Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11 [Глеб Николаевич Голубев] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (1360) »
Анатолий Степанов В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего года
В последнюю очередь
Тот апрель был чудесен в Москве. Теплый, беспрерывно солнечный, он все свои тридцать дней жил в напряженном предчувствии небывалого майского счастья. Уже дымились набухавшими почками старые деревья вечно молодых московских бульваров для того, чтобы вскоре вместе с победными салютами взорваться ослепительной зеленью листьев. А теперь быстрей ― через улицу Горького на просторы самого знаменитого российского тракта. Со второго этажа сине-голубого троллейбуса армейский капитан рассматривал набегавшее на него Ленинградское шоссе весны 1945 года. Рассматривал с отвычки незнакомый и щемяще родной путь своего детства, своей юности и своей мужской решимости, с которой три года тому назад в последний раз совершил этот путь от дома к войне. У остановки "Протезный завод" две веселые тетки помогли ему сойти: капитан был при чемодане и здоровенном вещмешке, а левая рука действовала плохо. ― Спасибо, сестрички! ― крикнул он в уплывающую и закрывающуюся дверь и озабоченно осмотрел себя. Он был франт. Хорошего тонкого сукна коротенький китель с выпуклой ватной грудью и прямыми ватными же плечами, той же материи, роскошные бриджи, смятые в гармошку маленькие сапоги дорогого хрома и фуражка, основанием блестящего козырька привычно сидевшая на лихой брови. Закинув вещмешок за правое плечо и взяв в правую руку чемодан, капитан, скособочась немного, побрел по Шебашевскому переулку. У четырехэтажного красного кирпича здания школы подзадержался. ― Шестьсот сорок вторая, ― произнес он с удовольствием знакомые цифры и удивленно дочитал: ― Женская! Обидно было: он, Александр Смирнов, учился в этой школе, а сейчас вот, глядите, женская! Но настроение не испортилось: присвистнув, пошел дальше, прищуренными счастливыми глазами рассматривая и узнавая забытое и вдруг знакомое: маленькие дома, большие деревья, волнистую булыжную мостовую. Справа беспокойно существовал Инвалидный рынок. Палатки с непонятным товаром, ряды со скудной снедью ― картошка, соленые огурцы, квашеная капуста, семечки ― и люди, торгующие с рук всем, чем можно было торговать обнищавшему за четыре страшных года человеку. Капитан свернул к торгующей толпе. У крайнего ряда заметил мешок с семечками, подошел, спросил: ― Почем? ― Двадцать рублей, ― сурово ответил красномордый спекулянт. Капитан поставил чемодан, скинул вещмешок, из нагрудного кармана достал толстую пачку денег, вытянул красную тридцатку и сказал строго: ― Стаканчик-то маловат. ― Стандарт. ― Полтора стакана, ― приказал капитан и развернулся к красномордому карманом великолепных своих штанов. Красномордый посмотрел наконец на покупателя и сразу же разглядел иконостас: два Знамени. Отечественной всех степеней. Звездочка, медаль... И, почтительно ссыпая в оттянутый им же карман семечки, поинтересовался грустно: ― Давно оттуда? ― Оттуда месяц как, а сегодня прямо с поезда. Красномордый кивнул на левую руку капитана: ― Где лежал? ― В Смоленске, ― капитан до хруста в суставах сладострастно потянулся, спросил: ― Звать тебя как? ― Петро. ― Вот что, Петя. Я прогуляюсь малость, а ты за вещичками присмотри. ― Слушаюсь, ― привычно подчинился Петро, выскочил скрипя протезом из ряда, подхватил чемодан, вещмешок и споро припрятал их под прилавок. Капитан слегка кивнул, командирски благодаря, и, шикарно лузгая семечки, двинул в людское море. Он развлекался: щупал перекинутые через чьи-то плечи брюки, листал диковинные книги, рассматривал металлические финтифлюшки. То ли мальчик, то ли старичок раскладывал на фанерном обломке три листика. Смятые коробом карты мелькали. ― Отгадай бубновый туз ― унесешь рублей картуз! ― кричал мальчик-старичок и двигал, перебирал, вскидывал три карты. ― Хочу рублей картуз, ― сказал капитан и вытянул из своей пачки радужную сотенную. Мальчик-старичок мгновенно показал ему карты и снова замелькал. Помелькав, заявил торжественно: ― Не отгадаешь туза ― стольник мой, отгадаешь ― триста твои. ― Готовь триста. Отгадал, ― лениво сказал капитан и, стремительно вскинув руку, вырвал из рукава старичка спрятанную карту, потом опять, не торопясь, перевернул карты на фанерке. То были шестерка, девятка, валет. ― Гони три сотни, ― капитан показывал, держа двумя пальцами бубнового туза. ― Грабят! ― тонко завопил мальчик-старичок. И за спиной у капитана с угрозой поинтересовались: ― Ты ще бандитствуешь, офицер? Тельник под грязной белой рубашкой, а поверх ― стеганка, прахаря с обширным напуском, косой чубник под малокозыркой-восьмиклинкой с хвостиком и круглая прыщавая харя с неряшливой молодой щетиной. ― Я тебя не звал, приблатненный, ― холодно сказал капитан. ― Вица, он деньги отнять хочет! ―- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (1360) »
Последние комментарии
50 минут 51 секунд назад
51 минут 22 секунд назад
12 часов 14 минут назад
12 часов 15 минут назад
14 часов 16 минут назад
14 часов 18 минут назад