cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
присутствия вроде бы нет, но мы еще проверяем.
— Хм, странная смерть, но и такое бывает.
— А чтобы некромант не смог призвать душу тоже?
Я обернулся к комиссару, сперва, подумав, что она шутит. Некромантов осталось мало, все мало-мальски сильные служат при дворе Императора после реформы Печатей, но все же сил у сотрудников полиции должно хватить, чтобы призвать душу и попытаться расспросить. Даже если прошло три дня, то до похорон и наложения печати на могилу душа прибывает в нашем мире, находясь в пограничье, только после этого они уходят дальше, откуда услышать их могут только проводники.
— Может сил не хватило?
— Господин Ольсон работает в отделе судебной некромантии без малого двадцать лет, и каждая призванная им душа исправно являлась. За все время работы в полиции не припомню такого, чтобы никто не пришел.
— Странно.
Я подошел ближе к кровати, где лежали мужчина и симпатичная женщина, еще молодые. Было ли мне их жаль? Не знаю и никогда не знал ответ на этот вопрос. Смерть для меня выглядит иначе, воспринимается по-другому. Для кого-то это безвозвратная потеря, для меня изнурительная обязанность и дар, от которого я бы с легкостью отказался. Смерть для меня ближе, чем мне бы хотелось, и в буквальном смысле тоже. Проводники выгорали и умирали, не дожив до старости. Да даже до сорока лет доживали единицы. Мне тридцать четыре, осталось немного.
Попробовал сосредоточиться и уловить голоса людей передо мной. Постарался нащупать и вычленить нить, идущую от физических оболочек. Проводник с легкостью мог улавливать голоса недавно умерших, даже не используя погружение. Но, как ни странно, не увидел ничего. Гомон голосов в голове стал громче, но ни один не отзывался на мой посыл. Странно. И интересно. Такое со мной впервые.
— Я хочу посмотреть на ребенка.
Уютная детская, забавные картинки на стенах и игрушки. Кровать, заправленная цветастым бельем со зверушками, и маленький мальчик, который словно спит. Наверное, это горе, потерять ребенка. Мне вспомнилась мать и ее взгляд на меня после обретения дара, она словно прощалась каждый раз со мной. Поэтому я рано ушел из дома. Мне никогда не понять этого, своих детей у меня не будет. Да я, наверное, и не хочу. Что-то сегодня во мне слишком много сомнений. Напиться что ли? Да, определенно стоит выпить, и много, и расслабиться с кем-нибудь.
Попытка услышать малыша тоже не увенчалась успехом. Нахмурившись, я снова попытался уловить его голос, но слышал сотни других. Это уже злит. Со мной всегда говорили! Всегда! С первых проявлений дара, я мог легко связаться практически с любым покойником, даже с давним.
— Можно мне стул со спинкой, — попросил у стоявших в дверях полицейских.
— Что ты хочешь сделать? — Рейза вдруг стала говорить неуверенно и как будто нерешительно.
— То, зачем вы меня позвали и так настаивали, хочу поговорить с мальчиком.
Стул оказался на удивление массивным и добротным, никак не вязавшимся с общей обстановкой дома. Но это даже хорошо. Надеюсь, выдержит. Я сел, откинулся на спинку, сжал руками подлокотники.
Проводники не маги, точнее считается, что этот дар возник вследствие вырождения некромантии. Проводники слышат мертвых, могут погрузиться туда, в мир, куда они уходят, или в пограничье с этим миром. Мертвые говорят. Постоянно. Сотни тысяч голосов, громких и тихих, злых, отчаянных, нудных, веселых. Это больно. К этому нельзя привыкнуть.
Проводник может открыть щелочку или пропустить весь поток через себя, ища нужный голос. В процессе от напряжения истощается физическая оболочка и аура, которая у проводников не восполняется, утрачивая безвозвратна единую структуру. Мы словно ходячие приговоренные трупы, которые постоянно слышат голоса и доносят их до живых, стоя на пороге смерти. Мы словно последняя возможность высказаться тем, кто говорить уже не может.
Обычно проводник может выстроить собственную стену, которая глушит поток, не совсем, но гораздо тише и управляемей. Этому долго учатся, и уже на этом этапе многие сходят с ума. Тем «счастливчикам», кому удалось научиться, предстоит всю жизнь удерживать грань между тем миром и собственным сознанием, которое постепенно размывается под натиском мертвых.
Погружение было болезненным. Я давно уже не делаю такого, мне осталось недолго и каждое погружение не делает меня здоровее или стабильнее. Выгорание идет полным ходом и без этого. Чего стоит только мое изменение внешности, уже не было ни прежнего цвета волос, ни цвета глаз.
Удерживать барьер стало тяжело. Я искал среди оглушительного гвалта голос мальчика, я примерно знал, что мне нужно, просто чувствовал силой своего дара, но в ответ был лишь поток бесконечных неразборчивых слов, криков, стенаний или настойчивых требований, и ни одного похожего на нужный голос.
Итан, где ты? Имя было на вышитой картине над кроватью малыша. Мать с любовью вышивала его, пока ты рос в ее чреве.
Итан, скажи мне, я слушаю тебя!
Голоса стали яростней,
Последние комментарии
7 часов 21 минут назад
8 часов 53 минут назад
12 часов 47 минут назад
12 часов 51 минут назад
18 часов 12 минут назад
2 дней 5 часов назад