласился-то на это только, чтобы её порадовать, а восстановление старых связей будет лишь не очень приятным бонусом.

Прервал поцелуй, любуясь тем, как она пытается выровнять дыхание, а длинные реснички подрагивают, оставляя на щеках дрожащие тени. Прошёлся пальцами по линии ее скулы от мочки уха и обратно, спустился на шею и прижался носом к её щеке. Как же от неё фантастически пахнет. Моя маленькая сильная женщина. Она приняла меня во всех моих настроениях, недостатках, состояниях. Не отвернулась. Не сбежала. Сможет ли она принять моё прошлое, которое снова станет настоящим.

– Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, Лисёнок?

– Ровно настолько же, насколько люблю тебя я, – отозвалась она тихим шёпотом.

Я прижал её к себе плотнее, пытаясь запомнить каждый изгиб ее тела, потому что чёртово предчувствие не давало покоя. Сегодня что-то случится. Что-то страшное, и оно не давало мне покоя с самого утра, а если чуйка вдруг проснулась, то это точно не к добру.

Благотворительный вечер проходил в VIP-зале самого пафосного ресторана в центре Мовы. Как я и ожидал, он был забит битком и знакомые лица то и дело мелькали перед глазами. Стоило нам войти, как со всех сторон защёлкали фотокамерами, и мне не оставалось ничего другого, кроме как это стерпеть. Лисёнок с гордо поднятой головой демонстрировала свою красоту, а я усмехался открытым ртам мужской половины гостей, держа свою руку на талии королевы этого вечера. Должен признать такая игра на публику была мне по душе. Я будто всему миру заявлял, что эта женщина принадлежит мне, а у вас нет и шанса. Обливайтесь слюной, раскидывайтесь проклятиями, стройте козни, но вы и на шаг к ней не приблизитесь.       Я всех вас уничтожу.

Смотрел на Нину и до безумия ею гордился. Малышка умела подать себя на камеры. Плечи расправлены, взгляд с высока, спинка прямая. Как есть Королева. Подняла на меня взгляд и в нём тут же вспыхнуло тепло и восхищение мною. Чёрт возьми! Я готов просто закинуть её на плечо и унести из этого клоповника, чтобы просто любить и забыть обо всём.

– Ваши пригласительные.

Перевёл взгляд на служащего и отдал ему два конверта. Он кивнул и удалился, а мы спустились по небольшой лестнице и меня тут же атаковал один из знакомых. Вот только под руку с ним была точная копия моей Нины. Я ожидал чего угодно, но не того, что сестра моей девочки будет её близнецом и женой Василия Угатова.

– Антон! – воскликнул худощавый мужчина, протягивая мне руку, – чёрт возьми! Я думал у меня глюки! Как же я рад встрече!

Легко улыбнулся, отвечая на рукопожатие, и перевёл взгляд на мою малышку, которая хитро улыбнулась и пожала плечом.

– Взаимно, приятель. Как поживаешь?

– Да, женился вот, на самой прекрасной из прекраснейших, – он на минуту замолчал, будто соображая что-то в голове, – вот те на. Так это с тобой меня хотели познакомить? Лавунь?

Лавунь? Это ещё что за уродство, так имя коверкать?

Копия моей крошки смущённо кивнула, смотря то на меня, то на Нину, а в этот момент к нам подошёл один представитель «знати», требуя моего внимания. Игнат Солодов, когда-то депутат, теперь «честный» бизнесмен в строительной сфере.

– Чёрт возьми, Захаров! Вот так встреча! Сколько лет, сколько зим!

Этот не стал ограничиваться одним пожатием рук, а полез с объятиями, душа слишком большим количеством одеколона.

– Здравствуй, Игнат. Не ожидал тебя здесь увидеть.

Весь вечер прошёл в таком вот режиме. Чуть ли не каждый желал со мной поздороваться, познакомиться или просто постоять рядом, будто я чёртова кроличья лапка, приносящая удачу, или их счастливый билет в беспроблемное будущее. Кто-то пытался снова нанять «Теней», кто-то пытался заключить с нами союз, а кто-то нуждался в знакомстве с будущим генералом-полковником Захаровым. Весь вечер я усердно поднимал прошлые связи, улыбался до судорог в челюстях, лишь бы снова стать тем человеком, которым был когда-то. Тем, чьё имя шептали, боясь привлечь моё внимание. Тем, перед кем стелились, лишь бы не вызвать моего недовольства. Вот только понимал, что пытаюсь я уже не для того, чтобы отомстить за смерть своего брата, а чтобы защитить моего Лисёнка. Я прекрасно понимал, что забрав всё у её отца, малышка осталась без покровителя в Мове, а значит, им должен стать я. И я был к этому готов. Я был готов положить этот грёбанный город к маленьким ножкам, лишь бы её сердечко не замирало от страха перед будущим.

– Так, значит, капитан? – спросила Нина, когда мне, наконец, удалось улизнуть к ней.

Я кивнул и забрал у официанта два бокала с шампанским, один из которых протянул своей даме. Своей даме. Кажется, пафос этого сборища просочился под корку мозга.

– А твоя сестра твой близнец, – упрекнул я её в молчании, от чего её глазки по озорному увеличились в размере, а на губах мелькнула улыбка.

– Я должна была сказать, да, но вылетело из головы, – она прошлась пальчиками с красным маникюром по отворотам моего пиджака и придвинулась ближе. – Но мы достаточно разные, чтобы нас не перепутать.

Я провёл тыльной стороной пальцев по её скуле, утопая в зелени глаз.

– Второй такой как ты не существует, Лисёнок. Даже в твоей сестре нет и крупицы от тебя.

Она улыбнулась, довольная ответом, но тут же нахмурилась, смотря куда-то в сторону.

– Они все пялятся на тебя, будто ты вишенка на торте здесь.

Сегодня на высоченных каблуках Фризер доставала мне до подбородка своей макушкой, что неслыханно меня радовало, потому что стоило только наклонить голову, чтобы добраться до её ушка.

– Только не говори, что ты ревнуешь, Фризер.

Она повернула голову ко мне слишком резко, выдавая себя с потрохами и заставляя меня тихо рассмеяться.

– Да, я ревную! Ты посмотри, как они облизываются! Глаза бы им выцарапать.

Я прижал её к себе за талию и поцеловал достаточно страстно, чтобы выбить из её головы все эти дурные мысли. Моя крошка просто была вне себя от злости, что некоторые дамы, не стесняясь её, флиртовали со мной, однако, мне хватило ума не отвечать на их заигрывания. В противном случае я даже представить не могу, что со мной бы было. Уж что-что, а мой Лисёнок, оказывается, тот ещё собственник.

– Давай сбежим, Нин, – зашептал ей в губы, кусая нижнюю и сжимая пальцы на её тонкой талии. – К чёрту их всех, я хочу содрать с тебя это блядское платье и иметь всю ночь. Целовать тебя, любить тебя одну.

Она улыбнулась, пробираясь мне под пиджак, и провела ладошками по груди, вырывая произвольный стон. Как же я хотел её с самого начала этого вечера.

– Нужно дождаться ещё одного гостя, и тогда можно будет уйти.

Я разочарованно фыркнул, ослабляя объятья, но не выпускал её, потому что моё возбуждение трудно не увидеть. Чертовка справлялась на «ура», заводя меня одним лишь взглядом, а стояк в таком обществе не очень хорошая идея. Прикрыл глаза, чтобы попытаться успокоиться и хоть немного взять себя в руки.

– А ты не хочешь подышать свежим воздухом, любимый?

Посмотрел в хитрющие глаза Нины и покачал головой.

– Свежий воздух…

– Тут отличный вишнёвый сад. Тебе понравится, Антош.

Может, действительно поможет? Пошёл за ней следом, пытаясь не шибко сверкать своим бугром, и на улице сделал глубокий вдох морозного воздуха. Не помогает. Снял пиджак, накинул его на плечи Лисёнка, а она потащила меня куда-то в сторону.

– Пойдём.

Пойдём, так пойдём. Прошли по вымощенной плиткой дорожке куда-то в сторону и вошли в небольшую беседку, закрытую тканью от посторонних глаз. Ай да, Лисёнок! Ай да, хитрющая! Набросился на неё словно оголодавшее животное, усаживая на какой-то столик в самом центре и отставив туда же бокал. Я был сейчас чертовски голоден ею. Её красота сводила меня с ума. Её прикосновения будили во мне настоящего зверя, которого усмирить могла тоже только она.

Стащил с плеч платье, облизывая её шею и спускаясь к обнажённой груди. Всосал вершинку, прикусывая сильнее, чем планировал, но услышал лишь стон удовольствия с её уст. Пробрался руками под платье и чуть не зарычал от понимания, что на ней нет белья. Чёртова искусительница. Мокренькая. Страстная. Блять, мечта, а не женщина!

Расстегнул брюки, приспустил боксеры и блаженно замер, оказавшись в её узком лоне, которое тут же обхватило меня плотным кольцом мышц. Ни с одной я не чувствовал столько удовольствия, как с ней. Ни с одной у меня не сносило крышу лишь от одного звука голоса. Моя королева. Моя богиня. Двинулся назад, чувствуя, как дергаются все нервы на члене от тесного контакта с ней, и снова вперёд. Ускоряя ритм, брал её беспощадно, жадно, жестоко. Выбивая из неё крики с моим именем. Моя девочка. Моя маленькая сильная девочка. Кусал её губы, съедая с них помаду со вкусом и запахом черешни, и сходил с ума от этого бешеного секса в какой-то беседке, где за спинами толпы влиятельных особ и журналистов. Но мне плевать. Пусть хоть в прямом эфире всё покажут, эта женщина моя и я вправе брать её где захочу и как захочу.

Шептал её имя, с упоением наблюдая, как прижимается к моей груди, крепко зажмуривается, стаскивая в кулачке ткань моей рубашки, и кончает с такими частыми и яркими судорогами мышц, что и меня уносит в нирвану с запахом её тела и волос. Дыхание восстановить безумно трудно. Окружающий мир плывёт куда-то вдаль. Мысли покинули голову, а тело чувствует лёгкость от яркой разрядки. Наконец-то. Целую её в висок, щёки, губы, пока она ластится ко мне, словно маленькая кошечка. Чёрт возьми. Как же меня от неё штырит. Впиваюсь в её мягкие губы, испытывая потребность поглотить целиком, растворить в себе, чтобы всегда была рядом вот такая – нежная, разгорячённая, удовлетворённая, горячая, расслабленная. Боже. Моё ты чудо!

– Нужно возвращаться, – шепчет с закрытыми глазами, пока я ласкаю её шею пальцами.

– Моё предложение ещё в силе.

Улыбается. Какая у неё красивая улыбка. Колдовская.

– Ещё один гость, Антош. И можно уходить.

Испытывая раздражение, покидаю её щёлочку и помогаю привести платье в подобие порядка, а потом и себя. О сексе напоминают лишь её пухшие губы и лихорадочный блеск в глазах, который делает их такими чистыми и яркими, словно весенняя зелень. Обнимаю её ещё раз и прижимаюсь щекой к щеке, целую в уголок губ, а её пальчики поглаживают моё лицо, шею, затылок.

– Я так люблю тебя, Антош.

Всего лишь шепчет, всё ещё боясь, что кто-нибудь услышит, а для меня эти слава стали такими важными и ценными. Я чувствовал её любовь в каждом её слове, прикосновении, но услышать это гораздо лучше, потому что моментально становится спокойно на душе и уверенность в нас пропитывает каждую каплю моей второй отрицательной.

– И я люблю тебя, Нин. Безумно люблю.

Улыбается счастливо и сама целует меня, прижимаясь ко мне, а потом отстраняется, поправляет рубашку, волосы, чёртову бабочку, будь она не ладна.

– Нас непозволительно долго нет. Пошли обратно.

Выпрямляю запутавшиеся нити в сережке и, вздохнув, веду её обратно.

– Прости, что всё так вышло. Не думал, что встречу тут так много знакомых лиц.

Она пожала плечом.

– Я удивлена, не спорю, и хотелось бы знать, как так вышло, но я… Я пойму, если ты посчитаешь нужным умолчать.

Я остановился, поворачивая её к себе и кутая плотнее в мой пиджак.

– А если я молчу не потому что так надо? Что. если я не хочу говорить потому, что это изменит твое мнение обо мне?

Она долго всматривалась в мои глаза, а я искал в них хоть каплю злости, страха, ненависти, но находил только тепло и любовь.

– Я приму тебя любым, Антош, потому что ты сделал то же самое.

То же самое ли? Я избавил её от надобности в распространении кокса на её территории, только чтобы она ничего общего с ним не имела. Да, самое страшное, что она делала, это избивала до предсмертного состояния и подвергала странным пыткам провинившихся перед ней людей, но чем больше она бы вязла в этом бизнесе, тем сложнее было бы из него выбраться. Поэтому сейчас я делал всё, чтобы она могла бросить свой чёртов клуб и просто дожидаться меня дома. Чтобы единственной её проблемой стало решение, что одеть сегодня с утра или купить белую или розовую кофточку. Да. Я желал запереть её в самой высокой башне мира и показывать лишь в самых крайних случаях, наплевав, что ей это будет не по душе. Она смирится, свыкнится, потому что это цена её безопасности после сегодняшнего вечера.

– После училища я, Волк и Кирилл пошли по контракту. Побывали в нескольких местах, со временем собрали свой отряд. Работая в «С.Б.Р.Р» мы имели полный доступ к любым услугам, финансам, информации. Но потом мы начали торговать своими услугами. Нам хорошо платили, мы убивали. Все эти люди либо наши наниматели, либо спасенные. И они знают, что будет, если хоть кто-то пойдёт против меня, – я усмехнулся, увидев напряжение в её взгляде. – Я могу выйти на улицу, крикнуть, что хочу убить президента, прийти к нему в дом и пустить ему пулю в лоб, зная, что никто и ничего мне за это не сделает, – я поднял её лицо выше, взяв за подбородок, и заставил посмотреть мне в глаза. – Всё ещё любишь меня, Нина? Любишь то чудовище, которому нравится безнаказанно убивать?

Я умолчал лишь об одном и довольно важном, но совершенно не нужном ей. Мы и есть «С.Б.Р.Р». Те самые «Тени», с невероятными возможностями и талантами, а холдинг её папочки сделал нас непобедимыми, ведь там храниться вся информация о тех самых исцеляющих пилюлях.

Глава двадцать шестая

Антон

Почти всё встало на свои места. Методики Захарова, сплочённость этой семёрки, желание отомстить за одного из своих, эти подлизывания со стороны высокопоставленных мужчин. Да даже та опаска в глазах Гурьянова в тот день с бомбами теперь имела смысл. И это его повышение. Как его там зовут, этого президента? Он тупо подкупал Антона, пытаясь перетянуть к себе такого… кого? Убийцу, который и бровью не поведёт ни перед законами Республики, ни перед человеческой маралью. Да, «С.Б.Р.Р» перестали существовать после окончания войны, но кто сказал, что это не поправимо? «Тени». И он один из них. Живое доказательство, что даже те, кто должны защищать, могут вас уничтожить.

Боялась ли я его? Нет. Для меня он всё тот же Антон, которого я встретила в клубе с проверкой. Может, я не до конца осознавала всю его силу и все возможности, но я не видела в нём угрозы для себя. Скорее я теперь лучше стала его понимать и нашла ответы на многие вопросы. «Чудовище, которому нравится убивать безнаказанно», но он не был таким. Сколько крови он мне попил, когда я притаскивала в его кабинет полуживых воров? Как сильно он противился работать на меня, когда просто мог бы избавиться от назойливой мухи. У него была страшная власть в руках, но он ею не пользовался. Разве может такой человек быть чудовищем? Нет. Мой Антон не чудовище.

Я прижалась к его груди и вдохнула терпкий запах его кожи. Может быть, я по женской глупости и жгучему желанию быть с ним вопреки всему недооцениваю всю серьёзность его слов, но сейчас я хотела только его любви. План уже разработан. Осталось закончить детали. И так мало времени…

– Мне всё равно, Антош, – ответила я, наконец, на его вопрос, подняв голову и потерев о его шею кончик носа. – Единственное, что важно – что за эти дни я не видела в тебе этого чудовища. У тебя просто отвратительный характер, не спорю, и ты до безумия упрям, но я всё равно тебя люблю, нравится тебе это или нет – мне плевать. И, кстати, я намерена принять твоё предложение. Давай сбежим?

Губы растянулись в ухмылке, явив мне ямочку на щеке.

– А как же последний гость?

Я сморщила нос и направилась вместе с ним к выходу.

– Ну его. Судя по тому, что ты мне только что сказал, не так уж ты и нуждаешься в тех связях, что могу дать тебе я.

– Ну, почему? Этот вечер оказался вполне полезным. Даже не думал, что они всё ещё живы или на свободе.

Я хмыкнула.

– Ты удивишься, на что способны трусы, когда их припирают к стенке. Эти ужи выкручивались, как могли, очищая своё имя перед законом, после коронации Гурьянова. Хоть в этом он преуспел, лишив их возможности величать себя Бандитами.

Любимый пожал плечами, вышагивая со мной нога в ногу. Мы уже подходили к нашим машинам, но мне так не хотелось прерывать этот момент – просто гулять, словно влюблённая парочка по парку, но на улице слишком холодно для таких прогулок.

– Гурьянов вполне неплохо справляется со своими обязанностями, учитывая, что на него давят со всех сторон. Ты плохого о нём мнения, Лисёнок.

Я удивилась.

– Серьёзно? Ты защищаешь его?

– Почему бы и нет? Не всё то золото, что блестит.

– Думаешь, Гурьянов заслуживает свой пост?

– Думаю, что мне плевать.

Я улыбнулась, поворачиваясь к Антону, когда он открыл для меня заднюю дверь.

– Какая верная позиция, господин Захаров, – пожурила я его, принимая его руку и взбираясь в салон. – Вы прирождённый политик.

Он низко рассмеялся, цмокая меня губы как-то слишком скромно.

– Побудь тут, я пойду попрощаюсь за нас обоих с хозяевами этой клоунады.

Я стянула пиджак и вернула ему. Наблюдая, как он идёт к дому, набрала номер Павла, чтобы удостовериться, что всё в порядке и готово. Безопасник уверил меня, что всё идёт по плану и нужные люди уже предупреждены, а мои глаза приковала женская фигура, которая подлетела к Антону и повисла у него на шее с поцелуем. Чужие губы засосали то, что принадлежит мне, и у меня чуть говно не вскипело, но тут между ними начался спор. Антон был зол, что меня успокоило, потому что незнакомка вмиг стушевалась, что-то залепетав. Мыльная опера прям какая-то. Интересно, как долго она строила и вынашивала этот глупый план? Я была уверена в своём мужчине, который уже шёл обратно, но девушка что-то крикнула ему в спину, на что он замер на последней ступени крыльца, а затем развернулся и навис над ней. Девушка начала пятиться назад, упёрлась в дверь, потому что слова Захарова явно были нелицеприятные, уж не мне сомневаться в прямолинейности Антона, а потом он уже спокойно отправился ко мне, усмехаясь чему-то своему. Однако барышня в зелёном платье даже не подумала замолкать и снова что-то выкрикнула, на что Захаров лишь отмахнулся. Вот и вся разница между мной и другими. Они для него не существовали. Разве не о подобном мечтают все женщины – знать, что в любом случае твой любимый выберет тебя и даже не посмотрит в сторону другой.

Однако, когда он сел в машину и бросил короткое указание отвезти нас по нужному ему адресату, Антон ушёл в задумчивость, и мне это не понравилось. Что она ему сказала? Что беременна? С таких станется. Но не думаю, что Захаров повелся бы на это. Для начала он потребовал сделать тест на ДНК, а потом, наверное, просто забрал бы ребёнка у горе-матери, которая не потрудилась сделать аборт…

Я вдруг задумалась о детях в этот момент. Рано или поздно Антон затронул бы эту тему, и с исходом этого вечера я порадовалась, что мне не придётся ему объяснять, что я не могу иметь детей. Ещё подростками отец отвёз меня и Славу в клинику и приказал перевязать нам трубы. Ни я, ни она никогда не познаем радости материнства, потому что даже если сделать пластическую операцию, шанс будет один на миллион. Да и хочу ли я вообще детей? Наверное, мне рано об этом думать в двадцать три года, но глядя на Захарова, я поняла – хочу. От него хочу. Но не сейчас. Может быть, лет через десять было бы в самый раз, но точно ни тогда, когда над головой нависли тучи.

Я взяла его руку и сжала её, привлекая его внимание. Он опустил взгляд и прошёлся пальцем по коже, будто это помогало ему прийти к определённому выводу, а затем посмотрел на мои коленки, которые виднелись в разрезе юбки, и притянул к себе. В его объятьях было так уютно и безопасно, поэтому я просто пришла к выводу, что буду принимать всё, что он готов мне дать сам в оставшееся нам время, потому что по пути домой меня «похитят» и я исчезну из его жизни. Мне оставалось только надеяться, что это будет не навсегда, а только до тех пор, пока не опустеет список в моей голове. Там не так уж и много имён, чтобы это заняло более нескольких месяцев, но, если уж за это время он успеет меня разлюбить и найти себе другую… Да фиг я отдам его кому-то! Захаров мой! И только мой! Слишком долго я ждала той ночи, когда он впервые сорвался и отдал мне белый флаг к действиям, чтобы сдаться без боя. Но моё исчезновение поможет ему сконцентрироваться только на достижении цели.

За этими думами, я и не заметила, как задремала, и проснулась, когда машина остановилась возле каких-то складов. Три здания с полукруглой крышей стояли посреди пустоши за городом и хорошо охранялись. Человек двадцать ходили вдоль высокого сетчатого забора с пушками наперевес и наверняка в бронежилетах. Я не знала этих мест, поэтому спросила у Антона где мы.

– Склады твоего отца. Позвонили, попросили подъехать.

Моего отца? И нас так просто пропустили на территорию… И чему я только удивляюсь? Пора бы уже понять, кто рядом со мной и задуматься, в конце концов, получится ли осуществить мой план. Получится. По-другому и быть не может. Это ради Антона.

– Что мы тут делам? – спросила я, забирая из салона своё пальто и направляясь следом за ним.

Каждый охранник здоровался с нами, называя имя и отчество, и чуть ли ни честь отдавал, вытягиваясь в струну. Я обернулась на ожидающие нас три машины, отмечая, что и там люди выползли, осматриваясь вокруг в поисках опасности.

– Нужно кое-что найти.

Больше вопросов я задавать не стала. Значит, каким-то образом Антон завладел складами папы? Купил? Да и важно ли это? Я прошла следом за ним во второй ангар и удивилась при виде вагона в самом центре. В нём были какие-то коробки, которые я увидела в открытую дверь, но судя по толщине стали, этот вагон был предназначен для ценных грузов.

Я остановилась рядом с ним, не следуя дальше за любимым, который направился к Владу и Кириллу. Они стояли у какого-то стола, просматривая бумаги, а я обошла состав, осматривая его со всех сторон. Ни номеров, ни отличий, кроме толщены стали он не имел, но отличное состояние подтверждало мои подозрения – отец именно в нём перевозил важные препараты и наркоту.

– Нин! – услышала я оклик Антона, – иди сюда, детка!

А это что-то новенькое. Детка. Это было не в его манере речи. Либо ему что-то не понравилось, и это выбило его из равновесия, либо… Да чёрт его знает! Подошла к троице и Захаров указал мне на список из трёх наименований.

– Малыш, можешь объяснить, что это за лекарства и что они делают?

Я прошлась по названиям и усмехнулась. Это то, что они ищут?

– «Ревонал» для шизофреников, помогают устранить галлюцинации и прояснить мозг. «Пробол» это филлер на основе гидроксиапатита кальция. Он омолаживает кожу. А «N-13»… – я посмотрела на Антона, а он лишь усмехнулся, понимая, что я поняла для чего тут нахожусь. – Те пилюли, что я тебе давала вчера.

Он кивнул парням и те ушли, оставляя нас наедине, чем я и воспользовалась.

– Антон, все препараты на стадии разработки. Их очень опасно употреблять часто и они имеют побочные эффекты. Ты же не собираешься их использовать в личных целях?

Он улыбнулся с нервного потока моих слов и обнял за плечи.

– Не переживай, малыш. Нам нужны не таблетки, а их формула.

Я с облегчением выдохнула, утыкаясь лбом в его плечо.

– Слава Богу! Если принимать эти таблетки более трех раз подряд, они вызывают глюки и заставляют мозг работать на тридцать процентов быстрее с каждым разом, от чего тот просто закипает в голове и наступает смерть. Разница между применениями должна быть не меньше недели. Для чего тебе формула?

Он погладил меня по спине, упираясь подбородком в макушку.

– Отправлю её Илье. У него есть нужные способности, чтобы доработать формулу для дальнейшего использования.

Я подняла лицо и взглянула ему в глаза.

– И он это сможет?

Хитро улыбнувшись, он кивнул.

– Ещё как сможет.

Это полностью успокоило меня.

– Тогда вам нужно искать её не тут. Подобное отец хранил в личной лаборатории под холдингом, – я высвободилась, чтобы записать код от двери на бумажке, а потом протянула её ему. – Без кода доступа помещение заполнится отравляющим дымом, но я не уверена, что он ещё действительный.

Как только я закончила говорить, Антон свистнул через пальцы на весь склад, и мужчины начали возвращаться назад, так и не дойдя до цели.

– Я сейчас отправлю тебя домой, а сам задержусь здесь, Нин. Нужно найти эту формулу, пока кто-нибудь не сделал это раньше нас. Сколько бы изъянов не имели эти таблетки, попав ни в те руки, они принесут много проблем.

Он прав. Отец сделал настоящий рывок в медицине с их разработкой, но его коллеги посчитали что это противоречит законам природы и никто не признал его трудов. Ему было тогда двадцать пять лет. Молод и полон сил и амбиций. По рассказам Паши тогда-то папа и стал другим человеком. Он отказался вершить открытия во имя науки и стал торговать своими разработками, чтобы оплачивать опыты в лаборатории, компоненты. А после открыл свою первую компанию, которая переросла в холдинг благодаря раздору после войны. А ведь если бы отцом не руководила уязвлённая гордость двадцать лет назад, эту войн можно было бы окончить ещё тогда и города бы не бомбили с воздуха, не погибали бы дети, подростки не брали бы в руки оружие, чтобы защитить родных.

Я провела ладонью по груди Антона, пытаясь запомнить её твёрдость. Кажется, там начали появляться твёрдые мышцы?

– Будь осторожен, Антон. Не спускайся туда один. Эта лаборатория… Отец работал не только над подобным и коксом, но и разрабатывал вирусы, чтобы потом продавать вакцины от них. Там может быть всё что угодно.

Он кивнул, внимательно меня выслушав, и уверил, что будет как можно осторожнее. Со спокойной душой я направилась к выходу, но остановилась возле того самого вагона и обернулась. Я запоминала каждую чёрточку его лица. Запоминала позу, в которой он сейчас стоял, склонившись над столом, и рассматривал кучу бумаг. Хотела бы я быть рядом и видеть своими глазами с первых рядов, как процветает его величие в этом городе, но нужно быть реалистами. Даже если мной не воспользуются, у него просто не будет времени на меня, а потом и вовсе остынет. А я не хочу повторять судьбу своей матери и быть дополнением к его образу или еще хуже – надоевшей игрушкой. Я не смогу делить его с тем, что ждёт Антона впереди, а сейчас был самый удачный момент, чтобы исчезнуть.

Достав из кармана в складках юбки телефон, отправила смс Паше, что я готова и пора начинать. Через пятнадцать минут три машины везли меня на городскую квартиру, когда началась погоня. Сперва отрезали охрану, оставив рядом со мной только водителя, но он не собирался сдаваться. Хороший парень. Надо отдать ему должное – работает на совесть. Увёз меня в пригород, пытаясь оторваться от «преследователей», но Павел нагнал и сдвинул нас к обочине, взяв в «коробку» и заставляя остановиться. Водитель, жаль не знаю его имени, начал отстреливаться, но когда закончились патроны, крикнул, чтобы я убегала в лес, а сам рискнул своей жизнью, чтобы «спасти» меня. Я упорно делала вид, что мне страшно, и выполняла всё, о чём он меня просил, но когда его вырубили прикладом по голове, вернулась назад.

– Ты как? – спросил безопасник, снимая с лица балаклаву.

– В порядке. Пострадавшие есть?

Он покачал головой.

– Живы, целы, но скоро будут тут. Нужно уходить.

Слава Богу всё обошлось без потерь. Кивнув, поспешила в его машину, но тут меня ослепил свет фар и…

Всё случилось быстро. Раздался сперва один выстрел, затем сотни других с моей стороны, потом тишина, а живот взорвался болью. Я прижала к нему руку, но когда убрала… Кровь. На ней была моя кровь. А ведь это не по плану. Словно в замедленной съёмке, я наблюдала как Паша подходит к моему отцу, лежащему на мокром асфальте, и пускает ему пулю в лоб. Мой отец. Меня хотел убить мой отец. Я же… я же его дочь! Зачем? Почему он так со мной? Почему он не любил меня? Что я ему сделала? Его опыты надо мной, кокс, этот проклятый клуб. Так не поступают со своими детьми!

Я села на землю, но меня тут же подхватили на руки.

– Павел Сергеевич! Она ранена!

– Блять!

Паша подбежал ко мне, всматриваясь в моё лицо, а потом убрал руку с живота.

–Дерьмо! – воскликнул, забирая меня к себе. – Держись, девочка. Сейчас отвезу тебя куда надо. По машинам! Живо! Держись, моя хорошая. Всё будет в порядке.

Я кивнула, лежа на его плече и стараясь делать как можно меньше вдохов. Как же больно. Как будто всё горит и выкручивает вилами внутри. И в светлом салоне вдруг начало темнеть…

– Нина! Держись, девочка моя. Держись, маленькая, не отключайся.

Не могу. У меня не выходит. Простите…

Глава двадцать седьмая

Нина

Если не считать мелкие компании, то в Мове было всего три крупнейших холдинга. Один принадлежал теперь мне, второй Кубрынину Аркадию Сергеевичу и третий некоему Орлову Николаю Станиславовичу. Все их я собирался прибрать к рукам для нашей дальнейшей цели, но пока торчал в подвале ООО «MEDcorporation» и вводил код в цифровую панель замка́, пытался сконцентрироваться на наставлении Лисёнка. Я до последнего сомневался, что малышка примет правильное решение, ведь это её отец. Несмотря на все зверства, что он творил с девочками – он их кровь и плоть. По их мнению.

Невзирая на генетическую уникальность между собой, сёстры сильно отличались не только характерами, но и внешне. Да, у них были идентичны лица, но фигуры совершенно разные. Если Нина имела пышную грудь и попу, что мне чертовски нравилось, то Слава сохранила модельную внешность. Словно два разных человека. Поэтому мне сразу стало понятно, какие именно опыты ставил на них Владимир, и желал лично открутить ему голову, но сначала помучить. Я бы избивал его до полусмерти, скармливал бы ему его же пилюли, а затем снова избивал, пока не взорвался бы его мозг. Я жаждал справедливой мести, отомстить за то дерьмо, что он творил с девушками. О да! Для меня это стало личной вендеттой.

Открыв толстую дверь, которой позавидовало бы любое хранилище банка, мы остановились на пороге, ожидая хоть чего-нибудь, но никаких газов, стрел с потолка или огня из стен не последовало. Хоть что-то радует. Код оказался действительным вопреки опасениям Нины.

Внутри нас ожидали ровные ряды столов, стеллажей и огромный шкаф с кучей бумаг и личных дневников. Типичная лаборатория химика. Илья при виде записей присвистнул и взял одну из тетрадей, бегло прошёлся по строчкам.

– Да это чёртов клондайк знаний и возможностей, Тох. В этой лаборатории ублюдок не только вирусы и наркоту варил, но и биологическое оружие пытался создать. Опоздай мы ещё на месяц, и второй войны было бы не избежать.

– А мож и чего похуже, – буркнул Влад, рассматривая колбы и склянки. – Что творится в его башке?

– Спрошу, как только встречу. Его нашли, кстати?

– Неа, – ответил мне Вадим, жонглируя двумя теннисными мячиками, которые нашёл где-то тут. – Даня работает, но этот чёрт слишком умело прячется. Либо его нет в городе.

Скорее всего, второе. Я знал возможности Клима – если рядом с объектом есть камеры, то тому уже не скрыться.

– Ладно. Я наверх. Проверю офисы. В конце концов, работники должны хоть раз увидеть начальника.

– Ага, – отозвался Илья, – не зазнавайся, Большой Босс. Впереди ещё много работы.

А то я не знаю. Впереди не просто «много работы». Впереди херова туча работы. Забрать тем же способом «ТрагерИкс» и «Уютный дом» у меня не выйдет. Это вызовет подозрения к нашим персонам, да мне бы ещё с этим как-нибудь справится… Кстати.

– Нужно чтобы ты стал моим партнёром, Илья. Разделим акции, потому что у меня не хватит сил управлять этой махиной, сидя в министерском кресле. А у тебя есть достаточно знаний и способностей в медицине.

– Ты уверен, что оно тебе вообще надо? – вполне резонно спросил Влад.

Я кивнул.

– Чтобы потом соединить все холдинги и сменить им направление, нужно что-то посильнее наших сил и желания. Кресло в правительстве именно этим и поможет.

– Так-то оно так, – согласился Волк. – Но ты сможешь не сгореть? Это слишком большая ответственность для любого из нас, и мы переживаем, пойми.

Я обвёл взглядом всех братьев и кивнул. Сейчас отсутствовал только Данил, я отправил его в охранную рубку, чтобы он проверил надежность системы наблюдения и внёс свои коррективы. Всё-таки я теперь здесь полноправный хозяин, а вместе с парнями мы горы свернём.

– Смогу, если вы будете рядом.

– А по-другому и никак, брат, – согласился Влад. – Ну, какой из меня юрист или из Кирилла ОМОНовец? Белым и пушистым из нас может быть только Бакс Бани.

– Пошел нахер, Волк! – отозвался альбинос, вызывая смешки, а я в который раз поблагодарил небеса за то, что они послали мне этих парней.

А ведь всё начиналось с беспощадных тренировок и обычного стремления выжить. Мы быстро стали элитными бойцами, и на обычном поле битвы нам уже не было места. На нас обратили внимание в МВД и предложили стать отрядом в спецслужбах, но и там мы слишком быстро выросли. Я принял решение стать отдельной частью, открыть свой отдел. За три года мы справились с поставленной задачей и принесли Республики победу, но вместо продолжения или хотя бы благодарности, оказались больше не нужными. С большим трудом нам удалось выбить место под солнцем и сохранить жизни, но теперь всё менялось. «С.Б.Р.Р» снова существует, и чтобы укоренить нас и пресечь попытки утилизации, мне нужны эти холдинги и кресло в министерстве.

Выбравшись с подвала, сразу наткнулся на спешащего ко мне охранника, и горечь ударила в горло. Блять, вот чуял же, что случится какое-либо дерьмо!

– Нина Владимировна. Она похищена и, кажется, ранена.

– Охранники.

– Все живы, водитель с сотрясением в больнице, но оклемается.

Нина. Только не она.

Ночь стала для меня настоящим кошмаром. Я поднял всех своих людей на её поиски и гипнотизировал взглядом телефон, желая, чтобы похитители позвонили и дали знать, что она жива, но никто не звонил. Не было ни угроз, ни требований выкупа, ничего. Шли дни, и я начал искать в направлении её врагов, но так же безрезультатно.

Никто ничего не знал. Никто ничего не видел.

Она просто испарилась вместе со своим биологическим отцом, потому что труп Владимира мы нашли сразу. Я сходил с ума от незнания и безрезультатных исходов. А затем был найден сгоревший дотла автомобиль с двумя обугленными телами внутри. Экспертиза показала самое страшное. Это были Нина и Павел. Жизнь стала сплошной болью от утраты. Моя девочка. Я подвёл её. Не уберёг. Вина и злость стали руководить мною последующие годы. Я вгрызался в этот город в поисках виновных, но натыкался на пустоту.

–Тоха, может, она сама хотела сбежать? Может, просто испугалась, а виновных и нет вовсе?

Нет. Она бы так не поступила. Она бы встала со мной плечом к плечу, преодолевая все трудности и поддерживая меня во всём. Моя Нина была бы королевой этого города. Я бы положил весь мир к её ногам, она не предала бы меня, нет. Но факты говорили сами за себя. Виновников нет. В машине только двое. Возгорание из-за неисправности проводки. Люди просто не смогли выбраться. Она действительно пыталась сбежать от меня, но несчастный случай забрал её безвозвратно.

Три года мои люди не находили ничего нового по этому делу, и я почти сдался, отпустил её, смирился, пока мне не позвонил Данил.

– Слушай, может, я брежу. Может, это какие-то помехи, но, кажется, я что-то нарыл. Я перешлю тебе материалы.

Тогда во мне не было надежды, но смотря на стоп-кадр, я отчётливо видел её лицо. На заправке между Градсбургом и Петрой. Нина вышла из автомобиля, а на лице было понимание, что она найдена. В зелёных глазах испуг и смирение, а за рулем сидел Павел. Какой же я идиот! Я просто не был ей нужен. Она избавилась от отца, получив тем самым свободу, а затем смылась, понимая, что я даже не подумаю искать её вне города. Но зачем инсценировать свою смерть? Чтобы избавиться от оставшихся врагов.

– Что будем делать?

Я покачал головой.

– Ничего. Пусть уходит. Как обстоят дела с Кубрыниным?

– Я на него вышел. Взломал сервера, обокрал счета. Скоро встретимся.

Я кивнул, всё ещё смотря на до сих пор дорогой сердцу образ. Жива. Главное она жива. Но больше я не собираюсь её искать. Если ей так нужна была свобода, то пусть будет свободна. Пусть проваливает ко всем чертям, а я займусь, наконец, своей жизнью. Без неё…

И это оказалось трудно. Знать, что с ней всё в полном порядке, что она живёт себе счастливо и даже не думает обо мне, было слишком больно. Я не стал искать с ней встречи, потому что просто не видел смысла. А может, боялся услышать подтверждение своих домыслов, и поэтому оставил всё как есть. У малышки теперь своя жизнь, а я отключил себя на долгие годы вперёд. Но жизнь любит преподносить сюрпризы.

Получив холдинг Соколова, перед нами открылись новые просторы. Купив земли под Мовой, решили обустраивать военные части для обучения наёмников. Уже вовсю шла стройка казарм, но когда откапывали землю под фундамент, нашли два скелета. Один принадлежал женщине, второй младенцу. Из-за этого пришлось сорваться из города и решать вопрос как можно скорее, чтобы не задерживать сроки.

– Как думаешь, как долго они тут? – спросил Вадим, присаживаясь рядом с останками.

Я осмотрел остатки от одежды и целостность костей. Трудно было судить в точности до минуты.

– Лет двадцать, не меньше. Нужно будет поднять все дела с пропажей женщин с младенцами.

Чёрт. Кому же она перебежала дорогу, что не пожалели даже ребёнка? Это какой же мразью надо быть, чтобы сотворить подобное?

– Пойдём отсюда. Больше мы тут не нужны.

Я кивнул, наблюдая, как материалы нового дела увозят с нашей территории.

– Надо бы перекусить.

– Тут неподалеку парк аттракционов, с Сашей Маринку как-то возили. Как раз развеемся.

Я согласился и через тридцать минут в наших руках были тёплые хот-доги и ароматный кофе. Мы неспешно шли по дорожке, где вовсю бегали маленькие дети в хэлоуинских нарядах. Ведьмочки, Дракулы, зомби.

– ОГОНЬ ПЛОХОЙ! – прошёл мимо рыжий Франкенштейн лет семи с вытянутыми вперёд руками, а от него с визгом неслись две близняшки.

Две жуткие близняшки. Их белые платья сбрызнуты чем-то красным, пышные юбки местами покрыты чем-то чёрным, словно пылью, на коленках в белых колготках «кровавые» подтёки, но жуткие они не от этого. Лица девочек вымазаны чем-то белым, под глазками тёмные тени, а с уголков губ стекают капельки «крови». Однако в ужас они повергли меня другим. Остановившись передо мной как вкопанные, девочки завели покрытые «порезами» руки за спину и наклонили головки с двумя кривыми хвостиками друг к другу, с любопытством взирая на меня.

Твою ж мать. Мне в одно мгновение захотелось отдать им всё содержимое карманов, лишь бы вот эти «чудовищные» красавицы не забрали мою душу.

– Привет папочка! – выкрикнули они одновременно с какой-то безумной улыбкой.

Я опешил и переглянулся с Вадимом. Это они точно не мне! О безопасности я думаю с очень давних пор, да и случайных связей у меня не много. Вроде бы. Но что-то в них было такое знакомое, эта улыбка… Стереть бы этот грим с их лица…

– Простите! Они обознались! – послышался хриплый женский голос, который явно коверкают или же женщина переела мороженного.

– Мамочка! Тут папочка!

– Нет, принцессы, это не ваш папа.

Женщина в образе жены главы семейства Адамс подхватила близняшек и начала уносить их в противоположную сторону.

– Кого-то она мне напоминает, – задумчиво протянул, приказывая своим людям преградить ей дорогу.

Её фигура стала другой. Нет тех пышных форм, их заменили менее объёмные, но ещё более шикарные изгибы. Однако её движения и походку я узнаю везде. И эти девочки. На вид им года четыре, пяти точно нет. Но когда девушка ставит на землю детей и оборачивается ко мне с неподдельной злобой и даже ненавистью в глазах, из меня вырывается тихий смех.

– Нина, мать твою!

________

Вот и настал конец первого тома «Никому не говори!». Я очень надеюсь, что Вам пришла по душе эта история и Вы, вместе со мной, будете ждать ее продолжения. Хотелось бы сказать Вам – огромное спасибо за Вашу поддержку. Вы даже не представляете, насколько это ценно для каждого автора. Мой Вам низкий поклон!

С уважением и любовью, автор А.К.

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвёртая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцать

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвёртая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая