cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
«28 декабря, вторник
Эту запись я хочу посвятить Жене. Не уверена, что так я смогу сохранить его в памяти, но другого способа не вижу. Через три дня я забуду, как он выглядел, что говорил и что он вообще был в моей жизни…»
Аня услышала голоса родителей – они спорили. Мамины слова тонули в громоподобном басе отца, нарастающем с каждым шагом. Аня знала, папа идёт в её комнату.
– Ты рехнулась? – крикнул он, распахнув дверь. – Мама говорит, хочешь бросить университет.
Грудную клетку в момент сдавило, дышать стало тяжело. Аня посмотрела на вздыбившиеся чёрные усы, сведённые брови и, наконец, решилась заглянуть в холодные, не терпящие неповиновения, глаза. «Хочу», – коротко ответила она, боясь потерять самообладание.
– Дура! Как и твоя мать, – отец попытался ослабить галстук, дёрнул ворот рубашки. Пуговица с бряцаньем ударилась об пол и покатилась. – Чёрт. Пришёл пообедать, называется, – он досадливо махнул рукой, бросил злое «поговорим вечером» и вышел из комнаты.
Мама опустилась вниз и принялась шарить рукой по полу. Её пальцы дрожали, Аня хотела помочь, но не могла заставить себя сдвинуться с места. Отыскав пуговицу, мама поспешила к двери. Изобразив ободряющую улыбку, она бесшумно выскользнула в коридор. «Снимай, я пришью», – долетел из-за стены мамин голос.
Вслушиваться дальше не имело смысла: до вечера буря миновала. Усилием воли Аня сдержала подкатившие слёзы. Раскрыла захлопнутый второпях блокнот и начала перелистывать страницы. Шелест бумаги успокаивал. Вскоре девушка наткнулась на запись, дважды подчёркнутую чёрным: «22 октября, пятница». Она пробежала по тексту глазами.
«Звонила Саша, звала покататься на велосипедах. Назавтра обещают сухую погоду, последний раз в этом году. Не виделись с самого поступления. Я соскучилась!
Мама одобрила. По её словам, я мало гуляю. Папа предложил отвезти меня в парк, но потом спросил, всё ли готово к понедельнику. Я ещё не бралась за лабораторную по химии и не доделала практикум по математике. Папа сказал, сначала нужно закончить. Он прав.
***
Весь вечер провозилась с химией. Ничего не вышло. Я не успею до завтра, даже если не буду спать всю ночь. Написала Саше, что не смогу. Кажется, она обиделась.
Перед сном заходила мама, сказала, так к себе относиться нельзя, себя нужно любить. Кто бы говорил! Сама только и делает, что выполняет папины распоряжения. Я не хочу, как она, быть домохозяйкой и ничего собой не представлять».
Аня вздохнула: с тех пор Саша не звонила. Девушка перевернула ещё несколько страниц, на листе красовался нарисованный цветными ручками торт. «31 октября, воскресенье. Мой день рождения!»
Читать Аня не стала, и так помнила. В те выходные папа работал дома. Чтобы ему не мешать, гостей не приглашали, праздновали в маленьком семейном кругу. Когда мама произносила речь, зазвонил телефон. Папа поставил бокал на стол и вышел. Аня, конечно, обиделась, но папу не изменишь – дела прежде всего.
Девушка медленно провела пальцем по нарисованным огонькам свечей. В тот день, задувая пламя, она загадала желание: «Хочу однажды поехать в Париж». А на следующий день встретила Женю. Аня посмотрела в окно и беззвучно произнесла: «Женя».
Он подошёл к их группе перед лекцией по физике. Первокурсники всего потока толпились у дверей большой аудитории. Аня бы не заметила нового студента, если бы он не заявил на весь коридор о своём появлении:
– Привет, ребят. Вы «ПИС-120»? Я ваш однокашник. Вернулся из академического отпуска.
Услышав название своей группы, Аня обернулась. Она увидела высокого болезненно-худого парня. Его затасканный свитер и растянутые на коленях брюки вызывали недоумение. Волосы всклокочены, одно ухо сильно оттопырено. Второгодник подошёл к стоявшим у окна парням и протянул руку. Многие демонстративно отстранились, кто-то назвал его «фриком». Аня не к месту подумала, знают ли они, что freak также означает «каприз».
От неприятной сцены Аню отвлёк щелчок замка: отворили двери аудитории. В числе первых девушка юркнула в лекционный зал, чтобы занять место ближе к преподавателю. Вскоре пожилой профессор поднялся на помост и встал у кафедры. Аня перестала слышать гул аудитории, она торопливо записывала сбивчивую речь преподавателя, стараясь не пропустить ни слова.
Во время перерыва на освободившееся рядом с Аней место подсел тот самый «фрик». Он поставил стакан с горячим кофе прямо на её конспект.
– Убери! – Аня высвободила тетрадь.
– Эй, это тебе, – он пододвинул бумажный стакан поближе. Девушка задела его локтем, и горячая жидкость полилась на ноги.
Аня вскочила. Не находя слов, какое-то время она стояла с открытым ртом и растерянно смотрела на непрошенного соседа. Нога горела. Аня увидела большое потемневшее пятно на джинсах. Топнув от досады, она схватила свои вещи в охапку и выбежала из аудитории.
Внутри бурлила ярость. Размашистым шагом Аня шла к остановке, прокручивая в голове слова, которые должна была сказать ещё там, за партой.
Последние комментарии
12 часов 27 минут назад
13 часов 59 минут назад
17 часов 53 минут назад
17 часов 57 минут назад
23 часов 18 минут назад
2 дней 10 часов назад