Пугало [80/20] (fb2) читать постранично, страница - 3

был суд. В счёт поломанной повозки у Пугала отняли его хибару, да и та, наверное, не окупила всего ущерба. Само же Пугало бросили в тюрьму, потому как доктор сказал, да и судья сам это видел, что Пугало совершенно не может жить с людьми, а, пожалуй, даже и представляет угрозу для них. На том и порешили, пусть Пугало сидит в тюрьме.

– Я точно не знаю, сколько лет Пугало провело в тюремной камере, – сказал пожарный, отпил дарового пива и хитро улыбнулся. – Но оно всех перехитрило.

В очередной свой день заключения Пугало молча лежало на сыром полу одиночной камеры. Из зарешеченного окна было видно только кусочек голубого неба. В дождливую погоду в это окно затекала вода. Тут лязгнул засов на тяжелой двери и в камеру заглянул розовощекий тюремный надзиратель.

– У тебя тут всё в порядке? – лениво спросил он.

Это был обычный ежедневный обход. Пугало вскочило на ноги и вытянулось стрункой, как на параде:

– Мя, мя, мя, – простосердечно ответило Пугало.

– Хорошо, – надзиратель уже собирался запереть дверь.

– Мя, мя, мя, – громко закричало Пугало.

– Чего тебе?

Пугало рукой постучало себя по губам.

– Есть хочешь?

Пугало отрицательно покачало головой.

– Пить? Опять нет?

– Мя, мя, мя, – терпеливо объясняло Пугало.

– А чего? Курить? – надзиратель удивился. – Ты же никогда не курило?

Пугало виновато пожало плечами и глупо улыбнулось. У тюремного надзирателя никогда не было проблем с Пугалом, оно всегда соблюдало тишину после отбоя и держало порядок в камере, поэтому он не отказал ему в маленькой просьбе. Достал папиросу из портсигара и дал Пугалу.

– Мя, мя, мя!

– Ну чего ещё? А, прикурить?

Тюремный надзиратель зажёг спичку, подождал пока Пугало прикурит и вышел из камеры дальше проводить обход.

Пожарный посмотрел на меня и глаза его блестели.

– Тюремщики говорят, что просто это Пугало было такое глупое и неуклюжее, что уронило окурок себе за шиворот, – пожарный ощерился. – Но я лично так не считаю. Я вот как думаю. Наверное, Пугалу так опостылела его жизнь… У него ведь ничего не осталось, верно? Начиная с жены. Потом у него и дом отобрали. Какой-никакой, а это был его дом. Убогий, косой, но угол. Работу. Пугало любило свою работу, у него хорошо получалось разгонять ворон. Я даже скажу, что ни у кого в городе не получалось это лучше, чем у него. Да чего там, я готов держать пари, что за всё время ни одна ворона не посмела подлеть к той кукурузе, которую сторожило Пугало. Но самое главное – его лишили права на справедливость. Там, в суде. Ведь даже самый маленький человек должен иметь такое право. Ну хоть на какую-то справедливость. Когда котёнка в порыве гнева незаслуженно пнут, чтобы не путался под ногами, так даже и он обижается.

И главное, как у него это всё отняли! В миг, в одно мгновение. Не оставив ни единого шанса побороться за своё, будто уличный вор вырвал монетницу из рук старика и сбежал.

Ничего из этого Пугало уже вернуть себе не могло. Но у него ещё оставалась сама его жизнь.

– Думается мне, – пожарный медленно и тщательно подбирал слова. Он говорил уже скорее не мне, а себе. – Думается, что Пугало не захотело отдать им последнее, свою жизнь. А захотело оно само распорядиться ею. Распорядиться самому. Хоть чем-то. Хоть какое-то последнее право. Это был… если угодно, это был протест.

Раскурив папиросу, Пугало расстегнуло пуговичку у себя на груди, и сунуло, впихнуло, вдавило туда окурок, в самую солому. Наверное, даже прижало подбородок к груди, вытянуло губы трубочкой и дунуло на огонёк.

– Соломенное Пугало сгорает меньше чем за минуту, – со знанием дела отметил пожарный. – Если в тюремной камере было совсем сыро, то, возможно, за две минуты. В любом случае, когда мы подъехали на пароконном ходу с бочкой воды, пока доковыляли… В то время пожарные команды набирались ведь из инвалидов, из солдат неспособных к строевой службе, как я, например. В общем, нам оставалось только смести на лопату пепел от Пугала. Маленькая горстка пепла – вот и всё, что осталось от Пугала, от всей его жизни, от всей его любви и работы.

Мы ещё немного молча посидели, допили выдохшееся пиво. Я стал прощаться. Пожарный взял было в руки свой шлем, будто собирался надеть его, но тут же положил его на место и еле заметно кивнул мне. Уходя мне захотелось тронуть его за плечо, но я не стал этого делать. Пожарный подкрутил усы и остался сидеть за той барной стойкой.

С тех пор, когда я вспоминаю эту невероятную историю, рассказанную мне подвыпившим пожарным, некоторые мысли не дают мне покоя. Я часто думаю, а много ли у меня есть того, чего у меня в одночасье не смогут отнять? И сильно ли я отличаюсь в этом плане от того Пугала? Но самое главное, хватит ли мне смелости в нужный момент вдавить в себя окурок?

17.11.2020